Беларусь

«Жировки» белорусам за январь ещё не приходили, а значит уже точно за первый месяц 2024 года суммы там будут рассчитаны по новым тарифам.

Чиновники рассказали, что после повышения «жировка» для такой «типовой двухкомнатной квартиры» в отопительный период будет составлять примерно 173,15 (≈ 5к ₽) рубля в месяц (в 2023 году было 153 рубля ≈ 4 350 ₽). Таким образом коммуналка вырастет на 13,17%. А в остальное время, когда отопление отключено, — 132,86 рубля.

Ранее в МинЖКХ говорили, что под такой типовой квартирой понимают двушку на 48 квадратных метров с двумя проживающими гражданами.

Уже есть информация, что указ повысил задним числом с 1 января все коммунальные услуги, за исключением отопления и нагрева воды. И только летом, с 1 июня, тарифы должны вырасти на тепловую энергию на цели отопления и горячего водоснабжения.

С указом «О регулировании в сфере жилищно-коммунального хозяйства» можно ознакомиться тут.

Ранее Телеграф писал, что в Беларуси в конце декабря 2023 года — начале января 2024 года власти отказались от традиционного повышения тарифов. На сайте министерства ЖКХ в соответствующем разделе был опубликован только указ от 30 декабря 2022 года, который устанавливал тарифы на 2023 год.

Виктору Громыко было 18, он мечтал поступить в авиационный институт, а выпускной бал в 37‑й железнодорожной школе в Орше, которую он оканчивал, пришелся как раз на ту страшную, роковую ночь с 21 на 22 июня 1941 года. И уже через несколько дней город был захвачен фашистами. Годы спустя он вспоминал: «Мое поколение вошло в эту войну буквально из школьного вальса на выпускном вечере по случаю окончания десяти классов.

Тогда мы, уходя после танго и последнего вальса, который уже был под утро, расходились домой, неся в руках свернутые аттестаты зрелости, еще не думая о том, чего от нас война потребует. Что она уже идет и от нас потребуется зрелость иного класса — не та, которой требовали от нас наши учителя.

Мы вступили в войну вроде бы подготовленными людьми: хорошо стреляли, почти у всех у нас были значки «Готов к труду и обороне», «Готов к санитарной обороне», «Ворошиловский стрелок»… Я лично стрелял прекрасно, выполнял нормативы даже лучше, чем мастера спорта по стрельбе. Но война потребовала от нас иного». И прежде всего — пережить и не сдаться, не сломаться в те первые страшные недели, когда Красная армия терпела поражение и отступала. А стрелял Громыко и впрямь снайперски — попадал в копейку.

Он вступил в подпольную группу Константина Заслонова — был у «Дяди Кости» разведчиком, затем воевал в Смоленском партизанском полку особого назначения под командованием легендарного Ивана Садчикова. В Смоленском полку он стал корреспондентом, редактором и издателем газеты «Народный мститель»: ездил по батальонам, собирал материалы. Кроме еженедельных газет, каждый день в лесной типографии печатался малоформатный «Вестник нашей родины», который легко было укрыть за пазухой, — партизанскую прессу расхватывали местные жители.

Желание стать художником родилось именно в годы войны, тогда же и начался путь Громыко в искусство — с портретов партизан, которые заменяли бойцам фотографии. Свое изображение хотели иметь все — на память или переправить родным, и начинающий художник рисовал маленькие графические карточки, такие, чтобы можно было спрятать в карман гимнастерки. Тогда и выяснилось, что он прекрасно умеет схватывать внешнее сходство. Укрепил Громыко в желании стать художником прорыв из Лепельско-Полоцкой зоны в мае 1944 года, где партизаны попали в блокаду. Пулеметный и минометный обстрел, непрерывные бомбежки — шинель молодого бойца была с шестью пробоинами.

«Капитан Аверьянов перед вторым прорывом сказал: «Я думаю, ты напишешь эту картину — как раненые, еле могущие передвигать ноги, завершают операцию, которая войдет в историю Отечественной войны», — вспоминал Громыко.

После войны он поступил в Минское художественное училище, затем — в Белорусский государственный театрально-художественный институт, где его учили такие колоссы, как Иван Ахремчик, Виталий Цвирко, Валентин Волков… Он помнил о завещании погибшего командира — и в 1959 году написал свою дипломную работу «Дорогами мстителей», почтив память павших товарищей. Это они, друзья-однополчане, серые от пыли, уставшие и израненные, идут дорогой войны — к Победе.

У Громыко много картин, посвященных войне, — через эту тему он шел всю жизнь. «Яблоки урожая 1941 года», «Женщинам Великой Отечественной посвящается», «Баллада о последней пуле», «Песня о моем отряде» — именно песнями, балладами, выписанными кистью, он ощущал свои работы.

Каждая — повесть о герое, а все вместе они стали одной партизанской сагой, рассказом о великом подвиге белорусского народа, в котором, кроме героики, была и лирика, и печаль. И вместе с тем — ни одного батального полотна, ни одного изображения сражений и крови… Все это было надежно укрыто в памяти художника, но показывать кровавую сторону войны он не спешил.

Многие его работы звучали как реквием: то трагический, как «1941 год. Над Припятью», то приглушенный, как будто затертый буднями, но оттого не менее горький — как картина «Солдаты», на которой былые фронтовики поминают погибшего товарища. «Солдат» белорусская комиссия не пропускала на выставку в Москву, обвиняя художника чуть ли не в пропаганде пьянства. Так же не сразу была понята и принята картина «1941 год. Над Припятью», где мать оплакивает погибшего бойца-партизана, лежащего на тканой деревенской «посцiлке», а девочка — дочь или сестра — выкликает перевоз, чтобы переправить тело на другой берег реки. И все же работа произвела огромное впечатление на всесоюзной выставке 1970 года, ее не единожды отправляли на «гастроли» за пределы СССР.

Виктор Громыко за эти произведения получил серебряную медаль имени М. Б. Грекова — такие медали, золотая и серебряная, вручались ежегодно ко Дню Победы всего двум художникам из всего огромного Советского Союза, посвятившим свои работы теме войны. Была ему присуждена и золотая медаль ВДНХ — высшая награда, которую можно было получить за свои картины.

Громыко писал без явного, видимого надрыва, но за внешним спокойствием, даже статичностью его композиций прячется глубокий трагизм. Война воспринимается художником как нечто чуждое этому светлому, спокойному миру, где прорастает трава и колосятся поля, — и в этой траве неподвижно лежат погибшие партизаны. В этом особенность его творческого метода — фиксация момента, когда трагедия уже свершилась и поделать ничего нельзя, четкие слепки с памяти, которые казались бы фотографическими, если бы не трепетная, вдумчивая работа с колористикой.

Так и его широкие, раздольные пейзажи то подернуты мистической дымкой, то видятся словно сквозь цветные стеклышки калейдоскопа — взгляд, ловящий волшебство, доступный лишь ребенку или художнику. Это вторая тема, которая всю жизнь трогала его сердце, — родная земля.

«Земля белорусская», «Льны белорусские»… Родину Виктор Громыко видел бескрайней и прекрасной, вечной в своей красоте и щедрости.

Воистину «широка страна моя родная», хлебнувшая лиха в военные годы, но по-прежнему живая, необъятная, светлая… В своих работах художник все время смотрел на Родину как будто с высоты птичьего полета, возносясь над полями и лесами, рисуя просторы — травянисто-зеленые или темные хвойные, песчано-желтые, густо-коричневые, как земля, готовая к пахоте, перетянутые сверкающими опоясками рек. «Я любил большие планы земли, с ее реками, низинами, рощами, с далью…» — говорил мастер. Его Беларусь глядит в синеву неба голубыми глазами льна и распахнутыми бирюзовыми очами озер, шелестит золотом осенней листвы, укрывается снеговой шубой — и даже в слякоть и распутицу она для него всем хороша.

Сорок лет, с 1959 по 1997 год, Виктор Громыко преподавал в Белорусской академии искусств, воспитав целую плеяду художников. Бился за то, чтобы белорусские мастера чаще попадали на всесоюзные выставки. С 1977 по 1982 год возглавлял Союз художников БССР — благодаря ему, например, появился дом на улице Сурганова, в котором и сегодня размещаются мастерские художников, в нем он потом и жил. В 2000 году мастера избрали почетным членом Национальной академии наук Беларуси. Виктор Громыко был удостоен специальной премии Президента Беларуси, международной премии имени Михаила Шолохова, ордена Франциска Скорины. За подвиги, совершенные в военные годы, награжден орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, Отечества III степени, медалями «За отвагу», «Партизану Отечественной войны» I степени — медалей у него было больше двадцати.

Сегодня произведения народного художника Беларуси хранятся в Национальном художественном музее и других белорусских галереях, в Третьяковской галерее в Москве, разошлись по частным коллекциям — от России до Японии. Еще живы и помнят Виктора Александровича Громыко его ученики — известные белорусские художники. Он написал три книги воспоминаний и остался в искусстве Беларуси не просто одним из мастеров «сурового стиля», но — единственным в своем роде, не похожим ни на кого.

Познакомиться поближе

Книга о Викторе Громыко вышла в этом году в издательстве «Беларусь» в серии «Славутыя мастакi Беларусi». Она содержит репродукции картин художника и текст, написанный известным белорусским искусствоведом Борисом Крепаком, на трех языках — белорусском, русском и английском.

Синеглазый лен

Картина «Льны белорусские» долго не давалась художнику. «Эти скромные цветы никак не получались. Им не хватало души…» — писал Виктор Громыко в своих воспоминаниях. А потом изобразил их как «драгоценную парчу, раскинувшуюся по окрестным холмам». Полотно приобрела Третьяковка, именно после этой работы многие художники обратились к сельской теме. А в 2002 году мастер сделал еще один вариант картины специально для Национального художественного музея Беларуси.

https://www.sb.by/articles/saga-o-geroyakh-pamyati-narodnogo...

Василий Петрович Шарангович приходился тезкой своему дяде, Василию Фомичу, революционеру и второму секретарю Компартии Белоруссии: все Шаранговичи — родня, и корни их на Мядельщине, в деревне Кочаны, где испокон веку жил этот род. Именно здесь в январе 1939 года появился на свет будущий народный художник Беларуси — в семье ладного, мастеровитого деревенского кузнеца.

«Падчас Вялiкай Айчыннай вайны бацька спачатку быў партызанскiм кавалём: рамантаваў зброю, падкоўваў коней, рабiў для iх сёдлы, збрую, фурманкi. На фронт ён трапiў у другi прызыў па ўзросце i дайшоў да Берлiна ў якасцi наводчыка артылерыйскай гарматы-саракапяткi, — вспоминал художник. — Я з маленства яму дапамагаў у кузнi i заўсёды здзiўляўся яго вялiкай сiле. Яго кулакi ўражвалi — гэта былi не кулакi, а молаты».

От отца досталась Василию Шаранговичу жадность до любой работы, пусть самой трудной. Может, потому и появилась в его жизни впоследствии именно графика — область искусства, требующая умения обращаться с печатными формами и типографскими станками, с кислотами для травления, всем тем, что чуждо трепетным пальцам утонченных рисовальщиков. Однако в каждом из нас преломляются начала обоих родителей, отца и матери — и именно материнская поэтичная, творческая натура оказала на судьбу Василия Шаранговича решающее влияние. Именно мама, Нина Васильевна, научила сына рисовать: она рукодельничала и составляла букеты, со школы помнила наизусть десятки стихов Адама Мицкевича и сама в редкие часы досуга (ибо какой отдых мог быть у деревенской хозяйки, на которой держался весь дом?) любила взяться за кисть:

«Мама асаблiва любiла маляваць кветкi i птушак, з жывёл — зайчыкаў i вавёрак. Яна паказвала мне, як iх маляваць, а я спрабаваў паўтарыць. Не атрымоўвалася, я плакаў, злаваўся. Мама супакойвала, зноў паказвала, нават маёй рукой вадзiла. І я ўпарта зноў i зноў рабiў спробы (вiдаць, упартасць у мяне была ўжо змалку). Маляванне захапiла мяне, паступова нешта стала атрымоўвацца».

Первыми впечатлившими рисунками стали картинки букваря, подаренного под конец войны захожим партизаном, затем репродукции картин в журнале «Огонек», который выписывали соседи — сельские учителя, а начинающий художник старательно перерисовывал. Однажды он сбежал в Мядель пешком, вернувшись домой глубокой ночью: кто-то сказал, что в тамошней чайной есть целых две настоящие картины, писанные маслом! Тогда же, полюбив чтение и книги, подросток стал сам понемногу сочинять, записывая рассказы в школьные тетради и украшая иллюстрациями. После школы-семилетки Шарангович отправился доучиваться в Мядель: подросток жил один-одинешенек на квартире, где хозяйка кормила его раз в день, и учился в восьмом классе. Однако школьные предметы его не занимали: учитель математики Геннадий Островский оказался самодеятельным художником, он и стал первым педагогом. Вдвоем они бродили по окрестностям, рисуя с натуры, и именно Островский настоял на том, чтобы ученик непременно поступал в Минское художественное училище. Он и отвез Василия в столицу республики: первым делом подали документы, а затем отправились в картинную галерею.

«Апынуўшыся ў Мiнску, я, напэўна, выглядаў як «дзядзька ў Вiльнi» з паэмы Я. Коласа «Новая зямля», — вспоминал Шарангович. — К гэтаму часу бацька мне ў нейкага вайскоўца купiў сiнiя галiфэ i зялёны фрэнч навыраст, апроч таго, на мне былi вышываная льняная кашуля i нашмальцаваныя дзёгцем боты. Выгляд для сталiчнага горада быў вельмi экзатычны». Весь свой малый скарб студент увязал в сотканный матерью «дыванок».

В послевоенные бедные годы, когда Беларусь кое-как поднималась из разрухи, помочь сыну родители, поднимавшие еще троих детей, мало чем могли: кусок сала зимой, мешок картошки осенью, немного денег, занятых по соседям… Все годы учебы художник искал, где заработать: побывал и статистом в Большом театре, выходя на сцену в спектаклях и пересмотрев весь репертуар, и натурщиком у старших курсов… Жил с такими же бедными товарищами в мансарде-«голубятне», а влюбился в студентку филфака БГУ Галину, дочку первого секретаря Дубровенского райкома партии, — и несколько лет изображал из себя благополучного галантного кавалера, не хуже городских. С ней и прожил потом всю жизнь.

Окончив училище с красным дипломом, Шарангович поступил в Белорусский театрально-художественный институт, на только-только образованное отделение графики. Художников-графиков до того во всем СССР готовили лишь в Ленинграде, а потребность в них была огромная: графика — это и плакаты, и шрифты, и листовки, и хлесткие карикатуры, и книжное оформление… Потому факультет, открытый в Минске, притягивал к себе желающих со всех республик Союза.

«У 1962 годзе, у першым семестры другога курса, я зрабiў работу па кампазiцыi на тэму: «Ілюстрацыi да аповесцi Я. Брыля «Апошняя сустрэча», i гэта, як мне цяпер здаецца, у нечым прадвызначыла мой далейшы лёс, — писал в воспоминаниях Василий Шарангович. — За семестр я выканаў цэлы шэраг iлюстрацый у тэхнiцы двухколернай лiтаграфii, i мая работа выклiкала пэўны iнтарэс, асаблiва ў нашага выкладчыка Мiкалая Гуцiева, якi быў у той час i загадчыкам рэдакцыi мастацкага афармлення выдавецтва «Беларусь». Ён бачыў, як я жыву, адчуваў, што маю патрэбу ў дапамозе, а дапамога тая магла б зыходзiць з выдавецтва, бо нешта вартае ўвагi я, напэўна, ужо магу зрабiць i атрымаць невялiкi заробак хаця б на замену сваiх штаноў з чортавай скуры, якiя ўжо на каленях сталi свiцiцца…» По рекомендации Николая Гуциева молодому художнику предложили проиллюстрировать книжку Ивана Муравейки в издательстве «Беларусь» и заплатили за эту работу солидный гонорар — тысячу рублей. Другой бы зажил на широкую ногу, но Шарангович по крестьянской привычке деньги приберег, только справил себе наконец приличный костюм. Затем была работа по оформлению книги стихов Нила Гилевича «Зялёны востраў», потом предложение посотрудничать с журналами «Маладосць» и «Вясёлка», где всегда нужны были художники.

Именно Шарангович первым из белорусских художников иллюстрировал роман Максима Горецкого «Виленские коммунары». Будучи страстным читателем, влюбленным в родное слово, он создавал иллюстрации к книгам Якуба Коласа и Янки Купалы, Змитрока Бядули и Владимира Короткевича: за десятилетия работы — больше 70 книг!

Но не одними книгами он жил — впрочем, станковая графика Шаранговича произрастала из его круга чтения, как колос из пашни. И если в серии линогравюр «Край Нарочанский» художник увековечил своих односельчан и близких, то серия «Памяти огненных деревень» выросла из работы над книгой поэта Антона Белевича «Исповедь сердца», посвященной хатынской трагедии, и чтения Янки Брыля и Алеся Адамовича.

Воспоминания детства тревожили душу: художник помнил, как была сожжена деревенька, в которой жили родичи матери, помнил страшные черные комья — все, что осталось от спаленных заживо людей, помнил густой, забивающий горло и нос запах над пепелищем, — и до конца жизни не мог переносить, даже когда по осени дворники жгли опавшие листья.

«Праца над кнiгай А. Бялевiча падштурхнула мяне да станковай серыi на гэту тэму, бо ў той перыяд я ўжо не мог пераключыцца на нешта iншае, — вспоминал он. — Самi iлюстрацыi прымушалi прадоўжыць працу, я з iмi зжыўся i нi розумам, нi душою не мог адарвацца ад пякучых успамiнаў. Назва серыi «Памяцi вогненных вёсак» прыйшла адразу пасля прачытання кнiгi А. Адамовiча, Я. Брыля, І. Калеснiка «Мы з вогненнай вёскi», якая ўзрушыла мяне жорсткай дакументальнасцю i ў той жа час як бы нерэальнасцю падзей — быццам з кашмарнага сну. У дзяцiнстве мне давялося бачыць толькi вынiкi, сляды блакады, а ў кнiзе гаварылi сведкi. Страшна падумаць, аднак жа i наша сям’я магла быць на месцы тых няшчасных людзей...»

В 1967‑м Шарангович получил предложение стать преподавателем родного института, затем там же возглавил кафедру графики, позже стал ректором, профессором, вырастил целую плеяду талантливых учеников. Дважды отказывался стать министром — культуры и образования, ему и ректорства было за глаза, больше всего боялся, что административная работа и общественная нагрузка отберут у него главное — возможность быть художником, заниматься любимым делом. В 1990‑е отказался наотрез от эмиграции в США, хотя там обещали золотые горы, доходы и собственный особняк. За годы своего неустанного труда поднял престиж графики на невиданную высоту: конкурс на это отделение был сумасшедший — молодые художники рвались учиться у Шаранговича, который спокойно и не кичась, как-то очень буднично, по-простому встал в один ряд с лучшими мастерами эпохи.

Ведь кто до него отдавал время и силы графике? Фернан Леже, Марк Шагал, едва промелькнувший на белорусском небосклоне и расцветший диковинным цветком в Париже, Пабло Пикассо — настоящие титаны. И рядом с ними, в том же ряду навсегда остался сын белорусского кузнеца Василий Шарангович.

Работы Василия Шаранговича хранятся в Национальном художественном музее, музее истории Великой Отечественной войны, Министерстве культуры России, собраниях Белорусского союза художников и Союза художников России, в музеях Янки Купалы и Якуба Коласа, в частных коллекциях. В 2018 году в Нарочи открылась персональная галерея народного художника.

Пламенная страсть

В студенческие годы Василий Шарангович увлекся шахматами — до такой степени, что стал брать их даже на занятия, игнорируя учебу. Однако заниматься серьезно и искусством, и шахматами было невозможно. «Спусцiўся да Свiслачы, што цячэ непадалёку, i кiнуў шахматную дошку ў ваду, каб навечна развiтацца з гэтай «хваробай»… — вспоминал мастер. — Там жа даў сабе зарок больш не браць у рукi шахматную фiгуру, ведаючы, што, дакрануўшыся да яе, зноў уцягнуся, як наркаман або алкаголiк».

https://www.sb.by/articles/sny-o-belarusi-narodnyy-khudozhni...

Автор сразу подчеркивает, что Тутбай привлекал к себе читателей из самых разных категорий — от студентов и домохозяек до госслужащих и обычных трудяг, которые, придя с работы, могли открыть ленту новостей и узнать все самое важное за день. Однако за ширмой создания видимого баланса интересов шла совсем другая игра… Это история про людей, которые, прикоснувшись к рождению медиагиганта, сами его и погубили, утопив в личных амбициях и желании иметь больше, чем это было возможно. Жертвой их амбиций едва не стала мирная жизнь в нашей стране.

Кто породил, тот и разрушил

Главный редактор ресурсаМарина Золотова,ныне обвиняемая по ряду уголовных статей, появилась на портале в 2004 году — именно она предложила владельцу бизнесаЮрию Зиссерусоздать нечто большее, чем почтовый сервис с невзрачной новостной колонкой. Так рождается проект, который мы знаем. Все его взлеты и падения с этого момента были связаны именно с Золотовой. И, как бы это странно ни звучало, похороны проекта организовала тоже она.

Комментарий оперативника:
— Марина Золотова — она ведь руководила порталом бессменно, обладала на нем огромнейшим непререкаемым авторитетом. Собственно говоря, сотрудники портала называли ее матерью Тутбая. Она формировала команду, она подбирала журналистов. Она руководила всей редакционной политикой. Без ее ведома на портале, с точки зрения стратегии и информационного развития, не принималось ни одного решения.

В 2011 году Тутбай попробовал качнуть ситуацию в Беларуси в первый раз. Это были сейчас уже подзабытые молчаливые и хлопающие акции протеста. В фильме показана первая обкатка технологий влияния на массы. Эти мероприятия плотно освещались ресурсом, а Золотова настраивала журналистов на то, чтобы они присутствовали на подобных акциях и всячески их поддерживали.

Нужно сказать, что и тогда, и впоследствии главный редактор Тутбая была активным сторонником уличных протестов. Говорят, что Золотова даже заявляла о собственной готовности принять участие в противостоянии на улицах силовым структурам по примеру украинского Майдана. Что ж, черты характера этого человека, раскрытые по ходу фильма, заставляют поверить в такую готовность.

Хроника падения

По-настоящему портал проявил себя в конце 2013 — начале 2014 года, когда в Киеве проходили массовые протесты сторонников «евромайдана». Именно тогда протестующие потребовали немедленного подписания евроинтеграционных законов. За несогласием действующих властей последовали жестокие столкновения протестующих и правоохранителей. Они сопровождались серьезными беспорядками и многочисленными жертвами.

При этом Тутбай и непосредственно сама Золотова как главный редактор выбрали позицию «евромайдана», сопровождая его информационно и свою позицию закрепляя громкими заголовками.

Это были не просто заголовки, но и настоящая поддержка братоубийственной войны. Разгул нацизма, уничтожение неугодного языка, русофобия в худшем ее проявлении, убийство мирного населения — именно за это открыто голосовал Тутбай, выбирая «евромайдан».

Комментарий оперативника:
— Портал за неполные четыре месяца активных уличных противостояний в Киеве опубликовал практически 300 материалов, все эти материалы прошли титульную страницу, набирали максимальное количество просмотров, акценты в этих материалах сводились к справедливости требований протестующих, демонстрации чрезмерности применения силы со стороны силовиков, критике действующих украинских властей. Можно сказать, что в 2013 — 2014 годах портал обкатывал ту схему, по которой освещал все протестные мероприятия в Беларуси в дальнейшем.

О том, как иезуитски портал дурил головы своим пользователям, в фильме рассказывает отнюдь не рядовая сотрудница Тутбая, а главный редактор политико-экономического блока новостей Ольга Лойко. К слову, тоже проходящая по уголовному делу Тутбая в качестве обвиняемой, но скрывшаяся от следствия и объявленная в розыск. Вот ее разъяснения:

— Надо пояснить, что Тутбай — это не просто статьи, это не просто тексты, это еще форумы, комментарии, соцсети. То есть если я, используя гиперболы, метафоры, говорю, что ввели санкции против какого-то предприятия и всем все равно, что будет с его работниками, — это одна ситуация. А вот когда в комментариях к тексту появляются, допустим, заявления о том, что вы все с детьми вместе голые-босые пойдете по миру… То есть уровень нагнетания еще возрастает, а потом в соцсетях, где контроля еще меньше, начинаются угрозы, попытки давления, что значит, мы там найдем, мы отомстим тому, кто во всем этом виноват...

И степень разжигания уже становится запредельной. С учетом всей инфраструктуры портала получается, что нагнетание проводилось серьезное и с помощью всех возможных способов — соцсети, видеоряд, текст, комментарии.

То есть по всем фронтам. И каждый отдел при этом был заинтересован в том, чтобы это происходило.

Валютные истории

Если электоральные кампании 2010 и 2015 годов освещались относительно спокойно, за исключением некоторых моментов, когда журналисты ресурса переходили границы, то события, касающиеся социально-экономических вопросов, например роста доллара и падения рубля, — в такие моменты ресурс подбрасывал дров в огонь, намеренно эскалируя ситуацию на валютном рынке.

Комментарий оперативника:
— В 2015 году Юрий Зиссер был вынужден оправдываться перед органами финансовой милиции за незаконную валютно-обменную операцию. По сути, его детище, создав валютный кризис, активно критикуя власти, красочно иллюстрируя очереди в обменниках и проблемы частного бизнеса, помогало владельцу Тутбая зарабатывать. Будучи VIP-клиентом одного из ведущих коммерческих банков страны, Зиссер имел персонального менеджера, однако продавать валюту через банк ему было невыгодно. Менеджер организовал встречу для сделки мимо кассы. Стороны договорились о выгодном для них курсе. После чего банковский сотрудник по поручению двух разных клиентов снял в кассе необходимые суммы и принес их в комнату для переговоров, где и был совершен обмен почти 100 тысяч долларов.

Пожалуй, это был эпизод, достаточно характеризующий Зиссера и модель, по которой он вел свой бизнес: сохранение баланса с госструктурами нужно было для комфортного ведения коммерции. Но когда можно было обойти интересы государства, он это делал не задумываясь.

Лойко:
— Вы же понимаете, что значит написать на массовом портале «Все в обменники!». Мол, всё, всё, кончается доллар! И тут же ситуация начинает закручиваться, и мы понимаем, что влияем на это. Что так делать нельзя. Есть такая штука, самосбывающееся пророчество. Мы запускаем какое-то утверждение, допустим, рубль будет долго падать. И наша постоянная раскрутка этой темы приводит к тому, что рубль действительно падает, потому что люди начинают скупать валюту. И если много людей так делает, мы получаем масштаб… Просто события двадцатого года оказались сильно масштабнее…

Технология обмана

Манипулятивные практики, в которых созналась одна из ведущих сотрудниц портала, активно применялись и во время событий 2020 года. Например, 14 августа редакция Тутбая запускает сервис по поиску пропавших во время протестов. Уже 17 августа на сайте выходит статья с громким заголовком о почти 80 без вести пропавших белорусах, среди которых в основном мужчины.

Этот заголовок оказался не только одним из самых кликабельных в те дни, но и самым цитируемым — со ссылкой на Тутбай информацию о якобы беспределе и зверствах белорусского режима разместили и либеральные российские медиа, и белорусские, и украинские.

Среди людей начался переполох: что происходит, если на протестах пропадают без вести? Вброс от Тутбая тогда развенчало МВД, обзвонив тех самых якобы пропавших и разместив телефонные разговоры с ними в сети.

А ведь сотрудникам портала всего-то следовало позвонить людям из «списка пропавших», прежде чем размещать шокирующий фейк на титульной странице одного из самых читаемых ресурсов в стране. Но говорить правду не было их задачей. Речь уже не шла о журналистике. А не подозревающие об этом читатели и стали инструментом борьбы Тутбая против государственной политики Беларуси. Эти же читатели стали участниками попытки свержения действующей власти, жертвами тонкой манипуляции, кричащих заголовков и фотоснимков на заглавной странице провокационного ресурса.

Золотова:
— Принципы, по которым мы работаем, изложены в нашем внутреннем документе, который называется «Догмы и правила редактора Тутбая». В нем указано, что мы освещаем все события непредвзято, что наша главная задача — дать полную картину того, что происходит в стране и мире. Мы никогда не являлись площадкой для того, чтобы представлять чьи-либо политические интересы.

Марина Золотова не лукавила, когда говорила о задачах ресурса. Но были ли задачи Тутбая и личные задачи руководства портала созвучными? Удивительно, но в трех предложениях Золотова умудрилась соврать трижды.

Вообще, врать и воровать для руководителей ресурса не являлось чем-то предосудительным. Стоит лишь вспомнить инцидент с краденым контентом агентства БЕЛТА. С 2016 по 2018 год — более 15 тысяч несанкционированных подключений.

Сотрудница Тутбая в личном разговоре с Золотовой говорит прямо: «Да, эти новости мы тырим». И подобная история у Тутбая была не первой. В 2009 году агентство «Интерфакс-Запад» запретило ресурсу перепечатывать свои новости по тем же причинам.

Градус угроз

Особую роль в эффективной работе медиаресурса играли комментарии под статьями, которые позже вынесли в отдельное юрлицо, чтобы обезопасить сам портал. Связано это было с усилением ответственности компаний за комментарии под публикациями. А под новостями Тутбая нередко публиковались оскорбления, угрозы, призывы к насилию. Разбираться с этим должны были модераторы форумов, которые выполняли еще одну задачу: ими проводилась целенаправленная блокировка неудобных мнений и комментариев. Во время электоральной кампании 2020 года, а затем протестов, под статьями Тутбая стали активно появляться комментарии с поддержкой деструктивной оппозиции. Среди них были и провокации, и оскорбления действующей власти.

Конечно, у модераторов возникал вопрос, какие выражения можно пропускать, а какие нет. С этим они обратились к гендиректору «ТУТ БАЙ МЕДИА» Людмиле Чекиной. И ею была подготовлена достаточно интересная методичка.

Там Чекина спокойно указала, что следует пропускать в публичное пространство мнения о продажности белорусского правосудия, о том, что в Беларуси происходит геноцид, что силовики занимаются беззаконием, а страна превращена в концлагерь. Также она рекомендовала, что комментаторам не стоит запрещать нагнетать истерию о терроре, убийствах, репрессиях.

Юрист ли делал эти выводы? Или обычный активист, выбравший конкретную сторону информационного противостояния? Чекина умышленно поддерживала провокации в комментариях и раскачивание ситуации, поддержав тем самым попытку переворота в стране.

Ночная встреча

Об очень показательном ночном разговоре в августе 2020 года рассказал в фильме заместитель министра внутренних делГеннадий Казакевич. Тогда в МВД состоялась встреча представителей милиции и таких ресурсов, как Онлайнер и Тутбай. Заместитель министра вспоминает:

— Это было самое сложное время, когда на улицах строили баррикады, горели покрышки. Когда дрались с милиционерами, когда нас давили автомобилями, когда на улицы выплеснулось безумие… Предложили этим изданиям только одно: правдиво доносить информацию. То есть честно говорить о том, что реально происходит на улицах, как действуют правоохранители, чего мы добиваемся, что предлагаем и против чего боремся.

Правоохранители уже понимали, что толпой на улицах руководят не только экстремисты из-за рубежа. Во многом вся эта история подогревается именно местными ресурсами, которые до поры позиционировали себя как независимые, аналитические издания, находящиеся вне политики.

Геннадий Казакевич:

— Мы гарантировали безопасность журналистов Тутбая, начиная со средств индивидуальной защиты и заканчивая личной охраной, просили только одного: быть объективными, показывать картинку со всех сторон.

Каково же было удивление, когда без тени сомнения, без каких-то длительных раздумий госпожа Золотова однозначно ответила: «Нет, мы будем действовать самостоятельно». И вот уже после этих слов полились фейки об изнасилованных проститутках, о беременной девочке, которая потеряла своих детей, и о мальчиках, изнасилованных палками.

Когда мы увидели очень четкое и явное нежелание доносить людям правду, мы просто поняли, кто есть кто.

Правила, которые изменились

Сотрудница Тутбая с 2014 по 2021 годЕлена Толкачеванаходилась в прямом подчинении Ольги Лойко и в 2020 году активно освещала протесты. Она также проходила по уголовному делу Тутбая в качестве обвиняемой, но скрылась от следствия и объявлена в розыск. В разговоре с Ксенией Лебедевой подчеркивает, что в 2020 году все было закручено вокруг электоральной кампании:

— Когда в стране начались протесты, эти настроения перенеслись и на редакцию. Эти протестные настроения очень влияли на работу портала и на те темы, которые выбирались, на те темы, которые руководство говорило освещать, на то, какие статьи выходили на Тутбае.

По словам Ольги Лойко, в августе 2020 года стали меняться правила попадания новостей в ленту:

— Допустим, без нескольких источников новость никогда не поставилась бы на портал. Если нам кто-то сообщает о забастовке, это еще не повод ставить новость в любом виде — ни в соцсети, никуда. В августе для меня уже стало очевидно, что правила меняются, это можно.

На самом деле, отклонения от правил стали регулярными с 2010‑го. В период электоральной кампании 2020‑го они были более агрессивными: Тутбай стал продвигать не просто конкретную позицию, без отсылки к мнениям других сторон, а элементарно врал. Идеальным фоном для этого стала ковидная пандемия: сначала редакция ресурса поддерживала тему о работе полным ходом крематориев в Беларуси, затем выбрали стратегию давления на врачей и их деморализацию…

Нагнетение в режиме онлайн

Одной из популярных форм публикаций новостей на портале были «онлайны»: через эту форму любой читатель мог прислать новость, фотографии или видео, и информацию размещали без проверки. Ольга Лойко признает, что этот «жанр» был очень популярным по просмотрам, а потому редакторы ставили новости фактически с колес, не проверяя достоверность присланной информации:

— Фактически мы даем непроверенную информацию и таким образом очевидно нагнетаем ситуацию. То есть здесь я вижу ключевую проблему в том, что руководство не обратило внимания своевременно на то, что именно использование этой комплексной платформы создает такое нагнетание.

Более того, Марина Золотова, обращаясь к редакции, просила не поднимать в «онлайнах» такие обыденные темы, как погода или ДТП. «Онлайны» нужны были для другого: для раскрутки политических тем и последствий выборов, причем власть должна была выставляться исключительно в негативном ключе.

С августа 2020 года абсолютно все отделы ресурса были сфокусированы на том, чтобы закрывать протестно-выборную тематику.

Толкачева:
— При этом то, что делала действующая власть, ушло на второй план или освещалось с негативной стороны. Портал стал однобоко показывать, что происходит в стране и до событий 9 августа, и после 9 августа. Плюс очень многие мои коллеги поддались этим протестным настроениям. Я знаю, что они выходили на акции протеста. Это поощрялось и никак не одергивалось руководством, и руководство об этом знало.

Отдельного внимания заслуживает ситуация, которая проходила в комментариях под новостями. Когда кто-то из модераторов удалял откровенные либо даже агрессивные экстремистские комментарии, моментально следовала реакция из редакции: от модераторов требовали их оставлять. А вот комментарии аудитории, поддерживающей власть, напротив, зачищать.

В рабочем чате соучредитель Тутбая Кирилл Волошин возмущался: «Чего столько ябатьковских комментов у нас под статьей ультиматума? Только ябатьки пишут комменты?..»

В это же время пишущим авторам руководство стало раздавать указания на активное освещение оппозиционных структур.

Лойко:
— В частности, Волошин нам часто начал подкидывать эти темы после августа. Надо было понимать, с чем это связано. Когда человек находится в Литве, человек вовлечен в эту прекрасную атмосферу высоких лозунгов, естественно, ему кажется, что это очень важно осветить на портале. Работа госорганов никому не была интересна, потому что эта рутина — эта работа. Что интересного можно сказать, яркого и веселого, допустим, об уборочной кампании? Это важно. Это прямо важно для безопасности государства, но это не так ярко и не так интересно, как громкие заявления о больших достижениях Республики Беларусь при наступлении светлого будущего.

Полное непонимание

Геннадий Казакевич в разговоре с автором фильма отмечает, что информационная агрессия на портале началась задолго до 2020 года. Уже с 2010 — 2011‑го становилось понятно, что некоторые издания «начали паразитировать на теме критики государства», более того, стали лепить из правоохранителей образ врага:

— Сначала дискредитируют, а потом демонизируют… Появились во множестве блогеры, потом появился Тутбай, который начал всячески дискредитировать: любой информационный повод применительно правоохранителей однозначно подавался со знаком минус. Мы пробовали проводить работу с этим ресурсом, мы давали интервью, мы давали комментарии по любым поводам, даже самым щепетильным и болезненным для органов внутренних дел.

Тем не менее мы старались всегда быть честными и объективными, готовили пресс-конференции. Мы готовы были общаться на самые злободневные, самые острые темы, но видели лишь неприятие и непонимание, которые в полной мере очень ярко проявились начиная с августа 2020 года.

«Мы сделали свой выбор»

На фоне протестной среды и интереса людей к нестандартным ситуациям графики просмотров на портале начали расти, как и количество негативных комментариев. По словам Ольги Лойко, система сдержек и противовесов, которая была всегда, в 2020 году просто потеряла свою актуальность:

— Когда возникли какие-то сомнения, я спросила, не переходим ли мы красные линии?.. Золотова мне прямо сказала, что мы сделали свой выбор. В этот момент я поняла, что с классической журналистикой… Как бы она остается в прошлом. Речь идет уже фактически об активизме.

Одновременно в своих материалах сотрудники инфопомойки начали очень четко и эмоционально разделять два лагеря: протестующих («невероятных» и «светлых») и всех остальных, кто им противостоит. Такое противопоставление друг другу граждан одной страны — это и есть разжигание социальной вражды или розни.

Методики нагнетания использовались как в статьях, так и в комментариях, которые руководство портала закрыть отказалось, тем самым поддерживая высокий градус в обществе.

Следователь по особо важным делам Следственного комитета Илья Прокопенко рассказывает:

— В ходе расследования уголовного дела установлен ряд статей, в которых содержались признаки экстремистской направленности, а сама информационная деятельность «ТУТ БАЙ МЕДИА» была направлена на разжигание социальной вражды или розни по признаку иной социальной принадлежности, что впоследствии было установлено в том числе и экспертами республиканской экспертной комиссии.

Во время разговора с Ксенией Лебедевой, размазывая слезы по щекам, Елена Толкачева пыталась оправдаться:

— Я на тот момент не понимала, что я делаю… На тот момент я выполняла свою работу и не знала, к чему это может привести.

По уголовному делу в качестве обвиняемых проходит 18 должностных лиц компании. Среди прочего им вменяют преступления, связанные с уклонением от уплаты налогов и сумм в особо крупном размере. Некоторые обвиняемые дали признательные показания, возместили государству ущерб в размере 3 млн. И даже обратились с ходатайством на имя Президента об освобождении от уголовной ответственности.

Паразиты

В сентябре 2019 года Людмила Чекина написала сотрудникам: «Коллеги, сегодня подали документы ТБМ в ПВТ. Большая просьба в этот важный период воздержаться от критики ПВТ и вообще от любой жесткой критики государства в соцсетях. Надеюсь на понимание!»

Тогда желание присосаться как паразит к государственным преференциям и льготам было выше всякого рода частных амбиций и сопровождающего ресурс чувства собственного превосходства.

В этот момент собственники компании — заинтересованные в повышении своего дохода лица — замерли в ожидании принятия решения, которое значительно могло улучшить их материальное положение.

Как рассказали в Следственном комитете, после рассмотрения бизнес-проекта при проведении научно-технической экспертизы членами экспертного совета ПВТ «ТУТ БАЙ МЕДИА» принял решение о создании нового юридического лица «ПАБЛИШЕР БОКС»:

— Это было необходимо с целью перевода на «ПАБЛИШЕР БОКС» видов деятельности, запрещенных резиденту ПВТ.

Интерес у представителей компании к вступлению в ПВТ появился с принятием президентского Декрета № 8 «О развитии цифровой экономики», который фактически позволил перспективным и технологичным предприятиям расширить виды деятельности. Главным условием для резидентства в Парке высоких технологий стало использование программного обеспечения собственной разработки или разработки с участием резидента ПВТ и получение за это соответствующей выручки.

При этом не стоит забывать об экономии на налогах, ведь резидентам Парка предоставляются еще и льготы. Так зачем так называемые топы медиаресурса решили войти в ПВТ? Сократить налоги и увеличить собственный доход.

Илья Прокопенко:

— В ходе следствия были установлены переписки между основными учредителями «ТУТ БАЙ МЕДИА», их называли топами, в которых обсуждались вопросы продажи части доли зарубежным инвесторам. В том числе представителям РФ. Соответственно рассчитывался рыночный коэффициент за счет минимизации налоговых расходов в связи с резидентством в ПВТ.

Автор фильма напоминает, что компания не стала резидентом ПВТ с первого раза. Но уж больно хотелось тутбайкам получить госпреференции. В тот момент никто из руководства не думал, что вскоре будет отдавать поручение, чтобы не подписывать с определенного времени в статьях Александра Лукашенко Президентом Беларуси, что власть вдруг станет нелегитимной, а санкции в отношении Беларуси уже через год станут самым ожидаемым явлением для белорусов (по мнению Тутбая).

Получается, что налоговые льготы в течение 2020 года портал устраивали, а вот действующая власть — нет.

А теперь к цифрам: за шесть месяцев заработная плата гендиректора Чекиной составила чуть более 360 тысяч белорусских рублей, из них в пенсионный фонд отчислено чуть менее 70 рублей… Нерезидент в этом случае выплатил бы около 3,5 тысячи рублей.

«Мечты налогом не облагаются»

Именно такую запись обнаружили в записной книжке гендиректора медиаресурса. Очевидно, Чекина готова была идти на любые риски, чтобы осуществить свою мечту. Кроме этого, в ходе анализа информации, извлеченной из компьютеров обвиняемых, был обнаружен файл, в котором содержалась запись: «Раздел «купи» мы не особо развиваем, скорее дОим. Но Вадик может что-нибудь придумать для Парка высоких технологий».

Илья Прокопенко:
— Цель данной записи была не указывать в бизнес-проекте, что они скорее монетизируют продукт, используя для своих корыстных целей.

Так что же из себя представлял этот самый сервис? Это база о товарах и услугах, представленная на интернет-pecypce kupi.tut.by.

Условия договора были формально изменены, чтобы соответствовать условиям резидента ПВТ, но по факту многочисленные ссылки ведут на ресурсы «Яндекс.Маркета», что подтверждает использование программного обеспечения третьего лица за деньги.

В ходе следствия были допрошены сотрудники администрации ПВТ, члены экспертного совета и наблюдательного совета, которые показали: с учетом установленных следствием обстоятельств «ТУТ БАЙ МЕДИА» не имело оснований для вступления и нахождения в составе резидентов Парка высоких технологий. В середине мая 2021 года сотрудники ДФР провели обыск у бизнесменов, которые незаконно пользовались условиями налогового рая ПВТ. Передовой продукт не производили, сидели на российской цифровой платформе, обманывая и Парк, и бюджет страны на миллионы долларов…

Заслуженный финал

За цитирование экстремистов портал ушел в блокировку, и в чувства его больше не привели. Удивительно, как буквально за полгода после смерти Зиссера его империя, по сути, сама себя разрушила.

О болезни Юрия Зиссера стало известно еще в 2016‑м. С этого момента Золотова активно реализовывала собственные амбиции за счет других. Благодаря ее планомерной работе некогда многообещающее детище основателя Тутбая получило клеймо экстремистского ресурса.

Но еще задолго до его смерти совладельцы ресурса начали думать, как продать его, как получить больше дивидендов и повысить рыночную стоимость. Отсюда, заключает Ксения Лебедева, и желание похайповать на предвыборной кампании 2020 года, привлечь к Тутбаю больше внимания не только читателей, но и покупателей.

Зиссера не стало. И вся власть оказалась в руках Золотовой, Чекиной, Волошина и Ивановой... Людей, которые еще при жизни Зиссера в переписках между собой заявляли, что «если Юрий Анатольевич узнает — станем ипэшниками». А ведь им доверяли, на них рассчитывали. Но личные амбиции, жажда наживы и желание обойти закон, нарушив все мыслимые и немыслимые границы дозволенного, привели Тутбай на кладбище медиаресурсов. Бай-бай, Тутбай…

https://www.sb.by/articles/bay-bay-tutbay.html