3 раздела Речи Посполитой (1772, 1793, 1795) между Австрией, Пруссией и Россией привели к тому, что польское государство 123 года отсутствовало на политической карте Европы.
Весь 19 век польские политики и историки спорили о том, кто больше виноват в утрате независимости. Большинство считало решающим внешний фактор.
А среди держав, разделивших Польшу, роль главного организатора отводилась Российской империи и Екатерине II.
Эта версия популярна и по сей день, наслаиваясь на события в истории Польши 20 века.
В результате сформировался устойчивый стереотип: Россия на протяжении нескольких столетий была главным врагом Польши и поляков.
Разделы Польши в 18 веке старательно обходились советскими историками: версию поляков о роли России разделял Карл Маркс, с которым в марксистской историографии спорить не с руки.
Некоторые архивные документы о разделах Речи Посполитой были рассекречены только начиная с 1990-х годов, и современные исследователи получили дополнительные документальные основания для объективного анализа процессов, которые привели к исчезновению одного из самых больших государств тогдашней Европы.
Начнём с того, что одного лишь желания трёх могущественных соседей для разделов Польши было совершенно недостаточно.
В отличие от Австрии, России и Пруссии в Речи Посполитой не сложилось ни предпосылок для имперского развития государства, ни сильной регулярной армии, ни последовательной внешней политики.
Поэтому именно внутренний фактор распада государства имел важнейшее значение.
Известный польский историк Ежи Сковронек (в 1993-1996 гг. – главный директор государственных архивов Польши) отмечал: «Разделы и падение Польши явились трагическим опровержением одного из «гениальных» принципов внешней политики шляхетской Речи Посполитой.
Он гласил, что именно бессилие государства – основа и условие неограниченной демократии и свободы каждого его гражданина, одновременно служащее гарантией его существования…
На деле вышло наоборот: именно бессилие польского государства подтолкнуло её соседей к ликвидации Польши».
Итак, само качество польского государства дало возможность сыграть уже и внешнему фактору.
Но инициатором процесса была вовсе не Екатерина II.
Россию вполне устраивала сложившаяся ещё со времён Петра Великого политика «жёсткой и всеобъемлющей опеки» над слабеющим польским государством.
А вот в Берлине и Вене были настроены совершенно иначе.
Ежи Сковронек логично подчёркивал: «Главным зачинщиком разделов Польши была Пруссия, её охотно поддерживала Австрия.
Обе державы опасались, что Россия, реализуя свою политику, прочно втянет всю Речь Посполитую в орбиту своего неограниченного влияния».
То есть Российская империя не преследовала цели во что бы то ни стало стереть с географической карты своего многовекового геополитического противника в лице Польши.
Подобное желание испытывал прежде всего прусский король Фридрих II, причём по вполне понятным причинам.
Часть прусских земель с Кёнигсбергом, сформировавшаяся на основе владений Тевтонского ордена, до середины 17 века находилась в вассальной зависимости от Польши.
Русский фельдмаршал И.Ф. Паскевич резонно утверждал, что «Пруссия есть уступка от Польши курфюрсту Бранденбургскому».
Но и позже, в условиях отделённости Восточной Пруссии от остальных территорий с центром в Берлине, полноценное существование Пруссии без захвата польских земель было невозможно.
Естественно, что главным инициатором всех трёх разделов Польши было Прусское королевство.
Окончательный вариант первого раздела в январе 1772 года навязал Австрии и России именно прусский король.
Екатерина II некоторое время сопротивлялась этим планам Фридриха II.
Но в условиях, когда польские власти и слабый король Станислав Август не могли обеспечить России устойчивой поддержки её позиций на фоне растущего сопротивления Берлина и Вены новым успехам Екатерины в большой войне с Турцией (1768–1774), императрица приняла проект раздела.
Русская императрица предполагала, что Польша, хотя и в урезанном виде, сохранив свою столицу Варшаву, останется независимым государством.
Но Пруссия останавливаться на достигнутом не пожелала и стала главным инициатором и организатором и двух последующих разделов.
Воспользовавшись тем, что единственный возможный противник такого развития событий – Франция – была с 1789 года охвачена революцией, сменивший умершего в 1786-м Фридриха II на троне его племянник Фридрих Вильгельм II довёл дело ликвидации польской государственности до конца.
Пруссия в начале 1790-х годов, как писал Ежи Сковронек, «проявила особый цинизм: завлекая поляков перспективой якобы возможного союза, она подвигла Речь Посполитую к быстрому формальному выходу из-под опеки России (даже сопровождавшемуся антирусскими жестами) и к началу довольно радикальных реформ, а потом бросила её на произвол судьбы, договорившись о втором разделе».
В то время как Россия в 1772–1795 годах получила территории с непольским крестьянским большинством населения (украинцами, белорусами, литовцами, латышами), Пруссия включила в себя важнейшую часть исконно польских земель со столицей Варшавой, захватив наиболее экономически и культурно развитые польские области.
И о «победе над Польшей» в России не говорили ни в конце 18 века, ни в 1815 году, когда в результате победы над Наполеоном (в составе войск которого шла на Москву и отчаянно сражалась 100-тысячная польская армия маршала Франции Юзефа Понятовского) Варшава и прилегающие к ней земли вошли в состав Российской империи как автономное Царство Польское.
Главное, чему учит нас исчезновение Польши в 18 в., лаконично и точно изложено Ежи Сковронеком.
Невозможно удержаться, чтобы не привести эту цитату ещё раз: «Бессилие государства – основа и условие неограниченной демократии и свободы каждого его гражданина, одновременно служащее гарантией его существования…
На деле вышло наоборот: именно бессилие польского государства подтолкнуло её соседей к ликвидации Польши».
Золотыми буквами.
В гранит.
В назидание.
И не только полякам.
