Два брата-фотографа - Джей Пи и Майк Эндрюс, - открыли собственный проект аэрофотографии Abstract Aerial Art. Они делают потрясающие снимки с дронов по всему миру, показывая интересные пейзажи, необычные дизайны и живописные места.
Мученичество св.Андрея, он распят на косом кресте.
На пятидесятый день на Богородицу и апостолов снизошел святой дух и с этого момента они обрели дар творить чудеса. Но это ко многому и обязывало – предстояло выполнить заповедь и начать строительство церкви. Очень часто под словом «церковь» мы сейчас понимаем конкретное здание, но это лишь храм церкви. Сама церковь – это вероучение, объединение, в данном случае, христиан. Именно так ее понимает религия и именно так ее определяют ученые.
Апостолы бросили жребий, который указал кто в какой стороне будет проповедовать учения Христа. Андрею досталось идти на север, к современному Черному морю. Он совершит три путешествия, всякий раз возвращаясь в Иерусалим. Апостол обошел всю Малую Азию (современная Турция), Фракию, Македонию, грузины считают, что крестил и их тоже.
Согласно преданию, а также исследованиям средневекового историка Евсевия Кесарийского, апостол Андрей посетил и Скифию, как тогда называли территорию последующей Руси. Причем прошел по Днепру аж до местности, где потом появились Новгород и Ладога.
Андрей с учениками в путешествии отдыхал на холмах, где впоследствии возник Киев и предсказал ему блестящую судьбу, где появится много церквей. По приказу Владимира Мономаха в 1116 году это предание было включено в «Повесть временных лет».
Н.Ломтев. Апостол Андрей Первозванный водружает крест на горах Киевских
Но есть рассказы, что Андрей Первозванный поднялся дальше на север и проповедовал среди славян будущего Новгорода. Да так успешно, что они сами убрали языческие капища, а жрецы обратились в горячих сторонников Христа.
Оттуда, с помощью варягов апостол Андрей через северную Европу возвратился в Рим, а затем надолго задержался в Византии, где основал епархию во главе с будущим апостолом Стахием. От нее более тысячи лет назад Русь получит общее крещение. Таким образом Россия получается напрямую связана с Андреем Первозванным, причем дважды.
Петр Великий считал его и своим личным покровителем, при основании Санкт-Петербурга, закладки Петропавловской крепости положил ковчежец с частичкой мощей апостола Андрея.
Первым российским и самым главным орденом был Андрея Первозванного, причем одновременно им могли быть награждены не более 12 человек – по числу апостолов. А поскольку святой Андрей считается еще и покровителем моряков, то для военно-морского флота был выбран флаг с синим косым, Андреевским, крестом на белом поле.
Орден Андрея Первозванного, учрежденный Петром i
Как-то вечером патриции
Собрались у Капитолия
Новостями поделиться и
Выпить малость алкоголия.
Не вести ж бесед тверёзыми:
Марк-патриций не мытарился —
Пил нектар большими дозами
И ужасно нанектарился.
И под древней под колонною
Он исторг из уст проклятия:
«Эх, ребята, с почтенною матрёною
Разойдусь я скоро, братия!
Она спуталась с поэтами,
Помешалась на театрах —
Так и шастает с билетами
На приезжих гладиаторов!
«Я, — кричит, — от бескультурия
Скоро стану истеричкою!»
В общем, злобствует, как фурия,
Поощряема сестричкою!
Только цыкают и шикают…
Ох, налейте снова мне «двойных»!
Мне ж рабы в лицо хихикают.
На войну бы мне, да нет войны!
Я нарушу все традиции —
Мне не справиться с обеими,
Опускаюсь я, патриции:
Дую горькую с плебеями!
Я ей дом оставлю в Персии —
Пусть берёт сестру-мегерочку,
И на отцовские сестерции
Я заведу себе гетерочку.
У гетер хотя безнравственней,
Но они не обезумели.
У гетеры пусть всё явственней,
Зато родственники умерли.
Там сумею исцелиться и
Из запоя скоро выйду я!»
…И пошли домой патриции,
Марку пьяному завидуя.
В.Высоцкий
1969 г.
Казнь Дамьена. Реконструкция
5 января 1757 года Робер-Франсуа Дамьен, без особого, к слову сказать, желания, попытался убить Людовика XV. С помощью перочинного ножа можно ли вообще кого-то убить? Так, лишь поцарапать. И даже сам король не желал, чтобы Дамьена за это казнили. Но Парижский парламент, без всякого колебания, приговорил покушавшегося к четвертованию. Откуда такая ненависть? Кто был этот печально знаменитый Дамьен, которого Вольтер объявил душевнобольным? Действительно ли он был божьим человеком – юродивым или просто – обычным, нормальным человеком, чью юную дочь изнасиловал Людовик – любитель маленьких девочек?
Дамьен родился в 1715 году, около города Арраса, на севере Франции. На момент описываемых событий ему исполнилось 42 года. Сын почти разорившегося крестьянина, он приезжает в Париж и работает в качестве слуги то у одного, то у другого богатея, многие из которых, кстати, являются высокопоставленными чиновниками в Парижском парламенте. Он женится на кухарке, которую зовут Элизабет и которая рожает ему дочь Мари. В период этих страшных событий ей едва исполняется 18 лет. Соседи описывают Дамьена как довольно образованного и великодушного, но одновременно жестокого и нетерпеливого человека. В церковном сообществе янсенистов он примыкает к тем, кто весьма критично относится к королю. Летом 1756 года Дамьен ворует сбережения у своего последнего хозяина, торговца винами, и сбегает на север страны, где прячется у своих брата и сестры. В конце концов, он, даром что его усиленно ищет полиция, 31 декабря 1756 года возвращается в Париж повидать своих жену и дочь. Через несколько дней он направляется в Версаль, куда и прибывает в крытой карете 4 января в 3 часа ночи. На следующий день, примерно в 4 часа дня, Дамьен бродит в окрестностях Версальского замка. Он здесь не один – дворец открыт для публики, и каждый день здесь тусуются сотни просителей всех мастей в надежде увидеть короля. На улице стоит легкий морозец.
Дамьен узнает, что Людовик XV приехал навестить одну из своих дочерей, которая, так уж случилось, заболела, а от нее он сразу же отправится в Трианон, где его ожидает мадам де Помпадур. Наш северянин прячется в уголке у подножия лестницы, ведущей к выходу из дворца. Без двадцати шесть вечера появляется король в сопровождении своего сына, гвардейцев и различных вельмож. В момент, когда король готов уже сесть в поджидающую его карету, Дамьен устремляется вперед, расталкивает толпу, чтобы нанести ему удар сзади. Оружие у него, надо сказать, никудышнее: это далеко не кинжал и даже не какой-нибудь более или менее опасный нож. Это перочинный ножичек с двумя лезвиями. К тому же он применяет меньшее из них, которое служит для зачистки гусиных перьев. Лезвие едва достигает 8 сантиметров в длину, а поскольку на короле надета куча мехов (на дворе же январь, и довольно холодно), то лезвие лишь царапает ему кожу, нанеся ранку глубиной от одного до двух сантиметров. Совершив свой акт, Дамьен вытирает лезвие, складывает его и кладет свой перочинный ножик в карман.
Почувствовав что-то неприятное, Людовик, удивленный, оборачивается: «Меня кто-то ударил кулаком», – говорит он. Затем он сует руку под одежду и вынимает ее всю в крови. «Я ранен!» – восклицает монарх. Оторвав взгляд от руки, он видит прямо перед собой Дамьена в надвинутой на глаза шляпе. «Этот человек ударил меня, – говорит король, – арестуйте его, но не причиняйте ему вреда!» Затем он возвращается в свои апартаменты, снимает меха и видит, что крови довольно много. Его любимая болонка от страха удирает со всех ног. Король даже теряет сознание. Придя в себя, он думает, что вот-вот умрет. Людовик вызывает духовника, чтобы исповедоваться, завещает своему сыну править королевством и просит прощения у своей жены Марии Лещинской за все обиды, которые он ей причинил.
Дамьен после ареста
В ночь с 17 на 18 января Дамьена в сопровождении нескольких сотен солдат перевозят из Версаля в тюрьму Консьержери. А парижанам на это время «под страхом смерти» даже запрещают подходить к окнам. Преступника под усиленной охраной помещают в одну из башен тюрьмы. Его охраняют несколько десятков солдат, как если бы он пытался совершить государственный переворот. Просто бред какой-то! Поскольку у Дамьена болят сожженные версальскими стражниками ноги, его бросают на грязный матрас, находящийся на небольшом возвышении. А чтобы доставить в парламент, его кладут во что-то типа гамака, который таскают на себе стражники.
Для проведения расследования парламент назначает четырех специальных комиссаров, которые неустанно его допрашивают, а Дамьен лишь повторяет, что он никогда не желал убить короля, а рану нанес лишь для того, чтобы «предупредить его» и «заставить вспомнить о том, что он король и должен исполнять свои королевские обязанности». Как бы там ни было, 28 января Робер-Франсуа Дамьен по обвинению в оскорблению величества приговаривается к смерти путем четвертования. Как только был вынесен приговор, Дамьен тут же подвергается допросу с пристрастием, то есть пытке.
Тут требуется небольшое уточнение: в те времена пытка применялась после вынесения приговора. Уже тогда понимали, что под пыткой любой признается, в чем угодно. Поэтому пытки применяли после того, как признавали обвиняемого виновным. Зачем? А чтобы он, будучи официально виновным, выдал сообщников. Итак, к Дамьену применяют так называемый «испанский сапог». Чем больше сжимаются деревянные колодки, тем сильнее он кричит. Ему дают попить воды, а он просит разбавить ее вином: «Это придаст мне сил», – шепчет бедняга. Дамьена продолжают пытать, он кричит все сильнее и, наконец, выдавливает из себя имена двух предполагаемых сообщников, которых, впрочем, признают невиновными. Спустя полтора часа врачи приказывают прекратить экзекуцию. Не хватало еще, чтобы он потерял сознание или, что еще хуже, умер: спектакль, ведь, надо закончить с помпой – четвертовать! Дамьена кладут на его окровавленный матрас и относят в часовню, чтобы он мог получить от священников последнее утешение и исповедаться в грехах.
Дамьен перед судьями
К трем часам дня Дамьена везут к месту казни. По дороге процессия заезжает в Собор Парижской богоматери, чтобы несчастный цареубийца мог помолиться. На голое тело надета длинная белая рубаха, а в руке – пропитанный воском факел. Затем, на открытой телеге, его везут к городской ратуше. Народу – море, толпы заполняют все улицы. У ратуши Дамьен вновь заявляет, что его жена и дочь невиновны и что он действовал сам, без всяких сообщников. Уже поздно, на улице почти ночь, необходимо начинать последний акт, не затягивая. Тысячи любопытных окружают эшафот. Окна в близлежащих домах все заняты зрителями.
В одном из окон можно даже увидеть знаменитого ловеласа Казанову. В своих «Воспоминаниях» он описывает невероятную сцену. Вот он вместе со своим другом Тиретой и двумя дамами из высшего общества высовываются, чтобы лучше видеть, из окна. Невероятно, но во время казни Тирета «приклеивается» сзади к более пожилой из двух дам, задирает ей юбку и… ну, понятно. Старушка возмущена, но счастлива. Делая вид, что ничего не замечает, она с удовольствием наблюдает сцену казни, как если бы сзади у нее ничего не происходило…
По графику сегодня палачом работает Шарль-Анри Сансон, тот самый Шарль-Анри, который через тридцать лет казнит Людовика XVI, Дантона, Робеспьера и тысячи других жертв Великой французской революции. А в 1757 году ему всего лишь 18 лет, это еще плохо обученный мальчишка, который только-только унаследовал должность своего отца. И этот Дамьен для него – еще тот подарочек! Палач жутко боится – опыта-то никакого нет, он почти парализован от страха: ведь это первое во Франции четвертование со времен Равальяка, которого казнили таким же образом аж в 1610 году! А отца-то – крупного специалиста в деле казней – рядом нет, он уже на пенсии. В конце концов, ему на помощь приходит дядя Габриэль Сансон, тоже палач, исполняющий приговоры в Реймсе. Но и у дяди нет опыта четвертования. Что делать? Они срочно разыскивают некоего Субиза, квалифицированного консультанта в области пыток. А тот настолько пьян с самого утра, что попросту забыл купить все необходимое для казни: воск, свинец, масло, ну и остальное… Двух помощников палача немедленно посылают в соседнюю бакалейную лавку прикупить недостающее. Но толпа, которая на стороне бедного Дамьена, задерживает их и мешает совершить необходимые покупки. Приходится вызывать солдат.
Казнь Дамьена
Наконец, все готово, и спектакль может начинаться. Первым делом необходимо разобраться с правой рукой Дамьена, которой он нанес удар королю. Габриэль Сансон силой окунает ее в горящую серу. Раздается жуткий вопль. Помощник палача раскаленными щипцами терзает ноги, руки и грудь осужденного. Крики несчастного не стихают. Затем на раны льются горячая смола, кипящее масло и расплавленный свинец. Плохо уже не только Дамьену, но и всей толпе, которая тоже пытается помочь справиться с болью, испытываемую цареубийцей. Догадайтесь, как? Криками! Настает время перейти к заключительной части казни: расчленению. Король чуть ли не умолял судей, чтобы Дамьена предварительно задушили, но человеколюбивые судьи не согласились с сувереном и решили, что осужденный должен пройти через все муки ада.
Молодой Сансон подводит четыре лошади, которых он специально купил заранее для казни. Помощники палача привязывают веревки ко всем четырем, уже омертвевшим, конечностям Дамьена веревки. К несчастью, рядом нет никого, кто бы подсказал палачу, что надо перерезать сухожилия, чтобы руки и ноги быстрее оторвались. В результате, лошади тянут изо всех сил, осужденный издает леденящие кровь крики, а руки и ноги все не отрываются! И длится это в течение доброго часа. Толпа уже изнемогает. Спектаклю по своей жестокости нет равных.
В результате приходится вмешаться присутствующим врачам, которые советуют перерубить суставы с помощью топора. Палач, сам уже мокрый от натуги, тут же производит эту операцию. Клячи вновь начинают тянуть в разные стороны. Сначала удается оторвать одну ногу и одну руку. А Дамьен все не теряет сознание и продолжает кричать. Спектакль становится все более невыносимым… Со второй попытки лошадям удается оторвать вторую ногу. Дамьен все еще жив. И только когда отрывается вторая рука, он испускает дух. Врач подходит к туловищу, чтобы убедиться, что осужденный мертв, и после этого все, что осталось от казненного, включая четыре оторванные конечности, бросается в огромный костер. Толпа с облегчением испускает всеобщий вздох.
Так заканчивает свою жизнь тот, кто хотел всего лишь предупредить короля-педофила о необходимости вести праведную жизнь. Отец казненного, его жена и дочь отправляются в изгнание навечно. Отец укрылся в Бельгии, а жена и дочь обустраиваются в Германии. Братья и сестры цареубийцы вынуждены сменить фамилию. Дом, в котором Дамьен родился, по приказу властей сравнивают с землей. А Людовик XV продолжает свои сексуальные утехи, как если бы ничего не произошло
Побывав недавно в Арманьяке и посетив поместье одного моего родственника, я видел там крестьянина, которого никто не называет иначе, как «вор». Он рассказывает о своей жизни следующее: родившись нищим и считая, что зарабатывать хлеб трудом своих рук — значит никогда не вырваться из нужды, он решил сделаться вором и всю молодость безнаказанно занимался этим своим ремеслом, чему немало способствовала его огромная телесная сила; он жал хлеб и срезал виноград на чужих участках, проделывая это где-нибудь вдалеке от своего дома и перетаскивая на себе такое количество краденого, что никому в голову не приходило, будто один человек способен унести на плечах все это в течение одной ночи; к тому же он старался распределять причиняемый им ущерб равномерно, так чтобы каждый в отдельности не испытывал слишком чувствительного урона.
Сейчас он уже стар и для человека его сословия весьма состоятелен, чем обязан своему прошлому промыслу, в котором признается с полною откровенностью. Чтобы вымолить у бога прощения за подобный способ наживы, он, по его словам, что ни день оказывает всевозможные благодеяния потомкам некогда обворованных им людей, дабы возместить свои былые хищения; и если он не успеет закончить эти расчеты (ибо наделить разом всех он не в силах), то возложит эту обязанность на наследников, принимая во внимание то зло, которое он причинил каждому и размеры которого известны лишь ему одному. Если судить по его рассказу, правдивому или лживому — безразлично, он сам смотрит на воровство как на дело весьма бесчестное и даже ненавидит его, однако менее, чем нужду; он раскаивается в нем как таковом, но раз уж оно было уравновешено и возмещено описанным образом, он в нем отнюдь не раскаивается.
Монтень
