Практически каждый день приходится сталкиваться с некритическим отношением к воспоминаниям времен Великой Отечественной войны, тем более в пересказе более молодых поколений. Комментаторы в Дзене, как правило, подчеркивают достоверность своих историй напирая на то, что сами слышали как ветеран, дед, коллега, по телевизору в передаче "Военная тайна" и в журнале "Техника Молодежи" за 1972 год рассказывали, а значит это истина в последней инстанции. Забывая при этом об особенностях человеческой памяти. Не думаю о том,что из окопа или танка можно получить ощущение войны, с точки зрения ее участника, но никогда не получишь представление о ней с точки зрения истории. Отсюда и идут нелепые бодания о том, что наша "Катюша" это супер-секретное оружие которое не могла повторить германская промышленность или о том, что ленд-лиз это тушенка и несколько никуда не годных танков, которые горят и за которые зололотом заплачено. Это что касается собственно боевых действий.
Загадочное фото из семейного архива в псковской глубинки, не правда ли? О нем пойдет рассказ ниже.
Еще больший батхет вызывает тема особенностей проживания гражданского населения на оккупированной территории. Традиционный комментарий к фото со сценами мирной жизни где-нибудь в оккупированном Пскове звучит как: "Я же знаю, что это все не правда и немецкая пропаганда. На самом деле всех уничтожили в концлагерях, а это случайно подпольщики на задании в кадр попали или предатели". Тем не менее гражданская жизнь по ту сторону линии фронта имела место быть и не только у подпольщиков. Причем она сильно отличается как от воспоминаний "очевидцев" так и от официальной истории в которой превалирует страдательно-героический залог. Залог коллоборации гражданского населения на официальных страницах почти не упоминался, т.к. по мере освобождения оккупированных территорий стало понятно, что если сажать за работу на немцев, то придется сажать все народонаселение освобожденных областей. В итоге вышло послабление и наказывали только определенные категории тех, кто действительно запятнал себя сотрудничеством и прочими преступлениями. Тем не менее население оккупированных областей по мере приближения фронта либо принудительно отселялось оккупационными властями из прифронтовой полосы во избежание жертв (где успевали) либо само уходило на запад не ожидая ничего хорошего от освободителей. Эти процессы известны и на Псковщине и особенно в Украине, где все дороги в 1944 году были буквально запружены беженцами со своим скарбом и домашним скотом. Помимо беженцев есть еще одна интересная категория гражданских лиц. Это угнанные на работы в Германию остарбайтеры.
«Остарба́йтер» (нем. Ostarbeiter — работник с Востока) — определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы[1] (1942—1944 гг.). Германские официальные лица (в том числе и непосредственный автор термина Герман Геринг) обозначали этим словом «принудительных рабочих с Востока», которые были родом с территорий Восточной Европы, в том числе УССР, БССР, РСФСР.
Во время Второй мировой войны немцы вывезли на принудительные работы из СССР почти 5 миллионов человек гражданских. Однако, не все ехали принудительно (были угнаны), часть ехала просто "по объявлениям" в поисках лучшей доли. Остарбайтеры применялись в качестве рабочей силы для германской промышленности и сельского хозяйства. Более 70% из них были украинцами, и более половины – женщины. До 30% от общего числа не достигли возраста 16 лет на момент прибытия в Рейх. Условия работы были различны в зависимости от сферы приложения труда и квалификации. Некоторые получали минимальную зарплату и имели возможность отправлять письма и посылки домой. Наиболее благоприятные условия складывались в "фермерских" хозяйствах и у квалифицированных специалистов. По разным оценкам, после окончания Второй мировой войны до 1 млн человек отказалось вернутся обратно в СССР, справедливо опасаясь преследования, и отправились искать лучшую долю на Западе. Вот еще одна статья потерь в людских ресурсах. Остальные, дожившие до распада СССР, получили компенсацию за принудительный труд на благо немецких концернов и бауэров.
Вот такой контекст. А теперь принимая его во внимание перейдем к одной истории, которую мне на днях поведал житель райцентра Палкино, что в Псковской области. Причем не просто рассказал, но и документально проиллюстрировал. Спусковым крючком к этой истории послужила вот эта фотография, изготовленная в период оккупации на немецкой фотобумаге. Именно она заинтересовала моего читателя Игоря и заставила его копаться как в семейном архиве, так и в своей памяти.
У моего дедушки сестра (бабушка Тоня) из деревни Малое Шевелево (под Палкино) попала на работы в Германию, под Ганновер. Ей повезло - хозяева хутора не издевались над ней. Я знаю что она переписывалась с семьёй, оставшейся в Палкино. Редко я полагаю. И вот как-то отсюда ей послали фото мамы и братьев. Кто мог во время войны сделать это фото кроме немцев? Рассказывала что было стыдно показывать снимок хозяйке - все плохо одеты и в лаптях... После окончания войны эта фотография вернулась с Тоней домой.
Немецкая фотография матери и братьев бабушки Тони, сделанная в период оккупации в д.Рубцово (ныне черта Палкино). Именно она и была отправлена бабушке Тоне в Германию. С нее все и началось, позже всплыли другие фото...
У бабушки Тони под конец жизни деменция случилась... и помнила она не всё. Тем не менее немцев хвалила - за труд, она с утра до вечера в поле, и они также. Имя только хозяйки называла, фрау Грубе, остальных не помнила. Деревня называлась Людген-Хольцен. На карте я её нашел южнее Ганновера в американской зоне оккупации.
Бабушку Антонину именно угнали. Говорили старики и про других ребят, а фамилий я не запомнил. Один сбежавший с поезда в голодные 90-е жалел что сбежал - мог бы получать дойчмарки... Про пересыл денег из Германии инфы нет никакой.
Фото 1943 года бабушки Антонины (Иванова Антонина Ивановна 1925 года рождения) в 18 лет с аусвайса (на печати прослеживается немецкий орел). С 1942 по 1945 год на работах в Германии.
Вид на хутор Людген-Хольцер где работала бабушка Антонина. На обороте маркировка фотобумаги: "RIMAX". Интересен фрагмент фото 1936 года из Мисхора вверху, но это уже другая история.
Хутор Lutgenholzen в наши дни на космосъемке Гугла
Фрау Грубе - хозяйка хутора с дочкой и петухом
И еще одно немецкое фото с оккупированной Псковщины.
Вообще первоначальный вопрос возник у меня в воскресение, когда пересматривался альбом, и было фото моей прабабушки Екатерины с дочерью - бабушкой Лидой и беженкой Марией, которая жила у них до конца оккупации. И подумалось, если есть на фото эта беженка Мария, значит снято во время войны. На обороте карандашом надпись что снято около дома, и все. И глаз зацепился за маленькие надписи: "Mimosa sunotyp". Гугл и выдал про фотобумагу из Дрездена... И это получается второй случай когда немец отдал снимок тем, кого фотографировал.
В центре прабабушка Екатерина с бабушкой Лидией из деревни Рубцово (под Палкино). Справа беженка Мария, что за женщина слева никто не знает.
"Котя Мария и Лида. Фотографировались около дома". Марка фотобумаги, "Mimosa sunotyp" читается. Дом в деревне Рубцово, сейчас черта райцентра Палкино, 300 м от школы.
Фото годом позже. Прабабушка Екатерина, с бабушкой Лидией и ее братом Николаем. На заднем плане та же беженка Мария, на оборотке ничего нет.
И еще из воспоминаний про жизнь в оккупации в Палкино. Привожу практически без редакции слова Игоря .
Касаемо окрестностей Палкино - населению вреда не чинили, бывало солдаты вермахта предупреждали об облавах для угона на работы, и все бежали в лес. Боялись больше "партизан", все забирали подчистую, немцы - оставляли чтоб с голоду не помереть.
Была такая история с моим дедушкой: он с другом нашёл то ли мину или что, короче ВОП, и стали кидать об камень. Ему лет 6 было. Ну ВОП конечно рванул. Тому мальцу ничего, он в деревню убежал, а деда посекло осколками. Он на озеро пошёл умываться, шок у него конечно, боли не чувствовал говорил. С деревни на взрыв мужик прибежал, и начал бить деда Ваню за это дело. А с Палкино немец на велосипеде приехал, и вступился за его, мол чего ты его бьешь?! Посадил на велик, и отвез в госпиталь, там деда зашили, и все закончилось хорошо. А у соседки брат болел каким-то легочным заболеванием, так тоже в этом госпитале немец выходил мальца, отваром из корня лопуха.
Это бабушкина линия. А дедушкина деревня Малое Шевелево южнее Палкино на 1,5 км. Ещё вспомнил момент про пропавшую у немцев палку колбасы, когда они в избе жили, думали младший брат взял, а оказалось кошка уволокла, обошлось. Местных ребят бывало немцы леденцами угощали. Нравились им дети блондины, ходили немцы частенько смотреть на расово чистых так сказать....
Ещё момент занятный: есть в моей деревне дом на 3 семьи, сейчас это руины, наверно 30-х гг постройки. Там под обои наклеены газеты, обычная практика. А в одной комнате обои отошли от сырости, и я обнаружил газеты 43-44 гг. За Родину и Доброволец. Эти издания я полагаю вы знаете. Но состояние никакое, полуистлели. Что мог оторвал. Причем это по несколько экземпляров одного выпуска. Клеили явно после войны. Вот почему их не сожгли, не в туалете применили, загадка. Ведь могли за них статью дать же? Ещё кусок немецкой газеты был, забыл, то ли "Фёлькишер беобахтер" или другая....
На этом пока все. Спасибо Игорю за еще одну внезапно приоткрывшуюся страничку истории Псковщины в период оккупации.
