Но кое - куда на Курилах возвращается военная инфраструктура, не буду называть эти острова. Кто знает, тот знает.

Старые и новые гарнизоны живут параллельной жизнью: один на страницах аналитических докладов, другой в репортажах путешественников и научных экспедиций.

Америка, Япония и Россия по‑прежнему внимательно следят за тем, что происходит на Курилах, но предмет внимания давно сместился с ржавых причалов на живые части и современные системы.

Бухта Броутона в этой картине скорее сноска: напоминание о том, какой формой когда‑то могла принимать военная мощь в эпоху, когда не было спутников высокого разрешения и Интернета.

Теперь любой желающий может открыть спутниковые снимки и рассмотреть заброшенный Кратерный так, как его не видели даже те, кто здесь служил.

Страх здесь был, но он распределялся иначе: кто‑то рисовал на картах возможные маршруты советских подлодок, кто‑то переживал за родных, оставшихся за тысячи километров отсюда, а кто‑то просто смотрел на шторм с очередного дежурства на пирсе.

Симушир запомнил и тех, и других в виде бетонных остовов и мозаик, которые теперь разглядывают такие путешественники как наша дружная компания.

Слишком легко увидеть, как целый гарнизон исчезает с карты за одно десятилетие, превращаясь в декорацию для таких тревел‑репортажей.

И когда наш теплоход выходил из узкого прохода - выхода из кратера, стало даже немного не по себе. Не от того, что здесь когда‑то прятали подлодки, а от того, как быстро любое «навсегда» ржавеет под тихоокеанским дождём.

Источник.

Наш теплоход ныряет в узкий проём между скалами, и море за спиной будто отрезают ножницами: ещё секунду назад вокруг был открытый Тихий океан, а теперь мы внутри огромной каменной чаши.

На официальных схемах эту вмятину в острове называют бухтой Броутона, но гораздо правильнее звучит другое слово, кратер.

Вначале берег пуст. Серый склоны старых вулканов, чёрный песок, ярко-зеленый стланик, ленивый туман, который стирает горизонт.

Глаз успевает устать от одинаковых оттенков и вдруг на этом фоне проступает бетон: брустверы, коробки, остовы плит.

Моросит дождь. Мы стоим посреди того, что когда‑то было секретной советской базой флота посреди Тихого океана.

Той самой, про которую в пересказах любили добавлять: «её боялась даже Америка».

В школьных атласах Курильские острова выглядели как пунктир на краю листа.

Где‑то там, между Камчаткой и Хоккайдо, тянулась линия вулканов и военных гарнизонов, о которых говорили мало и неохотно.

В новостях иногда всплывало слово «Курилы», но за ним не было ни лиц, ни картинок.

Легенда про базу на Симушире в этом вакууме работала идеально.

«Где‑то в кратере вулкана стоит закрытый город флота, который даже на картах не рисуют», — говорили взрослые дядьки, и дальше уже можно было дорисовать всё что угодно: от тайных подлодок до сверхсекретных радаров.

Спустя годы название стало реальным местом на картах навигаторов, а легенда уже поводом проверить, что осталось от «страшилки» холодной войны.

Симушир - это вулканический остров в середине Курильской гряды. До Камчатки около 580 км по прямой и примерно столько же до японского Хокайдо. А до Сахалина и того больше - почти 650 км.

По сути это цепочка вершин, проткнувших океан, а на северной оконечности одна из них провалилась, образовав почти замкнутую морскую чашу, называемую теперь бухтой Броутона.

В XIX веке эта часть Курил устроила одно из крупнейших извержений, до сих пор интересных геологам: мощный выброс пепла и цунами долго разбирали по историческим записям и морским данным.

Климат здесь уже не такой суровый как на Камчатке, но уже и не такой как на японских островах.

Так и получается, что сначала здесь шумно поработала природа, а уже потом пришёл флот и начал использовать тот же кратер как укрытие.

Но и для обычной рыбацкой шхуны или теплохода такая бухта настоящее спасение от шторма. Для военных кораблей времён холодной войны отличный способ исчезнуть с горизонта и с чужих радаров.

Здесь жили немногочисленные поселенцы, занимались рыбой, пушниной, разведением черных песцов, а перед войной остров превратился в один из мелких гарнизонов.

С началом боёв японцы отсюда эвакуировали гражданских, на их место пришли японские военные.

После капитуляции Японии и наступления советских войск вся Курильская гряда перешла под контроль СССР, гарнизоны сдавались почти без сопротивления, и Симушир оказался «внутри» новой границы.

Дальнейшая история в открытых источниках описывается весьма скупо.

В конце 1970‑х, начале 1980‑х бухта Броутона становится военной базой советского Тихоокеанского флота.

Если быть точнее, то уже 1978 году на берегу выросли пирсы, склады, жилые многоэтажки, госпиталь, казармы и служебные здания посёлка, который на картах флота значился как Кратерный.

К моменту расцвета в середине 1980-х здесь было до трёх тысяч человек.

Фактически это закрытый гарнизон‑город внутри вулканического кратера, о котором обычный гражданский узнаёт разве что по редким слухам.

Что давала эта точка на карте? Курильская гряда в целом — это естественный барьер между открытым Тихим океаном и российским побережьем Охотского моря, а заодно цепочка опорных пунктов, с которых удобно наблюдать за судоходством и авиацией.

Симушир со своей закрытой бухтой позволял укрывать корабли и подводные лодки, вести наблюдение за проливами и коммуникациями, связывающими США, Японию и Дальний Восток СССР.

Продолжение следует.

Спустя три первых, влажных и холодных дня на биостанции, пришла пора солнечных и жарких дней. Мы, радовались солнечному теплу и отсутствию сырости, наконец-то можно было просушить свои несохнущие вещи и спальники. В тот день нам нужно было ознакомиться с тропой, которую в планах нужно было пробивать до самого хребта. Первый подъем был экскурсионным, наши организаторы рассказывали нам про местную флору и фауну, они знали названия всех растений окружающих нас, а по пению птиц определяли их виды.

К концу нашей волонтерской смены, я тоже начал определять некоторых. Когда мы начали подниматься по тропе из скошенного бамбучника, я с первых метров понял всю его коварность и почему организаторы предупреждали, что с собой необходимо брать крепкую обувь. Бамбучник скошенный год назад другими волонтерами торчал заостренными засохшими наискось в произвольном порядке стеблями. Выглядели они как иголки толщиной с палец, срез от триммера обычно чуть наискосок, потому что растет он не строго вертикально вверх, а немного стелиться, а в середине стебля пустота. Эти стебли протыкают и царапают обувь, поэтому подошва обязательно должна быть крепкой, (vibram например), если наступаешь на стебель он не ломается, даже прошлогодний высохший. Споткнуться или подвернуть ногу можно хоть на каждом шагу, а упасть и нанизиться на «бамбуковые шампуры»думаю не очень приятный случай. У берега, где сильные ветра бамбучник поменьше и тоньше, повыше и где есть деревья уже потолще с палец и метра два в высоту.

Пробираться через заросли бамбучника очень сложно. Растет он очень густо и высоко. Попытаться его сломать и задавить ногами бесполезно. Веса человеческого тела недостаточно, тебя просто отталкивает обратно. Даже медведи не ходят по зарослям, а по своим тропами, потому что это очень энергозатратно. Говорят японцы ложились на него, а те кто шел следом, шли по спине лежащего и так по цепочке, не знаю правда или нет.

Казалось бамбучнику нет конца и края. Он рос от самого берега, но с набором высоты примерно около 1000 метров  над уровнем моря его постепенно вытеснял стланник.

Часть тропы пролегала по руслу горного ручья, там бамбучника было мало и продвигаться было гораздо проще. Когда мы вышли из русла, тропа закончилась, заросли встретили нас стеной на бескрайних полянах и склонах. Открыв карту мы определили самое короткое направление до соседней горной реки. План был такой, пробить тропу до реки, примерно 1,5 километра и по ее каменистому руслу, вдоль воды, подняться к хребту. На выполнение этой задачи у нас оставалось десять рабочих дней и это было самое оптимистичное развитие событий. Определив цели, мы вернулись на станцию и стали готовиться на завтра, разделились по парам. Один день идут двое, другая пара остается работать на станции и так меняемся, на обед решили не ходить, слишком много времени и сил уходит на дорогу. Целый час надо подниматься и также спускаться, в дальнейшем это время увеличилось, так как мы косили все дальше и дальше. Бензиновый триммер с топливом оставляли на тропе, кто его там возьмет, если только медведь заинтересуется. Косили диском, косить леской бессмысленно, если даже стальной диск не выдержал бамбуковых стеблей и сломался где-то на третий день.

В начале первого дня нам показалось, косить не так сложно и мы справимся с поставленной задачей. До определенного момента, бамбучник был тоненький и рос вертикально, триммер легко резал стебли. Где то через час работы стебли были уже толстые с палец и росли сначала вдоль земли во всех направлениях, а потом изгибаясь поднимались вверх на высоту 2 метра. Я упирался лицом в заросли и триммером махал из стороны в сторону и ничего не происходило. Я даже не доставал до них т.к. росли они под углом, а если доставал то стебли не резались и соскальзывали с диска. Тут я и осознал всю сложность нашей задачи. Каждый метр давался очень долго, каждый стебель нужно было пилить индивидуально, а не водить из стороны в сторону, их там было тысячи густой стеной. В первый день мы прокосили около 70 метров, а вторая пара 40 метров, с учетом, что в начале заросли были хиленькие, но чем дальше косили тем тяжелее становилось. Такими темпами нам не виделось добраться до речки, тем более и подняться по ней до хребта. Нужно было найти оптимальный метод косьбы, я чувствовал, что можно лучше и быстрее, это были только первые дни, нужна была практика.

Так как мы пробивали тропу по очереди, через день, остальные дни мы работали на станции. Ее нужно было привести в порядок для организации коммерческих туров, благоустроить территорию, продолжать строительство дома, починить водозабор, выставить колючую проволоку и электроизгородь от медведей, заготавливать дрова для костра, ремонт сломанных инструментов,дел было много.

Работали мы по 6 часов в день, старались разделять рабочее время и время отдыха, благо организаторы придерживались изначальных условий труда и отдыха. Из трех недель проживания на станции не было такого, чтобы мне наскучили пейзажи местной природы, хотя я видел их каждый день и не один раз, хотелось остановиться, наслаждаться и наслаждаться глазами. Этому ощущению также способствовало то, что жили мы в «необитаемой части острова», если можно так сказать. До ближайшей рабалки, так говорили про маленькие рыболовецкие предприятия находящихся на берегу было 8км по медвежьей тропе. Их судно почти каждый день проплывало перед нами в поисках рыбы, а ночью при помощи мощных прожекторов они ловили кальмара, плывущего на свет.

Связи тоже не было, только специализированная по расписанию, запрашивали погоду на обратный путь. Иногда пролетал вертолет пограничников, так что сказать, что это совсем глухое место наверно нельзя.

Еще один кайф был в возможности забыть про телефон, соцсети, звонки и весь новостной фон. В этом плане была полная изоляция. Это был информационно-гаджетовый детокс. Я брал телефон в руки утром, чтобы посмотреть время и вечером, чтобы посмотреть сделанные фотографии, оказывается заряжать телефон можно раз в неделю. Фотографировал я тоже мало, особенно процесс работы, решил для себя, лучше буду фотографировать и наслаждаться глазами, сейчас же при написании статьи очень не хватает фотоматериала, возможно буду искать что-то в интернете. Интернет изоляция помогла более глубоко проникнуться местами нашего обитания. Даже с условием, что у нас был генератор и запас продуктов, я смог почувствовать ощущение что живу. Это ощущение возникало из-за смены окружающей обстановки, интересов, целей и задач повседневной жизни и быта. Все чем мы жили до этого, условно стало ненужным и второстепенным. Каких-то серьезных угроз для выживания я не видел, хотя это было не так, поэтому в целом, я получал удовольствие. Конечно риск получения серьезной травмы никто не отменял или вариант  встречи с агрессивным медведем, до ближайшего медучреждения было 5-6 часов ходу по морю и еще часа три на подготовку к отплытию. В повседневной жизни, мы добывали часть пропитания, занимались хозяйственной деятельностью, пробивали тропы. Все это было в некотором роде отдаленно напоминающей имитацию жизни племен айнов, когда то здесь живших.

Правда к концу волонтерства стал переживать, надеюсь дома все хорошо и вообще, не наступил ли какой-нибудь конец света, такие мысли были у всех моих товарищей ну и велись шуточные разговоры на эту тему, куда без них.

На третий день борьбы с бамбучником, мы стали понимать, как лучше его косить.  Сам бамбучник очень крепкий, если его изгибать, но если по нему резко ударять он хрупкий. Таким образом триммером малоэффективно просто водить из стороны в сторону, нужно было именно еще и ударять по стеблям и вуаля, дело пошло гораздо лучше. На третий день мы пробили 140 метров тропы. Триммеру конечно доставалось, сломалась железная ручка и даже стальной диск треснул и от него отлетел кусок, хорошо, что не в меня. Лично у меня вырос уровень энтузиазма, я очень хотел добраться до черной речки, иначе уехать оттуда и не увидеть ее было бы для меня провалом. Первые четыре часа работы давались легко, триммер останавливался только на заправку, далее видимо сказывалось палящее солнце в зените и сил размахивать триммером оставалось все меньше. На небе почти не было облаков и прохлады две недели и я уже с завистью вспоминал первые холодные деньки.

В последний рабочий день, мы пробились до водораздела, осталось только спуститься до речки по крутому склону. Спустившись вплотную, нашли родник. Родников на острове много, можно пополнить запас воды, вода чистая. Увидев нашу долгожданную речку, поняли что ее берег это отвесная гладкая скала, высотой метров десять. Пройти без трудностей вдоль берега не получалось, слишком опасно и заросли очень мешают идти. Если даже брать с собой какой-нибудь небольшой рюкзак и ружье, до хребта и обратно без ночевки не дойти. Все равно мы были очень рады как и наши организаторы.

Мы пробились до этой реки, посмотрели на нее, разведали берег. Дело оставалось уже за следующими волонтерами. Судя по информации от организаторов, они все таки поднялись к истоку реки и в следующем году уже будут водить туда туристов. По их рассказам и согласно отметкам геологов у истоков реки есть косвенные признаки золотого месторождения и какие-то горячие источники, а значит это в любом случае любопытная локация острова. Мне самому очень хотелось бы туда подняться, может быть уже в качестве отдыхающего, но с чувством, что я тоже когда то здесь трудился и боролся с густыми зарослями, став в какой-то степени первопроходцем.

Выписка из сообщества наших организаторов:

«У всех народов мира есть предания об удивительных источниках, бьющих из камня. Они окутаны таинственным ореолом и воспеты в древнегреческих мифах, кельтских сказаниях, скандинавских сагах, славянских поверьях, индуистских преданиях и даже в Ветхом Завете. В действительности подобные источники — большая редкость. И оттого ещё более поразительной стала находка, которую сделали наши гиды во время разведки тропы, ведущей к Стокапу. Как оказалось, река Чёрная, низвергающаяся в Охотское море восхитительным водопадом, берёт исток… не просто из куска серой скалы, а бьёт на вершине горы из сердца красного камня! Увидеть своими глазами это чудо смогут лишь те, кто пройдёт с нашими проводниками по Золотой долине и поднимется к истокам Чёрной в августе 2026 года. А пока что легенд об этом камне нет. Его история только начинается».

Надеюсь организаторы не будут сильно ругаться, что я позаимствовал у них этот абзац, если они наткнуться на мою статью, я в этом деле им точно не конкурент.

Кстати по хребту когда то проходила японская тропа и вроде как местами на карте даже остались видимые следы, я смотрел через Яндекс и что то видел), может это она, а может просто хребет.

Появились первые мысли об отъезде домой, честно говоря я не хотел. Не хотелось покидать эти закаты и рассветы, морскую гладь до горизонта, ущелье с горной шумной рекой, крутую тропу до берега, снова соцсети, звонки, плохие новости,  можно просто выкинуть телефон😁?  Перед отъездом нам организовали небольшую морскую прогулку вдоль крутых отвесных скал холма на котором мы жили.

Скалы были действительно красивые, на полках гнездовались бакланы, а вершины были покрыты зеленью, мы увидели наше место обитания с морской стороны. Чуть дальше вдоль берега в море впадала та самая река Черная. Она не стекала шумным потоком в море, а падала водопадом с отвесной скалы, красиво. Хотел добавить это место на Яндекс карты, почему то не получилось, позже попробую еще раз. Получилось добавить другие, более мелкие водопады вдоль берега, к которым мы ходили прогуливаться по выходным. Если хотите можете поискать эти места на Яндекс картах.

На берегу, мы с командой волонтеров всегда пытались найти что-то для себя в качестве сувениров. Мы все считали, что найденный хлам среди булыжников это лучший сувенир на память, вместо покупных вещей. Шторма приносили много мусора на берег, среди него можно было найти и ценные вещи, особенно это касалось необитаемых бухт. Мне удалось найти пару обломков японского фарфора и японский же стеклянный поплавок. Все находки датируются прошлым веком, поэтому и у этих вещей есть своя история, положу на полку, буду вспоминать поездку.

Последнюю ночь мы с товарищами провели в нашей бухте на берегу, организаторы наводили порядок на станции для будущих отдыхающих, мы жгли горячий костер под шум волн и такой же пылающий как наш костер закат. Завтра мы будем немного ближе к дому, и все дальше от этих мест, на этом вулканическом острове я оставил свой небольшой след, а он оставил след в моей жизни.