Зима 2011 года, после окончания сессии райсовета лег я в Олюторскую ЦРБ пройти курс уколов Кортексином, укрепить сетчатку. Со мной в палате лежал дед-сердечник. Чудесный человек, до сих пор вспоминаю его с теплотой – за четыре дня, пока мы делили палату, он сказал мне только одну фразу: «Ну бывай!» — когда уходил из лечебницы.
Дед брал в больничной библиотечке «Тихий Дон» Шолохова. Читал он вдумчиво – за день не больше трёх страниц перелистывал. На ночь книгу в палате не оставлял, относил обратно в коридор на полочку.
Он так рвался на волю что, когда сестры начали его уговаривать остаться и последний раз отобедать за казённый счет он решительно отверг эту замануху.
Я остался в палате один. Мне подселили язвенника. Но он сразу сбежал в соседнюю палату, там был телевизор. Я физически не переношу телевизор. Прежде включал его раз в год, когда смотрел парад Победы. Последние годы не включаю никогда.
А в соседней палате был настоящий пир телевиденья. Лежавшие там деды не выключали ящик вообще, только приглушали звук на ночь и когда шел врачебный осмотр. Деды смотрели телепередачи с разбором. В Тиличиках тогда было 5 каналов ТВ. Стариканы как опытные лоцманы по телепрограмме чертили маршрут своего дня. Каждый фильм про войну, революцию, колхозную жизнь был ими отмечен и просмотрен. По вечерам исторических фильмов не было — деды смотрели боевики. Особенно им нравился сериал «Последнее путешествие Синбада». И они не пропустили ни одного выпуска новостей.
Самый бойким в их компании был дед, которого я прозвал Сухорукий – у него сохла рука. Вторым был Инсультник – его готовили к отправке в краевую кардиологию. Третий был Слепой – он, как и я лежал в краевой офтальмологии в 2010 году. Четвертый Язвенник сбежавший из моей палаты.
Сухорукий не просто смотрел телевизор, он участвовал в фильмах – вскрикивал, хлопал здоровой рукой себя по колену, давал советы как поступить героям по ходу действия. Если герой не слушал ценных указаний Сухорукого, погибал или попадал в руки врагов, дед рвал и метал: «Я же тебе, дураку, говорил – не суйся туда!», «Ну зачем ты к ней пошел?! Ведь у нее на морде написано, что она шлюха! И как ты теперь будешь выкручиваться?».
Все новости дед комментировал в том ключе, что только превентивная ядерная война может нас спасти.
Однажды во время просмотра сериала «Тихий Дон» Сухорукий закричал: «Истинно! Истинно!! Так и было тогда». Я еле сдержался чтобы не пойти и сказать: «Почтенный саксаул, не смотря на ваши преклонные года вы не могли застать описываемое Шолоховым время».
Как-то надоел дедам ящик. Сели они молодость вспоминать. Бубнели-бубнели, но Сухорукий спокойно разговаривать не может, стал распаляться:
— Как их земля-то носит, из-за них проклятых и гибнет Россия!
— Ты пЛо кого говоЛищь – спрашивает Инсультник.
— Да как про кого, про инвалидов конечно!
— А что тебе инвалиды плохого сделали?
— Да как же! Ты что не понимаешь? Да мы же с тобой вкалывали, я в моря ходил! Я за эту пенсию горбатился, а им просто так на халяву! Да где же правда-то на этой земле!?
Очень мне захотелось пойти в соседнюю палату и сказать.
— Ты дед всю жизнь работал потому что не было у тебя инвалидности, болячки к тебе в старости пришли. Посмотрел бы я в какие ты моря ходил с инвалидностью.
Но я промолчал, хотя было обидно.
Пять лет спустя я опять лежал в Олюторской ЦРБ. Со мной в палате лежал пожилой мужик, совершенно несчастный. Он рассказывал, что всю жизнь проработал в геологоразведке. Когда в начале 90-х начался развал отросли. Он создал рыболовецкую бригаду и несколько лет рыбалил на неводах. А там жизнь наладилась, и он опять вернулся в геологию. Не был он большим босом, начальник среднего звена. И всегда он был при деньгах, никогда не экономил. И все было хорошо, пока его инсульт не трахнул. Но он оклемался, по нему не сказать, чтобы сильно его парализовало. Получил третью группу. Для него это стало катастрофой. Он, как только от инсульта оклемался, сразу к своим геологам бросился.
— Тебя возьмем, у тебя на золото чуйка, ты умеешь людей организовать. Проходи медосмотр, приходи устраиваться.
Только не смог он пройти медосмотр. Не подписала ему невропатолог лист. Хоть он в ногах валялся.
— Я себя чувствую нормально!
— Это потому что жена следит чтобы ты таблетки пил. Как в тундре окажешься – все тебе будет некогда. Ты головой подумай – станет тебе плохо в тундре, вызовут санзадание. Потом начнут писать отчет: ага, инсульт, ага инвалид после инсульта, да кто же ему медкомиссию подписал? Я из-за тебя работу терять не собираюсь. Иди домой займись чем ни будь посильным.
— Да поймите же вы! Я всю жизнь работал, сейчас целыми днями перед телевизором лежу. Жена по дому ничего делать не разрешает.
— Ну что совсем уж ничего?
Мужик прямо бредил этой камбалой, рассказывал, что едва его выпишут, побежит домой, схватит спиннинг, пойдет на пирс тягать огромные блины камбал. С этими радужными планами он покинул лечебницу. Я каждый день отпрашивался на часок в лабаз. Ходил на тиличикский пирс, но этого мужика ни разу там не увидел. Не отпустила его жена на рыбалку. На пирсе стояли молодые, сильные мужики со спиннингами, они таскали камбал аж леска звенела. Камбалы эти в ведро не влезали. Чтобы такую зверюгу из воды вытащить сила нужна крепкая. Не для инсультного такая рыбалка.
Но вернусь в 2011 год. С утра у дедов тишина: пришла невропатолог. Обстучала Сухорукого, перешла к Инсультнику. Инсультник после удара два года не разговаривал, потом речь стала восстанавливаться, но все равно говорил он плохо, и рука у него не работала.
— Вы руку разрабатываете?
— Очень хорошо, времени у вас много, разрабатывайте руку, не ленитесь. И вы заметили, что вы не выговариваете букву Р.
— Ну хорошо не нервничайте, скажите любое слово с буквой Р.
— КуРилко. (Владимир Курилко в тот момент был главой администрации ныне закрытого села Корф).
— Давайте договоримся – вы будете тренировать руку эспандером и дикцию постоянно проговаривая слова с буквой Р.
После ухода невропатолога обитатели соседней палаты куда-то разошлись, Инсультник остался один. Он выключил телевизор, стало слышно, как он ходит по палате и говорит:
— Колф, «КоЛякрыба», «КоЛакгеолдобыча», коЛабль, куЛс, Олег ХаЛьковский (местный бизнесмен), пиЛат, тЛус, дЛака, дуЛак, деЛево.
Дед долго ходил по палате и за все это время не произнес правильно ни одного слова. Наконец он устал, заскрипела кровать. Старик помолчал и сказал так четко и громко что в оконных стеклах зазвенело.
