За рабочее дело

Не нашла годных мемов и решила сделать сама))

Не обучающий материал. Не технический. Для обывателя, которому просто любопытно.

Хотелось бы рассказать, что мы видим на экране. Простым языком. Как определяем говно/не говно годно/не годно. Чуть теории. На примере прямого датчика.  Звуковая волна (далее звук) из датчика мчится в объект контроля (ОК). Если по пути ничего интересного и подозрительного ей не встречается, она доходит до конца детали (до дна) и возвращается обратно в датчик. Датчик преобразовывает волну в сигнал на экране и недалёкий невнимательный дурачок специально обученный человек понимает, что в металле ничего нет.
Наглядно:

Второй вариант: там что-то есть. Звук все так же летит себе со скоростью примерно 5900м/с по детали. Сталкивается с какой-то неопознанной хернёй. Часть звука отражается, спешит обратно, чтобы сказать "шеф, все пропало", а часть звука летит дальше до дна, отражается и возвращается чуть позже.
Наглядно:

Как все просто, скажете вы. С одной стороны - нет ничего сложного. С другой, надо разбираться, а что же я вижу на экране? Для начала надо определить, уходит ли сигнал с стратосферу. В ультразвуковом контроле есть разные уровни чувствительности.
- Браковочная - если сигнал на этой чувствительности пересекает строб - брак.
- Контрольная - если сигнал от протяжного дефекта на этой чувствительности пересекает строб (условно середина экрана), то брак.
- Поисковая - это чувствительность, на которой производится контроль. Она выше контрольной в 2 раза. В узк в 2 раза - это 6дБ.
То есть находя сигнал, мы "сбрасываем" чувствительность до нужного нам уровня и оцениваем картинку на экране. Если сигнал становится масепусеньким, мы выдыхаем и фиксируем нахождение допустимого дефекта в конструкции, записываем и зарисовываем это на дефектограмме, прилагаем к протоколу.
Если же сигнал остаётся с нами в прямом эфире и после уменьшения усиления в два раза он всё ещё знатный богатырь, то мы для сварщиков/конструкторов все расписываем и указываем. Бракуем, а потом, когда приходит заявка на повторный контроль после исправления, в кабинете звучит "автор - за мячом" (ты браковал, тебе и разгребать) и ты топаешь на бесплатную работу, которая никак не учитывается нигде.

Куча инструкций, технологических карт, ГОСТов, обучающих видео.
Ну казалось бы, что может пойти не так? Да, в целом, что угодно. Может быть неровная поверхность контроля, остатки какого угодно говна, которое никто не будет чистить (если это ржавая грязная заготовка,  а ты осуществляешь входной контроль), деталь может быть после термообработки, после которой изменяется размер зерна и звук может на это среагировать, пространственное положение самой детали может быть неудобным, будет затекать рука/нога/спина, это будет отвлекать + ты будешь торопиться. Это те самые нюансы, о которых знает только тот, кто проводит контроль. Ты можешь понимать и знать. Но быть мыслями 'где-то там'. А ещё ты можешь выполнить работу на 100% и быть уверенным, затем проснуться посреди ночи и понять, что совершил в тот момент недопустимую, грубую ошибку: неверно оценил сигнал, не проверил с другой стороны, включил настройку не с той толщиной (когда у вас идёт большой поток деталей одной толщины, вы можете на автомате использовать эту же настройку для другой толщины и опомниться, переодеваясь на следующий день утром).

Из личного смешного фиаско:
Обычный алгоритм: я прихожу на контроль, наношу контактную жидкость, беру прибор, беру преобразователь и провод, подсоединяю, включаю прибор, выбираю настройку.

Все тоже самое, но:
Взяла прибор, беру датчик. Подходит мастер, поболтали. Пока говорили, я включила прибор и выбрала настройку. Мастер пошел по своим делам. Датчик уже в руке, настройка заряжена. Так что я просто начинаю контроль. Но на экране ничего нет (странно, ага). Прям совсем ничего, даже зондирующего импульса, который есть всегда. (Сигнал в начале экрана см рисунок). Первая мысль "проводу хана". Начинаю осматривать провод. А провода нет. Просто нет, я его не брала и не подключала.

Ну и история, которая расскажет, как можно за один день стать гением и аутсайдером.

Только отучилась на заветные корочки, поэтому могла ходить сама. Я, конечно, сказала коллегам 'КАК ЭТО ТАК, САМА?'. Но коллеги сказали, что надо учиться самостоятельно работать, принимать решения и нести за них ответственность. Они рядом, подскажут, помогут. И вот я вся такая крутая, хожу по заявкам сама. Я больше не 'та, которая за Стёпой ходит', а самостоятельный дефектоскопист. Конечно, смотрели на меня весьма скептически, поскольку я была не первым таким самостоятельным дефектоскопистом...

А вот Стёпа человек свой. Поэтому на мой брак мастера ходили за Стёпой и просили перепроверить, что там новый специалист назвучал. Стёпа пару раз в тихую сходил, перепроверил, что все нормально и слал всех лесом. Диалог становился примерно такой:
- Лиза браковала, сходи, посмотри.
- Сколько забраковала?
- 400 мм.
- А шов сколько?
- 4 метра.
- Отлично, если ты вынудишь меня сейчас встать и взять прибор, я забракую все 4 метра и хуй приму, пока не переварите все 4.
Таким образом желающих перепроверить за мной стало очень мало. Я всегда спрашивала и звала на помощь, если было что-то новое, сложное или непонятное. Это тоже не добавляло мне авторитета.

А потом случился казус.
Я каким-то образом случайно поймала сигнал. Увидела мельком на экране и он пропал. Я стала его искать. Ушло много времени. Сигнал ловился под очень странным углом относительно шва. И нельзя было даже как-то шевельнуть рукой лишний раз, сигнал сразу пропадал.

Для меня это нечто новое и не ясное. Я отметила его начало и конец. Соответственно пришлось пересматривать весь шов, поскольку я нашла этот сигнал, когда почти шов закончился и до этого все было тип-топ. Мне не ясно. Я зову Стёпу. Говорю, сенсей, посмотри этот участок, не понимаю, что за сигнал. Он видит все отметки, включая глубину. Начинает звучать, но ничего не находит. Соответственно смотрит на меня из серии "девочка, ты чего?". Я опять начинаю облизывать шов в поисках сигнала. Честно, уже даже думала, что у меня белочка. Но нашла. Стёпа ещё раз медленно и дотошно звучит и находит этот сигнал. Я все верно написала, брак, координаты и глубину указала правильно. В общем, сенсей меня хвалит. Мое самомнение пробивает стратосферу и улетает куда-то за пределы галактики.

Спустя 2 часа нам привозят 2 листа толщиной 140 мм. Надо проверить на сплошность. Самая простая вообще операция: прямым датчиком водишь по листику, смотришь, чтобы на экране был донный сигнал и ничего более. Ну фигня же! Сенсей идёт со мной, целая комиссия приехала на входной контроль. Все наше руководство тоже спустилось. Стоят, обсуждают пройдет/не пройдет. У них целая партия. Решают свои бизнес задачи в общем. Мы со Стёпой намазали гелем, сели на корточки и принялись контролировать. Я очень внимательно смотрела в экран. Честно, не передать словами, как я, моргая через раз, не сводила взгляд с донного сигнала.

Стёпа закончил быстрее, встал, сказал, что лист полное говно, расслоение на 70 мм. Показал сигналы, комиссия приуныла. Ну а я ещё возилась. Стёпа встал за моей спиной и закурил. Я, не отводя взгляд от экрана, говорю:
- А у меня чистый лист, все хорошо.
/Комиссия ликует, кто-то плачет от счастья/
Стёпа неспешно затягивается, выдыхает дым и спокойно, размеренно произносит:
- То есть этот охуенно большой сигнал в середине экрана тебя никак не беспокоит, да?

Я моргаю. И впервые за весь контроль я смотрю не только на донный сигнал, а на экран в целом. И там просто пиздец.

Своевременная уборка урожая — это самое ответственное дело в зерновом хозяйстве. Уборка — дело сезонное и оно не любит ждать. Убрал вовремя — выиграл, опоздал в уборке — проиграл.

Даже пятидневное опоздание уборки некоторых культур даёт до 15% потерь зерна от осыпания. Длительный перестой хлеба на корню при сухой погоде приводит к значительным потерям питательных веществ, накопленных в зерне, а также к осыпанию. При сырой погоде от перестоя ухудшаются семенные и сортовые качества зерна, а при сильно дождливой погоде зерно может прорасти прямо в колосьях, на корню.

С давних времён человечество придавало огромное значение уборочной компании, поскольку от ее своевременности зависит качество и объем полученного хлеба, а в конечном счёте выживание людей. Уборочные компании начинались с мольбы богам о хорошем урожае, а заканчивались праздниками по случаю собранного урожая. В силу ручной жатвы, косами и серпами, мольбы и ориентация на уборку по религиозным календарям зачастую не давали нужного количества и качества хлеба. Несмотря на то, что на уборку, как правило, мобилизовывалось все работоспособное население от пятилених детей до дряхлых стариков.

Праздники по окончанию сбора урожая нередко омрачались думами о предстоящей голодной зиме. Неурожайные годы довольно продолжительное время были тяжелым испытанием для большинства населения земли.

Развитие капитализма, а вместе с ним развитие сельскохозяйственной науки и техники, дало огромный скачок в производительности труда при уборке урожаев. Уже в XIX веке механизация уборки в США, Канаде и Австралии составляла более 50% посевных площадей зерновых, что давало кратное сокращение рабочей силы, используемой на хлебозаготовках.

Сегодня уже трудно представить, чтобы уборка урожая производилась косой или серпом, скирдование вилами, а обмолот с помощью ручных молотилок. Такие исключения можно встретить в отдельных мелких хозяйствах в отсталых странах.

Современные комбайны являются универсальными машинами, способными осуществлять сбор зерна, обмолот, погрузку на транспорт, а также скашивание, сноповку и скирдование соломы.

За 300 лет капитализм сделал возможным уборку урожая в кратчайшие сроки, создал системы транспортировки, хранения и контроля за надлежащим качеством зерна. Там, где раньше, не всегда справлялись тысячи людей, сегодня хватает и десятков.

Однако капитализм так и не устранил основную проблему. Да он и не способен её устранить. Эта проблема заключается в том, что с давних времен всякий труд в первую очередь осуществляется в интересах класса, владеющего средствами производства, владеющего орудиями труда, землей и водой. В разные времена это были различные по своей структуре и форме классы: древние патриции, средневековые феодалы или современные буржуа. Несмотря на различия, есть и то, что их объединяет. Все они жили и живут за счет чужого труда.

Уборка урожая в данном контексте не является исключением. Рабы за горсть зерна днем и ночью собирали хлеб для своих владельцев. Крепостные в первую очередь убирали поля своих феодалов, часто не успевая вовремя убрать урожай на своих клочках земли. Так же и современные сельскохозяйственные рабочие вынуждены круглые сутки работать на поле за, откровенно говоря, небольшую заработную плату, дабы обеспечить прибыль своим хозяевам. Вдобавок ко всему сельские рабочие по окончании уборочной компании временно выбрасываются из производства, поскольку выращивание и уборка зерна в большинстве стран мира считаются сезонными работами. И работодатель, якобы, не обязан содержать людей в те месяцы, когда работы в поле не проводятся.

Но так было не всегда, и будет не всегда. В глубокой древности большинство людей поровну делили произведенные продукты. В поле работали лишь на прокормление себя и общины необходимое время, но и делалось всё это примитивными орудиями.

Есть пример и современный. В СССР сельское хозяйство было поставлено на службу всему обществу, а не отдельной его части. Уже к 1938 году большинство уборочных работ было механизировано. Выколачивание прибыли с сельхозрабочих ликвидировано, а комбайнеры и трактористы стали уважаемыми всем обществом людьми. В последующие годы эти направления развития лишь укреплялись. Уборочные компании производились на базе высшей техники и современных научных знаний, была налажена смычка между городом и деревней. Продуктообмен между ними шел не на рыночных условиях, а на условиях взаимного обеспечения всем необходимым. В деревню поступала продукция заводов и фабрик, города получали пропитание.

Советский союз — великолепный пример того, как люди объединились для борьбы за лучшую жизнь. Эта борьба велась на всех направлениях, в том числе и на сельскохозяйственном. Со временем работники больше не голодали, по-современному обустраивали свой быт, получали знания, приобщались к всемирной культуре, а их дети становились учеными, инженерами, агрономами.

Будущее неумолимо ведет не только к техническому развитию, но и к развитию нашего общественного устройства. Советский союз, несмотря на свою прогрессивность, не предел возможного. Предела нет. Однако ничего не падает с неба и для наступления светлого будущего придется прикладывать коллективные усилия, чего мы всем нам и желаем!

Телеграмм канал "Портрет человека"