Кино и творцы
Нынешнее российское кино о войне- это не о войне. Это о состоянии головы творцов этого кино.
Д.Ю. Пучков
Нынешнее российское кино о войне- это не о войне. Это о состоянии головы творцов этого кино.
Д.Ю. Пучков
-46-
Отец Лиды и Лёшки был ростом 198 см, мать — 176 см. Ну и дети, разумеется, как Лида — выше меня на целую голову.
Кашпиров работал на литейном металлургическом заводе — на плавке руды. Кашпиров считался крупным специалистом, по работе его ценили. Мать не работала. Отец любил выпить, особенно после получки.
Дело было зимой. С работы он не пришёл. Вся семья решила, что пьян. В 10 часов вечера пришёл сосед и сказал, что Кашпиров сгорел — наверное, от водки. Он находится в морге.
Мать Лиды и Лёшки побежала в больницу с криком и шумом. Я с маленьким ребёнком осталась дома.
Вернулись они в 12 часу ночи. Кашпиров действительно был мёртв. В морг их ночью не пустили. Ночь, конечно, никто не спал. То плач с причётами, то готовили одежду — во что одеть покойника.
В 4 часа ночи я задремала — и проснулась от стука в дверь. Слышу, хозяин кричит:
— Откройте дверь!
Я босиком, в одном белье. Хозяйка крестилась, а дети жались в испуге по углам. Подошла я к двери — и поняла, что не привидение, а действительно Кашпиров.
Открыла дверь. Он был в нижнем белье, а на ногах намотаны белые тряпки.
— Лиза! Чефира мне! Я промёрз! Сколько время?
А время было 5 часов утра.
— В 6 часов мне на работу!
Чефир ему делали каждый раз на похмелье. Заваривали густой чай, добавляли 100 грамм водки. Выпив такой чай, сказал:
— Ну вот, я снова в своей тарелке. Сейчас до гудка нужно добежать до завода.
Утром весь Гурьевск знал, что Кашпиров сгорел от водки и умер.
В 8 утра приехал из больницы врач. Начал кричать на хозяйку — какое она имела право разбить в морге раму и увезти покойника?
Хозяйка, вместо того чтобы плакать о покойном муже, хохотала до слёз. Врач говорит — что с горя она помешалась. Но куда она спрятала труп?
-47-
Мы не стали их разубеждать, а когда они уехали — хохотали всей семьёй.
Рассвело. Стали приходить близкие, знакомые и даже местные корреспонденты — узнать подробности: как и что.
Тётя Лиза после проводов скорой помощи нас предупредила, что Кашпиров не был в морге и что он из дома ушёл утром на работу.
Соседи и знакомые приходили и приходили. По репродуктору объявили, что Кашпиров жив и здоров и находится на работе.
На завтра в местной газете была большая сатирическая статья, где критиковали медиков, и на Кашпирова была карикатура — как он в нижнем белье, босиком, удирает из морга.
"Чем чёрт не шутит, когда Бог спит?" — только и слышно было такую пословицу.
Позднее он нам рассказал, как и что было с ним:
— Выпили мы изрядно у Сафронова. Было уже темно. Я пошёл домой. По-видимому, упал и уснул. Проснулся от холода. Хотел накрыться одеялом — но его не нашёл. Подушки и матраца тоже не обнаружил. Тогда я встал. Ночь была тёмная, но постепенно мои глаза стали различать все предметы комнаты. Оказывается, я спал на топчане без всякой постели, только накрыт был простынёй.
В комнате стояли ещё два топчана. Один был свободный, а на втором кто-то спал, накрытый простынёй. Я открыл спящего — это был мужчина низкого роста, с бородкой. Он лежал вверх лицом, живот его был изрезан и зашит крупной стёжкой.
Вот тут я напугался, рванул к двери — она была закрыта с улицы.
Наконец я догадался, что нахожусь в морге. Меня обуял страх. "Надо бежать", — решил я. Вытолкнул на улицу раму. Когда её опрокинул — там, наравне с окном, был сугроб снега. Повеял ужасный холод. На мне было нижнее бельё и шерстяные носки. Своей простынёй я замотал голову.
-44-
Прочла я наспех и, в его же присутствии, порвала бумагу, не взглянув на сего подателя.
В наши годы дружба между мальчиками и девочками считалась позором среди школьников. Сей податель был моложе меня на два года. «Как он посмел?» — подумала я.
Порванные клочки записки я положила в сумку. Дома снова решила прочесть. Что-то мне показалось — записка была написана очень хорошим почерком. Итак, сложив кулачки, прочла. Почерк был красив. Андрей не мог так писать.
Вдруг в конце записки я обнаружила: Костин Костя, а не Андрей.
Такое моё было удивление — что эту записку писал брат Андрея, Костя. Он мне нравился.
Смуглый, с правильными чертами лица, глаза — карие, волосы — чёрные, волнистые. Всегда был собранный, подтянутый, одевался лучше всех учеников в школе. Ходил прямо, гордо, уверенно. Выделялся среди ребят — как бы взрослей и умнее всех.
Я решила, что тут какой-то подлог — такой парень не мог со мной дружить.
А себя я оцениваю так: некрасивая, глаза маленькие, горбонос, волосы жидкие, короткие, зубами не похвалишься. Красив человек считается тот, кого улыбка красит. А мне и рот раскрыть нельзя. Одетa плохо.
Были девушки в его классе и во всей школе красивые, одевались хорошо. Такие девушки, уверенные, довольные собой, вели себя свободно и смело.
На следующий день я была дежурной по классу и ещё раз убедилась, что записка — не Андреевой рукой написана, а Костиной.
-45-
В дальнейшем я стала замечать, что Костя и я — мы оба избегаем друг друга. И когда было невозможно избежать встречи, мы не смотрели друг на друга. Но оба косили глаза так, что видели насквозь друг друга.
Я стала классифицировать мужской пол — от мала до стариков. К первой категории относила тех, которые походили на Костю. К третьей категории причисляла тех, которые чем-то походили на Андрея. Всех остальных относила ко второй категории — их было большинство.
Мне 69 лет, а я до сих пор жалею, что отказала в дружбе Косте.
Тася и Нина батрачили, у мамы родилась ещё девочка — Галя. Мама с отцом работали. Мишу и Галю нянчить было некому. Родители дали мне обещание, что в пятом классе я буду учиться. Поэтому я жила дома.
Но в сентябре всё пошло кувырком.
Наши решили уехать на станцию Белово. Там начали строить цинковый завод, и рабочие руки — только подавай. На станции Белово меня не приняли в школу. Рабочих с детьми приехало много. Школы всего было только две. Всех охватить учащихся не было возможности. Поэтому я вернулась в Гурьевск.
Вот тогда-то я стала жить на квартире Кашпировых, что Лёшку покусал бешеный волк.
Была карточная система, надеяться в помощи мне было не на кого. С осени я нанималась рыть картошку в будни — после школы, а в воскресенье — на весь день. Картошкой мне и платили, которую я ссыпала в подпол хозяев в отдельный уголок.
Меня приглашали нянчить или мыть полы — у кого в чём была нужда. За это мне платили простоквашей, молоком, солёной капустой или поношенными вещами: чулки или обувь.
К предыдущему маскировочно-драпировочному посту.
В этом году фанерная драпировка Мавзолея на Красной площади достигла рекордных размеров. Ну так и юбилей-то какой! 80 лет Победы - нужна исполинская фанерка. При сохранении тенденций, года через 3 драпировать будут целиком Кремль.
Смак в том, что на левой стороне фронтальной стены Мавзолей имеет место.
Эй!
Не легче ли просто его не маскировать?
Ведь в противном случае его придётся вымарывать с мемориальной доски в Кремле, а ещё с Ордена Победы.
Потому как поставить трусливую декорацию можно, хоть в Москве, хоть в других крупных городах, где к 80-летию Победы Советского Союза тщательно ретушируют образ создатель того самого Советского Союза. Декорацию поставить можно.
А вот историю и настоящую народную память заретушировать не выйдет никому и никогда.
Сотни тысяч фотографий, видеохроник, иллюстраций, предметов станковой живописи, фалеристики и сфрагистики и тот простой факт, что коммунистическая Красная армия ушла Туда с Парада 7 октября 1941 года и вернулась Обратно 24 июня 1945 года - от Мавзолея с телом Ленина и к нему - с Победой. Вы в самом деле собираетесь вымарать это?
Вы в своём уме?
Потому как сама попытка подобной ретуши - попытка разрушить основы нашей, пускай и изрядно потраченной капиталистической молью, страны.
ПС.
Я не строю иллюзий, крупная буржуазия завтра (ничего прочего вообще не поменяв) запросто может и перестать драпировать Мавзолей, и Красный флаг вернуть в кач-ве государственного, и на уроках о важном заставить конспектировать Маркса и Ленина.
Но нет.
Они боятся самой мысли, самих образов, самого напоминания.
А я призываю всех сверху донизу понять: коммунизм - это осознанный выбор основной части трудового народа (и народов), который позволил стране выжить, победить и более того, жить до сих пор. Отрицать это хотя бы на уровне символов - плевать в собственное прошлое.
Если плюнуть в прошлое - оно утрётся, а если прошлое плюнет в тебя - ты утонешь.
Был бы Медведев такой бойкий, когда Ливию бомбили и Каддафи убивали! Так нет же: рот боялся открыть!
или не боялся?
