Жизнь постоянно требует выходить из дома. Во-первых, мы сами норовим выбрать себе в пару того, кто будет постоянно стремиться вовне. Возможно, где-то внутри мы делаем это специально, из расчета, что любимый человек будет периодически уходить во внешний мир, оставляя нас наедине с молчанием комнат. Но расчет обычно не оправдывается — любовь нашей жизни хватает нас за руку и тянет, и тянет, и отцепляет наши метафорические пальцы от вполне реального косяка входной двери.

Сам я идентифицирую себя как разочарованный домосед, то есть всегда внутренне предпочитаю остаться дома, но жизнь настойчиво предлагает мне возможности и планы. Ужасно не люблю планы — любое дело, которое превращается в план, сразу не хочется делать и оно давит из будущего своей неотвратимостью и соблазном отменить себя или перенести. В некотором роде любой план ощущается как запись к зубному — вроде и нужно, и ничего страшного, но по привычке уже как-то неприятно.

А дом не предлагает планов, он просто... находится. Когда ты дома — ты уже на месте, ты сам есть собственный план и выполняешь себя каждую секунду, даже пока просто лежишь. Особенно пока лежишь.

Кажется, ребёнок у нас с женой Мариной тоже получился домосед. Как ни спросишь его: «Тёма, пойдём гулять?» — отвечает, что нет, не пойдём, а лучше останемся дома, посмотрим мультики, почитаем книжку, поиграем в машинки и ещё раз посмотрим мультики, потому что тут лишнего раза не бывает. Но ты как родитель понимаешь, что погулять всё же стоит, потому что на улице... что там обычно говорят родители в этих случаях… — «свежий воздух, и детские площадки, и надо побегать, и вообще будет интересно, весело и тебе понравится». Уже в процессе уговоров ты понимаешь, что сам не очень-то веришь в собственные аргументы и от этого они теряют всякую убедительность. В конце концов, читать книжку — это тоже полезно, а от мультиков ты и сам не откажешься.

У меня есть подруга, которая просто патологически не может сидеть дома, она как будто всегда игнорировала саму концепцию неподвижности и словно луч из уроков математики постоянно устремлялась из одной точки в бесконечную многовариантную даль. Мне кажется, будь она напарницей Фёдора Конюхова, он бы первый запросился у неё домой. И вот однажды, это было довольно давно, она вдруг воскликнула: «Глеб, а давай мы возьмём пачку жёлтого полосатика, по бутылочке пива и просто посидим вечерок дома, поговорим обо всём? А то что-то никуда не хочется!». «Давай, — ответил я, когда у меня перестало звенеть в ушах от такого заявления, — посидим, конечно».

И мы сидели и говорили, а потом допили то, что взяли, и нашли на кухне что-то ещё. А потом, когда закончилось всё, нашли бутылку Vana Tallin. И хотя вот когда настало время лечь спать, её вдруг включили: «Я хочу танцевать! Поехали в клуб».

Неверной походкой она отправилась надевать самые дерзкие свои сапоги — у женщин есть такие сапоги, которые начинаются задолго до начала ног, а заканчиваются там, куда у мужчин добирается только фантазия. А потом я положил початую бутылку Vana Tallin во внутренний карман и мы поехали в ночной клуб. На маршрутке, потому что было уже шесть утра. И вот мы едем, вокруг поздний ноябрь, и маршрутка полна людей, которые нависают над нами, сидящими, и подруга спрашивает меня сквозь алкоголь и жажду движения: «А чего они все такие мрачные?». Я тогда ничего не ответил, но подумал, что в шесть утра в конце ноября все люди, ну, немного домоседы. Ночной клуб, к счастью, оказался закрыт, потому что он ночной, а приехали мы утром, и мне даже не пришлось отбиваться от каких-нибудь людей розочкой из бутылки Вана Таллина, защищая свою спутницу и её фантастические сапоги.

Теперь о том, как распознать домоседа, если это вам зачем-нибудь нужно. Для начала, если вы где-то снаружи, а человека там нет — значит, он скорее всего дома и это уже ответ на ваш вопрос. Но если человек все-таки пришел, попробуйте спросить что-то тематическое: какая у него любимая конфорка на плите, в какую сторону уложен ламинат в комнате или какой звук издаёт струя воды из под крана, если включить тёпленькую.

Настоящий домосед в этот момент ненадолго замрёт, взгляд его обратится внутрь, а глаза подёрнутся пеленой воспоминаний. Поверьте, он и до этого подумывал о том, чтобы уйти оттуда, где вы подошли к нему и начали задавать вопросы, а уж сейчас-то он полностью перенесся к своей тихой заводи и мысленно прижимается щекой к прохладной тумбочке в прихожей. Добиться от него вы более ничего не сможете, поэтому лучше просто отойти, напоследок вздохнув что-то вроде: «Эх, вот бы сейчас пойти домой». Так вы хотя бы оставите о себе положительное впечатление.

Марина, которая тоже из тех, кто совершенно не прочь куда-нибудь пойти без всякой инерции, кое-как примирилась — или всё ещё примиряется — с моим домоседством.

Но вас, наверное, волнует, почему? Па-че-му?! Ведь он же раньше выходил из дома и даже вас с собой звал. Куда это всё ушло, куда? Куда, куда... в осознанность, само собой. Дело в том, что весь мир ждёт действия. Он как бы тактично, но на самом деле довольно навязчиво ожидает, что вот сейчас всякое лежание прекратится и начнётся «настоящая жизнь». Мы нормализовали активность.

Но приходит время вырваться из пут постоянного действия и вернуться на базовый уровень. Уровень... дивана. Кажется, что звучит это не очень хорошо, но это потому, что вы смотрите с навязанного вам обществом угла, вот! Так что мужчина не столько лежит, сколько выбирает свой путь, просто каждое внешнее побуждение к действию сбрасывает у него счетчик выбора и процесс начинается заново. Но нет нужды сражаться за активность. Достаточно просто как следует посидеть дома — и оковы сами спадут.