Лига Поттероманов

Позавчера Петрович праздновал юбилей - 65 лет. Пенсия, мать её! Наконец-то! Последний день в цеху - молодые смотрят с уважением, кто постарше с завистью. Даже мастер Ерохин признался с глазу на глаз в каптерке, что тяжело без него будет, без Петровича.
Слесарный цех занимал большой отапливаемый ангар на территории завода по переработке чермета. От него шрамом на земле отпечатался остаток железной дороги для вагонеток до самых ворот. Дорогу разобрали ещё в 91ом, под видом ремонта, да так и не вернули. "Китайцам продали, ироды", - подумал Петрович. Сколько лет его связывало с заводом, горестей и радостей. И теперь пришло время уходить.
От последнего дня все ждут чего-то необычного, очень хочется запомнить его, наделить особым смыслом. Однако, до самого обеда последний день Петровича в цеху ничем не отличался от тех неисчислимых дней, что он провел на заводе.
Выпив кружку чёрного чая в каптерке и переодевшись в спецовку, Петрович нехотя прошлепал к станкам. По пути его нагнал молодой Санька, сопливый пацан.
- Вы уж не пропадайте, Фёдор Петрович. Я ж в пятницу на разряд сдал, сегодня назначение пришло. Получка же ещё, вместе бы вечером и отметили, а?
- Вы да Вы, барин тебе я что ли?!, - осерчал немного старый слесарь. - Может и отметим, Санька, я ж тебя учил, последний птенец гнезда петровичева, кхе кхе...
- Да ладно, там камаз приехал, Чернуха уже три часа сортирует. Пойдём что для цеха посмотрим
Петрович и Санька покинули ангар и двинулись вдоль бывшей ЖД полосы к приёмке.
В приёмке привычно пахло маслом, спиртом и немытыми телами чернухиной бригады. Сам Чернуха, смуглый обрусевший татарин, ходил среди своих работяг, приглядывая чтоб никому не отрезало конечности или не придавило.
- Здоров, Петрович!, - заорал он, увидев гостей приёмки.
- Здравствуй, Кара Батыевич. Показывай чем богат! - деловито откликнулся слесарь.
- Та телега, что справа ваша, забирайте в цех.
- А тут что? Цветмет зажимаешь опять? На пенсию бы мне поделился, а? - с ухмылкой отчекнил Петрович, пожимая руку бригадиру.
- От это уж не про тебя дела, - посмеялся Чернуха осипшим от крика голосом.
Кругом сновали работяги, скидывая, раскидывая и сортируя тонны металла. Шум в приёмке стоял адский.
- Я тебе другой подарок приготовил, на особый случай берег.
Чернуха быстро скрылся в своей каптерке и вышел сжимая в руках пожелтевшую от времени банку из под кофе.
- Долго хранил...
- Да уж, тринадцать лет прошло, как из-за банки этой Юрке ногу отрезало. Полез дурень за ней на скат и листом прокатило. Помню как вчера. Ты же сам все хотел её расплющить, Чернуха?
- Да что-то не лежала все душа. Как гляну на неё, прям воротит. Ты мастер, давай уж сам разделайся.
***
Банка стояла на пресовачном столе...
Банка стояла на столе в кухне. Cafe Pele, единственный кофе, который можно было достать. Банка уже была полная окурков, на верху дымились угольки догарая тяжёлым малиновым цветом. Брат Ванька все рассказывал как приехал с рейса во Владивосток и обнаружил жену в койке с соседом. Допили третью бутылку водки.
- Федь, ты ж в соседнем подъезде живёшь! Неужели не видел, что Верка творит? Каждый раз ведь, наверняка, шалава налево бегала!
- Мммм, - жевал слова пьяный Петрович
- Я б её суку, на месте зарезал! - распалялся Ванька, стуча ножом по столу. - Или ты её потихому сам потрахивал?
От этой мысли глаза Ивана налились кровью, а руки сами собой дернулись вверх.
Петрович очнулся весь мокрый от странного звука, все тело горело. Слева под локтем что красное трепыхалось. Подняв руку он увидел как под куском белого ребра стучит его сердце, которое пьяный брат так и не смог задеть ножом. А тот странный и раздрающий звук - это визг соседки, которая зашла посмотреть почему дверь открытая стоит.
После этого дня с братом он не встречался. Через три недели, когда его выписали из больницы, приехав домой, первое что он увидел была злополучная банка на столе.
***
- Петрович, ты уснул?! Не зря пенсия человеку даётся, видимо! Жми давай!
Банка стояла на пресовачном столе. Пожелтевшая, местами уже обнажившая жесть, но какая-то неимоверно манящая.
Одернувшись Петрович нажал на зелёную кнопку станка и... Ничего не произошло.
Еще раз нажал и опять тишина. Станок замолчал, не было даже привычного гудения от трансформатора позади панели. Ерохин размашисто открыл дверцу панели и вытянул опаленное реле.
- Ну все, Петрович. Наработались. Устал твой станок, отдыхать надо. Пошли уже смена закончилась. Завтра Санька банку твою дожмет после ремонта.
- Да я её хоть киянкой!
- Пошли уже, Петрович. Там Чернуха канистру спирта упер, в приёмке тебя уже все провожать готовятся, поляну накрыли, пошли, ну!
***
С приёмки не надо было выходить через проходную. Один охранник на КПП рад был кружке чистого спирту на сон грядущий. Поэтому веселиться можно было хоть до 7 утра, когда начинали тянуться первые камазы из области. Работу, конечно, никто не отменял. Заводские кутилы собрались бывалые.
- Выпили и за пенсию, и за сексию, - каламбурил подпитый Санька, сворачивая свои паруса в сторону КПП с другими балагурами.
- Фёдор Петрович, ты куда это?
- Да я до цеху прогуляюсь, забыл кое чего, - загадочно пробурчал идущий в другую сторону слесарь.
***
Банка стояла на пресовачном столе, там же где он её оставил. Ни много, ни мало а ровно 13 лет прошло сегодня с того случая на заводе.
Камаз приехал самый первый в тот день, ещё до открытия приёмки. Петрович с новым орлом, Юркой, пришёл как раз вовремя - камаз разгрузили и его законная телега с черметом уже была готова к доставке в цех.
- Здоров, Петрович! - прогаркал татарин
Пожимая друг другу руки и справляюсь о делах на Юрку внимания никто не обращал. Зато юркино внимание приковала телега для цеха совсем не предназначеная. Наверху нагромождения листового металла стояла красивая черно-красная банка из под кофе. Это ж нажива настоящая! Как раз то, чему в цеху место!
Залезая аккуратно по борту телеги Юрка не шатнул и паутинки на старом аллюминии и крашеной жести. Но протягивая руку за банкой он не смог удержать равновесия. Как в замедленной съёмке Петрович увидел своего помощника, летящего вниз с телеги. А с самого верха упавший лист с зазубренным краем хищно пролетел следом. Бывалый слесарь не растерялся от вида кровищи, которой щедро окрасился пол приёмки. Так быстро жгут он ещё никогда не накладывал. Белыми пальцами накрепко юнец держал свою добычу, которая стоила ему так дорого - инвалидности. Ногу не смогли пришить даже в центральной городской больнице.
***
- Ну вот ты и попалась!
Петрович пошатываясь подошёл к столу, держа тяжёлую деревянную киянку. Замахнувшись он изо всех сил опустил молоток по тому месту, где в неверном свете уличных фонарей почти горела выцветавшая надпись C*E PELE
Выскочив из под орудия Петровича банка больно и обидно тюкнула его по лбу, скрываясь в темноте неживого цеха. От такого поворота событий старый слесарь пришёл в настоящее исступление. Бросившись на четвереньки он ползком нырнул под стол в поисках окаянной банки. Приложившись виском об угол стола и знатно протрезвев от этого факта, Петрович достал фонарик и подстветил себе путь. Наконец-то искомое было возвращено на стол.
- Что ж, пришло время прощаться! - сказал Петрович и заржал. - Как злодей из боевиков прям заговорил, кхе-кхе
- А ведь не такую уж ты добрую прожил жизнь, как и злодей - сквозняком пронеслось по цеху
- Кто здесь? - чуть испугался слесарь озираясь
Но только эхом сквозняка отдавалось по углам ангара "жизнь, жизнь, жизнь"...
Встряхнув головой и подняв киянку, Петрович подумал что ему не помешает проспаться. Но киянку он так и опустил. Замерев в ужасе он так и стоял с поднятой рукой.
Из банки на него смотрел глаз. Зрачок - щелка, как у змеи бегал туда сюда, а шёпот раздался вновь
- Ведь ты потому и не заявил на брата, знал что он прав?
"Прав, прав, прав" - эхом разадался приговор по цеху.
- А ему все равно срок дали, ты ведь так и не пришёл к нему?
- А когда он умирал от туберкулёза на зоне?
- Когда Я умирал от туберкулёза на зоне?!
Банка странно покачиваясь начала расширяться. Петрович в ужасе отшатнувшись упал, запнувшись за ограничитель станка.
Совершенно немыслимым образом из банки вылезал его мертвый брат. Красные глаза усопшего, налитые кровью как в день их последней встречи, горели и зрачки щелки бегали, неистово крутились в запавших глазницах. Белая кожа мертвеца контрастировала донельзя с ними.
- Я прощу тебя, брат, подойди!
Шёпот шёл не от ужасного видения, он шёл прямо из банки.
- Я понимаю, почему она тогда выбирала тебя, ты всегда был лучше, первый во всём. В учёбе, в спорте, в работе. Даже в детстве, ты мог то, чего мне никогда не давалось!
Какая то злая сила продвигалась в мозгу Петровича, выворачивая на изнанку самые тёмные мысли и воспоминания. Он знал, что это не его брат. Но совладать не мог ни с собой, ни со ступором, ни с тем кто проникал в его разум все сильнее.
- Да ты мог двигать предметы, мог и будущее видеть, а? Ты всем делился со мной, а я с тобой. Зачем ты меня предал?
Петрович разрыдался, скрючившись возле стены, а фигура призрака из плоти все на двигалась на него. Зелёный свет из банки, лежавшей в стороне, залил помещение.
***
Белые длинные пальцы схватили пыльник с вешалки в каптерки. Накинув капюшон на безносое лицо лорд Волан-де-Морт вышел в ночь.
***
-Что случилось то?
- Санитары говорят инфаркт. А менты сказали все равно ниче не трогать. Сегодня все на сортировке работать будем.
- Жалко Петровича...
- Жалко, пьянки не выдержал или с пенсии загрустил.
- Ну пойдём?
- Пошли.
На полу ангара все ещё лежала пустая безжизненная банка, такая же как и оболочка Петровича, катившая в карете скорой в последний путь.

П. С. : фанфик по коменту #comment_208155893
@Besqa на-те =)

Автор: aqiu666

https://www.artstation.com/aqiu666

— Гриффы завели себе дракона и держат его в хижине Хагрида! — заявил на всю слизеринскую гостиную запыхавшийся Драко Малфой.

— Да ну на…! — то ли выругался, то ли восхитился семикурсник Кассиус Уоррингтон.

— Точно говорю — я сам видел, своими глазами, сначала как они яйцо у него в очаге грели, а потом — как ходили проведывать.

— Что за дракон? — поинтересовался староста факультета Элфинстоун Урхарт.

— Норвежский горбатый, — ответил Малфой.

— А давайте его спи@@@м? — предложил Уоррингтон.

— Я за, только нафига он нам? — спросил квиддичный капитан Маркус Флинт.

— Да просто так, ибо нефиг, — ответил Уоррингтон.

— Можно его умертвить, разделать и на ингредиенты продать, — сообщил Малфой, — часть декану подарить — ему точно пригодится.

— Маленького дракончика? — всхлипнула Панси Паркинсон.

— Не надо его убивать! Давайте его просто спрячем — пусть гриффы побегают поищут, — предложила Дафна Гринграсс.

— А где спрячем-то? — уточнил Теодор Нотт.

— Можно в Северной башне. Там, кроме прорицаний, нет ничего, остальные помещения пустые, — предложила староста Джемма Фарли. — Но я в этом участвовать не буду. Должен же вас кто-то прикрывать.

— Огневиски нужно достать, он пьет его в большом количестве, — озабоченно проговорил Драко.

— Кто пьет: Хагрид или дракон? — уточнила Дафна.

— Оба. Маленьких драконов поят кровью, смешанной с виски, — я в книге о разведении драконов читал, — ответил Драко.

— Кровью человеческой? — полушепотом спросила Панси.

— Да, но подходит только гриффиндорская, придется кого-то из них завалить, — с серьезным лицом пошутил Уоррингтон.

— Я предлагаю Уизли, — подхватил шутку друга Урхарт, — их много, сразу и не заметят, а потом одним больше, одним меньше…

— Что вы несете, придурки?! — возмутилась Джемма. — Вон, всех первокурсников перепугали.

— Расслабьтесь, змееныши, — улыбнулся Флинт, если его оскал вообще можно было назвать улыбкой, — эльфам на кухне скажем — они нам нацедят.

К обеду почти весь факультет был в курсе предполагаемой операции. Старшекурсники выдали «на дело» два ящика огневиски, а первачей послали на разведку к хижине лесника.

***

Гарри, Гермиона и Рон сидели в хижине лесника и смотрели на дракона. За неделю он стал раза в три длиннее. Из его ноздрей беспрестанно вырывались клубы дыма. Однако Хагрид, кажется, этого не замечал.

— Я ему имя придумал — Норберт. — Хагрид смотрел на дракона влюбленными глазами. — Он меня уже знает… смотрите вот. Норберт! Норберт! Где твоя мамочка?

— Хагрид, — громко позвал Гарри. — Еще две недели, и Норберт не будет помещаться в твоей хижине.

— Мы написали письмо брату Рона Чарли, который изучает драконов в Румынии, и он прислал ответ, — сообщил Гарри, протягивая Хагриду письмо.

— Прочти ты, я что-то плохо вижу, — произнес Хагрид, отталкивая ногой в угол валяющиеся на полу пустые бутылки из-под виски.

— Дорогой Рон! Как у тебя дела? Спасибо за письмо. Я буду счастлив взять норвежского горбатого дракона. Но доставить его сюда будет непросто. Я думаю, лучше всего будет переслать его с моими друзьями, которые прилетят навестить меня на следующей неделе. Проблема в том, что никто не должен видеть, как они перевозят дракона, — ведь это незаконно. Будет идеально, если вы сможете привести дракона на самую высокую башню замка Хогвартс в субботу в полночь. Тогда они успеют добраться до Румынии до наступления утра. Пришли мне ответ как можно быстрее. С любовью, Чарли. — Гарри закончил читать и выжидательно посмотрел на Хагрида. — Отпусти его, там ему будет лучше.

— Он же маленький совсем. Он… — Хагрид не договорил, внезапно побледнел и, вскочив на ноги, метнулся к окну.

— Что случилось? — крикнул Гарри.

— Кто-то в окно заглядывал, а я, как назло, занавески неплотно задвинул, — сокрушенно выговорил Хагрид.

— Мальчишки какие-то… вон, убегают.

Гарри подскочил к двери и распахнул ее. Даже на расстоянии он легко узнал убегавших: это были Драко Малфой, Теодор Нотт, Винсент Крэбб и Грегори Гойл. Гарри тяжело вздохнул. Теперь о существовании дракона знали не только они трое, но и слизеринцы, а нужно было еще продержаться как-то целую неделю.

***

— Гриффы в субботу хотят отправить дракона из замка, так что действовать нужно быстро, — сообщил Драко, когда они вернулись из разведки.

— Кто может сварить галлон усыпляющего? Меньшим мы дракона и полувеликана не вырубим, — сказал Урхарт.

— Я сварю, — пообещал Блейз Забини. — Коктейль «Сладкий сон великана»: взять в равных долях усыпляющее зелье и огневиски, смешать, но не взбалтывать.

Зелье варилось быстро, потому операцию по изъятию дракона назначили на завтрашний вечер. За час до отбоя в хижину лесника были тайно доставлены две бутылки означенного коктейля, одну из которых Хагрид споил, смешав с кровью петуха, Норберту, а вторую употребил сам. Через полчаса мощный храп сотрясал стены хижины и оглашал окрестности. Слизеринцы поняли: пора!

Оставив на столе хижины записку «Ушел прогуляться», Уоррингтон, Урхарт и Флинт, прикрывшись дезелюминационными чарами, левитировали тушку дракона в Северную башню, благо та была ближайшей к Запретному лесу и жилищу лесника. Когда процесс был практически завершен и они стояли внизу под кабинетом Трелони, обдумывая, куда конкретно поместить дракона, тот оглушительно всхрапнул, выпустив сноп искр и достаточно мощную струю дыма, которую сразу потянуло наверх, в покои профессора предсказаний.

Сивилла в это время угощалась хересом и бисквитами, рассматривая картинки в подарочном издании «Центурий Нострадамуса», которое ей преподнесли студентки Рейвенкло. Увидев дым, поднимающийся в лаз в полу, являющийся входом одновременно в её класс и личные покои, она свесила голову вниз в попытке разглядеть что там происходит.

Когда слизеринцы увидели, как из люка над веревочной лестницей появилось какое-то мохнатое чудище с огромными шаровидными глазами, реакция их была мгновенна, и за секунду профессор Трелони схлопотала в голову два петрификуса тоталуса и один ступефай, отчего, естественно, отключилась и свесилась вниз до половины.

Увидев, что пораженная ими цель не зловредный объект, а профессор прорицаний, слизеринцы испытали раскаянье, которое, правда, длилось недолго, сменившись озабоченностью — «что делать?»

— Предлагаю запихнуть её обратно, уложить там где-нибудь, привести в себя, но сразу усыпить, чтобы не подняла тревоги, — предложил Уоррингтон.

Так они и поступили. Дракона же устроили на два яруса выше, чем обитала Сивилла, ограничив его передвижение заклинанием невидимой цепи, которая не мешала ему скакать по большому каменному залу башни, но вывалиться из бойниц на улицу или спуститься вниз не давала. Прикрепив намертво к полу ведро, Маркус Флинт вылил из бездонной фляжки в него галлон куриной крови и опорожнил туда две бутылки огневиски, чтобы, как дракон проснется, он мог сразу подкрепиться.

— Ну все, дело сделано, — довольно сказал Элфинстоун Урхарт, — можно идти спать.

Слизеринцы спустились по винтовой лестнице в стене башни, которой по какой-то причине не пользовалась Сивилла, предпочитая свой веревочный трап, и оставили в углу пустые бутылки из-под алкоголя на случай, если их кто запалит в коридоре, чтобы не объясняться, зачем они у них.

Декан Дома Слизерин Северус Снейп, патрулируя коридоры замка, не пропускал ни одного сомнительного помещения, коим являлась и Северная башня тоже. Он издалека увидел троих своих старшекурсников, выходящих оттуда с довольными лицами. А когда Маркус Флинт, не отличающийся красноречием, сказал: «Славно оттянулись. Надо утром глянуть профессоршу, как она. Все же мы втроем её жахнули», — волосы на затылке Снейпа слегка зашевелились. Он решил не задерживать студентов, которые и так направлялись в спальни, а сам лично проверить состояние профессора Трелони. Влетев в открытый люк черным туманом, профессор увидел блаженно улыбающееся лицо спящей Сивиллы, у которой сонные чары, наложившись на употребленное изрядное количество хереса, вызвали яркие сновидения в которых студенты дарили ей к уже имевшимся «Центуриям» еще и сборник пророчеств Матушки Шиптон*.

— Знаете, чем доставить мне удовольствие, чертенята, — произнесла она принимая в руки воображаемый фолиант.

А когда в её сне дети решили спуститься через люк, она вспомнила про то, что недавно видела и крикнула им:

— Не надо так спешить, у меня сейчас там все задымится!

Этих двух фраз, которые Сивилла произнесла вслух, декану Слизерина было достаточно. Последняя надежда у него еще теплилась, что возможно профессор Трелони просто пьяна. Он раскрыл ей веки пальцами, чтобы взглянуть на зрачки. Свет, ворвавшийся в сон предсказательницы, вырвал из воспоминаний мелькнувшую в дыму голову дракона, и она четко проговорила:

— Ох ну и рожа, привидится же такое.

Быстро убрав руки от лица Сивиллы, Снейп отскочил от нее не менее чем на метр и страшно обиделся. Он не считал себя красавцем, но так его еще никто не оскорблял! Он спрыгнул в люк, плавно спланировав на пол, подсвечивая себе путь люмосом, в свете которого в углу что-то блеснуло.

— Так-так, две бутылки из-под огневиски. Немудрено. После такого можно гиппогрифа втроем жахнуть.

Снейп подхватил улики и вышел из башни в коридор со словами: «Сегодня с тебя хватит, но завтра ты узнаешь меня настоящего, очкастая шлюшка», и поспешил в сторону подземелий. Было бы все ничего, да в это время Гарри Поттер под мантией невидимкой осматривал еще не исследованные им территории, которые как раз примыкали к Северной башне, в которой, как он знал из слов Гермионы, преподавала и жила профессор предсказаний. Смутившись от того, что он увидел то, что явно не предназначалось для его глаз, он решил никому не рассказывать, что профессора зелий и предсказаний имеют намного больше общего, чем показывают остальным. Но его гриффиндорская душа была мало приспособлена к хранению таких секретов, и утром он поделился им со всей спальней первокурсников:

— Снейп спит с Трелони, представляете?!

— Да лааааадно, — недоверчиво протянул Рон.

— Я сам ночью видел. Он вышел из её башни с двумя пустыми бутылками, назвал её очкастой шлюшкой и пообещал сегодня ещё показать ого-го!

Благодаря удивительной способности к скоростному распространению информации Симуса Финнегана к завтраку об этом знал весь Гриффиндор. В итоге в Большом зале слизеринцы смотрели на Гарри, Рона и Гермиону и неприятно улыбались, весь стол гриффиндорцев понимающе ухмылялся, глядя попеременно то на Снейпа, то на Трелони, то на слизеринцев, Снейп зло зыркал на Уоррингтона, Урхарта и Флинта, и пускал просто убийственные взгляды в сторону Трелони, на которую те, в свою очередь, смотрели изучающе. Все эти гляделки прервала сова, сбросившая перед Поттером записку от Хагрида, состоящую из двух слов: «Норберт пропал!»

— О нет! — воскликнул горестно Гарри понимая, что всевозможные неприятности уже практически на пороге.

— Что там? — спросила взволнованная Гермиона.

— Читайте, — простонал мальчик, протягивая пергамент своим друзьям.

— О нет! — повторили они его вздох.

— Нам нужно его срочно найти! — твердо заявил Гарри.

После ужина гриффиндорцы отправились в хижину лесника, который встретил их, рыдая, и показал записку.

— Он бро-о-о-осил меня, — всхлипнул Хагрид, — а я думал он меня мамочкой счита-а-а-а-ал.

— Не неси чепухи, Хагрид, ты и вправду думаешь это Норберт тебе оставил записку? Драконы не умеют писать! — строго отчитала лесника Гермиона. — Лучше расскажи подробно про вчерашний вечер.

— А и правда, чегой-то я. Не мог енто он написать. Вчерась… Значица так… Я поужинал — смотрю на столе две бутыли огневиски. Откуда б им взяться? У меня такого отродясь не было — дорогое оно. Я одну бутылю Норберту споил, а вторую сам испробовал, и дальше не помню. — виновато закончил Хагрид.

— Это слизни, к гадалке не ходи, — резюмировал Рон, — а я еще думаю, чего они нам так лыбятся на завтраке? Сперли нашего дракона, гады!

— Найдем, — ответила, сосредоточенно о чем-то думая, Гермиона, — пойдемте, нужно успеть осмотреть хоть что-то из территории замка.

Когда они вышли из хижины, девочка вдруг остановилась и сказала, указывая на верхние ярусы Северной башни:

— Смотрите, видите? Там дым! Они спрятали Норберта там!

— Знаешь, что, Гермиона, мы, наверное, пойдем туда с Роном вдвоем. Отбой уже скоро будет, и мало ли что там случится. А ты ступай в нашу гостиную и жди. Если через час мы не вернемся, зови Макгонагалл или директора — все равно кого, — сказал Гарри, укрывая себя и своего друга мантией-невидимкой, а девочка поспешила в сторону гриффиндорской башни.

Днём слизеринцы направили пополнить ведро в обиталище дракона питательным коктейлем первокурсников, на которых обычно мало обращали внимания, а после отбоя Уоррингтон, Урхарт и Флинт решили проведать дракона сами. Профессор Снейп, очень желавший «прихватить» Трелони на горяченьком, поспешил еще до отбоя занять наблюдательный пост в цоколе Северной башни, и только он там расположился, как неизвестно откуда раздались голоса Поттера и Младшего Уизли:

— А ты думаешь слизни нас не опередили? Вдруг они уже там?

— Вот поднимемся и узнаем, Рон, чего заранее волноваться.

В этот момент в арку из коридора вошли Уоррингтон, Урхарт и Флинт с двумя бутылками огневиски.

— Мы первые пришли, — крикнул Рон, выныривая из-под мантии.

— Да-да, и вообще вы покусились не на свое! — гордо вскинул голову Гарри.

Профессор Снейп привалился от ужаса к стене: «О Мерлин, она принимает даже первокурсников?!»

— Зато у нас есть вот что, — гордо помахал одной из бутылок Флинт, — это сильно облегчает общение. А у вас что есть?

— А мы… Мы уже целый месяц общаемся! У нас опыта больше! — заявил Гарри отчаянно, понимая что противостоять трем старшекурсникам-слизеринцам они никак не смогут, и что те разделают их как бог черепаху. — И вообще, виски в этом деле не главное, любовь и ласка — основа успеха!

Эти слова, произнесенные маленьким мальчиком стали последней каплей для профессора Снейпа, который, обнаруживая свое присутствие, громко сказал:

— Всем стоять, не двигаться!

И все моментально замерли, настолько грозным был вид слизеринского декана. А в это время то ли заскучав, то ли проголодавшись, Норберт издал прилично громкий рёв наверху башни. Студенты, понимая в чем дело, втянули головы в плечи, а озадаченный Снейп изумленно посмотрел наверх.

— Вы не думайте плохого, — постарался приободрить, как он решил, испуганного профессора добросердечный Гарри, — там с вашей подружкой все нормально будет. Максимум, что может быть, это то, что он её укусит, как на днях Рона покусал, когда тот пытался скормить ему дохлую крысу. Так мадам Помфри ему руку за два дня починила.

— Кто «он», Поттеррррр?! — прорычал на всю башню не хуже дракона профессор Снейп.

Услышав дважды такие дикие звуки в башне, Сивилла решила посмотреть, что там опять внизу происходит, и снова свесилась вниз из люка. Снейп, который был на взводе, увидев надвигающуюся на детей опасность, бросил в сторону лохматого лупоглазого чудища связку ступефая и инкарцеро, после чего акцио приманил, как он думал, неизвестное животное к себе.

— Вот, вот, директор, вы видите! — закричала Гермиона вталкивая в башню Дамблдора в домашнем халате и ночном колпаке.

— Вижу, моя девочка, вижу, — удивленно сказал директор обозревая картину из трех студентов старших курсов Слизерина и двух гриффиндорских первокурсников в компании с двумя бутылками огневиски, профессора Снейпа с всклоченными волосами и безумными глазами судорожно сжимающего палочку и лежащую у его ног связанную Сивиллу Трелони. — Я вижу это безобразие, только не понимаю, причем тут дракон?

И тут Норберт снова дал о себе знать громким рыком и дымом, который ветром принесло и на цокольный ярус башни.

— Дракон? — изумленно спросил Снейп. — Так тут еще и дракон?

«Показания» все давали по отдельности. Сначала опросили гриффиндорцев, и Снейп пытался снять с них двести баллов за гнусные предположения, порочащие честь декана и профессора. Но Макгонагалл ему не дала, заявив, что сначала нужно выслушать всех и до конца во всем разобраться. Затем сам Северус рассказал, что он видел вчера, после чего сильно обеспокоенные Альбус и Минерва опросили Уоррингтона, Урхарта и Флинта, и те покаялись в шуточном переселении дракона, но не в краже, так как дракон этот был официально незарегистрированный и с территории Замка они его не выводили. После чего Северусу пришлось извиняться перед Сивиллой за его предположения, на что она сказала, что извиняет его, так как подумать, что ею могут соблазниться такие молодые люди, так это даже очень для нее лестно. Дамблдор настойчиво попросил её больше не свешиваться из люка, так как в следующий раз тот, кого она испугает, может применить что-то более серьезное, да и просто упасть можно. Последним вызвали Хагрида и отчитали, пригрозив увольнением, если он еще раз такое повторит.

Когда Уоррингтон, Урхарт и Флинт вернулись в гостиную Слизерина и рассказали о произошедшем, половина студентов расстроилась, что их действия так быстро раскрыли, а половина хохотала над тем, чем закончилось это приключение. И только Снейп не смеялся в своем кабинете. Он выпил фиал умиротворяющего бальзама и фиал зелья сна без сновидений и надеялся, что ему не приснится свесившаяся из люка Сивилла Трелони, похожая на волосатое чудовище.