Обратная сторона этого явления — приписывание негативных качеств, которых у человека нет. Здесь включается механизм, который психолог Дэниел Гилберт называет "неизбежным выводом": наш мозг, стремясь к когнитивной экономии, быстро категоризирует людей, часто на основе ограниченной информации. Знаменитый эксперимент Соломона Аша с "центральными чертами" демонстрирует, как одно негативное качество (например, "холодный" вместо "теплый" в описании человека) формирует целостное отрицательное впечатление, заставляя наблюдателя "додумывать" другие негативные характеристики. Нейрофизиологические исследования с использованием фМРТ, проведенные командой Тани Сингер, показывают, что когда мы воспринимаем кого-то как "плохого", у нас активируются те же зоны мозга, которые отвечают за чувство отвращения к неприятным запахам или вкусам — островковая доля и передняя поясная кора. Это создает физиологическую основу для негативных проекций.

Механизм самообмана в этих процессах сложен и многослоен. Согласно теории "управления впечатлениями" Эрвинга Гоффмана, мы не только приписываем качества другим, но и бессознательно делаем это, чтобы поддерживать собственную картину мира. Когнитивный психолог Леон Фестингер в своей теории когнитивного диссонанса показал: когда реальность противоречит нашим убеждениям, мы скорее исказим восприятие другого человека, чем изменим свои установки. Например, если мы считаем коллегу некомпетентным, мы будем непропорционально замечать его ошибки, игнорируя успехи — это явление "подтверждающего искажения", детально изученное психологом Питером Уэйсоном. Наш мозг, как эффективная, но ленивая система, ищет подтверждения уже существующим схемам, а не противоречащую им информацию.

Природное предназначение этих ошибок восприятия уходит корнями в эволюционную историю. С точки зрения эволюционной психологии, быстрая категоризация "свой-чужой", "хороший-плохой" была вопросом выживания. Антрополог Робин Данбар связывает развитие социального интеллекта человека с необходимостью ориентироваться в сложных групповых отношениях. Приписывание качеств, даже ошибочное, позволяло нашим предкам быстро принимать решения в ситуациях неопределенности. Если кто-то выглядел угрожающе, безопаснее было предположить худшее. Психолог Марк Шаллер называет это "эвристикой предосторожности" — когнитивным ярлыком, который защищал от потенциальных угроз ценой частых ложных тревог. Точно так же идеализация сородичей укрепляла социальные связи и кооперацию, что повышало шансы на выживание группы.

Физиологические причины этих ошибок кроются в устройстве нашего мозга. Исследования с использованием методов нейровизуализации, проведенные Мэттью Либерманом, показывают, что при оценке других людей у нас активируется сеть пассивного режима работы мозга, которая также отвечает за саморефлексию и воображение. По сути, когда мы думаем о других, мы частично думаем о себе. Зеркальные нейроны, открытые командой Джакомо Ризолатти, создают нейробиологическую основу для проекции: наш мозг имитирует состояния других, но часто "заполняет пробелы" нашим собственным опытом. Гормональные факторы также играют роль: окситоцин, "гормон доверия", исследованный Михаэлем Косфельдом, усиливает нашу склонность видеть положительные качества в "своих", но может повышать предубеждение против "чужих". Кортизол, гормон стресса, увеличивает вероятность негативных интерпретаций поведения окружающих, что показано в работах Роберта Сапольски.

Психологические причины дополняют эту картину. Теория атрибуции, разработанная Гарольдом Келли, объясняет, как мы склонны переоценивать личностные качества других людей, недооценивая ситуационные факторы. Если кто-то нагрубил, мы скорее решим, что он "злой", чем предположим, что у него был тяжелый день. Наша собственная самооценка, как продемонстрировал в экспериментах Моррис Розенберг, напрямую влияет на то, какие качества мы приписываем другим: люди с низкой самооценкой чаще проецируют негатив. Культурный контекст, изученный Ричардом Нисбеттом, также формирует эти процессы: в коллективистских культурах люди реже приписывают устойчивые личностные черты, больше учитывая контекст, чем в индивидуалистических обществах.

Эти психологические механизмы, столь естественные для человеческого разума, напоминают нам о фундаментальной ограниченности нашего восприятия. Мы никогда не видим другого человека целиком — лишь отражение в кривом зеркале наших собственных потребностей, страхов и эволюционного наследия. Понимание этих процессов не избавляет полностью от ошибок восприятия, но позволяет относиться к своим суждениям с необходимой долей скепсиса и осознанности. В конечном счете, признание того, что мы часто говорим больше о себе, чем о других, когда даем оценки, может стать первым шагом к более точному и милосердному взгляду на человеческую сложность.

https://vk.com/srk_problemi

Не так давно я имел дело с мужчиной средних лет, менеджером в небольшом бизнесе, который с большим энтузиазмом отстаивал детерминистскую точку зрения. Он-приводил в пример эксперименты на обезьянах, проводил различного рода псевдонаучные параллели и, казалось, всеми правдами и неправдами хотел доказать, что человек отвечает за свои действия не больше, чем павловские собаки за образование собственной слюны при подаче им соответствующего стимула. Если человек отстаивает что-нибудь так, будто от этого зависит его жизнь, можно быть уверенным, что за этим пылом лежит более чем объективная заинтересованность в истине. Он просто пытается уберечь собственную невротическую схему от изменений. Оказалось, что этот мужчина после окончания колледжа потерпел неудачу в различных профессиях. Он упоминал о своем колледже с замешательством и только для того, чтобы подчеркнуть, что высшее образование дает некое преимущество в жизни. Можно сделать вывод, что этот человек был вынужден верить в детерминизм, пока он терпел неудачи. Это было его оправданием и облегчало гнетущее его бремя ощущения неудачника. Ему было предопределено стать детерминистом из-за его ошибок. Но страстность его дискуссий доказывает, что бессознательно он испытывает чувство вины за собственные неудачи и, таким образом, отстаивает детерминизм именно из-за своего глубокого убеждения, что сам он не совсем детерминирован.

Да, в некоторых случаях детерминизм имеет место, но это невротические случаи. Невроз означает капитуляцию свободы, отдачу самого себя на откуп жесткой усвоенной формуле; и постепенно личность превращается в машину. Но психическое здоровье — это обретение человеком чувства личной ответственности и, как следствие, — личной свободы.

/Ролло Мэй/