Меж тех лет, когда океаны поглотили Атлантиду и сияющие грады, и грядущих лет восхождения Сынов Арии, была Эпоха, неведомая снам, когда царства дивные простирались по лицу всего мира… И пришел туда Конан, Киммериец, черноволосый, сумрачноглазый, с мечом в руке, вор, разоритель, убийца, коему ведомы и исполинская скорбь, и исполинское веселье, дабы попрать его сандалиями троны земные, усыпанные самоцветами.

«Феникс на Мече», Роберт Говард

Ирония судьбы в том, что для многих Конан стал синонимом самого Роберта Говарда. Этот исполинский варвар жил в Хайборийскую Эру — во времена романтической и кровавой истории, наступившие после гибели Атлантиды и до первых отсветов истинной цивилизации. Хотя Говард не называл точных сроков, знаки в его творениях гласят, что сие было вскоре по отступлении Великого Ледника, лет этак четырнадцать тысяч назад.

Конан был киммерийцем, из племени, что стало праотцем кельтов, и кочевал в землях к северу от Понта Эвксинского. Рожденный в битве сын кузнеца, он был крепок как титан и уже к пятнадцати зимам стал грозным бойцом. Ненасытная жажда странствий повела его по дорогам Хайборийского мира, и шел он грабежом и убийством, будучи вором, бандитом, изгоем, пиратом или наемником — в зависимости от прихоти случая.

Когда же он и соглашался служить другому, то неминуемо оказывался предателем, свергая господина дабы захватить власть самому. С ростом его славы множились и дружины, что шли за ним, а с ними росли и амбиции. Не раз его рать была целиком выкошена в какой-нибудь провальной авантюре, но ничто не могло остановить его восхождения. И наконец, на пятом десятке зим, он низложил короля Аквилонии, могущественнейшей державы той эры, и захватил престол себе.

По нынешним меркам, Конан-киммериец, каким его описывал Говард - отпетый мерзавец, убийца и преступник, коим движет едва ли не одна лишь корысть. В том-то и весь смысл. После неудачи с Куллом, Говард решил, что развращенная цивилизованная публика не примет героя мыслящего и добродетельного, а посему нарочно сотворил дикаря, дабы щекотать им их нервы.

Он - нарочитая карикатура на гангстеров и головорезов, что похаживали по взбудораженной нефтяной лихорадкой Техасской земле, попирая любые законы и взирая на ближних своих как на досадную помеху, кою надлежит либо запугать, либо пристрелить, либо надругаться над ней - смотря по обстоятельствам.

И все же…

В рассказах Говарда мы обычно застаем Конана по свежим следам некоего злодеяния, только что ограбившего очередной храм или перебившего стражу. И часто, когда история завершается - подчас полным провалом последней авантюры варвара, не принесшей ему несметных сокровищ, - мы догадываемся, что он уже держит путь к новым грабежам и разбою.

Но на страницах повестей Конан, ко всеобщему удивлению, ведет себя отнюдь не как свирепый злодей. Да, он яростно и беспощадно защищает свою жизнь и свои интересы, он чудовищно опасный воин, наделенный исполинской силой и быстротой, но редко мы видим его жестоким или алчным без меры.

Вместо простоватого бессловесного варвара из кинолент, он - муж образованный, начитанный и красноречивый, облаченный в добротную одежду той страны, в коей он в данный момент находится.

Помимо ненасытной жажды, в нем уживается и удивительное благородство. Он всеми силами избегает сражаться с женщинами, даже если те жаждут его смерти.

Более того, раз за разом он идет на немалые жертвы, дабы спасти какую-нибудь женщину, даже если это означает потерю месяцев труда и несостоявшееся баснословное вознаграждение. Как-то раз он и вовсе отдал всю свою тяжело добытую казну незнакомой нуждающейся женщине, не ожидая иной награды, кроме собственного удовлетворения.

На страницах своих приключений Конан обычно вершит дела бесспорно добрые: уничтожает ужасных чудовищ, злых колдунов и жестоких тиранов. Даже сражая смертных мужей, он обычно убивает либо таких же преступников и убийц, либо вражеских воинов, либо собратьев-дикарей, что чтят тот же кодекс, ставя свободу превыше всего.

Если отбросить все хвастливые басни, что Конан-киммериец рассказывает о себе, и судить о нем лишь по тем делам, что описал сам Говард, то пред нами предстанет совершенно иной персонаж. Он - игрушка в руках богов, герой, коий вопреки себе творит благо для мира, коего ведут от приключения к приключению за нос ложные посулы золота, самоцветов или нежной плоти.

Внутренняя порядочность самого Говарда проглядывает сквозь предполагаемую аморальность и себялюбие Конана, и именно это противоречие наделяет персонажа той силой и неизменной популярностью, что жива и поныне.

Конан — идеальный «плохой парень», со сверкающими голубыми очами, готовый к прыжку пантеры, что без устали бахвалится всеми, кого он избил, и всеми преступлениями, что он совершил, но при этом все же старательно помогает своей старой соседке донести покупки, когда полагает, что никто не видит. И мы все еще любим его за это.