Фаворит Александра I, главный начальник «Императорской канцелярии» Алексей Андреевич Аракчеев, не любил суворовского ученика Алексея Петровича Ермолова.

После «лютценской недопобеды» Аракчеев нашептал в ухо Государю, что перевес в нашей артиллерии в бою использовали неподобающим образом по вине Ермолова.

Александр I пригласил в шатер Ермолова и без обиняков спросил его, почему артиллерия не главенствовала на поле боя?

Алексей Петрович ответил, что расчеты не справилась с поставленной задачей по причине отсутствия лошадей. На вопрос императора, почему Ермолов не потребовал лошадей у Аракчеева, он рассказал, что посылал к нему пять адъютантов, но те возвращались несолоно хлебавши.

Александр I приказал вызвать Аракчеева, а когда тот пришел он поинтересовался, почему артиллерии Ермолова для маневра не предоставили лошадей. Не поведя бровью, Аракчеев ответил, что в бою все подразделения испытывали дефицит лошадей.

Выслушав очередную клевету, Алексей Петрович устало улыбнулся и сказал:

Ваше императорское величество, репутация честного воина порой зависит от форменной скотины.

Зачтем из Википедии:

По мере экспансии Османской империи возникла необходимость в реорганизации её войска, создании дисциплинированных регулярных пехотных частей как главной ударной его силы. Янычарская пехота была создана турецким султаном Мурадом I в 1365 году. Комплектовалось новое войско из юношей-христиан 8—16 лет от роду. Таким образом, основную часть янычар составляли этнические албанцы, армяне, боснийцы, болгары, греки, грузины, сербы, впоследствии воспитуемые в строгих исламских традициях. Детей, набранных в Румелии (Балканы), отдавали на воспитание в турецкие семьи Анатолии и наоборот.

Набор детей в янычары (девширме — налог кровью) был одной из повинностей христианского населения империи. Османские власти, набирая войско из рабов, вместе с тем решали и внутриполитическую задачу, создав мощный противовес влиянию поместного войска (сипахи).

В янычары в начале существования корпуса набирали исключительно христианских детей по разнарядке; иудеи были освобождены от девширме. Позднее перешедшие в ислам бошняки и албанцы-мусульмане тоже добились от султана права посылать детей в янычары: военная служба в рядах капыкулу позволяла многим добиться высокого положения в обществе. От девширме также освобождались жители Стамбула, владеющие турецким языком, физически или умственно неполноценные, а также женатые. Вероятно, последним обстоятельством отчасти объясняются ранние браки того времени.

Янычары официально считались рабами султана и постоянно жили в монастырях-казармах. Жениться и обзаводиться собственным хозяйством им до 1566 года было запрещено. Имущество умершего или погибшего янычара становилось имуществом полка. Помимо военного искусства, янычары изучали каллиграфию, право, теологию, литературу и языки. Раненые или старые янычары получали пенсию. Многие из них делали успешную гражданскую карьеру. В 1683 году в янычары начали брать и детей мусульман.

После проведения девширме годные для службы мальчики направлялись в Стамбул. Здесь наиболее способных из них отправляли в Эндерун, где готовили для придворной службы. Остальных отправляли в янычарские корпусы. Их обучали военному делу, а также воспитывали в них послушание и покорность. Сначала мальчиков отдавали на воспитание в турецкие семьи, где они обучались турецкому языку, исламу и основам военного дела. Затем юношей направляли в учебные корпусы, где они не менее 6 лет проходили обучение под надзором евнухов. Их обучали владению многими видами оружия. Система набора со временем изменилась: так, в 1568 году в корпус было разрешено поступать сыновьям некоторых отставных янычар. А в 1594 году корпус открылся для добровольцев-мусульман.

Таким образом евреев в янычары не брали.

А теперь зачтем из Владимира Гиляровского:

Ярилов подошел и стал про старину рассказывать:

— Что теперь! Вот тогда бы вы посмотрели, что было. У нас в учебном полку по тысяче палок всыпали… Привяжут к прикладам, да на ружьях и волокут полумертвого сквозь строй, а все бей! Бывало, тихо ударишь, пожалеешь человека, а сзади капральный чирк мелом по спине, — значит, самого вздуют. Взять хоть наше дело, кантонистское, закон был такой: девять забей насмерть, десятого живым представь. Ну, и представляли, выкуют. Ах, как меня пороли!

И действительно, Иван Иванович был выкован. Стройный, подтянутый, с нафабренными черными усами и наголо остриженной седой головой, он держался прямо, как деревянный солдатик, и был всегда одинаково неутомим, несмотря на свои полсотни лет.

— А это, — что Орлов? Пятьдесят мазков!

— Мазки! Кровищи-то на полу, хоть ложкой хлебай, — донеслось из толпы солдат.

— Эдак-то нас маленькими драли… Да вы, господа юнкера, думаете, что я Иван Иванович Ярилов? Да?

— Так точно.

— Так, да не точно. Я, братцы, и сам не знаю, кто я такой есть. Не знаю ни роду, ни племени… Меня в мешке из Волынской губернии принесли в учебный полк.

— Как в мешке?

— Да так, в мешке. Ездили воинские команды по деревням с фургонами и ловили по задворкам еврейских ребятишек, благо их много. Схватят в мешок и в фургон. Многие помирали дорогой, а которые не помрут, привезут в казарму, окрестят, и вся недолга. Вот и кантонист.

— А родители-то узнавали деток?

— Родители!.. Хм… Никаких родителей! Недаром же мы песни пели: «Наши сестры — сабли востры»… И матки и батьки — все при нас в казарме… Так-то-с. А рассказываю вам затем, чтобы вы, молодые люди, помнили да и детям своим передали, как в николаевские времена Солдат выколачивали… Вот у меня теперь офицерские погоны, а розог да палок я съел — конца-краю нет…

Мне об это самое место начальство праведное целую рощу перевело… Так полосовали, не вроде Орлова, которого добрая душа, майор, как сына родного обласкал… А нас, бывало, выпорют, да в госпиталь на носилках или просто на нары бросят — лежи и молчи, пока подсохнет.

И еще цитата:

От вокзала до Которосли, до Американского моста, как тогда мост этот назывался, расстояние большое, а на середине пути стоит ряд одноэтажных, казарменного типа, зданий — это военная прогимназия, переделанная из школы военных кантонистов, о воспитании которых в полку нам еще капитан Ярилов рассказывал. И он такую же школу прошел, основанную в аракчеевские времена. Да и долго еще по пограничным еврейским местечкам ездили отряды солдат с глухими фурами и ловили еврейских ребятишек, выбирая, которые поздоровее, сажали в фуры, привозили их в города и рассылали по учебным полкам, при которых состояли школы кантонистов. Здесь их крестили, давали имя и фамилию, какая на ум придет, но, впрочем, не мудрствовали, а более называли по имени крестного отца. Отсюда много меж кантонистов было Ивановых, Александровых и Николаевых…

Воспитывали жестоко и выковывали крепких людей, солдат, ничего не признававших, кроме дисциплины. Девизом воспитания был девиз, оставленный с аракчеевских времен школам кантонистов: девять забей насмерть, десятого живым представь.

Таким образом евреи – российские янычары.

Александр I (Часть 9)

В XVIII веке военные поселения пробовали учредить в правление Петра I, Елизаветы Петровны и Екатерины Великой.

Александр I в начале правления ознакомился с практикой создания австрийских военных поселений в районах, размещенных на границах с Османской империей.

Наполеоновское нашествие влетело в копеечку имперской казне, ежегодно 50% расходов бюджета шло на содержание армии и флота. Страна жила испытывая постоянный дефицит финансирования, с 1805г. денежная масса увеличивалась с 30 до 100млн. руб., с 1812 по 1815гг. эмиссия составила 245млн. руб., после кончины Екатерины Великой цены в стране выросли в 3-4 раза.

В 1810 году была предпринята попытка организации первого военного поселения в Могилевской губернии, продолжить эксперимент помешала начавшаяся война.

В 1815г. Александр приказал Аракчееву вернуться к проекту военных поселений, создать военно-земледельческое сословие, которое без обременения бюджета позволит содержать армию на самообеспечении.

Император рассчитывал использовать высвободившиеся деньги для выкупа у помещиков крепостных крестьян с землей.

В 1817г. военные поселения появились в Новгородской, Херсонской и Слободской губернии.
Поселения подчинялись «Штабу военных поселений», с 1826г. «Главному Штабу Его Императорского Величества по военным поселениям», а затем 25 лет «Департаменту военных поселений Военного министерства».

Между 1817 и 1820гг. появилась хрестоматийная эпиграмма Пушкина, написанная на Аракчеева:

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он - друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести,

Кто ж он? Преданный без лести,

<Б…..> грошевой солдат».

(<Б…..> - женщина с низкой социальной ответственностью).

<Б…..> в глазах Пушкина была Настасья Шумская, любовница Аракчеева, которую местные крепостные крестьяне считали колдуньей, опоившей графа дьявольскими зельями. В 1825г. она запытала до смерти щипцами для завивки волос красавицу, горничную Прасковью. Родной брат девушки, увидав причиненные сестре увечья, зарезал Шумскую.

Еще в начале организации военных поселений Александр I в присутствии многочисленных приближенных заявил, что поселения появятся несмотря ни на какие возражения, даже если, реализуя проект, придется вымостить трупами дорогу из Санкт-Петербурга в Чудово. Как ни странно Аракчеев выступал против военных поселений, и только подчиняясь воле императора, возглавил работы по их организации.

Военные поселения не должны были граничить с частными землевладениями, казна выкупала у помещиков смежные земли. Если помещик заламывал цену, специальная команда графа Аракчеева, решала данный вопрос, используя грязные методы. Усадьбы отрезали от воды, или блокировали подъездные пути к ним, не пропуская в поместье гужевой транспорт. С проклятьями помещики вынужденно перебирались на новые места.

Для поселяемого полка выделялся отдельный участок земли, он становился округом военного поселения, казенные крестьяне, жившие окрест, обращались в военных поселян.
Полк состоял из 2-х действующих батальонов, поселенного и резервного.

В поселенные батальоны набирали благонравных и благонадежных крестьян, возрастом 18-45 лет, женатых, с опытом работы на земле. На каждого такого поселянина приходилось по два солдата-постояльца. Командование обязано было выдавать на каждого квартиранта провизию, в свободное от службы время они должны были помогать хозяевам. Военные селяне 3 дня в неделю ходили «под ружьем», а остальное время работали по хозяйству.

Сыновья поселян считались кантонистами и в зависимости от возраста подразделялись на три категории:
- младшая возрастная категория (до 7 лет);
- средняя возрастная категория (7 до 12 лет);
- старшая возрастная категория (12 до 18 лет).

Кантонистов обучали грамоте, ремеслу, военному делу. Самых смышленых направляли специализированные школы: аудиторскую, артиллерийскую, инженерную, медицинскую, картографическую.

Командиры, используя данную им власть, отправляли поселян на тяжелые работы, им платили в 5-6 раз меньше, чем за ту же работу получал неквалифицированный поденщик. Бывало, что командиры-крохоборы, и вовсе «забывали» оплачивать работу.

Из-за постоянных подработок поселянам не хватало времени, чтобы заготовить на зиму сено, зимой скоту не хватало корма, чтобы предотвратить падеж, фураж приходилось закупать по завышенным ценам на рынке.

Часть жалованья у поселян удерживалась и передавалась в кассу взаимопомощи, этими деньгами любили пользоваться командиры, давая их в рост.

Доходило до того, что из запасных хлебных магазинов поселянам взаймы давали хлеб, с условием, что они вернут обратно взятое втройне. В военных поселениях действовал жесткий режим штрафов, нарушение устава и регламентов наказывалось рублем.

Крепостной крестьянин отрабатывал только барщину. Военный поселянин работал на барщине, выплачивал деньгами, или продуктами оброк, передавал государству сыновей, обязанных служить в армии по факту рождения.

Без разрешения командования военные поселенцы, и их жены не могли самостоятельно продавать продукты питания, утварь, скот. Утром и вечером дома поселенцев обходили унтер-офицеры, надзиравшие за порядком и чистотой, нарушителей безбожно штрафовали.

Работа в поле, прием пищи, отдых, совершались по команде.

В военные поселения не отправляли служить прогрессивных офицеров, командирами ставились невежественные грубые солдафоны, готовые выполнять однообразную, скучную работу и без сострадания отдавать приказы поселенцам. Военные поселения явились крайней формой крепостничества.

Неудивительно, что уже в 1817г. вспыхнули восстания в Холынской и Высоцкой волостях Новгородской губернии. В Высоцкой области деревеньку Ясенево месяц блокировал Семеновский полк, вернувшись в столицу, гвардейцы узнали, что над ними смеется армия, называя их участие в подавлении восстания «Ясеневской компанией».

Крестьян Холынской волости несогласных переходить в военные поселения загоняли в дома и морили голодом и жаждой, до тех пор, пока обессиленные и измученные люди не соглашались стать военными крестьянами.

В июне 1819г. произошло восстание в Чугуевском военном поселении. Военные поселяне, отказались в страду бросить собственные наделы и идти убирать казенное сено. Волнение перекинулось на соседний Таганрогский полк, в панике местная власть потеряла контроль над ситуацией. В зону волнений из столицы срочно выехал Аракчеев.

Позже он докладывал императору, что восставшие поверили, что если им удастся расправиться лично с ним Аракчеевым, царь-батюшка вскоре сам отменит богопротивные поселения и распустит мужичков по домам. После подавления волнений 275 человек приговорили к смертной казни, потом ее «милостиво» заменили на побивание шпицрутенами. Осужденным предстояло 12 раз пройти через строй в 1000 солдат.

Организация сельхозработ в военных поселениях проводилась коряво, ни высшие, ни низшие офицеры ничего не понимали в сельском хозяйстве. Регламенты для поселенцев не учитывали сезонного характера работ, погодных условий, благоприятного времени для высадки рассады, или сбора урожая. В тех районах, где крестьяне испокон веков охотились, рыбачили, имели промыслы, ремесла и торговлю их заставляли хлебопашествовать, на не предназначенной для этого земле.

Смертность в военных поселениях превышала рождаемость, они с трудом справлялись с задачей по поставке рекрутов в армию. Из недоедавших, горбатившихся на непосильной работе поселян получались слабые солдаты.

После таинственной кончины Александра I военными поселенцами были 749-тысяч человек, новый император Николай I несмотря на отрицательный опыт оставил военные поселения.
После вступления на престол Александра II с инспекцией военные поселения объехал флигель-адъютант императора Дмитрий Аркадьевич Столыпин.

В своем отчете он написал, что военные поселенцы ничем не отличаются от бедняков, скотины в хозяйствах мало, хлеборобство развито слабо, постройки сильно обветшали. Столыпин сделал вывод, который напрашивался еще в конце 1825г. – военные поселения убыточны для государства.

В 1857г. Александр II упразднил военные поселения и округа.