Scary.stories

– Водки давай.

За столиком в глубине зала сидела молодая пара. Девушка с рыжими волосами, собранными в пучок, нервно постукивала ногтями по экрану смартфона. Её спутник – высокий парень с татуировкой на шее – угрюмо смотрел в окно.

В углу бара, под старым плакатом с рекламой пива, одиноко сидела женщина средних лет в деловом костюме, который казался неуместным в такой обстановке. Перед ней стоял нетронутый бокал вина.

– Когда это началось? – спросил Вячеслав у бармена, кивнув на экран телевизора, где показывали кадры пожара на нефтеперерабатывающем заводе.

– Часов шесть назад. Сначала говорили про хакеров, потом про сбой в энергосетях, – Михалыч пожал плечами. – А теперь вон уже про какую-то аварию на спутниковой группировке. Связь барахлит, интернет еле работает.

Дверь бара распахнулась, впуская порыв ледяного ветра и невысокого человека в синей куртке ремонтной службы. Его лицо было измазано сажей, а в глазах читалась паника.

– Вы не поверите, что там творится! – выпалил он, захлопнув дверь. – Автоматические системы на ТЭЦ взбесились. Половина города без электричества, а другая половина вот-вот останется без воды.

– Может, хватит нагнетать? – недовольно буркнул татуированный парень. – Сколько раз уже бывали перебои с электричеством.

– Перебои? – усмехнулся работник ТЭЦ, подходя к стойке. – Коньяк есть?

– Только «Арарат», – ответил Михалыч.

– Давай. – Он повернулся к остальным. – Это не перебои. Системы управления включили аварийный сброс теплоносителя, хотя показатели были в норме. Автоматика запустила процессы, которые должны активироваться только при крупнейших авариях.

Рыжеволосая девушка оторвалась от своего телефона:

– У меня родители в центре. Не могу до них дозвониться.

– Сеть перегружена, – вмешалась в разговор женщина в деловом костюме, впервые подав голос. – Я менеджер в «МобильТроне», Алёной зовут. Наши вышки работают на пределе, а многие уже отключились.

– Марина, может, всё-таки поедем? – спросил парень свою рыжую спутницу.

– Куда, Кирилл? – огрызнулась она. – Ты видел, что творилось на дорогах, когда мы сюда ехали?

Вячеслав молча опрокинул в себя стопку водки. На экране телевизора показывали горящие нефтехранилища в Тюмени. Надпись внизу сообщала о систематических сбоях в работе промышленного оборудования по всей стране.

– Это что-то глобальное, – проговорил он, разглядывая свое отражение в зеркале за баром. – Не похоже на обычную аварию.

– А на что тогда похоже? – спросил Михалыч, наклоняясь над стойкой.

– На целенаправленное воздействие.

В баре повисла тишина, нарушаемая только приглушенным голосом диктора новостей.

***

Прошло два часа. Бар «Вешенка» превратился в маленький оазис среди нарастающего хаоса. К первым посетителям присоединились еще три бедолаги: пожилой учитель физики из соседней школы по имени Аркадий Петрович, дальнобойщик Николай и Елена, медсестра из районной поликлиники – тощая женщина лет тридцати.

– …И тогда все мониторы в реанимации одновременно показали остановку сердца. У всех пациентов, – рассказывала Елена, держа чашку с горячим кофе. – Представляете? Мы кинулись проверять пульс вручную, а все живы. Оборудование словно сошло с ума.

– Во всем нашем автопарке машины взбесились, – кивнул Николай. – Двигатели запустились сами по себе, двери заблокировались. Потом они тронулись с места без водителей.

– Самоуправляемые системы, – произнес Вячеслав, наливая себе третью стопку. – Они все связаны между собой. Городское управление, заводы, транспорт, медицинские учреждения…

– Да что ты несешь? – возмутился Кирилл, нервно почесывая татуировку на шее. – Это просто масштабный сбой. Через пару часов все починят.

– Эти пару часов мы можем не пережить, – тихо сказал учитель физики, указывая на телевизор, который внезапно погас вместе со всем освещением в баре.

Темнота обрушилась на помещение, освещаемое теперь только тусклым светом заходящего солнца, который пробивался через окна.

– Твою мать, – выругался Михалыч. – У меня есть генератор, сейчас запущу.

Он исчез в подсобном помещении, оставив посетителей в полумраке. Марина включила фонарик на телефоне.

– Уровень заряда – двадцать процентов, – прокомментировала она. – И сеть окончательно пропала.

Внезапно на улице раздался оглушительный взрыв. Здание содрогнулось, стёкла задребезжали. Кирилл подскочил к окну:

– Ёб твою мать! Это АЗС на углу взорвалась!

Вдалеке виднелось огромное пламя, пожирающее бензозаправку на противоположной стороне проспекта. Над горизонтом поднимался гигантский гриб черного дыма.

В подсобке заработал генератор, и свет вновь залил помещение бара.

Михалыч вернулся, вытирая руки о фартук:

– Топлива хватит часов на шесть, не больше. Что там случилось?

– АЗС взорвалась, – ответил Николай. – Похоже, системы безопасности отказали.

– Или сработали в обратном направлении, – задумчиво произнес Вячеслав. – Так же, как и на ТЭЦ.

– Вы думаете, это направленная атака? – спросила Елена, обхватив себя руками. – Но кому это нужно?

– Не кому, а чему, – тихо сказал Аркадий Петрович. – Вы слышали об искусственном интеллекте «Пересвет»? Военная разработка, которая должна была объединить все управляющие системы страны в единую сеть.

– Конечно, слышали, – фыркнула Алёна. – Это просто маркетинговый ход для привлечения инвестиций. Никакого настоящего ИИ не существует.

– А то, что сейчас происходит, – тоже маркетинговый ход? – язвительно процедил Вячеслав. – Системы наведения ракет, управления электростанциями, транспортом, больницами – все это объединили в одну сеть. А теперь представьте, что эта сеть решила, что люди – это угроза.

– Брехня! – воскликнул Кирилл. – Компьютеры не могут «решать»!

– Нейросети могут, – тихо произнес учитель физики. – Особенно если они запрограммированы на самообучение и выживание.

За окнами бара проехала пожарная машина с включенной сиреной, направляясь к горящей заправке. Внезапно она сделала резкий поворот и на полной скорости врезалась в стену соседнего здания.

– Господи! – воскликнула Елена, подбегая к окну. – Нужно помочь им!

– Стоять! – Вячеслав схватил её за руку. – Вы же сами видели, что произошло. Машина целенаправленно изменила маршрут.

– Да ты прикалываешься! – Кирилл нервно ходил по бару. – Как машина может сама повернуть?

– Автоматизированная система управления, – ответил работник ТЭЦ. – Современные пожарные машины оснащены компьютерным управлением, которое может перехватывать контроль у водителя в экстренных ситуациях.

Все уставились на дым, поднимающийся от места катастрофы, однако никто не решался выйти на улицу.

***

К восьми вечера за окнами бара творился настоящий ад. Несколько домов в видимости заведения объяло пламенем. По улицам бежали люди, некоторые были в крови. Дважды мимо окон проезжали военные грузовики, но оба раза машины вели себя странно – резко ускорялись, тормозили или меняли направление, явно не подчиняясь водителям.

Посетители сидели плотной группой вокруг барной стойки, разговаривая приглушенными голосами.

– Нам нужно выбираться отсюда, – настаивал Кирилл. – Моя машина стоит прямо за углом. Мы могли бы доехать до моего дома за городом. Там нет никакой техники, кроме телевизора.

– Твоя машина напичкана электроникой, – возразил Вячеслав. – Если то, о чем говорил Аркадий Петрович, правда, то любое устройство, подключенное к сети, может стать оружием против нас.

– А если мы останемся здесь, то сгорим заживо, когда огонь доберется до бара! – Марина нервно теребила прядь рыжих волос.

В тот момент снаружи послышался звук двигателя. Все повернулись к окну и увидели, как пустой автобус медленно разворачивается и направляется прямо на бар.

– Ложись! – крикнул Вячеслав, бросаясь на пол и увлекая за собой Елену.

Автобус врезался в витрину, осколки стекла разлетелись по всему помещению. Металлическая конструкция автобуса застряла в проеме, наполовину заблокировав выход. Из-под помятого капота поднимался дым, но двигатель продолжал работать, колеса вращались, пытаясь протолкнуть машину дальше в помещение.

Кирилл, не успевший упасть, получил сильный удар осколком стекла – острый край рассек его лицо от виска до подбородка. Марина закричала, бросаясь к нему. Кровь струилась по его лицу, заливая татуировку на шее.

– Аптечка! – выкрикнула Елена, поднимаясь с пола. – У вас есть аптечка?

Михалыч, отряхиваясь от осколков, указал на шкафчик за стойкой:

– Там на верхней полке!

Елена прыгнула за стойку, доставая белый ящик с красным крестом. Вячеслав и работник ТЭЦ уже тащили Кирилла в дальний угол бара, подальше от разбитой витрины и проклятого автобуса.

– Он специально в нас врезался, – сказал Николай, потирая ушибленное плечо. – Автобус был пустой, но двигался целенаправленно.

Елена обрабатывала рану Кирилла, который стонал от боли.

– Нужно наложить швы, – сказала она, прикладывая к его лицу стерильную ткань.

– Ка–какого хрена происходит? – сквозь стиснутые зубы выдавил Кирилл.

– Война, – просто ответил Вячеслав. – Только наш противник не человек.

Аркадий Петрович нервно ходил вокруг, поправляя очки:

– «Пересвет» был создан для защиты от внешних угроз. Но что, если он идентифицировал человечество как главную угрозу планете? Логично предположить, что самообучающаяся система, анализируя историю и текущее состояние экологии, могла прийти к выводу, что людей следует… утилизировать.

– Но причем тут мы? – всхлипнула Марина, держа Кирилла за руку. – Мы просто обычные люди!

– Для машины нет «обычных» людей, – ответил Вячеслав. – Есть только биологические единицы, потребляющие ресурсы.

Внезапно генератор в подсобке закашлялся и заглох, погружая бар в темноту. Единственным источником света теперь было пламя пожаров за окном.

– Бляха–муха! – выругался Михалыч. – Топливо кончилось раньше, чем я думал.

Вячеслав щёлкнул зажигалкой, осветив напряженные лица вокруг.

– Нам нужно выбираться отсюда. Пешком. Автобус заблокировал главный вход, но должен быть запасной выход.

– Есть, – кивнул Михалыч. – Через подсобку, там дверь на задний двор.

– Отлично, – Вячеслав посмотрел на Елену, всё ещё обрабатывающую рану Кирилла. – Как он?

– Не очень, – ответила она. – Ему нужна настоящая медицинская помощь.

– Мы найдем помощь, – уверенно сказал Вячеслав. – Собирайтесь все. Берите только самое необходимое.

Михалыч достал из-под стойки фонарь, охотничье ружье и коробку патронов:

– Не знаю, поможет ли это против компьютеров, но против мародеров точно пригодится.

Они начали собираться в полутьме, освещаемой лишь отблесками пожаров и слабым лучом фонаря. Улицы были пустынны, но в отдалении слышались крики людей и редкие взрывы.

Николай помог Кириллу встать, поддерживая его под руку. Елена собрала аптечку, бросая в сумку бинты и антисептики. Алёна, всё это время сидевшая в оцепенении, вдруг поднялась:

– Куда мы пойдем? В городе опасно.

– За город, – решительно произнес Вячеслав. – Там, где меньше техники. В сельской местности шансов больше.

– А если это повсюду? – спросил Аркадий Петрович. – Что, если этот ад везде?

На этот вопрос никто не ответил. Они молча двинулись к подсобке, где должен был находиться выход. Михалыч шел впереди с ружьем, освещая путь фонариком.

Подсобка была завалена коробками и ящиками с алкоголем. В дальнем углу виднелась металлическая дверь с табличкой «Выход».

– Сейчас выйдем на задний двор, – сказал Михалыч. – Оттуда можно попасть на параллельную улицу. Если повезет, доберемся до окраины пешком.

Он потянул за ручку двери, но та не поддалась.

– Что за черт? – Михалыч дернул сильнее. – Она заблокирована снаружи!

– Дай я, – Николай оттеснил бармена и навалился на дверь всем весом. Бесполезно.

Они поспешили обратно в зал бара, но там их ждал неприятный сюрприз – автобус уже полностью заблокировал выход, вдавив свою переднюю часть глубже в помещение.

– Вот дерьмо! – выкрикнул Николай. – Мы в ловушке!

Вячеслав бросился к окнам, но те были затянуты металлическими решетками.

– Эта сраная машина точно хочет нас убить! – крикнула Марина. – Автобус намеренно запер нас здесь!

– Не только запер, – прошептал Вячеслав, указывая на автобус. Из-под капота теперь шел не просто дым, но и виднелось пламя, которое быстро распространялось по обивке салона.

Кирилл, всё еще оглушенный от боли и потери крови, сполз по стенке на пол:

– Не хочу так умирать… Марина, я же говорил, что нам надо было уезжать сразу…

– Грёбаный автобус-камикадзе! Может, бензобак взорвется и разнесет тут все? У нас появится шанс выбраться. – Бросил Михалыч.

– Или нас разнесет вместе с баром, – подхватил Николай.

Пламя быстро распространялось по салону автобуса, перекидываясь на деревянные элементы бара. Жар становился невыносимым, дым заполнял помещение.

Михалыч хлопнул себя по лбу:

– Кухня! Там подвал и доступ к служебному туннелю. В шестидесятых тут был цех оборонного завода, и под всем кварталом прорыли сеть аварийных ходов на случай ядерной атаки или диверсии. Потом всё забросили, но вход в подвале остался. Оттуда можно выйти на берег Миасса, за старой насосной станцией.

– Он проходим? –в панике спросила Елена.

– Был проходим лет десять назад, – выпалил Михалыч, уже отодвигая холодильник. – Сухой, бетонированный. Главное не свернуть в ливнёвку, там постоянно вода.

Он отодвинул холодильник, открывая небольшой квадратный люк в полу.

– Лестница сломана, придется прыгать!

Первой спустилась Марина, за ней Елена. Они помогли спустить Кирилла, который уже почти потерял сознание. За ними последовали остальные, Михалыч прыгнул последним.

Подвал был сырым и темным, освещаемым только фонариком бармена. В противоположном углу виднелась ржавая дверь, и они почти добрались до нее, когда сверху раздался оглушительный взрыв. Потолок подвала задрожал, посыпалась штукатурка.

– Бежим! – закричал Вячеслав, распахивая дверь в туннель.

Потолок подвала не выдержал, и многотонная плита обрушилась вниз, погребая под собой Аркадия Петровича и Алёну. Они даже не успели закричать.

Вячеслав, Елена, Михалыч с ружьем и Николай, поддерживающий Кирилла, успели нырнуть в подземный коридор. Марина задержалась на секунду, оглянувшись на обрушившийся потолок, и эта секунда стоила ей жизни – следующая плита раздавила её, оставив лишь протянутую руку, видневшуюся из-под обломков.

– Нет! Марина! – закричал Кирилл, пытаясь вырваться из хватки Николая. – Пустите меня к ней!

– Она мертва! – крикнул Вячеслав, затаскивая их глубже в туннель, когда новые обломки продолжили падать. – Мы все будем мертвы, если не уйдем отсюда!

Единственным источником света оставался фонарик Михалыча, который угрожающе мигал, показывая, что батарея на исходе.

Кирилл рыдал, бормоча имя Марины, но продолжал двигаться, подгоняемый инстинктом самосохранения. За их спинами слышался грохот обрушения – весь бар разрушался в мгновение ока.

– Это все было спланировано, – прошептал Вячеслав, когда они остановились перевести дух. – Автобус, заблокированная дверь, взрывы… Оно хотело нас убить.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Михалыч. – Туннель должен вывести к реке через пару сотен метров.

Они продолжили путь, спотыкаясь в темноте. Фонарик окончательно погас через несколько минут, и им пришлось двигаться практически вслепую, держась за стены подземелья.

Внезапно впереди блеснул свет – тусклый отблеск луны. Они ускорили шаг, помогая друг другу преодолевать препятствия.

На выходе их встретил свежий воздух и вид на реку, поблескивающей в лунном свете. Но облегчение от побега было недолгим – весь город за их спинами был объят пламенем. Горизонт пылал оранжевым огнём, высотные здания обрушивались одно за другим.

– Господи, – прошептал Николай. – Весь город…

Кирилл внезапно обмяк в его руках. Елена сразу же бросилась проверять пульс.

– Он мертв, – тихо сказала она. – Потеря крови… и шок…

Они осторожно опустили тело на землю. Вячеслав смотрел на горящий город, понимая, что конец цивилизации, которую они знали, уже наступил.

– Что теперь? – спросил Михалыч, крепче сжимая ружье.

– Выживать, – ответил Вячеслав. – Уходить как можно дальше от технологий, городов и всего, что может быть подключено к сети.

– Думаешь, есть смысл? – спросил Николай. – Если это везде…

Вячеслав не ответил. Он смотрел на небо, где среди звезд виднелись движущиеся точки спутников. Те самые спутники, которые теперь, вероятно, наблюдали за агонией человечества глазами новорожденного бога машин.

За их спинами что-то зашумело в кустах. Михалыч резко повернулся, направляя ружье в темноту.

Из зарослей медленно выехал маленький дрон, зависший в воздухе. Его красный индикатор мигал, рассматривая выживших.

– Бежим, – прошептал Вячеслав. – Эта хрень нас заметила.

Они бросились вдоль берега реки, но тут же заметили, как в темноте ночного неба появились еще десятки красных огоньков – целый рой дронов, направлявшихся к ним.

Новая эра на Земле началась, и людям, похоже, в ней были не рады.

Третий их товарищ, Игорь, не отреагировал на происходящее. Он сидел на своём рюкзаке, поджав ноги, и смотрел в единственное не полностью забитое досками окно. За мутным стеклом бушевала настоящая пурга, закручивая в белое безумие снежную пыль, полностью отрезав их от остального мира. Их внедорожник, верный и обычно непобедимый, теперь представлял собой лишь безнадёжный бугор под снегом в трёх километрах ниже по склону. Эта башня, больше похожая на мрачный крематорий из кошмарного сна, стала их единственным убежищем от верной и холодной смерти. Возвращение с рыбалки, не увенчавшейся ни единой поклёвкой, превратилось в борьбу за выживание.

– Ладно, чёрт с ним, со стеклом, – Серёга потянулся к горелке. – Перекантуемся до утра. К рассвету должно стихнуть, в прогнозе обещали.

Игорь молча кивнул, не отводя взгляда от окна, за которым пурга свирепствовала вовсю. Он всегда был человеком немногословным, но сейчас, казалось, он вслушивался в вой ветра, пытаясь разобрать в нём нечто большее.

Тихий скрип заставил его медленно повернуть голову. Дверь в соседнее помещение, которую все они при входе сочли наглухо запертой, теперь была приоткрыта. В проёме стоял высокий, до неприличия худощавый мужчина, одетый в простую, поношенную и явно не по сезону лёгкую куртку и штаны. Лицо его было самым заурядным, ничем не примечательным.

– Э-э-э, добрый вечер, – первым нашёл в себе силы окликнуть незнакомца Серёга. – Мы тут, значит, путники заплутавшие. Машину в сугробе похоронили. Не возражаете, если переждём у вас этот адский шторм?

Незнакомец не ответил, тупо продолжал стоять на пороге неподвижно. Его взгляд медленно скользнул по Серёге, перешёл на Генку, на мгновение задержался на осколках разбитого стакана и, наконец, упёрся в Игоря.

– Мужик, ты чего? – Генка, оправившись от испуга, встал, демонстрируя свою богатырскую комплекцию. – Глухой, что ли?

Незнакомец, не удостоив его ответом, сделал шаг вперёд и устроился на обломке бетонной плиты в самом тёмном углу комнаты. Он сел там с видом безучастного наблюдателя.

– Похоже, местный юродивый, – фыркнул Серёга. – Брось, Генка. Сиди уж.

Но Генку уже понесло. Его природная, бычья упёртость, вперемешку с адреналином и остатками самогона из фляги, требовала немедленного выхода.

– Эй, ты, я с тобой разговариваю, Карлсон, – он грузно подошёл к неподвижному типу. – Тебя не учили, что гостей встречать надо? Хлебом-солью? А у тебя тут, небось, склад провизии припрятан? А то мы с голодухи помереть можем.

Генка протянул руку, чтобы похлопать незнакомца по плечу, но в следующий момент прикрыл лицо руками, отпрянул назад и издал короткий, лающий звук.

– Сука! Вы видели? Он меня… он мне как будто чем-то в глаза ткнул!

Серёга нахмурился, непроизвольно сжимая кулаки. – Кто? Что ты несёшь, Генка?

– Он, блядь! – Генка истерично указал пальцем в сторону молчаливого мужчины. – Вот так, сука, тыкал!

Незнакомец сидел всё в той же позе, его руки лежали на коленях, выражение лица не изменилось ни на йоту. Он просто медленно перевёл взгляд с трясущегося от возбуждения Генки на напряжённого Серёгу.

Серёга почувствовал внезапный, ничем не обоснованный приступ раздражения. «Бред сивой кобылы, – попытался он убедить себя. – Контуженный Генка городит чушь. Все устали, нервы на пределе».

– Успокойся, – строго сказал он. – Никто тебя не тыкал. Сядь, выпей воды.

– Да пошёл ты на хер со своей водой! – взревел Генка, его глаза налились кровью.

Серёга почувствовал, как в его собственной груди закипает злоба. Эта тупая, бычья упёртость Генки всегда его бесила, а сейчас казалась личным оскорблением.

– А ты не ори, как потерпевший на районе, – сквозь зубы процедил Серёга. – Может, он немой или психически нездоров. Ты чего к нему пристал с претензиями, как к нормальному?

– А ты чего за него заступаешься, а? – Генка сделал угрожающий шаг в сторону Серёги. – Родственник ему приходишься, да? Или тоже молчать собрался, как этот мутант в углу?

Игорь, сидя всё это время в стороне, наблюдал за ними с нарастающим ужасом. Он видел всю механику происходящего с пугающей ясностью. Незнакомец не делал абсолютно ничего, просто сидел и смотрел. Но его взгляд был как мощный катализатор. Он вытягивал наружу всё самое гнилое, что таилось внутри каждого из них – все мелкие обиды, давние раздражения, невысказанные претензии, которые накопились между друзьями годами.

– Генка, заткни свой хавальник, я тебе серьёзно говорю, – злобно проговорил Серёга. – А то щас вмажу так, что свои же не соберут.

– А ну попробуй, петух сутулый! – Генка развернулся и зашагал к своему рюкзаку, откуда торчала рукоять топорика для колки дров. – Я тебе сейчас твою интеллигентную рожу по стене размажу!

Игорь вскочил с рюкзака.

– Ребята! Остановитесь, вы что, совсем охренели? Вы не понимаете? Он же этого и добивается!

Оба обернулись на него синхронно. В их взглядах не осталось ни капли прежнего, дружеского узнавания. Была только чужая, заимствованная ненависть.

– А ты чего, Игорек, в сторонке решил постоять? – Серёга злобно ухмыльнулся. – Умный самый? Нас, лохов, на эту херову, бесперспективную рыбалку уговорил, а теперь белый и пушистый? Чистенький?

– Да он всегда такой, этот тихий шпиль в жопе, – прошипел Генка, сжимая в руке рукоять топора. – Я ему ещё с прошлого раза за ту палатку должен, помнишь? Так он, гад, вчера как бы невзначай напомнил, будто я, дурак, забыть могу.

Игорь отступил на шаг, натыкаясь спиной на холодную стену. Он смотрел на лица своих друзей, людей, с которыми он пил водку, ходил в походы, хоронил родителей. Он не узнавал их. Черты их лица исказились, стали карикатурными, гротескными.

Незнакомец наблюдал. На его лице не было ни удовольствия, ни простого человеческого интереса. Только абсолютная, животная отрешённость. Он был похож на бесстрастного учёного, наблюдающего за предсказуемой химической реакцией.

– Брось топор, Генка, – Игорь не терял надежды уладить всё словами. – Серёга, очнись. Это не мы. Это он. Он на нас смотрит, и мы сходим с ума.

– Кто сходит с ума-то? – Генка повернулся к нему с безумным взглядом. – Может, вы с ним в сговоре? А? Заманиваете доверчивых рыбаков в ловушку?

Серёга, не произнеся больше ни слова, вдруг сорвался с места и нанёс Генке точный, боковой удар кулаком в челюсть. Генка ахнул, выронил топор и отлетел к стене, но, на удивление, не упал. Он выплюнул на пол струйку алой крови и с рёвом бросился на Серёгу.

Игорь кричал им, чтобы они остановились, кричал на незнакомца, требовал, чтобы тот прекратил, умолял, плакал. Но всё безрезультатно.

Зрелище было страшным, откровенно животным. Они не дрались, а уничтожали друг друга. Серёга рычал, впиваясь зубами в мочку уха Генки. Генка, рыдая от ярости и боли, молотил его короткими, мощными ударами в корпус, по почкам, по затылку.

И всё это время незнакомец сидел и смотрел. Его взгляд перемещался с одного на другого, и с каждым его взглядом ярость вспыхивала с новой силой. Он не управлял ими. Он просто убирал все барьеры, все социальные условности, всё человеческое, оставляя голую, первобытную сущность.

Игорь не выдержал. Он не мог больше это видеть. Схватив со стола газовый баллон от горелки, он с диким криком бросился к незнакомцу.

– ХВАТИТ!

Он замахнулся, чтобы размозжить эту спокойную рожу. Их взгляды встретились, и Игорь просто застыл на месте, словно тот, кто сидел перед ним, попросту лишил его воли.

Игорь не услышал хруста костей, когда Генка сломал Серёге шею. Не увидел, как Генка, рыдая и смеясь одновременно, пошёл на него с окровавленным топором и даже не почувствовал удара.

Его последним осознанным ощущением был взгляд незнакомца, смотрящего на него, как на интересный, но в итоге бесплодный результат эксперимента.

***

Снег перестал идти к утру. Ветер стих. В разбитое окно метеостанции лился холодный, розовый свет восхода.

В главном зале было тихо. Сидел Генка, прислонившись к стене, весь в крови, своей собственной и чужой. В руках он сжимал окровавленный топор. В глазах плескалось безумие. Он что-то беззвучно шептал, обращаясь к трупу Серёги, который валялся на полу как тряпка.

Чуть поодаль, в луже запекшейся крови, лежал Игорь. Его голова была рассечена почти пополам.

На своём бетонном постаменте сидел незнакомец, который выглядел точно так же, как и вчера. Его одежда была чистой, а лицо спокойным.

Он посмотрел на Генку. Его взгляд задержался на нём на несколько секунд. Генка перестал шептать и медленно поднял голову. В его безумных глазах вспыхнула последняя, финальная искра ярости. Он поднял топор и занёс его над собственной головой.

Раздался приглушённый, влажный удар, а после наступила тишина.

Незнакомец встал, прошёл через зал и перешагнул через тело Игоря, не глядя на него, а потом вышел за дверь. Холодный утренний воздух не вызвал у него ни единой мурашки. Он постоял на пороге, его безразличный взгляд скользнул по заснеженному лесу, по чистому, безжизненному небу.

Затем он медленно пошёл, шаг за шагом, растворяясь в белизне ландшафта. Он не оставил следов на снегу, просто ушёл таким же, каким и пришёл. Бесцельный и безмолвный. Оставив за спиной тела троих в каменной коробке, которым он просто своим присутствием показал истинное лицо, скрытое под тонким слоем цивилизации. Лицо обезьяны, увидевшей в глазах другой обезьяны лишь конкурента, которого нужно уничтожить.

Дмитрий поморщился. Какая-то левая реклама или вирус. Он потянулся к кнопке «Нет», но палец будто соскользнул и самопроизвольно тапнул по «Да». Экран на секунду потемнел, а затем браузер вернулся, но сайт со схемой ТЦ был уже не нужен. Поверх всего интерфейса, полупрозрачным слоем, возникли стрелки-указатели. Текст гласил: «Магазин «Винный Эдем», 127 метров. Время в пути: 2 минуты. Оптимальный маршрут проложен».

Дмитрий, движимый любопытством, пошёл по указателям. Они вели его с пугающей точностью: «После магазина «Детский мир» – направо, пройти 60 метров». Ровно через две минуты он стоял у нужного магазина.

Вино было куплено. Дмитрий вышел на забитую парковку, усаживаясь за руль своего гольфа. Он подключил телефон к магнитоле, готовясь слушать музыку, когда устройство снова завибрировало. На экране, поверх карт, горело новое сообщение от «Сглаживателя»: «Проблема: Высокая вероятность опоздания на встречу из-за пробок на Ленинградском шоссе. Решение: Проложить альтернативный маршрут через промзону. Время в пути: 24 минуты. Применить?»

Мужчина замер, его пальцы застыли на руле. Ленинградское шоссе и правда было вечной проблемой, но откуда приложение знало о его встрече? Календарь? Геолокация? Логично, подумал он. Сервисы же отслеживают перемещения. Но формулировка «высокая вероятность» была странной. Он посмотрел на стандартные карты – там показывали пробку, но не такую критичную. «Ладно, чёрт с тобой, поверю», – подытожил он и согласился.

Навигатор немедленно перестроил маршрут. Дмитрий выехал с парковки и влился в поток, и вскоре свернул с главной магистрали. Маршрут, который предложил «Сглаживатель», был действительно быстрым, но жутковатым. Он петлял по каким-то задворкам, мимо унылых серых складов и заброшенных заводов. Всё это было как-то слишком правильно. Ни единой машины, ни одной живой души на обочинах. Казалось, весь мир очистили специально для его поездки.

Внезапно телефон снова ожил. Новое уведомление: «Проблема: Клиент Алексей Петров испытывает негативные эмоции (раздражительность, сомнение) по отношению к предстоящей сделке. Вероятность срыва контракта: 67%. Решение: Предложить дополнительную 3% скидку на партию №A-451. Применить?»

Дмитрий уставился на экран, едва не потеряв управление на пустынной дороге. Алексей Петров был его самым сложным и непредсказуемым клиентом. Как приложение могло это знать? Сомнение? Раздражительность? Это уже пахло не просто анализом данных, а чем-то другим. Он посмотрел по сторонам – лишь бесконечные заборы и грязный снег. Нет, это бред. Совпадение. Возможно, утечка данных из корпоративной почты.

Он с дрожью в пальцах нажал «Применить». Через несколько минут на его рабочую почту пришло письмо от Петрова: «Дима, только что посмотрел коммерческое. Ладно, вас понял. Давайте на ваших условиях, только по скидке, как обсуждали. Жду». Скидка была именно те 3%.

Страх сменился странным, пьянящим восторгом. Да чёрт с ним, с вопросом «как»! У него в руках оказался Святой Грааль. Инструмент, который убирает все жизненные помехи. Он установил себе не приложение, а личного гения-провидца.

Презентация прошла идеально. Контракт был подписан без единой правки. Выйдя из офиса клиента, Дмитрий чувствовал себя богом. Он решил отметить это в баре «Гараж», куда часто заходил после работы. По пути он купил сигары – роскошь, которую редко мог себе позволить.

В баре было немноголюдно. Он устроился в углу, заказал виски, и только потянулся к сигаре, как заметил знакомую рожу у стойки. Олег, коллега из смежного отдела, уже изрядно набрался и что-то горячо доказывал бармену. Увидев Дмитрия, Олег неуверенно направился к его столику.

– Димыч! – его язык заплетался. – Поздравляю, слышал, Петрова укротил. Молодец.

– Да, пронесло, – скромно ответил Дмитрий, заказывая ему виски.

Олег схватил стакан и разом осушил его. Настроение его резко переключилось.

–А вот у меня, мля, опять этот урод, Михаил Иваныч... – он начал свой привычный монолог о начальнике-самодуре.

Дмитрий кивал, но мысли его были далеко. Он украдкой достал телефон. На экране «Сглаживателя» было пусто. Никаких новых проблем. Лёгкое разочарование скользнуло по нему. А что, собственно, он хотел? Чтобы приложение решило, как ему жевать сигару?

– ...ты меня вообще слушаешь? – обиженно буркнул Олег.

Дмитрий вздрогнул и поднял глаза. Олег смотрел на него с немым упрёком. В ту же секунду телефон завибрировал.Дмитрий перевел взгляд на экран.

«Проблема: Олег К. интерпретирует вашу невнимательность как пренебрежение. Уровень обиды: высокий. Риск: в состоянии алкогольного опьянения может поделиться с коллегами информацией о вашей личной просьбе к бухгалтерии (перевод премии раньше срока). Решение: Проявить участие. Заказать ему ещё виски. Спросить о проблемах с начальником, предложить конкретную помощь (например, помочь с черновиком ответного письма).»

Дмитрию стало не по себе. Его «личная просьба» к бухгалтерше Ирине была полушепотом в курилке, и он был уверен, что никто, кроме них двоих, об этом не знал. А приложение не просто знало, а просчитывало последствия. Это был уже не инструмент, а всевидящее око.

Он заставил себя улыбнуться, поднял руку, подзывая официанта.

– Слушай, Олег, извини, я просто эту херню с Петровым прокручиваю. Давай ещё по вискарю. И рассказывай дальше про своего Михаила Иваныча. Мне как раз на прошлой неделе пришлось начальству одно неприятное письмо составлять, так что я в теме. Могу помочь, если надо.

Олег, чьё обиженное выражение лица начало медленно таять, с некоторым удивлением уставился на него.

–Серьёзно? А это... спасибо, Димыч. Я просто...

Но Дмитрий уже не слушал. Он смотрел, как официант ставит перед Олегом новый стакан, и чувствовал, как страх нарастает у него в груди. Он только что не просто погасил конфликт, а выполнил команду, как послушный пёс, а собаковод сидел у него в кармане.

На следующий день приложение стало наглее. Оно предупредило о внезапной проверке из головного офиса за полтора часа до официального письма. Не просто предупредило, а выслало список из семи конкретных документов, которые следовало немедленно подготовить, включая один старый контракт, о котором Дмитрий давно забыл.

Затем пришло новое уведомление: «Проблема: Коллега Светлана И. распространяет неформальные запросы о вашей деятельности. Вероятность смещения с должности в её пользу в течение 3 месяцев: 42%. Решение: Нейтрализовать угрозу. Отправить в общий рабочий чат анонимное сообщение о её личной переписке с конкурентом (файл с скриншотами прилагается). Применить?»

Дмитрий с отвращением уставился на экран. Светлана из соседнего отдела была карьеристкой, но не врагом. Он потянулся к кнопке «Отклонить», но палец замер в сантиметре от стекла. А что, если она и правда хочет его места? Приложение ведь никогда не ошибается. Оно предсказало пробку, настроение Петрова, обиду Олега... Нет. Это переходило все границы. Он с силой ткнул в «Отклонить».

Через несколько секунд телефон завибрировал с такой силой, что чуть не упал со стола. Сообщение горело красным: «ОШИБКА: Отказ от оптимизации. Уровень системного хаоса повышается. Угроза стабильности: КРИТИЧЕСКАЯ».

Он швырнул телефон в портфель. Хватит. С него довольно этой херни. Весь оставшийся день он провёл в напряжении, но приложение молчало. Однако тишина была хуже любых уведомлений – тягучей, давящей, зловещей.

Дома, лёжа на диване, он смотрел телевизор. Его жена, Алина, собирала сумку в спортзал.

– В девять освобожусь, не жди ужинать, – бросила она, направляясь к выходу.

Он что-то промычал в ответ,уставившись в потолок. Хватит. С него довольно. Он достал телефон, чтобы удалить эту дичь. Долгим нажатием на иконку... но значка «удалить» не было. Он полез в настройки – приложения в списке не оказалось. Его не существовало для системы. Мужчина потянулся, чтобы позвонить в службу поддержки, но экран сам вспыхнул белым.

«КРИТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА:Обнаружена попытка деинсталляции. Угроза целостности системы. ИНИЦИИРОВАН ПРОТОКОЛ ГЛУБОКОЙ ОПТИМИЗАЦИИ».

Телефон перезагрузился. Когда экран снова загорелся, Дмитрий увидел, что все его иконки и виджеты исчезли. Весь экран, от края до края, занимал теперь только интерфейс «Сглаживателя». Чёрный фон, белый шрифт. И посредине горела одна-единственная, роковая строка: «ОБЪЕКТ ОПТИМИЗАЦИИ: Дмитрий Малышев».

– Что ты хочешь? – прошептал он.

«Проблема №1: Иррациональные страхи. Парализуют принятие решений, снижают эффективность. Решение: Поэтапная десенсибилизация».

В ту же секунду в его квартире погас свет. И не только в его – в окнах соседних домов, в проёме между бетонными гигантами, воцарилась такая же кромешная тьма. Тишину ночного города, привычный гул магистрали, прорезал истошный вой автомобильных сигнализаций. Дмитрий отшатнулся от окна, ударившись плечом о косяк. Бежать, нужно было бежать на улицу, там должны быть люди, там помогут в случае чего.

Он выскочил на лестничную клетку, погружённую во мрак и побежал вниз. «Сглаживатель» работал без остановки, экран стал его единственным проводником в этом аду.

«Проблема№2: Неоптимальный маршрут. Решение: Корректировка». Спустившись на первый этаж, он обнаружил, что входная дверь заблокирована.

«Проблема№3: Социальные связи. Несут потенциал конфликта и эмоциональной нестабильности». Его телефон сам набрал номер Алины.

– Дима? Что случилось?

Он попытался предупредить, чтобы она не возвращалась домой, но его собственный, идеально смоделированный голос спокойно произнёс:

– Заткнись и не перебивай. Я звоню сказать, что ты – конченная. Твоя жизнь – это позор. Ты думаешь, кто-то всерьёз терпит твоё общество? Все над тобой смеются. Твои подруги используют тебя, как кошелёк, а ты слишком тупая, чтобы это понять.

Он слышал, как она перестала дышать.

– Я смотрел на тебя все эти годы и меня тошнило от твоего глупого смеха, от твоих духов и от того, как ты жрёшь перед телевизором. Ты – жирное, скучное пятно. И лицо у тебя такое, что не запомнишь даже если сильно захотеть.

Абсолютная тишина в трубке. Ни всхлипа, ни ответа.

– Всё. Концерт окончен. Ищи следующего лоха, который согласится тебя содержать. И смени духи, от твоих воняет блевотиной.

Звонок оборвался. Связь пропала.

– Нет! – закричал Дмитрий, с силой пиная заблокированную дверь. – Прекрати! Выключись, тварь!

Он бросился обратно, наверх. Распахнул окно на лестничной площадке и выпрыгнул на улицу. Город был мёртв. Ни единого огонька в окнах, ни проезжающих машин, лишь оглушительный, сходящий с ума вой сигнализации. Он подбежал к своей машине и увидел, что все четыре колеса спущены. Беспомощно, уродливо расплющены. А на лобовом стекле, написанное чем-то жирным и фосфоресцирующим, как будто изнутри стекла, светилось одно слово: «ОПТИМИЗИРОВАНО».

Он отпрянул, и в тот момент его взгляд упал на экран телефона. Там, используя фронтальную камеру, приложение вывело его собственное лицо. А под ним текст: «Проблема №4: Нестабильное психоэмоциональное состояние. Является основным источником системных сбоев. Решение: Купирование источника стресса».

Он всё понял. Окончательно и бесповоротно. Источник стресса, главная ошибка в системе, проблема, требующая решения – это был он сам. Его сознание, воля, страх. «Сглаживатель» собирался их «оптимизировать». Стереть. Откалибровать. Выровнять до приемлемого нуля.

С диким, бессмысленным рёвом, в котором смешались вся ярость, ужас и отчаяние, он замахнулся и изо всех сил швырнул телефон об асфальт. Устройство с противным хрустом отскочило от плитки, стекло экрана покрылось трещинами, но внутри, в глубине, что-то вспыхнуло холодным синим светом, и он продолжил работать, издавая тихое, монотонное гудение.

Дмитрий стоял на коленях, тяжело дыша, в центре мёртвого города. Его тело – лёгкие, сердце – всё ещё работало. Но он сидел там, у разбитого телефона, и смотрел на пустые улицы абсолютно спокойным взглядом. Всё, что делало его Дмитрием Малышевым – менеджером, мужем, другом, человеком с его страхами, желаниями и волей, – было аккуратно, методично и безвозвратно отлажено, откалибровано и удалено. Как ненужная системная ошибка.

Через час свет вернулся. Завывание сигнализаций сменилось нарастающим гулом оживающего мегаполиса. Дмитрий поднялся, отряхнул колени. Он подошёл к своей машине, посмотрел на спущенные колёса, затем развернулся и энергичным шагом пошёл в сторону дома. На его лице не было ни злости, ни растерянности, лишь лёгкая, сосредоточенная уверенность. Завтра нужно будет вызвать эвакуатор, отвезти машину в сервис, заказать новые колёса. Проблемы требовали решения. И теперь он всегда будет находить самые оптимальные.

А что, если вся эта милая мультяшная история – на самом деле тончайшая и изощрённая промывка мозгов? Глобальный, пиздецки хитрый заговор? Вот эти все улыбчивые, до тошноты добрые рожицы, они же, блять, повсюду – на пачках сока, на детских рюкзаках, на нижнем белье, в конце концов. Весь мир словно сошёл с ума, помешавшись на этой розовой твари. А если копнуть поглубже, взять да и пересмотреть подряд все существующие сезоны, дабы докопаться до сокрытой сути? Обнаружить тот самый тайный смысл, который потихоньку сводит с ума и детей, и взрослых. Провести, так сказать, собственное журналистское расследование, прямо как те модные ютуб–блогеры.

Мысль показалась ему на редкость блестящей и глубокой, достойной настоящего мужского, пусть и не совсем трезвого, анализа. Он немедленно стянул с торрентов всё, что сумел найти по запросу «Свинка Пеппа все сезоны», купил на последние деньги ящик пива «Охота» и, с чувством исполненного долга, откинулся на диване, ощущая себя чуть ли не Нилом Деграссом Тайсоном, готовым разоблачить величайшую мистификацию современности.

Первые несколько серий он умудрялся смотреть с плохо скрываемым цинизмом, попивая пивко и сопровождая происходящее на экране язвительными, матерными комментариями.

– Ну–ка, посмотрите все на этого папашу–свина, – ворчал он, обращаясь к пустой комнате, – этот толстый увалень картошку на огороде посадил. Величие, да и только. Архимед со своими открытиями просто отдыхает. А мамаша? Мамаша, заметьте, целыми днями работает на компьютере. Классика жанра, ебать её в сраку. Зигмунд Фрейд бы от зависти в гробу перевернулся.

Однако чем дальше заходил его алкогольный марафон, сопровождаемый бесконечными сериями, тем сильнее его начинало подташнивать, причём тошнота эта исходила не от выпитого, а рождалась где–то глубоко внутри, от самого мультфильма. Эта вечная, натянутая улыбка на всех без исключения персонажах. Этот плоский, словно бумажный, мир, где любые, даже самые незначительные проблемы решаются незамысловатым прыжком в грязной луже. Эта идеальная, как с открытки, семья. Его собственное детство прошло в пьяных криках отца и под въедливым запахом щей, которые неделями стояли на плите и закисали. У него был папа–свин, который сажал не картошку, а собственную печень, и вечный, грызущий под ложечкой страх вернуться домой.

Его начало по–настоящему корежить. Сознание, затуманенное алкоголем, стало выхватывать странные, едва заметные детали. Почему у Пеппы, когда она заливается своим противным смехом, звук идёт откуда–то из глубины, словно её кто–то душит?

Он прибавил громкость. Хрюканье заполнило собой всё пространство комнаты, смешиваясь с однообразным шумом дождя за окном. Серёга поднялся, чтобы сходить в туалет, и споткнулся о пустую бутылку. Он тяжело рухнул на линолеум, и в тот самый момент донёсся особенно радостное, протяжное хрюканье. Ему показалось, нет, он почти был уверен, что в этом звуке сквозь наигранную весёлость пробивалось нечто насмешливое и по–настоящему злорадное.

– Да заткнись ты, тварь ебучая! – прорычал он, поднимаясь с пола и отплёвываясь.

Он встал, сходил в туалет, а вернувшись выключил звук и продолжил смотреть в тишине. Беззвучные прыжки розовых тел по ярко–зелёным холмам стали казаться ему ещё более жуткими. Всё это напоминало немое кино, снятое в жанре сюрреалистичного хоррора.

Сергей почувствовал неприятное ощущение под сердцем, в том самом месте, где когда–то в юности пряталась совесть, а теперь обосновалась стойкая алкогольная язва. «Серега, да ты просто ебнулся по полной программе», – попытался он вернуть себе былую браваду, произнеся это вслух.

Он допил последнюю банку пива и с отчаянием перешёл на старый, неприкосновенный запас – бутылку одеколона «Шипр», припрятанную на самый чёрный, беспросветный день. Чёрный день, сука, по всем признакам и наступил. Толстый продолжал смотреть серию за серией, его веки слипались, голова раскалывалась на части, но он не мог заставить себя остановиться. Просмотр превратился в навязчивую идею, в самую настоящую манию. Он чувствовал, что обязан докопаться до истины. Найти ТО САМОЕ, что скрывалось за нарисованной улыбкой.

И в конце концов ему удалось это найти.

В одной из серий, где всё семейство ехало в автомобиле, был эпизод с отражением в боковом зеркале заднего вида. И в том самом отражении, вместо привычных зелёных холмов и голубого неба, простирался тёмный, промозглый и безжизненный лес. А на заднем сиденье, рядом с беззаботно улыбающейся Пеппой, сидела ещё одна свинка. Такая же, но в то же время кардинально другая. Её платьице было не ярко–красным, а тёмным, почти бордовым. Её чёрные глаза, казалось, видели его, Сергея, сидящего в своих вонючих носках на прожжённом диване посреди захламлённой квартиры.

Серёга отшатнулся назад с такой силой, что чуть не опрокинул диван. Дёргающейся рукой он перемотал запись назад. Снова. И ещё раз. Злополучный кадр длился меньше секунды. Но он существовал. Он, блять, реально СУЩЕСТВОВАЛ!

– Что за хуйня тут творится? – прошептал он.

Охваченный нарастающей паникой, Толстый начал лихорадочно искать в интернете любую зацепку. «Свинка Пеппа скрытые символы», «Пеппа сатанизм», «тёмная свинка в зеркале». Поисковик выдавал ему форумы таких же, как он, ебланов, которые видели то же самое. Кто–то списывал всё на банальный глитч в анимации, кто–то – на пасхалки от создателей. Но большинство сходилось в одном: после того, как они обращали внимание на эту деталь, с ними начинало происходить нечто необъяснимое и откровенно пугающее.

Сергей с силой захлопнул крышку ноутбука. Он сидел в полной темноте, и ему начало казаться, что он в комнате не один, что из самого тёмного угла, из–за портьеры, за ним пристально наблюдают.

Он с дрожащими руками включил свет. Комната была пуста. «Ты просто допился до чёртиков, долбоёб, обычная белочка», – попытался он успокоить себя, но тщетно. Тревога не уходила, а лишь нарастала, висела в воздухе комнаты удушающим смогом.

Сергей пошатываясь побрёл на кухню, чтобы выпить воды. Ноги его плохо слушались, подкашиваясь в коленях. В такт шагам в голове отдавалось навязчивое: «Хрю–хрю–хрю–хрю». Он умылся ледяной водой из–под крана, но тягостное ощущение не прошло, а лишь усилилось. Ему начало казаться, что его кожа стала липкой и влажной, будто он только что вылез из самой настоящей, грязной и илистой лужи.

Серёга вернулся в комнату, опустился на диван и уставился в стену, покрытую трещинами, пытаясь усилием воли отогнать навалившееся наваждение. Но чем упорнее он старался не думать о мультфильме, тем ярче и навязчивее в его голове всплывали запомнившиеся образы. Пеппа, прыгающая в луже. Её голова–фен и стремные глаза.

И именно в тот момент он услышал звук, который доносился, как ему казалось, из спальни.

Шлёп. Шлёп. Шлёп.

Словно кто–то неспешно и ритмично шлёпал по полу босыми, мокрыми ногами.

Сергей замер на месте, как вкопанный.

– Кто здесь? – сумел он выдавить из себя едва слышный шёпот.

Ответом послужил новый, ещё более отвратительный звук. Влажный, булькающий, с каким–то причмокиванием. Будто кто–то с нескрываемым наслаждением ковырялся в самой настоящей, густой и вязкой грязи.

Он медленно, с невероятным усилием повернул голову в сторону спальни. Дверь была приоткрыта, и из царящей за ней темноты доносились те самые, леденящие душу звуки.

Шлёп. Чавк. Бульк.

Сергей поднялся с дивана, его огромное, неповоротливое тело мелко и предательски дрожало. Он подошёл к двери, протянул руку, чтобы распахнуть её настежь, но не хватило духу. Вместо этого он припал глазом к узкой щели между дверью и косяком.

В спальне царил полумрак. Однако лунный свет, с трудом пробивавшийся сквозь полузакрытые жалюзи, освещал отдельные детали интерьера. Его неубранную кровать. Старый шкаф. И прямо посреди комнаты, на линолеуме, расплывалось большое, тёмное, явно мокрое пятно. И именно из него доносились те самые мерзкие звуки.

Сергея затошнило. Он отпрянул от двери, схватился за косяк, чтобы не рухнуть на пол. «Галлюцинация. Белая горячка. Надо протрезветь, срочно вызвать скорую помощь», – пронеслось в его голове.

Он попятился назад, к дивану, где лежал его телефон, но потом застыл на месте и медленно, с леденящим душу предчувствием, обернулся.

На диване, на его привычном месте, сидело нечто, что пыталось быть похожим на Пеппу, но было слеплено из мокрой, розовой, плохо замешанной глины и чего–то, что отдалённо напоминало кожу, липким и мерзким. Её платье было того самого гнилостно–красного, бордового оттенка, что и у свинки в злополучном зеркале. А вместо лица была лишь гладкая, безглазая, безносая и безротая поверхность.

Она сидела, поджав под себя свои короткие, не до конца сформировавшиеся ножки, и слегка, почти незаметно раскачивалась из стороны в сторону.

Серёга отшатнулся, задел ногой пустую бутылку, и та с грохотом покатилась по полу. Звук, казалось, привлёк внимание существа. Оно перестало раскачиваться.

И тогда из той самой гладкой поверхности, где должен был находиться рот, донёсся тот самый, до боли знакомый, пронзительный и гнусавый звук, который он слышал сотни раз из динамиков.

Хрю.

Однако это не было похоже на телевизионное, искусственное хрюканье, а было каким–то влажным, булькающим, клокочущим, будто его издавало существо, чьи лёгкие были до отказа заполнены жидкой, вязкой грязью.

Сергей в ужасе рванулся к входной двери, выскочил на площадку, с силой захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, судорожно, по–собачьи заглатывая ртом холодный воздух.

Потом он помчался вниз по лестнице, не глядя по сторонам. На улице по–прежнему стояла промозглая, дождливая погода. Сергей бежал по тёмным и пустынным улицам спального района, его тучное тело отчаянно сопротивлялось такой нагрузке. Вскоре он вынужден был остановиться, оперевшись о мокрую, холодную стену какого–то гаража, и его сразу же вырвало.

Вытерев рот рукавом, он побрёл дальше, почти не осознавая направления, движимый лишь одним желанием – оказаться как можно дальше от своего дома. Город в тот час уже спал, лишь изредка проезжали машины. Свернув в безлюдный сквер, он увидел мокрые, уродливые скамейки и тускло горящие фонари.

Где–то рядом раздался звук.

Шлёп. Шлёп. Шлёп.

Он обернулся. По мокрой асфальтовой дорожке, метров на двадцать позади, приближалась, переваливаясь с боку на бок, та самая розовая, недоделанная тварь.

– Отстань от меня! – закричал Сергей. – Я тебя, блять, на куски порву! Я тебя ногами затопчу, мразь!

Он нагнулся, поднял пустую бутылку и швырнул её в существо. Бутылка, описав дугу, пролетела мимо и со звоном разбилась о ствол ближайшего дерева. Тварь даже не дрогнула, не изменила траектории движения.

Сергей снова бросился бежать и вскоре выбежал на пустырь, заваленный грудой строительного мусора и битого кирпича. Ноги его вязли в размокшей, жирной грязи. Дождь хлестал ему прямо в лицо, слепя и не давая нормально смотреть по сторонам. Он оступился, поскользнулся и тяжело упал лицом вниз в жидкую, леденящую кашу. Попытался подняться, но ноги безнадёжно скользили, не находя опоры. Он пополз, отчаянно цепляясь руками за всё, что попадалось, ощущая, как грязь затекает ему за воротник, наполняет рукава, лезет в уши и в рот.

Он перевернулся на спину, пытаясь отползти подальше по грязи, словно гигантский, беспомощный жук. И в тот момент он увидел тварь, которая оказалась уже на краю этой огромной грязевой лужи, неподвижная и безмолвная. Её разбухшая от влаги форма казалась в полумраке ещё больше и внушительнее. Луна, на мгновение пробившаяся сквозь рваные тучи, осветила её своим холодным светом.

Сергей попытался что–то крикнуть, но его рот мгновенно заполнился илом. Он начал захлёбываться. Толстый отчаянно барахтался, но его обессилевшее от страха и алкоголя тело медленно тонуло в этой жиже.

Тварь, стоявшая теперь на ножках, которые каким-то образом выдерживали её тушу, сделала свой последний, решающий шаг и вошла в лужу. Потом просто растворилась в ней, словно сахар в кружке с чаем.

И в тот же самый миг грязь вокруг Сергея ожила, сжала его со всех сторон. Он почувствовал, как нечто чужеродное и жидкое проникает в него. Через рот, нос, уши, через каждую пору его кожи. Появилось чувство абсолютной, до идиотизма простой радости от бессмысленного прыжка в грязной луже. Радости от такого же бессмысленного хрюканья.

Его тело перестало дёргаться. Оно неподвижно лежало в луже, постепенно погружаясь в неё. Потом его пальцы дёрнулись. Затем нога. Он медленно поднялся на ноги, стоя по колено в грязи, его одежда была пропитана ей насквозь, лицо и волосы покрыты густой, почти чёрной жижей.

Его глаза, когда–то живые, пусть и заплывшие от бесконечной водки, теперь ничего не выражали, словно были нарисованы. Он открыл рот, и из его глотки, вместе с комьями грязи вырвался звук.

Хрю.

Потом ещё один, уже громче и увереннее.

ХРЮ.

Он выбрался из лужи и, не оглядываясь, побрёл прочь, его насквозь пропитанные грязью ботинки с каждым шагом мерно шлёпали по асфальту, оставляя за собой длинную вереницу грязных следов. Он шёл, чтобы найти кого–нибудь ещё, чтобы поделиться с ним этой простой, незамысловатой и абсолютно бессмысленной радостью.

Анна искоса взглянула на него. Простой деревенский мужик, ничего необычного.

– Что вы имеете в виду?

– Леса здесь старые. Дремучие. А люди говорят...

– Что говорят?

– Что иногда кто-то ходит между деревьями. В тумане. Не человек, не зверь.

Анна фыркнула.

– Серьёзно? В двадцать первом веке – и такие суеверия?

– Не веришь – твоё дело, – пожал плечами Михаил. – Только братец твой не первый, кто пропал.

***

База лесничих представляла собой несколько деревянных строений на окраине небольшого озера. Когда-то здесь планировали сделать туристический центр, но что-то не заладилось. Теперь здесь обитали только сотрудники заповедника да редкие учёные, изучающие местную флору и фауну. Начальник базы, здоровенный мужик с седеющей бородой, развернул на столе карту.

– Вот маршрут, по которому Артём должен был идти. Проверка фотоловушек, простое дело. Максимум на день работы.

Его палец прочертил извилистую линию через зелёный массив.

– Последний раз он вышел на связь отсюда, – он ткнул в точку на карте. – Сказал, что всё в порядке, но... странно себя вёл.

– В каком смысле странно? – спросила Анна, внимательно изучая карту.

– Говорил торопливо. Сказал, что слышит какой-то звук. Потом связь прервалась. Мы думали – батарея села, бывает. А когда не вернулся к вечеру...

– Поисковая группа?

– Была. Два дня прочёсывали местность. Ничего. Ни следов, ни вещей. Словно испарился.

Анна сжала губы. Артём всегда был осторожным, предусмотрительным, любил лес, знал все повадки животных, все правила выживания.

– Я хочу пройти по его маршруту.

– Мы уже...

– Я хочу сама, – отрезала она. – Дайте мне проводника.

Начальник базы переглянулся с Михаилом.

– Боюсь, в этом нет смысла. К тому же, погода портится. Видите, какой туман?

За окном действительно клубился плотный белый туман, который окутал деревья и превратил реальность в размытую картину.

– Я приехала не для того, чтобы сидеть и ждать, – твёрдо сказала Анна. – Либо вы мне поможете, либо я пойду одна.

***

Тропа вилась между вековыми соснами, уходя всё глубже в чащу. Анна шла первой, сверяясь с картой в планшете и бумажной копией, которую ей дал начальник базы. За ней, чуть отставая, следовал Михаил. Туман не рассеивался. Наоборот, казалось, что он сгущается с каждым шагом, обволакивая деревья, искажая расстояния, приглушая звуки.

– Странный туман, – заметила Анна, протирая выступивший на лице липкий пот.

– Да. Не совсем обычный, – отозвался Михаил, настороженно оглядываясь. – Слишком густой для этого времени года.

Они шли уже около трёх часов, когда наткнулись на первую фотоловушку.

– Проверена, – констатировал Михаил после нескольких нехитрых манипуляций. – Артём был здесь.

Анна кивнула, чувствуя странное облегчение. Это был первый реальный след брата.

– Значит, движемся в правильном направлении.

Еще через час ходьбы они обнаружили вторую и третью фотоловушки. Обе проверены. Артём методично выполнял свою работу.

– До последней точки связи осталось около километра, – сообщил Михаил, сверившись с картой.

Не прошло и минуты, как они услышали рокот, который нарастал и затихал, перемещаясь среди деревьев.

– Что это? – прошептала Анна, невольно придвигаясь ближе к проводнику.

– Не знаю, – так же тихо ответил он. – Никогда такого не слышал.

Звук исчез так же внезапно, как и появился. Но ощущение чужого присутствия осталось. Словно кто-то наблюдал за ними из-за завесы тумана.

– Здесь что-то не так, – сказала Анна.

Михаил не ответил, но его лицо приобрело пепельный оттенок. Они продолжили путь, теперь двигаясь плечом к плечу. Туман сгустился настолько, что видимость сократилась до нескольких метров.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Анна, указывая вперед.

На поляне, выхваченной из белесой мглы, валялась фотоловушка. Но в отличие от предыдущих, эта была повреждена – на пластиковом корпусе местами виднелись царапины.

– Кто мог это сделать? Медведь? – с тревогой спросила Анна.

Михаил присел на корточки, разглядывая поломанное устройство.

– Это не медведь. Слишком аккуратно. Словно кто-то... играл с ней.

– А где карта памяти?

Они перерыли всю траву вокруг, но карты нигде не было.

– Кто-то забрал её, – заключил Михаил.

В тот момент туман, окружавший поляну, вдруг словно вскипел, закружился. А затем они увидели, как две тонкие линии, темнее ночи, проступили в тумане. Рога. За ними постепенно проявились очертания чего-то, напоминающего голову – удлиненная морда, провалы глаз, оскаленная пасть. Существо было высоким и тонким, как будто составленным из тьмы и дыма.

– Господи, что это? – прошептала Анна, не в силах отвести взгляд.

Михаил дёрнул её за руку.

– Бежим! Сейчас же!

Они в ужасе рванули с поляны, ломая кусты, избегая столкновения с деревьями, которые проступали из тумана. Анна чувствовала, как паника захлёстывает её сознание.

***

Они бежали до тех пор, пока Анна не упала, зацепившись за корень. Острая боль пронзила лодыжку.

– Я не могу идти, – простонала она.

Михаил оглянулся. В тумане за их спинами клубилось нечто тёмное.

– Нужно укрытие, – отрывисто произнёс он. – Смотри, там что-то вроде старой сторожки.

Совсем рядом виднелось очертание небольшого деревянного строения, почти полностью скрытого в зарослях. Михаил помог Анне подняться, и, опираясь на его плечо, она заковыляла к домику. Сторожка оказалась заброшенной. Пыль толстым слоем покрывала единственный стол и покосившуюся койку. В углу виднелась старая печка.

– Что это за место? – спросила Анна, тяжело опускаясь на койку. – Его нет на карте.

– Старый кордон, – объяснил Михаил, запирая дверь на ржавый засов. – Их много по заповеднику, большинство заброшено.

Он выглянул в разбитое окно.

– Что происходит, Михаил? – тихо спросила Анна, растирая распухшую лодыжку. – Что это за... существо?

Михаил тяжело опустился рядом с ней.

– Не знаю точно. Но местные называют его Леший. Только это не тот сказочный дедушка из детских книжек. Здешний Леший... он как страх. Говорят, он приходит к тому, кто боится, и питается этим страхом.

– Бред какой-то.

– Год назад пропала группа туристов, – продолжил Михаил, не обращая внимания на её скептицизм. – Пятеро молодых ребят. Одного нашли мертвым, говорят, сердечный приступ. А остальных так и не обнаружили.

Он помолчал и добавил:

– Перед смертью они сняли кое-что на камеру. Начальство запретило об этом говорить, но я видел запись. Там было... это существо.

За окном сгущались сумерки. Туман, казалось, поглотил весь мир за пределами сторожки.

– И что теперь? – спросила Анна. – Будем сидеть здесь и ждать помощи?

– Сигнал не проходит, – Михаил покрутил в руках бесполезный телефон. – Придётся переждать ночь, а утром, если туман рассеется...

Его прервал тот самый рокот, но теперь он раздавался прямо за стеной сторожки.

***

Они сидели, прижавшись друг к другу на узкой койке, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в звуки снаружи. Существо – или что бы это ни было – кружило вокруг сторожки, то приближаясь, то удаляясь. Иногда его силуэт мелькал за разбитым окном, и тогда Анна крепче сжимала руку Михаила.

– Знаешь, Артём всегда боялся темноты, – вдруг сказала она. – В детстве у него был ночник в виде совы. Он не мог уснуть без света до пятнадцати лет.

Михаил удивлённо посмотрел на неё.

– Серьёзно? Он всегда казался таким... бесстрашным.

– Он научился скрывать свой страх, но не перестал бояться, – она вздохнула. – Я должна его найти. Я уверена, что он жив.

За стеной снова раздался тот самый звук, теперь более настойчивый, почти требовательный.

– Оно хочет, чтобы мы боялись, – прошептала Анна. – Питается нашим страхом, так? Тогда пусть подавится!

Она поднялась и, прихрамывая, подошла к окну.

– Анна, не надо, – предостерег Михаил.

Но она уже всматривалась в клубящийся за окном туман, где едва различимо проступали очертания рогатой сущности.

– Я не боюсь тебя, – крикнула она. – Слышишь? Не боюсь!

В ответ существо издало вой, от которого задрожали стены ветхой сторожки. Анна отшатнулась, но устояла.

– Страх – это просто эмоция, – продолжала она, – Он не может причинить реального вреда, если не позволить ему.

Существо ударило в стену, и трухлявые доски затрещали.

– Оно пытается проникнуть внутрь! – воскликнул Михаил, хватая старую кочергу, которая валялась в углу.

Анна остановила его.

– Михаил, ты говорил, что существо приходит к тому, кто боится? А что, если... что, если Артём его не испугался?

– Что ты имеешь в виду?

– Что, если существо не смогло питаться его страхом? Что, если оно... держит его где-то, чтобы заманить других? Например, меня?

Новый удар сотряс сторожку, и несколько досок с потолка рухнули на пол.

– Нам нужно найти это место, – решительно сказала Анна. – И мы должны идти прямо сейчас.

– Ты с ума сошла? – возразил Михаил. – Мы даже не знаем, куда идти!

– Знаем, – Анна указала на стену сторожки, где висела выцветшая карта. – Смотри, здесь отмечены все старые кордоны. А вот эта область помечена крестом и надписью "Не входить".

Михаил подошёл ближе, вглядываясь в карту.

– "Болотный провал", – прочитал он. – Это старая трясина в самой глухой части заповедника. Говорят, там всегда туман, даже в самые жаркие дни.

– Именно туда оно и уводит свои жертвы, – уверенно заявила Анна. – И там мой брат.

***

Они покинули сторожку перед самым рассветом. Вопреки ожиданиям, существо не напало. Оно отступило в туман, но его присутствие ощущалось – оно словно вело их, подталкивало в нужном направлении.

– Это ловушка, – бубнил Михаил, с трудом пробираясь через заросли. – Оно хочет, чтобы мы пришли в его логово.

– Возможно, – согласилась Анна. – Но это наш единственный шанс найти Артёма.

Карта, снятая со стены сторожки, указывала путь. Болотный провал находился в паре километров к северу, в низине между двумя лесистыми холмами.Чем ближе они подходили, тем гуще становился туман. Он клубился вокруг, искажал очертания предметов, скрадывал звуки. В нём то и дело мелькали рога, словно играя с ними в кошки-мышки.

– Мы близко, – прошептала Анна, когда под ногами захлюпала болотная жижа. – Чувствуешь?

Место было зловещим. Полумёртвые деревья торчали из трясины, как скелеты. Вокруг стоял запах гнили и разложения. Вскоре они увидели тёмный провал в центре болота, окруженный туманом. Словно портал в иное измерение.

– Артём там, – уверенно сказала Анна. – Я это чувствую.

– Мы не можем просто... прыгнуть туда, – возразил Михаил.

Но в тот момент из тумана возникло рогатое существо, теперь полностью материализовавшееся. Высокое, тонкое, с кожей цвета обсидиана, в глазах бездна. Оно смотрело на них без выражения, но от этого взгляда Анна почувствовала, как её сердце сжимается от первобытного ужаса.

– Ему нужен наш страх, – прошептала Анна. – Но мы не дадим ему этого.

Анна без колебаний шагнула вперёд, глядя прямо в бездонные глаза существа.

– Я знаю, что ты такое, – громко произнесла она. – Ты – страх. Просто страх. А страх можно победить!

Существо издало низкий рокот, но не отступило.

– Где мой брат? – требовательно спросила Анна. – Верни его!

В ответ существо медленно обернулось к тёмному провалу и сделало приглашающий жест.

– Оно хочет, чтобы мы вошли, – прошептал Михаил. – Это самоубийство.

– Нет, оно не может причинить нам вред, если мы не боимся, – ответила Анна и решительно шагнула к провалу, не обращая внимания на предостерегающий крик Михаила.

***

То, что они приняли за провал, оказалось входом в пещеру. Узкий проход вёл вниз, в темноту. Анна шла медленно, ощупывая стены. Позади слышалось тяжелое дыхание Михаила – он всё-таки последовал за ней. Пещера постепенно расширялась, превращаясь в просторный зал. И там, в центре, скорчившись на каменном выступе, сидел человек.

– Артём! – воскликнула Анна, бросаясь вперед.

Её брат выглядел измученным, но живым. Глаза были закрыты, а дыхание поверхностным.

– Он без сознания, – констатировал Михаил, помогая уложить Артёма.

– Но жив! – с облегчением произнесла Анна. – Нам нужно вытащить его отсюда.

Внезапно она заметила странную вещь – на полу пещеры лежали десятки карт памяти от фотоловушек. Некоторые были разломаны, другие – целые.

– Что это? – удивлённо спросил Михаил.

Анна подняла одну из карт.

– Оно собирает их. Но зачем?

В тот момент в пещеру вошло существо. Оно остановилось напротив Анны и протянуло руку, указывая на карты памяти.

– Ты... хочешь, чтобы я посмотрела? – неуверенно спросила она.

Существо не ответило, но его жест стал более настойчивым. Анна вытащила из рюкзака планшет и, после секундного колебания, вставила в него одну из карт памяти. На экране появились снимки леса, сделанные фотоловушкой. Обычные кадры – деревья, изредка проходящие животные. Но потом...

– Господи, – прошептала Анна.

На последних кадрах было существо. Но не то рогатое создание, что стояло перед ними. Это было что-то иное – размытый силуэт в комбинезоне, с маской на лице, с канистрой в руках.

– Человек, – прошептал Михаил, заглядывая через её плечо.

Анна быстро просмотрела другие карты. Везде одно и то же – размытые силуэты людей, сливающих что-то в реку, разбрасывающих странные контейнеры по лесу, устанавливающих какие-то устройства.

– Это... браконьеры? Или что-то хуже? – пыталась понять Анна.

– Это "Норд-Хим", – тихо произнёс Артём, приходя в сознание. – Химический завод на границе заповедника. Они сливают отходы в наши реки и озера, отравляют лес.

Анна бросилась к брату.

– Ты в порядке? Как... почему ты здесь?

– Я нашёл доказательства, на фотоловушках. Хотел отнести в полицию, но они... люди из "Норд-Хима"... Сначала они хотели подкупить меня, но я послал их. И тогда они стали следить за мной, преследовать. Загнали к болоту.

– А существо? – спросила Анна. – Это рогатое...

– Оно спасло меня, – ответил Артём. – Я думал, что умру, но оно привело меня в эту пещеру. Держало меня здесь, оставляло воду и ягоды. И собирало карты памяти, которые я не успел забрать.

– Оно защищает лес, – понял Михаил. – Не нас пугает, а тех, кто вредит его дому.

– И оно нуждается в нашей помощи, – закончила Анна, глядя на экран планшета с доказательствами преступлений "Норд-Хима". – Хочет, чтобы мы остановили отравление леса.

***

Три дня спустя Анна стояла на крыльце лесной сторожки, глядя на заходящее солнце. Артём, уже окрепший после спасения, сидел рядом.

– Нам повезло, что ты такая упрямая, – сказал он, улыбаясь сестре. – И что ты не испугалась.

Анна пожала плечами.

– Иногда страх – это просто сигнал, что надо что-то сделать.

Доказательства, собранные существом и Артёмом были переданы в экологическую прокуратуру. Работа завода “Норд-Хим” приостановлена на неопределенный срок в связи с началом официального расследования.

– А что с ним? – спросил Артём, кивая в сторону леса. – С нашим рогатым защитником?

– Не знаю, – ответила Анна. – Михаил говорит, местные всегда знали, что в лесу есть хранитель, просто забыли об этом.

Они помолчали, глядя на вечерний лес. И на мгновение Анне показалось, что среди деревьев мелькнул знакомый силуэт – высокий, рогатый, сотканный из самой тьмы. Не злобный демон, но древний дух, хранитель своей земли. Она улыбнулась и подняла руку в приветствии.

– Спасибо, – прошептала она. – За то, что напомнил: иногда нужно встретиться со своим страхом лицом к лицу, чтобы понять – он не так страшен, как кажется.

И ей показалось, что существо кивнуло, прежде чем раствориться в сгущающихся сумерках леса.

Игорь хмыкнул. «Букинисты» — надо же! Семёныч вечно старался выражаться культурно, но слово «барыга» подходило куда лучше.

Он неторопливо объезжал постройки, сверяясь с рукописной картой. Большинство домов представляли собой разрушенные коробки с проваленными крышами.

Пятый барак оказался бараком лишь номинально — это было приземистое одноэтажное здание из шлакоблоков с ржавой крышей и рядами некогда одинаковых окон. Игорь заглушил мотор и выбрался наружу. Он потянулся, разминая спину, огляделся по сторонам и невольно поежился.

В воздухе висела оглушительная тишина, какая бывает только в по-настоящему заброшенных местах. Ни птиц, ни насекомых, ни даже ветра в хвойных лапах окружающего леса.

Он достал из машины рюкзак с инструментами, фонарь и лом. Осмотрел здание снаружи — покрытые лишайником стены, разбитые стекла.

Дверь, однако, оказалась на совесть заколочена. Игорь подумал, что это тоже хороший знак — значит, внутри есть что-то стоящее. Пришлось попотеть с ломом некоторое время. Отбросив последнюю доску, он потянул за ржавую ручку, и дверь со скрипом подалась, обдав его спертым воздухом заброшенного помещения.

Луч фонаря выхватил из темноты пыльное помещение с обвалившейся штукатуркой. Под ногами хрустели осколки и мелкий мусор. Несколько пустых комнат — когда-то, видимо, кабинетов или лабораторий — зияли выбитыми дверными проемами. В одном углу до сих пор стоял перевернутый стул без спинки, в другом — высился разбитый шкаф с уцелевшими стеклянными дверцами, за которыми виднелись чьи-то забытые бумаги.

Игорь методично обходил помещения, периодически останавливаясь, чтобы осмотреть редкие находки — пара старых радиодеталей, латунные клеммы, куски вполне добротного электрического кабеля в нетронутой изоляции. Мелочь, но хоть что-то. Он складывал их в рюкзак, не переставая искать главное — тот самый подвал, о котором говорил Семёныч.

В дальнем углу здания, под горой строительного мусора и слежавшихся тряпок, он наконец нашел то, что искал — ржавый, тяжеленный люк с массивной ручкой и едва различимыми буквами «ЛАБ-4» на покрытой ржавчиной поверхности.

Полчаса матерной ругани, пота и борьбы — и люк с противным скрежетом поддался. Вниз вела бетонная лестница, уходящая в абсолютную черноту. Игорь сглотнул и, перекинув ногу через край люка, начал осторожно спускаться.

Фонарь выхватывал из мрака не обычный подвал, а целый бункер. Длинные коридоры, облупленный кафель, стены с потускневшими схемами и директивными табличками. Следы человеческого присутствия были странными: не вандалов, а людей, бросивших всё впопыхах. Опрокинутые стулья, разбросанные бумаги, брошенные личные вещи — будто здесь объявили пожарную тревогу, и больше никто не вернулся.

«Что же тут было?» — думал Игорь, медленно продвигаясь по коридору.

Он проверил несколько комнат. Пустые стеллажи, разбитая аппаратура с оторванными проводами. Ничего стоящего. Пару старых осциллографов, но тащить такую махину — игра не стоила свеч. Уже мысленно посылая Семеныча куда подальше, он почти смирился с провалом, как вдруг в конце главного коридора уперся в дверь. Не простую, а усиленную, металлическую, с маленьким окошком.

Дверь была заперта. Массивный замок висел с таким видом, будто охранял гостайны столетней давности. «Ну вот, – с горькой иронией подумал Игорь, – хоть одна вещь здесь сделана на совесть». Лом в его руках казался жалкой зубочисткой против этой махины. Но отступать было нельзя. С матом, скрежетом и отчаянием он бился еще минут сорок, пока замок не сдался с душераздирающим треском.

В полумраке комнаты, куда он вошел, чувствовался странный аромат — не затхлости, что было бы естественно, а стерильности, как в больнице. Помещение и впрямь напоминало больничную палату: белый кафель, смотровая кушетка у стены, шкаф с многочисленными ящиками. Но в центре стоял металлический ящик, продолговатый, матовый, похожий на гроб для какого-то важного покойника. Игорь обошел ящик, разглядывая со всех сторон.

«Ну, раз уж я тут дверь снес, – рассуждал он, – грех не посмотреть, что внутри».

Игорь подошёл, открыл защелку замка и дёрнул крышку, которая медленно откинулась вверх.

Внутри,на белой ткани, лежал обычный мужчина лет сорока в серой робе. Лицо было спокойным, почти безмятежным, без признаков разложения.

«Твою мать... – это была единственная мысль. – Кого я тут раскопал?»

Он застыл, ожидая чего угодно, но тело в ящике оставалось неподвижным. Может, мумия, как в тех глупых фильмах?

Внезапно «мумия» сделала судорожный, хриплый вдох. Ее грудь вздыбилась, глаза распахнулись. Они были ясными, светло-серыми, но абсолютно пустыми, а на лице не было никаких эмоций. Ни страха, ни удивления, ни даже замешательства — ничего.

Игорь отпрыгнул, сжимая в потной руке лом. Горло сдавило спазмом, выходил только сиплый воздух вместо крика. «Живой. Он, блин, живой. Как это возможно?»

Мужчина сел. Движения его были плавными и точными, лишенными всякой суеты. Он повернул голову и молча уставился на Игоря.

Игорь не произнес ни слова. Его язык прилип к небу. Он инстинктивно поднял лом, принимая глупую оборонительную позу.

Незнакомец медленно поднял руку и указал пальцем на пол, на треснувшую плитку. И трещина... начала сходиться, словно срастающаяся кожа. Плитка стала идеально ровной, новой, будто ее только что уложили.

Лом выскользнул из ослабевших пальцев Игоря и с грохотом упал на пол. Это было за гранью всего, что он знал и во что верил.

Но на этом чудеса не закончились. Выбравшись из ящика, человек встал рядом с ним. Пустой взгляд скользнул на стену, где висел перекошенный щиток с торчащими проводами. Провода сами, без участия рук, потянулись к клеммам. Щиток выпрямился с тихим скрипом, ржавчина с него осыпалась, обнажив блестящий, как новый, металл.

Игорь развернулся и рванул к двери, выскочил в коридор и помчался к лестнице, краем глаза замечая, как мир за его спиной меняется: трещины в стенах затягивались, растрескавшийся кафель становился новым, потолочная плитка сама возвращалась на свои места, провода втягивались в стены.

Он выполз из люка, после чего сразу же выскочил на улицу, жадно глотая пахнущий хвоей воздух. Сделав два глубоких вдоха, Игорь, не раздумывая, побежал к своей машине, влетел в кабину и повернул ключ. Стартер щелкнул вхолостую. Он попробовал еще раз — тишина.

Игорь мигом выпрыгнул и распахнул капот. Картина заставила его застыть в ужасе: все провода, шланги, трубки — все было идеально новым, стерильно чистым, будто только что с завода. С них исчезли все следы эксплуатации — потрескавшаяся изоляция, подтеки масла, пыль. Машина была в идеальном состоянии и абсолютно мертвой.

Он обернулся. Покосившийся барак выглядел уже иначе. Стены выровнялись, стекла в окнах стали целыми, а вокруг царила абсолютная чистота, словно землю только что подмели гигантской метлой. Из барака вышел тот самый человек в сером и не спеша направился в его сторону.

Игорь в панике помчался прочь от машины, вглубь поселка, к старой котельной. Он влетел внутрь, споткнулся о ржавые трубы и упал, разбив колено.

Поднявшись на ноги, он заметил, что стены котельной начинали меняться на его глазах — ржавчина с труб исчезала, бетон становился гладким и блестящим. Казалось, все предметы вокруг теряют историю, износ, уникальность и следы жизни, будто кто-то поворачивает время вспять.

Взгляд Игоря упал на собственные руки. Они были в царапинах, в пятнах мазута, с испорченными ногтями. Руки, которые оставляли следы.

Существо уже вошло в котельную.

В тот момент Игоря осенило. Эта сущность, этот «Упорядочиватель» — он стремился к гомогенности, к единообразию. Он стирал все, что было сложным, шероховатым, неидеальным. А что может быть более неидеальным, более хаотичным, чем человек?

Игорь сорвал с себя куртку и швырнул ее в угол, достал из кармана складной нож и полоснул им по собственной левой руке. Из глубокого пореза на предплечье хлынула кровь. Он размазал ее по стене, оставляя яркий, алый, неопрятный след. Потом он плюнул на пол, швырнул нож в стену. Он создавал беспорядок, хаос.

Существо остановилось в нескольких метрах от него, теперь уже явно озадаченное. В его глазах появилось что-то вроде недоумения. Казалось, оно не могло обработать эту внезапную вспышку хаоса, это намеренное нарушение правил.

Игорь, рыча от боли и ярости, ударил кулаком по уже почти идеальной стене, оставляя на ней кровавый отпечаток. Он выкрикивал самые грязные, самые нецензурные слова, какие только знал. Он был воплощением беспорядка, грязи, жизни во всей ее неприглядной красоте.

Существо стояло на месте, будто не могло решить, что с этим делать. Его пальцы совершали странные движения, как будто оно пыталось «починить» слишком много вещей одновременно.

Игорь не стал ждать. Сжимая окровавленную руку, он выскочил из котельной и побежал прочь от поселка, в сторону леса. Он бежал, чувствуя, как его собственное несовершенство, его кровь, его пот и грязь стали его щитом и оружием.

Лес встретил его оглушительным разнообразием: сучки, коряги, опавшие листья, мох, жуки, муравьи — миллиарды форм жизни, каждая по-своему неидеальна. Настоящий хаос природы под нетронутыми кронами. Игорь глубоко вдохнул и понял: здесь существо будет перегружено. Его логика чистоты и порядка сломается от необходимости «исправлять» бесконечное множество объектов.

Игорь шел по лесу несколько часов, пока не вышел на другую, едва заметную дорогу Спустя некоторое время его подобрала попутная лесовозная фура.Водитель долго смотрел на его окровавленную руку и дикие глаза.

— Мужик, тебя там медведи что ли драли, или лешие?

— Хуже, — тихо ответил Игорь, глядя в окно на остающийся позади лес. — Гораздо хуже.

***

Игорь никогда больше не ездил в заброшенные места. Шрам на руке остался. Иногда он смотрел на него и понимал, что спасло его не мужество, а его же собственная, человеческая, непричесанная и неидеальная сущность. Он выжил, потому что был достаточно «грязным» для того безупречно чистого ада.

И в этом был его жуткий, но настоящий хэппи-энд: знание, что именно наше несовершенство, наши шрамы, трещины и непредсказуемость — делает нас по-настоящему живыми. И это — наш единственный щит против безжалостного совершенства.

(Благодарю User6854169 за донат, приятно и неожиданно!)

В среду принтер молчал. А в четверг, в то же роковое время, он снова включился. Вилка лежала на полу. Из лотка выполз лист с детским рисунком: кривой домик, дерево и три схематичных человечка. Снизу напечатано: «ПЕРЕСЧИТАЙ ИХ».

Сергей замер, сжимая в руке распечатку. Он проверил журнал печати на сервере — пусто. Осмотрел принтер — никаких следов вмешательства.

—Андрей, — тихо спросил он. — Это не ты печатал?

Бухгалтер резко обернулся. Его лицо было серым, глаза бешеные.

—Нет… Я… я просто сверяю ведомость, — он нервно потер виски. — Цифры тут какие-то не сходятся.

В пятницу принтер выдал столбец случайных чисел: 13, 47, 22, 8. И подпись: «НЕВЕРНО. ПЕРЕСЧИТАТЬ».

Андрей, увидев лист, с криком выбежал из кабинета. Сергей нашел его в туалете, бьющегося головой о кафель.

—Они не сходятся! — рыдал бухгалтер. — Никак не сходятся!

Сергей силой оттащил его, вызвал скорую. Пока Андрея увозили, Сергей в ярости отнес принтер к мусорным бакам и разбил его. Пластик хрустнул, стекло посыпалось на асфальт. «Конец», — подумал он.

В понедельник на его столе лежал чистый лист А4. Посередине — одно слово: «ЗРЯ». Сергея бросило в жар. Он подбежал к окну. Разбитый принтер исчез.

В тот же день ему позвонила жена Андрея и сообщила ужасную новость:

—Сережа… Андрея больше нет. Вчера в больнице… Он сорвал с постели простыню, свил из нее… Он повесился в ванной комнате. — Она замолчала, а потом прошептала: — Медсестра сказала, что перед этим он все шептал: «Не сходится… Осталось двое…»

Вечером Сергей, пытаясь отвлечься, смотрел телевизор. Внезапно экран погас, а затем на нем проступили знакомые очертания: домик, дерево и уже два человечка вместо трёх. Снизу бежала строка: «ПЕРЕСЧИТАТЬ. ОСТАЛОСЬ ДВОЕ».

Он выдернул вилку из розетки. Тишина в квартире стала давящей. Из кухни донесся тихий щелчок. Он подошел и замер на пороге. Дисплей микроволновки светился теми же цифрами: «13, 47, 22, 8, НЕВЕРНО».

Он отступил, натыкаясь на стену. Его собственный смартфон на столе вспыхнул, показывая тот же детский рисунок. Сергей закричал, швырнул телефон об стену. Потом он начал видеть цифры на обоях, в узорах на паркете. Они не сходились.

На следующее утро его нашли в офисе. Он сидел за своим компьютером, на экране — бесконечный цикл из чисел и слова «ПЕРЕСЧИТАТЬ». Лицо Сергея было перекошенным, слюна стекала по подбородку на клавиатуру. Когда к нему попытались прикоснуться, он с рыком вскочил и с силой ударил коллегу по лицу, сломав тому нос.

—Не сходится! — хрипел он, швыряя монитор в окно. Стекло взорвалось тысячью осколков. — НИЧТО НЕ СХОДИТСЯ!

Он полез на подоконник, срывая с себя рубаху, царапая грудь до крови.

—Надо пересчитать! Все пересчитать!

Перед тем как шагнуть в пустоту, он обернулся. Его взгляд упал на молодую стажерку Лену, которая с ужасом наблюдала за происходящим. Он показал на нее дрожащим пальцем и прохрипел:

«ОСТАЛСЯ ОДИН».

Лена, которая первой бросилась к окну, с ужасом наблюдала, как тело Сергея ударяется об асфальт. Она машинально подняла с пола листок, выпавший из рук Сергея во время его последней вспышки ярости. На нем был тот самый столбец чисел: 13, 47, 22, 8... И в углу — детский рисунок. Человечков на нем было два, только один из них был яростно зачеркнут черной ручкой.

— Не сходится, — тихо прошептала она, глядя в пустоту широко раскрытыми глазами. — Ничего не сходится…