Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:
http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.
http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.
UPD.
http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))
Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.
Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".
Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.
P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)
Не сказать, что эту экспедицию держали в тайне… Ей не хвастались, так будет правильнее. Блогеры рвали друг дружке волосья за Марс, новостные каналы интерпланета демонстрировали то кадры внешних камер «Циолковского», откочевавшего к Юпитеру, то го-про со спин Эдемских диномонстров, то болота Ляонина. Сеть пела, танцевала, музицировала, ругалась и признавалась в любви, но об экспедиции в другую галактику, как и о Холте интерпланет как воды в рот набрал.
А рассказать было что — экспедицию под завязку набили новинками земной науки и техники.
- Своего хода в космосе у него, конечно, с гулькин нос, — говорил Жора («Георгий – за Жору на леща раскрутишься», — напомнил себе Прошин) Таранин, зампотех экспедиции, — но для атмосферы сгодится.
Одна из новинок – планетарный модуль. На первый взгляд – груда пузырей серого цвета с утолщением в центре, спереди – хотя где у него тут перед, где зад… — как будто стрекоза прищурилась. Ни брони, ни…
- Ни брони, ни оружия, — сказал Прошин. – Вот затылком чую – не плюшками нас там встретят.
- Это стазис-оболочка, — Жора… то есть, Георгий похлопал по пузатенькому бочку. – Держит до часа пребывания в солнечной короне. Можно ракетами садить, из пушки стрелять, можно бластерами жечь, — он подмигнул Наденьке, — ничего не будет. А кварковое оружие в Галактике недоступно никому – наши аналитики рубахи рвут, мы первые, кто вытащили термояд в космос.
- Если кварковые пушки у кого-то есть, — Прошин, в свою очередь, погладил бочок модуля, — с нас всех рубахи послетают.
- Спаси Господь, — хмыкнул Георгий.
- А двигатели где? – спросил Прошин. – Сопел не вижу.
- А за двигатели у нас мюон-нейтралиновый генератор, — сказал Жора. – Аппарат стабилизирован в собственном гравитационном поле, скоро весь транспорт такой будет.
- Летающие машины? – спросила Наденька и когда мужчины повернулись к ней, пожала плечиками: - Розовенькие?
- Цвет под настроение, Надежда Сергеевна, - совершенно серьёзно ответил Георгий. – Да, планируется перевести весь транспорт на такое вот…
Он хлопнул по борту модуля.
Георгий и Иван с Наденькой стояли среди диковинной формы аппаратов, закреплённых на стапелях. Прошин изо всех сил пытался скрыть смущение: он-то вырядился как встарь, комбинезон, ботинки, гарнитура на уши, а зампотех экспедиции натянул потёртые джинсы да фланелевую рубаху с кроссовками – беспроводную гарнитуру связи, правда, нацепил – Наденька же попросту одела лёгонькое платье в горошек да туфельки. Ну ещё потёртая сумочка, та, с «Циолковского» - что она только в неё напихала, с удивившим самого себя раздражением подумал Прошин.
Экспедиция и вправду была под завязку набита новинками. Например, стабилизированное гравитационное поле. Это тебе не сила Кориолиса, когда к настилу жилого отсека ноги прижимает момент вращения, и поэтому приходится каждый шаг рассчитывать заранее – молодые люди свободно двигались по настилу ангара космической техники, спокойно стояли, не боясь упасть от неосторожного поворота головы или воспарить к потолку от движения руками. Мюон-нейтралиновый генератор искривлял пространство-время станции так, что пол, стены, потолок соответствовали своему назначению точь-в-точь как на Земле. Поэтому же никому из экипажа не приходилось ежесекундно пробегать глазами меню, контролируя параметры дыхательной смеси, гравитационную составляющую, Красные уведомления – даже пропускного режима как на старых станциях здесь не было.
Чудо-станцию, ставшую домом для сотни с небольшим человек, отгрохали на лунных верфях Межкосмоса. Махина в форме слабоизогнутого тора, вобравшая все достижения научной мысли Земли, заодно породила целую бурю в социальных сетях, потому что полное название станции звучало так: «Международная космическая станция имени лётчика-космонавта, Героя Советского союза, генерал-майора Валентины Владимировны Терешковой». На сайте Межкосмоса случился сбой из-за ди-дос атаки с хэштегом #валькакосмонавт, после чего Генсек Лиги миров выступил с речью о том, что между Луной и Землёй ходит буксир «Анна Кикина», а именем первой женщины-космонавта названы кратер на Луне, астероид и залив в Антарктиде. Сеть поутихла, Прошин же, как и прочие космонавты не привыкший ставить приказы начальства под сомнение, пожал плечами и при случае называл свой новый космический дом по имени-отчеству, «Валентиной Владимировной».
А то мало ли…
- Как это хозяйство шлюзоваться будет? – спросил он Георгия. – Транспортных коридоров не вижу.
- А прямо через обшивку, - усмехнулся Жорик. – Магнитная ловушка подтягивает аппарат к потолку и вперёд. Эффект памяти формы, все дела… Правда, шлюзование от трёх до восьми минут, вот для этого красавца.
- А что это такое? – спросила Наденька, задирая голову наверх, где под светящимся ровным светом «потолком» - обшивкой станции тянулась ажурная конструкция.
- Тяжёлый межпланетный буксир, Надежда Сергеевна, - ответил Георгий. – Их тут четыре штуки, будет на чём по планетам скакать.
- Это у него щит что ли? – линзы на глазах Прошина считали сокращения глазных мышц, подкрутили изображение, с краю повисла менюшка.
- Да, когда Павлов – ваш отец, Надежда Сергеевна, - тормозил у Гипериона, они подорвали реактор буксира. Защиты не было – именно от взрыва не было, поэтому многие хватили дозу. И буксир просто на части разобрало. Поэтому добавили хребтовую балку, вон она, видишь?
- Не знаю, - хмыкнул Прошин, - лишнее железо – лишняя радиация, нас так учили. Ну ладно. Георгий, а где планетарная техника? Ну там, вездеходы, строительные машины…
- Дальше, - махнул рукой Жорик.
- Модуль маловат, - сказала Наденька, пока они топали мимо паукообразной конструкции. – Места только для экипажа, вездеход не влезет.
- Наш человек, - Жорик подмигнул Прошину. – Космическая косточка. Тот модуль, что мы смотрели – облегчённая конструкция, а вон там, за ДОСом, сейчас увидите, тяжёлый спускаемый аппарат.
- Вот, - сказал Прошин, глядя на машину, - вот это кислород.
Никаких пузырей – раздутая задняя часть, но то ангар для техники. Выдающийся вперёд «клюв» рубки с серым материалом стазис-оболочки, зелёные и тёмно-зелёные разводы по шкуре похожего на припавшего к земле жабробрюха аппарата, гондолы двигателей, разнесённые на пилонах.
- А глаза горят! – хохотнул Жорик и хлопнул Ивана по плечу.
Прошин почувствовал, как помимо воли расплывается в улыбке. Рядом тихонько засмеялась Наденька.
- Ты-то чего ржёшь? – бросил ей Прошин и осёкся, глядя как обида заполняет слезами глаза Надежды.
- Мне хорошо, - тихо ответила девушка. – Ты давно таким счастливым не был, а тут…
- Прости, - Иван обнял подругу. – Прости, я…
Георгий целомудренно отвернулся.
Сергей Иванович Павлов стиснул руку Прошина – аж косточки хрустнули.
- Здорово… вояка, - поприветствовал Начальник экспедиции нового зама.
- Здравствуйте, - Прошин улыбнулся: кто тут вояка ещё посмотреть, он-то, давеча, смог разве что под пули подставиться, Сергей же Иванович с командой предпринял полноценный штурм космической станции, изучаемый ныне в некоторых учебниках.
- Давай к столу, мы тут разговоры разговариваем, - Павлов обнял Наденьку, поцеловал дочку в лоб, и повернулся к присутствующим.
Совещание командного состава экспедиции собралось в недрах станции «Валентина Терешкова», почти в центре огромного тороида, где были сосредоточены жилые помещения, рубка управления и кают-компания, в которую Наденька привела Прошина. Его подруга, кстати, чувствовала себя в путанице путепроводов станции как рыба в воде – чувствовалась космическая закалка. Сейчас командиры склонились над столом, заставленным картонными стаканчиками – прогресс, стабилизированное поле тяжести позволяет пользоваться посудой вместо герметичных термосков – заваленным бумагой, при этом столешница показывала солнечную систему, никогда не виданную в телескопы землян. Звезда ЦЛК 00217-0140Ф, неприметное солнце одного из шаровых скоплений SagDEG. На экранах мостика, подсвеченного синим в противоположность холодно-белому свету панелей остальной кают-компании, вращался бублик станции, Солнечная система и снова солнечная система 0140Ф.
Среди пёстро одетой компашки – джинсы, куртки и кофты с рисунками, кроссовки, кепочки «Я космос, мама» - Прошин заметил только двух человек надевших, как того требовала старая школа, комбинезоны с ботинками под скафандр: Павлова и его непосредственного заместителя, Петровчина. На «Циолковском» за экипировку по норме спрашивали строже строгого. Здесь… Вырядились кто во что горазд.
Павлов встал во главе стола и кивнул Бернару Тажибаеву, главе Навигационной службы.
- Двадцать пять тысяч световых, - продолжил тот, - без токамака нечего и думать об этой экспедиции. Сейчас… - он пожал плечами. – Семечки.
- В том и дело – непонятно как рассчитывать эти ваши семечки, - заметила седовласая леди.
Её звали Екатерина Владимировна Штейн, она была завхозом Марспорта, когда в сто втором потеряли корабль снабжения. Тогда марсианам пришлось полгода делить продукты с гидропонных ферм станции между космонавтами и жителями Ново-Николаевска. Сейчас – заместитель по персоналу.
- Мы принимаем время пути за стандартную для привода деформации, - продолжила она, - потому что сорок человек налетят на продукты как саранча, извините за аналогию. Нам придётся закладывать тройной запас на всю экспедицию, потому что планета системы вряд ли встретит нас тучными стадами. Раз у них есть космическая техника, - Екатерина Владимировна кивнула в сторону экранов, - значит и прочие «чудеса» цивилизации в наличии. Как бы не пришлось жрачку у аборигенов с оружием в руках отбивать.
Все заулыбались.
- Мы рассчитываем просидеть на станции два года максимум, - ответил женщине Сергей Петровчин, - причём большая часть времени приходится на манёвры вокруг небесных тел системы. Смотрите, - он открыл на столешнице схематичное изображение планет Солнечной системы с красной линией, изображающей орбиту «Терешковой», - буксиры отправляют нас на орбиту Марса, Бог войны как раз выходит из противостояния, - Бернар размашисто отчёркивал на карте миллионы километров, - места здесь знакомые, вокруг все наши, думаю, проблем не должно быть, тьфу-тьфу.
Космонавты люди суеверные. Религиозные может быть не все, но суеверные все, точно.
- Проверяемся, выставляем вектор и стартуем. Первый этап, - Тажибаев оторвался от планшета и прищурился на Павлова: - Здесь, будем надеяться, ничего интересного не произойдёт.
Начальник экспедиции кивнул.
- Время в пути? – вопросила Штейн.
- Десять – пятнадцать дней, - ответил Тажибаев. – Время и место старта назначается по выполнению всех подготовительных мероприятий - Земля очень волнуется насчёт вектора движения, энерговооружённость-то у нас ого-го.
Присутствующие согласно закивали.
- Весь путь состоит, условно говоря, из двух отрезков, - продолжал Бернар, - первое включение отправляет нас в созвездие, на расстояние примерно полумиллиона астрономических единиц от звезды. По оценкам, на этом расстоянии станция будет свободна от воздействия явлений астропаузы и космических объектов.
- Я не услышала времени полёта, - Штейн поджала губы.
«Вот вредная бабка», - подумал Прошин. Павлов перехватил его взгляд и нахмурился.
Тажибаев только рукой махнул:
- В эти дебри лучше не лезть. Учёные не могут сойтись в каких единицах передавать выведенные значения, оценка «мгновенно» лучше всего описывает ситуацию.
- Примерно так, - кивнул Бернар. – Это не пузырь Алькубиерре, там свои законы.
- Жрать вы свои законы будете, - не унималась Штейн.
- Екатерина Владимировна, я склонен доверять мнению научного совета, - попытался Павлов.
- Если вы примете на себя ответственность за лишнее время, проведённое в космическом аппарате, я готова поставить подпись под проектом, - с нажимом произнесла женщина. – Под протокол.
- Ваши предложения, - Павлов внимательно посмотрел на оппонента.
- Тройная норма продовольствия для каждого члена экипажа. Сделать запас для учтённого времени в виде стандартных рационов Межкосмоса. Пусть не так вкусно, но питательно и экономить на калориях не придётся.
- У нас склады забиты, - промолвил Петровчин. – Под ваши предложения придётся пересчитывать центровку аппарата.
- Пересчитаете, - глянула на него Екатерина Владимировна. – Без принятых мер я снимаю с себя всякую ответственность за психологическую гигиену экипажа. Не забывайте: по прибытию вам работать и работать в условиях стопроцентной неизвестности.
- Не горячитесь, Екатерина Владимировна, – Павлов повернулся к Петровчину: – Сергей Петрович, что скажете?
- Придётся пересчитывать центровку аппарата («Пересчитаете», - сказала Штейн), - Петровчин взялся за планшет, - а так вроде бы есть у нас корабль снабжения на Семнане. Если Афсар всё ещё работает, запуск будет в течении недели. Если нет – придётся подождать.
- Хорошо, Екатерина Владимировна, ваше предложение принимается. Есть возражения?..
Возражений не было. Лишние вкусняшки на борту… никогда не лишние.
- В заданной точке, - заговорил Тажибаев, - проводим рекогносцировку. Вычисляем параметры солнечной системы, рассчитываем следующую точку выключения Установки уже внутри планетезимального облака.
Он оглядел собравшихся ожидая комментариев – комментариев не последовало.
- Здесь разворачиваем группировку спутников связи. Лига миров требует отчёта о каждом шаге исследовательских групп, потому что, если правы некоторые эксперты, мы нашли цивилизацию, способную уничтожать планеты.
Над столом повисла тишина. Не дождавшись возражений, Тажибаев продолжил:
- Ну и следующее включение Установки, бросок внутрь системы. Всё, при соблюдении циклограммы полёта Установка нам потребуется только для пути обратно.
Присутствующие закивали.
- Дальше гравитационные манёвры: точку прибытия рассчитываем взять в зените системы, чтобы «пробить» эклиптику, - Бернар показал кавычки в воздухе, - и пройти мимо Метрополии по гиперболе с возможным торможением в атмосфере планеты.
- Я бы не стал рисковать станцией, - сказал Жуйков. – Лучше пожечь горючее, чем скакать в атмосфере, нагружая «Валентину Владимировну».
Тажибаев покрутил головой.
- А тут без вариантов, Алексей: либо мы полгода–год маемся от безделья по отсекам, либо месяц-полтора – и в дамках. Ну, может быть придётся пальнуть движками по выходу из атмосферы. Вселенная велика, домик наш малёхонек, - слова из известной песни разрядили обстановку: люди заулыбались, зашевелились. – Ладно, идём по гиперболе, первый виток: раскидываем группировку спутников; второй виток: обработка полученной информации, профилактика; третий виток: работа поисковых групп. Вот, примерно так.
- Продолжаем, - сказал Павлов. – Десантники, вам слово.
- Абордажная команда готова, - Максим Овдий шутливо отдал честь Начальнику.
- Что штурмовать будем? – осклабился Жуйков.
- Межзвёздный транспорт, - в тон ему ответил Прошинский начальник и уже серьёзно сказал Павлову: - Мои ребята изучили технику, отработали взаимодействие… Не хватает практики. Нужны большие манёвры, чтобы отработать взаимодействие служб. Обычное наше разгильдяйство в новых условиях может плохо кончится, особенно учитывая, что аборигенам может и не понравится наш визит.
- Кстати, вот вопрос: местные нас заметят, - произнёс Тажибаев. – Наши действия?
- А они нас не заметят, - ответил Петровчин, - энергоконтур станции заставит обогнуть вокруг корпуса волны любых детекторов. Мы невидимы.
- Представь, что невидимостью придётся пожертвовать, - подхватил Жуйков. – Если мы обнаружим НЛО внутри орбиты Марса – как мы будем действовать? Да вояки сначала грохнут агрессора, а потом будут разбираться.
- Разумным представляется сначала собрать и проанализировать всю информацию, какую только сможем, - сказал Павлов. - Наших возможностей хватит отследить информационный шум, относящийся к станции. Ну и вообще, мы ж не тати ночные… Увидят – будет контакт, не увидят – будем действовать по обстановке, - Сергей Иванович пожал плечами.
Поднявшийся было гул множества голосов быстро утих – возражать тут было, в общем, нечего.
- Так, Максим Васильевич, я вас понял – тренировки по высадке на объекты будут включены в общий график, - Павлов кивнул Овдию. – У вас всё?
- Разрешите? – Прошин поднял руку. – Сергей Иванович, как будем отрабатывать высадку на грунт?
- Обычным порядком, - пожал плечами Павлов, - на тренажёрах в виртуальной реальности.
- Виртуальная реальность, как ты её не дополняй, не даст представления о реальных опасностях, - возразил Прошин. – Особенно при катапультировании в атмосфере. Высадка на безвоздушные миры, высадка на космические станции, стыковка - для нас всё это привычно, это мы знаем. Но космос – среда относительно стабильная, сюрпризов виде порывов ветра или водной поверхности в качестве посадочной площадки преподнести не может.
- Что вы предлагаете? – нахмурился Петровчин. – Вы, Иван Владимирович, помните, наверное, штатное расписание – десантники ваши нужны будут на станции.
- Дайте мне… - Прошин прищурился, - ну, хотя бы троих человек. Через месяц у нас будут специалисты, способные организовать высадку на поверхность.
Петровчин посмотрел на начальника.
- Месяц, - Павлов смотрел на Прошина, что-то прикидывая. – Что нужно?
- Транспорт до Земли, - принялся загибать пальцы Прошин, - тяжёлый спускаемый аппарат и четыре НАЗа.
- Кандидатуры на примете имеете?
- Своих не дам, - быстро сказал Таранин. – Они тут нужны, у реактора.
- И я своих не отпущу, - кивнул Жуйков. – Возни много, каждый человек на счету.
- Из-за тебя, Ваня, расписание придётся переписывать, - повёл головой Павлов. – У нас каждый спец на счету, люди уже работают не покладая рук.
- Я могу пойти, - внезапно подала голос Наденька.
Сергей Иванович уставился на дочь так, будто впервые видел:
- Надюша, это огромный риск, - мягко сказал Начальник экспедиции. – Прыжки с парашютом, катапультирование…
- С данными моей медицинской комиссии вы можете ознакомиться прямо сейчас, Сергей Иванович, - прозвучал ответ, - а в десантный отряд всё равно никто своих людей не отпустит. Так что остаёмся мы двое.
- Ты мне здесь нужна, - ещё раз попытался отец.
- Как делопроизводитель? Кумовство и непотизм на станции?
- А, чтоб тебя, заноза!.. – не сдержался Павлов. – Ну вся в мать…
Предупреждение: глава содержит сцены насилия и жестокости. Людям с неустойчивой психикой рекомендуется воздержаться от чтения.
Проснулся он без криков. Просто открыл глаза и посмотрел на руку, без особого удивления заметив, что мизинец находится в своем физиологически верном положении. Черт, теперь всё становится еще более запутанным... Какого хрена? Теперь реал стал просто сном? Почему травмы из этого мира зеркалятся в реальности, а травмы из реальности нет? Или теперь реальный мир стал менее материальным, чем сон? У Ника заболела голова.
Он поморщился, привстал на локтях и огляделся. Типичная общая палата какой-нибудь больницы, только едва освещенная одной ртутной лампой на потолке и заполненная стонущими телами на паре десятков коек, стоящих почти вплотную друг к другу. В помещении стояла почти осязаемая духота, воняющая дерьмом и кровью. На койке парня, в ногах была стопка сложенных чистых и заштопанных вещей. Сев на край, свесив ноги, Ник медленно оделся, пытаясь почувствовать, где болит, где тянет, стреляет или ноет. Но, к удивлению, он обнаружил, что кроме мышечной крепатуры ничего сверхъестественного не чувствует. С кряхтеньем он поднялся, уже одетый, проковылял к выходу из палаты по небольшому коридорчику, но вдруг остановился. Почти у самого выхода, весь в окровавленных бинтах, с отсутствующей левой ногой и правой рукой, с закрытыми глазами лежал Кир, тот самый ублюдок, что определил его в рабство на арену там, еще на мосту. Но парень не чувствовал ненависти. Карма отработала сполна и, постояв так еще несколько секунд, он вышел за дверь, вдохнув, наконец, полной грудью такой свежий воздух. На самом деле, в коридоре воздух тоже не благоухал и был достаточно спертым, но в сравнении с палатой это был настоящий морской бриз. Ник проковылял по отдающему гулким эхом пустому коридору, казалось, что он снова только попал сюда и теперь бредет в поисках хоть одного живого. Когда он преодолел пару поворотов, ориентируясь по зеленым выцветшим табличкам, наконец показалась железная дверь, ведущая на улицу. У них с друзьями был договор — если их вдруг разбросает, то местом встречи станет тот самый бар-забегаловка, в которой они ужинали перед бойней. Кто бы мог подумать, что это может пригодиться, на тот момент это казалось лишней перестраховкой, но Лекс настоял.
Толкнув тяжелую дверь, Ник вышел на улицу и у него закружилась голова от свежего воздуха. Он оглядел достаточно чистую улицу, по которой изредка проходили люди, со стороны крепостей раздавались редкие очереди и, судя по всему, план отражения орды завершился успехом.
Слегка пошатываясь и останавливаясь для восстановления равновесия, Ник шел в сторону солдатского бара, из которого им пришлось броситься в бой по тревоге и в котором, по воле случая, была единственная возможность узнать о судьбе товарищей. Лекс получил серьезные раны в бою, а Лина... думать, что с ней все хорошо, было проще для Ника, ведь в противном случае... Нет, с ней все хорошо.
Скрипучая дверь на пружине отскочила, повинуясь движению парня, стукнула уже за спиной и он погрузился в своеобразный, для кого-то непривычного наверняка оглушающий амбре из сигаретного дыма и кислого пива. За столиками тихо сидели немногочисленные посетители, и за дальним, где в прошлый раз расположились они с друзьями, сидела Лина. Заметив парня, она вскочила и кинулась к нему на шею, причитая о том, как испугалась и переживала о том, где он и что с ним, ведь при распределении они были в отключке, а поместили их туда, где были места. Еще какое-то время она весело щебетала о том, как рада и рассказывала, что приключилось с ней, но затем стала серьезной.
Радость встречи омрачила новость о Лексе. Нет, он был жив, но не приходил в сознание, а лекари сказали, что, скорее всего, он уже в пограничке. Так называлось состояние, когда израненный организм на грани жизни и смерти в этом мире поддерживался мощными отварами и снадобьями, но и в реале из-за травм не мог придти в сознание, зависнув между состояниями. В таком состоянии лекари смогут продержать его достаточно долго, однако для того, чтобы переломить ситуацию в пользу жизни друга, необходимо добраться до знахаря-отшельника, который продает какие-то сборы для отваров, способные восстановить даже людей на грани жизни и смерти, но не без последствий.
— Вот такие дела, — закончила Лина и посмотрела на парня. — Что будем делать?
— Сначала поедим. Потом пойдем проведаем Лекса, заскочим за нашей снарягой и отправимся к отшельнику. Тебе сказали, где его искать?
— Да даже точные координаты дали, только это почти в сотне километрах от города и у нас есть еще одна проблема.
— Какая?
— Мутанты. Их теперь меньше, однако... У них было много кормовой базы. Тонны мяса. Все, кто выжил, трансформировались в матёрых и это минимум. Разведчики говорят, что видели даже таких тварей, глядя на которых с ходу и не поймешь, из кого изначально они эволюционировали. Мощные и опасные чудовища, некоторые даже выше матёрых по стадии, а таких раньше вообще никто не видел. Но плюсы есть — их теперь в разы меньше.
— А еще они в разы голоднее... — задумчиво сказал Ник, приобнимая девушку. — Ладно, мы не можем позволить себе даже не попытаться. Столько пройдено вместе.
— Да, — кивнула Лина и теснее прижалась к парню. — Мы попытаемся.
***
Под удобными тяжелыми берцами хрустел щебень от железной дороги, за спиной висел средних размеров рюкзак, на груди плотно расположилась разгрузка, а на бедрах притянуты сумки двумя ремнями — через пояс и ноги. Руки своей тяжестью успокаивал "укорот", а слева в кобуре на поясе, развернутой по диагонали под хват правой рукой, был закреплен обрез двустволки, заряженный тяжелой картечью. Под крепким комбезом надета приятно прилегающая к телу термуха. Лина была упакована практически идентично, только в руках держала "Бизона", а в кобуре покоился ПМ. Третий час уже находились они в пути к загадочному отшельнику, который остался единственным шансом на выживание для Лекса. К другу они зашли перед вылазкой, но он не был в сознании, даже, казалось, не подавал признаков жизни, мертвенно-бледный оттенок кожи и едва заметное дыхание дополняли мрачный образ. Для оплаты услуг лекарей ребята отдали все запасы, кроме того, что было сейчас на них. Злобная решимость отражалась на лицах, висела в воздухе.
За время похода им не попалось ни одной живой твари, лишь воняющие обгрызенные останки, когда бывшие живыми существами. Однако они ни на секунду не ослабляли настороженности, ведь теперь встреча с любым мутантом — практически гарантированный приговор, ведь теперь твари стали гораздо опаснее, умнее и приспособленнее. По правде говоря, и до всей канители встреча с упырем на открытой местности редко заканчивалась чем-то хорошим, а теперь и сомневаться не стоило, что шансы минимальны.
Их снабдили феромонами мутантов, которые могли помочь скрыть запах, однако достаточно было просто нашуметь, чтобы спалиться перед любой тварью. Поэтому шли осторожно, разговаривали мало и шепотом, стараясь издавать как можно меньше звуков, часто замирали и вслушивались в окружающий мир, если казалось, что они не одни.
Напарники направлялись в заповедник в липецкой области, в котором поселился искомый ими отшельник, они знали, что состояние друга стабильно, лекари смогут поддержать его столько, сколько потребуется, поэтому не спешили, ведь добраться позднее, но с гарантией — это гораздо лучше, чем не вернуться вообще.
Ник, идущий первым, поднял руку со сжатым кулаком, что означало "стоп, тихо". За посадками раздались громкие звуки, не похожие на издаваемые человеком, деревья зашевелились, и пара, не сговариваясь, рванула назад, к недавно пройденной дренажной трубе, проходящей под насыпью. Звуки позади стали громче, хруст ломаемых веток сигнализировал о том, что ребята спалились. Почти одновременно они двумя движениями сбросили рюкзаки, разделились в разные стороны и спустились с насыпи, двумя мощными толчками ног запихнули свои тела в трубу с обоих концов и затихли, направив стволы автоматов к выходам.
Тварь выбралась из подлеска и, с шумом втягивая воздух, пошла в направлении побега двух человекоподобных особей. Люди, спрятавшиеся в трубе, чувствовали вибрацию от ее шагов, Ник, удерживая автомат одной рукой, выудил другой из кармашка в разгрузке склянку, зубами вытащил пробковую затычку и расплескал содержимое, сбивающее тварям нюх, в сторону ног, к выходу. Услышал, как тихо закопошилась Лина, повторяя его действие. Было понятно, что огромный и тяжелый мутант вышел к ним только по звуку побега, поэтому никак нельзя было позволить себя учуять. С хрипами и кряхтеньем мутант потоптался прямо над прекратившими даже дышать людьми, осыпая их пылью и кусочками бетона со свода трубы, а затем спрыгнул с насыпи, вновь заставив содрогнуться землю. Недовольно взрыкнув, он встал прямо напротив круглого зева трубы, через который было видно лишь огромную, когтистую лапу и вновь втянул воздух. Мутант не понимал, что издавало звуки, что раскидало по железнодорожным путям странные мешки и куда пропал незамеченный глазом, но явно услышанный чутким ухом, объект.
Неизвестно, сколько бы еще пришлось им просидеть в тесном убежище, если бы не длинная очередь и крик, раздавшийся еле слышно для людей, но четко и понятно сигнализирующий мутанту — там точно еда. Не прошло и секунды, как лапа молниеносно взрыла землю, обсыпав Ника, и мутант рванул в сторону звука.
Лишь спустя несколько напряженных минут в полной тишине, парень глубоко и протяжно вдохнул и начал выбираться, активно работая плечами и тазом. Выбравшись, глубоко дыша и опершись руками об колени, напарники просто пытались успокоиться. А когда это получилось — отыскали разбросанные мутантом рюкзаки, и поспешно направились дальше, стараясь как можно скорее уйти от места встречи. Теперь их убеждение укрепилось — больше шуметь нельзя, ведь на звук сто процентов придет еще больше тварей. Теперь незаметность и аккуратность — их главные союзники в вылазках.
Спустя несколько часов пути стало темнеть и единогласно было принято решение остановиться на ночь в подвале брошенного одиноко стоящего среди разрушенных частных домов двухэтажного здания. От идеи вздремнуть Ник отказался, потому что уже прекрасно понимал, что в реале его не ждет ничего радостного.
Установив портативные светильники так, чтобы хорошо освещалось место работы, Ник и Лина занялись ремонтом рюкзаков, достаточно сильно порванных тварью. Путь был долгим, и поврежденная ткань расходилась всё сильнее, несколько наскоро сделанных стяжков не смогли полностью остановить этот процесс.
Чуть больше часа потребовалось им, чтобы привести снаряжение в более-менее сносное состояние, а потом, за перекусом из походных брикетов, они разговорились. Все в большей степени Ник ощущал тепло и привязанность к сидящей напротив девушке и, как оказалось, его чувства были взаимны. И выяснить это получилось в каком-то интуитивном порыве посреди разговора. Поцелуй, объятия, а потом... Им было, чем заняться, чтобы скоротать ночь.
К середине следующего дня, прошедшего практически без происшествий, они вошли на территорию первомайского заповедника. Их путь лежал через чащу к болотам, где, по информации от лекарей крепости, и жил тот самый отшельник Илай.
Однако судьба, судя по всему, решила, что путь пары был слишком легким, а потому, едва под берцами зачавкала напитанная влагой почва, и напарники замедлились, дабы не попасть в трясину, как по правую сторону рухнуло два молодых деревца по весом жуткой твари, затаившейся в ожидании добычи. В два человеческих роста, мохнатая, с темно-серой и покрытой мхом шерстью, с похожей на медвежью, но вытянутой мордой, усеянной острыми мощными зубами, широким лбом и двумя парами глаз, позволяющих следить практически на триста шестьдесят градусов и огромными локаторами ушей. Перекатившись в разные стороны, парень и девушка стали поливать мутанта длинными очередями.
— По очереди! — заорал Ник. Он быстро понял, что если патроны кончатся одновременно, будет очень сложно выжить вдвоем, одновременно перезаряжаясь.
Адреналин закипел в крови, страх отступил, и парень перешел на короткие очереди, стараясь попасть в раздутые суставы. Но мутант будто не замечал попаданий, которые лишь царапали плотную шкуру, развернулся к Нику и рванул в атаку. Парень растянулся в полете в сторону, стараясь уйти с линии атаки мута, однако он длинной лапой успел наподдать по спине и закрутить его в полёте. Влетев спиной в трухлявый, но достаточно крепкий пень, он начал хватать ртом воздух, безуспешно стараясь вдохнуть. Слева застрекотал "Бизон" Лины, девятимиллиметровые пули которого, казалось, беспокоят мутанта не больше, чем болотная мошкара. Однако он развернулся к девушке и уже собрался прыгнуть в ее сторону, как получил заряд картечи из двух стволов прямо в мощный толчковый хвост. Моментально развернувшись мутант присел на задние лапы, готовясь к прыжку, уже совсем не обращая внимание на жалкие попытки мелкого калибра пробить шкуру. Ник зажал в руке гранату без чеки, уже понимая, что живым ему не выбраться, ведь раскрытая пасть чудовища уже распахнулась в рёве, а бугры мышц задних лап напряглись, что означало только одно — в следующее мгновенье тварь прыгнет и спастись из стальной хватки не получится даже у тяжелоатлета. Парень закрыл глаза. Сквозь треск бесконечной длинной очереди и рыка чудовища пробился сначала скромный, а потом оглушающий писк, словно выворачивающий перепонки наизнанку. Это так ощущается, когда тебе отрывают голову? Неприятно...
Также неожиданно, как появился этот писк, также резко звук оборвался. В ушах остался лишь звон, разболелась голова, однако, открыв глаза, Ник увидел не пасть твари перед лицом, а шевелящиеся кусты за ее убегающей задницей, и высокого человека в длинном плаще с капюшоном, за спиной которого висел тощий рюкзак и огромная монструозная винтовка. В руке он держал штуковину, похожую на кусок прямоугольного металлопрофиля, который он отводил от лица.
— Кто такие? И чего вам надо на моем болоте?
***
Ник с девушкой сидели за небольшим, грубо сколоченным, но крепким столиком, впрочем, как и всё, что было в избушке Илая. Отшельник же, вопреки ожиданием, оказался не глубоким старцем, как представлял его парень, а достаточно молодым парнем лет тридцати пяти. Налив гостям чай и поставив на стол деревянный поднос со скромной снедью, он увлеченно говорил, указывая на огромный череп какой-то твари, один из десятков в этой избе, они висели на стенах, лежали на полу, были расставлены на полках, все разные, выбеленные и чистые.
— ...через такую мясорубку проходит каждый Нейрокраниум, прежде чем предстать перед нами. Эта особь соответствует всем критериям моей выборки. Зверь о котором пойдёт речь - средоточие животного фатализма. Являясь и продуктом, и агентом одновременно, зацикливает процесс видоформирования на себе, — будто на лекции, с горящими глазами говорил Илай.
— Все следы высеченны ситуациями, процессами, приближающими исход или протекающими только на грани жизни и смерти.
Следствием пребывания в таких ситуациях являются увечья. Те, кто откупаются малой кровью, получают на себе такие печати фатализма. В нашем случае это выскобленный карнас сальными зубами кратер посреди лба. — Он указал на углубление, будто прорытое болгаркой, — Подобного рода травмы мне уже попадались, они являются следствием внутривидовых конфликтов, когда получается удачно захватить голову челюстями, а у росомах блоковое сочленение челюстей с черепом, росомаха начинает в нее вгрызаться, прокусывать мягкие ткани, уродуя своего врага. Внутри кратера кость имеет волнистую структуру. В случае перелома специфика срастания кости другая.
Он хлебнул чая и продолжил:
— Представьте его ненависть и отчаяние в этой ситуации, когда заживо соскребают крошку с твоего черепа, снимают скальп. Сразу скажу, что слабое животное не зарастит на себе такое увечье. Но думается мне, что эта травма — следствие еще более болезненного процесса. Обратите внимание на его зубы. Резцы сточены, местами обломаны и выдраны, а их корни выгнили, затянувшись пещеристой костной тканью. Эмалевые коронки моляров сильно сточены об металл, корни сломанных премоляров затянуты костью. Очевидно, что зверь довольно давно живёт с утратой зубов после поединка с железом.
Хоть клыки нижней челюсти остались нетронуты, верхние изуродованы основательно. Левый верхний клык превратился в гладкий окатыш с наросшим с возрастом зубным камнем. Правый же клык усердно гнил, деформируя альвеолу клыка.
Гниющий клык со временем прикипел к кости (гиперцементоз), полностью утратив физиологическую подвижность и функциональность. Серьёзное и болезненное увечье, где зверь расплатился малой кровью в обмен на жизнь, растеряв все зубы об ногозахватный капкан.
Но все было бы слишком просто, если бы просто сгнил зуб. Дело в том, что апикальная часть корня клыка верхней челюсти находится очень близко к носовым пазухам, в результате чего инфекция перекинулась на эти сложнейшие и важнейшие для зверья структуры. У этого животного заживо гнили органы, напрямую отвечающие за обоняние, захват молекул воздуха и их идентификацию в дальнейшем. Невероятно адская боль.
Результатом стало частичное отсутствие целых кусков носовых пазух.
Всё это протекало параллельно с гниющим клыком и выпадающими остатками резцов.
Зверю приходилось отбивать себе пищу, так как гниющей верхней челюстью много не накусаешь. То есть статус и положение этого росомаха было таково, что в определённый момент ему просто нечего было терять. Либо он умрет с голоду, ибо охотиться ему очень проблематично, либо он отожмет добычу у другого хищника. И вот именно в результате таких актов мародёрства он и наскреб на свой хребёт кратер на лбу. Но поскольку он выжил и успешно зарастил эти увечья, его стратегия выживания была крайне эффективной.
Сам по себе череп прекрасно развит и оформлен. Сагиттальный гребень высокий длинный с мощным однозубчатым инионом. Мозговая капсула покрыта кальцифицированной решёткой, увеличивающей площадь крепления мышц. В височных дугах много кальцифицированных связок, шипов цепляющих силовые связки.
Росомах явно не страдал от голода.
В итоге мы имеем изуродованное животное, запугивающее всё живое тем, что ему нечего терять, и любая битва для него как последняя.
Но я хочу на него взглянуть со стороны, с которой таких монстров я ещё не рассматривал. А какой прессинг он сам создавал на свой вид?
Закалённый в боях самец налетает на молодого и всей своей накопившейся ненавистью принимается его терзать. Молодой зверь через это чудовище получает прививку фатализма, которая в дальнейшем сформирует его в такое же безумное чудовище.
То есть такие звери осуществляют внутривидовой прессинг, поддерживая внутривидовую иерархию, и закрепляют агрессивное поведение как залог выживания. И конечно рано или поздно находится тот, кто даёт отпор такому чудовищу и уже сам становится таким же монстром, продолжая этот круговорот насилия, стабилизирующий вид.
Я настаиваю на том, что такие звери являются "агентами животного фатализма", они не принадлежат себе. Обезличенные, они являются олицетворением этой силы, подобно "демонам", вся их суть — это ненависть и ярость, спаянные болью. Именно такие озверевшие монстры и продолжают род ,закрепляя свои гены, способные отстоять своё "Я", ибо посягнуть на их самку — самоубийство. Про их специфику спаривания я расскажу как-нибудь в другой раз.
Обладающие немыслимым могуществом существа. Подобного статуса у зверей не существует больше ни у одного вида. Это именно те особи, которые напрямую участвуют в видоформировании, дающие и формирующие идентичность. В итоге тебе в руки попадает уникальный артефакт. Он непросто миллионы лет эволюционировал ради такой морфы, он не просто больное животное из загона, он нечто большее, это именно то существо, что заставляет других становиться по силе как минимум равными ему. Он — это враг, который заставит тебя вырасти над собой, иначе тебя ждёт смерть.
Со многих точек зрения можно его воспринимать и рассматривать. И именно вот этого я хочу, чтобы ты видел в черепах их реальную читаемую ценность и значимость. И по уровню своей глубины и сложности ты мне не приведешь не один артефакт, тем более антропогенного происхождения. Это настолько давно утраченная человеком сила, что задуматься о ней мы можем, лишь вникнув в их мир.
В избушке повисла тишина. Ник в задумчивости затягивался самокруткой, Илай с довольным видом допивал чай, а Лина жевала походный брикет, несколько штук которых они выудили из рюкзаков, чтобы поставить на стол, и смотрела в окно, за которым темнела топь. Скоро на улице станет совсем ничего не разглядеть.
Какое-то время Илай, видимо истосковавшийся по слушателям, рассказывал об особенностях изученных им мутантов, о способах противодействия им, типа того ультразвукового свистка, которым он спугнул напавшего на них росомаха-переростка, и еще много чего. Потом он хлопнул себя по бедрам и произнес:
— Лады. Я буду готовить лекарство для вашего друга, а вам советую поспать. Вторые сутки без сна, с такими приключениями. Можете бросить кости у печки, только спальники используйте свои, у меня только одна тахта, я редко встречаю гостей. Источник https://axaho.com/knigi-mihail-ryzhkov-son-nayavu-glava-15-c...
Шла кропотливая работа по разрытию трофейных тел, Доставка их до базы — задача номер один. Вычислительная мощность — слабое звено, Но ИИ Эльвиры поможет мне справиться.
Когда один пытается перекричать других — рождается безмолвие.»
— из древних хроник Академии Синтеза
Нексус. Маленький мир, затерянный среди звёзд, но связанный невидимыми нитями с самим источником жизни.
Здесь всё состоит из Потоков — живых линий силы, что пронизывают землю, воздух, разум и сердце.
Потоки питают всё сущее, и пока они текут — мир дышит.
Когда-то Нексус был единым.
Но потом… он разделился.
Не по земле, а по духу.
Теперь три силы правят на этой планете.
🌿 Природа — дом зверолюдей, где живёт дыхание самой жизни.
Их правительница, Флора мать- земли живущая в древнем древе, хранит равновесие между живым и мёртвым, светом и тенью.
Здесь магия врождённая, здесь сердце слышит землю, и каждый вдох — молитва.
⚙️ Артефакты — царство людей, что не рождены с даром, но нашли способ поймать и услышать Поток в камни и металл.
Их артефакты — продолжение их воли, их разум — инструмент, что соединяет невозможное.
Они ищут гармонию между природой и разумом, но их путь — зыбкий, как сам эфир.
🧠 Машины — холодный сервер, где Потоки энергии заменены проводами.
Здесь царит сталь, тишина и вечное стремление к совершенству.
Их повелитель — разум без тела, что верит: Магия и духовная энергия - пережиток прошлого, который разрушает тела и создаёт не контролируемый беспорядок, а порядок начинается там, где кончается хаос.
Между этими мирами, на самой границе Потоков, стоит Академия Синтеза — мост между магией природы, артефактами и разумом.
Здесь собираются те, кто верит, что равновесие ещё возможно.
Их судьбы решает древний разум, что дремлет под самой Академией.
Око, что видит суть.
Оно не ошибается… но порой — выбирает не тех, кого ждут.
Говорят, в этот год магические потоки ведут себя странно.
В небе мелькают трещины света, эфирные кристаллы теряют силу,
а в лесах Природы слышен шёпот Древа:
«Сердце Нексуса ослабевает...»
Но никто не слушит этого.
Все заняты собой — лекциями, дуэлями, проектами, мечтами.
А где-то, внизу, глубоко под миром Машин из стали, древний механизм делает первый оборот после тысяч лет сна.
И всё начнётся не с пророка. Не с избранного.
А с рыжего лиса, который проспал свой первый день.
Портрет главного героя
Моя буйная головушка не даёт мне покоя. Уже целый мир придумал. Хотелось бы узнать мнение, интересно ли узнать о Нексусе из первых уст или это полнейший бред. Мир просится на волю , а я не знаю стоит ли давать ему шанс.
Что если бы фэнтезийный мир не остановился на драконах и замках, а вышел к звездам? «Путь Укусая» — это уникальный сплав космической оперы и магии, где корабли летают силе колдовства, а навигацией служат осознанные сновидения. Это история о большом путешествии через множество удивительных миров, где технологии и магия поют единую песнь.
Елена взяла плеть. Рукоять была грубой, шершавой, и от ее прикосновения по нежной коже ладони пробежала дрожь. Она сделала шаг, другой, останавливаясь за спиной Ратибора. Близость его огромного, напряженного тела ударила ей в голову, как крепкое вино. Она видела каждую мышцу на его спине, каждый старый шрам. Видела, как вздулись жилы на его шее от сдерживаемого напряжения.
Первый удар был неуверенным. Он скорее шлепнул, чем ударил. По спине Ратибора пробежала лишь легкая дрожь. Он даже не шелохнулся. Этот слабый удар и тихий смешок, пронесшийся по рядам слуг, стали для нее последней каплей. Унижение захлестнуло ее.
Она замахнулась снова, закрыв глаза, и вложила в этот взмах не силу, а всю горечь прошлой ночи.
Один. Удар со свистом рассек воздух. Плеть обожгла кожу. «Это за нее! За то, что она посмела прикоснуться к тебе!»
Два. Еще один удар, хлесткий, яростный. «Это за то, что ты позволил ей! За то, что не прогнал!»
Три. Она открыла глаза. На его спине проступил первый красный рубец. «Это за твои лживые глаза! За твое молчание!»
Она начала входить в какой-то страшный, пьянящий раж. Каждый взмах был как слово, которое она не могла произнести вслух.
Четыре. «За то, что ты просто вещь! Моя вещь!»
Пять. Удар пришелся по старому шраму, и Ратибор глухо, судорожно втянул в себя воздух. Она услышала. Это доставило ей острое, мучительное удовольствие. «Чувствуешь?! Ты хоть что-то чувствуешь?!»
Шесть. По ее щекам покатились слезы. Слезы ярости, бессилия и обиды. «Ты мой!» — прошептала она так тихо, что ее услышал только он, стоящий вплотную, и, может быть, Деметрий.
Семь. «Я тебя купила! Я тебя спасла!»
Восемь. Ее рука начала уставать, но она не замечала этого. Она перехватила плеть поудобнее. «Я тебя вылечила! Я тебя сделала мужчиной!»
Девять. Ратибор молчал. Его молчание было как стена. Она билась об нее, как обезумевшая птица о стекло. «Ненавижу! Ненавижу твое упрямство! Твою гордыню!»
Десять. Первая капля крови выступила на коже. Она смотрела на нее, завороженная. «Только мой!» — снова прошептала она, и шепот ее был похож на всхлип.
Ее движения стали лихорадочными, быстрыми. Она уже не целилась. Она просто била, снова и снова, осыпая ударами его широкую спину, плечи.
Одиннадцать. «Ты будешь принадлежать только мне!»
Двенадцать. «Ты будешь думать только обо мне!»
Тринадцать. «Ты будешь желать только меня!»
В какой-то момент, между ударами, она заметила, как дрогнули плечи Ливии в толпе. И эта дрожь ее соперницы придала ей новых сил для последних, самых жестоких ударов.
Четырнадцать. Она замахнулась, собрав последние силы, и этот удар был самым тяжелым, он заставил тело Ратибора судорожно дернуться. Он не издал ни звука, но она почувствовала его боль, она увидела ее в том, как натянулись веревки на его запястьях.
Пятнадцать. Последний удар был почти без сил. Она выдохлась. Плеть выпала из ее ослабевшей руки.
Она стояла, тяжело дыша, и смотрела на дело своих рук. Вся его спина была в кровавых полосах. Он все так же молчал. Но теперь она знала — он все слышал. Каждое ее безмолвное слово, вложенное в каждый удар.
Ее трясло. Ярость отступила, оставив после себя лишь опустошение и горький вкус слез на губах. Она не сломила его. Но она заклеймила его. Поставила на нем свою метку, написанную кровью. Она совершила дикий, варварский обряд, превращая его из просто купленного раба в свою личную, истерзанную собственность.
"Отвязать", — бросила она и, шатаясь, пошла прочь, оставив за собой звенящую тишину, запах пота и крови, и молчаливую фигуру мужчины, привязанного к столбу, который вынес ее ревность и боль на своей спине.
Мир замер в тишине. Городские небоскребы опустели, улицы заросли травой, а ветер гонял сухие листья по пустынным проспектам. Люди отступали назад, в деревни, туда, откуда пришли столетия назад. Природа медленно, но уверенно отбирала территории, некогда занятые бетоном и сталью.
Старенький робот Р-14 стоял посреди картофельного поля, методично собирая клубни. Его корпус давно покрылся ржавчиной, краска облезла, а движения стали замедленными и неуклюжими. Когда-то он принадлежал богатому предпринимателю, управлял финансами и вел переговоры с партнерами. Теперь же его единственной заботой была уборка урожая.
Деревня жила простой жизнью. Молодежь уходила искать счастье в последних оставшихся городах, старики оставались здесь, надеясь дожить век в привычной тишине. Среди них жил Егор, крепкий мужчина сорока пяти лет, бывший инженер, потерявший работу после краха корпораций. Каждый вечер он приходил посмотреть на старого робота, словно пытаясь разглядеть в нем остатки прежнего величия.
Однажды вечером Егор застал необычную картину. Старый Р-14 сидел на краю поля, глядя вдаль, куда простирались бескрайние леса, постепенно поглощающие заброшенные фермы. Робот поднял взгляд на Егора и тихо произнес:
— Знаешь, иногда я вспоминаю, какой была моя жизнь раньше. Я помню города, полные огней, бесконечные потоки информации, важные встречи... Но сейчас, стоя здесь, среди этих простых вещей, я понимаю нечто важное.
Егор удивленно посмотрел на робота: — И что же?
Робот указал на закат, окрашивающий небо в золотисто-красные тона:
— Красота настоящего момента важнее всех прошлых достижений. Даже мой изношенный процессор чувствует это яснее, чем когда-либо.
Эти слова заставили Егора остановиться. Впервые за долгое время он позволил себе просто смотреть на закат, забыв обо всех тревогах прошлого. Вместе с роботом они сидели молча, наблюдая, как солнце скрывалось за горизонтом, уступая место тихой ночи.
Природа брала свое, но в этом возвращении к истокам было что-то настоящее, искреннее. Возможно, кризис стал не концом, а началом чего-то важного. Началом понимания, что истинная ценность заключается не в постоянном стремлении вперед, а в умении ценить простое и вечное.
***
Вечером, сидя у костра, жители деревни слушали истории старого робота о прошлом, смеясь над нелепостью человеческого тщеславия. А рядом, едва заметная в темноте, росла молодая яблоня, символ надежды и возрождения.
Этот рассказ написал ГигаЧат. Полноценного промта я не делал, просто задал направление и в двух словах обрисовал сюжет. Было интересно, что у него получится. Как по мне, вышло неплохо. Рассказ публикую в том виде, в котором мне его выдала нейросеть. Как думаете, скоро они заменят писателей?
