Любила Анастасия Сергеевна скоротать вечерок сидя ни лице у Павла Егоровича. А у Павла Егоровича появилось новое увлечение- чревовещание. И только усядется Анастасия Сергеевна, только настроится как пианино фирмы "Красный Октябрь", а откуда-то снизу доносится: "а вот Лев Николаевич Толстой по этому поводу говорил следующее... ". И весь настрой Анастасии Сергеевны моментально улетучивался. Главное, понять не может откуда голос. Ведь язык Павла Егоровича в это самое время выделывал такие пируэты, что ах да ох и еще раз ах. Анастасия Сергеевна даже подумала, что у неё говорящая пизда. Но, почему она раньше молчала, столько лет, как Герасим, му да му. Фу, ну нет, не бывает такого. А спросить у Павла Егоровича она не решалась, обидеть поэта может каждый, как говорится.

Павел Егорович был собой крайне доволен. Ох, шутник вы, барин- любил говорить он о самом себе стоя голый перед зеркалом. Стоит любуется, сантиметры пальцами теребит. Рот не открывая говорит: хорош, Пашка, чертовски хорош. А Настенька то-то дура!

Снова вечер, Анастасия Сергеевна на лице сосредоточенно поллюционирует. Оргазм уже почти подкрался, уже в зобу дыхание сперло, как снова голос из пизды: "террор и только террор! ". Анастасия Сергеевна вскочила с насиженного места как ошпаренная. А Павел Егорович недоуменно смотрел ей вслед. Полоумная баба. А полоумная баба еще больше уверовала, что а неё говорящая пизда. Причем пизда с политическим душком.

И на следующий день пошла Анастасия Сергеевна к доктору. Доктор-гинеколог, само собой еврей, Абрам Иосифович Кац долго всматривался туда куда он всматривается женщинам вот уже 40 лет и никаких отклонений не обнаружил. К тому же пришедшая на приём барышня никаких конкретных симптомов не описала. Просто сказала- болит. Дискомфорт. Так у барышень там всегда дискомфорт, подумал про себя старый доктор. Большой- дискомфорт, маленький- дискомфорт. Выписал Анастасии Сергеевне пустырник и закрывшись в кабинете принялся читать Тору.

Анастасия Сергеевна потеряв веру в медицинскую науку пошла к знахарке, которую вся округа почитала за ведьму. Той она поведала всю правду без утайки. Знахарка сказала, что бывает такое, но крайне редко. Это у тебя либидо прорезалось. Голос матки. Ты ж почитай одна на миллион такая, девонька- вынесла свой вердикт старуха.

А наши с Павлом Егоровичем "посиделки" можно продолжать?, - робко спросила Анастасия Сергеевна.

Надо прислушиваться к голосу матки. Как она скажет- так и поступай. Поперек пизды только у татарвы. А девонька русская, так что слушай.

И стала Анастасия Сергеевна слушать, а Павла Егоровича к себе не подпускать, пока ей голос матки не скажет что делать. А из пизды ничего. "Тишина и мёртвые с косами стоят"- раздался голос. Хотя Павел Егорович рот не раскрывал. Сидел рядом, теребил усы. Ну как усы- трамплин для мандовошек. Анастасия Сергеевна попыталась сходу понять смысл услышанного, даже наклонилась пониже к своему говорящему органу. Но орган молчал как рыба об лёд. А Павел Егорович смеялся во весь голос.

Анастасия Сергеевна собрала вещи и ушла странствовать куда глаза глядят. По дороге её подкармливали как всякую убогую. А она всем рассказывала, что у неё пизда говорящая. Но сейчас что-то вроде обета молчания. И когда она снова заговорит- не знает. Но надобно идти, идти, идти и куда-то прийти. Чтобы что-то (этого она и сама не знает). Но чувствует что надо.

А Павел Егорович забросил чревовещание, завел себе бабу с толстою душой и тонет в ней как чёлн каждый вечер.

Любила Анастасия Сергеевна скоротать вечерок сидя ни лице у Павла Егоровича. А у Павла Егоровича появилось новое увлечение- чревовещание. И только усядется Анастасия Сергеевна, только настроится как пианино фирмы "Красный Октябрь", а откуда-то снизу доносится: "а вот Лев Николаевич Толстой по этому поводу говорил следующее... ". И весь настрой Анастасии Сергеевны моментально улетучивался. Главное, понять не может откуда голос. Ведь язык Павла Егоровича в это самое время выделывал такие пируэты, что ах да ох и еще раз ах. Анастасия Сергеевна даже подумала, что у неё говорящая пизда. Но, почему она раньше молчала, столько лет, как Герасим, му да му. Фу, ну нет, не бывает такого. А спросить у Павла Егоровича она не решалась, обидеть поэта может каждый, как говорится.

Павел Егорович был собой крайне доволен. Ох, шутник вы, барин- любил говорить он о самом себе стоя голый перед зеркалом. Стоит любуется, сантиметры пальцами теребит. Рот не открывая говорит: хорош, Пашка, чертовски хорош. А Настенька то-то дура!

Снова вечер, Анастасия Сергеевна на лице сосредоточенно поллюционирует. Оргазм уже почти подкрался, уже в зобу дыхание сперло, как снова голос из пизды: "террор и только террор! ". Анастасия Сергеевна вскочила с насиженного места как ошпаренная. А Павел Егорович недоуменно смотрел ей вслед. Полоумная баба. А полоумная баба еще больше уверовала, что а неё говорящая пизда. Причем пизда с политическим душком.

И на следующий день пошла Анастасия Сергеевна к доктору. Доктор-гинеколог, само собой еврей, Абрам Иосифович Кац долго всматривался туда куда он всматривается женщинам вот уже 40 лет и никаких отклонений не обнаружил. К тому же пришедшая на приём барышня никаких конкретных симптомов не описала. Просто сказала- болит. Дискомфорт. Так у барышень там всегда дискомфорт, подумал про себя старый доктор. Большой- дискомфорт, маленький- дискомфорт. Выписал Анастасии Сергеевне пустырник и закрывшись в кабинете принялся читать Тору.

Анастасия Сергеевна потеряв веру в медицинскую науку пошла к знахарке, которую вся округа почитала за ведьму. Той она поведала всю правду без утайки. Знахарка сказала, что бывает такое, но крайне редко. Это у тебя либидо прорезалось. Голос матки. Ты ж почитай одна на миллион такая, девонька- вынесла свой вердикт старуха.

А наши с Павлом Егоровичем "посиделки" можно продолжать?, - робко спросила Анастасия Сергеевна.

Надо прислушиваться к голосу матки. Как она скажет- так и поступай. Поперек пизды только у татарвы. А девонька русская, так что слушай.

И стала Анастасия Сергеевна слушать, а Павла Егоровича к себе не подпускать, пока ей голос матки не скажет что делать. А из пизды ничего. "Тишина и мёртвые с косами стоят"- раздался голос. Хотя Павел Егорович рот не раскрывал. Сидел рядом, теребил усы. Ну как усы- трамплин для мандовошек. Анастасия Сергеевна попыталась сходу понять смысл услышанного, даже наклонилась пониже к своему говорящему органу. Но орган молчал как рыба об лёд. А Павел Егорович смеялся во весь голос.

Анастасия Сергеевна собрала вещи и ушла странствовать куда глаза глядят. По дороге её подкармливали как всякую убогую. А она всем рассказывала, что у неё пизда говорящая. Но сейчас что-то вроде обета молчания. И когда она снова заговорит- не знает. Но надобно идти, идти, идти и куда-то прийти. Чтобы что-то (этого она и сама не знает). Но чувствует что надо.

А Павел Егорович забросил чревовещание, завел себе бабу с толстою душой и тонет в ней как чёлн каждый вечер.