Почему «Робокоп» — новый Иисус, а успех боевика Пола Верхувена невозможно повторить?
Недавно вышла Robocop: Rogue City по мотивам фильма 1987 года. Пресса хвалит ее за бодрый геймплей и честно переданную атмосферу фильма, но всё же игра не в состоянии без потерь передать дух первого «Робокопа», но не потому, что она плохая. Это в принципе нереально — слишком уж оригинальным был фильм.
«„Робокоп“ Пола Верхувена — один из знаковых боевиков 1980-х. Он раздвинул границы жанра за счет зашкаливающего уровня насилия, хлестих фраз-ванлайнеров и социального комментария в адрес копроративной культуры», — так начинается рецензия сайта IGN на игру Robocop: Rogue City.
Подписываемся под каждым словом. В нем действительно полно цепких фразочек, кишки летят во все стороны, и есть социальный подтекст. Но это не все. Оригинальный фильм чуть тоньше и сложнее, чем о нем принято думать, а повторить его формулу сейчас невозможно.
Наследник Терминатора
Начать рассказ о «Робокопе» надо, как ни странно, с «Терминатора». В 1984-м, когда велась разработка сценария фильма о роботе-полицейском, как раз вышел первый «Терминатор». Боевик Джеймса Кэмерона собрал приличную кассу, и студии ринулись засыпать деньгами любые проекты про крутых роботов. Но возникла проблема.
Пол Верхувен
Оригинальный сценарий «Робокопа» был настолько кошмарным, что ни один приличный режиссер не хотел за него браться. Особенно отвратительным тогда казалось название. «Робокоп» — это слишком по-детски.
Когда возникла угроза срыва съемок, продюсер Барбара Бойл вспомнила о молодом голландском режиссере Поле Верхувене, с которым она только что закончила фильм «Плоть и кровь». На родине после смены правительства тот утратил доступ к государственным грантам (проще говоря, сидел без денег и работы). У Верхувена особенно не было выбора, и он согласился, но, как вспоминал позже режиссер, прочитав сценарий, он в гневе бросил его на пол. Тут пришла на помощь жена, которая сказала, что под вульгарной оболочкой может быть что‑то интересное. Сценарий начали дорабатывать.
Я б купил это за доллар!
Социальный комментарий стал более едким.
В большинстве подобных фильмов (включая ремейк «Робокопа» 2014 года) «отец» героя — это добрый доктор: не Франкенштейн, а скорее даже Айболит. В оригинале папа не вспоминает ни о своем детище, ни о научном открытии, нечаянно им совершенном, — ему интереснее наркотики и проститутки. Корпорация случайно вернула с того света копа — то, что он окажется порядочным человеком, в их планы не входило.
Как рассказывали авторы сценария в фильме «Плоть + Сталь», изначальной идеей было довести до абсурда популярный в те годы образ яппи, готового на все ради карьеры, включая убийство конкурентов. Как из этой диковатой пародии в итоге выросла история о возвращении утерянной человечности — уму непостижимо. Ясно одно: «Робокоп» сразу задумывался как социальная сатира, а не получил пару анекдотов про жадных менеджеров на этапе досъемок, когда вдруг понадобилось сделать фильм смешным.
Голливудская карьера актера Кертвуда Смита, сыгравшего Кларенса Боддикера, не особо сложилась — после «Робокопа» он в основном снимался в сериалах. Обидно: злодей в его исполнении вышел первоклассный; без него история мести не была бы настолько цепляющей
Пророк с автоматом
Взявшись за доработку сценария, Верхувен решил сосредоточиться на развитии персонажа и дополнил историю мести библейскими аллюзиями.
Герой умер, воскрес, а потом ходил по воде — Верхувен не скрывал своего желания вывести образ пророка эпохи потребления.
Возникла идея невероятно кровавой и жестокой сцены убийства (в театральной версии ее сильно урезали). Важность этого эпизода Верхувен описывает фразой, которая, кажется, и есть ключ к пониманию всего его творчества, а заодно и подсказка всем начинающим драматургам, ищущим, как бы задать своему герою внятную мотивацию:
«Без распятия не может быть воскресения».
Не будь смерть героя такой страшной, ему сложно было бы сопереживать.
Сексуальный подтекст
В другой пронзительной сцене, где Мерфи возвращается в свой выставленный на продажу дом (Верхувен называет ее «потерянным раем»), к нему возвращается человечность. Он вспоминает, как играл с сыном, как жена готовила на кухне, и, наконец, заходит в спальню, где супруга ждет его в неглиже. Невозможность заняться с ней любовью добавляет к обиде, нанесенной его убийцами, болезненную сексуальную неудовлетворенность — и герой ее выместит.
Одному из бандитов он отстрелит пенис, убьет босса корпорации по имени Дик, а главному злодею вонзит в глотку стальной аналог среднего пальца. Если вам кажется, что с пенисами уже перебор, ни в коем случае не смотрите вот этот фанатский ролик (серьезно: если вам нет восемнадцати или у вас слабые нервы, это лучше не смотреть, но юмор Верхувена его авторы точно поняли).
Агрессивная сексуальность с привкусом крови быстро станет визитной карточкой Верхувена: в «Основном инстинкте» он доведет свой метод до совершенства, а потом впадет в самопародию в «Шоугелз». Именно в «Робокопе» он нащупал, на наш взгляд, лучшую интонацию — не слишком откровенную, окончательно сбившую бы акценты, но и не робкую.
После операции мы не видим лица Мерфи — возможно, лица больше нет, осталось одно только забрало шлема. ED-209 раскалывает его визор — и под ним зрителю впервые показывают глаз главного героя. Под стальной оболочкой остался человек, и сейчас ему тяжело. Даже в «битву с боссом» Верхувен ухитрился-таки ввернуть еще одну гуманистическую нотку:
Повторить успех «Робокопа» сейчас нельзя. Насилие, секс и религиозные отсылки насмерть напугают зрителя, настроившегося на крутой боевик про кибер-рыцаря в сияющих доспехах. Но загвоздка в другом: повторять уже ничего и не надо.
Без распятия не может быть воскресения, но за воскресением следует вознесение на небеса. Второй, третий и все последующие разы воскресать бессмысленно.
