Привет, друзья . Размещаю для вас очень полезную и ценную статью моего Учителя . 17 апреля 2018 года известный австрийский психотерапевт, представитель экзистенциального анализа Альфрид Лэнгле прочел открытую лекцию на тему: «Почему в страдании столько боли?

Эта статья будет очень полезна тем, кто ждёт от жизни одного позитива. Страдание-это часть нашей жизни. И как бы ни хотелось этого избежать , никому не удаётся. Запрещая себе боль, мы блокируем и любовь .

Добрый вечер! Благодарю вас, что вы сегодня пришли сюда. Пришли на лекцию по теме, которая не является легкой. Кто вообще хочет заниматься по своей воле темой страдания?

Вероятно, каждый из нас уже когда-либо страдал. Я надеюсь, что по крайней мере у некоторых из нас уже имеется опыт, когда страдание становится приобретением. Но также наверняка мы имели опыт, когда страдание подводило к границам экзистенции, и мы могли увидеть ту пропасть, перед которой оно нас ставило. И тогда мы уже не были уверены в том, что перенесем это. Хватит ли у нас сил, чтобы выдержать боль? Или же мы будет продолжать страдать, если обстоятельства не изменятся?

Жизнь может быть такой прекрасной, и она может быть наполнена страданиями. Существует ли здесь какая-то справедливость? Иногда имеешь дело с людьми, которые страдают постоянно, словно бесконечно попадая под удары судьбы, тогда как другие живут на «солнечной стороне» — у них легкая, приятная жизнь.

Справедливость страданий — большой человеческий вопрос, вопрос жизни. И в страдании мы задаем себе его: «Что мне делать? Как я должен это понимать? Почему я? Почему сейчас? Почему так тяжело? Ведь я не заслужил этого!»

Судьба не спрашивает о справедливости, но мы задаемся этими вопросами.

Это очень тяжело, когда нас постигают удары судьбы, когда жизнь нас ранит. Здесь всегда возникает вопрос о смысле. Ницше однажды сказал: «Не само страдание было проблемой, а то, что отсутствовал ответ на вопрос: для чего страдать?»

Это ставит страдание на особое место. На место человека, который хочет понять, что происходит с ним, когда он страдает, почему это должно быть так и справедливо ли это? Страдая, мы подчас чувствуем себя беспомощными жертвами.

Иногда вопрос «Почему?» может довести до отчаяния: я не понимаю, зачем я страдаю, и не знаю, что могу сделать, чтобы страдание облегчить. И именно об этом аспекте я буду сегодня говорить. С одной стороны, я хочу дать лучшее понимание того, что такое страдание, а с другой — рассказать, что мы сами можем сделать, чтобы его уменьшить.

Ведь если у нас не будет понимания того, что происходит, то велика опасность впасть в отчаяние. И здесь главной проблемой является именно отчаяние, усиливающее страдание, непо́нятое нами.

Груз реальности

В общих чертах мы можем сказать: страдание связано с тем, что к человеку были предъявлены слишком высокие требования. Что-то не так, как я хотел бы. Груз страдания слишком велик для меня, и это делает меня беспомощным, вызывает неприятные чувства: как результат, утрачивается радость жизни.

Эту чрезмерность («слишком много для меня!») мы связываем с экзистенциальными структурами — с тем, на чем стоит, чем сохраняется моя жизнь. Именно эти структуры подвергаются опасности или даже разрушаются, и тогда мы чувствуем себя потерянными в этом мире. В более широком смысле страдание — это утрата экзистенции. Его можно описать словами: «я больше не могу быть», «я не могу быть собой», «я не могу проживать свою жизнь таким образом, чтобы сказать, что это моя жизнь и я живу с удовольствием».

И тогда страдания становятся мучительными.

Я могу жаловаться, переносить боль молча, могу кричать, могу находиться в отчаянии или надеяться, чувствовать себя жертвой, могу сопротивляться и быть агрессивным, могу заглушать страдания алкоголем или наркотиками — страдать можно по-разному.

Существует не только много форм страдания, но и много вещей, в связи с которыми мы страдаем. С помощью антропологических измерений мы можем систематизировать наши страдания. Есть три измерения человека: тело, психика и дух (Person), который осуществляет бытие в этом мире. Чтобы сделать некоторый обзор содержания страдания, мы будем использовать эти понятия.

Страдания тела, души и духа. Переживание бессмысленности

Начнем с тех видов, которые всем нам хорошо известны: телесные страдания. Они имеют место, когда мы испытываем боль — мы порезали палец, ушиблись, у нас головная боль или мы не можем заснуть, болит зуб (что может свести с ума!), болит спина, или у нас продолжительные боли, связанные с тяжелыми заболеваниями, такими, как рак. Одно только тело может быть причиной сильных страданий!

К боли телесной подключается психика. Наш организм устроен так, что сигнал даже о небольшом повреждении тела поступает в мозг, чтобы человек это осознал: что-то не так. Определенный импульс идет к чувствам: я не просто ЗНАЮ, что порезал палец, но я это чувствую. Для того чтобы мы уделили должное внимание происшествию, боль подает сигнал в мозг, подобно мигалке скорой помощи: «То, что происходит сейчас, на первом месте, обрати внимание, это главное!» Ведь мы понимаем: знать что-то — не значит уделить внимание этому. Телесное восприятие сопровождается чувством именно по этой причине. Чувства — это и есть «мигалка».

Допустим, мы понимаем, что нужно готовиться к экзамену, он на следующей неделе. Это в нашем сознании; возможно, мы об этом даже думаем. Психика об этом помнит. Просто я забывчив, немножко ленив… Или же знание о вреде курения — нечасто оно подвигает к тому, чтобы действительно бросить вредную привычку! Но если к этому добавляется страх или боль, нам уже сложнее это забыть и «отодвинуть». Эволюция очень мудро о нас позаботилась. Восприятие того, что происходит в теле, отзывается в чувствах, чтобы происходящее имело витальное (жизненно важное. — Прим. ред.) значение. В противном случае это знание осталось бы абстракцией.

Если психика человека различает телесные ощущения как опасные, то она «добавляет» чувства: боль, например. Если же она воспринимает телесные ощущения как нечто хорошее, то появляется приятное чувство.

Страдание может касаться и психики — это его второе «измерение». Если мы утрачиваем то, что представляет для нас ценность, если наша жизнь трудна, тяжела, если возникает страх или пустота, или если человек переживает обиду в отношениях (например, его обманули или бросили, он остался непонятым и не чувствует, что его любят) — это тоже причиняет боль.

Такую боль нельзя «ухватить», как телесную, но это не означает, что она — меньше. И она может быть невыносимой и стать причиной отчаяния.

Существует третье «измерение»: я как личность, Person. Здесь тоже может возникать боль. Например, если я чувствую себя одиноким, или меня грызет совесть, если я стал сам себе чужим или я переживаю несправедливость — здесь страдание еще более тонкое. Впрочем, бывает так, что из-за этой душевной боли я не могу спать.

Существует еще одна проекция — осуществление этих перечисленных измерений, (собственно, сама жизнь). В нее попадает переживание бессмысленности: когда я вижу, что то, что я делаю в жизни, не имеет смысла. Или в сфере отношений: у меня плохие отношения с кем-то, я пытался изменить их к лучшему, но постепенно понял, что это невозможно и с человеком надо расставаться. Работа: то, что мне поручают, бессмысленно, так что я спрашиваю себя: «Кому это нужно?» (скажем, я постоянно заполняю формуляры, на которые никто даже не смотрит, и я чувствую, что это абсурдно и не приносит никакой пользы).

Такие страдания дают нам некую «карту», «атлас», чтобы мы могли глубоко понять, что же такое страдание.

Боль отступает перед целью и смыслом

Есть страдание, которое постигается с трудом. Оно «невидимо». Боль и страдание всегда субъективны — только я их чувствую. Я никому не могу их «делегировать». Мать всегда с радостью взяла бы на себя страдание и боль ребенка, но это невозможно.

Каждый человек переживает боль и страдания по-своему. После того, как у нас в руках «карта», я бы хотел спуститься на уровень глубже и пролить свет на страдания с точки зрения смысла, экзистенции. Нам всем это хорошо знакомо.

Страдание — мы это уже увидели — включает в себя переживание неприятных чувств. Но здесь не хватает чего-то главного. Мы можем иметь болезненные ощущения, и при этом само страдание может быть невелико. Например, если я путешествую по Альпам, поднимаюсь на гору, неся за спиной свой рюкзак, рано или поздно мне становится все тяжелее, я потею, устаю, мне не хватает воздуха. Рюкзак давит, болят мышцы. По возвращении домой у меня добавляются еще и мозоли на ногах. Но ведь это был прекрасный день!

Или когда мы занимаемся спортом или пишем диссертацию, происходит нечто похожее. Разве мы мазохисты, если продолжаем это делать?!

Или маленькие дети… Родители думают: «Так хорошо было бы поспать! Как бы хотелось денек покоя!» (было эмпирически доказано, что родители с маленькими детьми имеют более низкий уровень жизни, чем люди без детей, но они в среднем счастливее. Они переживают осмысленность жизни. Страдания — часть этой жизни. Они похожи на соль в супе).

Или еще пример: роды. Роды — это не прогулка. Во время родов и мать, и ребенок испытывают боль, но это же не приводит к отчаянию! Это переживание чего-то ценного, когда перед человеком есть цель. Он хочет пройти путь: подняться на эту гору, воспитать детей, написать диссертацию, родить ребенка, — и это приводит к исполненности.

Если мы переживаем страдания, зная, что у них есть цель, это приносит исполненность, полноту. Тогда жизнь уже не причиняет так много боли.

Но было бы неправильно сказать: раз так, боль и страдания не важны. Конечно, они остаются, и они важны. Но мы их принимаем. Мы добровольно пребываем в том, что происходит. И это — главное. Если я по своей воле «нахожусь рядом с тем, что со мной происходит», тогда боль перестает быть невыносимой. Это базовый постулат экзистенциальной философии.

Что может сделать Сизиф?

Альбер Камю написал книгу о Сизифе. Вы знаете, что Сизиф — мифологическая фигура. Боги страшно наказали его: он должен был поднимать камни на высокую гору (нам всем приходится этим заниматься время от времени), вершина которой была такова, что камень не мог удерживаться на ней и скатывался вниз, как только Сизиф доносил его к вершине. И Сизиф должен быть без конца делать одно и то же, не имея никакого видимого результата. Его труд был бессмыслен. Главное мучение состояло в том, что он понимал это.

Подобное переживание — абсурдности — и было наказанием богов. Необходимость жить в отсутствии смысла. Ощущение бессмысленности жизни действительно является основной причиной для самоубийства. Но Сизиф как раз не мог покончить с собой, он уже был в аду — дважды умереть нельзя.

Камю сказал следующее: мы можем уменьшить страдание, если, находясь в нем, проявим свою волю. Совет, который можно было бы дать Сизифу, — делать насколько это возможно хорошо то, что он делает. Он мог бы сказать: «Хотя боги и дали мне этот бессмысленный указ, но я все же есть я. Я это приму. И это будет мой ответ богам». Я могу «изъять» себя из тяжести этой ситуации. Может быть, в общем это и бессмысленно, но внутри этих бессмысленных рамок я могу пережить нечто ценное, изменить установку, взгляд на ситуацию.

Камю идет еще дальше. В конце книги он пишет: нам следует представлять себе Сизифа, как очень счастливого человека. Ведь когда мы воспринимаем что-то как ценное, это делает страдание выносимым. Острота боли уходит.

Но если страдание является разрушающим, если в нем невозможно найти никакого смысла — ты попадаешь тупик, видишь цель, но не видишь пути к ней — перенести его очень трудно. Мы устаем от жизни. Чувствуем себя потерянными. И в конечном итоге приходим к отчаянию от бессмысленности.

Подведем небольшой итог: страдание — больше, чем просто негативное чувство. Это всегда переживание, которое ищет быть понятым, это всегда духовное восприятие некоего содержания. Страдание, которое действительно причиняет боль — это результат потери смысла, экзистенции, когда возникает чувство, что утрачивается сама жизнь.

Например, боль, с которой сталкивается мать ребенка-инвалида. Ей кажется, что такая жизнь не является жизнью ни для ребенка, ни для нее. В таком случае жизнь становится страданием.

У меня самого ребенок-инвалид, и в начале, поняв это, я испытывал подобную боль. Разве это не потерянная жизнь, напрасная? Как это будет для моей семьи?

Потом я постепенно стал замечать, что несмотря на это я могу жить. У меня есть моя жизнь. И у этого ребенка тоже есть его жизнь, в его рамках. Каждый из нас живет в своих рамках, в пределах тех возможностей, которые нам даны. Просто для моего ребенка рамки другие. Когда я это понял, то почувствовал, что у меня появилась свобода.

И могу сказать вам, что ребенка-инвалида можно очень сильно любить. И можно иметь очень счастливую жизнь — и вам, и ему, — если мы привнесем в рамки своей жизни свободу и смысл.

Какой бывает боль и что ей противопоставить

Далее я бы хотел обратиться к тем содержаниям, которые подвергаются опасности в страдающем.

У нас есть наш «атлас». Но что лежит под этим, что страдание ставит под угрозу в человеке?

Страдание может касаться самых разных измерений. Первое измерение — сила. Если я чувствую, что я не в состоянии нести то, что на меня свалилось, то мне кажется, что я не могу больше быть, — меня это убивает, я не могу это принять, мне страшно. Причиной этого состояния могут послужить и незначительные вещи. Например, ребенок может серьезно страдать из-за двойки в школе. Человек со стороны скажет: да ладно, что тут такого? Но ребенку субъективно может быть тяжело, он будет думать: «Я этого не выдержу! И что, если в следующий раз будет еще хуже?»

Происходит нечто, что я не могу контролировать. Что бывает, когда я понимаю, что некоторые вещи не в моих руках? Смогу ли я выдерживать смертельную болезнь, справляться с осознанием, что через год мне предстоит умереть? Зная это, человек может переживать глубокое страдание. Если я переживаю расставание — и здесь может быть чувство, что у меня нет сил это принять. Это приводит к переживанию, что ты по-настоящему не можешь быть. Субъективное чувство: «Меня это убивает».

Это пример одной из структур, которая находится на большой глубине и подвергается опасности.

Утрата радости и цели

Угроза для второй структуры — утрата радости жизни: «Меня больше не радует жизнь, ничто не приносит удовлетворения, я не вижу смысла продолжать что-либо делать». Причиной страдания на этом уровне может быть также расставание или постоянное переживание отсутствия любви — например, если, будучи ребенком, ты не чувствовал любви со стороны родителей.

Чувство отсутствия радости может стать хроническим и может пожирать человека. Я не хочу ничего, меня не радуют даже прекрасные вещи, которые должны бы радовать. Жизнь давит. Человек чувствует вину, чувствует себя очень слабым.

Тяжело жить, если несешь в себя чувство, что жизнь — нехороша и хорошей не будет никогда…

Первое измерение — утрата силы, второй пункт — утрата радости, третий пункт — утрата собственного «я» («я есть я»). Когда это случается? Если я уже по-настоящему не могу быть самим собой, если становлюсь для себя чужим. Если не могу двигаться в направлении к другим людям (в ситуации обиды, например). Если не могу делать то, что хочу, а вынужден делать то, что не соответствует мне и меня не интересует (но если я откажусь от этого, будут нехорошие последствия). Бывает, что я исхожу не из своего видения проблемы, а действую по поручению других, или повинуясь страху, или же моя обида такова, что я внутренне утратил себя. Я уже не могу вступать в диалог с другими, смотреть им в глаза.

Внутри может образоваться пустота. Если это примет хроническую форму, тогда может возникнуть картина истерии с глубоким внутренним одиночеством.

Под угрозой разрушения может быть и четвертая структура, отвечающая за цели страдания. Я не вижу горизонта своей жизни. Вернемся к Сизифу: как быть, если все напрасно, если все мои усилия уходят в песок (например, если меня не слышит близкий человек, с кем я пытался объясниться, рассказать о своем переживании)? В страдании те опоры, на которых покоится наша жизнь, разрушаются, способность что-то делать, силы уходят, утрачивается отношение с самим собой, со своей глубиной. Будущее неясно, нет ощущения, что оно принесет что-либо хорошее.

Чем мы можем помочь себе или другим? Какие тут первые шаги? Как мы могли бы примериться с ним?

Что делать? «Первая помощь» в страдании

Хуже всего, если мы попадем в состояние стагнации, не сможем справиться. Тогда мы действительно станем жертвами.

Нам надо смотреть на то, что мы можем сделать. Ведь самое страшное в ощущении себя жертвой — пассивность. Если вы бессильны, парализованы, то дальше все будет только хуже. Задерживаться в ощущении того, что ты жертва — значит разрушать свои собственные опоры.

Конечно, мы не можем охватить весь объем работы со страданием. Я хотел бы дать обзор самый общий.

Вернемся к четырем фундаментальным мотивациям. В них уже содержится ответ, средства для исцеления.

Первая ситуация — когда мы «больше не можем быть», условия невыносимы (внешне условия могут быть разными, от экзамена до тяжелой болезни или знания приближающейся смерти). Чувство невозможности в каждой из этих ситуаций — разной силы. И тут полезно начать именно с этого переживания, спросить себя: «Возможно, это только первое впечатление? Действительно ли я не могу этого выдержать? Действительно ли я не могу с этим жить?» Да, пусть жизнь оказалось не такой, какой я ее представлял. Но, может быть, мне стоит изменить свой взгляд на жизнь? Изменить план, который не сработал, в соответствии с реальностью. Жизнь нам по большей части задана, мы многое не можем выбирать.

Но жизнь — такова. Жить — значит, справляться с тем, что дано. Что-то мы можем планировать, но многие вещи нам не подвластны. Вопрос следующий: что я могу сделать с тем, что мне дано? Действительно ли у меня сил нет? Или есть? Плачущие дети дома, предательство, злой начальник…

Умение выдержать — это экзистенциальный акт. Это не значит, что я ставлю себя в позицию неудачника и сдаюсь. Это есть то, в пользу чего я принимаю решение. И это очень рациональная вещь.

Я принимаю решение оставаться на прежнем месте. Причина — в понимании того, что у меня все же есть сила. Если я это пойму, тогда я смогу нести страдание.

Никто не принуждает меня к тому, чтобы выдерживать. Это непросто. Выдержать — означает, что я принимаю то, что есть. Хотя бы в этот момент. Я не убегаю от этого, я остаюсь здесь, в моем бытии, потому что это наименьшее зло. Я пока еще не знаю, что буду делать дальше, но у меня есть надежда. Всегда есть причины, чтобы выдерживать.

Я стою рядом с самим собой и чувствую, что я в силах остаться в той ситуации, которая приносит боль.

В каких-то случаях уйти невозможно. Например, переживание смерти любимого человека. Или физическая боль от метастазов. При этом удерживать себя в бытии и жить — возможно. Другой вариант — оставаться жертвой.

Я могу спросить себя: «Как ты думаешь, как долго ты еще сможешь это терпеть?» Ведь иногда проблема состоит в том, что не виден конец страданию. Тогда важно спросить себя: могу я это выдержать сегодня? Или в течение часа? А через час я посмотрю, что будет дальше. Потому что выдерживать — это решение, а у решения есть основания, в данном случае — это понимание того, что у меня есть силы. Кроме того, перетерпеть — разумно там, где я могу что-то изменить.

Если же я не могу ничего изменить, тогда в игру вступает отчаяние. Но я же хочу жить! Если я возьму на себя то, что нужно нести, я буду проживать данные мне обстоятельства своей жизни.

О готовности принимать жизнь

В этом есть экзистенциальный вопрос: готов ли я в принципе выдерживать те ситуации, которые причиняют боль? Или же во мне все сопротивляется этому, я не хочу страдать?

Это большая проблема в страдании: разочарование в жизни. У большинства людей есть силы, чтобы выдерживать боль, но нет готовности к этому. «Это же не жизнь! Лучше я откажусь от нее».

Ничто в жизни не будет происходить по нашему плану. Жить — значит постоянно стоять перед вызовами. Это постоянный запрос: «Готов ли ты жить, если жизнь будет не такой, как ты думаешь?» Можно спросить себя об этом. Если условия таковы, разве нет какого-нибудь пространства для меня (для моего действия)? Действительно ли я не смогу быть? Если у меня рак, не могу ли я приготовить себе любимый завтрак, почитать книгу, встретиться с друзьями? Разве это — не жизнь? Почему я не готов принять жизнь такой, какой она оказалась, в другом образе?

Так для нас открывается определенное пространство. Я могу действительно что-то сделать, я могу даже расти благодаря страданию. И это то, что можем мы сделать в этом первом измерении.

Дать жизни прорваться через слезы

Второе измерение — утрата радости жизни, например, после расставания с человеком. Нам кажется, что жизнь больше не хороша, подвергается опасности наше отношение к ней.

И тут мы можем обратиться непосредственно к страданию, утрате. Мы будем переживать грусть. И тогда очень важно плакать. Важно сострадать самим себе и не удерживать слез — не отворачиваться от боли, которую мы испытываем при такой «ампутации».

Грусть — очень важный процесс. Грусть — это активность, так же, как и «выдерживание». В грусти мы разрешаем утрате воздействовать на нас, и это нормально, что мы при этом будем чувствовать боль. Мы поворачиваемся к ней лицом и даем «боли болеть» в нас.

Некоторые люди пытаются этого избегать, но так боль не уйдет. Мы должны повернуться к ней лицом и дать ей нас затронуть. Тогда жизнь сама постучится, сама заявит о себе, начнется ее движение в нас. Она проявит себя слезами, ведь слезы — это послание жизни во мне: «Смотри, я еще «жива», твоя жизнь! Не все еще окончено!» В момент переживания все в твоей жизни выглядит как смерть. Как сухая ветка дерева зимой. Но если благодаря боли жизнь затрагивается, приходят слезы, тогда из сухой ветки появятся зеленые ростки.

Это ставит передо человеком вопрос: есть ли у тебя доверие? Доверие к тому, что жизнь еще может быть хорошей. Ты готов попытаться, попробовать? Хочешь ли ты войти в эту весну? Многое было разрушено, но что-то может начать расти под обломками старого.

Слезы приглашают меня к тому, чтобы попробовать еще раз. И чаще всего они приносят облегчение (это в равной степени касается и мужчин, и женщин). Можем ли мы выдерживать эти чувства? Готов ли я не отворачиваться от своего страдания, притом, что мне страшно и кажется, что, если я решусь пройти через него, во мне совсем не останется жизни?

Так мы можем действовать во втором измерении экзистенции: дать жизни заговорить самой, через травму.

Прощение: освободиться и отпустить на свободу

Третье измерение — когда человек становится для себя чужим. Например, если я виноват в чем-то, или если меня обидели, я столкнулся с несправедливостью и неправдой — что я могу? Ведь я уже не в состоянии быть самой собой.

Если вина моя, я могу об этом сожалеть. Если это была подлость другого человека, я могу простить. Как это происходит?

Сожаление — это некоторый вид встречи с самим собой. Например, я сказал другому нехорошие слова и вижу, что его это задело. Или что он начинает плакать. И тогда, видя это невербальную обратную связь, я сам пугаюсь: «Что я сделал? Это — правильно? Хотел ли я этого?» И я понимаю: да, это было чересчур, я зашел слишком далеко. И тогда я сожалею о сказанном: «Нет, так я не хотел. Это уже больше не есть я. Я не узнаю́ сам себя в этом. Я — не такой, я не хотел ранить другого!» И тогда я ощущаю сожаление, и это приносит мне боль, страдание.

И я — снова — допускаю это страдание, беру его в свои руки. И мне нужно дать этому страданию пространство и поделиться им, сказать тому, кто обижен мной: «Мне жаль, что я это сделал!» Тем самым я как бы говорю: «Хотя я и поступил так, но на самом деле это не был я. Я бы хотел, чтобы ты это знал. Я вижу, что здесь я поступил подло».

Я могу сожалеть перед самим собой, а иной раз надо признать вину перед другими, поскольку и они затронуты.

Если же что-то было сделано против меня, то здесь речь идет о прощении. Простить — означает посмотреть на то, какие чувства у меня возникают, и спросить мысленно обидчика: «Нужно ли мне что-то от тебя? Ты мне что-то должен? Деньги, может быть? Или по крайней мере — извинение?»

Пока у меня есть чувство, что другой что-то отнял у меня, и я хочу компенсации — до этого момента я не могу простить. И не должен прощать, потому что мне надо бороться за то, на что я имею право — это очень важно, чтобы я мог вступиться за себя.

Но когда у меня появляется чувство, что я это получил, или что я, наоборот, никогда этого не получу (если другого нет в живых, или он точно никогда не даст мне желаемого), до этого момента у меня есть свобода — изъять себя из этой привязки к другому. Сказать: «Хорошо. Оставим. Я больше не буду ничего от тебя требовать. Какая-то вина еще есть, но в этих обстоятельствах я забываю этот долг».

Благодаря этому я обрету больше свободы. «Я отпускаю тебя. Я не хочу иметь ничего общего с тобой (может быть и так!), но я больше ничего не требую». И тогда ко мне вернутся мир и покой.

Очень важно, чтобы вы уделяли внимание тем ситуациям, где мы не можем простить, — потому что это удерживает нас в состоянии беспокойства. Есть исследования в сфере психосоматики, согласно которым те люди, которые несут в себе много непрощенного, чаще болеют. Конечно, потому что человек при этом утрачивает свободу, он остается привязанным.

Ценность страдания: оно делает нас зрячими

И четвертое измерение экзистенции — что можно сделать здесь?

Если у меня, например, плохие отношения, которые сохраняются долгое время и у которых нет будущего, тогда речь идет о том, чтобы я посмотрел на эту ситуацию и подумал — какой в ней экзистенциальный смысл?

И если мы действительно что-то не можем изменить и испытываем страдание, и жизнь кажется бессмысленной, то можно использовать метод, предложенный Виктором Франклом — «ценности установки». Я должен обратиться только к себе самому и работать с собой, используя два направления: «как?» и «для кого?».

Как я несу страдание: молча или возмущаясь, с ропотом? Ругаюсь ли я, жертвую ли собой, или заглушаю себя так или иначе?

Другое направление — «для кого я переношу страдание»: для моих детей, для родителей, для меня самого, чтобы я мог самому себе смотреть в глаза, для Бога? И тут тоже появляется пространство для свободы.

Я не должен заглушать боль алкоголем. Я не должен быть агрессивным. Я должен всегда помнить, что я делаю этот выбор для кого-то, и тогда даже в бессмысленной ситуации страдание будет лишено своей остроты, потому что мы привнесли в ситуацию свободу.

Здесь психология может предложить огромный спектр средств. Мы не должны быть отданы на растерзание страданию, во всех измерениях мы можем быть активны.

Это не всегда легко осуществить! Но знание того, что у страдания есть конкретные структуры, и в каждой у нас есть возможность что-то сделать — дает надежду. И очень важно, чтобы в связи со страданием мы ее не теряли.

И тогда, страдая, мы можем получить очень глубокий взгляд на то, чем действительно является жизнь, и какой потенциал есть в нас самих. Так мы можем созревать и даже — продвинуться настолько, чтобы выйти за пределы самих себя.

Страдание может быть импульсом для роста, для того чтобы в нас обнаружились способности, которых не было раньше. Благодаря страданию мы можем не только расти и созревать, но выйти на такое пространство, куда мы и не мечтали когда-либо попасть.

В книге, которую Виктор Франкл написал после войны, он этот опыт выразил одним предложением: «Ценность удавшегося страдания заключается в том, что оно делает нас зрячими, а мир — прозрачным, так что мы можем лучше и глубже видеть и себя, и мир».

И я желаю вам, чтобы это было именно так, и чтобы вы могли помочь людям, которым вам доверяют.

Хотел бы закончить на этом, пока длительное сидение не стало для вас причиной страданий (смеется).

Подготовила Юлия Посашко

Источник https://www.matrony.ru/alfrid-lengle-pochemu-v-stradanii-sto...