Читаю советского писателя Владислава Крапивина и думаю – почему такие сильные с этической и воспитательной т. зр. книги прошли для русской культуры почти бесследно? Заглянешь в коменты к его книгам на сайтах – читатели просто кричат от благодарности, славя давно ушедшего автора. Но где его след в русской культуре на уровне выше книжного, в какой-то идеологической рефлексии? Там у нас один Достоевский с его педофильскими фантазиями и садомазохизмом.

Крапивин ярко, в сильной драматургии изображал особую породу людей – смелых, мужественных, честных. Абсолютно непохожих на героев Достоевского. Хоть на нем стоит клеймо "детская литература", но и взрослые его читают с удовольствием.

Но он не дал этой породе имя. Эта порода у него рассеяна по всем сеттингам и жанрам – советский быт, фантастическая утопия будущего. В итоге получилось, что конструируемая им безымянная идентичность растворилась в общем культурном потоке, вместе со своими особыми смыслами, которые он в нее вкладывал.

А Достоевский дал. У него все герои – "русские". Он приложил много усилий, чтобы все в мире запомнили, что русские – это раскольниковы, мышкины, карамазовы, ставрогины, мармеладовы, рогожины. Даже каждая фамилия стала своеобразным брендом, маркером своего извращенного подвида субидентичности "русских". Вот и получилось, что достоевщина вплелась в русскую идентичность, а крапивинщина – нет. Да, возможно потому что Достоевский со своей шизой был намного более сильным писателем, чем Крапивин. Но если бы более слабый Крапивин придумал своим людям особое имя, кто знает, насколько его след стал бы глубже.

Это тем более грустно, что Крапивин явно понимал важность брендирования – он создал отряд "Каравелла", который существует в Екатеринбурге до сих пор. Шпаги, барабаны, трубы. Понимал, но не использовал в самом главном – в имени.
…
Учителя выделяют способных и активных учеников в отдельный класс, чтобы отстающие не тормозили их, не тянули назад. Школьный класс – это субидентичность в рамках школы как целого.

По той же логике, если национальная идентичность (имеющая свое имя) начинает терять единство в базовой этике, и противоречия внутри неё становятся критическими для коммуникации и совместной деятельности, нужно формировать новые субидентичности с более целостной этикой и правилами.

В тот момент, когда русские начали раскалываться на непримиримые группы с разным отношением к власти и ее политике, с разным отношением к жизни, идентичность "русский" перестала быть для них общей. Возникла необходимость различения на уровне имен – потому что не может быть одно имя у тех, кто ищет истину свободным умом, и тех, кто как объезженная лошадь, подчиняется поводьям даже в своем мышлении.

И сразу выяснилось, что свободным русским не надо придумывать новое имя – оно осталось в моменте перед фазовым переходом 1237 года. После этого гражданская идентичность "русь" начала заменяться на подданскую идентичность "русские", воспеванию болезней которой и посвящено творчество Достоевского.

Творчество Крапивина по сути посвящено изображению руси, русичей – людей, для которых на первом месте правда, свобода и честь, на последнем – бюрократические регламенты и те, кто великолепно использует их для подавления других и манипуляций ими к своей выгоде.

Крапивин оказался добрее, но слабее Достоевского. Но история руси еще не закончена. Будут еще писатели.

Источник: Тени Руси

Бывают в жизни ювелира такие моменты ч̶е̶р̶т̶о̶в̶о̶ к̶л̶и̶ш̶е̶... Не так.
Однажды при виде стеклянной бусины в лавке стеклодува в моей голове закричала морская чайка и послышался шум прибоя. И запах водорослей и морской воды почудился мне.
В такие моменты понимаешь, что все...Что пока не сделаешь того, что она хочет, чайка кричать не перестанет. И много дней вынашиваешь в голове идею. Мысленно оттачивая, подбирая и примеряя к образу разные камешки, ракушки и веточки. Мусор всякий, в общем. Не ювелирные штуки совершенно.
Пока то, что видишь внутри своей головы, не родится в целостный образ. Пока чайка не закричит в голове не только у тебя и вас обоих не заберут санитары)
Не все работы ювелира состоят из золота и драгоценных камней.
Иногда они сложены из стекляшек, бисера и небольшого количества серебра. А, ещё из детских грез, крика чаек, шума прибоя и запаха морской воды. И книжек Владислава Крапивина, которые ты читал в детстве. Что гораздо ценне любых бриллиантов.

"Здесь начиналось действие повести «Тополиная рубашка»."

Поддержите, пожалуйста, проект перейдя по ссылке, иначе памятный дом детства Владислава Петровича снесут! "Необычный дом музей Крапивина" gorod.genplanmos.ru/idea/1795/

"Милый моему сердцу дом. В нем я жил с 47го по 50й год, когда учился в третьем, четвертом и пятом (до зимних каникул) классе. Только тогда крыша была не шиферная, а тесовая, и перед окнами стоял полусгнивший палисадник, в котором росла сирень.

Левое окошко — мое. То есть за ним комнатка, в которой я спал, готовил уроки, мастерил кораблики и запоем читал раздобытые в соседней детской библиотеке книжки. Здесь начиналось действие повести «Тополиная рубашка». За домом был двор, огород, в котором стояла банька, а за ней — крутой спуск в лог с речкой Тюменкой."

В. Крапивин «Тайные письмена» .

Эта книга со мной одного года рождения. Тоже 1977. Одно из первых воспоминаний в жизни - мама читает "Уральский Следопыт" с очередным выпуском этой трилогии.

Они струнками-нервами чуют зло тишины. Нет, ребята, не верим мы. В слишком тихие сны.

Он знал, с самого начала знал, что Полуостров - он не просто так. Все начнется. Он еще тогда знал. Про Реку, на разных берегах ее живут разные люди. Он знал про Нашествие.