Арка "Второй шанс"
6 постов
6 постов
2 поста
Жалкая тень
ИН: 30851
Класс угрозы: АО
Дата первого обнаружения: Неизвестно
Описание:
Данное Искажение появилось неизвестное время назад, вполне вероятно, что оно появилось во время Первого Разлома. Учитывая его специфику обнаружить его на первых этапах было попросту невозможно. Тем не менее данное Искажение было обнаружено косвенно, во время изучения ИН: 000078 Ведущим Исследователем П. Р. Орловым.
Он обнаружил, что дата смерти Ключа-4 сдвинулась на 1 секунду назад (жизненный цикл Ключа-4 стал меньше на 1 секунду). Орлов не придал значения этому явлению, однако сообщил об этом коллеге Н. Т. Епифанцеву который на тот момент не был задействован в каком либо проекте или изучении.
После чего Епифанцев заинтересовался этим явлением, он подал прошение на перевод на изучение ИН: 0000782. Прошение было одобрено и через неделю Епифанцев приступил к работе.
Для подробного изучения ранее обнаруженного феномена Епифанцев инициировал создание Ключа-14 и Ключа-15. Для подтверждения данных он провёл недельное наблюдение. В результате наблюдения жизненные циклы всех ключей сократились на 4 секунды.
Епифанцев направил прямое обращение Совету КУИР.
“
Обращение Ведущего Исследователя Н. Т. Епифанцева
в Совет КУИР
Уважаемые члены Совета.
В ходе анализа данных по ИН: 000078 и последующих контрольных измерений, проведённых на Ключ 4, Ключ 14 и Ключ 15, была зафиксирована устойчивая отрицательная динамика их жизненного цикла. Первоначальное сокращение срока функционирования Ключа 4 на 1 секунду было расценено как незначимое отклонение. Однако повторные наблюдения подтвердили влияние внешнего фактора, воздействующего на максимальное биологическое время жизни людей.
За одну неделю жизненные циклы всех задействованных Испытуемых сократились уже на 4 секунды. Характер изменения времени жизни демонстрирует признаки геометрической прогрессии. Согласно простейшим расчётам, через 25 недель отнимется один год, через 29 недель потери возрастают до 16 лет, а к 30 неделе достигают полного сокращения жизненного цикла до 34 лет. Отдельно отмечаю отсутствие инструментов, позволяющих обнаружить источник Искажения или подтвердить его природу. Не установлено, является ли феномен единым образованием или совокупностью связанных структур. Средства прямого взаимодействия также отсутствуют. У нас есть лишь косвенные доказательства.
Прошу Совет инициировать расширенную проверку, сформировать временную группу оценки риска и предоставить доступ к дополнительной исследовательской базе. Необходима возможность одновременной фиксации жизненных циклов большого числа испытуемых, а также готовность оперативных групп к реакциям в случае резкого ускорения процесса.
По моим оценкам угроза является общемировой и классифицируется как Альтернативно опасная.
Прошу рассмотреть обращение в первоочередном порядке.
С уважением
Ведущий Исследователь
Н. Т. Епифанцев
”
Обращение Епифанцева было включено в материалы для общего ежемесячного собрания руководящего состава КУИР. Оно оказалось в конце списка, после отчетов по снабжению, распределению персонала и техническому обслуживанию объектов. Документ был кратко зачитан секретарем без последующего обсуждения. Часть присутствующих покинула зал ещё до окончания заседания.
По итогам формального голосования обращение отклонили из-за отсутствия признаков срочности. В протоколе указано, что представленные сведения «не подтверждают непосредственной угрозы для сотрудников или инфраструктуры КУИР» и «не требуют оперативного реагирования». Епифанцеву рекомендовано продолжать наблюдения в рамках имеющихся ресурсов и при необходимости направлять периодические отчёты через стандартный канал.
Совет с документом не ознакомился. Никаких мер принято не было.
Спустя восемь месяцев после подачи первоначального обращения, когда подтверждённая величина временной утраты достигла эквивалента одного года биологического функционирования, Епифанцев подготовил и направил повторное обращение. В основу документа легли результаты контрольных измерений, проведённых на расширенной выборке испытуемых, а также данные об инциденте с объектом под обозначением [ЦЕНЗУРА].
Согласно собранным материалам, у данного объекта произошло стремительное сокращение остаточного жизненного периода, завершившееся его полной утратой. Зафиксированная гибель была классифицирована как непредвиденная потеря функциональной единицы высокой значимости. Учитывая, что воспроизводство объекта требовало длительного технологического цикла и крупных ресурсных вложений, событие нанесло критический ущерб текущим операционным возможностям КУИР. Дополнительно отмечалось, что объект обеспечивал стабилизацию и удержание части механойдных искажений, и его отсутствие сделало ряд защитных контуров уязвимыми.
Повторное обращение Епифанцева было зарегистрировано с приоритетом и направлено на специальное рассмотрение Совета КУИР во внеочередном порядке. На этот раз документ обращения не был проигнорирован.
После внеочередного рассмотрения руководством КУИР было принято решение о запуске исследовательской программы под рабочим названием «Песочные часы». Формальной целью проекта определили установление природы наблюдаемого явления, механизмов утраты жизненного времени и поиск способов предотвращения дальнейшего сокращения. Епифанцев был назначен руководителем программы и получил доступ к расширенной исследовательской инфраструктуре, включая вычислительные мощности и дополнительные экспериментальные группы.
В течение последующих месяцев команда проекта проводила серийные наблюдения, моделирование и повторные измерения на различных выборках. Несмотря на масштабирование исследований, получить новые данные о структуре феномена не удалось. Проект не выявил признаков материального носителя или локализуемого источника. Также отсутствовали показатели, указывающие на возможность управляемого воздействия на процесс.
Единственным подтверждённым результатом стало установление принципиальной невозможности предотвратить преждевременную гибель испытуемых. Независимо от исходных параметров, они погибали от несчастных случаев, внезапных остановок сердца или острой сосудистой патологии. Характер причин оставался случайным, без прослеживаемой закономерности. Общим оставалось только сокращение их остаточного времени жизни, которое продолжало уменьшаться.
Проект не достиг поставленных задач.
После признания проекта «Песочные часы» неэффективным и отсутствии каких-либо существенных результатов, руководство КУИР пришло к выводу о невозможности дальнейшего продвижения исследования исключительно методами коллегии. По инициативе Совета было принято решение о налаживании контактов с религиозными, ритуальными и оккультными организациями, которые, предположительно, могли иметь историческое или практическое взаимодействие с подобного рода искажениями.
Были направлены официальные запросы, а также проведены предварительные встречи с представителями различных структур. Предполагалось, что у них могут существовать независимые методы наблюдения или сведения о механизмах продления жизненного цикла.
Однако большинство организаций отказались вступать во взаимодействие с КУИР, ссылаясь на закрытый характер своей деятельности или принципиальную неподотчётность внешним институтам. Те, что согласились на контакт, заявили о полном отсутствии у них информации о сокращении времени жизни или отрицали сам факт существования подобного явления.
Однако спустя несколько попыток установить внешние контакты с религиозными и ритуальными структурами, с Коллегией самостоятельно связалась организация под названием «Общество Дальневосточных Ведьм Камоха». Представители сообщества заявили, что располагают сведениями о явлении, способном сокращать продолжительность жизни людей, и выразили готовность обменяться имеющейся информацией при соблюдении ряда условий.
По их данным, фиксируемое явление действовало на различные группы населения мира задолго до его обнаружения КУИР, причём скорость утраты жизненного времени отличалась от региона к региону и могла изменяться без видимых причин. Представители общества утверждали, что эффект никогда не был связан ни с биологическими факторами, ни с материальными носителями, ни даже с нарушениями в инфослое концептов, с которым обычно сопоставляют информационные искажения.
Согласно их трактовке, наблюдаемый процесс исходил из слоя, не описываемого существующими моделями реальности. Он не принадлежал физическому миру, не относился к психоидеальным структурам и не имел признаков локализуемой сущности. Организация определяла его как действие «внешнего контура», лежащего за пределами любой человеческой системы восприятия. В их представлении это было нечто, что не входит ни в одну из известных категорий, но при этом способно формировать последствия в нашем мире, воздействуя непосредственно на предопределённую продолжительность жизни через саму суть жизни.
Коллегия зарегистрировала предоставленные сведения и включила их в материалы для дальнейшего анализа.
Епифанцев получил материалы, предоставленные Обществом Дальневосточных Ведьм Камоха, и интегрировал их в структуру проекта «Песочные часы». На основании этих сведений, а также при прямой поддержке Камохи, было принято стратегическое решение попытаться установить доступ к тому слою реальности, из которого, по предположениям, исходило воздействие Искажения.
Для реализации задачи был задействован весь доступный технический потенциал КУИР: высокоэнергетические установки, многоконтурные инфополяры, модифицированные сенсоры причинно-временной навигации, а также экспериментальные интерфейсы, ранее запрещённые к применению вне закрытых проектов. Параллельно Общество Дальневосточных Ведьм Камоха предоставило собственные схемы ритуальных структур, направленных на формирование «точек касания» между уровнями реальности. На этом этапе научные и оккультные методы впервые были объединены в единую систему.
Несмотря на риск, работы были признаны необходимыми: к моменту начала попыток проникновения в внешний слой суммарная величина отнятого времени достигла семи лет, и скорость сокращения продолжала расти.
В конечном итоге проект достиг результата: группе Епифанцева удалось сформировать стабильный доступ к внешнему слою реальности, впоследствии классифицированному как ПСП-4. После подтверждения устойчивости прохода было инициировано проведение масштабной военной операции с участием Дальневосточного Общества Ведьм Камоха и шести оперативных групп ликвидации. Целью операции было установить природу действующего Искажения и попытаться нейтрализовать источник временной утраты.
В ходе продвижения по ПСП-4 подразделения столкнулись с [ЦЕНЗУРА], что привело к интенсивному боевому контакту и частичному [ЦЕНЗУРА]. Несмотря на достигнутый результат, последствия оказались крайне тяжёлыми: все шесть ОГЛ были уничтожены, а общее число жертв составило [ЦЕНЗУРА]. ДОВК понесла сопоставимые потери, утратив значительную часть своего боевого и ритуального состава.
Тем не менее [ЦЕНЗУРА].
После завершения операции и анализа ситуации Дальневосточное Общество Ведьм Камоха инициировало переговоры о формализации отношений с КУИР. Ввиду понесённых обеими сторонами потерь и величины обнаруженной угрозы был заключён официальный союз. На текущий момент ДОВК признана дружественной структурой, с которой разрешено обмениваться данными, протоколами и технологиями, а также допускать к совместным операциям в рамках проектов, связанных с ПСП и смежными искажениями.
Решение КУИР:
Учитывая степень угрозы, исходящей из данного слоя реальности, руководство утвердило создание отдельной группы контроля, составленной из ведущих исследователей Коллегии. Группа получила полномочия на постоянный мониторинг ПСП-4, фиксирование любых необычных активностей и оценку рисков для человечества. Им был предоставлен прямой доступ ко всем материалам ПСП-проектов и право инициировать оперативные меры без согласования с промежуточными инстанциями.
Одновременно было вынесено дополнительное решение: вся точная информация о природе и структуре Искажения ИН-30851 должна быть утилизирована или заблокирована. Доступ к исходным данным ограничен до уровня закрытого архива, а часть сведений подлежит полному уничтожению в рамках протокола Особой Утилизации С-5.
Комментарий от Главы ОВБ:
"
Есть явления, настолько глубоко враждебные человеческому существованию, что само их имя – уже несёт вред. Мы столкнулись с тем, что не принадлежало ни материи, ни духу, ни мысли. С тем, что живёт вне законов, вне времени, вне человеческого понимания.
Это существо не должно быть понято. Не должно быть зафиксировано. Оно не должно оставаться в словах, символах, записях – ни в чём, способном его отразить. Для “этого” каждое упоминание – это приглашение. Каждая мысль о нём – кирпич в дорогу, по которой оно может вернуться.
Мы не можем победить то, о чём продолжаем говорить. Мы не можем уничтожить то, что сами же сохраняем в памяти. Наш единственный шанс, лишить его места в реальности, стирая всё, что к нему относится.
Забвение – наш последний инструмент.
С этого момента всё, что связано с ИН-30851, должно исчезнуть.
Из архивов. Из отчётов. Из разговоров. Из мира.
Чтобы оно не нашло дорогу назад.
Чтобы человечество жило.
"
Комментарий от Главы ОВнешИ:
“
Недавние экспедиции в [ЦЕНЗУРА] и [ЦЕНЗУРА] показали, что «это» не только наша проблема. Как минимум две разумные расы уже сталкивались с данным явлением и были полностью уничтожены. По оценкам палеоантропологов и археологов, их возраст составлял около двадцати тысяч лет, и обе цивилизации постепенно приближались ко второму уровню энергетического развития.
Наблюдая масштабы следов, можно сделать вывод: это “нечто” всегда возникает на рубеже роста цивилизаций, когда вид достигает опасной границы. Оно появляется именно там, где прогресс достигнет высокого уровня. Как повторяющаяся точка обрыва, которую мы фиксируем снова и снова.
Мы не были случайной целью. Мы лишь оказались следующими в последовательности.
И если оно отступило, то не потому что мы победили. Скорее потому что оно [ЦЕНЗУРА].
Есть вероятность, что подобные структуры могут возникнуть на дальнейшем пути развития нашей цивилизации. И если сейчас нам еле удалось уцелеть, то остаётся вопрос, сможем ли мы выдержать подобные испытания в будущем, сохранить за собой право существовать и не повторить судьбу тех, кто столкнулся с ними раньше и исчез.
Мы должны готовиться к худшему
”









Стандартная памятка ликвидаторам с допуском ПК-3.
В ходе службы вы будете сталкиваться с божественными явлениями. Ниже приведены обязательные этапы взаимодействия и ликвидации.
1. Уничтожьте храмы.
Храмы, ложи и иные места поклонения напрямую связаны с божеством. Они служат каналами подпитки и источниками его устойчивости и способностей. Каждый активный храм поддерживает существование феномена, аккумулируя энергию веры и возвращая её в структуру божества. Задача ликвидатора — полное разрушение всех храмов: сжечь, обрушить, стереть их физическое присутствие и символическое значение. Заброшенные или разрушенные храмы иногда со временем возобновляют активность, поэтому контрольный осмотр обязателен.
2. Уничтожьте объекты поклонения.
Объекты поклонения — артефакты, заключающие в себе часть метафизической сущности самого божества. Если храмы поглощают условную силу и инергию, усиливая своего хозяина, то артефакты — излучают её, искажая пространство и сознание вокруг себя. Они распространяют след божества, провоцируя появление новых последователей и храмов.
Все артефакты подлежат немедленной ликвидации с последующей термической утилизацией. В случае невозможности полной ликвидации артефакта, допускается его структурное разделение с последующей герметичной консервацией фрагментов в контейнерах типа КУ–Б, обеспечивающих подавление остаточных энергетических и информационных связей. Запрещено хранение и изучение без прямого приказа Коллегии.
3. Уничтожьте поклонников.
Поклонники — лица, утратившие индивидуальные когнитивные структуры и подвергшиеся глубинной ментальной контаминации божественным влиянием. В результате заражения они теряют статус субъекта права и классифицируются как проводники феномена. Подлежат немедленной ликвидации по месту обнаружения, без ожидания подтверждения Командования. Следует учитывать, что после полной контаминации данные субъекты демонстрируют выраженные физиологические и нейропсихические отклонения, а также функциональные мутации, ставящие их в один ряд с Испытуемыми класса Рубедо.
Любое несанкционированное взаимодействие с заражёнными без средств защиты или прямого допуска Командования считается грубым нарушением протокола и допуска ПК-3 и влечёт привлечение к суду КУИР.
4. Уничтожьте возможных аватаров.
Когда базовая активность божества снижается, остаточная сущность стремится к переносу в доступную оболочку — человека, артефакт, животное или иной релевантный носитель.Выявленный носитель квалифицируется как аватар — концентрированный сосуд божественной энергии и семантической корреляции. Аватары представляют повышенную угрозу; по шкале риска их воздействие сопоставимо с Искажениями классов КО и АО.
При подтверждённой идентификации аватара выполняются следующие действия: изолировать — удерживать — ликвидировать. Часто уничтожение аватара приводит к утрате у исходного феномена возможности к восстановлению и дальнейшей инкарнации. В редких случаях, когда аватар демонстрирует полную десактивацию агрессивных реакций и выражает готовность к сотрудничеству, допускается временное использование под полным контролем ОВБ КУИР; при этом обязательным условием остаётся бескомпромиссное выполнение этапов 1–3 и жёсткая рестрикция доступа к любой информации о божестве.
Пример применения протокола: лидер ОГЛ «Шок» — [ЦЕНЗУРА].
5. Уничтожьте все данные о явлении, за исключением сведений, необходимых для его ликвидации.
Любое божество функционирует не только как материально-энергетическая структура, но и как репликативный концепт, подпитываемый информацией о себе. Снижение доступного объёма дескриптивных материалов уменьшает способность феномена к воспроизведению и распространению. После завершения операции, подлежат уничтожению все записи, изображения, тексты и устные описания, не относящиеся напрямую к методике ликвидации. Допускается сохранение минимального технического набора — протоколов деактивации, контрольных параметров и метрик — исключительно в защищённом архиве с многоуровневым доступом. Любое несанкционированное хранение, копирование или передача сведений рассматривается как пособничество феномену и влечёт дисциплинарную и судебную ответственность.
6. При рецидиве явления — восстановите полный цикл противомер.
Ни одно божество не уничтожается окончательно: даже после физической ликвидации носителей и разрушения храмов в среде сохраняются остаточные информационно-энергетические структуры, способные к спонтанной реинициации. Повторное проявление феномена фиксируется при превышении контрольных порогов сенсорных и поведенческих индикаторов, определённых ОКИ.
После подтверждения рецидива назначенная оперативная группа обязана немедленно активировать протокол с первого этапа — без ожидания прямого распоряжения Командования. Первые три шага выполняются приоритетно и без задержек. Доклад о рецидиве передается в штаб сразу при обнаружении рецидива, включающий сведения о масштабе инцидента, уровнях остаточной активности и предположительных причинах восстановления феномена.
ОКИ осуществляет анализ новой модификации структуры и сравнивает её с архивными данными. При выявлении отклонений протокол корректируется, а обновлённые параметры передаются всем задействованным ОГЛ с допуском ПК-3.
Командование напоминает: на данный момент божественные структуры невозможно окончательно уничтожить — они подлежат циклической ликвидации до полного распада информационной формы.
Памятка обязательна к знанию всем сотрудникам ПК-3. Нарушение последовательности этапов или сокрытие данных о контакте с божественным феноменом считается изменой интересам Коллегии и СССР.
Работа в Коллегии опасна. Необязательно быть ликвидатором или отправляться в выжженные миры, чтобы понять это. Иногда достаточно просто сидеть в архиве и смотреть на чужие фотографии.
Я тружусь в Отделе ОКИ. Моя должность звучит сухо — «фотонолог». Суть проста: мне приносят пачки снимков, а я должен внимательно их рассматривать, описывать увиденное и отправлять дальше. Сотни, тысячи фотокарточек проходят через мои руки. Лица на пляжах, дети в парках, застолья, похороны, свадьбы, уродливые снимки природы. Я должен внимательно их рассматривать, фиксировать, что именно изображено, и отправлять их с описаниями дальше.
Я не люблю хвастаться, но то, что я вижу, не всякий заметит. Ещё на тестах мне сказали, что у меня повышенная восприимчивость к психо-менталике. Я до конца так и не понял, что это значит, но в принципе догадываюсь. Я всегда ощущал что-то иное. С самого детства.
Началось всё с одного случая.
Помню соседку с третьего этажа: обычная женщина, полная, шумная, пахла кислой капустой. Но каждый раз, когда она проходила мимо, я видел за её спиной длинного, белого червя. Он постоянно пульсировал и обвивал её, но она будто и не замечала этого. Я тогда его боялся так, что прятался в шкаф. Через пару недель соседку нашли в подъезде — или, вернее, то, что от неё осталось. Только кожа, аккуратно снятая, будто одежда. Ни капли крови. Отец уже спустя несколько лет шептал, что это «тварь выманила её в коридор и разделала».
С тех пор я привык, что вижу больше, чем другие. И потому наверное меня определили сюда, в фотонологи. «Пускай глазастый займётся картотекой», — так, наверное, решили.
Сначала всё это было простой рутиной. Подшиваешь фотографии, пишешь короткие описания: «мужчина среднего возраста в светлой рубашке», «ребёнок с собакой», «дом с верандой». Иногда попадалось странное — какой-то мясной клубок на стене подвала, или снимок, где русалка выползла на берег. Но всё это относилось к разряду привычного: Разломы приносят свои подарки, ликвидаторы не всегда успевают раньше обычных людей.
Иногда задавал себе вопрос: а как вообще эти карточки попадают ко мне на стол? Люди снимают свою жизнь и всякие странные находки — это понятно. Но как они потом оказываются у меня? Ликвидаторы ходят по домам и выпрашивают снимки? Курьеры собирают их с мест происшествий? Мне хотелось спросить у тех, у кого доступ повыше, но они не говорят. Либо сами не знают, либо… В общем, я махнул на всё рукой: достают они эти фото — и пусть дальше достают. Какая разница как.
А потом начали приходить другие снимки.
Сначала это было что-то мелкое: в углу кадра виднелась тощая чёрная тень. Будто человек, но слишком вытянутый, слишком худой, с руками, которые неестественно свисали, как верёвки. Я подумал, что очередное Искажение. Бывает.
С каждой новой пачкой их становилось больше. Этих черных тварей Они толпились на заднем плане фотографий полей, стояли у дверей домов, тянулись вдоль улиц. Иногда фото приходили полностью чёрные — и среди этой чёрноты проступали десятки худых силуэтов.
Я вначале просто не обращал внимания, но потом стало иньересно и попытался говорить об этом. Сначала осторожно, с коллегами: «Вы с таким сталкивались?» — они отмахивались. Потом пошёл к начальству, принёс пачку снимков. Те даже не взглянули: «Работайте дальше. Не забивайте себе голову, товарищ». А потом меня начали просто игнорировать.
И тогда случилось то, что я запомню на всю жизнь.
Я шёл по коридору НИПа. Обычный коридор, один из многих, что вёл к моему кабинету. Белые стены, серый кафель, двери с табличками. И тогда я увидел, что в конце этого коридора стояла человеческая фигура. Тощая, обгоревшая до черна, вытянутая, как на снимках. Она дёргалась, но при этом оставалась на месте, будто сломанный кадр.
Эта тварь начала ковылять ко мне, издавая клацающее звуки. Она шла шатаясь и спотыкаясь словно ожившая кукла.
Я попятился и потом побежал прочь, это явно было ненормально и команда охраны должна была что то с этим сделать. Но куда бы я не сворачивал, за поворотами меня ждали такие же монстры. Они клацали, щёлкали, тела прерывисто дёргались, их становилось всё больше и больше. Совсем скоро меня уже преследовала толпа этих тварей.
Я пытался заговорить с людьми — окликал, хватал за рукав, толкал плечом. Но друге сотрудники шли мимо, смеялись, обсуждали свои дела, словно я и не существовал. Они не видели ни меня, ни чёрных фигур. Те же твари двигались прямо сквозь толпу, проходили сквозь тела людей, будто через дым, и никто даже не вздрагивал. Это зрелище было невыносимым: мир оставался обычным только для них, а для меня — уже трещал по швам. Я остался один и мне никто не мог помочь, кроме меня самого.
Я сорвался с места и побежал, не глядя под ноги. И тут вдоль стен я заметил новые указатели — черные таблички и стрелки, которых раньше точно не было. Слова на них менялись, но складывались в одно и то же: «Беги», «Прячься», «Дальше». На каком то внутреннем плане я чувствовал, что должен следовать по им.
Коридоры открывались один за другим. Пустые пролёты, бесконечные лестницы, закоулки, которых я никогда не видел в этом здании. Я знал его планировку наизусть, но теперь она рушилась, менялась прямо у меня на глазах. Здание вытягивалось, перестраивалось, удлиняло коридоры и строило новые этажи, уводя меня меня вглубь.
Страх гнал меня всё дальше, твари не собирались останавливаться. Несколько раз они появлялись из стен чуть ли не сбивая меня с ног.
Я спотыкался, врезался в стены, но продолжал нестись по этим чужим коридорам. Наконец я вылетел в пустой коридор — в конце которого увидел дверь.
Серая, строгая, такая же как и все двери на полигоне, но к этой со всех сторон сходились те самые знаки и стрелки, протянувшиеся по потолку и стенам, как вены неведомого организма.
Дверь тянула к себе, казалось даже бежать стало легче и я почувствовал, что только там можно найти спасенье от обугленных тварей. Я врезался в неё всем телом, рванул ручку и захлопнул за собой, поворот замка отозвался громким, успокаивающим щелчком.
Тяжело дышал, сердце билось в висках. Комната оказалась небольшой, явно меньше моего кабинета, но с теми же серыми стенами и холодным светом. Наполнение этой комнаты было довольно скудным: белый стол, пузатый телевизор и кассета перед ним. Я дрожащими от адреналина руками, вставил кассету в проигрыватель.
Телевизор загудел, экран вспыхнул. Появившиеся при включении помехи сменились на черный экран,а потом на изображение какого то кабинета. Затем появился мужчина в строгом черном костюме. Седые волосы, осунувшееся лицо, но одного взгляда было достаточно чтобы понять, он какой то важный человек коллегии. Он сел за дубовый стол и посмотрел прямо перед собой, словно видел меня по ту сторону экрана. Раздался низкий уверенный голос.
— Приветствую вас, товарищ. Если вы смотрите эту кассету, значит, вы были направлены в этот НИП из-за своей особенности. Скорее всего, вы не шарлатан, раз смогли пережить вступительное испытание. То, что вы видели, — люди, лишённые крови и ставшие марионетками “Концепта”. Они не опасны для людей, но при определённых условиях крайне неприятны. И тем не менее — вы живы. Вероятно вы думаете, что вам повезло выжить, но поверьте это не так. Так или иначе, нам нужны люди, подобные вам. Способные и находчивые, живучие.
Под столом есть небольшая ячейка. Там — протоколы и указания, что делать дальше. Советую всегда держать эту книжечку рядом: если хотите жить — без неё не получится. И да, чисто для протокола, уведомляю, что ваша настоящая должность вовсе не фотонолог. Совсем скоро вы узнаете о своих обязанностях и да, отказаться от новой должности уже нельзя. Попробуете — умрёте.
Он сказал это негромко, но в голосе было столько твердости, что кожа на спине покрылась мурашками.
— Чтож раз все вопросы улажены…
Он замолчал, поправляя свой галстук.
А затем резко и неестественно радостно добавил:
— Товарищ! С этой минуты вы — часть куда большего!
Ваша особенность стала силой, а ваша наблюдательность — доказательством компетентности!
Впереди нас ждут испытания, но вместе мы сумеем всё преодолеть и удержать мир от распада! Добро пожаловать в Подотдел Психо-Концептуального Контроля — здесь страх уничтожают во имя общего блага, а каждый шаг становится значимым вкладом в общую победу Советского Союза!
Экран погас. Кассета щёлкнула и выскочила из проигрывателя.
Я отодвинул стол и увидел маленький отсек. В нём лежала книжечка. Белёсая обложка переливалась синими буквами: «ППКК». Я провёл пальцами по буквам, они оказались неестественно гладкими и холодными.
И тогда я понял, что понятие «безопасность» — иллюзия. Нельзя отсидеться в стороне, прикрываясь спинами ликвидаторов. Даже если ты перебираешь фотокарточки в архиве за бетонными стенами, даже если вокруг тебя только пыль и папки — всё это неважно.
Пока существуют Искажения, пока сама ткань мира хрустит под давлением того, что то за гранью, пока мы ещё живы нигде не безопасно.
И единственное, что мы можем, это продолжать бороться.
Жужжание
ИН: 00155
Класс угрозы: ОО
Дата первого обнаружения: 12 Января 1967 года
Описание:
Искажение впервые было зафиксировано в Москве, на улице Ткацкая, в жилом доме № 17. В течение нескольких дней жильцы жаловались на сильный запах гнили, распространявшийся из подъезда, а также на непрекращающийся жужжащий гул, который усиливался ближе к ночи. Сотрудник жилищно-коммунальной службы, направленный для осмотра, сообщил о том, что на первом этаже дома присутствовали органические наросты неясного происхождения, внутри которых наблюдалось движение. Почти сразу после контакта он испытал дезориентацию, спутанность речи и признаки острой интоксикации. Информация об инциденте была передана в КУИР, и было принято решение о проведении операции по оценке угрозы и зачистке зоны.
Операция “Четыре стены”:
Задействованные ОГЛ: "Огненные кулаки”.
Цель операции: Разведка уровня опасности, а также уничтожение био заражения.
Зона операции: город Москва Ткацкая 17.
Дата начала операции:.
Ответственный за проведение операции: П.Р. Афанасьев
Личный состав операции:
Ш1 – Ликвидатор обладающий стандартным бронированным баллистическим щитом.
Ш2 – Ликвидатор обладающий стандартным автоматом с зажигательными патронами.
Ш3 – Ликвидатор обладающий стандартным пирокопьём версии Т–3.
Г1 – Ликвидатор обладающий стандартным бронированным баллистическим щитом.
Г2 – Ликвидатор обладающий стандартным автоматом с зажигательными патронами.
Г3 – Ликвидатор обладающий стандартным пирокопьём версии Т–3.
Ж – Ветеран, ликвидатор обладающий стандартным автоматом с зажигательными патронами. Командир операции.
Тактика была построена на охвате объекта с двух направлений. Звено Ш1–Ш2–Ш3 проникло в дом через крышу и начало спуск по лестничной клетке, прочёсывая этажи сверху вниз. Одновременно с этим Ж вместе с Г1–Г2–Г3 вошли через главный вход и начали движение снизу вверх, используя ту же лестничную клетку. Схема позволяла замкнуть противника в середине здания и исключить возможность распространения Искажения за пределы объекта.
Со слов ликвидаторов:
“Вся [ЦЕНЗУРА] лестничная клетка оказалась сплошь забита этим булькающим, липким мясом желтовато-зелёного оттенка. Оно не просто покрывало ступени и стены — оно словно росло из бетона, затянуло перила, двери и потолок, образуя слой дрожащей плоти. Из глубоких язв этой массы сочился густой гной, а из трещин вытекали белёсые, распухшие личинки размером с палец, которые шевелились, тянулись к нам и иногда падали с потолка на пол, лопаясь при ударе. Когда мы двигались вверх, создавалось ощущение, что сама лестница пытается нас удержать. Подошвы будто прилипали к ступеням, а влажные прожилки цеплялись за одежду и снаряжение. Всё это выглядело так, словно мясо понимало, что мы здесь, и пыталось замедлить наш шаг. А запах… Возьмите тухлые яйца, кислый кефир и гнилые овощи, смешайте это в бочку и оставьте на солнце на неделю. Потом представьте, что вам приходится вдыхать эту смесь. Даже сквозь противогаз, эта вонь резала лёгкие и вызывала тошноту. Единственное, что вселяло надежду — эта дрянь горела хорошо, хоть и трещала, словно сырые дрова.”
В ходе зачистки были обнаружены странные существа, впоследствии обозначенные как ИН-00155-1: насекомоподобные гуманоидные существа, сформированные из того же гнилостного материала. Их конечности заканчивались острыми хитиновыми наростами. ИН-00155-1 проявили агрессию и атаковали подразделение, однако оказались крайне уязвимы к открытому огню и были уничтожены.
Продвижение по лестничной клетке почти не встретило серьёзного сопротивления, и звенья сошлись на пятом этаже. Именно там наблюдалась максимальная концентрация Искажения: мясо покрывало пространство целиком, превращая лестничный пролёт в подобие кишечного канала с влажными складками, дрожащими от внутреннего давления. В центре этажа одна из дверей была полностью облеплена наростами, а на её поверхности горели зелёные символы, расползавшиеся, словно светящиеся язвы.
Дверь, или вернее плоть, заменявшая её, долго не поддавалась воздействию. Наросты приходилось выжигать по слоям: они пузырились, трещали, источали густой дым с резким сладковато-гнилым запахом. Лишь после продолжительной обработки удалось пробить проход внутрь.
За дверью пространство разительно отличалось от остальной части здания. Все стены и потолок были покрыты не желтовато-зелёной гниющей тканью, а тёмно-серой плотью, ровной и гладкой, будто высушенной и туго натянутой, словно пергамент. Помещение производило впечатление высосанного и выжженного изнутри. В гостиной, в центре комнаты, на пьедестале возвышалась чаша странного вида. Рядом, на коленях, застыл мужчина в балахоне, шепчущий едва различимые слова и никак не реагировавший на присутствие ликвидаторов. Все стены были испещрены светящимися зелёными символами, которые казались пульсирующими и перекатывались, будто живые. На полу лежали десятки листов бумаги, покрытых теми же знаками; часть из них слиплась от влаги и гноя.
Беглый осмотр выявил четыре человеческих тела, вросших в пол и стены. Их кожа была расползшейся, конечности деформированы, а рты разорваны так широко, что создавалось впечатление разломанных масок. Изнутри непрерывно вытекал горячий гной, стекая в углубления пола и образуя зловонные лужи.
Мужчина в балахоне, несмотря на очевидную причастность к происходящему, не оказал сопротивления. Его удалось легко обездвижить и захватить для дальнейшего допроса. Чаша, бумаги и образцы ткани были собраны и направлены в ближайший НИП для последующего изучения.
После изъятия находок группа приступила к окончательной зачистке здания. Биомасса была полностью уничтожена открытым пламенем и химическими реагентами. На текущий момент объект остаётся под карантином с последующей подготовкой к реконструкции.
Конец операции.
Во время операции удалось захватить несколько экземпляров ИН-00155-1 в живом состоянии. Их последующее вскрытие показало, что данные существа представляют собой гибриды человека и мясной мухи. Морфологический анализ выявил, что ткани и кости этих существ поражены множественными инфекционными процессами, приводящими к прогрессирующему некрозу. При этом отсутствовали органы, необходимые для поддержания жизнедеятельности, в частности пищеварительная система. Вместо неё в брюшной полости обнаруживался крупный гнойный мешок, наполненный личинками под высоким давлением. При первом вскрытии мешок разорвался, забрызгав гноем и личинками операционную и персонал. Несмотря на все меры безопасности, хирурги, принимавшие участие во вскрытии, вскоре проявили признаки заражения неизвестными паразитарными организмами. По решению КУИР они были ликвидированы. Все оставшиеся образцы ИН-00155-1 были уничтожены, дальнейшие исследования признаны неприемлемыми из-за высокого риска.
Задержанный мужчина был опознан как Соловьёв Александр Павлович, инженер-технолог Микояновского мясокомбината. Он длительное время не появлялся на рабочем месте, что косвенно совпадало по срокам с первыми жалобами жильцов дома на улице Ткацкая. При нём была изъята чаша, позднее классифицированная как Искажение ИН-00155-2. Установлено, что данный объект каждые пять секунд выделяет около трёх миллилитров гноя и выбрасывает трёх личинок, при этом источник вещества и живого материала не установлен.
Анализ полученных образцов биомассы показал, что ткань представляет собой изменённые клетки человека, вступившие в симбиотическую связь с клетками насекомых. По структуре и поведению масса имеет сходство со слизневиком, обладающим активной способностью к распространению и агрессивному росту.
Среди изъятых документов было обнаружено множество хаотичных записей, не поддающихся логической трактовке. Однако среди них выделялась одна последовательная и структурированная молитва, содержание которой вызывает особый интерес в связи с зафиксированными феноменами. Текст приведён ниже.
《Испившие гноя братья мои,
мы молимся Ей — той, чьи пальцы влажны от трупной плоти,
той, что разрывает нас изнутри,
наполняя пустые животы теплым шевелением личинок.
Мы молимся Ей о том, чтобы тонкие паразиты в глазницах
не переставали виться,
чтобы тёплый гной с черной кровью
стекал по щекам,
словно слёзы её милости.
Мы молимся о раздутых языках,
о трещинах на губах, где копошатся черви, поедая гниющую плоть,
о чернеющих ногтях, под которыми
собирается сладкая мускатная гниль.
Мы молимся Ей о том,
чтобы наши кишки раздувались
лопались и раскрывались,
как жертвенные цветы,
и чтобы Она ласково уложила в них своих детёнышей.
Мы молимся о слизи в лёгких,
о пузырях раздутой плоти,
что рвутся с хрипом,
и о сладком смраде, которым Она дышит,
наклоняясь к нашим лицам.
Мы молимся Ей о том,
чтобы из наших ушей текла чёрная
вязкая благодать,
чтобы мошкара слепо роилась над головой,
и чтобы каждая язва на спине
разрывалась, как рот, молящийся Ей.
Рот наполнивший детей её.
Мы молимся Ей,
и каждая вена, забитая зелёными тромбами,
и каждый сустав, гниющий и пахнущий,
— всё это её знаки, её поцелуи.
Она слышит нас, братья мои,
и её язык — это склизкая тьма,
что лижет наши кости,
оставляя их белыми и обнажёнными
для нового поклонения.》
При анализе было выявлено что все записи имеют слабое психическое воздействие, вызывающее ощущения запаха гнили и тошноту.
Протокол допроса
г. Москва, 13 января 1967 года
Начало допроса: 09 час. 45 мин.
Место проведения: подземный блок НИП-5, сектор Б.
Допрашиваемый: Соловьёв Александр Павлович, 1936 г.р. Далее Д.
Ведущий допроса: В.Т. Лебедьев, сотрудник ОКИ КУИР. Далее В.
Перед началом допроса Соловьёву А.П. разъяснены его права и зачитан регламент № 4-К, предусматривающий ответственность за сокрытие данных об Искажениях и/или потворствование деятельности Искажений.
Стенограмма допроса представлена ниже.
Стенограмма допроса:
В: Доброе утро, Соловьёв. Для протокола подтвердите ваши фамилию, имя, отчество и год рождения.
Д: Соловьёв Александр Павлович, тысяча девятьсот тридцать шестой год.
В: Место работы и должность?
Д: Инженер-технолог на мясокомбинате имени Микояна.
В: Хорошо. Теперь расскажите подробно: где именно и при каких обстоятельствах вы обнаружили предмет, проходящий по делу как ИН-00155-2 или “чаша”?
Д: Это случилось во время разделки. Внутри коровы. В желудке. Там, где не должно быть ничего, кроме полупереваренной жижи… а была чаша.
В: Как выглядел предмет в тот момент?
Д: Сырая, влажная, словно родившаяся вместе с этой тварью. Пахла сладко и тяжело, как свежий гной. Столь приятный запах.
В: ….Вы сразу поняли, что это нечто необычное, Искажение например?
Д: Я понял, что это знак. Она возложила её туда для меня.
В: После находки вы действовали по инструкции КУИР?
Д: Нет. Я унёс её тайком. Никто не должен был прикасаться, кроме меня. Это был дар для МЕНЯ.
В: Что вы сделали дома с этим предметом?
Д: Поставил перед собой. Долго смотрел. Потом опустился на колени. И тогда услышал её голос.
В: Опишите, что именно вы слышали.
Д: Жужжание. Вначале лёгкое, будто муха за окном. Потом — как будто тысячи крыльев бьются в моём черепе. Из этого звука вышли слова. Она говорила, что я её возлюбленный ребёнок.
В: Кого именно вы упоминаете словом «Она»?
Д: К Матери. К Богине разложения. Хозяйке мух, червей и личинок. К [ЦЕНЗУРА] [В ПОНИМАНИИ НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ]*¹
В: Вы утверждаете, что предмет издавал звуки?
Д: НЕТ! Не чаша. Она сама. Чаша лишь рот её, сквозь который льётся её милость.
В: …Ясно…Ваши соседи также были вовлечены. Как это произошло?
Д: Я молился вслух, и стены дрожали от её слов. Соседи чувствовали запах. Сначала женщина напротив. Она пришла ночью — глаза пустые, но рот шептал молитвы. Потом остальные. Они все стали частью. Они не были как я, они не понимали, просто следовали за запахом.
В: Что это значит?
Д: Мы — её пчёлы, её мухи. Наш гной — это мёд. Наши тела — соты для её детей.
В: Прекратите! Вам известно, что в доме обнаружены заражённые биомассой дети!?
Д: Это благословение. Она разрывает оболочки, чтобы наполнить их новыми жизнями.
В: Вы понимаете, что ваши действия привели к гибели невинных людей?!
Д: Гибели нет. Есть рождение. Всякий, кто истекает гноем, — избранный. Ничто не погибает до конца.
В: Ваши записи и молитвы содержат образы, вызывающие сильное психическое воздействие. Зачем вы их писали? А главное как?
Д: Чтобы каждый, кто читает, ощутил её дыхание. Чтобы рвало их, чтобы гной подступал к горлу. Это — крещение её словом. Её сладким запахом.
В: Что вы сделали с теми людьми?
Д: [ЦЕНЗУРА] [В ПОНИМАНИИ НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ].
В: Конкретизируйте.
Д: [ЦЕНЗУРА] [В ПОНИМАНИИ НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ].
[Допрашиваемый начинает говорить быстрее, с нарастающей эмоциональной окраской.]
Д: Всё вокруг — её храм! Земля сгниёт, стены сгниют, люди лопнут как мешки, и из них польются личинки! Я слышу их — они копошатся под нашими ногтями, они жрут нас изнутри, они роятся в наших глазах!
В: Соловьёв, успокойтесь!
Д: Она была всюду! На столе, в груди, в черепе, в сердце! Она внутри меня и внутри вас! Вы уже слышите её! МУХИ РАСТУТ!
[Голос допрашиваемого срывается на крик. Он встаёт, бьётся о стол.]
Д: Всё гниёт! Гной пульсирует в стенах, в полу, в наших лицах! Она дышит нам в рот, машет крыльями и роется в мозге! Мы — её падаль! Мы — её мёд!
[ Допрашиваемый начал агрессивно царапать голову. После образования мелких ран Соловьёв всунул в них пальцы и потянул в разные стороны после раздался хруст костей. По свидетельствам сотрудников, Соловьёва разорвал свой череп на две части, из раскрытой головы вырвалась ИН-00155-1, издавшая громкий крик. Допрос был прерван.]
В результате инцидента сотрудники КУИР не пострадали. Однако Соловьёв погиб.
В течение трёх месяцев после операции «Четыре стены» были зафиксированы новые эпизоды биологического заражения в ряде городов СССР, сопровождавшиеся появлением ИН-00155-1. Анализ показал, что между этими случаями не существует прямой связи: заражённые дома находились в разных регионах, их жители не имели контактов друг с другом, и эпидемиологические цепочки не были выявлены. При этом в каждой новой точке обнаруживались объекты, аналогичные ИН-00155-2, обладающие способностью к производству личинок.
Дополнение:
В ходе расследования, проведённого после операции «Четыре стены», была обнаружена новая разновидность мясной мухи. Подвид получил условное название “Musca carnis minor”. Средняя длина тела особей составляет 3 - 4 мм. Внешний вид крайне обманчив: тело полностью прозрачное, лишь при увеличении различимы внутренние органы. Весь покров покрыт мягким пушковидным волосом, что делает муху почти неощутимой при контакте с кожей или слизистой. В сочетании с бесшумным полётом насекомое воспринимается человеком как пылинка или лёгкое волокно.
Мухи действуют исключительно поодиночке. Заражение происходит, когда человек невольно «глотает» насекомое во время дыхания или вместе со слюной. Благодаря волосяному покрову муха не вызывает никаких рефлексов отторжения и проходит вглубь организма незаметно. Оказавшись в гортани, муха закрепляется на слизистой при помощи микроскопических крючковидных придатков. Сразу после фиксации она выделяет слизь с протеолитическим и выраженным анестезирующим эффектом. Слизь разрушает ткани и блокирует болевые сигналы, поэтому носитель не ощущает боли или присутствия инородного тела.
Муха продвигается к основанию черепа, раздвигая мышечные волокна и мягкие ткани. Она проходит через естественные отверстия черепа или сосудистые щели, постепенно достигая головного мозга. В этот момент хитиновый покров начинает разрушаться, и насекомое превращается в опухолевидное образование. В мозге муха перестраивает собственное тело, превращаясь в мешковидный орган, наполненный гнойной жидкостью и личинками. Уже на 48–72 час после внедрения образование достигает размеров, достаточных для вплетения в сосудистую систему мозга. Питание опухоли осуществляется за счёт кровотока. Внутреннее давление нарастает, личинки из очага постепенно распространяются сначала по лимфатическим каналам, затем по кровеносной системе, поражая весь организм.
На ранних стадиях заражение внешне почти не проявляется. Первым признаком становятся навязчивые мысли о гниении, «естественности распада» и постоянные упоминания мух. На 4–5 сутки заражённые начинают ощущать «сладкие запахи», отсутствующие в реальности.
К концу первой недели наблюдается религиозное поведение: заражённые принимают молитвенные позы, шепчут о «[ЦЕНЗУРА]» и «святости разложения». Критическое мышление утрачено, любые попытки отвлечь воспринимаются как угроза.
На второй неделе развивается фанатизм: заражённые утверждают, что «кормятся изнутри», полностью отказываются от сна и пищи. Зафиксированы случаи написания молитв собственным гноем или кровью. За несколько часов до прорыва ИН-00155-1 заражённые впадают в экстатическое состояние: истерически смеются, плачут, выкрикивают молитвы и призывы к «схождению Матери». Затем опухоль инициирует морфогенез ИН-00155-1: формируются конечности и черепные структуры, которые прорывают ткани носителя изнутри.
Человеческое тело разрывается: кости ломаются, мышцы расслаиваются, кожа остаётся тонким пустым мешком. Из оболочки выходит ИН-00155-1, а от заражённого остаётся лишь обезжизненная оболочка.
Дополнение:
Расследование не показало откуда появляются новые ИН-00155-2.
Решение КУИР:
На текущий момент отсутствуют достоверные данные о том, является ли существо, которому поклоняются заражённые культисты, самостоятельным опасным концептом или лишь проявлением заражения Musca carnis minor. Независимо от этого, все заражённые признаются Искажениями и подлежат немедленной ликвидации.
КУИР инициировал комплекс мер по поиску источников заражения, а также запустил всеобъемлющую программу уничтожения популяции Musca carnis minor. Отдельным пунктом утверждена борьба с религиозными культами, распространяющими идеологию поклонения Искажениям: их деятельность рассматривается как угроза безопасности государства и населения.
В местах где были обнаружены и ликвидированы ИН-00155-1 или культы, связанные с гниением, мирным жителям необходимо раздавать справочную информацию для предотвращения повторного заражения. Предоставлено ниже:
1. Признаки заражения у человека: внезапная религиозная одержимость, упоминания «Матери Личинок» или «святости разложения», жалобы на «сладкие запахи» без источника, отказ от сна и пищи, длительное пребывание в молитвенных позах, выкрики или шёпот о мухах и гное.
2. Если вы заметили подобное: не приближайтесь к подозрительному человеку, не вступайте с ним в разговоры и споры, немедленно покиньте помещение и сообщите в ближайший орган КУИР точный адрес, этаж и количество заражённых.
3. При встрече с ИН-00155-1: сохраняйте дистанцию и избегайте любых телесных контактов, срочно покиньте территорию, не прикасайтесь к телу или выделениям, дождитесь прибытия ликвидаторов.
4. Запрещено: самостоятельно оказывать помощь заражённым, предпринимать попытки задержания культистов, собирать «образцы» биомассы или вступать в контакт с представителями культа. Любая причастность к подобным действиям рассматривается как угроза безопасности.
Замок
ИН: 00478
Класс угрозы: Б
Дата первого обнаружения: 14.02.1989
Описание:
Во время экспедиции в ИМ–478, классифицированный как «Пустыня», группа исследователей обнаружила в огромном кратере, массивные каменные врата, открытые настежь. Их створки, выполненные из цельных плит тёмного вулканического туфа, возвышались на более чем двенадцать метров. Перед вратами, на коленях, находилось гуманоидное существо, обеими руками опиравшееся на ключ. Его кожа была чёрной, обугленной, одежда — остатками истлевшей ткани.
Как только исследователи приблизились к фигуре, она рассыпалась в пепел. На месте остался лишь ключ, упавший на чёрный песок кратера.
Искажение, представляет собой массивный ключ длиной 28,4 см и массой 1,73 кг, изготовленный из неизвестного сплава с примесями меди, никеля и элемента, не встречающегося в земных условиях. Поверхность частично покрыта следами коррозии и оплавления. Если прислонить Искажение к твердому объекту оно войдет внутрь на глубину ровно 3 см, без нарушения его структуры, при этом активируется необычный эффект — целевой проём или проход становится полностью непроходимым для любых видов материи и энергии. При этом при взаимодействии с замочными скважинами он способен запирать двери. Эффект сохраняется ровно 5 часов, после чего исчезает мгновенно. Возможна фиксация структуры, к которой применён ключ, с пятикратным увеличением прочности материала.
Анализ показал, что объект не оказывает вредного воздействия на оператора и не проявляет автономной активности. В испытательных условиях «Замок» блокировал физические двери, порталы, пространственные разломы и иные Искаженные объекты, создавая барьер, непроницаемый даже для электромагнитного излучения и гравитационных колебаний. Во время активации фиксируется металлический звон длительностью около 2,4 секунд, источник которого не установлен.
Эксперименты с ИН-00478 («Замок»)
Э-1-ИН-00478
Ресурсы:
Металлическая дверь (сталь марки 09Г2С, толщина полотна 40 мм), ИН-00478
Цель эксперимента:
Определить способность объекта к пространственной блокировке стандартных дверных конструкций.
Ход эксперимента:
Бородок ключа был внедрён в дверное полотно на глубину 30 мм, после чего произведён поворот на 90°. С этого момента дверь утратила проходимость: внутренние и наружные панели фиксировались как единый монолит. Попытки вскрытия при помощи механического удара (энергия 4,5 МДж), плазменного резака (мощность 1,1 МВт) и термического воздействия (температура до 1400 °C) показали полную неэффективность. Изоляция сохранялась в течение 5 часов ± 2 минуты, после чего проём вернулся в исходное состояние.
Э-2-ИН-00478
Ресурсы:
Испытуемый класса Нигредо (мужчина, 27 лет, соматически здоров), ИН-00478
Цель эксперимента:
Изучить эффект применения объекта к биологическому организму.
Ход эксперимента:
В ходе эксперимента ключ был приложен к шее испытуемого и внедрён на глубину три сантиметра. Визуальных повреждений кожи и мягких тканей зафиксировано не было, однако сразу после активации наступила полная блокировка циркуляции крови выше линии внедрения. Это вызвало резкое падение внутричерепного давления и острую гипоксию мозга. На 40-й секунде медицинские приборы зафиксировали начало массового тромбообразования в крупных сосудах головы, что указывает на патологическую реакцию системы свёртывания в условиях искусственной изоляции кровотока. Смерть наступила через 54 секунды, реанимационные мероприятия оказались безрезультатными. После прекращения действия ключа сосуды восстановили проходимость, однако множественные тромбы сохранились, что подтверждает необратимость процесса.
Э-3-ИН-00478
Ресурсы:
Герметичная испытательная камера (объём 50 м³), угарный газ (СО), газоанализаторы, ИН-00478
Цель эксперимента:
Проверить способность объекта к блокировке газов и парообразных соединений.
Ход эксперимента:
Ключ был внедрён в дверной контур камеры. После активации вентиляционные отверстия были полностью перекрыты. В течение 6 минут концентрация СО внутри камеры достигла 2,1 % по объёму, что соответствует уровню, несовместимому с жизнью человека. При этом датчики, установленные с внешней стороны, не зафиксировали утечки газа. Полная герметизация сохранялась 5 часов, затем барьер исчез, и остаточные газы вышли наружу, что сопровождалось мгновенным изменением давления.
Э-4-ИН-00478
Ресурсы:
Активный пространственный разлом ИН-101, спектральные датчики, ИН-00478
Цель эксперимента:
Оценить эффективность ключа при применении к неустойчивым пространственным структурам.
Ход эксперимента:
Ключ был внедрён в породу на расстоянии 0,5 м от активного разлома. В момент активации визуальные искажения исчезли, энергетические выбросы были полностью подавлены. Датчики фиксировали полную стабилизацию поля в течение 5 часов. По окончании действия объекта структура возобновила активность, сопровождаясь резким выбросом энергии (пиковая амплитуда 47 ТДж), который вывел из строя два спектральных регистратора.
Э-5-ИН-00478
Ресурсы:
Изолированное помещение (30 м²), радиопередатчики диапазонов 1 кГц–300 ГГц, спектроанализатор, ИН-00478
Цель эксперимента:
Проверить воздействие ключа на электромагнитные сигналы.
Ход эксперимента:
Ключ был внедрён в дверной проём помещения и активирован. Немедленно зафиксировано прекращение прохождения электромагнитных волн: приёмники перестали регистрировать сигналы как внешнего, так и внутреннего происхождения. Полное подавление охватывало весь спектр от длинных радиоволн до микроволнового диапазона. Через 5 часов действие объекта прекратилось, связь восстановилась без остаточных эффектов.
Выдержка из отчёта ведущего исследователя М.А. Лозовского:
«…Исходя из анализа общей информации можно заключить, что ключ не являлся случайным предметом. По всей вероятности, он выполнял функцию блокирующего механизма для удержания неустановленного объекта или явления по ту сторону врат. Если данный инструмент действительно был частью запорного устройства, то можно с высокой степенью уверенности утверждать, что к моменту нашего прибытия удерживаемое явление уже покинуло территорию Основной интерес представляет не факт нахождения ключа у субъекта, а сама функциональная природа объекта. Конструкция "Замка" и принципы его действия однозначно указывают: он не предназначен для открытия, его цель — удержание и блокировка. Вопрос заключается в масштабе: если данный инструмент способен перекрывать любые проходы, то какими должны быть сами врата, у которых он был найден?
Фиксация врат в раскрытом состоянии на момент прибытия группы подтверждает гипотезу, что удерживаемый объект уже покинул изолированное пространство. Следовательно, "Замок" утратил первичную функцию, и само его присутствие в месте обнаружения можно рассматривать как свидетельство нарушения системы запирания.
Важное наблюдение: свойства ключа проявляются стабильно и не зависят от условий среды. Это может означать, что его предназначение универсально и выходит за рамки конкретных врат. Если так, то речь идёт о механизме, разработанном для многократного использования в разных точках пространственного пересечения.
Ключ может рассматриваться как технологический артефакт, созданный для защиты от выхода явлений класса АО. Однако тот факт, что врата были раскрыты, ставит перед нами фундаментальный вопрос: что именно он сдерживал, насколько велика утечка, и можем ли мы в принципе отследить её последствия?
До установления точной картины нельзя исключать, что аналогичные "замки" существуют и в других ИМ, формируя единую систему запирания. Потеря одного звена в такой системе может оказаться критической
Основной нерешённый вопрос заключается в объекте, который удерживался системой запирания. Анализ морфологии врат и характера окружающего кратера исключает вариант бытового или локального назначения: речь идёт о конструкции планетарного масштаба. В теории могли быть заперты:
– автономное сущностное образование с признаками когнитивного воздействия;
– источник высокоэнергетического характера, способный к неограниченной экспансии;
– временная аномалия, создающая причинно-следственные искажения.
Каждая из этих гипотез несёт собственные риски. Если речь идёт о сущности, то мы имеем дело с независимой форме жизни, способной покинуть ИМ–478 и проявить активность в иных пространствах. Если же ключ сдерживал энергетический источник, то последствия утечки могут включать катастрофическое разрушение среды вплоть до гибели планеты. Наконец, вариант временной аномалии наиболее опасен, так как её выход за пределы изоляции приведёт к непредсказуемым искажениям в других мирах, включая наш. До получения объективных данных о том, что именно было выпущено, необходимо исходить из сценария наибольшего риска, а именно возможной связи с ….»
Решение КУИР:
Искажение признано безопасным для хранения. Разрешено его применение в операциях по временной блокировке пространственных аномалий, с обязательным каталогизированием всех активаций. Запрещено использование у порталов или врат неизвестного назначения без предварительного анализа их природы.
Дополнение:
На основании недавно полученных данных о ИМ–478, Искажение ИН–00478 переходит под полный контроль Отдела КВП.
Мужчина курил под дождем. Серые облака над его головой были щедры на воду накрывая пустой город серой пеленой. Но как бы не старался дождь, лужи не увеличивались, а одежда мужчины не намокала. Его сигарета тела слабым огнём, когда рядом появился человек в строгой белой одежде. Он подождал несколько минут, поправляя свои очки.
— Товарищ Яковлев, Чернова ищет вас, скоро начнётся запуск установки.
Павел сделал затяжку и выдохнул клуб белого дыма.
— Удивительный дождь, не находите? — медленно вымолвил он, не оборачиваясь. — Смотришь, как он идёт, слышишь, как стучит, но ничего не чувствуешь. Ни холода, ни капель, ни сырости. Вроде бы дождь. А вроде — и нет.
Мужчина в халате механически кивнул.
— Дождь — это Искажение ИН—00292. Оно относительно опасно, так как может стереть всё что угодно из объективной реальности. Однако благодаря нашим усилиям на каторге мы в безопасности.
— Неужели?
Мужчина в халате указал на высокую серую стену вдалеке, которая еле проступала сквозь стену дождя.
— Стена, третий тип. В её пределах воздействие Искажения аннулируется, за пределы выходят только Испытуемые.
— Хэх, такие как я, да?
Мужчина в очках явно замялся, опустив взгляд.
— Кхм, простите. Я не это имел в виду.
Яковлев докурил сигарету и бросил её на асфальт.
— Забудь. Пошли.
Они двинулись вдоль массивного здания каторги. Яковлев шёл чуть впереди, тяжело ступая. Иногда он останавливался, будто ловил взглядом движения в окнах окружающих их домов — но там не было никого. Уже давно. От города остались только бетонные кости.
Двое мужчин обогнули крупное здание с большими буквами на крыше “ПУЛЬСАР” Они вошли в огромный белый шатер, поставленный посреди улицы. Своим видом напоминал цирковой вот только цветом белой кости. Он не вписывался в окружающую серость, казался не просто белым, а скорее излучающим свет.
Внутри пахло озоном, нагретым пластиком и металлом. Посреди шатра стояло то, ради чего всё это затевалось: конструкция из белого металла, сочетающая правильную геометрию и невозможную симметрию. Установка не издавала звуков, но её присутствие ощущалось в теле — словно лёгкий зуд в костях. Додекаэдр — машина, которая может спасти мир. По крайней мере так говорила Чернова. А вот, собственно, и она — стояла в самом сердце временного командного пункта, будто хребет всей этой шаткой конструкции. Высокая, прямая, с осанкой офицера и тяжёлым, немигающим взглядом. Пышные русые волосы спадали на плечи свободно, не убранные, как будто подчёркивая её независимость и пренебрежение к регламенту. На переносице — грубо сросшийся широкий шрам, будто нанесённый чем—то острым и неровным. Он пересекал лицо от скулы до скулы, на удивление он не уродовал, а дополнял внешний вид Черновой.
Чернова первой увидела признаки надвигающегося конца. Её доклад, переданный в Совет, был как выстрел в пустоте: убедительный, структурированный, ужасающий. Она не просто выдвинула гипотезу — она показала цепь, уводящую в пропасть. Коллапс зон, разрушение времени, пробуждение Искажений нового типа — её расчёты, предсказания не раз подтверждались и стали важной информацией для всего КУИР. Говорят Совет лично выдал ей полномочия ведущего исследования и утвердил проект “Второй шанс“.но даже так она оставалась кем—то большим, чем просто исследователь. Она — оракул конца.
Тем не менее, прямо сейчас она активно о чем то спорила с мужчиной в докторском халате, который что то перебирал внутри установки.
Спиной к ней стоял высокий, худощавый старик — выше её почти на голову, с сутулой, но настороженной осанкой. Его тело казалось вытянутым, будто выточенным временем и обострённой волей, каждое движение — расчетливым. Изнемождённость не делала его слабым: напротив, в ней чувствовалась сдержанная настороженность. На осунувшемся лице застыл сосредоточенный, холодный взгляд, скрытый за тусклыми линзами узких очков.
Длинные, тонкие пальцы двигались над механизмом, словно не подчиняясь возрасту. Они перебирали провода, соединяли контакты, касались кабелей с точностью, свойственной не инженеру — хирургу, одержимому спасением чего—то невидимого. Он не работал — он существовал внутри этих механизмов, сливался со сложной техникой воедино. Он был не просто инженером — гением. И хоть его имя, хоть и не афишировали в официальных бюллетенях, однако внутри Коллегии было довольно известным. Там, где рушились концепции и все возможные правила, Вейсман строил их заново. Он не нуждался в признании — и всё же получил его: Совет признал его незаменимым, выделив доступ к тем знаниям, что хранились за пределами обычной научной мысли.
Его работа с «Клеткой» — устройством, способным удерживать или трансформировать Искажения, — стала основой всей текущей операции. Он сам лично переписывал физику большинства её модулей, не доверяя ничьим уравнениям кроме своих. Там, где другие нуждались в командах, лабораториях и больших объемах времени, Вейсман работал один — и делал куда больше и лучше. Он не искал одобрения, не стремился к власти. Одержимый порядком, исследованиями и получением результатов в кратчайшие сроки. Он был карьеристом до мозга костей, лишённым сострадания. Ради результата он шёл по головам, списывая человеческие потери в графу "неизбежных". Этика для него была роскошью, а мораль — помехой. И каждый, кто сталкивался с ним ближе, рано или поздно начинал это понимать. Впрочем для коллегии это не было проблемой.
Ходили настойчивые слухи, что Вейсман ещё в молодости работал в самом Аненербе — не где—то рядом, не с материалами, а непосредственно внутри этой мрачной организации. Говорили, что он занимался техническими проектами, связанными с контролем сознания, геомагнитными структурами и машинами, взаимодействующими с “потусторонним”.
Он никогда не подтверждал это. Но и не отрицал. Просто смотрел в ответ с холодной насмешкой, которая отбивала всякое желание продолжать расспросы.
Обычно такие упёртые и своенравные люди никогда бы не оказались в одной комнате, не то что в одном проекте. Их характеры, словно противоположные полюса, должны были отталкивать друг друга с силой, способной сдвинуть стены. Но обстоятельства были сильнее.
Сейчас они стояли рядом, вынужденно объединённые задачей, сжав зубы перед лицом чего—то большего, чем личные амбиции.
Павел, наблюдавший за ними со стороны, наконец сделал шаг вперёд — медленно, почти с опаской, словно входил в зону, где столкнулись два несовместимых мира.
— НАЙН, НАЙН, НАЙН! — голос с акцентом пронзил воздух, словно плеть. — Ich kann die Anzahl der Knoten nicht erhöhen! Я не могу увеличить количество узлов и общее напряжение! — Вейсман буквально рычал, выпрямляясь над корпусом устройства. — Это идиотизм! Установка потеряет стабильность! Я вообще настаивал, чтобы запуск был внутри бункера, а не снаружи, im Regen!
Дождь всё ещё стекал по ткани шатра, хотя, как и прежде, не оставлял на ней влаги.
— Я который раз вам повторяю: это приказ вышестоящего! — резко ответила Чернова, не менее яростно. — Делайте, что вам приказано! Я лучше всех знаю, как должна работать «Клетка». Это, чёрт побери, мой проект!
— Dumme Frau! — Вейсман всплеснул руками, и глаза его злобно блеснули. — Я прекрасно это знаю! Потому что именно я переделал все ваши чертежи!
Напряжение между ними можно было резать ножом. Казалось, ещё немного — и начнут лететь не только слова.
Они могли спорить и кричать вечно, как два титана, запертые в слишком тесной комнате. Но Павел, наблюдавший за сценой в нерешительности, наконец заговорил, отчего воздух будто немного остыл.
— Товарищ Чернова, вызывали? — его голос прозвучал твёрдо, хоть и с ноткой уважения.
Женщина резко обернулась. Несколько секунд просто смотрела на Павла, будто вспоминая, кто он и зачем пришёл.
— Да. Точно, — отозвалась наконец. — Яковлев, пройди калибровку ещё раз. На этот раз нагрузка будет в три, может, четыре раза выше, но… думаю, ты справишься.
— Так точно!
— Свободен.
Он отдал честь по—уставному и развернулся. Но направился не к выходу, через который пришёл. Вместо этого Павел шагнул к тяжёлой пластиковой завесе на другой стороне шатра — туда, где находился массивный герметичный шлюз, покрытый тусклой краской и отмеченный чёрно—жёлтыми полосами.
Он ввёл код, дождался резкого щелчка, и прошёл внутрь.
Там его встретил ровный, бетонный коридор, освещённый редкими лампами, мигающими на стыках бетонных плит. Всё здесь кричало об изоляции и контроле. Ни пыли, ни запахов, ни признаков чего либо живого. Шаги гулко отдавались в замкнутом пространстве. На пути — стойка регистрации: женщина ничего не спрашивая и не поднимая глаз, быстро провела его через интерфейс допуска. Ровным движением руки она указала на ближайший лифт.
Павел вошёл в лифт и почувствовал, как металлическая коробка дрогнула, уводя его вниз, на два уровня под землю.
Наконец двери раскрылись, и он оказался в узком, извилистом тоннеле, выложенном серой плиткой, с потолком, сплошь утыканным кабелями. Коридоры петляли, как внутренности гигантского организма, и лишь стрелки на стенах помогали не потеряться в этом лабиринте.
Он шёл уверенно — слишком часто бывал здесь, чтобы смотреть на стрелки. Извилистый тоннель вывел его к массивной стальной двери с небольшим окошком. За ней тускло горел холодный свет. Павел толкнул дверь плечом и шагнул внутрь.
Его уже ждали. Небольшой медицинский кабинет встретил его стерильным запахом антисептика и лёгким гудением приборов. Белые стены, плитка до потолка, встроенные шкафы с аккуратно разложенными инструментами и упаковками препаратов. Посреди комнаты стояла массивная кушетка, рядом — стойка с аппаратурой, похожей одновременно на медицинское оборудование и на нечто, вырванное из недр лаборатории. А в стороне, вплотную к стене, был придвинут небольшой деревянный стол.
У стола возилась женщина в защитной маске и перчатках. Медсестра — одна из тех, кого он видел здесь постоянно. Молча, без приветствия, она кивнула и жестом указала на кресло перед ней. Всё было отточено до автоматизма. Никаких лишних слов. В этом месте каждый знал, что и зачем делает.
Он уже проходил через процедуру калибровки ИРС вживленного ему в грудь. Сложный механизм строение которого мужчина до конца не понимал. Однако это устройство делало по истине удивительные вещи. Позволяло видеть или даже перемещаться по времени. Делало невозможное возможным.
Такое сложное устройство требует постоянной калибровки и какое—то странное топливо. Процесс калибровки он проходил не в первый раз.
Каждый раз к его груди подключили множество трубок а к висками лепили странного вида устройство. Как только странная оранжевая жидкость в трубках коснулась его внутренностей, разум заполнили разрозненные видения неуловимые и смазанные, но всё они показывали нечто ужасное. Миллиарды апокалипсисов срощенные в единую ужасную массу. Но из всего этого безумного калейдоскоп из разрушенных зданий и тел людей вырисовывалась фигура женщины стоящей как скала и оставшаяся неизменной. Её тело светилось белым светом, а шрам на лице переливался немыслимыми цветами. Галлюцинации стали растягиваться деформироваться всё сильнее превращаясь в неразборчивую мешанину цветов. Пока постепенно они не стали темнеть и не обратились в бездну. Теперь он оказался в полной черноте.
И там в бездне он увидел что из темноты постепенно проявляется бледный силуэт. искореженное как будто разорванное и сшитое заново тело. Яковлев чувствовал всеми доступными ему нейронами как от этого существа исходит невыносимая агония, как плоть движется и разрывается пытаясь освободится из под воли своего владельца. Существо медленно приближалось показав свои удлинённые скрюченные конечности, свое бугристое истощенное тело.
Оно остановилось на расстоянии вытянутой руки. Единственный глаз существа был широко открыт, но не мог сосредоточиться и постоянно дергался.
— Я…. верну…. их. — Еле слышно прохрипела тварь.
Но через секунду прозвучал оглушительный крик — “Я ВЕРНУ ИХ!”
Яростный крик раздался громогласным взрывом создав множественное эхо. Волна этого крика обожгла нервную систему и моментально выдернула Яковлева из видения.
Повернув голову он увидел как медсестра методично отсоединяет трубки от его ИРС, сняла устройство с его головы и начала стандартный опрос.
— Просыпайтесь, товарищ. Вы меня понимаете? Назовите пожалуйста ваше Имя, Фамилию и Отчество.
— Эхххг башка раскалывается. Каждый раз это дерьмо.
— Головная боль, это вполне нормально после калибровки. Ваша нервная система претерпела сильное напряжение. Тем не менее нам нужно закончить опрос, вы понимаете?
— Гхх да, да конечно,я — Павел Яковлев Сергеевич. Вольный ликвидатор, курьер, по совместительству Испытуемый.
— Исчерпывающий ответ. Продолжим. В последнее время чувствовали ли вы какой либо дискомфорт в области груди?
— Помимо этой железной бандуры вшитой мне в грудь?
— Отвечайте.
— Нет, нет. Всё как всегда. Нормально.
— Хорошо. Ваши когнитивные функции? Замечали ли вы провалы в памяти или необычные ощущения во время сна?
— Нет. Всё стабильно.
— Отлично. Состояние кожи и конечностей в норме? Не появлялось ли онемения, покраснений или судорог?
— Нет, всё как всегда.
— Были ли случаи непредвиденных смещений?
— …нет…
— В таком случае, мы закончили.
Павел молча кивнул, медсестра аккуратно помогла ему встать и убедилась, что он чувствует себя устойчиво.
Он оделся и направился обратно в шатёр, где Чернова и Вейсман уже закончили модифицировать устройство.
— Товарищи, я вернулся, — сказал он, входя.
— Отлично. Как себя чувствуешь? — спросила Чернова.
— Паршиво, как всегда после подобного. Как у вас тут дела?
— Мы улучшили и настроили устройство под новые данные.
— Что есть абсолютный абсурд. Main гений давно предусмотрел все возможные исходы. Мы просто потратили время.
Чернова не обратила внимание на его слова, вместо этого она наклонилась над панелью с микрофоном.
— Все лаборанты — вон. Немедленно, — голос Черновой эхом разнесся под шатром.
Несколько человек в белых халатах молча кивнули и вышли через герметичную завесу, оставив после себя запах антисептика, озона и тревоги. Внутри остались только трое: Чернова, Вейсман, и Павел Яковлев.
— Павел, соберись с мыслями. Начинаем по твоей готовности.
Павел закрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов. Положив руку на грудь он почувствовал теплоту метала своего ИРС. Открыв глаза он направился к установке. Некое плохое предчувствие давило на него, но приказы — есть приказы.
— Я готов!
— Отлично. Вставай по центру. На метку. — Мария и Вейсман заняли свои места за пультом управления “Клеткой”. — Как только услышишь звуковой сигнал, запусти ИРС.
— Понял, — отозвался Павел и шагнул в сердце устройства.
Полый додекаэдр, сконструированный из белого сплава, казался одновременно монументальным и как бы пришедшим из будущего. Его рёбра мерцали мягким, холодным светом, слегка искажая перспективу. Пространство внутри было абсолютно пустым, но воздух здесь будто гуще — как гель, который заполнял лёгкие, когда Павел сделал вдох.
Он сделал шаг в центр. Внутри воцарилась тишина, настолько абсолютная, что даже собственное сердцебиение казалось чужим. По его ногами белел квадрат.
— Напоминаю как только начнется запуск не выходи из квадрата. Ты можешь почувствовать или увидеть странные вещи, советую сохранять спокойствие, — голос Марии хрипло вырвался из громкоговорителей. — выходить разрешено только и только по моей команде. Ну с богом!
Павел опустил руку на панель груди и щёлкнул переключатель ИРС. Слабое жужжание в груди перешло в вибрацию.
Установка начала вибрировать в такт ИРС.
Мир изменился.
Перед глазами Павла всё, что раньше было — пульты, стены, ткань шатра — наложилось на иное. Звёздное небо — безлунное, густое, враждебно—бесконечное — нависло над ним, не сверху, а везде. Он видел два мира одновременно.
Пространство вокруг стало хрустальным, как будто мир стал стеклянным глобусом, а он — его заключенным.
— ИРС активен, — сказал он сквозь усиливающееся эхо. — Вижу… небо… будто… оно ближе, чем должно быть.
В этот момент раздался “треск”. Не звук — ощущение, будто внутри глаз что—то сломалось. Воздух перед ним растрескался. Как стекло, надломленное изнутри, пространство начало крошиться. Из трещин проступала Чернота, густая и абсолютно плоская. Чернота, у которой не было глубины — бездна без начала и конца.
Но сквозь эту тьму начало проявляться что то отвратительное. И с каждой новой трещиной, это нечто становилось всё ближе.
Из трещины начало выползать нечто. Вытянутое гуманоидное существо, искаженное, как будто оно пыталось подражать человеку, но делало это не понимая, что такое человек. Его длинные конечности подрагивали, грудная клетка вздымалась беззвучно. Каждая деталь внешности этого существа была неправильной. Неестественной, чужеродной.
Один—единственный глаз, огромный, прозрачный, нервно подрагивал в глазнице.
Глаз устремился на Павла.
И тогда оно заговорило.
— ...нашёл, — не голос. Шёпот. Тихий.Он прошёл сквозь кости. Вызывая первобытный страх.
То что говорило было смертельно опасным. Каждая клетка Яковлева кричала —“БЕЖАТЬ!”.
Павел вздрогнул и заорал:
— ОН ЗДЕСЬ!
Чернова в ту же секунду сорвала предохранитель.
— Пуск! ЗАПУСКАЮ УСТАНОВКУ! Вейсман, блок стабилизации!
— Ich arbeite! — выкрикнул он и активировал главный контур.
Додекаэдр вздрогнул. Из его рёбер вырвался низкий гул — не звук, а вибрация, проникающая в кожу и органы. Воздух вокруг начал рябить, как перегретый. Пол под ногами Павла казался жидким. Реальность тянулась, как карамель, от центра — туда, где стояло существо.
Чернова крикнула:
— ПАВЕЛ! НЕМЕДЛЕННО ВЫХОДИ!
Он дёрнул переключатель ИРС.
В одно мгновение звёздное небо исчезло, сменившись на заливные поля, раскинувшиеся под ним, как в забытой деревне детства. Его тело мигало, словно то исчезало, то возвращалось — будто мир не мог решить, существует ли он. Огонь и озноб сражались в груди. Он вышел, шагнув наружу — в тот самый миг, когда установку полностью покрыло какое—то ребящее поле.
— Оно внутри, — произнес он, отключив ИРС и тяжело дыша.
Мария выдохнула:
— Получилось?
— Ещё бы, — пробурчал Вейсман, — вы что сомневались в Main гений?
Павел, не разделяя ликования, чувствовал, что то не так. Он оглянулся на установку. Существо было внутри, но оно не просто стояло. Оно дергалось. Его силуэт, едва различимый сквозь рябь, дёргался судорожно, как припадочный больной.
— Что—то не так, — произнёс Павел.
И тут же вычислительные машины залились пронзиткльным писком. Чернова нахмурилась.
— Он должен быть стабилен… По расчётам он не должен…
ТРЕСК.
Она не успела договорить. Воздух прорезал резкий хруст — слишком живой, слишком телесный, будто под ботинком ломались человеческие кости. Пол дрогнул, вибрация прокатилась по кабелям и рёбрам установки. Существо внутри додекаэдра продолжало биться в конвульсиях, его вытянутое тело судорожно дёргалось, словно его терзала невидимая сила. Вокруг него, на самой грани пространства, начали расползаться трещины. Из них сочилась чернота, плотная и бесконечная бездна.
— Смещение растёт! — выкрикнул Вейсман — Машина нестабильна! Она начинает…
ГРОХОТ.
— Что за… — начал Павел, но не успел.
Внутри додекаэдра вспыхнула вторая установка — точная копия, словно отражение в искривлённом зеркале. За ней — третья. Потом ещё. Пространство начало сворачиваться в себя, как бумага, сложенная бесконечным числом раз. Геометрия становилась невозможной: рёбра дублировались, пересекались, исчезали и вновь возникали. Контур установки дрожал, как натянутая струна перед разрывом. Реальность стонала, скручивалась, ломалась — не как материя, а как сама логика бытия, как ткань сна, насильно возвращаемого в бодрствование.
И тогда всё разбилось.
Звук не был похож на взрыв. Он был как тысячи зеркал, разбивающихся одновременно. Он прошёл через кости, через нервы, через структуру самого времени. Пространство схлопнулось,а время извратилось. Контуры додекаэдра исчезли — не распались, а вывернулись, исчезнув в самом себе. Осталась только трещина в воздухе, разрастающаяся с каждой долей секунды. Реальность больше не держалась на своих осях: шатёр, бетонные стены, техника, даже тела — всё начало втягиваться, тянуться, размазываться к центру, к точке, где раньше находилась установка.
Крики.
Голоса.
Сигналы тревоги.
Павел не успел среагировать на произошедшее. Он начал кричать, но голос исчез ещё до того, как достиг его собственных ушей. Он проваливался в ничто, падал в нескончаемое вниз — и вверх одновременно. Всё его тело растягивалось, сворачивалось, пульсировало, словно податливое тесто.
Цвета — миллионы, одновременно.
Образы — чужие лица, города, разрушенные миры, насмешливо искажённые варианты самого себя.
Голоса — сотни, тысячи.
Все говорили внутри него. Или он говорил внутри них.
Огромный глаз.
Шрам на лице женщины.
Часы, утекающие в песок.
Голоса его матери, Черновой, Вейсмана, других — вплетённые в гул.
Внутри сознания — грохот.
Мысли разрывались, как мыльные пузыри.
Я становилось не собой, а потом — никто. А потом пришла боль.
Боль.
Она не была соматической — она действовала на уровне онтологической основы. Как если бы твоё естество подвергалось насильственной деконструкции, словно бы сам феномен «я » проходил через когнитивный шредер, лишаясь целостности. Это была не мука тела — это была эпистемологическая пытка, восприятие собственной идентичности фрагментировалось, рекурсивно скручивалось и реверсивно записывалось в обратном порядке. Боль существования, обнажённая до предела — когда даже ощущение бытия превращается в ошибку памяти. Казалось эта пытка длилась вечно, внезапно сознание вернулось, как удар по затылку кувалдой.
Всё болело — не локально, а тотально, как если бы нервная система была вывернута наизнанку, простёрта под гусеницами танка и вновь собрана в жалкое человеческое тело. Павел попытался вдохнуть — и понял, что лёгкие работают, но как—то иначе, будто в груди меньше пространства, чем было раньше.
Что то изменилось.Он с усилием открыл глаза.Над ним искрилось небо, разноцветные, словно разлитый бензин. Вокруг — потрескавшиеся края кратера, всё в чёрных стеклянных жилах покрывающих землю, будто песок реальности оплавился от перегрева.
— Есть кто... живой?.. — прохрипел он, пробуя сесть.
Ответ раздался откуда—то изнутри его черепа. Тихий, сдавленный стон, за которым последовал знакомый сиплый голос:
— Ох... Scheiße… Где… что за… к...конструктивное Искажение —
Это был Вейсман. Павел обвел взглядом обезображенный пейзаж, Вейсмана нигде не было. Внутри груди что—то шевельнулось — не физически, а в восприятии.
— Где…? — начал он, но тут раздался второй голос — резкий, нервный, с хрипотцой.
— Мать твою… что это было… моя голова… — Чернова. Голос врезался, как скальпель, отзываясь в висках.
Он чувствовал, как её боль отдаётся в затылке, как её гнев смешивается с его смятением. Но страннее всего было то, что именно её голос звучал чётче всего вокруг. Даже его собственные мысли были куда тише её голоса. Павел дёрнулся, попытался поднять руку, но не смог. Рука не двинулась. Никакой тактильной ошибки — просто диссонанс, будто команды мозга проходят через фильтр, через чьи—то чужие рефлексы.
И вдруг — движение.
Его тело поднялось… без его воли.
Мышцы напряглись, суставы хрустнули, позвоночник выгнулся — всё само собой. Он не отдавал команд, не принимал решения. Чувство словно он в своей машине, но на сиденье пассажира. Ступни коснулись земли, покрытой остекленевшим песком. Колени дрожали, но выпрямились. Грудная клетка сделала резкий вдох, обжегший лёгкие. Павел не стоял — Павел был поднят. Резкая вспышка — и всё внутри переключилось. Сознание отодвинулось, словно его приглушили. Теперь мысль звучала яснее. Прямая, структурированная. И усталая.
— Кхх... вдох... выдох…
Голос в голове был не его, но теперь не казался посторонним. Он не вёл тело. Шаг — осторожный, но уверенный. Спина распрямилась. Руки дрогнули, сжались в кулаки. Нервная система среагировала резким импульсом боли, прокатившейся по шраму на лице.
— Чёртова дрянь… — выругалась она.
— Опять ноет. Как будто я не знаю, что ты там.
Шрам пульсировал. Как маяк. Как якорь. Он обычно болел во время и после галлюцинаций. После сна, после смерти, после ошибок. А теперь — особенно. Боль не прекращалась. Его метка до сих пор не давала покоя. Он всё ещё был жив, на свободе, его одержимость всё ещё отправляла будущее всего мира. Она не знала, как долго была без сознания, вдохнула глубже, открыла глаза шире. Веки тяжело слушались.
Перед ней — выжженный кратер, хребты черного стекла и расплавленные остатки додекаэдра.
— Что?…. Как?… Я же… видела…
Память отказывалась складываться в нормальную последовательность. Последнее, что она помнила — это запуск, крик Павла, искажение реальности. Потом — пустота.
Она попыталась оглядеться. Ни Павла, ни Вейсмана рядом не было. Только она — на дне кратера, среди обугленных обломков. Была какая-то тяжесть в груди. Не ноющая боль, а как будто ощущение тяжести, будто на ней был жилет под 9 килограммов. Чернова опустила взгляд. Рубашка была частично распахнута, ткань порвана. Она осторожно развела её края. В груди, чуть ниже ключиц, выступал металлический блок. Его форма была ей до боли знакома.
— Что за? ИРС? Какого черта?!
Из корпуса выходили тонкие прозрачные трубки, по которым медленно перетекала оранжевая жидкость. Она переливалась, пульсируя в такт сердцебиения. Она с недоверием прикоснулась к тёплому металлу. Это было просто невозможно. Но в то же время, это без сомнений был его ИРС. Яковлева. Та самая модель. Те же крепления. Даже повреждённый край корпуса — она помнила этот скол.И тут совсем рядом раздался голос — словно кто-то стоял прямо у неё за плечом. Тихий, взволнованный, будто говоривший чего то боялся:
— Товарищ, Чернова? Это… это вы?
Она вздрогнула.
Голос не пришёл извне. Он не отразился от стен кратера, не донёсся по рации. Он прозвучал внутри головы, тихо, почти вкрадчиво, но с явственной интонацией Павла. Он словно стоял рядом, слишком рядом — на расстоянии мысли. Чернова медленно обернулась — никого. Пусто. Только стеклянные обломки, рваные края почвы и дрожащие миражи на границе кратера. Серый город и бесконечный дождь. Она сжала челюсти, сосредоточилась.
— Павел? Где вы?
— “Я…я здесь. Не понимаю. Я…кхх не управляю телом.”
Голос дрожал, он звучал ближе, чем могла вынести логика. Он отзывался не в ушах — внутри. Чернова почувствовала, как с каждым его словом что-то шевелится в её сознании, как будто глубоко внутри всплывает чужое присутствие.
И тогда — второй голос. Хриплый, скептичный, недовольный:
— “Fehlschlag…. это полный Fehlschlag!”
Это определённо был Вейсман. Чернова закрыла глаза. Стало ясно. Это не галлюцинация, не эффект от перенапряжения. Что-то сломалось в устройстве, в пространстве, в них самих. Она сделала медленный вдох. Давление в груди. ИРС. Голоса. Слишком много новых переменных.
— Вы … внутри меня, внутри моей головы, — выговорила она. — Оба.
— “Я … я не понимаю как это? Почему? Что произошло?”
— Я не знаю! НЕ ЗНАЮ БЛЯТЬ! Всё должно было получиться! Мы блять поймали его!
— “Могу предположить что Искажения каким то образом использовало излучение установки в свою сторону. И сбежало! Ekelhaft!”
— “И что нам сейчас делать? Мы вообще сможем вернутся в свои тела?”
— “Крайне маловероятно, я даже не уверен, что мы wirklich существуем, а не являемся лишь эхом наших сознаний.”
— Заткнитесь! Дайте подумать хоть секунду! Сейчас мы...вы...короче тело одно. Работаем с чем есть.
Она направилась к стене кратера.
— Надо выжить, связаться с КУИР. Они нам помогут. Должны. А после будем думать как снова поймать того ублюдка.
— “Очень надеюсь. Не хотелось бы навечно остаться в вашем скудном разуме.”
— “Воспоминания .почему я помню всё это? Вы…вы уже встречались с этим Искажением, да?”
Мелкая фигура на фоне дождя карабкалась по склонам чёрного кратера. Ветер скользнул по краю кратера, звеня в трещинах расплавленного стекла. Где-то вдалеке потрескивали остывающие куски металла.
Она осталась одна.
Среди черного кратера, под искрящимся бензиновым небом, в теле, где теперь обитали трое. Без команды. Без чётких инструкций. Без понимания, куда идти и что делать дальше. Всё, что они планировали, завершилось провалом. Всё, на что они надеялись, разбилось в дребезги. Установка не сработала — или сработала не так как они ждали. Искажение пережило попытку захвата. Никто не знал, где теперь то, что вырвалось. Ни как это остановить, ни что будет дальше.
Слишком много непредсказуемых факторов. Слишком много новых переменных. Слишком мало времени, слишком мало людей, способных ещё что-то изменить.
Все расчёты обнулились. Всё, что казалось контролируемым, вышло за пределы понимания.
Остался лишь факт – угроза никуда не исчезла.
Нечто пожирает время.
