Вот вы когда-нибудь видели, чтобы немаленькая такая животинка весом до 35 кг прыгала с такой лёгкостью, словно у неё пружины в копытца вмонтированы? А Африка видит регулярно! Красиво. Вот только в чём смысл?
Это газель Томпсона и такие прыжки она совершает не веселья ради, а защиты для. Наблюдаемую вами на видео физзарядку учёные окрестили стоттингом, или пронкингом, и привычка эта характерна для некоторых копытных. Чтобы прыжок считался пронком, а не просто прыжком, прыгать полагается с выпрямленными ногами, отрывая от земли одновременно все четыре конечности.
Учёные неоднократно пытались найти причину, заставляющую копытных вот так прыгать, и выдвигали множество предположений, но в итоге сошлись в едином мнении: пронкинг – это так называемый «честный сигнал» для хищников. Прыгая как пружинка, газель словно бы кричит: «Смотри, какая я сильная и здоровая, ты не сможешь меня догнать, даже пытаться не стоит».
И она не врёт.
Не бежит – летит!
Молодая и здоровая газель Томпсона имеет все шансы уйти практически от любого хищника, ведь она способна развивать поистине сумасшедшие скорости до 80 км/ч и на бегу закладывать такие крутые виражи, что оставляет крайне мало шансов на успешную погоню и леопардам, и львам, и гиенам, и гиеновидным собакам.
Единственный хищник, кто имеет не призрачные, а совершенно реальные шансы догнать газель Томпсона – это гепард. Гепарды способны развивать более высокие скорости, но даже для них операция под кодовым названием «догнать Томми» может закончится провалом.
Дело в том, что, убегая от гепарда, газель Томсона делает ставку не только на скорость, но и на свою невероятную манёвренность. Её острые копытца прочно сцепляются с поверхностью, что позволяет закладывать крутые виражи, не сбавляя оборотов.
Фактически, на каждом повороте перепуганная газель Томсона оказывается на шаг впереди своего преследователя, маневрируя снова и снова, пока гепард не выдохнется. Стремительный бег гепарда длится максимум 30 секунд, а газель Томпсона способна протянуть на максималках в 2,5-3 раза дольше.
Но, конечно же, газелям совсем не нравится испытывать судьбу – отсюда и пронкинг, который, кстати, выгоден не только жертвам, но и самим хищникам: хищник избегает дорогостоящей и непродуктивной погони, а жертва не подвергается преследованию. Удобно!
У меня у тестя кот в деревне дворовый. Огромный чёрный котяра Василий, глаз один не видит, морда исполосована. Постоянно по весне еле приползал. Тут москвичи приехали и привезли породистого котика, экзотического гибрида чаузи. Уж как Васька шипел на московского придурка, как пыжился, как шерсть дыбом ставил... а драки не было. Это в деревне Васька первый кот на деревне, а гибрид раза в 2-3 крупнее и мирный, тк кастрат. И вообще он другого кота в первый раз в жизни увидел. В итоге заманал он Ваську за ним как хвост ходить, но драться Васька с ним не стал, тк москвич всё как игру воспринимал из-за разницы в размерах.
Если вы сейчас читаете эти строчки стоя, то лучше сядьте, дальше будет шок-контент. Вы знаете, за сколько была продана самая дорогая породистая собака в мире? 1 500 000 долларов за одного тибетского мастифа! Это больше миллиарда рублей или трёшка в центре Москвы. А знаете, что умеет делать эта собака? Быть может, спасать людей под завалами или задерживать преступников? Ищет трюфели или вычисляет больных раком? Ни-че-го! Серьёзно, эти дорогущие собаки не умеют делать практически ничего, кроме просто красиво постоять в вольере. Современные селекционеры превратили некогда легендарных сторожевых собак в истеричный комок шерсти.
Это кого ты истеричкой назвала? Меня? Да я сейчас тебя на британский флаг порву! Причём абсолютно спокойно!
История тибетских мастифов началась 3000 лет назад, в месте, где облака цепляются брюхом за острые вершины. Тибетское нагорье стало кузницей для одной из самых невероятных пород в мире. Они отличаются от других собак не только внешне, но и на молекулярном уровне. У мастифов наблюдается несколько мутаций в гемоглобине. Этот белок отвечает за перенос кислорода в крови. Благодаря изменениям, его «ёмкость» увеличилась — одна молекула переносит больше кислорода. А это ой как полезно, когда живёшь в горах.
Показывай, малой, кто тебя обидел?
Тибетские мастифы изначально выводились пастухами и монахами для защиты имущества от воров, волков и снежных барсов. Они были нужны, чтобы охранять стада яков и овец, а также беречь покой просветлённых лам в монастырях. Человек направлял селекцию, но основным её двигателем был естественный отбор.
Пушистое украшение на шее тибетского мастифа называется кехор. Это традиционный ошейник из окрашенной шерсти яка, который служит для опознавания собаки и защиты шеи от хищников. А ещё это очень красиво!
Мастифы должны были нести тяжёлую службу на большой высоте, в условиях пониженного содержания кислорода, лютого холода, ветра и низкого давления. Отсюда у них густая двойная шерсть, мощное телосложение и те самые мутации гемоглобина. Кстати, некоторые из них пришли в породу от тибетского волка — на заре становления породы эти собаки успешно скрещивались со своими дикими собратьями.
От его взгляда веет пацанскими цитатами и волчьей мудростью.
Родина этой удивительной породы неприступна и загадочна, так что многие годы тибетские мастифы оставались малочисленны. Они жили в горах да сторожили скот. Редкие путешественники покупали диковинных щенков, но массового рыночного разведения не было. Причин сразу две: во-первых, барбосы плохо переносят другой климат. Они идеально приспособлены для жизни в горах и холоде. При высоком давлении, жаре и высокой влажности организм мастифов быстро сдаёт — вплоть до летального исхода.
Тибетцы верят, что в мастифах живут души монахов.
Во-вторых, аборигенные тибеты славятся злобным характером. Пёс следит за каждым движением чужака, чутко улавливая его намерения. И не дай бог вы затеяли учинить злодеяние, медлить пёс не будет. К своим людям эти собаки терпеливы и ласковы. Но послушными их назвать никак нельзя. Подобно ламам, у них на эту жизнь свои взгляды. И не всегда они совпадают с хозяйскими. Так что для воспитания мастифа требуется много сил, ума и стойкости духа.
Что за лев этот тигр!
Долгое время тибетцы оставались недосягаемыми отшельниками. Всё изменили китайцы в начале нулевых. Рост экономики и промышленности в стране повлиял и на население: люди перестали считать копейки и трястись над базовым минимумом. Им стал доступен роскошный максимум — вещи и предметы, что подчеркивают статус. И тут на сцене появляются редкие «небесные собаки». Иметь дома такого пса считалось невообразимой роскошью, ведь их было очень трудно достать и ещё сложнее разводить и содержать.
Чтобы прокормить такого лба требуется 4000-6000 рублей в день! И это только на еду! Растраты на грумеров, дрессировку и остальное содержание вообще лучше не считать!
Спрос рождает предложение — рынок собак в скором времени откликнулся на растущую популярность редкой породы. Как у селекционеров получилось в кратчайшие сроки так быстро размножить мастифов, остаётся загадкой, но намёки есть. По всей видимости, к тибетцам приливали крови других пород и закрепляли всё это дело инбридингом — скрещиванием близких родственников. Как итог получилось нечто, абсолютно непохожее на аборигенных собак.
Да, это одна и та же порода, изменившаяся всего за век!
Современные псы намного крупнее и массивнее: Густая шуба превратилась в гриву. Полноценно работать такие звери больше не могут — слишком уж они большие и пушистые. Какая им охрана в горах, когда они после пробежки по рингу еле дышат? Да и характер уже не тот. Вместо взвешенных решений — неконтролируемый лай на каждого встречного поперечного. Гордые заводчики называют это «охранным инстинктом».
Интересно, кто додумался посадить льва на цепь?
Рынок рос, предложение — тоже. Открылось множество питомников, главная цель которых озолотиться. На характер и здоровье собак внимание не обращали. Главное, чтобы пёс был большим и пушистым, как плюшевый мишка! Вскоре моду на тибетцев переняли и другие страны. В 2010-х хайп достиг пика — ценник за собаку с лёгкостью достигал сотни тысяч долларов. В 2011 году китайский богач выложил за щенка этой породы 1,5 миллиона долларов — с ума сойти!
Это уже не собака. Это псыночка-корзиночка.
Но мода — штука непостоянная. Спустя несколько лет спрос на мастифов упал, содержать кучу огромных и бесполезных по факту собак стало крайне невыгодно. Для своих изначальных целей — охраны и пастьбы — новая версия тибетов уже не подходила. Но и в домашних компаньонов они не превратились. Мало кто решится завести злую неуправляемую собаку весом в 70-80 кило.
Шерсть тибетцев кажется плюшевой. Но без участия десятка грумеров вся эта красота превратится в валенок.
Вот так и закончилась история успеха этой удивительной породы. Сейчас она разделена на два типа — шоу-класс, те самые шерстяные гиганты, и старотипные аборигенные сторожи. Вторых найти по-прежнему очень сложно. Сами пастухи не горят желанием отдавать щенков чужакам. Да и по законам страны вывезти собаку сложно.
Кстати, даже шоу-класс версия мастифов до сих пор страдает от адаптации к низинам. У некоторых собак в условиях высокого давления разрываются кровеносные сосуды.
Дело в том, что порода попала в список редких животных, находящихся под угрозой исчезновения. А значит, в коммерческих целях вывозить собак запрещено. Чтобы забрать щенка с собой и сделать это легально, требуется куча бюрократической возни и танцев с бубном. Так что завести тибетского мастифа чуть проще, чем покорить Эверест.
Северный красавец, хищник в домашней шкуре и реинкарнация Белого Клыка! Каких только эпитетов не услышишь от владельцев хаски и маламутов. Внешность и правда волчья: уши торчком, шикарная шуба и тот самый пронзительный взгляд. Кажется, что зов диких предков звучит громче, чем рёв ДТ-75! Но, увы и ах. В реальности обе собаки — волку не братья, не конкуренты и уж точно не соперники.
Ошибка профориентации.
Для чего выводили ездовых собак? Чтобы драться? Охранять юрты от набегов? Нет! Их задача — тянуть лямку. Это тягловые собаки и в буквальном смысле специалисты по логистике. Тысячелетиями народы Севера проводили жесточайшую селекцию: любая собака, проявившая агрессию к человеку, мгновенно отправлялась в страну вечной мерзлоты. Почему? Потому что в упряжке ценятся дисциплина и командная работа, а не буйный нрав.
Требовать от марафонца навыков профессионального бойца — как минимум странно. Хаски думает, как бы пробежать ещё 10 км и порадовать хозяина, а не как вступить в схватку за жизнь с хищником. Парадокс, но именно близкое родство с волком играет с ездовыми собаками злую шутку.
Зов предков.
Другие породы за время селекции приобрели так называемую «ювенильность». Все они — вечные щенки, для которых человек — свой в доску товарищ, а волк — чужак и враг. Хаски и маламуты в биологическом смысле сохранили «примитивные» черты поведения. Что они увидят, встретившись с Серым? Генерального директора леса! Волк для собаки — не питомец с соседней улицы, а высшее существо в иерархии псовых.
Наука подтверждает: пиетет перед волком зашит в ДНК на химическом уровне. Достаточно одного лишь запаха, чтобы брутальность питомца испарилась. Вместо того чтобы дать бой, хаски с маламутом примут позу подчинения: упадут на спину, покажут живот и будут заигрывать, признавая превосходство старшего брата. Для голодного волка это подарок судьбы: добыча самолично сдалась и сервировала себя к столу.
Душа нараспашку.
Ездовые собаки — патологические экстраверты! Как хаски встретит вора? Поможет вынести телевизор и покажет, где хозяин спрятал драгоценности! А потом ещё и лизнёт в нос, надеясь на угощение. Такие питомцы ничего не знают о системе «свой-чужой», а любой силуэт воспринимают источником провизии и развлечений. Ежели во двор заглянет волк, северная собака первым делом проявит любопытство: «О, новый друг! Может сыграем?».
Пока пёс будет вилять хвостом и исполнять ритуальные танцы, санитар с поддельным дипломом успеет оценить габариты добычи и наметить точку для удара. Отсутствие врождённой подозрительности к чужакам делает хаски и маламутов абсолютно бесполезными в роли охранников. Они скорее предложат чай, чем «покажут, где раки зимуют».
Лесной радиомаяк.
Акустический репертуар у большинства собак прост и функционален. Они лают, обозначая вверенную им территорию или намерения. Для волка громкий и басистый звук — понятный и неприятный маркер: «Здесь шум и могут быть проблемы, а значит обойду по широкой дуге». Что делают «голубоглазые сирены»? То и дело устраивают концерты. Собаки не просто воют, а распускают мелодичные рулады, тянут ноты и перекликаются. Вот только на фоне волчьей арии собачий шлягер — как та попса из ларька. Однообразно и вяло.
Бывалый волк почти мгновенно распознает фальшь. В собачьем вокале нет ни ярости доминирующего самца, ни призыва сплотиться… Лишь растерянность, тоска по хозяину и слабость. Вместо того чтобы отпугнуть, собака выдаёт своё местоположение не хуже GPS маячка: «Ребята, я тут, я один, я неопытен и, скорее всего, привязан!».
Анатомический провал.
Шерсть северных собак создана для жизни в −40°C: длинная, мягкая и густая. Природа выдала поистине роскошный пуховки. Устроившись на айсберге, хаски и маламут растопят теплом всю наледь и не станут сопливиться! Однако собачий тулупчик работает как термос, а не как бронежилет: не защищает от глубоких укусов так, как свалявшаяся в колтуны «грива» волка. Но ключевое отличие в другом. Собака кусает, чтобы остановить, обозначить и дождаться хозяина. Волк кусает, чтобы добыть.
Против волчьих клыков собачьи зубы — как игрушечные ножи против боевой стали. На верхней челюсти Серого располагается 20 зубов: 6 резцов, 2 клыка, 8 премоляров и 4 моляра. Нижняя челюсть содержит на 2 моляра больше. Зубочелюстной аппарат волка — тиски, работающие на поражение.
Клыки у волка изогнутые и острые, как стилеты. Четвёртые верхние премоляры и первые нижние моляры образуют так называемые «плотоядные зубы» — главный инструмент при разделке провизии. Впечатляет и прочность: по заявлениям учёных мужей, зубы волка способны выдерживать нагрузку более 10 мегапаскалей! Клыки домашних любимцев короче, тупее, а плотоядные зубы недоразвиты. Природа явно сэкономила бюджет.
У северных ездовых собак не развит навык «крепкой хватки», нет желания трепать цель и добиваться досрочной победы. В бою собака делает уйму лишних движений, суетится и перегревается.
Кочевник без адреса.
Кавказская овчарка и алабай готовы выдать всем подозрительным личностям на орехи! Хаски и маламуты живут в другой системе координат. Они — дети кочевников, для которых сегодня юрта здесь, а завтра — за 100 км отсюда. У ездовых собак в принципе атрофировано чувство любви к вотчине. «Зашёл волк во двор? Ну, значит, ему надо. А может, просто мимо проходил?». Никакого уважения к кадастровым границам!
Ни хаски, ни маламут не станут биться с волком за периметр условного забора. Если враг окажется сильнее, собака либо отступит, либо проявит вежливый нейтралитет.
Охрана территории для ездовых собак — абсолютный нонсенс. Маламут способен покинуть «пост» ради интересного запаха. Хаски рассматривает забор не как границу владений, а как досадное препятствие на пути к свободе. Сбежать, а не охранять. Для матёрого волка такие «хранители очага» и защитники — недоразумение, не стоящее внимания как противник.
Железный капкан.
Самая большая глупость, которую может совершить хозяин — посадить северную собаку на цепь для охраны дома.
Во-первых, от безделья и отсутствия физической активности у ездовых собак съезжает психика и трещит рассудок. Бесконечная лямка, многочасовые забеги, покорение расстояний — вот смысл существования хаски и маламута. Лишите движения и получите невротика, который будет часами выть, копать и медленно чахнуть.
Во-вторых, цепь лишает единственного козыря в схватке с волком — манёвренности. Пёс не может убежать, не может уклониться, не может спрятаться. Он просто мечется в радиусе двух-трёх метров, запутывается в звеньях и превращается в идеальную мишень. Как говорят, «сдал себя на манер облигации». Волк, особенно если он охотится в коллективе, снимает такую цель за считанные секунды.
Гастрономический интерес.
Волк смотрит на пса исключительно через гастрономическую призму. Не брат он ему, а лакомая и калорийная пища! Упитанный домашний питомец гораздо питательней, чем жилистый заяц, за которым ещё нужно намотать пяток километров по сугробам. Именно поэтому в голодную зиму волки целенаправленно выходят в деревни на промысел, чтобы «снять» с цепей неумелых сторожей и научить уму-разуму их беспечных хозяев.
Яркие, заметные, а главное — воющие питомцы становятся первыми в списке целей Акелы. Вдобавок к этому — глубокая видовая ненависть, замешанная на конкуренции и инстинктивном презрении. Всем своим нутром Серый ненавидит Шарика! Как ещё относиться к родственнику, который предал стаю ради миски с кормом и тёплой полежанки?
Гроза курей, а не зверей.
Владельцы хаски знают наверняка: «голубоглазый демон» добудет всех кур и кроликов в округе, дай только волю! Настолько силён охотничий инстинкт! Но не нужно путать две принципиально разные программы. Хаски — классический мышкователь и специалист по мелким целям, гроза блаженных котофеев и беззащитных несушек. Его инстинкт заточен под простой алгоритм: «Догони и схвати то, что убегает и не может дать сдачи».
К удивлению многих, раньше на Севере собак в межсезонье отпускали на самообеспечение!
Волк же не убегает, а прёт на врага буром. У хаски ломается шаблон и система выдаёт ошибку: «Цель крупная, зубастая и ничего не боится». Охотничий азарт сменяется растерянностью и внутренним коллапсом. Встретив матёрого волка, собака теряет гонор и превращается из дерзкого добытчика в испуганного щенка. «Ты самое слабое звено!» — с насмешкой шепчет Серый.
Одиночество в коллективе.
И хаски, и маламут — стайные собаки! Но их коллектив нельзя сравнить с боевым подразделением. Скорее, собрание по интересам. В упряжке наличествует иерархия: кто первый побежит и кто последним доест кашу. Но отсутствуют железная дисциплина и хоть какая-нибудь тактика боя. Волчья стая — материя другого порядка! Перед нами сплочённый отряд, где каждый боец знает свой манёвр, а личные интересы всегда стоят ниже общественных.
У ездовых собак в опасной ситуации срабатывает принцип «спасайся, кто может». Если хищник прихватит одного, остальные разбегутся. Волк? Этот будет биться до последнего вздоха. Сила стаи — в каждом из волков. Сила волка — в стае. И именно пропасть между «компашкой» и «братством» решает исход любой схватки.
При встрече с дамой сердца медведь ведёт себя не по-джентльменски: рычит, бурчит что-то невнятное и угрожает лапой... Никакой тебе романтики, лебединой верности и совместных трапез при луне. Но дело не в комплексах, а в биологической целесообразности. Жить с кем-то для хозяина тайги — значит делить ресурсы и постоянно выяснять отношения.
Желудок правит бал.
Жизнь медведя подчинена гиперфагии — обжорству ради единственной цели: нагулять жир к осени, чтобы не «дать дуба» зимой. Представьте ситуацию: медведь добыл Сохатого или обнаружил почившего Вепря. Чем не путёвка в сытую жизнь? А теперь представьте, что у медведя имеется «подруга». Что придётся делать? Правильно, делиться! Отрывать от сердца лакомые куски и смотреть, как драгоценные лакомства исчезают в чужой пасти... Для медведя подобные сцены сравнимы с трагедией Шекспировского размаха.
То не «Рай в шалаше», а прямой путь к нервному срыву и голодной гибели.
С древности в общине косолапых действует принцип: «Всё, что я нашёл — моё. Всё, что нашёл ты — отберу и тоже будет моё». Совместное проживание двух бурых медведей на одном участке нередко приводит к гибели обоих. Тайга пусть и большая, а провизии в ней, как зарплаты перед отпуском, — всегда не хватает! Поэтому медведь предпочитает трапезничать в одиночку, чавкая от удовольствия. Без всяких там «не ешь всё, оставь мне кусочек».
Романтика по расписанию.
Конечно, природа своё берёт! И раз в год, обычно в начале лета, медведь объявляет гон! Назвать это время «романтикой» язык не поворачивается. Скорее драка в портовом кабаке, плавно переходящая в танго. Самец ищет самку по запаху и идёт по следу, пуская слюни и рыча. Конфетно-букетный период не планируется — у медведей принято сразу переходить к делу. Пара проводит вместе от пары дней до пары недель, и всё это время самец с самкой едят, спят и выясняют, кто в отношениях главный.
Как только дело сделается, в силу вступит древний механизм отторжения. Медведи разойдутся, как в море корабли, и любовный дурман покинет буйные головы. Самец взглянет на свою пассию с мыслями: «Что я тут делаю?». Самка ответит взаимностью: «Ступай подальше, пока на орехи не выдала».
Отцов много, мать одна.
Почему медведица после «свидания» гонит кавалера в шею? Да потому что он — главная угроза для её медвежат. Взрослый самец рассматривает детёнышей исключительно как закуску. Никаких отцовских чувств у Потапыча не имеется, да и опция «поиграть с сыном» не предусмотрена. Мелкие для медведя — конкуренты в будущем и враги в настоящем. Именно поэтому медведица-мать превращается в фурию. Такая будет защищать отпрысков даже от амурского тигра, а уж от бывшего «мужа» — тем более!
Вот она, ирония! Чтобы род продолжился, самцу нужно держаться от своей семьи как можно дальше. Лучшее, что может сделать отец для воспитания своих детей — это исчезнуть в дымке и никогда не появляться на горизонте. И он с радостью этому правилу следует.
Студия без удобств.
У каждого уважающего себя медведя имеется участок размером с крупный город: 50, 100, а то и все 500 км² земли. В своей вотчине самец знает в лицо каждое дерево, каждый муравейник и каждый куст малины! Чужакам здесь делать нечего! Для пометки границ медведь полосует кору когтями, роет ямы в земле, яростно чешет спину о стволы, оставляя клочья шерсти и запах пота. Пустить на территорию кого-то на постоянной основе? Это значит, что сожитель будет топтать тропы, портить метки и есть ягоды! Ну уж нет!
Медведи толерантны друг к другу только там, где еды много — например, на нерестовых реках Камчатки или на Аляске. Но это временное перемирие. Как только рыба закончится, косолапые разбегутся по углам, бормоча проклятия. В обычной жизни «гостевой брак» для медведя — недопустимая роскошь.
«Ищу спутницу на две недели в июне. Люблю мёд, спать и когда меня не трогают» — примерно так выглядела бы анкета Михаила Потыпача на доске объявлений.
Свобода спать.
Спячка для медведя — это святое. Длительность сна зависит от региона, климата и возраста зверя, но в среднем составляет от 2,5 до 6,5 месяцев! А ведь берлога — совсем не трёхкомнатная квартира с евроремонтом. Скорее тесная, тёмная, сырая яма под корнями вывороченного дерева. Места там — ровно на одну тушу. Боязнь даже представить, каково это — спать валетом с кем-то полгода в замкнутом пространстве без вентиляции? А запахи? А храп?
Одиночество — вот залог качественного отдыха.
Взрослые медведи никогда не лягут спать вместе. И технически невозможно, и психологически невыносимо. Сон — момент максимальной уязвимости для любого живого существа. Медведь должен быть уверен, что никто не пихнёт его локтем в бок и не разбудит в декабре с вопросом «Ты спишь?».
Женское коварство?
У медведиц в наличии суперспособность, которой позавидовали бы многие — латентная стадия беременности, она же «эмбриональная диапауза». Это когда после бурного романа с бобылём оплодотворённая яйцеклетка не начинает развиваться сразу, а ставится на «паузу». Зачем? Чтобы будущая мать успела нагулять жирок! Если осенью она будет тощей, эмбрион попросту рассосётся. Природа мудра: нет еды — значит не надо медвежат. Развитие плода начнётся лишь в ноябре, когда медведица заляжет в берлогу.
Что интересно, самец не в курсе, стал он отцом или нет. Обратной связи-то не имеется! Может, подруга не набрала вес? Или, наоборот, «скинула»? Биологическая неопределённость освобождает самца от ответственности. Из серии: «Я ничего не знаю и ни при чём, она сама всё решила».
Медвежий невроз.
Несмотря на богатырскую комплекцию, Михаил Потапыч — существо с тонкой душевной организацией. Для него любой сосед — источник раздражения. Медведи ненавидят хаос: кто-то не там прошёл, не так посмотрел или слишком громко хрустнул сухостоем. Косолапый — убеждённый консерватор, ценящий предсказуемость бытия превыше всего! Если есть привычный маршрут, график и привычки, зачем что-то менять?
Жить в паре — значит терпеть и подстраиваться, а медведь умеет лишь доминировать. Два взрослых медведя рядом, как две пороховые бочки с короткими фитилями. Искрой может послужить даже единственный куст спелой черники. Медведи инстинктивно понимают: битва равных соперников закончится травмами, а подранок в лесу обречён. Поэтому одиночество для медведя — не наказание, а надёжный способ самосохранения.
Старость — не радость.
Чем больше зим пережил медведь, тем сильнее закалил характер! Если молодые пестуны ещё не прочь поиграть друг с другом, то разменявший второй десяток самец превращается в законченного мизантропа. Интерес к противоположному полу угасает, сменяясь желанием покоя. Годы берут своё: стёртые клыки ноют от ключевой воды, суставы выкручивает перед грибным дождём, а каждый лишний километр отдаётся ломотой в лапах.
Медведь уходит в самые глухие буреломы, куда даже волки не суют носы. Бывалый «хозяин тайги» с годами чётко расставляет приоритеты: безопасность, тишина и сытная еда важнее любых социальных контактов.
Экономика энергии.
Любая активность в социуме — дорогое удовольствие. Позы, ужимки и гримассы. Метки и поединки за выяснение статуса. Даже брачные игры! Всё это требует сил! Медведь же привык жить в режиме полной экономии. Любое движение, которое не укладывает провизию в желудок, преступное расточительство перед лицом грядущей спячки. Жизнь в коллективе — это сплошные убытки: медведю пришлось бы держать марку и гонять конкурентов, контролировать медведицу и возиться с берлогой.
Косолапый всё подсчитал и выбрал путь максимальной эффективности. Без семьи и товарищей он превращается в почти совершенный механизм: нашёл еду / переработал в жир / лёг на боковую. Никакой суеты и никакой нервотрёпки. Одиночество — не грусть, а высшая форма рациональности.
Уйди, постылый!
Стоит признать: не только Потапыч избегает брачных уз. Местные «барышни» тоже не горят желанием видеть кавалера рядом ни минутой дольше необходимого. Медведица — дама эмансипированная, суровая и самодостаточная. А уж мать с медвежатами и вовсе самое опасное существо в тайге. Кажется, что она живёт в состоянии перманентной паранойи: любой, кто приблизится к медвежатам, автоматически подписывает себе приговор.
Медведица не ищет «сильное мужское плечо». Она сама — и плечо, и челюсти, и набор бритвенно-острых когтей.
Поэтому отношения строятся по жёсткому принципу: «сделал дело — гуляй смело». Самки поддерживают одиночество самцов, активно выпроваживая их со своей территории. Может медведь и хотел бы семейного уюта, да кто ж ему даст? Берлога захлопнута, дверь на засов, а сам иди лесом!
Зимний лес — не зимний курорт. Никто не выдаст напрокат лыжи или сноуборд вместе с инструктором по снегоступпингу. Животным приходится заботиться о своём завтра. Потапыч отстраивает резиденцию и заваливается на боковую, грызуны прячутся по норам, а вот Сохатый встречает холода с королевским достоинством: в величественной мантии и в окружении благородного семейства. Лось не суетится, не паникует, а методично решает проблемы по мере их поступления.
Устранение холода.
У Горбоносика не имеется личной плантации. Он, как та улитка, — сам себе дом. А обитель требуется утеплять. Чтобы внутренние органы не работали на износ, лось обеспечивает непрерывность теплоизоляции. Продуваемых углов и стыков быть не должно! Поэтому под длинным остевым волосом прорастает своеобразная «минеральная вата». Подшёрсток внутри полый, а полости заполняются «энергией», вырабатываемой телом.
Как показали исследования, проведенные в костромском заказнике «Сумароковский», именно воздушная прослойка помогает лосям выживать в суровых условиях при низких температурах. Это — гарант сохранения жара.
Особое внимание уделяется воротниковой зоне — шерсть на шее и холке становится заметно длиннее. «Входная дверь», законопаченная шикарным мехом, уберегает от сквозняков и минимизирует теплопотери. Каждый волосок работает как крошечный термос, наполненный воздухом, что помогает лосю спокойно переносить даже самые трескучие морозы.
Ветвистый штурм.
Под сударей лесная столовая заточена лишь в летний период. Всё есть на пиршестве: листья в собственном соку, промаринованные в пруду водные растения, грибной крем‑суп, плодово‑ягодное суфле и прочие изыски высокой кухни. Но сей банкет оплачивают Солнышко, живая почва и проливные дожди. Чего в зиму не сыскать! Мороз Воевода довольно скуп на гастрономические удовольствия. В его епархии тотальная экономия. Зимой лоси получают примерно в три раза меньше калорий, чем летом.
В холода Сохатый переходит на плебейскую пищу — соскабливает её со ствола мощными резцами. Исследования, проведённые в Березинском заповеднике, показали, что при обильной кормёжке взрослый лось может съедать за день до 16 кг грубого провианта! Он даёт много объёма, но куда меньше энергии, чем летняя зелень.
Даже в холостяцком холодильнике гурман имеет привычку привередничать. Среди множества деревьев Сохатыч предпочитает осину, иву и рябину. А к молоденьким сосенкам ходит как в аптеку. Хвоя — это природное глистогонное средство, помогающее бедолаге попрощаться с вредителями.
На корнях стоим!
Лось прекрасно понимает закон физики: любое движение — это расход энергии, а энергия зимой — на вес золота. Соответственно, чем меньше движений, тем больше достижений. В организме происходит автоматическое форматирование метаболизма. Главное, найти достойное стойбище! Плацдарм должен быть надёжно защищён древесными доспехами. Чащоба одновременно является гарантом сытости и зонтом от снега. Сюда сохатые приходят надолго. Цель — не допустить длительных миграций.
Исследования, проведенные Институтом физиологии Коми научного центра УрО РАН, показали, что в зимний период у лосей снижается интенсивность обмена веществ, а суточная активность во второй половине зимы обрушивается на 17%.
Меняющиеся условия внешней среды заставляют беречь промышленный потенциал. Длительные остановки и короткие перемещения обеспечивают сохранность основных фондов и экономят производственную мощность. А чтобы тратить меньше ресурсов на борьбу со снежными преградами, лоси налаживают транспортные каналы. Сетка из проторенных дорожек страхует от излишних энергозатрат. Всё-то у лосей по уму!
Украшение ловеласа.
Матримониальные хлопоты в лосином семействе длятся до начала октября. Рога нужны для брачных турниров, в которых они принимает самое активное участие. Размеры и богатство головного убора рассматривается конкурентами как статус. Чем развесистей ветвистая тиара, тем мощнее её обладатель. Но брачные игры отшумели, и «шашка» стала нужна, как сомбреро на Северном полюсе. Функционала чуть. Разве что корочку осинового «хлебушка» подковырнуть.
Таскать за собой громоздкую конструкцию отнюдь не радостно! И сил тратится больше, и цепляется часто. Поэтому сразу после свадьбы уровень тестостерона падает, что высвобождает из плена остеокласты. Специфические клетки ведут прицельный огонь по костной ткани. Где? В месте крепления «украшения» к голове опытного ловеласа.
Цель остеокластов — разрыхлить крепёж (как раскрутить болтики на карнизе), после чего «убранство» отвалится без последствий для лося. Скинутый балласт значительно облегчает ход по заснеженному плацу!
Моржовое царство.
Спрятать исполинские размеры в лесу не так просто. У медведя хотя бы лапы заточены под рытьё, а копытами апартаментов не построить. Подходящего дупла не обнаружить, ведь баобабов в наших краях не водится! К перелётным сия прелесть тоже не относится. Но должен же быть хоть какой-то приют у животинки? И здесь лось готов притеснить Трубадура с его музыкантами. Песняры из Бремена вынуждены подвинуться, ведь спать придётся под одной «крышей» с Сохатым. Буквально под открытым небом!
В морозы лось ложится в снег так, чтобы снаружи оставались видна лишь голова. Это сокращает теплоотдачу. Снег не даёт теплу тела уходить в промёрзшую землю. А слой утоптанного снега под пузом и сугроб вокруг создают защищенный от ветра микроклимат.
Температура на поверхности снега под лежащим зверем значительно выше температуры окружающего воздуха. Хостел в естественных условиях порой напоминает сугроб. Распознать под грудой снега лося — сложно! Разве что хищник по запаху учует или намётанный глаз натуралиста разглядит.
За рулём внедорожника.
Длинные ноги нужно лосю не только для красоты и высокого роста. Во время снегостоя конечности превращаются в удобное транспортное средство — работают как ходули в Средние Века. Если нет возможности пройти по болоту, становишься на импровизированную лесенку и бредёшь себе, не опасаясь кикимор. Пока долговязый спокойно бороздит сквозь полуметровый снег, коротколапый волк, облизываясь, завидует длине конечностей. Да и в пазнокте имеется интересная особенность.
Раздвоенное копыто при наступлении на рыхлую поверхность распускается, как веер аристократки. Этой способности потворствует перепонка между двумя частями копытца. Площадь «стопы» увеличивается, а посему рассекать по снежному одеялу становится проще.
Чем ближе отметка к 70 см, тем больше тратит вездеход энергии. Как мы помним, экономическое образование у водителя имеется. А посему в таких условиях все сохатые вынуждены мигрировать в менее снежные районы.
Ледяная ловушка.
Оттепель во время снегового раздолья радует глаз человека. Только из окна собственного дома. Все мы понимаем, что Дядюшка Подморозовик придёт сегодня вечером. А самым первым, кто проявит недовольство, будет наша обувь, изрезанная колышками наста. Но розовые пятки останутся для кольщика недоступными! В отличие от лосиных копыт.
К ним ледяная корка испытывает особую неприязнь. Тушка в полцентнера продавливает льдистое напыление с лёгкостью, а наст — очень мстительный. Почти сразу он впивается заточенными краюхами в цель.
Повреждения не обильные, зато многочисленные. Отсюда осложнения на опорно-двигательный аппарат. Санитаров в лесу не водится. Точнее, водятся, но только серые.
Летом лось мог бы найти дезинфицирующую травинку, но зимой таковых не имеется... С воспалёнными снегоступами далеко не уйдёшь. А если и двинешься, то рискуешь усугубить состояние. Поэтому благоразумный грамотей пережидает ненастье в укромном уголке, стараясь не двигаться лишний раз. В этом случае корабельная темница лучше открытого моря.
На кооперативных началах.
В сытый период лось не слишком хороший товарищ. Одиночка предпочитает персональное общество чьему-нибудь другому. Две-три особи рядышком — это максимум, на что способен замкнутый интроверт. Но коммуникабельность Сохатого коррелирует с понижением температурного режима. К декабрю лестные граждане начинают добровольно вступать в кооперативы. Объединёнными усилиями проще конкурировать с пищевыми соперниками и легче распределять имеющиеся на балансе ресурсы.
Зимой лоси нередко сбиваются в небольшие группы — по несколько семей. Это снижает необходимость в индивидуальных инвестициях в безопасность.
Отныне нет нужды одномоментно делать две вещи: питаться и сканировать пространство. Пока одна часть лосей обедает, вторая контролирует периметр. Да и оптимизация присутствует. Самого крепкого и сильного Сохатого пускают вперёд, а остальные топают следом, экономя силы на утрамбовывании снега. Отбиваться от «акул бизнеса» лосям приходится коллективно. Волки же загоняют одного зверя всей стаей. Увы, проще пожертвовать филиалом, чем потерять управление целым холдингом.
Приправа жизни.
Что полезного может взять организм из веток? Лишь базовый минимум для поддержания духа и тонуса. В растительной клетчатке много калия, которым организм Сохатого богат до перенасыщения. А вот натрий нужен корневищам растений. И они эгоистично извлекают соль для себя. Травоядным не остаётся даже на то, чтобы слегка подсолить салат. Натрий играет ключевую роль в поддержании водно-солевого баланса, работе нервной и мышечной систем. Его дефицит может привести к серьёзным физиологическим нарушениям.
Потребность в минералах настолько велика, что лоси способны запоминать расположение солонцов и передавать эту информацию из поколения в поколение.
При недостатке полезностей, Рогалик постоянно бегает к солонцам. За дефицитным товаром лось может выходить на трассы и к человеческим жилищам. Но чаще зарядиться минералами солидному покупателю помогают егеря. Пункты выдачи соли они оборудуют искусственно. Постоянный клиент идёт на запах, как сладкоежка на аромат выпечки!
Диплом лесного Политеха.
Зима не жалует прогульщиков и пересдач не назначает. В лесу работает жёсткое правило: чем дольше ходишь под небом, тем выше у тебя шансы увидеть весеннее солнце. Те сохатые, которые умудрились разменять второй десяток (а таких аксакалов в лесу котофей наплакал — 3%), уже давно защитили докторскую по выживанию. Взрослые лоси знают, где сугроб помягче, а где ива погуще. Где волки рыщут, а где медведь храпит.
Первокурсникам же приходится туго: в особо суровые морозы отчислиться из списка могут до 70% сеголеток... Особенно не везёт тем, кто родился «недовеском» — до 7 кг. Вся надежда у юнца на любимую родительницу. Мать для лосёнка зимой и навигатор, и тепловая пушка, и учитель БЖД!
Глядя на Батыра, невольно испытываешь трепет. Гора мышц, взгляд исподлобья и мощные челюсти… Человек веками лепил волкодава под себя, как скульптор глину. Добавлял массы, чтобы пёс сбивал с ног. Накачивал агрессией к чужакам, чтобы не ведал страха. Учил уму-разуму, чтобы принимал верные решения. Но в погоне за идеалом «венец творения» забрал у собаки главное. Способность выживать без участия человека.
«Автор, настоящие алабаи живут в степях и питаются подножным кормом! Я своего Акбарчика не вижу неделями, настоящий бурибасар».
Читаешь и диву даёшься! Создаётся впечатление, что перед тобой не собака, а какой-то автономный хищник. И охотится-то он каждый день, и воду пьёт из ручья за лесом, да ещё и отару успевает охранять. Ох, товарищи, давайте начистоту. Пусть больно самолюбию, зато полезно для кругозора.
Энергетический коллапс.
И среднеазиатская, и кавказская овчарки — признанные тяжелоатлеты. Чтобы обслуживать тушу весом под 50-70 кг, организму требуется много «топлива». В условиях домашнего пансиона двуногий «гарсон» регулярно подносит миску с кашей и мясом! Но в лесу скатерть-самобранку никто не расстилал.
Согласно закону Клайбера, чем крупнее животное, тем больше энергии ему нужно для жизни. Даже когда пёс просто лежит, его организм сжигает калории на базовый метаболизм: работу сердца, дыхание, обогрев.
Охоту на мелочь вроде полёвок можно сравнить с попыткой заправить самосвал с помощью стакана. Пёс потратит на охоту больше энергии, чем получит от результата.
Для 60-килограммового зверя это около 1900 ккал в сутки. С учётом активности в тёплое время года цифра возрастает до 3000–3400 ккал. А чтобы не дать дуба в мороз -20°C, потребность увеличится до 5500–6000 ккал в сутки. И львиная доля здесь уйдёт на терморегуляцию.
Все звери эволюционно «подсушены» и в голодное время умеют переключаться на режим экономии. Домашняя же собака начнёт сжигать собственные мышцы быстрее, чем успеет понять суть жизни в лесу.
Грация комода.
Слышали, как алабай бежит через кустарник? Треск, шум и дыхание, слышное за версту. Для охраны это несомненно плюс: супостат должен увеличить вес подштанников ещё до того, как увидит собаку. Но жизнь в лесу требует тишины. Волк, к примеру, умеет перемещаться так, что сухая хвоя под лапой не скрипнет. Волкодавы по натуре громкие. Их анатомия заточена под таранный выпад, а не под балетные па.
Попытка волкодава подкрасться к косуле — байка чистой воды. «Обед» услышит приближение «бронепоезда» за десятки метров и успеет не только сделать ноги, но и написать мемуары о своём спасении. Охота с подхода для волкодава в принципе невозможна, а для загонной понадобится стая и координация, которой у пса-одиночки попросту нет.
Шуба, ставшая капканом.
Зимняя шерсть волкодава — гордость любой выставки. Вооружённый арсеналом щёток и пуходёрок хозяин часами колдует над питомцем: здесь аккуратно разобрать очёсы, там распушить «штаны», а гриву уложить волосок к волоску, словно для парадного портрета. В лесу парикмахеров не сыщешь. В условиях постоянной сырости, грязи и бурелома, роскошный пуховик всего за пару недель превратится в войлочный панцирь.
Грязь стягивает кожу и нарушает естественную терморегуляцию. Собака перестаёт нормально сохнуть даже после грибного дождя. Шерсть бурибасара превращается в общежитие для вредителей, кожа преет, появляются экземы. То, что должно было спасать от холода, начинает приносить дискомфорт и ослаблять.
Один в поле — обед.
«Мой Акабарчик тяжелее местного волка на 30 кг!». Верно. В вольере, один на один, сытый волкодав имеет шансы прижать больного и изнеможенного волка к земле. Только степной волк весит 35–45 кг и заметно мельче своего среднерусского лесного собрата, который достигает 70–90 кг.
В лесу работают другие санитары! Высокоорганизованные бойцы не играют в рыцарство и не идут в лобовую атаку, если в этом нет нужды. Их тактика — «карусель». Пока загонщик кружит голову и делает ложные выпады, другие атакуют с тыла и подрезают сухожилия.
Волчий коллектив действует слаженно, как часовой механизм. Одинокая собака для стаи — не грозный противник, а «много мяса, которое плохо бегает». Даже если алабай весом 60–70 кг и сможет отбиться от голодного волка-изгоя, против матёрого здоровяка у него нет шансов. Привыкший переть «буром» волкодав не успеет среагировать и отвертеться.
Сторож — не охотник.
На протяжении тысячелетий, по разным данным от 2000 до 6000 лет, в волкодаве подавляли инициативу охотника. Главная задача такой собаки — не догнать и съесть, а отогнать и не пустить. В результате селекции у среднеазиатских и кавказских овчарок пропала хищническая цепочка «поиск — преследование — бой — поедание». Да, алабай может выдать на орехи лисице, забравшейся в курятник, или потрепать слабого степного волка. Но съесть? Извольте! Там греча с тушёнкой в миске стынет!
Оказавшись в лесу, следуя древнему зову, пёс инстинктивно выберет себе поляну и будет её охранять. Психология «территориального цербера» сыграет злую шутку. Честно выполняя свою работу, пёс станет терпеливо ждать, когда же человек принесет провизию. До последнего истощения волкодав будет стеречь пустой квадрат леса, так и не поняв, что правила игры изменились.
Аппетиты аристократа.
Допустим, случилось чудо: волкодав наткнулся на павшую косулю или даже сумел поймать зазевавшегося грызуна. И тут его ждёт неприятный сюрприз. Желудочно-кишечный тракт домашней собаки за века эволюции рядом с человеком стал изнеженным. Он заточен под каши, вареное мясо и «сушку». Чабаны веками кормили своих подопечных! Собаки адаптировались к получению пищи из рук человека, а не к перевариванию жёсткой дичи.
И алабай, и кавказская овчарка — породы аборигенные. Это значит, что они формировались в суровых условиях с минимальным участием человека. Но здесь есть важный нюанс: с минимальным участием в селекции — то есть отборе пар, а не в кормлении.
Анатомически желудок волкодава всё ещё способен вырабатывать соляную кислоту экстремальной концентрации (pH < 1), но на практике эта система часто даёт сбой. Если собаку долго кормили высокоуглеводной пищей, кислотность желудочного сока снижается до «мягких» значений (pH 4–5).
Кислотность желудка волка настолько высока (pH ~1–1,5), что он растворяет любую известную ему провизию. Резкий переход на сырое мясо, шкуру, шерсть и трубчатые кости вызовет у алабая расстройство. Если кто не знал, волки умеют грызть кости правильно, собаки — проглатывают целиком.
Прободение кишечника, заворот кишок или банальное обезвоживание от диареи. «Батыр» рискует пасть не в бою, а от собственного несварения.
Анатомический провал.
Волкодав — эдакий спринтер-тяжеловес. Вся его мощь заточена на взрывной, короткий рывок: увидеть врага, сорваться с места, отогнать или сбить с ног. 100-200 метров — и вот уже нужен отдых. Жизнь в лесу можно сравнить с марафоном. Волк способен идти рысью сутки напролёт, покрывая десятки километров в поисках добычи. Алабай через 5-7 км активного поиска по пересеченной местности просто ляжет. Его сердце, привыкшее к ритму «поспал — полалял — поел», не выдержит таких нагрузок.
К тому же, посмотрите на лапы. У волка пальцы собраны в плотный комок, а когти работают на манер шипованной резины. У молоссов рыхлого типа лапа часто распущена. В буреломе или на насте алабай быстро собьёт подушечки и превратится в хромоножку. А хромой в лесу — первая цель для хищников.
Лесной лазарет.
В тайге нет Айболита, который поставит капельницу или вытащит клеща. Алабаи и кавказцы, при всей своей внешней брутальности, обладают «тепличным» иммунитетом по сравнению с дикими псовыми. Укус энцефалитного клеща, и пироплазмоз сделает своё дело за несколько дней. У волков врожденная устойчивость и, что важно, умение самолечиваться — травы, глина, лечебное голодание. У домашнего пса эти знания утеряны.
Дикие звери зализывают раны, их слюна — мощный антисептик. «Домашний мамонт» может слечь с сепсисом от царапины, которую волк даже не заметил бы.
Зимняя ловушка.
«Автор, да кавказцы спят на снегу в -30!» — воскликнет читатель. Спят. Час, два, ночь. Но потом они идут в вольер, где нет ветра, или получают усиленную пайку для выработки тепла. В лесу снега много… Волк ступает по насту след в след, его весовую нагрузку на лапу можно назвать идеальной. Алабай же будет проваливаться в снег по самое брюхо. Каждый шаг — усилие.
Без возможности вырыть грамотное логово (если что, современные собаки утратили навык строительства нор), без защиты от ветра и мороза, «батарейка» волкодава сядет за пару суток. Гипотермия на фоне голода не щадит никого, будь ты хоть трижды чемпионом по боям.
Аудиенция у хозяина.
Если с волками ещё есть шанс разойтись миром, то встреча с Михаилом Потаповичем — финал пьесы. Медведь — не только сила, а интеллект, помноженный на массу и абсолютное отсутствие жалости. Привыкший пугать хулиганов алабай попытается применить коронную тактику: встать в позу, вздыбить холку, рявкнуть басом. Для медведя это — приглашение к обеду. Одной оплеухой косолапый валит Сохатого, чего уж говорить о собаке.
Что кавказец, что алабай для него — назойливые мухи. Медведь не испугается лая и не впечатлится размерами. Если собака не проявит чудеса бега, то исход будет фатальным. «Батыр» даже не успеет понять, почему его политика устрашения дала сбой.
Природа не терпит полумер. Среднеазиатские и кавказские овчарки — великолепные собаки, верные друзья и вершины селекции в области охраны. Но они — часть человеческого мира. Без хозяев, без заботы и без снабжения, питомцы превращаются в беспомощных юнцов в теле великанов. Помните, что мы в ответе за тех, кого раскормили!
По моему скромному мнению фотографа, который уже два года безвылазно снимает в Африке, самые опасные животные тут не кровожадные хищники, а некоторые травоядные. И одно из топовых мест в этом списке занимают бегемоты. По самым умеренным подсчётам, на их совести — около 500 смертей в год. И это только документированные случаи. Африканские биологи тихо намекают, что реальная цифра может быть в два-три раза выше: большинство инцидентов происходят в удалённых деревнях, во время рыбалки или переправы через реку, и в официальную статистику попадает лишь малая часть.
Фотографа в этой ситуации спасает лишь то, что тот, кто держит камеру, всегда выживает.
Это, пожалуй, самые неправильно понятые животные Африки. Они выглядят как толстые мягкие бочки на ножках, живут в воде, гогочут, фыркают и как будто ничего не делают. Но чем больше узнаёшь о бегемотах, тем яснее становится: это не «толстячки». Это полуамфибийные танки с очень странным набором суперспособностей.
Что видит мой холодильник в три часа ночи.
Начнём с того, что эти животные буквально пропитаны «кровью». Всё их тело покрывает красновато-багряная плёночка. В простонародье её называют потом. Но на самом деле бегемоты вообще не потеют. То, что стекает по их коже — это гиппосудорофор и нори-гиппосудорофор — два пигментированных секрета.
Говорила мне жена пользоваться солнцезащитным кремом. Дурак, не слушался!
Эта смесь одновременно работает как солнцезащитный крем, увлажняющее средство и антибактериальная мазь в одном флаконе. Полезная вещь, когда всю жизнь проводишь под солнцепеком — SPA-процедура, встроенная прямо в кожу.
Вот эти маленькие красные точки — тот самый секрет. Как было бы удобно, если бы у нас был такой же!
Из-за этого же возник миф о «розовом молоке». Чисто визуально оно у бегемотов действительно может быть розовым. Но необычный цвет никаких дополнительных свойств не придает. Просто красный секрет иногда окрашивает его в пастельные тона, если самка очень «намазана».
Чё за белую фигню вы мне подсовываете? Дайте мне моё любимое молоко с клубничным вкусом!
Дальше — ещё веселее. Бегемоты не умеют плавать. Вообще. Их костная ткань относится к типу пахиоостоза — это когда кость настолько тяжёлая и массивная, что по плотности ближе к слоновой, чем к коровьей. В воде она тонет, как камень! Толстая кожа и 90% мышечной массы плавучести тоже не добавляют.
Я не жирный! Я на массе! И кость у меня тяжёлая! Сколько можно это повторять?!
Поэтому под водой бегемот не плывёт — он ходит по дну, отталкивается него, словно на батуте, и скользит вперёд по инерции, как медленный подводный дирижабль. Это единственное крупное млекопитающее, которое живёт в воде, но не умеет держаться на её поверхности. При этом в озерах, болотах и реках тяжеловесный гигант делает всё: здесь он отдыхает, питается, дремлет, рожает детёнышей и устраивает разборки.
Пархай, как бабочка. Даже если ты бегемот!
Трагедия начинается тогда, когда заканчивается вода. В таком случае стаду приходится уходить в поисках нового водоёма. И искать новое место они могут в нескольких километрах от предыдущего! Зафиксированы случаи, когда бегемоты проходили до 30 километров в поисках новой воды.
Гид: «бегемоты редко выходят на сушу днем». Бегемоты:
Туристов очень удивляет гиппопотам, неспешно расхаживающий посреди голой саванны. Особенно часто на суше бегемотов можно увидеть в Ньерере (Национальный парк в Танзании). Там огромное количество сезонных водоёмов. Один месяц — озеро. Второй — пыль. Вот и приходится регулярно мигрировать. Чтобы не сгореть, звери держатся тени или идут ночью. Но назвать такое путешествие неспешным променадом не получится. Это не прогулка, а переезд. Причём очень нервный.
В Африке опасность может исходить даже от камня. Особенно, если этот камень очень недоброжелательно на вас смотрит.
Дело в том, что бегемоты территориальны до безумия: им нужно немного воды, немного грязи и много личного пространства. За его нарушение они легко убивают других животных, бегают 35 км/ч, ревут громче мотоцикла, могут перевернуть лодку как бумажный стаканчик и при этом выглядят как милые улыбаки.
Круговорот кусей за бочок. Молодые бегемотики шалят. Серенгети, 2025. Автор фото: Варвара Дронова.
Есть лишь одно существо, помимо сородичей, которое гиппопотам терпит с горем пополам — крокодилы. Их отношения — отдельная песня. Водоёмы делятся молча: рептилии охотятся, бегемоты управляют. Всё упирается в равенство противоборствующих сил: крокодилы едят всё, что движется, но взрослых бегемотов они не трогают: слишком опасно. Взрослый гиппопотам сломает крокодила пополам или проткнет клыками, как шампуром.
— Знаешь, что такое шашлык? — Нет. — Хочешь, покажу?
Но негласное перемирие рушится легче лёгкого. Если крокодил утащит пухлого ребятёнка — бегемоты терпеть этого не станут. Полевые исследования в Замбии показывают, что до 30% смертности молодых крокодилов — именно от бегемотов.
Дорогая, у меня для тебя новогодний подарок! Крокодиловый ремешок!
Кстати, сами бегемоты тоже мясом могут побаловаться. Когда жизнь катится под откос: воды мало, стресса много, минералов не хватает, или кто-то кого-то довёл, — бегемот может начать есть падаль, отгонять львов от туши, кусать антилоп, охотиться на молодых крокодилов и даже заниматься каннибализмом. Пищеварение при этом у бегемота чисто травоядное: его желудок трёхкамерный, он не приспособлен к мясу, и оно ему скорее вредит. Но факт остаётся фактом.
Это не вы на меня охотитесь. Это я на вас охочусь!
Зато травоядная диета — основа благоухающей экосистемы Африки. Бегемоты удобряют водоёмы, прокладывают тропы, создают микроландшафты. Их ежедневные «выходы на землю» формируют целые коридоры в саванне, которыми потом пользуются все — от бородавочников до леопардов. А фекальные «взносы» в реки, как показывают исследования Университета Юты, влияют на химический состав воды и даже на распределение рыб. Учёные также отмечают, что бегемоты меняют русла малых рек, создают запруды, формируют заводи и тем самым напрямую влияют на ландшафт.
Навозом бегемоты помечают свою территорию. Поэтому какахи разбрасываются по всей округе, словно от вентилятора!
Вообще, конечно, жить на суше рядом с водоёмом, населённым бегемотами, — отдельный вид прекрасного. Кроме того, что звери эти агрессивные и здоровенные, так они ещё и орут постоянно — очень уж разговорчивые. И голос у них может доходить до 115 дБ. Чтобы понять, насколько это громко, подойдите в разгар дискотеки к колонке. Впечатления неповторимые!
Причем вокализируют бегемоты хоть на воздухе, хоть под водой. Это ещё одно открытие биологов последних лет: звери используют «двухканальную» коммуникацию в обеих средах. Именно поэтому иногда у водоёма складывается ощущение, будто кто-то закинул в озеро с гиппопотамами сабвуфер.
И ведь не скажешь такому, что шуметь после 11 ночи незаконно...
Кстати, у бегемотов есть и социальные особенности, о которых редко говорят. Долгосрочные наблюдения в Восточной Африке показывают, что их «стада» — это вовсе не стада, а временные скопления, где почти нет настоящих социальных связей, кроме гарема доминантного самца.
«Да будет срач!» — это девиз бегемотов и в прямом, и в переносном смысле. Серенгети, 2025. Автор фото: Варвара Дронова.
Но при этом у них есть трогательные моменты: самки иногда объединяются в «детские ясли», где несколько взрослых бегемотих присматривают за группой детёнышей. А в реабилитационных центрах вроде Thula Thula в ЮАР документально описаны удивительные случаи: сироты-бегемоты после выпуска успешно формируют территории, узнают старых «товарищей» и адаптируются так же хорошо, как и те, кто рос в дикой группе.
Для нас — машина по уничтожению всего сущего. Но для своего детёныша — самая крепкая опора и нежная мама.
Я люблю бегемотов за сочетание абсолютной нелепости и абсолютного величия. Это животные, которые не умеют плавать, но живут в воде. Не едят мясо, но иногда едят. Не выглядят быстрыми, но быстрее любого джипа, который решил подъехать слишком близко. И да — иногда они идут по саванне средь бела дня и делают вид, что это всё абсолютно нормально. Это Африка!
