Советский Союз постоянно вел широкие геологоразведочные работы по всей стране с целью поставить богатства недр на службу трудовому народу. Сибирь рассматривалась руководством страны как кладезь полезных ископаемых, правда, разведка и добыча их обходилась в копеечку, но цель оправдывала средства.
В 1978 году группа геологов обследовала реку Большой Абакан. Облетая на вертолете район ее притока Еринат, специалисты неожиданно заметили поляну подходящую для посадки. Геологам было очень желательно высадиться именно в этом районе, но от такой мысли пришлось отказаться, поскольку поляна была прямоугольной, да еще явно расчищенной человеческими руками. После нескольких облетов члены экспедиции заметили и нечто подобное на избушку. Однако, никаких людей в этом районе, удаленном на расстояние свыше 250 км от ближайшего города, не должно было быть.
Дом и надворные постройки отшельников. Источник изображения: wikimedia.org
Высадка геологов состоялась примерно в 15 км от обнаруженной поляны. Затем они отправились к делянке, прихватив с собой продукты и оружие. Руководила группой Галина Письменская.
Возле избушки геологи увидели сарай, в котором хранился картофель, сделанный людскими руками мостик через небольшой ручей и другие следы человеческой деятельности. Навстречу геологам вышел дед и пригласил в дом, раз уж добрались из такой дали.
Изба состояла из одной комнаты, тускло освещавшейся светом проникавшем через крохотное оконце. В избушке было темно, грязно и смрадно. Поначалу казалось, что больше в помещении никого нет, но потом удалось заметить двух женщин, которые стояли на коленях и молились. Одна из них при этом плакала и причитала о том, что визит незнакомцев случился из-за их грехов. Не желая дальше запугивать хозяев, гости вышли наружу.
Вещи семьи отшельников Лыковых (Красноярский литературный музей). Источник изображения: wikimedia.org
Поход от места посадки до хижины отшельников был неблизким - геологи успели проголодаться. Они разместились на полянке и приступили к обеду. Довольно долго из строения никто не выходил, но любопытство оказалось сильнее. Старик и обе женщины показались наружу, подошли к гостям. Вскоре завязалась беседа из которой выяснилось, что старика зовут Карп Лыков, а женщины - это его дочери Наталия и Агафья. Понять Карпа Лыкова было просто, а вот его дочери говорили на искаженном языке, так что первое время беседовать с ними было сложно.
Письменская поинтересовалась, пробовали ли отшельники хлеб, на что Карп ответил, что он пробовал, а вот дочери нет. Вскоре женщины впервые в своей жизни ели хлеб, первоначальный контакт был завязан. Через некоторое время старик рассказал историю своей семьи.
Так выглядели отшельники в первый год встречи с геологами. Источник изображения: wikimedia.org
История семейства отшельников
Пожилой мужчина происходил из семейства староверов, которое до 1917 года терпело определенные притеснения, но в общем жилось довольно сносно. Правда, Карп Лыков крайне негативно относился к императору Петру I, считая его чуть ли не Антихристом. Причем говорил об этом самодержце дед так, будто они были современниками.
Большевистская революция резко ухудшила положение всех верующих, на староверов начались настоящие гонения. Пришедшая из Нижегородской губернии в Сибирь семья Лыковых двинулась на Алтай. Там приходилось тоже несладко, ну а начавшаяся коллективизация и вовсе подвела черту под оседлостью семейства. Комиссары потребовали переезда 6 семей к людям, поскольку для создания общего хозяйства требовалось участие не менее 10 семей. В 1936 году коммунистический патруль убил (скорее всего случайно) брата Карпа Лыкова Евдокима.
После этого семейство Лыковых начало кочевую жизнь. Правда, Карп Лыков еще пытался устроиться на работу в Абаканский кордон, но после нескольких встреч с НКВД было решено затеряться в тайге. Весной 1941 года приехавшие на Абаканский кордон наблюдатели Лыковых уже не обнаружили. Кочевую жизнь начинали 4 Лыковых — Карп, его супруга Акулина и дети Савин и Наталья. В 1940 году на свет появилась Агафья, в 1943 сын Дмитрий. Новое место жительство было выбрано вдалеке от людей, но в 1946-47 гг. было несколько контактов, на картах даже появилось место "заимка Лыкова". Однако через несколько месяцев заимка опустела, Лыковы ушли еще дальше. Спустя некоторое время о них забыли.
На протяжении 3 десятилетий у семьи Лыковых не было вообще никаких контактов с внешним миром. Акулина научила детей читать по привезенным с собой Библии и другим церковным книгам. Заостренные березовые ветки служили заменой гусиным перьям, а сок жимолости подходил в качестве чернил. Так дети научились писать. Родители рассказывали им о существовании внешнего мира, городов, где люди ютятся в тесных жилищах, но для детей это все было абстракцией.
Главным продуктом в пищевом рационе семейства был картофель, еще отшельники выращивали морковь и коноплю, в лесу росли грибы и ягоды, кедровые шишки падали прямо на крышу их избушки. Приходилось часто есть траву и кору деревьев вкупе с картофельной ботвой, но Лыковы никогда не могли наесться досыта.
Копка картофеля. Источник изображения: wikimedia.org
Несколько легче стало когда подрос Дмитрий. Он обладал исключительной силой, мог долго ходить в сильные холода босиком по снегу и ночевать на свежем воздухе. Дмитрий добывал для семьи мясо и мог зимой в одиночку принести тушу молодого лося. Беда была в том, что у семьи не было никакого оружия, так что охотиться приходилось исключительно с помощью ям-ловушек. Несколько разнообразить рацион помогала рыбная ловля. В 1961 году неожиданный снег в июне полностью уничтожил урожай моркови, резко сократился урожай других культур. Это привело семью на грань гибели, от голода умерла мать Акулина Лыкова.
Дальнейшая жизнь проходила в крайней нужде, причем семейство для выживания проявляло чудеса изворотливости. Например вопрос с одеждой они решили с помощью конопли, для чего умудрились сделать ткацкий станок. Та же конопля давала масло, а ведь выдавить его совсем непростое дело. Проблема обуви решалась с помощью лаптей и калош из бересты. Кресало и кремень помогали добывать огонь.
Агафья Лыкова с братьямиДмитрием и Савином. Источник изображения: wikimedia.org
Геологи рассказали отшельникам о важнейших за последние десятилетия событиях в мире. Так Лыковы узнали о Великой Отечественной войне, о полетах в космос и на Луну, смене власти в стране и о том, что гонения на религию резко уменьшились. Лыковых познакомили с часами (которым они очень удивились) и календарем. Но больше всего отшельников поразил целлофан, Карп полагал что пришельцы умеют мять стекло руками. Младшие постоянно иронизировали над собой, Карп верил во все достижения прогресса и всему восторгался. Вот только на предложение геологов вернуться к людям он ответил категорическим отказом.
В 1981 году состав семьи отшельников резко уменьшился — Савин и Наталья умерли от почечной недостаточности, а Дмитрий от пневмонии. Врач Игорь Назаров (проводивший медицинское наблюдение за семьей) высказал мнение, что смерть троих членов семьи наступила от завезенных геологами вирусов к которым у отшельников просто не было иммунитета. Особенно жаль геологам было Дмитрия, они предлагали с помощью вертолета переправить больного в городскую больницу, но Дмитрий отказался. Карп Лыков скончался 16 февраля 1988 года во время сна.
Агафья отказалась вернуться к людям, она продолжила отшельническую жизнь в одиночестве на своей заимке, где и живет по сей день.
Помню, когда мой старший сын был совсем маленьким, только говорить начинал, мы, полунищие, вечно недоедавшие родители конца пресвятых 90-х, изо всех сил вкладывались в его питание. Что-то особенно вкусное на последние копейки закупали, почти из ничего готовили – лишь бы он хорошо покушал.
Часто вспоминаю, как он, совсем ещё малыш, царственно принимает пищу, нечто эдакое из четырех (хоть и маленьких, почти кошачьих) блюд, и съев практически уже всё – вдруг по слогам, в нос, противным голосом говорит, отодвигая тарелку:
– Не пон-ра-ви-лось!
Мы так смеялись!
Ему было невдомёк, что он просто наелся!
Что голодные папа с мамой вложились в его обед всеми силами, неистовым старанием, самоотречением (мы бы всё это съели за минуту, причем стоя у плиты) – а ему, привереде такому, «не понравилось».
…К чему я про всё это.
Верно, и вам часто попадался один короткий довод наших любезных идеологических оппонентов.
Всякий раз, когда я добрым людям приношу в лукошке десятки доводов, цифр, графиков, расписывая всё это словесной хохломой, появляется некто в комментариях и брезгливо (на самом деле, элементарно объевшись) выдаёт:
– Не убедили.
Божечки!
Не убедили его!
Что ж, попробуем объяснить, в чем тут роковая загвоздка.
Не только на Украине или, например, в Прибалтике разрослась чудовищными побегами секта, исповедующая нехитрую мораль: «Советская власть развязала гражданскую войну против ни в чем неповинных нас, чтоб всех нас убить и украсть нашу еду, культуру и веру».
Подробных людей и в России предостаточно.
Всякий имеет право на своё выстраданное мнение, но слишком заметно, что этим нашим согражданам принципиально, жизненно важно, чтоб никто и никогда не пошатнул их правоту.
«Не убедили».
«Хоть лопните от напряжения – не убедите».
Но что плохого, право слово, в том, если выяснится, что советская Москва не отдавала никаких приказов об убийстве царской семьи?
(Тем более, что это давно выяснено.)
Радоваться надо – с руководства твоего же государства снимется страшный грех!
Но нет, к черту такую радость – это же обрушит всю их картину мира!
Они кровно, смертно, неумолимо заинтересованы – именно что заинтересованы! – в том, чтоб навешать на ту власть всё: любые самые немыслимые грехи.
Ровно точно так же, как Украина, или Прибалтика, или Польша, для которых это основа идеологии.
Но зачем это нашим согражданам?
Рискнём дать прямой ответ.
Чтоб ещё больше, ещё острее, ещё болезненнее любить «царя-искупителя» – так они именуют Николая II.
Казалось бы: можно оставить этих людей в покое – ну верят они и верят! «В будущее надо смотреть!», – как часто мне иные советуют.
Однако то же самое дули мне в уши наши поуехавшие теперь либералы, когда я им говорил, что Украина на теме антисоветизма сходит с ума и всё это у них закончится очередной Гражданской войной.
Тогда мне в ответ смеялись.
«В будущее надо смотреть, не разжигай!»
Теперь никому не смешно.
Что же побудило меня нынче начать этот болезненный и мучительный разговор, но глядя уже на ситуацию в России?
Всё чаще замечаю одну странную вещь.
Несмотря на постоянные, неумолчные, обязательные рассказы моих идеологических оппонентов, как сильно верят они в Бога – и как плохо я, советский недобиток, верю в Него, – эти люди практически никогда не вспоминают Священное Писание.
Зато кем-то заботливо навязанные и уже устоявшиеся риторические плачи про последнего «Царя», который осмыслено пошел на крест, дабы искупить наш всенародный русский грех, в связи с чем от нас теперь требуется национальное покаяние, – у них буквально от зубов отлетают.
Это вот они помнят наизусть!
Беда здесь в том, что к православию легенда о «Царе-Искупителе» никакого отношения не имеет.
Скажем, атеизм и материализм – это не ересь, а просто неверие в Бога. Личное право каждого человека. Не хочет – и не верит, такая с ним беда.
И даже размышления о социалистических путях христианства – не ересь, сколько бы постов об этом не написал один всем нам известный телеведущий. Не ересь, говорю, но, напротив, одно из важнейших направлений русской религиозной философии.
Зато охватившее слишком многих сегодня воинственное «царебожие» – именно что ересь.
Ересь, идущая вразрез с православием. Потому что Искупитель у нас один! И в очередь за Ним вставать нельзя! Тем более – впереди Его!
Ересь эта – агрессивная, воинствующая и – ещё раз повторю, настаивая, – жизненно заинтересованная в том, чтоб её не переубедили ни одним из её постулатов.
Что за постулаты?
Они, повторимся, общеизвестны: «Белый Царь» – святой, но проклятые большевики его свергли. Отречения на самом деле не было. Помазанника ввели в заблуждение. Богородица взяла на себя царскую власть и управление Россией, став свидетельницей того, как советская власть осмысленно, нарочно, ритуально убила «Белого Царя» по личному (именно личному) приказу одержимого сатаной Ленина.
Однако не отчаивайтесь: монархия – и возродившийся «Белый царь» – вернутся в Россию. Тем самым красные бесы будут окончательно поруганы, а святая справедливость воссияет вокруг нового трона. Богородица правила Россией 70 страшных лет, пока «Белого Царя» не было, но теперь она уже готова вернуть ему царское место.
…Что же тут не так?
Всё.
Царица небесная никак не может передать власть царю земному, даже если её о том попросят совместно редакции телеканалов «Спас» и «Царьград».
В Священном Писании ничего об этом не просто нет, но и быть не может.
Да, земной царь накануне пришествия Антихриста может вручить своё царство Богу – например, об этом идёт речь в «Откровении Мефодия Патарского» – но не наоборот!
«Наоборот» может быть, только если группа авантюристов, одержимая идеей восстановления монархии в России, реализует свои сугубо политические мечты путём атаки не только на здравый смысл русского народа, но и на само православие.
Почти всякий раз, когда ко мне на непримиримый спор являются адепты одного телеведущего – они, по странному совпадению, обязательно оказываются «царебожницами»: свидетелями секты «Царя-Искупителя».
Последнего российского императора они обожают с той степенью слепой экзальтированности, с какой, прости Господи, юные девицы обожают поп-звёзд.
Во всём этом сквозит не столько скорбь о страстотерпце, сколько готовность разорвать кого угодно за любой намёк на то, что выстроенная ими картина мира – лукава.
Но она всё равно от лукавого, слышите, нет?
Вы же помните, кто такой лукавый.
Николай II не причислен к лику святых как великий исторический и политический деятель.
Он – страстотерпец, причем поминаемый в ряду своей семьи.
Нижегородский и Арзамасский митрополит Николай (Кутепов) на Архиерейском Соборе 1997 года категорически выступил против канонизации Николая Романова, заявив, что гибель новомучеников российских лежит на его совести, так как в здравом уме и трезвой памяти он сам отрёкся от престола.
Именно позиция владыки Николая (Кутепова) не позволила деятелям Русской Православной Церкви за рубежом (цитадели антисоветизма, помимо всего прочего) в полной мере реализовать их планы касательно канонизации Николая II.
Монархия не может считаться для России спасением. Из того, что отрекшийся царь мученически погиб, вовсе не следует, что он был великим управленцем и сама форма подобного управления Россией – богоданна.
Всё, что нанесли нынче вокруг фигуры последнего (отрекшегося) «Белого Царя» – это частная инициатива лукавых доброхотов, на деяния которых Русская Православная Церковь вправе смотреть с чувствами весьма разными, весьма сложными.
Болезненная родовая примета рассматриваемой ереси заключается в том, что сама по себе идея восстановления власти земного «Царя» – тема вовсе не русская, а… иудейская.
Русские люди, одержимые ересью «царебожия», натурально уподобляются иудеям, которые просили пророка Самуила дать им царя, который будет править ими вместо богодухновенных пророков.
Однако в ответ Господь сказал пророку Самуилу: «Не тебя они отвергли, а Меня, чтоб я не царствовал над ними» (Первая книга Царств).
Несчастные наши соотечественники массово вовлекаются в игру, которая кажется им сразу и русской, и православной: но она – ни та и не другая!
Не первый уже год я наблюдаю странное обстоятельство: в среде «царебожников» (и, как следствие, неизбежных, радикальных, лютых антисоветчиков) – поразительно много представителей богоизбранного народа.
Нет-нет, всё это не «масонский заговор», я совсем не про это.
Дело в другом.
Израиль, как известно, не принял и не признаёт Иисуса Христа как Бога. Евреи по сей день продолжают ждать своего Мессию, своего Царя.
На этом веровании основано самосознание народа Израиля.
Вне всякой зависимости от политических пристрастий, убежденность в необходимости «царя» может срабатывать на подсознательном уровне, когда человек выбирает иную близкую себе идеологию и даже иную конфессию.
Вроде бы он и его близкие (а то и его предки) давно перешли из иудаизма в православие, вроде бы человек этот покрестился и воцерковлён – но, глядь, его вдруг куда-то в сторону повело, и вот он уже с иконой «Белого Государя» шествует впереди колонны, славящей «Царя-Искупителя».
Он при этом думает о себе, что несказанно обрусел. Но на самом деле его сквозняком вернуло во времена пророка Самуила.
В этом смысле совсем иначе выглядит вдруг возобновившаяся в наши дни атака наших «царебожников» на «одержимых властью Сиона» большевиков – у которых в Совнаркоме и во ВЦИКе якобы сидел еврей на еврее и евреем погонял (что, как известно, категорически не так).
Цель этой атаки – не столько Совнарком или ВЦИК, давно канувшие в Лету. Истинная цель – отвлечь внимание от того переизбытка древнеиудейских ересей, что растворены, как сахар, в нынешней якобы «православной» ереси «царебожия».
Всякий раз, когда я слышу от очередного нынешнего «белогвардейца», что он объявляет «красным бесам» войну за «веру, царя и Отечество», мне хочется поймать его за пуговицу и спросить:
– За какого такого царя, милейший? Откуда ты его хочешь взять? С какой целью ты хочешь его к нам привести? Кто тебя об этом попросил? И почему, кстати, так много говоря о «картавом Ленине», ты сам не выговариваешь букву «р»? И поэтому даже «царь» у тебя какой-то странный, словно бы он не наш, а завозной. И «вера» твоя – не русская вера, а какая-то иная, чужеродная. И Богородица у тебя отчего-то на побегушках, сообразно выданной ей роли участвующая в мистерии передачи власти земному «Белому Царю», которого вы готовы вот-вот извлечь из-под полы.
При этом ожидаемое явление «Белого Царя» никак не напоминает Божественное откровение, но куда больше похоже на фрагмент советского фильма «Корона Российской империи», если помните такой.
Потому что все наши «наследники престола», если приглядеться, – мелкие шулера, ведомые во власть шулерами незримыми, взрослыми, хитрыми, самого опасного пошиба.
Дьявол становится всё изворотливее!
Будь аккуратен, русский человек, тебя разводят снова – причем примерно те же самые люди, что и в 1991 году.
Только вооружены они теперь куда более основательно.
Ныне они как бы распятие несут в руках и бьют им встречных-поперечных, вопрошая: «Кто на нас с Христом?»
Вы Христа спросили, готов ли Он служить вашим орудием?
…Иные сегодня наверняка скажут: Захара понесло куда-то не в ту сторону.
Я знаю, куда меня понесло.
Перед нами во всей красе вырисовывается выбор-2030.
Нашим любезным оппонентам надо успеть за 6 лет слишком многое!
Довытоптать всё русское советское в душе нашего народа.
Доперекодировать русского советского человека, объяснив ему окончательно, что прошлое его – зло, а сам он – во тьме.
И, конечно же, с намерениями исключительно благими вынести из Мавзолея и закопать Ленина.
При этом их нисколько не волнует судьба его тела.
Зато их волнует будущее его идеи.
Идеи эти срочно, как можно скорее надо закопать.
Потому что лишь эти идеи являются для них конкурентоспособными.
Думаете, с чего бы это наш сладкоголосый телеведущий запел вдруг о невозможности совмещения христианства и социализма?
Христианство и капитализм у них отлично совмещаются, а тут – даже думать не смейте!
С того и запел.
Результат ближайших, 2024 года, президентских выборов, понятное дело, предрешён, а вот к 2030 году противостояние начнет набирать обороты.
Если (дай Бог) продлится наш антизападный крен в сторону БРИКС, Африки, Латинской Америки – это неизбежно будет означать полевение в России: как минимум на уровне международной риторики, но и, как следствие, внутренней социальной и культурной практики.
Столкновение между левыми и правыми почти неизбежно.
В сущности, перед нами стоит вероятность нового 1991-го.
Просто тогда паровозом шли идеи «рыночной экономики» и «европейской демократии», а следующим вагоном были подцеплены идеи «религиозного возрождения» («Советы забыли Бога!») и нравственной духовной работы («Выдавить раба по капле!»).
Теперь же идеи «европейской демократии» и «самоорганизующегося рынка» в России десакрализированы.
Поэтому паровозом пойдет «религиозное возрождение» и, как следствие, острая необходимость призвать на царство «Белого Царя», а то без него погибнем.
А все, кто против – большевистские бесы, и место им на конюшне, нехристям.
То, что во главе процессов «религиозного возрождения» встанут еретики и сектанты – никто заметить не должен. Неистовые сторонники «царебожия» начнут производить такой шум, что любые их противники будут унижены и раздавлены почти мгновенно.
Начав, даже сама о том не ведая, по сути антихристианскую войну, несчастная наша массовка будет выдавать свою войну за «Божью», за «христианскую».
Тут мы и схлестнёмся.
Они – за смутную свою веру и таинственного «Белого Царя», вынутого из под-полы.
Мне попал в руки вроде бы бесхитростный, но натурально ошарашивший меня документ.
Вторые сутки пребываю во внутреннем раздражении, не зная, на ком сорвать злость.
Верней, я как раз знаю на ком, но есть проблема: эти люди очень далеко.
Ох, я бы им высказал.
Они бы ничего не поняли из сказанного мной, но я бы не только высказал. Я бы своим костылём все предметы, которые вокруг них стояли бы, бил-колотил, пока не перебил бы всё вокруг.
— Песню вам, суки? Песню вам спеть бы? Про смугляночку? Про молдаваночку? Про советского Ваньку, рожи ваши бесстыжие? А вот так ты не хочешь? А вот эдак ещё? А это что у вас? Принтер? Сканер?.. Какой красивый сканер!..
...Может быть, только тогда я выдохнул бы.
А теперь давайте сначала.
В числе виднейших советских композиторов, любимых нашим народом по сей день, был Анатолий Григорьевич Новиков.
Для меня его имя — особенное, потому что я родился и вырос, можно сказать, в ближайшем с ним соседстве — в городке Скопин Рязанской области. Только он 1896 года рождения. Я его, можно сказать, не застал. Но от моего дома до его — три минуты неспешной ходьбы.
Чтобы любой русский человек Новикова опознал, достаточно назвать две его песни, ставшие воистину народными, — «Смуглянка» и «Эх, дороги...».
Вопреки устоявшемуся мнению, «Смуглянка» была написана до войны, в конце 1930-х, и пелось в ней о партизанах Гражданской. Впрочем, после фильма «В бой идут одни старики» это никакого значения уже не имеет: «Смуглянка» сроднилась с Великой Отечественной навсегда.
Что до «Эх, дороги...» — тут имело место другое своеобразное чудо: многие фронтовики были уверены, что впервые услышали её ещё на войне — настолько она оказалась неразделимо связана с дорогами Великой Отечественной. Между тем песня была написана в год окончания войны и прозвучала впервые 7 ноября 1945-го. Жуков считал её одной из трёх самых главных песен Великой той войны. Наверное, так и есть.
Помимо этих песен, Новиков — автор целой россыпи песенных шедевров: «Вася-Василёк», «Тульская оборонная», «Звёздам навстречу», «Гимн демократической молодёжи» («Эту песню не задушишь, не убьёшь...»)...
Причём песни его знали и перепевали и по сей день знают не только в России, но и за её пределами.
На днях наследники Новикова столкнулись с очередным примером международной славы их великого деда.
Лучше б не сталкивались.
Итак.
Наследники получили официальное письмо, которое я без изменений и купюр привожу ниже.
«Я пишу из Sky UK в Лондоне, чтобы узнать о лицензировании авторских прав на «Смуглянку» для использования в телесериале, который мы производим. РАО сообщило нам, что вы являетесь одним из контролирующих правообладателей этой композиции, и поэтому мы хотим запросить разрешение на синхронизацию авторских прав на следующих условиях. ТВ-СЕРИАЛ: «Татуировщик из Освенцима» (экранизация романа Хизер Моррис). ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ МУЗЫКИ: 1 минута 30 секунд. ОПИСАНИЕ СЦЕНЫ: Русские солдаты устраивают вечеринку в оккупированном особняке, а в одной из спален солдаты насилуют молодую еврейскую девушку. СРОК: Бессрочно СМИ: Все ТЕРРИТОРИЯ: Мир Мы можем предложить плату за синхронизацию в размере £1500 за лицензию на 100% авторских прав. Пожалуйста, можете ли вы подтвердить свою контрольную долю и можете ли вы дать согласие на предлагаемое нами использование?»
Конец цитаты.
Теперь буду короток.
Твари.
Эх и твари.
Если вам интересно, то наследники им отказали. Это всё, что было возможно в данной ситуации.
Но бешенство во мне кипит по-прежнему, и выхода ему нет.
Эту историю я прочитал у Захара Прилепина, он её написал у себя на канале
В обстановке разгорающейся буржуазной Февральской революции, как отмечал протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Шавельский, в Священном синоде «царил покой кладбища».
Члены Священного синода игнорировали обращения и призывы чиновников поддержать падающий трон.
В разгар забастовок, в воскресный день 26 февраля, товарищ синодального обер-прокурора князь Н. Д. Жевахов предложил председателю Св. синода – митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому) выпустить воззвание к населению в защиту монарха. Воззвание предлагалось не только зачитать с церковных амвонов, но и расклеить по городу. Митрополит Владимир отказался помочь падающей монархии.
27 февраля поддержать монархию стал просить и обер-прокурор Раев, однако Синод отклонил и это предложение, ответив обер-прокурору, что еще неизвестно, откуда идет измена – сверху или снизу.
И, кстати, был прав, 2 марта 1917 г. (буквально накануне отречения) в покоях московского митрополита состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного белого духовенства. Они приняли решение на таком кулуарном заседании о необходимости немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Государственной думы. Этот факт дает основание утверждать, что Синод признал революционную власть еще до отречения Николая II от престола, которое состоялось в ночь со 2 на 3 марта.
Первое заседание Синода после свержения монархии состоялось 4 марта: иерархи не только с удовольствием приветствовали нового обер-прокурора Львова, который объявил им о предоставлении РПЦ свободы от государства, но и вынесли в архив царское кресло – оно предназначалось исключительно для царя и находилось рядом с креслом председательствующего.
На следующий день, 5 марта, Св. синод распорядился, чтобы во всех церквах Петроградской епархии многолетие царствующему дому «отныне не провозглашалось».
И уже 9 марта Синод выпускает послание «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий», в котором однозначно призывает довериться Временному правительству.
…Ах, где же во всей этой истории Ленин?
Неужели справились без него?
То есть предали одни, а каяться должны «совки». Ничего так логика.
Что до Ленина: он пришел и позволил восстановить патриаршество. Мог не позволить, но позволил – в надежде на рабочие и спокойные отношения с церковью, в которых был заинтересован.
Никакой войны ему и даром было не нужно. Ленин готовился строить великое социалистическое государство.
И теперь вообразите, каких успехов достиг бы СССР, если б американцы, французы, англичане, японцы, чехи, поляки и их местные сообщники нам не устроили жуткую Гражданскую войну протяженностью в 4 года?
27 февраля 1917 года на продуваемую злым ветром Тверскую улицу (питерскую Тверскую, не путать с ее московской тезкой!) вышел из своего дома депутат Государственной Думы, присяжный поверенный Александр Федорович Керенский. Дверь с тяжелыми хрустальными стеклами грохнула у него за спиной, как зубами клацнула, словно хотела укусить. Керенский покосился на величественное привидение Смольного собора, висевшего в воздухе над марлевой завесой позёмки, а потом решительно повернулся в другую сторону, лицом к неразличимому отсюда Таврическому дворцу, и поднял воротник своего щегольского, негреющего пальто… Всего час тому назад ему позвонили оттуда, и дрожащий голос произнес долгожданное, заветное: — Началось!
Социальный шторм, который все предвкушали с таким лихорадочным нетерпением, который в упоении звал горьковский Буревестник, наконец-то действительно обозначился на горизонте. Нескольким сотням образованных людей удалось-таки раскачать лодку Империи, привести в движение косные массы. Очень скоро воспетая ими Революция сметет их всех, одного за другим, раскидает по планете, как чудовищное цунами, кого-то и проглотит; а они-то рассчитывали в охотку попрыгать на волнах!
Так и тянет в ущерб документальности и научности воспользоваться киношным приемом: на мгновение остановить кадр, с разных сторон показать застывшую сцену с одинокой черной фигурой, дать зрителю и самому герою насладиться драматическим моментом, оценить его по достоинству… По-режиссерски кричу в мегафон:
— Внимание, Александр Федорович! Это — самый, самый главный, роковой, поворотный момент вашей жизни! Дверь, что захлопнулась только что за вашей спиной, уже никогда не откроется! С вашей семьей — женой, красавицей Ольгой, и мальчишками, Олегом и Глебом, — вы никогда больше не будете вместе! Ни к ним, ни в квартиру эту вы не вернетесь. Более того: само это казенное жилище, предоставленное вам государством как депутату, станет для вас последним собственным домом…
Нет, не слышит… слишком громко свистит в ушах разбойный февральский ветер с Невы. Ему предстоит несколько следующих дней кое-как ночевать на сдвинутых креслах; потом несколько месяцев маяться в квартире министра юстиции с царскими портретами по стенам, в обществе скорбной жены арестованного предшественника, а потом ненадолго поселиться в великоватых для его щуплой фигуры царских покоях…
А дальше — полвека скитаться, искать себе пристанища, расписываться в книгах для постояльцев недорогих отелей, уповать на щедрость женщин и случайных благотворителей — и повсюду, ото всех слышать в свой адрес одни упреки и проклятья…
Убить царя
Биография этого уникального человека, первого и последнего «президента» так и не провозглашенной Российской Республики, сегодня, можно сказать, малоизвестна*. А ведь он взлетел бесстрашным сёрфингистом на самый гребень революционной волны: женщины кричали от ужаса и восторга и швыряли к его ногам свои драгоценности, мужчины злились или завидовали. На виду у всех он проделывал головокружительные трюки, что называется, «откалывал номера»: к цепочке этих отчаянных, с риском для жизни проделанных «номеров» и свелась вся его бешеная политическая карьера. Краткие мгновения славы, а потом — затяжная расплата: предательство союзников и выдвиженцев, злые и прилипчивые сплетни, полвека скитаний, забвение на родине и остракизм в среде русской эмиграции. И в конце — унизительная старческая немощь, мучительная смерть, запрет на погребение в земле православных погостов и могила на лондонском кладбище «для лиц без вероисповедания».
Конечно, всем этим он обязан в первую очередь особенностям своего характера. Пылкий, нетерпеливый, всегда тяготевший к крайностям, он и в более спокойные времена едва ли остался бы безвестным. Но ему выпало жить в эпоху, когда «невозможное стало возможным»; когда яркий поступок, вовремя брошенное огненное слово весили больше, чем годы упорного труда или профессиональные навыки. Керенский был медиаперсонажем, опередившим время и развитие техники: говорят, если бы в годы его славы существовало телевидение, он правил бы Россией до конца своих дней… Но революционные матросы, ловившие его в 1917-м в коридорах Гатчинского дворца, телевизор не смотрели.
Саша Керенский родился 22 апреля (по новому стилю — 4 мая) 1881 года, через месяц с небольшим после зверского убийства Александра II Освободителя. Царская тема пройдет через всю судьбу Керенского. Через 13 лет учеников Ташкентской гимназии выстроят в широком коридоре, чтобы сообщить им трагическое известие о смерти императора Александра III. Скорбное благообразие мероприятия будет нарушено происшествием: один из гимназистов, услышав о смерти Самодержца, лишится чувств, драматически упадет в обморок на глазах у всех. Надо ли говорить, что гимназистом этим был Саша Керенский, сынок директора гимназии?
Пройдет совсем немного лет, и тот же самый чувствительный юноша, Александр Керенский, сам предложит себя подпольщикам-террористам в качестве цареубийцы: он будет искать контакта с эсерами, чтобы поучаствовать в покушении на жизнь Николая II. Но опытные и проницательные бомбисты из партии «социалистов-революционеров», познакомившись с Керенским и рассмотрев его вблизи, признали адвоката непригодным для столь серьезного дела.
И тем не менее именно Керенскому суждено в феврале 1917-го в качестве министра юстиции Временного правительства арестовать царскую семью, открыв тем самым для пяти невинных детей путь на Голгофу. Впрочем, в те дни Керенский будет публично клясться: «Я лично посажу их на пароход!»… Но тут же в легкомысленном разговоре с единомышленниками при упоминании о царе он сделает многозначительный жест, проведя указательным пальцем поперек шеи — и беспечно заметит, что Революция требует этой жертвы… Цирковая гибкость политика: говори одно, думай другое, делай третье.
Когда в далекий Тобольск к царственным узникам долетит — с большим опозданием — весть о свержении Керенского, государь с необычным для него сарказмом усмехнется:
— А он говорил, что народ так любит его…
Насмешка Ильича
Биография скромного и провинциального присяжного поверенного, которому суждено было стать первым демократическим самодержцем России, причудливо переплелась не только с судьбой его венценосных предшественников, но также и с судьбой политического преемника, Владимира Ленина.
Они родились в одном и том же городе, Симбирске; отцы обоих служили по линии народного просвещения. Федор Керенский забрался по карьерной лестнице выше Ильи Ульянова — и впоследствии оказывал детям земляка весьма ощутимое покровительство. Вот что будет позже говорить об этом сам Александр Керенский:
«Состоялось знаменитое покушение на жизнь императора Александра Третьего. Старший Ульянов, Александр, принимал участие в этом покушении и был казнен. И когда Владимир, второй сын, закончил школу, гимназию, ему было сложно поступить в университет. Тогда мой отец написал документ, в котором рекомендовал Владимира Ульянова как образцового ученика. Благодаря этому он смог получить образование, поступить в университет».
Хочется сделать на полях истории жирную отметку, поставить восклицательный знак: государственный чиновник довольно высокого ранга, Федор Керенский, дает отличную рекомендацию брату казненного государственного преступника, по нашей сегодняшней терминологии — террориста! И тем самым обеспечивает Владимиру Ульянову социальную адаптацию, наилучшую из возможных — выписывает ему, пользуясь советским клише, «путевку в жизнь».
Александр Керенский, вопреки расхожему мнению, с будущим «Лениным» практически не общался. «…У нас не было непосредственных контактов, — объяснит он позже, — потому что он был старше лет на десять. Даже на двенадцать. Но я в детстве был знаком с его матерью. Его отец умер, когда я был совсем маленьким…»
Впрочем, в решающий момент Александр Федорович спасет Владимира Ильича: в июльские дни 1917-го Керенский, будучи министром юстиции, своевременно предупредит Ульянова о предстоящем неминуемом аресте по обвинению в сотрудничестве с неприятелем (немцами); а ведь в жизни революционера, как известно, главное — это вовремя смыться… Дважды спасенный Керенскими, отцом и сыном, вождь мирового пролетариата по-своему «отблагодарит» земляка: не без его ведения возникнет и пропишется в истории миф о бегстве Керенского, переодетого в медсестру, из Зимнего дворца. Эта нелепость станет настоящим кошмаром, сопровождавшим Керенского буквально до последнего вздоха.
Генрих Боровик, встречавшийся с ним в 1966-м, вспоминает: «Он прямо закричал: ну скажите вы там, в Москве — ну не бежал я, переодевшись женщиной! Ну, есть же там у вас умные люди!»
Впрочем, «не все так однозначно»: и переодевание, и бегство все же имели место, но не там и не тогда. Чуть позже, пойманный в ловушку в Гатчине, Керенский избежал неминуемой выдачи на расправу, переодевшись в матроса и благополучно проскользнув мимо революционного сброда, заполнившего Гатчинский дворец — родной дом того самого императора Александра III, при известии о смерти которого он в детстве упал без чувств…
Блеск и ужас Петербурга
Пора бы вспомнить, однако, что пока мы «растекались мыслию по древу», Керенский стоял там, где мы его оставили: на пороге собственного дома. И для него — все еще утро 27 февраля 1917 года. Оживим наш стоп-кадр, приведем в движение кинопроектор истории. Поднимемся выше колокольни Смольного собора, выше низких февральских облаков; не претендуя на глубину и полноту, окинем беглым взглядом общий расклад сил и действующих лиц. Итак, покуда есть еще русский царь, занятый войной, армией, подготовкой весеннего наступления (имевшего все шансы стать победным); есть огромная страна, напрягающая все силы перед лицом страшного и кровавого испытания; и — отдельно — есть блистательный Петербург, столица империи: великий город живет своей собственной жизнью.
Тут стразами сверкают и переливаются поэты и художники Серебряного века — великие имена будущей всеевропейской славы нашего Отечества… Тут трудится в красивейших дворцах неспешное консервативное правительство; его составляют квалифицированные, но не самые решительные люди России… А еще тут бурлит и пенится пестрая «общественность»: в ресторанах и актовых залах, в курительных салонах и на благотворительных вечерах она во всеуслышание называет правительство «бездарным» и требует немедленно, прямо в разгар войны допустить к рулю государства их самих, честных и талантливых…
А между тем по страшным питерским подворотням шныряют немецкие шпионы, в тиши кабинетов плетет кружева британская разведка, ездят по фабрикам и заводам агитаторы-марксисты. И томятся от безделья в казармах тысячи, десятки тысяч солдат запасных полков, прижившихся в городе с его соблазнами и утехами, готовых отдать душу дьяволу, лишь бы избежать отправки на фронт.
Керенский в Севастополе. Май 1917
И над всем этим взбаламученным морем возвышается круглым куполом Таврический дворец, Четвертая Государственная дума, собрание «народных представителей» — тех самых, которые, как говорилось в царском указе, призваны помогать исторической наследственной власти вести русский государственный корабль по бурным волнам истории.
Кого они «представляют», эти «представители»? Вот, Керенский, например, был избран в Думу от города Вольска, в котором никогда не бывал. Но разве это важно? Важно день за днем бросать в лицо власти страшные обвинения, которые даже доказывать не нужно — власть виновата по определению, а ее обвинитель автоматически становится «лучшим человеком страны»!
Эту нехитрую механику Керенский постиг еще в 1912-м, когда — именно как неподкупный представитель «общественности» — прибыл для расследования трагических событий на Ленских рудниках. Там в результате стечения обстоятельств и неловких действий местной администрации погибли рабочие. Правительство направило к месту происшествия специальную комиссию; но не дожидаться же, в самом деле, результатов расследования! И вот в Иркутскую губернию буквально прилетает на крыльях праведного гнева молодой и пылкий Керенский и, поселившись напротив сенатора Манухина, руководителя правительственной комиссии, начинает строчить ежедневные разоблачительные фельетоны в столичные газеты. Кто помнит трудягу Манухина, кропотливо изучавшего факты, помогавшего пострадавшим и их семьям? Никто. А вот Керенский успешно «оседлал волну»: она поднимет его на такую высоту, что он без труда шагнет из своей полубезвестности в Государственную думу, в революцию, в портретную галерею истории.
Тенора революции
Справедливости ради надо сказать, что в величественном зале заседаний Таврического дворца Керенский поначалу выглядел довольно бледно. «Он всегда слишком нервничал. Не без основания его называли неврастеником, — вспоминал его первые выступления депутат Демьянов. — Он обладал громким и излишне резким голосом, в речах его всегда слышались высокие крикливые ноты. Он никогда не говорил спокойно, и это слушателей иногда раздражало. Вообще, слушать его было довольно тяжело». Это потом его красноречие будет всеми признано; он даже «удостоится» сравнения с Гитлером по силе воздействия на слушающих. А пока он «на подпевках» влился в ряды многочисленных крикунов и демагогов, которых современник едко назвал «тенорами революции». Бородатые и лысые, безупречно одетые, вкусно поевшие в прекрасном думском буфете, они сменяли друг друга на трибуне, соревнуясь в смелости, которая ровно ничего не стóила: премьер Столыпин, вызвавший на дуэль «потерявшего берега» депутата, давно убит, а других охотников поставить думских краснобаев на место не предвиделось.
Александр Керенский дает интервью бельгийскому телевидению. 1967
Однако в этих залах и коридорах не просто упражнялись в краснобайстве: невидимая постороннему глазу, здесь шла напряженная подготовительная работа к захвату государственной власти. И наш Керенский, внук священника и сын одного из столпов русского просвещения, делая самые первые шаги по всероссийской политической сцене, вступит во влиятельный клуб, который окажет на его дальнейшую карьеру самое решительное воздействие. Таким клубом было политическое масонство. Позаимствованное в Европе вместе с прочими «плодами Просвещения», это тайное общество если когда и было, как нас уверяют, прекраснодушной организацией гуманитариев, давно перестало ею быть. Трактаты Новикóва, полные символов архитектурные проекты Матвея Казакова, рыцарские обряды, покорившие сердце самого императора Павла I, остались в XVIII веке.
К началу ХХ века масонские ложи превратились в тайные кружки круговой поруки, в кузницы карьеры, немного похожие на закрытые и престижные «студенческие общества» американских университетов. Трудно поверить беспечности и толерантности самодержавия: в стенах важнейшего из государственных учреждений почти официально, без помех функционировала ячейка этой весьма своеобразной организации — строила планы по захвату власти, формировала списки будущего высшего звена государственного управления, терпеливо, с клетки на клетку, продвигала своих и задвигала чужих. На первых этапах революции расчет масонских закулисных технологов блестяще оправдался: первое Временное правительство было практически сплошь масонским. Кто их выбрал, кто назначил, уполномочил принимать непоправимые решения с далеко идущими последствиями? Неужели — темная закулиса, тайные общества, резиденты зарубежных разведок? Или взбаламученная, неграмотная революционная толпа, охотно голосовавшая за того, кто крикнет громче, выкинет самое неожиданное коленце?
К началу 1917 года Керенский уже давно не был рядовым членом ложи: он удостоился титула ее генерального секретаря! Это запоминающееся словосочетание еще не раз всплывет в новейшей истории нашей страны.
Ставка на пиар
И все-таки вплоть до утра 27 февраля он оставался «одним из…» — представителем думской массовки. Показательно, что государыня императрица, возмущаясь в письме мужу наиболее дерзкой из речей Керенского, называет его Кедринским — настолько эта фамилия не на слуху. Могла ли она знать, что совсем скоро этот самый «Кедринский» лично отдаст приказ об аресте ее и ее детей? И предстанет перед царем, которого когда-то мечтал убить, вершителем его судьбы, полномочным представителем «новой России»?
…Не было и половины девятого, когда Керенский через боковую дверь («библиотечный подъезд», известный только посвященным) проник в Таврический дворец. В здании царила истерическая атмосфера. Коллеги Керенского, господа депутаты, пребывали в полной растерянности: столько лет они призывали бурю, а теперь, когда буря грянула, не знали, что предпринять. Один лишь Керенский всем своим видом показывал, что контролирует ситуацию и точно знает, что делать. Попробуем теперь по достоинству оценить поразительную кривую его взлета на гребень волны! Он вышел из дома одним из депутатов Думы, одним из «теноров революции», бросающих в пороховой склад набитой вооруженными людьми столицы искры красноречия. А уже к вечеру он стал — единственным уверенным в себе человеком в растерянном русском парламенте, настолько уникальным и незаменимым, что умудрился вскоре войти в обе конкурирующие структуры власти — и во Временное правительство, и в Совет рабочих и солдатских депутатов!
Вот живая картинка, нарисованная участником и очевидцем событий того дня, Василием Шульгиным. Распахнув дверь, Керенский как привидение возник на пороге комнаты, в которой самоназначенные «министры» пытались выработать хоть какой-то план действий:
«Театральным жестом Керенский бросил пакет на стол:
— Наши секретные договоры с державами… Спрячьте…
После этих слов Керенский вышел, хлопнув дверью, а присутствующие в недоумении уставились на пакет.
— Что за безобразие, — сказал <глава Временного комитета Государственной думы> Родзянко, — откуда он их таскает?»
Так в чем же был секрет его силы, которую он черпал из электризованного воздуха революции, буквально из ниоткуда?
Первым среди российских политиков он сделал ставку на пиар (хотя до появления такого понятия в словаре политтехнологов оставались еще долгие десятилетия). Он научился не держаться за бесполезные аргументы, не выдвигать никому не нужные резоны, не захлебываться в разъяренном народном море, а скользить по его волнам, балансировать над его пучиной… Даже до буквального: после одной из брошенных им ярких, но совершенно бессмысленных фраз («Верите ли вы мне?! если — нет, то можете меня убить!») люди в шинелях подхватят его на руки и с воем восторга понесут из зала прочь — прямо к вершинам власти!
Для того, кто пытается представить себе тайные пружины истории, заглянуть в темный колодец, из которого вылетает человекоядный змей гражданской междоусобицы, биография Керенского — увлекательный, полный загадок и подсказок сюжет, далеко не исчерпанный…
«Кем ты стал!»
Отдельная увлекательная тема — проследить за тем, как стремительно схлынула волна восторгов, как хор тошнотворных восхвалений («…кристально-чистый, честный, искренний, мягкой души, скромный и деликатный до застенчивости…») сменился злословием и проклятиями. Питерские обыватели передавали из уст в уста сплетни и слухи — о том, что он якобы заказал чайный сервиз с монограммой «Александр IV», что он спит в Зимнем дворце в постели императрицы… Отсюда и прилепилось к Керенскому обидное прозвище «Александра Федоровна». Великолепный Бальмонт свысока пенял ему: «Кем ты был, кем ты стал! Посмотри на себя…» То, что еще недавно приводило революционный Петербург в состояние экстаза — его ораторские импровизации, его полувоенный френч, — станут теперь вызывать лишь смех и отвращение. А он-то остался тем же, каким был всегда! Забегая вперед, скажем: и через 10, и через 20, и через 30 лет, на чужбине, в изгнании, стареющий, нищий, почти слепой, он останется тем же — верящим в себя и свою правоту, самовлюбленным, нелепым в своем непрерывном лицедействе (еще в гимназии, а затем в университете он принимал участие в театральной самодеятельности и в письмах родителям подписывался «…будущий артист императорских театров»; современники утверждали, что ярче всего он проявил свои способности в роли Хлестакова.., из которой так и не смог выйти).
Еще во времена Государственной думы девушка-стенографистка однажды попросила у него тезисы его выступления, для упрощения работы по расшифровке его речи. «Какие там «тезисы»! — воздел он руки в комическом изумлении. — Когда я готовлюсь выступать, никогда не знаю, что скажу; а когда закончил — никогда не помню, что говорил!»
И этот-то человек самоуверенно взвалил на себя верховную власть в воюющей, охваченной беспорядками стране с тысячелетней историей, сотнями народностей, тысячами накопившихся социальных противоречий!
«Мы не совершали ошибок», — бросит он в конце своей долгой жизни. Почему же тогда для всех — и для союзников, и для политических противников, и для красных, и для белых — он стал ненавистным лузером, символом бессилия и поражения?
Смерть «месье президента»
Он пережил всех. Царя-мученика, которого малодушно обрек на смерть. Тяжеловесов и мудрецов Временного правительства, людей рассудительных и авторитетных, никогда не принимавших его всерьез, — Милюкова, Гучкова, Набокова-старшего… Героического Лавра Корнилова, который чуть было не повернул вспять колесо истории, но был арестован Керенским, что и предрешило крах «временных» властителей России. Пережил своего земляка Ленина, который отнял у него власть. Он стал сторонним свидетелем победы его страны над Гитлером, испытания советской атомной бомбы, из своего XIX века он шагнул аж в 50-е, 60-е годы XX века, дополз до порога 70-х… Проницательная писательница Нина Берберова назвала его «человеком, убитым 1917 годом». И никакие воспоминания, письменные и устные, никакие интервью, лекции в заморских университетах не компенсировали его бессрочной отставки от жизни. Он любил повторять, что старается чаще летать самолетом, так как надеется погибнуть в авиакатастрофе… Но Бог наказал Керенского сказочным долголетием — и чашу унижений, разочарований и угрызений Александр Федорович испил до самой последней капли.
Во время одной из горчайших старческих болезней сыновья (когда-то, в угаре революционных дней, брошенные им в опасности и болезни, без средств к существованию, но с несмываемым пятном смертельно опасной фамилии) пристроили его, неплатежеспособного, в дешевую лондонскую больницу… Каков же был ужас Керенского, когда, придя в себя, он осознал, что это за больница — финансируемый правительством Великобритании бесплатный абортарий для женщин из социальных низов!
Рыдающий Керенский кричал:
«Вы не понимаете, что это значит — умереть в женской клинике мне, после тех дурацких слухов о моем бегстве в женском платье! Лучше уж я умру на улице, под забором!»
Когда он оказался в больнице в следующий раз, весной 1970-го, после рокового падения на улице, он так страстно желал смерти, так мучительно боролся с жизнью, что тем самым, по свидетельству врачей, парадоксально ее продлевал… Как бы ни были велики наши претензии к нему, его мучительную кончину невозможно представить себе без содрогания и сочувствия. Обездвиженный, плохо слышащий, почти ослепший, давно переживший свою славу властитель, «месье Президент», как называли его официанты в парижских кафе… Свою последнюю спутницу он умолял принести ему яд, кричал на врачей и медсестер, отказывался принимать лекарства. В конце концов он сорвал повязки и умер, отправившись на Суд, который и справедливей, и милосерднее нашего, человеческого.
Как ни трудно в это поверить, масон и неудавшийся цареубийца Керенский всегда считал себя человеком верующим, православным. С увлечением пел на клиросе, отмечал церковные праздники, а упокоился — после тягостных посмертных мытарств — хоть и на непонятном кладбище «для лиц без вероисповедания», но — под православным крестом, рядом с оскорбленной и брошенной им когда-то первой женой.
Немногие охотники отнестись к его личности «без гнева и пристрастия» признают, что он по натуре не был кровожадным, искренне не любил кровавых «эксцессов» — и это при диктаторских полномочиях, в дни смуты, когда человеческие жизнь и достоинство вообще ничего не стоили. На другую удивительную черту его биографии указывает его внук, Степан Глебович, живущий сегодня в Британии: «Говорили, он прихватил с собой несметные богатства… А у него даже банковского счета никогда не было!» Нам, привыкшим к разоблачениям отрешенных от власти казнокрадов с их припрятанными миллионами, это бескорыстие Керенского кажется настоящим чудом.
Он мечтал открыть в русской истории новую, демократическую эру… А в итоге если чем и послужил России — так это собственным примером, наглядным для всех, кто выбирает скользкое политическое поприще: только обостренное чувство ответственности, только внутреннее смирение и способность видеть себя со стороны, только со-трудничество с Богом и ровное упорство, неукоснительный, ежедневный труд могут приносить благие плоды, а не те дьявольские суррогаты, которые рано или поздно углями сыпятся на стриженую бобриком голову ряженого самозванца, любящего себя в искусстве гораздо сильнее, чем искусство в себе.
Уже более трёх десятков лет в России формируется сословное общество, где есть успешные и богатые, для которых Россия – страна возможностей, все остальные нищие, бедные и неудачники, которые не развиваются и не желают заниматься бизнесом.
Касте «новых дворян» (их 2-3%) принадлежат 90% богатств страны и именно для неё формируют миф о «России, которую мы потеряли». Мол был рай на земле, но пришли «кровавые большевики» и всё разрушили.
Богданов-Бельский. «Воскресное чтение в сельской школе», 1895 г.
Правда при этом предпочитают на озвучивать, что царскую Россию в феврале 1917 года разрушили не красные комиссары, а тогдашняя российская элита, включая родственников императора, аристократии, генералов, депутатов Думы, и руководства ведущих политических партий. Однако они не справились и России грозила потеря государственности.
При этом умалчивают тот факт, что большевики спасли Россию от гибели и захвата её земель, воссоздав государственность и направив Россию на социалистический путь развития.
Это был прогрессивный путь, который начался с ликвидации неграмотности и создания советской школы
26 декабря 1919 года Владимир Ильич Ленин подписал декрет о ликвидации безграмотности среди населения РСФСР. Документ устанавливал обязанность учиться грамоте для всех жителей республики в возрасте от 8 до 50 лет, которые не умели читать или писать. Граждане имели право выбирать обучение на родном или русском языке.
Основные положения декрета включали привлечение грамотных граждан к обучению неграмотных в рамках трудовой повинности, сокращение рабочего дня обучающихся на два часа с сохранением зарплаты, уголовное наказание за препятствия обучению и приоритетное выделение ресурсов для борьбы с неграмотностью.
Ленин продолжил тему в статье, опубликованной в январе 1923 года, подчеркнув необходимость усиления усилий в области повышения грамотности населения.
320 тысяч библиотек в СССР
Советский Союз считался самой читающей страной мира, что подтверждено международным исследованием 1966 года. Жители СССР уделяли чтению значительно больше времени, чем жители других стран.
Этому способствовали высокий уровень издания книг, государственная политика поддержки чтения, активная пропаганда чтения через библиотеки и образовательные учреждения, а также проведение мероприятий и курсов, направленных на популяризацию литературы.
Советский Союз имел репутацию самой грамотной страны благодаря нескольким факторам. Во-первых, высокому уровню издательской деятельности, обеспечивающему широкий доступ к разнообразной литературе. Ежегодно выходили миллионы книг разных жанров, делая литературу доступной для широких слоев населения.
Во-вторых, государственная политика активно поддерживала чтение, внедряя его в образовательную программу школ и университетов, а также продвигая через многочисленные библиотеки и читальные залы.
В-третьих, проводились разнообразные курсы и мероприятия, посвященные литературе, создавались книжные клубы, стимулируя интерес к книгам.
«Мы, родившиеся в СССР, стояли в очереди за книгами, собраниями сочинений как наших классиков, так и зарубежных писателей, брали книги в библиотеках, собирали макулатуру, которую меняли на книги, выписывали всевозможные периодические журналы, где печатались произведения современных писателей. Мы, родители, читали нашим детям на ночь, устраивали семейные чтения и обсуждения произведений»
Оттого и выросли поколения умных, читающих людей.
Активная образовательная политика Советского государства привела к достижению практически полной грамотности населения. Широкая сеть библиотек и крупные тиражи изданий сделали книги общедоступными. Чтение ценилось обществом и играло ключевую роль в повышении образовательного и культурного уровня граждан. Оно помогало расширить знания, развить интеллект и сформировать критическое мышление. В итоге советское общество характеризовалось высоким уровнем образованности и культурной развитостью.
Оптимизация советской школы
Реформаторы, начиная с 90-х годов и по настоящее время последовательно оптимизируют советскую школу. В 1991 году в России насчитывалось 69,9 тысяч школ, в 2024 году их количество уменьшилось до 39,5 тысяч.
Мы постепенно возвращаемся в прошлое, в имперскую Россию, где кухаркиным детям достаточно было церковно-приходской школы, а качественное образование было для элиты.
«На дурака не нужен нож, Ему с три короба наврешь – И делай с ним, что хошь!»
А теперь – «Горбатый»! 65 лет назад замечательного фильма «Место встречи изменить нельзя» еще и в проекте не было. Однако такая крылатая фраза из него тогда вполне могла звучать на улицах Москвы. 22 ноября 1960-го автозавод выпустил первую серийную партию новой модели отечественных малолитражек под названием «Запорожец». Миниатюрные автомобильчики с характерным внешним видом уже вскоре получили у граждан прозвище «Горбатый». К дню рождения легендарной машины – несколько фактов о ней.
«Спровоцировал» появление столь необычной для СССР легковушки тогдашний глава партии и правительства Хрущев. Никита Сергеевич хотел добиться того, чтобы советские люди в массе своей стали жить лучше, «подтягиваясь» к уровню Америки. Для этого надо было побыстрее освоить массовое строительство многоэтажек с отдельными квартирами, – и появились дешевые в строительстве малогабаритные «хрущевки». Нужно еще дать гражданам возможность обзавестись собственными «колесами», - и для реализации данного замысла понадобилось запустить производство дешевых тоже малогабаритных автомобилей.
Из Москвы в Запорожье
Официальное обозначение этой модели – «Запорожец» ЗАЗ-965, однако предшествовало ему другое – «Москвич-444». Разработкой конструкции малолитражки занимались московские специалисты. Наладить сборку первоначально предполагалось на Московском заводе малолитражных автомобилей, где уже давно сходили с конвейера «Москвичи». Но оказалось, что дополнительно выпуск еще и «четыреста сорок четвертых» предприятие не потянет – нет для этого производственных мощностей. Поэтому пришлось переадресовать такую важную государственную задачу машиностроителям из Запорожья. В итоге на тамошнем заводе «Коммунар», выпускавшем комбайны и другую сельхозтехнику, организовали сборку малолитражек по доработанному московскому проекту. Машину переименовали теперь в «Запорожец».
Между тем в народе новое чудо отечественного автопрома заслужило множество ласковых и ироничных прозвищ, порожденных впечатлениями от внешнего вида: «Мыльница», «Горбатый», «Божья коровка», «Запор»…
У столь хорошо знакомого советским гражданам «горбатого» изначально имелся и «близкий родственник». Серийная малолитражка по многим своим узлам и агрегатам была унифицирована с армейским вездеходом ЛуАЗ-967, который также известен как санитарный колесный транспортер переднего края. Такую армейскую технику, хотя и в куда меньших количествах собирали на автозаводе в Луцке.
«Нам мотор не дали!»
Конечно главным «прибамбасом» «Запорожца», который стал чуть ли не его визитной карточкой, являлся двигатель, установленный сзади. Это позволяло избавиться от громоздкой и увесистой системы с карданным валом. Потому «Горбатый» получился не только более легким, но и более проходимым: у легковушки было плоское днище и довольно большой дорожный просвет, что позволяло благополучно продолжать двигаться там, где буксовали куда более мощные и внушительные по габаритам авто обычной компоновки.
Ну а особенность расположения силового агрегата породила в народе множество шуток и анекдотов. «Муж и жена протирают до блеска только что купленный «Запорожец», изучая при этом его конструкцию. Вдруг супруга, открыв крышку переднего отсека, восклицает с ужасом: «Петя, куда же ты смотрел? Нам же мотор не дали!» - «Ничего, зато я видел: у нас в багажнике запасной есть».
Еще одной из отличительных черт конструкции ЗАЗ-965 было наличие в нем автономной печки – бензинового отопителя для обогрева салона. «Запорожцы» были самыми теплыми из всех отечественных легковушек. В суровую зимнюю пору греться в них можно было, не включая двигатель. Очень выгодно с точки зрения экономии топлива и ресурса мотора.
Еще из числа фирменных особенностей тех 65-летней давности «Запорожцев»-«колобков»: у них абсолютно одинаковые лобовое и заднее стекла. Так что в случае аварии, когда оказалось разбито переднее, водитель мог без особых проблем поставить вместо него уцелевшее сзади стекло (затянув образовавшуюся прореху в кузове тканью, картоном или пленкой) и продолжить путь.
А вот наличие дверей, по одной с каждой стороны, открывающихся навстречу движению, чревато было неприятностями. Случалось, они распахивались без спроса прямо на ходу, врезаясь при этом в какое-нибудь препятствие или травмируя оказавшегося на пути человека. Зато подобная конструкция очень удобна для того, чтобы забраться на заднее сидение автомобильчика.
Спидометр «девятьсот шестьдесят пятого» проградуирован до 120 км/час. Но это лишь красивая картинка. На самом деле такая «мыльница» могла в обычных условиях разгоняться максимум до 90 км/час.
Почтовый ящик с мотором
Уже вскоре после начала выпуска «Горбатый» стал главной машиной для инвалидов. На заводе выпускали специальные модификации с ручным управлением.
Собрали в 1960-е и несколько сотен специализированных малолитражек ЗАЗ-965С по заказу Министерства связи (о чем и говорит дополнительная буква в обозначении). Это был автомобиль, который предназначался для сбора корреспонденции из почтовых ящиков, расположенных тогда во многих местах на стенах зданий. Чтобы водителю-почтальону было удобнее работать, «эску» сделали праворульной: при такой компоновке человек мог сразу же, открыв дверь, оказаться рядом с почтовым ящиком, а в каких-то случаях забрать его содержимое можно удавалось даже не выходя из «Запорожца». Еще одной особенностью конструкции 965С являлись закрытые железными вставками проемы окон по бортам сзади. Отсутствовало также и заднее сидение, вместо него имелся вместительный контейнер для собранных писем.
Малолитражки ЗАЗ – хотя они и отличались примитивностью, - продавали за рубеж через фирмы в Финляндии, Бельгии. Экспортные экземпляры имели другое название Jalta («Ялта»). Дело в том, что для иностранцев родное имя этой машины очень трудно произнести. «Ялты» отличались от обычных запорожских «мыльниц» улучшенной шумоизоляцией (что немаловажно с учетом пулеметной трескотни двигателя) и отделкой салона, хромированными молдингами на бортах, наличием зеркала заднего вида на левом крыле и пепельницы в салоне. А еще зарубежные фирмачи-торговцы устанавливали на такие машины радиоприемники.
Маленький герой большого экрана
ЗАЗ-965 продержались на конвейере до 1969 года. В общей сложности было выпущено свыше 320 тысяч «Горбатых». И они действительно стали заметным атрибутом повседневной советской жизни.
Эти машины снялись во многих наших фильмах. Можно вспомнить, например, популярную комедию «Три плюс два», где главные героини в исполнении Натальи Фатеевой и Натальи Кустинской приезжают отдыхать в Крым именно на «девятьсот шестьдесят пятом» (а герой Андрея Миронова в одном из эпизодов «припечатывает» их автомобильчик пренебрежительным выражением: «консервная банка системы «Запорожец»). Попали «Божьи коровки» и в мультфильмы. Вот, скажем «Ну, погоди!» или «Зима в Простоквашино» (впрочем, создатели мульт-шедевра про кота Матроскина, Дядю Федора и других допустили ошибку: там очень похожий на «Запор» автомобильчик, на котором приезжают в деревню герои, имеет двери, распахивающиеся назад по ходу движения, а не вперед, как у оригинала).
Еще один уже менее известный фильм, где засветился ЗАЗ-965, - «Субботний вечер», снятый на грузинской киностудии. Там создатели придумали такой эпизод: двое героев пытаются удрать на «Запорожце», однако их преследователь мешает им очень простым способом: он просто поднял машину за задний бампер, и колеса крутятся впустую. Конечно это утрированная ситуация, ведь масса пустого «Запорожца» под 700 килограммов (причем основная часть этого веса как раз сконцентрирована сзади), плюс еще двое мужиков в салоне. Тут впору штангиста-тяжеловеса звать на помощь.
Вокруг ордена храмовников десятки мифов: от тайных хранилищ до поисков Чаши Грааля. Но чем больше историй, тем сильнее желание отделить факты от домыслов. Кто они были в реальности, как устроили одну из самых эффективных военных организаций Средневековья и почему их конец превратился в источник нескончаемых легенд?
Ордена не бывает без правил, денег и смысла. У тамплиеров всё это было в избытке: строгий устав, выстроенная сеть домов и командорий, умение считать ресурсы и способность воевать годами вдали от Европы. А ещё — стремительный финал, который и породил ту самую ауру тайны.
От дружины паломников до одобрения Собора: как всё началось
История начинается после Первого крестового похода. В Иерусалиме открылись дороги для паломников, но караваны часто нападали. В 1110‑е годы группа рыцарей во главе с Гуго де Пейном предложила местной власти простой договор: мы берём на себя охрану путников, вы помогаете нам с жильём и содержанием. Около 1119 года их поселили на территории бывшей мечети аль‑Акса на Храмовой горе, откуда и пошло название — «бедные рыцари Христа и Храма Соломона».
Сначала это была небольшая братия, жившая скорее по обету, чем по уставу. Формализация пришла позже. В 1129 году на Соборе в Труа их признают орденом и утверждают Устав. С этого момента тамплиеры перестают быть частной инициативой и входят в большую систему западного монашества с военной спецификой.
Что стояло в основании: обеты и повседневность
Братья давали три классических обета — бедности, целомудрия и послушания — и четвёртый функциональный: защищать паломников и удерживать завоёванные плацдармы.
Внешние знаки известны всем: белый плащ для рыцарей, у сержантов плащи тёмных цветов; красный крест как эмблема ордена закрепляют несколько позже, в середине XII века.
Повседневность была аскетичной. Устав регламентировал всё: от числа лошадей до качества обуви, от режима молитвы до допустимых блюд. Военная дисциплина дополняла монашескую. Не случайно хронисты подчёркивали, что храмовники выходят в бой построенными, выдерживают натиск и не бегут без приказа.
Машина с чёткой структурой: как был устроен орден
Орден быстро стал транснациональным. Управление делилось на провинции: Франция, Англия, Арагон, Португалия, Иерусалимское королевство и другие территории. В каждой провинции — сеть командорий, где жили братья, хранились запасы и вёлся учёт доходов. На вершине стоял магистр ордена, которого избирал узкий круг братьев; ему помогал капитул и ряд должностных лиц.
Внутри различали несколько категорий. Рыцари — тяжеловооружённая элита. Сержанты — более лёгкая конница и пехота. Были клирики, отвечавшие за духовную жизнь и документооборот. Существовали аффилированные миряне‑донаторы, жертвовавшие землю или доходы и получавшие духовные привилегии. Такая сословность обеспечивала гибкость: орден мог ставить в строй тысячи бойцов и обслуживать их силами собственной инфраструктуры.
Командории как экономическая опора
Средневековый орден воюет столько, сколько позволяют склады. Командории в Европе были не просто «отелями» для братьев, а микрорегионами экономики: поля, виноградники, мельницы, аренды, пошлины с рынков. Излишки направлялись на Восток, в крепости и гарнизоны. Этот поток шёл круглый год и требовал строгого учёта. Тамплиеры славились точной бухгалтерией: без неё невозможно было держать гарнизоны в Газе, Сафеде или на сирийском побережье.
Банк без вывески: как работали финансы тамплиеров
Популярное мнение называет их «первым банком Европы». Это преувеличение, но в нём много правды. Орден принимал депозиты, выдавал расписки для паломников, переводил средства между командориями и вёл расчёты для королей. Паломник мог внести деньги во Франции и получить их в Акра́ — минуя риск дороги с наличностью.
Короли и бароны хранили у храмовников сокровищницы. Они же брали у ордена займы, закладывали имущества, рассчитывались с наёмниками через командории. Тамплиеры не печатали деньги и не управляли рынком в современном смысле, но владели инструментами учёта и дистанционных платежей. Это давало власть — и создавало завистников.
Секрет успеха финансовой сети
Финансовая связность выросла из организационной. Ордену принадлежали точки по всей Европе и на Востоке, работавшие по единым правилам, с общими книгами и взаимным доверием. Именно это доверие, подкреплённое репутацией воинов‑монахов, позволяло проводить платежи быстрее и надёжнее, чем любая светская курьерская служба.
Война как ремесло: что тамплиеры делали на поле боя
Замок тамплиеров в Понферраде
На Востоке храмовники взяли на себя самую тяжёлую часть работы — гарнизоны в опасных пунктах и участие в основных кампаниях. Их частью командовали короли, но во внутреннем строю орден оставался автономным. Храмовники не были непобедимыми: под Хаттином их ряды были почти уничтожены, а в поздних кампаниях они часто оказывались в меньшинстве против объединённых армий. Но военная ценность ордена признавалась даже критиками.
Крепости, где стояли тамплиеры, — это мастер‑классы фортификации эпохи. Они умели выбирать высоты, строить многоярусные линии обороны, организовывать водоснабжение и склады под длительную осаду. На этих навыках держалась выносливость франкских владений дольше, чем могла бы держаться при прочих равных.
Как закончилась история: быстрый арест и официальная ликвидация
13 октября 1307 года во Франции начались массовые аресты. Король Филипп IV Красивый был должен ордену крупные суммы и стремился вернуть контроль над финансовыми потоками. Обвинения звучали жёстко: от ереси до нечестных практик посвящения. Признания добывали пытками, а публичные допросы создавали эффект «доказанности».
Папа Климент V сначала пытался разбираться, но политическое давление было велико. К 1312 году на Соборе в Вьенне орден официально распустили. В разных странах его активы распределяли по‑разному: значительная часть перешла госпитальерам, в Арагоне на основе имущества возник орден Монтеса, в Португалии — Орден Христа, сохранивший часть кадров и традиций. Последний великий магистр Жак де Моле в 1314 году был сожжён в Париже — финал, который и закрепил драматическую легенду о «проклятии королю и папе».
Почему обвинения не убедили историков
Документы показывают смесь политического расчёта, финансовой выгоды и удобства идеологического обвинения. Слишком многое зависело от признаний, полученных под давлением. Материальных доказательств ереси и иных тяжких преступлений не предъявили. В итоге большинство исследователей видит причину расправы в пересечении интересов монархии и финансовой автономии ордена.
Что от тамплиеров осталось в Европе
Остались здания и планировка. Их церкви, часто круглые в плане, отсылают к храму Гроба Господня. Остались командории, ставшие ядрами поселений. Остались юридические практики: расписки, доверенности, многоступенчатый учёт. Они не изобрели банковское дело, но тонко приспособили монашескую сеть к финансовым задачам.
Осталась и традиция военных орденов как формы. После ликвидации храмовников её продолжили госпитальеры и другие ордена, а на Пиренеях часть структур была переучреждена под новыми именами. В Португалии наследием тамплиеров оперировал Орден Христа, который позже поддержал океанские экспедиции и стал символом национальной экспансии.
Почему вокруг тамплиеров столько мифов
Слишком яркий контраст между мощью и стремительным концом. Закрытый устав, дисциплина, финансовая компетенция, участие в тайных переговорах — всё это формирует образ «людей, знающих больше». Когда такую структуру публично уничтожают и объявляют виновной во всех смертных грехах, рождается сюжет о скрытом знании и спрятанных сокровищах.
К мифам добавились удобные элементы. Пятница, 13‑е, как дата арестов во Франции, быстро получила символический статус. Появились легенды о флоте, исчезнувшем с золотом, и о «тайном переносе» ордена в подполье. Позже, в эпоху романтизма и затем в популярной культуре, храмовников связали с Граалем, масонами, древними пророчествами — с любыми сюжетами, где нужны хранители тайны.
Как орден стал частью европейской памяти
Тамплиеры вошли в архитектуру, право и литературу. Они стали героями хроник и романов, поводом для полемики о границах церковной и королевской власти, примером того, как технологичная организация может стать жертвой политического поворота. Их опыт напомнил Европе простую вещь: стратегию невозможно держать без логистики и учёта, а военная эффективность вырастает из дисциплины повседневности.
В XX–XXI веках храмовники стали символом «тайной истории». Это парадокс: чем лучше изучают источники, тем сильнее растёт популярность мифов. Причина проста. Историки отвечают сухо, а легенды дарят сюжет с героями и тайной. Но реальная история ордена и без украшений показательна: она объясняет, как создавать и разрушать большие структуры, почему финансовая автономия бывает опасной и как быстро политическая воля может перечеркнуть век труда.
Долгая тень тамплиеров: чему учит их история сегодня
История ордена — это урок про цену автономии. Когда у организации есть собственные ресурсы, кадры и международная сеть, она становится самостоятельным игроком. Это делает её эффективной на поле боя и полезной для союзников, но и уязвимой перед монархом, которому нужна касса и контроль.
Это также урок про управляемую репутацию. Тамплиеры десятилетиями наращивали доверие и за считанные месяцы лишились его в глазах публики. Общество охотно поверило в невероятное, потому что обвинения подтверждались признаниями, а признания добывались силой.
Где увидеть следы тамплиеров сегодня
Следы ордена рабросаны по Европе. В Лондоне можно посетить церковь Темпл с круглым нефом и надгробиями рыцарей. В Португалии — крепость и монастырь в Томаре, чья круглая «ротонда» хранит память о храмовниках и об Ордене Христа. Во Франции — руины командорий, топонимы и музейные коллекции.
