MisterJester

Ноги несли его сквозь пульсирующую багряную дымку. Каждый шаг отдавался эхом в этом странном месте. Чем дальше он продвигался, тем яснее становилось: он на верном пути. Его тело — смутное, лишь отдаленно напоминавшее человеческую форму — оставалось проявлением его воли в этом эфемерном мире.

Постепенно багряный туман начал рассеиваться, уступая место «болезненно» пульсирующим потокам. Они двигались, нарушая все мыслимые и немыслимые законы: возникали из ниоткуда, исчезали в никуда, перетекая друг в друга, взмывали вверх, падали низ, растекались в стороны – и все это с какой-то зловещей, противоестественной логикой. В их колыханиях угадывались отдаленные, нечеткие образы. Дум понимал, что эта эфемерная субстанция - всего лишь отголоски памяти, сгустки воспоминаний, те, что вызвали сильный эмоциональный отклик. Поэтому он осторожно обходил их, шаг за шагом. Он знал: каждое видение — ловушка, в которую можно попасть, потеряв себя. Но выбора не было. Следовало сжать волю в кулак — иначе это место поглотит его.

Внезапно инквизитору показалось, что позади кто-то есть. Обернувшись, он ничего не обнаружил. Не успел он опомниться, как один из потоков замедлился, открывая перед ним воспоминание. Дум невольно прикоснулся к нему — хотя был уверен, что ближайший сгусток находился на расстоянии. Неужели сын наместника сам стремился показать ему это видение?

Слабое мерцание окутало его. Перед глазами возникла зимняя улица Филлоси, залитая предрассветным светом. Неподалеку от него стоял Ривз.

Командир городской стражи выглядел моложе, чем в последний раз, когда они встречались. Поверх обычной одежды висели ошметки разорванной зимней куртки. Он тяжело дышал, прижимая окровавленную руку к животу. Грудь его вздымалась, а с губ срывались облачка пара. Горец стоял, обнажив клинок, чтобы защитить двух женщин — жену и дочь.

Инквизитор услышал знакомое рычание. Развернувшись в ту сторону, куда был устремлен взгляд Ривза, Дум различил контуры Зверя. Тварь, прячась в последних тенях, осторожно приближалась. В этом ведении Зверь выглядел, как абстрактное воплощение кошмара – его силуэт пугал и в тоже время завораживал.

К сожалению — это было не то, что он искал.

Отступив, он покинул начавшее таять воспоминание. На мгновение, прежде чем видение исчезло, он успел увидеть, как Ривз, в чьих глазах читалось отчаяние, пораженный стремительным ударом оборотня, падает на колени.

Хоть это было лишь воспоминанием, Дум на миг застыл. Что-то кольнуло его в самое нутро, вероятно, причиной тому стала симпатия асеста к бардийскому горцу, а также отчетливо ощутимая отчаянная решимость Ривза. Что-то это ему напоминало.

Подавив в себе жалость к этому человеку, он двинулся дальше, покидая видение. В следующее мгновение оно рассеялось, погружая инквизитора в какофонию шепотов, которые сливались в зловещий хор.

Двигаясь осторожнее, Марагвейн старался избегать потоки других воспоминаний. Казалось, будто некоторые из них тянулись к нему, словно живые существа.

Несмотря на то, что способность проникать в чужие воспоминания являлась отличительной чертой инквизиторов, Дум питал к ней глубокую неприязнь. Он боялся ее, так как, не раз и не два, был свидетелем того, как неопытные сослуживцы попросту теряли собственное «я». Однако, именно благодаря ей, порой удавалось добраться до истин, сокрытых в недрах чужого разума. Некоторые искусные инквизиторы, даже осмеливались корректировать воспоминания – занятие, которое само по себе являлось делом сложным и опасным.

В какой-то момент, на периферии зрения, что-то промелькнуло. Он тут же попытался уследить за этим, но все же упустил, заметив среди воспоминаний именно то, что он, вероятно, искал.

Это видение выделялось особенно ярко: оно напоминало черный пульсирующий сгусток, подобный некоему подобию узла в глубинах чужого разума.

Чем ближе он подходил, тем сильнее складывалось ощущение, что окружающее пространство становилось все более мрачным, темным и отталкивающим.

Когда Дум приблизился к болезненному «узлу» воспоминаний, он погрузил руку в темное пульсирующее нечто. Алое сияние, подобно виноградной лозе, поползло по его предплечью.

Спустя мгновение мир начал принимать форму: деревья, поляна, на которой они находились и черное звездное небо, испещренное алмазными точками света и увенчанное полной луной. Инквизитор оказался на небольшой поляне, в центре которой высился огромный пень, что поражал своими размерами. В свете полной луны он казался настоящим каменным изваянием. В самом центре этого пня был воткнут странный клинок. Нет – это был огромный кинжал, который так и притягивал взгляд.

Но где же Зверь? Или, быть может, мальчик? Словно повинуясь его мыслям, он наконец, различил звуки ломающихся веток, и спустя пару мгновений из зарослей вывалился ребенок. Значит, он был недалеко, ведь воспоминания ограничивали видимую область. И вправду, за пределами поляны, за крайними деревьями все расплывалось, создавая жуткую картину.

Опустившись возле барахтающегося мальчика, глаза Дума невольно расширились: на вид ребенку было едва за десять. Его дорогая, но рваная и запачканная одежда говорила о том, что он уже какая-то время от чего-то бежал. Он испуганно озирался по сторонам, словно не понимая, как оказался здесь. Грязь, свежая и непросохшая, местами покрывала лицо, но сквозь нее проглядывались синяки и кровоподтёки.

Присмотревшись к чертам лица, Марагвейн сразу осознал, насколько сильно мальчик походил на Олега. Сколько же лет этот ребенок страдал от недуга ликантропии? Неужели отец так и не предпринял ничего для лечения собственного сына? Ведь когда болезнь только начинает поражать тело, избавиться от нее гораздо легче. Год от года Зверь внутри человека крепнет, пока не станет слишком поздно.

В какой-то момент мальчик застыл, уставившись будто бы сквозь инквизитора и, испуганно вскрикнув, начал пятиться назад. Быстро обернувшись, Дум понял, что допустил ошибку: то, что он принял за небольшой холмистый бугор в отдалении, на деле оказалось огромным существом, закутанным в грязные, рваные лохмотья. Он мог поклясться, что уловил запахи сырой земли и пота.

Создание, словно пробуждаясь от спячки, стряхивало с себя лесной мусор. Его низкое, утробное ворчание переходило в хриплый рык, напоминающий звук, который мог бы издавать дикий зверь. Медленно распрямляясь, оно поднялось во весь свой огромный рост, неестественно выгибая спину и передвигаясь короткими, рваными шагами.

Казалось, перед инквизитором стоял не человек, а дикий зверь, облаченный в человечью плоть. Он внимательно оглядел его, начиная с покрытых грязью ног и заканчивая лицом, кожа на котором была покрыта глубокими шрамами, словно существо пережило множество сражений.

Взгляд Марагвейна задержался на глазах незнакомца - они пылали золотом и напоминали угольки, горящие в темноте. Неужели это лар? Но как такое возможно?

Наконец он понял, что привычные звуки ночного леса, отчего-то сошли на нет. Тревога начала овладевать им. Это дело могло быть куда опаснее чем он рассчитывал изначально.

Чудовищный мужчина жутко оскалился, обнажая длинные желтые зубы, похожие на лезвия. Его массивная фигура сильно сутулилась, пальцы заканчивались острыми когтями, готовыми раздирать плоть. Борода и волосы, слившись в единое целое, скорее напоминали лоснящуюся черную гриву, что колыхалась от каждого движения. Он был во истину огромен ростом и широк в плечах.

В несколько стремительных шагов, лар оказался возле мальчика. Тот хотел было вскрикнуть, но незнакомец молниеносно поднял когтистый палец и прижал к губам:

- Тс-с-с! Тише дорогой гость! - его голос звучал как несколько голосов, слитых в один.

Сын наместника почему-то послушался и притих. На границе слуха инквизитор различил еле уловимые крики и лай собак. Уши лара дрогнули и тот вновь ухмыльнулся. По крайней мере так казалось асесту.

- О, бедное измученное дитя, я чувствую, что тебя что-то гложет! Скажи мне – хочешь ли ты получить избавление от той боли, что засела внутри? – хоть его странный голос и звучал ласково, в нем все же ощущались звериные нотки. Он звучал приглушенно и с хрипотцой.

Ребенок неуверенно кивнул.

Лай становился все ближе. Незнакомец тоже заметил это, и его глаза на мгновение полыхнули золотым светом.

- Так позволь мне сделать тебя частью новой семьи, - с этими словами он рассек когтем свою ладонь, и черная кровь, закапавшая на землю, начала смешиваться с пылью.

– Как только моя кровь коснется твоих уст, то ты перестанешь быть одиноким. Частица меня всюду будет сопровождать тебя, а один из моих слуг станет твоим верным спутником, другом и помощником! – каждое его слово сопровождалось облаком пара, которое растворялось в воздухе, спустя пару мгновений.

С этими словами он протянул руку к лицу ребенка, предоставляя выбор.

Мальчик колебался, то переводя взгляд на лара, то оборачиваясь в сторону леса, откуда доносился лай приближающихся собак.

- Ну же смелее! Не каждый день получаешь предложение от самого Волха! Второго шанса не будет! – из ласкового, его тон стал более требовательным, а рык усилился, превращаясь в угрожающий.

Лар улыбнулся, но его улыбка не сулила ничего хорошего – она была холодной и безжалостной.

Дум замер на мгновение: ему послышалось или существо действительно назвалось Волхом? Ринувшись к пню, он начал изучать его и тут же заметил странные письмена на языке, который показался знакомым. Чем дольше он читал, тем мрачнее становился его взгляд.

«Да что здесь происходит? Лары покинули этот мир, по крайней мере, те из них, кто выжил. Остальные погибли! Или нет?»

До его ушей донесся чавкающий звук. Обернувшись, он увидел, как мальчик жадно пьет кровь Волха.

- Хорошее дитя… - от этой фразы Марагвейн стиснул зубы.

Инквизитор ринулся было в их сторону, но замер. В этом не было никакого смысла.

«Бедное, неразумное дитя… Что за боль тебе пришлось пережить, раз ты согласился на подобное?»

Похоже именно этот момент в жизни сына наместника, являлся переломным. Он хотел помочь ему, но не готов был рисковать, вмешиваясь в чужие воспоминания. Он был здесь ради другой цели.

Затем, в какой-то миг, великан развернулся, проковылял к пню и прыгнул через него, совершив кувырок в воздухе. Его тело с противным чавкающим звуком за несколько мгновений претерпело жуткую трансформацию: руки и пальцы удлинились, ноги перестроились, суставы хрустели, будто их ломали заново. Кожа слазила с тела клочьями, обнажая под собой черную, блестящую шерсть. Мышцы деформировались, а кости удлинялись, принимая новую форму. К моменту приземления по другую сторону пня стояло огромное жуткое существо, сильно напоминавшее волка, но в то же время в нем чувствовалось, что-то человеческое.

Переведя взгляд на мальчика, Дум увидел, как позади него начали маячить расплывчатые образы факелов, а собачий лай стал отчетливо слышен. Утерев окровавленное лицо, сын наместника выдохнул облачко пара и сорвался с места, совершив прыжок через воткнутый в пень нож. Только сейчас инквизитор заметил, что тот издавал странный звон и слабо мерцал.

В тот миг, когда второе существо, уже знакомое Думу, приземлилось на землю, с той стороны откуда выбежал мальчик, на поляну выскочило несколько людей вместе с собаками.

Марагвейн мог поклясться, что среди рыка волколаков, различил фразу: «Кровь и души, Темновиту!»

И тут он наконец вспомнил, что эта поляна напоминает ему языческое капище, на манер того, что он видел в лесу, около деревни Пучай!

Оборотни сорвались с мест и кинулись в сторону людей. Однако образ Зверя внезапно раздвоился и бросился на инквизитора.

Нет. Это был не образ – на его боку находилась огромная проплешина от не до конца зажившей раны, что оставил Ривз. Инквизитор не успел среагировать, и Зверь с разбегу вцепился клыками в его руку. Боль молнией пронзила запястье. Все пережитое здесь, могло отразиться на физическом теле в реальном мире. По крайней мере так гласили записи в тезариусе.

Облик создания был несколько иной, чем прежде. Он был куда более близок к волчьему, но в нем все еще угадывались человеческие черты. При этом монстр оказался гораздо крупнее, чем в реальном мире. По всей видимости, существо кормилось и развивалась внутри сознания мальчика, служа источником его звериной натуры.

Каждое мгновение промедления, могло стоить ему руки. Марагвейн попытался создать образ оружия - меча или чего-то подобного, но потерпел неудачу. Оставался только один вариант.

Волколак продолжал вгрызаться в запястье – это не могло остаться без последствий для настоящего тела инквизитора. Он чувствовал, как под мощью челюстей твари кости начинали трещать.

С губ Дума начал срываться шепот, переросший в крик силы – крик Пьйорана, заставивший Зверя выпустить его запястье и отпрянуть. В это время, поляна и происходящая на ней грызня начали постепенно терять четкость очертаний. Оборотень жалко заскулил, но затем, ощетинившись, вновь изготовился к прыжку на инквизитора. Еще более мощный крик Пьйорана вновь отбросил тварь. Из ее ушей и ноздрей потекли струйки крови, которые, словно в воде, начали растворяться, оставляя еле заметный шлейф.

Третий крик силы исторгся из уст, и внезапная резкая боль пронзила горло. Дум рефлекторно сжал шею рукой.

Волколак припал к земле, прижимая уши и издавая жуткие звуки – то ли от страха, то ли от боли.

Воспользовавшись моментом, инквизитор начал чертить письмена в воздухе, после чего перечеркнул их. Окружающая действительность вновь приобрела жуткий багряный оттенок с перетекающими потоками воспоминаний.

Как он и надеялся, откуда-то извне этого пространства начали появляться колдовские цепи, пытаясь опутать Зверя, но тот быстро придя в себя, оставляя кровавый след, начал метаться из стороны в сторону. Несмотря на внушительные размеры, волколак демонстрировал поразительную проворность, видимо, будучи менее стеснен человеческим телом.

Намотав на раненную руку кусок колдовской цепи, Марагвейн зашептал слова таинства. Издав жуткий, пробирающий до костей вой, оборотень носился вокруг инквизитора, пытаясь обмануть ложной атакой. В свою очередь, асест сосредоточился на концентрации потоков колдовской энергии в раненной руке. Оставалось полагаться лишь на реакцию.

И когда волколак решился на атаку, инквизитор выставил руку в его сторону. Сноп искр вперемешку с потоками воздуха отбросил тварь, обжигая ее шкуру. Если это было возможным в этом месте.

Грохнувшись в нескольких шагах от Дума, Зверь обмяк. Асест стремительно направился к нему, но мир вновь начал меняться, приобретая очертания какого-то здания.

«Нет-нет-нет!» - мысленно воскликнул инквизитор. Спустя несколько ударов сердца он оказался в неком коридоре. Оглядевшись, он увидел возле себя мальчика точно в такой же одежде, как тогда на поляне. Сын наместника подглядывал в дверную щель за кем-то.

Нужно было как можно быстрее покинуть это место! Асест начал стремительно удаляться прочь.

Внезапно до его слуха донесся резкий скрип распахивающейся двери. Повернувшись, Дум увидел, как над испуганным мальчиком нависает Олег - в расстегнутой дорогой рубахе, с занесенной для удара рукой. Позади него смутно угадывалась женская фигура.

Инквизитор сразу узнал ее - рыжую служанку из поместья наместника. Не говоря ни слова, Олег обрушил удар на сына.

Однако, повалившись на пол, сын наместника злобно сверкнул зелеными глазами и прошипел, глядя на отца:

- Как… как ты смеешь?! Тело мамы еще теплое в земле лежит, а ты тут уже со шлюхой этой… этой проклятой!

Брови наместника взметнулись вверх от ярости:

- Ах ты щенок!

Рванув в комнату, он спустя мгновение появился снова, сжимая в руках кочергу. Но едва он замахнулся, чтобы ударить сына, как из его образа внезапно выпрыгнула фигура оборотня. Инквизитор попытался вновь атаковать тварь снопом искр, но Зверь ловко увернулся. Избегая атаки, он сшиб с ног асеста и всем весом прижал его к земле, лишая возможности двигаться.

Его морда исказилась в подобии усмешки — хитрой, почти человеческой. Пространство вокруг вновь начало таять.

Клыкастая пасть волколака нацелилась прямо на горло Дума, а его огромные когтистые лапы с неимоверной силой прижимали инквизитора к «земле». Тварь полностью сковала движения Марагвейна, усевшись верхом и плотно придавив его своим весом. Однако в тот момент, когда Зверь раскрыл пасть для решающего укуса, асест воспользовался секундным промедлением. Полагаясь на свою изворотливость и силу мышц, он резко вскинул руку, вгоняя кулак, обмотанный цепью, глубоко в разверстую пасть зверя.

Прежде чем отправить на охоту, он заблаговременно нанес некоторые письмена на тело. К сожалению, одно из таинств, на которое он полагался в реальности, здесь практически не действовало – если вообще работало. По-видимому, ему суждено было остаться без руки. Если он вообще выживет.

Хор зловещих голосов вернулся с новой силой. Казалось, что они пребывают в экстазе, ожидая кульминацию событий.

Зверь яростно рычал, раздирая когтями грудь инквизитора, но кулак Дума не давал ему добраться до горла. Несмотря на то, что это был мир воспоминаний, Марагвейн попытался воплотить свой доспех. Однако здесь, в этой реальности, Зверь обладал куда большей силой. Каждая рана, полученная в этом месте, отдавалась острой болью в физическом тело. Асест хотел было вновь использовать одно из таинств, как вдруг вторая рука ощутила что-то похожее на рукоять меча. Бросив взгляд в сторону, он в действительно увидел, как в его ладонь кто-то или что-то вложило рукоять черного меча. Это был Кляренцийский клинок, тот которым некогда орудовала Джега. Или его подобие.

Немедля ни секунды, он ударил Зверя мечом. Тот, взвыв, отскочил. На его боку появилась кровоточащая рана, а инквизитор почувствовал, как его собственные начали затягиваться. Перехватив рукоять оружия, Марагвейн занял боевую стойку, и когда Зверь бросился на него, быстрым и сильным движением пробил ему череп, вогнав лезвие клинка через глазницу прямо в мозг.

Внезапно образ твари обмяк и Дум почувствовал, как омерзительная энергия, выворачивающая нутро, начала перетекать по рукояти и струиться по телу. Раны затягивались с новой силой, однако от подкатившей тошноты он выпустил меч, и в глазах потемнело.

***

Капли дождя барабанили по шлему. Промокший до нитки, Дум приходил в себя, осознавая, что кто-то копошится в его снаряжении. Открыв глаза, он сразу ощутил подкатившую тошноту – словно само его нутро пыталось избавиться от омерзительной энергии.

Проморгавшись, инквизитор увидел грязного, заросшего, нагого мальчика, еще не подростка, но уже и не ребенка. Сын наместника возился рядом, колдовские цепи, что держали его, развеялись. От него разило потом и кровью.

Тот на мгновение застыл, подняв взгляд на асеста. Его губы, как будто отвыкшие говорить, что-то беззвучно зашептали.

Инквизитор попытался схватить юношу, но руки и все тело словно налилось свинцом.

- Что? – хрипло выдавил из себя асест. Его голос звучал сипло, горло полыхало огнем.

- В-в-верни его...! – едва слышно прошепелявил сын наместника. Его зеленые глаза светились безумием.

- ВЕРНИ ЕГО! – спустя мгновение, взревел парень, тщательно выговаривая слова, с новой силой начав рыться в снаряжении Дума.

Превозмогая боль и слабость, Марагвейн сбил его с ног. Однако паренек мгновенно вскочил и вновь бросился на инквизитора. Тот, не колеблясь, отшвырнул его пинком, и сын наместника, поскользнувшись, рухнул в лужу. Асест с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как каждое движение отзывается тяжестью во всем теле, словно мышцы отказывались повиноваться, протестуя против перегрузки.

Тем временем юноша корчился на земле, не переставая причитать:

- Верни, верни, верни…

Внезапно мальчик вскочил на ноги – в руках у него Дум увидел один из своих метательных ножей.

Прижимая повреждённую кисть к телу, он сжимал кинжал дрожащей рукой. Выставил его перед собой, мальчик направил острие прямо на инквизитора. Он переминался с ноги на ногу, словно пытаясь обрести опору или уверенность, которой ему так явно не хватало. Грязные ступни оставляли следы на мокрой земле, которые тут же наполнялись водой, а из-под спутанных волос лихорадочно блестели полубезумные зеленые глаза. У парня не хватало нескольких пальцев на руке что делало его нынешнее состояние еще более жалким.

Медленно поднявшись, Дум попытался жестом успокоить его.

- П-парень, - прохрипел инквизитор, - успокойся. Все позади.

- Ты убил его! Ты забрал его у меня! – истошно закричал юноша, крепче сжимая рукоять ножа. Его глаза сверкали, а зубы были оскалены, словно у загнанного волка.

- Успокойся. – каждое слово отзывалось болью в горле. - Я отведу тебя к отцу…

Он хотел было сказать, что-то еще, но вдруг сильный приступ кашля застал его врасплох.

- К отцу!? – парень застыл, будто вкопанный. Его глаза округлились. - Ты же понимаешь, что все это из-за него? Вся та боль, что я пережил! Нет! Ни в жизни! - с этими словами он развернул нож и начал яростно наносить себе удары в грудь и живот. Руки его тряслись, удары были неуверенными, но остервенение, с которым он ранил себя, компенсировало все.

Асест не ожидал такого поворота. Подавив пронзительный, раздирающий легкие кашель, он рванул к парню. Собрав последние силы, за один мощный прыжок он оказался рядом, благо парень стоял не слишком далеко, успев подхватить обмякшее тело мальчика.

Свободной рукой, сорвав маску с лица, он собрался отбросить ее в сторону, но опомнившись, повесил на пояс. Устало прикрыв глаза, Марагвейн перевел взгляд на бездыханное тело и осознал, что опоздал. Каждый его вздох вырывался облачком пара, растворяясь в холодном воздухе.

Дождь постепенно утих, оставив лишь редкие капли, срывающиеся с неба. Тучи медленно расползались, открывая путь холодному свету луны, который заливал двор тусклым серебристым светом. Сидя в грязи – весь уставший и промокший, он страдал физически, но также, что-то странное начало терзать его внутри – глухое, тягучее чувство, которое он не сразу смог определить.

Дум смотрел на безжизненное тело, что держал в руках. Кровь, вытекающая из ран сына наместника все более вялыми толчками, смешивалась с последними каплями дождя, растекаясь по земле темными разводами. Кинжал, извлеченный из тела парня, лежал в его руке, холодя кожу ладони.

— Вот холера. – едва слышно прохрипел Марагвейн.

— Можешь не волноваться. Ты проспал чуть больше пары часов. Сейчас поздний вечер, но до полуночи еще далеко.

Дум хотел, что-то сказать, но внезапно почувствовал, как ее пальцы сжали его ладонь. Повернувшись, он встретился с ее взглядом. На лице девушки читались нотки тревоги, а шрам на щеке казался почти невидим в полумраке комнаты.

Тишину нарушало лишь потрескивание жаровни, отбрасывающей тусклые блики на стены. Марагвейн не мог понять, кого она пытается успокоить: себя, его или их обоих. Наверное, со стороны он выглядел напряженным, хотя сам не осознавал этого.

Он опустил взгляд на ее аккуратные, маленькие ладони, сжимающие его собственную. Внутри него зародилось странное чувство удивления. Что он теперь чувствует по отношению к ней? Дум больше не мог называть ее сестрой, но и стать чем-то большим они не могли. Или все же могли? Кем они были друг для друга теперь? Трудно сказать. Любовниками?

Он наклонил голову слегка набок и прищурился, задумчиво разглядывая ее. Прядь волос упала ему на лицо, и Зэрин аккуратно убрала ее в сторону. Ее прикосновение было мягким, почти невесомым.

Да, он поддался порыву эмоций, но что же он чувствовал на самом деле? Сейчас он ощущал лишь слабый намек на желание. В отличие от той, другой, которая сейчас занимала его мысли… Поразительно.

Зэрин же была такой чувственной, умной и красивой, и несмотря на все предрассудки, притягивала взгляды мужчин. Однако сейчас нужно было сосредоточиться на другом. И зачем ему именно сейчас эта головная боль?

Девушка слегка улыбнулась ему, словно читая его мысли.

— Зэрин? — аккуратно освободив руку, наконец спросил он. — Идавол сказал, что вы…

— Да, мы попытаемся покинуть город завтра на рассвете, — в ее голосе проскользнули нотки печали, однако складывалось впечатление словно она была не до конца уверена в своих словах.

— С этим есть трудности, - произнес Дум, внимательно наблюдая за ее реакцией. - То, что произошло сегодня, не осталось незамеченным.

Зэрин нахмурилась, и ее пальцы слегка подрагивали, когда она нервно перебирала край своей одежды. Тем не менее, она продолжала слушать его, хотя в глазах уже начинал зажигаться опасный огонек.

— Чтобы избежать последствий, я договорился с городской стражей, — добавил он, стараясь сохранять спокойствие.

— Погоди, что?! — ее брови взметнулись вверх, а в голосе послышались новые, более резкие ноты. — Ты серьезно? На меня напали, а я просто защищалась!

Ее голос дрожал от гнева, а движения стали более напряженными.

— Послушай меня, — твердо произнес Дум, застегивая штаны и накидывая рубаху. Его голос был полон решимости. — Этой ночью все решится. А на рассвете вы сможете спокойно уйти.

Несколько раз девушка удивленно моргнула, будто не веря своим ушам.

— И ты так просто отпускаешь меня? — ее тон стал насмешливым, почти дерзким. Она скрестила руки на груди и чуть наклонила голову. — Не ожидала такого от тебя, Думеник.

— А что я могу еще сделать? — ответил он, не сводя с нее пристального взгляда. — Я не муж тебе. Да и без меня тебе гораздо безопаснее.

Зэрин фыркнула, но в этом звуке чувствовалась смесь недовольства и чего-то еще — возможно, обиды. Эти странные перемены настроения, вероятно, были связаны с пережитым накануне стрессом. К сожалению, у него сейчас не было времени на подобные разборки.

На улице не переставал барабанить дождь. Она отошла от него и встала лицом к окну. Ее руки легли на деревянный подоконник, а плечи напряглись. Затем, выдохнув и повернувшись, она медленно пробежалась взглядом по комнате и заметила, на полу, свой магический кулон. Подняв его, она повернулась к Думу и протянула ему вещицу.

— Поможешь? — спросила она, подняв волосы и обнажив аккуратную, бледную шею. В полумраке ее кожа казалась почти светящейся.

Дум молча взял кулон.

— Прости меня, — произнесла она нехотя, после чего замешкалась и добавила: — Сколько времени у меня осталось, как думаешь?

— Пара недель, не больше… — Дум хотел задать один вопрос, но так и не нашел нужных слов.

Казалось, будто Зэрин читала его мысли. Дождавшись, пока щелкнет застежка, она повернулась к нему. Ее длинные пальцы ловко застегнули его рубашку.

— Знаешь, ты прав. Пока я с тобой — я в опасности не меньшей, чем если бы была одна. И это хорошо, что ты это понимаешь. Этим ты и отличаешься от Радима, — ее губы тронула легкая улыбка, но в голосе промелькнули твердые нотки. — А еще — мы заметно отклонились от изначального маршрута!

Казалось, что ее настроение сейчас диаметрально противоположно тому, что было, когда он зашел в комнату. Но Дум промолчал.

— Так или иначе, Ид сказал, что в нескольких днях пути есть крепость рыцарей Длани Хорса. Это правда?

— Ид? — переспросил Дум, удивленно подняв бровь.

— Ты знаешь, что это за крепость? — Зэрин проигнорировала его вопрос и решила помочь ему найти оставшуюся одежду.

Не дождавшись ответа, он нахмурился:

— Гораздо дальше, чем он тебе сказал. Около недели пути на север — «Колдовской пик». Честно говоря, я никогда не был в тех краях.

— Ну вот и отлично! Наконец-то я смогу обновить договор! — в тот момент, когда он нашел один из ботинок, она протянула ему второй и направилась к своим дорожным сумкам, начав что-то усердно искать.

— А потом вернешься в Пучай? — спросил Дум, обуваясь.

— Что? Нет! — Зэрин рассмеялась, но смех прозвучал чуть громче, чем следовало. — Наведаюсь в Аркаим, навещу тебя.

Он улыбнулся. Их взгляды встретились, но через мгновение ее улыбка угасла, и она опустила глаза.

— Ты обещал страже, что убьешь Зверя?

Дум ничего не ответил.

Наконец найдя то, что искала, Зэрин достала маленький темный мешочек, завязанный бечевкой. Подойдя к нему, она аккуратно протянула его.

— Пообещай мне, прежде чем мы расстанемся, что расколдуешь этого мальчика.

Затягивая ремешки на одежде, Дум приподнял бровь, изучая протянутый мешочек.

— У меня есть то, что тебе поможет. — произнесла девушка, с явной уверенностью в голосе. Приняв его, он развязал веревку и слегка осторожно вдохнул аромат трав, ощутив резкий, специфичный запах, от которого невольно поморщился.

— Это то, о чем я думаю?

— Да! – последовал решительный ответ, Она кивнула так уверенно, словно ее убежденность могла сокрушить любые сомнения.

Марагвейн задумчиво повертел находку в руках, затем перевел взгляд на Зэрин:

- Но разве у нас хватит времени, чтобы использовать это?

Его слова, казалось, лишь позабавили ее. Скрестив руки на груди, она вызывающе смотрела на него:

- Твоих знаний и немного моей магии будет достаточно. Не зря же меня считают одной из лучших травниц за всю историю Пучая!

* * *

Дождь обрушился на город с небывалой силой: капли барабанили по закрытым ставнями окнам, а ветер заставлял деревянные крыши стонать под своим натиском. В одном из глухих переулков, несмотря на позднее время суток, дверь одного из домов раскачивалась в такт дуновениям ветра на единственной уцелевшей петле. Очередная молния озарила ее наружную сторону – там виднелись следы когтей.

Несмотря на то, что окна были закрыты, редкие вспышки молний позволяли увидеть царивший внутри хаос: мебель, посуда и другие пожитки были разбросаны повсюду. Женщина, вжавшись в угол у печи и вооружившись ухватом, прижимала к себе десятилетнюю дочку, которая, дрожа от страха, старалась не кричать. Они обе видели, как Зверь растерзал их мужа и отца, разметав его по комнате, словно тряпичную куклу. Но когда тварь готовилась напасть на матерь с ребенком, в комнату ворвался старший сын — молодой стражник в кожаном доспехе. Он регулярно патрулировал их улицу, хотя она и не была частью его маршрута.

Не раздумывая ни секунды, он бросился в бой, зная, что шансов устоять против этой чудовищной твари у него нет. Его длинный меч мелькнул в свете очередной молнии, пытаясь защитить тех, кто был для него дорог.

Женщина, окаменев от ужаса, смотрела на сына, который сражался за их жизни, но не могла пошевелиться — ноги будто приросли к полу, а горло сжалось так, что дышать стало невыносимо. Каждый удар ее сердца отдавался болью в висках, а мысли путались словно в тумане.

В нескольких шагах от нее, издавая низкий рык, чудовище, сверкая страшными зелеными глазами, в конце концов прижало молодого крепкого парня к полу. Когти, оставившие следы на полу и стенах, казались слишком большими для любого известного женщине существа. Скованная страхом, она была не в силах отвести взгляд от того, как чудовищные когти разрывали кожаный доспех и оставляли раны на теле ее мальчика.

Тварь прижала его голову к деревянным половицам, а с ее клыков стекала кровь вперемешку со слюной. Юноша все еще бился и пытался вырваться, но силы предательски покидали его. Дочка, не выдержав начала тихо всхлипывать шепча имя брата.

Зверь, уже успевший порядком насытиться, играясь находил лазейки в доспехах и вспарывал плоть, оставляя за собой все новые кровавые борозды на теле парня. Обессиленный задыхающийся от тяжести монстра, находящийся на грани потери сознания, стражник не выдержал боли и начал кричать.

Его крики разрывали матери сердце. Она тоже хотела кричать, но крик комом застрял в горле. Слезы застилали глаза, когда она уже готова была потерять надежду, но скрип двери внезапно прекратился, привлекая ее внимание.

Молния разорвала тьму, на мгновение осветив комнату и выхватив из мрака кровавые следы на полу. Спустя мгновение новая вспышка очертила силуэт — массивную высокую фигуру: короткий плащ колыхался под порывами ветра, а по шлему-маске стекали крупные капли дождя. Темный дублет выглядел насквозь промокшим; редкие проблески молний отражались бликами на стальных элементах его снаряжения.

У ног вошедшего жалось слабо сияющее создание, отдаленно напоминавшее зайца. Казалось, что мягкое свечение существа разгоняет не только тьму, но и сам страх.

Сердце женщины замерло в груди. С мольбой в глазах она указала на сына. Мать, не знала, заметил ли ее незнакомец. Зверь на мгновение застыл – его уши настороженно поднялись, а ноздри раздувались, выискивая новый запах. Оставив потерявшего сознание парня, тварь резко отскочила назад, припала к полу и изготовилась к прыжку.

Но едва оборотень начал принюхиваться, как призрачный зайцелоп сорвался с места. За считанные мгновения он преодолел разделявшее их расстояние, когда шерсть на загривке существа встала дыбом. Перед самым прыжком чудовища – зверек бросился прямо в его оскаленную пасть. Вспышка света озарила большую комнату, рассыпаясь снопом искр. Девочка закричала от страха.

Оборотень зафыркал, начав метаться на месте, прикрывая морду изуродованной лапой, на которой не хватало нескольких пальцев.

На мгновение взглянув на молодого стражника, инквизитор, вдруг осознал, что видел его сегодня в оцеплении. Не теряя ни секунды, асест стремительно бросился вперед. В его руке словно из воздуха материализовалась колдовская цепь, сверкнувшая серебристым светом. Ловко раскрутив ее, он захлестнул оборотня стальным кольцом и мощным рывком отшвырнул тварь в сторону окна. Старые ставни не выдержали веса жилистого тела – с треском разлетелись деревянные планки, и чудовище, пробив преграду, вылетело наружу.

Как только Зверь исчез, раненный стражник, скрипя зубами от боли, попытался подняться на дрожащих руках, но силы покинули его, и он со стоном рухнул обратно на пол. Мать и дочь, переборовшие страх, бросились к нему, когда тот вновь попытался подняться, оставляя на досках кровавый след.

- Не лезь. – коротко бросил Дум и выскочил на улицу, быстро наматывая остатки колдовской цепи на руку. Однако тварь не собиралась уходить. Обезумевшая от сожранной плоти и крови, она мгновенно вскочила на лапы. Между ними расстояние составляло чуть больше дюжины шагов.

Чудовище было довольно крупным для своего возраста, его массивное тело покрывали клочья слипшейся шерсти, пропитанной кровью. На боку зияла плохо зажившая рана, а торчащие клыки, на искаженной морде, блестели в отблесках молний. Каждый выдох оборотня сопровождался облачком пара, а глухое рычание разрывало тишину между раскатами грома.

Припав к земле, Зверь выгнул спину, словно готовясь к прыжку. Теперь он казался еще больше, чем прежде. Обычно оборотни опирались на задние лапы и передние кулаки, этот же широко расставил лапы, готовясь обрушить всю свою мощь на противника. Оскалив пасть, еще сильнее обнажая острые клыки. Слюна, смешиваясь с дождем, стекала по подбородку, а зеленые глаза горели опасным светом.

Оборотень скаканул вперед, то припадая к земле, то перепрыгивая с места на место. Дум, выхватив пару метательных ножей, сделал пару быстрых и сильных бросков. Первый клинок вонзился в плечо твари, но второй лишь рассек ее бок, не причинив серьезного вреда. Казалось, что атаки были для чудовища всего лишь досадной помехой.

Расстояние между ними стремительно сокращалось. Зверь теснил инквизитора, используя свою скорость и силу. В один из прыжков он нацелился в горло Марагвейну, но тот вовремя отпрянул в сторону. Не заметив, как они оказались возле одного из зданий, Дум едва успел увернуться, когда жилистая туша, не рассчитав силы, поскользнувшись, влетела в стену, сопровождаемая треском старого дерева.

Однако оборотень мгновенно оказался на ногах. Инквизитор, выхватив еще один нож, отмахнулся. Лезвие просвистело в нескольких пальцах от морды твари, заставив ее отпрянуть назад. Создавалось впечатление, что Зверь был везде: его когти рвали воздух, а зубы клацали прямо перед лицом Дума.

Дождь превратил переулок в сплошное месиво грязи и воды, а в воздухе стоял запах сырости и отчаяния.

Марагвейн уклонялся, отступал и блокировал удары. Пару раз он чувствовал, как когти, найдя лазейку, скользят по его кольчуге, но асест не обращал на них внимания и продолжай бой, хотя и понимал, что малые раны ослабляют его. Однако, поглощенный схваткой, он попал ногой в полузатопленную яму и начал падать. Воспользовавшись моментом, оборотень налетел всем весом, повалив инквизитора на спину. Когти впились в наплечник, а клыки начали рвать ткань дублета.

Не теряя ни секунды, Дум вогнал нож в раненый бок твари. От боли оборотень выгнулся дугой, и инквизитор, воспользовавшись моментом, сбросил его с себя. Едва чудовище коснулось земли, Дум вскочил и обрушился на него сверху, вырывая оба ножа из тела.

Тварь извивалась, пытаясь вырваться и контратаковать, но Марагвейн, уловив момент, схватил ее за лапу и с хрустом вывернул сустав. Оборотень истошно завыл, но продолжал брыкаться, щелкая зубами перед маской инквизитора.

Грохот бури заглушал звуки битвы. Холод пробирал до костей.

Дум отбросил тварь в сторону, но та моментально вскочила, готовясь разорвать его на части. Инквизитор просчитал ее следующую атаку - с размаха он ударил оборотня по морде, повалив его в грязь. Не давая времени опомниться, он снова атаковал кинжалом. Затем последовал еще один мощный удар в челюсть. Во вспышке молнии ассест заметил, как у оборотня вылетело несколько зубов.

Уличив момент, оборотень все же смог подняться, но был вынужден отступать, пятясь назад. Дум же наступал, методично нанося удары. Движения твари становились все медленнее, ее лапы скользили по грязи. Когда чудовище уже едва держалось на ногах, инквизитор сделал резкий выпад, сбил его наземь и оседлал сверху. Прижав Зверя к земле, он использовал колдовскую цепь, накинув ее на шею твари.

Оборотень забился в ярости, пытаясь вырваться, но цепь все больше наматывалась по его телу, удушая и сковывая движения. Через несколько мгновений он обмяк, и бой закончился.

Все еще прижимая тварь к земле, Марагвейн извлек из походной сумки маленький пузырек с темной жидкостью, откупорил его и вылил его содержимое в пасть Зверя, сопроводив шепотом особого таинства, что должно было ускорить эффект. Как только первые капли настойки коснулись языка оборотня, казалось, что в нем проснулись новые силы и в какой-то момент у инквизитора даже промелькнула мысль, что он не удержит его, однако как быстро приступ ярости появился, также быстро и все прошло.

Настойка из аконита. Зэрин была права – их совместные усилия, сплетение его знаний и ее колдовских умений, ускорили процесс приготовления. Хоть настой и получился слабее, его эффективности должно было хватить, чтобы ослабить оборотня.

Затем, подождав еще несколько мгновений, Дум рывком снял перчатку с руки. Он не ожидал, что настойка подействует настолько быстро, однако нужно было действовать. На руке уже были нанесены специальные магические письмена, которые какое-то время должны были продержаться под таким дождем.

Он собирался использовать более агрессивный вариант таинств. С другими заклинаниями, он совершал подобное, но не с этим таинством конкретно. Влиять на чужое тело, как на свое он не мог. Однако были лазейки разного толка и характера.

Закрыв глаза, инквизитор начал читать заговор. Дождь барабанил по его шлему, но он не обращал на это никакого внимания. Крепко держа цепь, сковавшую монстра, асест замер. Рука его легла по верх морды монстра.

Главным оставалось – не забыть, кто ты есть, в том месте куда он отправится. Ведь суть таинства заключалась в том, что погружение в разум одержимого требовалось для поиска и уничтожить внутреннего Зверя. Однако опасность крылась в том, что сознание монстра могло оказаться сильнее, а разум инквизитора может не справиться. Все, происходящее в чертогах разума, могло отразиться и на физическом теле.

Оставшись наедине с самим собой, Марагвейн двинулся по коридору в сторону комнаты Зэрин. Маленький проход почему-то стал казаться ему в разы длиннее, чем был на самом деле. Каждый шаг эхом отзывался в его голове, а сердце тревожно колотилось в груди.

Дум на несколько мгновений остановился возле двери пытаясь подобрать слова. Он ненавидел подобные разговоры; так как попросту не умел их вести.

«Даже выйди я против стрыги, чувствовал бы себя увереннее!» — мелькнуло в голове, но он тут же отогнал эту мысль сжимая и разжимая кулаки. Он знал, как ломаются те, кто впервые переступает через чужую жизнь. Знал, как их трясёт потом, как мерещатся убитые в каждом углу.

«Что, если с ней что-то не так?» - думал он, глядя на закрытую дверь, - «Если это уже не та Зэрин, которую я знаю? Ведь произошедшее могло вызвать у неё шок, но что, если последствия окажутся глубже?»

«Что, если всё-таки придётся вторгнуться к ней в разум?» - мысль эта была неприятна, но он решил пока оставить её при себе, списав все переживания на навалившуюся на него усталость.

Марагвейн поднял руку и уже собрался постучать, но остановился: кто-то вёл тихий диалог с Зэрин.

Дум нахмурился.

«Эдвард?.. Нет, кажется, ещё один женский голос. Трудно разобрать…»

Он тихо постучал, будто взвешивая каждый удар и не дожидаясь ответа толкнул дверь. Та бесшумно отворилась. В маленькой комнатушке на кровати сидела Зэрин. На ней была красивая сорочка, расшитая на ресакский манер: подол был украшен замысловатыми узорами, также как и рукава с горловиной. Эта ночная рубашка была одной из тех вещей, что он давеча купил для неё на рынке.

Девушка по началу не заметила его, она молча расчёсывала свои короткие, мокрые волосы гребнем. На мгновение замерев, она приподняла голову и слегка повернув голову странно посмотрела в его сторону. Её взгляд был холодным, почти чужим. Затем лёгким кивком головы она дала ему понять, что он может войти.

Инквизитор вошёл в комнату и осторожно обошёл кровать. Каждый шаг давался с неимоверным трудом — он страшился увидеть её рану. Травница молча наблюдала за ним, и ему казалось, что в её взгляде было что-то не так.

Наконец, в какой-то момент он увидел аккуратно, насколько это было возможно зашитый шрам на левой щеке девушки. Рана была свежей, но хорошо обработанной.

Заметив его взгляд, Зэрин произнесла: — У госпожи Риссы золотые руки…

Он выглядел весьма удивлённым, так как действительно, было стойкое ощущение, что этому шраму уже несколько лет.

— Она целитель? — удивлённо спросил Дум.

— Нет, я и сама не поверила своим глазам. Просто у Риссы много целебных мазей, думаю даже господин Книжник позавидовал бы.

Его широкие губы тронула слабая улыбка, она вела себя, как прежде: — При должном уходе быстро заживёт, и практически не останется следов.

Девушка кивнула: — Я даже не знаю, как её отблагодарить…

Опустив взгляд, она вновь сделалась какой-то грустной и отстранённой, и заново принялась расчёсывать волосы. Дум заметил, как её движения стали более резкими, нервными.

Бегло осмотревшись, он заметил столик, на котором стояла небольшая ваза с цветами. Взяв стоявший возле него табурет, он поставил его перед подругой и сев неловко положил руку ей на колено. Зэрин вздрогнула, и он тут же убрал её. Девушка выпустила гребень и поймала его руку. Гребень упал на пол. Она подняла на него алые глаза и произнесла: — Ты же ведь знаешь, что в Ресакие короткие волосы для девушки означают, что она опозорена и обесчещена? Я же всю жизнь стригла волосы на асестский манер…

Её голос дрожал, и она отвела взгляд в сторону. Это взволновало его.

— Ещё будучи ребёнком, когда Градимир привёл меня в Пучай, соседские дети смеялись надо мной из-за моих волос и глаз. Только Радим и Пустимир защищали меня, а я всем забиякам говорила, что сожгу их… И спустя столько лет всё так и случилось. Иронично, да?

Одинокая слезинка скатилась по её щеке.

— Я… я… — её полные губы дрожали, — всё ещё чувствую запах сожжённой плоти, я чувствую его пепел на своей коже…

Он обнял её, и девушка вновь вздрогнула. Затем, вцепившись в него своими маленькими руками, она заревела горячими слезами.

— Дум, я не хотела этого, но мне было так страшно! — голос её дрогнул, но было слышно, что она пыталась держать себя в руках.

Он ничего не говорил, лишь гладил её прямые волосы. Она всё сильнее сжимала его.

— Ты впервые кого-то убила?

Девушка молча кивнула. И они какое-то время сидели вот так, пока Зэрин наконец не успокоилась.

Утерев покрасневшие от слёз глаза, она спросила его: — Ты помнишь своё первое убийство?

— Я его прекрасно помню. Боюсь, что не смогу никогда забыть его.

Его ответ слегка удивил девушку.

— Расскажи мне, прошу.

Инквизитор устало улыбнулся и откинулся назад, уперевшись спиной в стену. Растрепав волосы, он запрокинул голову, насколько это было возможно, вновь странно улыбнулся и расстегнув несколько пуговиц куртки, наконец произнёс: — Первым, кого я убил, был мой старший брат. Да, не делай такое лицо, ты не ослышалась — я убил своего старшего брата.

Зэрин замерла на мгновение.

— Что ты помнишь об Асесе? О наших традициях? – опустив голову, продолжил Дум.

— К сожалению, совсем мало. Ведь меня забрали оттуда, когда мне не было и пяти лет.

— Помнишь ли ты о Пяти правящих династиях?

Она отрицательно замотала головой: — Очень смутно, практически ничего.

Похоже, у него получилось отвлечь её от дурных мыслей. Хотя бы на время.

— Я так и думал. Как я уже говорил, я из Принцев крови. Мой род входит в одну из правящих династий.

Травница внимательно слушала, ведь Дум редко бывал столь разговорчив.

— Однако я не был прямым наследником. Им был мой старший брат. И так получилось, что я убил его.

— Как… как это случилось?

Он какое-то время молча смотрел на неё, словно не решаясь продолжать. Зарина впервые видела его таким неуверенным.

— В моём поступке нет чести или доблести. Мой брат был редкостным мерзавцем, который упивался своей властью. Но даже он не заслужил такой смерти.

Дум на мгновение замолчал, после чего продолжил: — Его звали Зено, Зено Марагвейн. Он был на два года старше меня. Зено должен был стать наследником Дома Марагвейн. Меня обучали как его защитника. Лучший мастер меча Асеса был моим наставником.

Зарина была поражена услышанным.

— Сам Чёрный мечник?

Инквизитор кивнул.

— А твой брат? Как так получилось, что ты убил его?

Он какое-то время молчал, собираясь с мыслями.

— Я… я должен был быть его защитником, оберегать его от несчастий. Вместо этого мне пришлось стать его тенью. Тенью, что скрывала грязь. Зено позорил наш род: постоянные пьянки, драки, долги… — его пальцы сжались в кулак, ногти впились в ладонь. — Отец и мать закрывали на это глаза и мне приходилось терпеть. Но, однажды он пересёк черту. Дочь местного кузнеца… Она была дорога мне. Когда я узнал, что он опорочил её… — Дум осёкся, вспоминая, дрожавшую девчонку с разорванным платьем и мертвецким взглядом — Именно тогда я решил, что убью его.

Зэрин напряглась, её рука дёрнулась, будто хотела коснуться его, но передумала.

— Он любил хвастаться, стоя на краю оврага - Змеиного Кряжа. И я заманил его в то место... Помню, какой в тот вечер на горизонте горел закат. - Дум криво усмехнулся.

— В тот день братец перепил даже себя. Отливая на самом краю обрыва, Зено бормотал, как «заслужил право наслаждаться жизнью», как «слабаки» позорят Асес. - он замолчал, вспоминая, как ветер трепал накидку брата.

- Я подошёл сзади. Не думал. Просто… толкнул.

Зэрин вздрогнула.

- К моему сожалению, там оказалось не так высоко, как я рассчитывал. Клянусь Создателем, его можно было бы назвать счастливчиком, если бы при посадке он не напоролся на древесный сук. Скорее всего, он выжил бы…

— А как ты собирался сказать родным, что он погиб?

— Я бы просто сказал, что в пьяном угаре он не удержался, верхом пустив коня в карьер и сорвался вниз.

Марагвейн невесело усмехнулся:

— Я спустился. Не сразу, но всё-таки спустился. Я стоял возле него, наблюдая, как жизнь постепенно покидает это слабое тело, как кровь пенилась на его губах, а из брюха торчал здоровенный кусок осины. И его чёрные глаза сперва смотрели пьяно, как у тупой скотины. Потом в них вспыхнула злоба. Он понял, что это был я. А в конце… - он невольно сглотнул и Зэрин впервые увидела, как дрогнула его рука — В конце в них было… некое подобие смирения. Будто он ждал этого.

— Но ты не знал про сук, — тихо сказала она.

— Нет, — выдохнул он. — Я думал, он разобьётся. А вышло…

— Ты жалеешь о содеянном?

— Нет.

Её рука скользнула по его щеке, и только в этот момент он понял, что плачет. Тихо, беззвучно, горячие редкие слезы стекали по его лицу.

Положив свою руку поверх её, он грустно улыбнулся:

— Не надо меня жалеть, милая Зэрин. Ведь самое паршивое, что это не слёзы сожаления, а слёзы от осознания того, что в каждой из жизней я бы поступил также…

Девушка нежно улыбнулась ему. Её глаза загадочно блеснули и в какой-то момент их губы слились в внезапном, страстном поцелуе. Этот поцелуй был жадным, горячим и в нём содержалась вся боль и тяжесть пережитых событий.

Дум страстно прижал её к себе, чувствуя, как её тело дрожит. Он понимал, что сейчас им обоим нужно забыться, хотя бы на время. Забыть о страхе, о боли, о потере. Их объятия становились всё крепче, а дыхание — тяжелее. В этом моменте не было места словам. Только тепло их тел и биение сердец.

Даже спустя время, он так и не смог вспомнить, кто сделал первый шаг.

Подгоняемый далёкими раскатами грома, он прибавил шагу. Странные, безликие здания сливались в размытые пятна. Некоторые из местных шарахались прочь, другие бросали гневные взгляды, а иные и вовсе кидали оскорбления вдогонку.

Энергия, собиравшаяся со всех концов Филлоси в одну точку, внезапно остановилась. Мгновение тишины сменилось мощным «всплеском». Однако для филлосцев все осталось неизменным — всего лишь несколько стай птиц, прятавшихся в ожидании назревающего дождя, взмыло в мрачное небо.

Глаза Марагвейна наблюдали истинное буйство чародейства и волшебства. Случившееся было свойственно молодым, не опытным колдунам. Количество затраченных сил поражало; столь мощного «всплеска» инквизитор прежде ещё не наблюдал. Опытные маги были более аккуратны в подобных вопросах, предпочитая так явно не заявлять о своём присутствии. Страшно было представить, что происходило в близи от эпицентра.

Хотя город был ему незнаком, за сутки он освоил его ориентиры и смог сократить путь. Чем ближе он приближался к месту, где сходились потоки магии, тем мрачнее становился его настрой — ведь с каждым шагом Дум был всё ближе к таверне «В гостях у волколака».

Единственное, что теперь грызло его изнутри – это навязчивое желание оказаться возле Зэрин, как можно скорее.

С неба начали срываться первые капли дождя. Его силы начали предательски иссякать – дыхание сбилось, а ноги налились такой тяжестью, что каждый шаг требовал невероятных усилий. Сбавив темп, он сделал ещё несколько неуверенных шагов, но внезапно в глазах потемнело, а земля начала уходить из-под ног. Через мгновение Дум навалился на стену ближайшего здания, чувствуя, как ноги окончательно отказываются ему подчиняться. Сердце бешено колотилось в груди, а тело обильно покрывалось каплями пота и дождя. Пыльный и мокрый, тяжело дыша, он огляделся.

Улица перед ним погрузилась в хаос: опрокинутые прилавки; горожане, жавшиеся к стенам в страхе перед «всплеском» магии и бродячие псы, истошно заливались лаем

«Похоже, я на месте», — мелькнуло в его голове.

Чутьё не обмануло: на противоположном конце улицы маячила фигура — невысокий полный мужчина с котомкой. Он нёс кого-то на руках. Горожане косились на него с опаской.

Внезапно мужчина замер, будто почувствовав чужой взгляд, и медленно обернулся. Это был Идаволл. Спустя секунду он вновь двинулся вперёд, будто ничего не произошло.

Перед глазами Дума заплясала рябь - похоже, действие аналога «Живой воды» наконец закончилось.

«Не здесь. Не сейчас», — подумал асест, но в этот момент ему показалось, будто усталость нескольких дней навалилась на него.

Прилагая все силы, чтобы оставаться в сознании, он попытался идти вдоль стены, но в какой-то момент его веки начали тяжелеть. Ему очень захотелось спать.

Моргнув, он понял, что кто-то хлопает его по лицу. Тут же отстранившись в сторону он открыл глаза и увидел перед собой невысокого крепкого мужчину с суровым лицом и проницательными голубыми глазами. Перед ним стоял Ривз.

Небо уже заволокло тучами, и моросил мелкий противный дождь. На плечах бардийского горца был накинут поношенный, но всё ещё добротный плащ. В свободной руке он держал второй. Позади него отряд городской стражи рассредоточился по улице.

— Ты не упал, надо же, — протягивая накидку, произнёс горец.

Несколько раз озадаченно моргнув, Дум, наконец, понял, что тот имеет в виду — он всё-таки потерял сознание, но каким-то образом остался на ногах.

Взяв второй плащ, асест накинул его на плечи и натянул капюшон. Он уже успел порядком намокнуть.

Горец молча достал из сумки фляжку и откупорив, поводил ею под носом инквизитора. Тот непроизвольно успел сделать несколько коротких вдохов, и спустя пару мгновений окончательно пришёл в себя — казалось, что пары неизвестной жидкости проникали прямо в подкорку мозга.

— Что это? — морщась, поинтересовался Дум.

— Домашняя настойка по рецепту моей бабули. Святая была женщина, — отхлебнув и скривившись, ответил Ривз, — Самое то после вчерашней ночи… и в особенности сейчас, учитывая нынешние обстоятельства.

С этими словами он подал фляжку собеседнику, но тот отказался.

Ривз лишь пожал плечами и сделав ещё пару глотков, убрал её. Довольно крякнув, он кивнул головой в сторону улицы, которая уже была оцеплена отрядом стражи:

— Шестеро человек зашло в переулок, вышло двое. Рыжеволосый мужчина средних лет и молодая девушка… с красными глазами.

Услышав эти слова, лицо асеста омрачила тень, а в глазах появился странный огонёк.

— Нет ни тел, ни следов. Четверо жителей Филлоси пропали без следа, — продолжил командир городской стражи.

— Лучше начни с того, что четверо жителей Филлоси пытались сделать с одинокой девушкой? — голос инквизитора звучал довольно сурово. По-видимому, горцу не нашлось, что ответить на этот вопрос. По крайней мере сейчас.

Сделав пару глубоких вдохов, инквизитор аккуратно двинулся куда указывал горец.

Не обращая внимания на непогоду, солдаты согнали горожан под крышу одного из зданий, напоминавшего склад и принялись допрашивать их там. Плащ с капюшоном скрывал внешность Марагвейна, что вызвало повышенный интерес у самых любопытных, и они начали о чем-то оживлённо перешёптываться, поглядывая в его сторону.

Проходя мимо одной из лавок, куда настойчиво ломился ещё один стражник, Дум замер на мгновение: его взгляд уловил несколько потрепанных и промокших мешочков специй, часть из которых успела порваться и их содержимое было разбросано по брусчатке. Горец, по-видимому, тоже это заметил.

Громко, хмыкнув, он указал в сторону переулка, проход в который охраняла пара его людей. Некоторые из жителей, заметив его жест, как-то подозрительно притихли.

Оказавшись перед входом в проулок, командир дал понять стражникам, что они свободны.

— Прошу тебя… вас, быть терпимее, — еле слышно произнёс Ривз, перед тем как войти.

Инквизитор молча заглянул в переулок и увидел перед собой довольно странную картину — маленькую тупиковую улочку, лишённую всех цветов. Запах, шедший отсюда, был пропитан ароматами пепла и магии. Его натренированный взор наблюдал остатки колдовской энергии.

Хмурясь, он вошёл первым.

Несмотря на царившую прохладу и влажность на основной улице, через несколько шагов он начал ощущать нарастающие волны тепла, что исходили из проулка — через пару шагов от промокшей ткани начали подниматься струйки пара. Даже мелкие капли дождя испарялись, не успев коснуться брусчатки.

Чем дальше они шли в глубь переулка, тем больше каменная брусчатка и стены зданий выглядели деформированными. Только благодаря царившей в последнее время непогоде здесь всё не вспыхнуло.

Его взгляд блуждал вокруг. Неожиданно остановившись, он опустился на землю и принялся изучать каменное покрытие, где некогда угадывались следы грязи и луж. Он различал следы борьбы.

Ривз молча, с нескрываемым любопытством наблюдал за действиями Марагвейна.

— Спрошу ещё раз, командир. Что здесь произошло? — не поднимая взгляда, спросил инквизитор.

— Если дословно цитировать местный люд, то: «Асесткая девка соблазнила достойных мужей Филлоси и вместе с подельником убила и спрятала тела», — пока горец говорил, он старался подражать местным. Наконец закончив, Ривз поморщился и сплюнул в сторону.

Миндалевидные глаза инквизитора сузились, от чего во внешних углах появились морщины.

— В свою же очередь скажу так, — потирая шею, продолжил стражник, — в ходе моего небольшого расследования, до того, как я заметил тебя, я смог узнать, что несколько человек, в компании девушки, против её воли, вошли в переулок. Спустя какое-то время за ними последовал полный рыжеволосый мужчина. — Говоря эти слова, Ривз медленно обошёл Марагвейна, стараясь внимательно проследить за эмоциями на его лице, — после чего последовала яркая вспышка, и спустя пару мгновений рыжий мужчина с девушкой на руках покинул переулок…

Всё это время, пока говорил командир городской стражи, взгляд Дума изучал переулок. Задержавшись на пару мгновений на кусках оплавленного металла и выжженном силуэте, он наконец произнёс:

— Нет. Я хочу услышать твою версию того, что здесь произошло, Ривз.

Горец тяжело вздохнул и отвёл взгляд, вновь потирая шею:

— Нападавшие… двое из нападавших были из вчерашней компании, с кем мы играли в кости. По-видимому, они решили припугнуть твою подругу, из-за чего и завязалась драка.

— Это была не просто драка, командир. Ты и сам это понимаешь, — наконец изрёк Марагвейн.

— Да. Понимаю. Вот только город этого не поймёт. Он этого так не оставит, — на мгновение в воздухе повисла тишина.

Подхватываемые лёгкими порывами ветра, крупицы праха создавали некую иллюзию опадающего снега:

— Рано или поздно, Олег узнает о случившемся, и у него появятся методы воздействия на тебя.

Асест слегка приподнял бровь и выпрямившись, спросил:

— И что ты предлагаешь? Мы оба понимаем, что это дело не замять.

— Так точно, — всё также избегая взгляда, горец начал неспешно прохаживаться из стороны в сторону. Затем, понизив голос, он наконец встретился с Думом взглядом и сказал, — это дело не замять, но можно найти иное решение. Я понимаю, что твои друзья действовали в целях самозащиты, но филлосцы не будут слушать доводы рассудка. Охваченные единым порывом, они превратятся в слепую толпу, не желающую разбираться в причинах. Их волнуют лишь следствия — гибель земляков от рук твоих спутников. Филоссцы захотят крови.

Инквизитор невесело усмехнулся:

— Рискну предположить, что решающим фактором здесь является то, что замешаны в этом асесты?

Ривз молча кивнул и опустил взгляд. Он явно чувствовал себя виноватым.

Не он один.

Отряхивая руки от пепла, Марагвейн, наконец, поднялся и невесело рассмеялся.

— Сдаётся мне, что ты хочешь шантажировать меня!? Вот правда не очень у тебя это получается! Идёшь по стопам своего хозяина? — последняя фраза стеганула горца, словно бичом.

Казалось, что слова, брошенные Думом, задели горца за живое. Он тут же сжал кулаки и покраснел, однако быстро взял себя в руки:

— Инкв… господин инквизитор. – Ривз слегка наклонил голову, будто вежливый жест мог скрыть напряжение в его голосе. - Несмотря на то, что мы знакомы всего ничего, я с уверенностью могу сказать, что уважаю тебя и людей твоей профессии. Однако, - он сделал паузу, растягивая слова, - если ты примешь неверное решение, то мы оба окажемся в заведомо проигрышном положении. Твои друзья могут пострадать…

Дум выпрямился во весь рост расправив широкие плечи, и тень капюшона скользнула по лицу, оставив лишь блеск тёмных глаз. Он сделал шаг в сторону горца, – медленный, тяжелый. С каждым движением в воздух вздымалась тонкая пелена пепла.

— Угрозы? Слишком уж низко для бардийского горца. – иронично усмехнулся он, — В чём твой интерес, командир городской стражи? Твоя заинтересованность в этом деле подобна фанатичности, я нутром чую, что здесь преобладают твои личные интересы. Что этот Зверь сделал с тобой?

Ривз невольно отступил на шаг и бросив взгляд назад, тихо произнёс:

— Прошу меня простить - ты не так понял мои намерения… Моя жена и дочь. Зверь убил их.

Догадки инквизитора подтвердились:

— Понимаешь ли ты, что ожидает тебя, когда Олег узнает, что ты науськивал меня на убийство этой твари? Потеря должности будет меньшим из зол для тебя.

Горец судорожно сглотнул и раздражённо произнёс:

— У нас нет времени на все эти разглагольствования. То, что я предлагаю, должно произойти сегодня ночью. На рассвете, вы с друзьями покинете город.

— Но как ты объяснишь людям, что случилось с погибшими?

— Я сделаю то, что ненавижу больше всего на свете — я буду врать. Я буду врать настолько искренне, что людям просто не останется ничего другого, как мне поверить. Я буду нести такую ахинею, что люди и не подумают, что кто-то смог это придумать. Тем более, я приправлю это капелькой правды, добавив крепкий аргумент, что у нас есть множество свидетелей вчерашней нашей игры.

Дум молча кивнул головой, соглашаясь со словами Ривза.

— Однако инквизитор, стоит поспешить. Мои люди постараются не дать сильно распространиться этой информации, в особенности, чтобы она не сразу дошла до ушей наместника.

— Значит, ты всё-таки хочешь поставить меня перед выбором?

Ривз прикрыл глаза и молча покачал головой, после чего сказал:

— Ты сделаешь то, что должен. Я знаю это…

В воздухе между ними повисла тишина. Казалось, что само время замедлило свой ход. Наконец пошел дождь – сначала слабый, но с каждым мгновением все больше и больше капель падало на покрытую пеплом брусчатку. Инквизитор и командир городской стражи молча стояли, глядя друг другу в глаза и осознавали: эта ночь может повлечь за собой необратимые последствия.

Вдалеке сверкнула молния.

* * *

На улице сделалось неестественно темно — тучи практически заволокли весь небосвод, закрыв солнце. Моросил мелкий противный дождь. Застегнув плащ и накинув капюшон пониже, Дум подходил к гостинице. Его уже какое-то время мучило чувство тревоги.

У самого входа, когда он уже положил руку на дверную ручку, его кто-то окликнул. Повернувшись, он узнал старика-эльфа, который также снимал номер в гостинице. Выходя со стороны конюшни, тот вёл под уздцы молодую лошадку и затворял за собой ворота.

Сейчас на старце была надета походная одежда на ресакский манер, поверх которой также был накинут старый промасленный плащ. На лошади, по бокам от седла, с помощью широких ремней, было закреплено несколько переметных сумок.

— Ты что-то хотел? — переспросил инквизитор.

— Ироничное название, правда? — повторив свой вопрос, эльф указал на вывеску и ухмыльнулся.

Посмотрев на табличку и вновь прочитав название таверны, Марагвейн молча кивнул.

Он думал, что диалог на этом исчерпан, но заметив, что старик продолжает смотреть на него, решил уделить ему немного времени. Не часто удаётся встретить столь древнего альва.

— Уже уезжаете? В такую погоду?

— О да! — он расплылся в улыбке, явно польщённый тем, что Дум обратил на него внимание. — Я уже достаточно здесь погостил. Хотя жалко пропускать День Дракона. Признаюсь честно, я весьма удивился, узнав, что в здешних краях его вообще отмечают.

— Это же эльфийский праздник? – уточнил Дум, наблюдая, как старик поправляет съехавшие, на лошади, лямки сумок.

- Верно, - старик воздел палец, будто подчёркивая важность своих слов, - И тем страннее, что наместник вздумал устроить торжество здесь!

- Насколько я могу судить – Олег питает слабость к эсманской культуре. А эсманцы также отмечают День Дракона.

Старик усмехнулся:

- А вы весьма умны, господин инквизитор. Спасибо, что уделили мне немного вашего драгоценного времени. Мои дряхлые косточки говорят, что пора уходить. – закончив с лямками, альв поправил потрёпанный плащ и указал на тёмные тучи над головой.

— И что же кости ещё говорят? — поинтересовался Марагвейн.

Лицо старика сделалось серьёзным и мрачным. Затем, подойдя чуть ближе и наклонившись к асесту, он прошептал:

— Тьма надвигается, инквизитор. Старые боги проснулись. Уходи отсюда, пока не поздно.

Марагвейн удивлённо моргнул и слегка отстранился от эльфа.

— Что ты сказал?

Старик несколько раз озадаченно моргнул и приложил ладонь ко рту, чтобы его было лучше слышно.

— Я говорю, что холода надвигаются! Пора отсюда уходить на юг!

Сказанное стариком не понравилось Думу, однако он списал эту странную речь на возраст. Человеческие старцы часто чудят, чего уж говорить об эльфийских. Особенно о столь древнем. Одному Создателю известно, сколько ему лет. Марагвейн не удивился бы, если бы узнал, что тот видел Исход ларов.

— Прощай, старик. — Отворачиваясь, молвил он.

— До встречи, инквизитор. — проверив, как хорошо застёгнут плащ, старый эльф слишком ловко для своего возраста запрыгнул в седло.

Марагвейн схватился за дверную ручку и перед тем, как зайти внутрь, ещё раз посмотрел на вывеску: «В гостях у Волколака».

Хмыкнул, отворил дверь и зашел.

* * *

Переступив порог таверны, которая накануне вечером была наполнена дымом и гулом разговоров, Дум скинул капюшон и осмотрел зал. Других вариантов, где искать Зэрин, у него сейчас не было. Он надеялся, что с ней всё в порядке.

Асест сразу почувствовал мрачное настроение, царившее здесь: сегодня таверна пустовала. Лишь за одним из столов, закинув ноги на стол, меланхолично сидел Идаволл, окружённый несколькими бутылками, часть из которых была пуста. Эдварда и Риссы нигде не было видно.

— Закрыто! — услышав скрипнувшую дверь, сурово произнёс менестрель. Но, увидев, что это Дум, бывший убийца медленно отложил цевницу, которую держал в руках. По-видимому, он собирался сыграть что-то на ней.

В его глазах сверкнуло что-то недоброе.

— Ну что, инквизитор? Как там твой досуг? — произнёс он с презрением, подмигнув. — Или ты уже устал от спасения мира?

Марагвейн проигнорировал его провокацию, расстегнул плащ и явственно почувствовал навалившуюся на него усталость. Идаволл, откинувшись на спинку стула, слегка покачивался на нём, пристально наблюдая за Думом.

— Где Зэрин? Она в безопасности? — спросил инквизитор, снимая мокрый плащ и двинувшись внутрь залы. Его голос был низким и спокойным, но в нём чувствовалась скрытая напряжённость.

— В безопасности? — усмехнулся рыжеволосый. Его голос был подобен шипению ядовитой змеи. — Госпожу чуть не изнасиловали из-за тебя! Не совладав с эмоциями, она испепелила человека заживо. Это так ты держишь своё обещание?!

Глаза инквизитора на мгновение округлились, но он быстро взял себя в руки. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, менестрель сделал несколько успокаивающих взмахов рукой.

— Тише-тише, а то ещё сосуды в глазах полопаются. Этот вопрос уже улажен.

— Она не… — начал Дум дрогнувшим голосом.

— Я был рядом, — перебил его Идаволл.

— Я видел тебя. Как и ты меня.

— Не понимаю о чём ты. – пожав плечами, сказал бард.

Слова Идаволла не понравились ему.

— Как бы то ни было, я благодарен Создателю, что ты оказался с ней, — ответил Марагвейн, медленно двигаясь к столу, за которым вальяжно развалился трубадур. Холодные огоньки плясали в его глазах. — Только вот не до конца понимаю, как ты там оказался?

Глаз менестреля пару раз дернулся.

— Я наблюдал за ней…

— Зачем? — не унимался Марагвейн.

Менестрель резко вскочил с места, повалив несколько бутылок на пол. Его лицо покраснело от злости. Он был не в себе от выпитого и от переполнявшей его ярости. Быстро сократив дистанцию, он схватил асеста за ворот влажной куртки. Его холодные рыбьи глаза сверлили Марагвейна.

— Ты спрашиваешь меня зачем? — зашипел трубадур, опасно сузив глаза, — Если ты до сих пор не понял, всё случилось из-за твоей вчерашней выходки. Ты виноват в случившемся, ты-ы-ы, ТЫ!

На мгновение Дум замер, словно вкопанный — правда резанула его слух. Мокрый плащ выпал из его рук, и он положил свою ладонь поверх руки Идаволла.

— Отпусти, — сказал Марагвейн, стиснув челюсти. Он чувствовал усталость в каждой мышце после бессонной ночи, но не собирался поддаваться на провокации.

Однако спокойствие товарища ещё сильнее разжигало ярость трубадура. Его глаза опасно заблестели.

— Твои слова были о том, что ты сможешь защитить нас, её! Не мои! — продолжал бард. — Ты пустышка, инквизитор! Твои речи ничего не стоят!

Инквизитор нахмурился, но не убрал своей руки, крепче сжимая запястье барда.

— Чего молчишь? Боишься взять ответственность за свои слова? — продолжал бард. Его голос становился всё более агрессивным. — Или ты думал, что стоит схватиться за меч, и все недруги разом попрячутся?

— Отпусти, — процедил Марагвейн сквозь зубы, которые скрежетали словно жернова. Он чувствовал, как внутри нарастает гнев. Только осознание того, что слова Идаволла правдивы, позволяло ему сохранить самообладание.

— Отпусти! — передразнил его менестрель, скорчив рожу.

— Похоже, ты забываешься, бард. Не забыл ли ты, с кем разговариваешь? — наконец рявкнул Марагвейн, глядя ему прямо в «рыбьи глаза». — Человек с твоими навыками, с такими связями… имеешь ли ты право судить о том, как защищать чью-то жизнь?

— Ты думаешь, что знаешь меня? Ты не знаешь ни черта! — выкрикнул Идаволл, - Я спас её, когда ты шлялся незнамо где!

Он отвёл руку куда-то за спину, Дум же выглядел напряжённым, словно пружина, готовая распрямиться.

«Не в первый раз вижу, как он делает подобное движение», — заметил про себя асест.

— Что сделано, то сделано, — холодно продолжил Марагвейн. — Однако то, что случилось сегодня в Фиоллоси, останется в Фиоллоси.

Бард резко переменился в лице и, отпустив куртку инквизитора, отступил на шаг назад, чуть не повалив один из стульев, когда понял, что имел в виду тот:

— Собираешься копаться у неё в голове? Как у того паренька в Пучае? — он странно усмехнулся. — Может быть, тебе ещё раз стоит подумать о том, кто на самом деле из нас двоих хочет защитить её? Я тебе этого не позволю.

В этот момент асест почувствовал, как напряжение достигло своего пика. Он сделал шаг к барду, и их взгляды встретились — два человека, на грани.

Марагвейн медленно провёл ладонью по лицу. Его голос, хриплый и тяжёлый разорвал тишину:

— Это всё ради её безопасности, — на мгновение он замолчал будто бы подбирая слова. — Первое убийство может оставить неизгладимый след, как в её душе, так и на её личности. Сейчас есть возможность хоть как-то сгладить углы, пока это не укоренилось в ней… Разве ты не понимаешь этого?

Его голос звенел словно сталь, приглушённая усталостью, однако в глазах играли нотки сожаления.

Бард хмыкнул — его агрессия постепенно начала ослабевать. Похоже, что-то в словах Дума заставило его убеждения дрогнуть. Возможно, даже сейчас внутри него разгорались противоречивые чувства.

Инквизитор медленно кивнул, но тень сомнения проскользнула по его лицу.

— Возможно, в твоих словах есть доля правды. — произнёс он негромко.

Вскинув тонкую рыжую бровь, Идаволл оценивающе осмотрел уставшее лицо асеста. Затем, словно опомнившись, Идаволл несколько раз мотнул головой и, закрыв глаза, сделал долгий протяжный вздох.

— Знаешь… прежде чем винить тебя, мне стоило напомнить себе, что мы сами решили остаться с тобой, а игроков в кости нам посоветовал Эд, — странно улыбнувшись, Идаволл похлопал товарища по плечу, поправляя ворот его куртки. — Ты вроде человек опытный, однако с подобным возможно не встречался ранее… Просто совет на будущее: не давай тех обещаний, что не сможешь сдержать.

Дум медленно кивнул, чувствуя, как напряжение между ними наконец стало спадать.

Бывший убийца вновь направился к столу, за которым сидел, и, откупорив одну из бутылок, начал с наслаждением пить. Алкоголь потёк по его усам.

— Как она? — неспешно поинтересовался Дум, поднимая плащ.

— Ты разве не расслышал? Она впервые убила человека… — ответил Идаволл, глядя на него.

— Я видел выжженную тень на стене одного из зданий, — произнёс Марагвейн.

— Если хочешь знать, как она, можешь сам спросить. На твоё счастье, госпожа сама изъявила желание увидеть тебя. Рисса искупала её, и сейчас они наверху, — ответил Идаволл, выдыхая и опуская взгляд. Тревога за травницу не покидала его сердце.

— Однако предупреждаю: можешь делать всё, что угодно, лишь бы ей стало лучше, но не смей копаться в её разуме! — добавил он твёрдым голосом, хотя одна только мысль о том, что кто-то может копаться в чужом разуме, заставляла нервничать даже его.

Кивнув, Марагвейн медленно двинулся в сторону лестницы. Его рука легла на поручень, а нога опустилась на первую ступень, как вдруг его осенила одна мысль:

— Что ты сделал с телами?

— Их нет, — коротко ответил Идаволл.

Его ответ вновь не понравился инквизитору.

— Как ты смог так быстро избавиться от них?

Идаволл фыркнул и слегка прикрыл глаза. В его взгляде мелькнула искра торжества. Пожав плечами, он сел обратно за стол и, взяв цевницу, начал наигрывать какую-то замысловатую мелодию.

Асест приподнял брови. Поняв, что он не получит ответов, он начал подниматься наверх. Каждый шаг по ступеням сопровождался не только скрипом, но и нарастающим чувством тяжести в его душе.

В тот момент, когда он был уже на середине пути, Идаволл прервался на мгновение и произнёс:

— Завтра на рассвете мы покинем Филлосси, независимо от результата твоей авантюры… дальше ты сам. И знай: как бы ты ни говорил и ни действовал, инквизитор, ты не всемогущ. Как бы ты ни хотел, ты не сможешь защитить всех и каждого. Я думаю, ты понимаешь, что у каждого из принятых тобой решений есть последствия.

— Я знаю… — тихо ответил он, молча стиснув поручень так сильно, что дерево затрещало под его рукой. Правда, сходящая с уст этого человека, который сам скрывал свои тёмные секреты, жалила больнее всего.

Усталость, болезнь, беспричинная ненависть людей — всё это вкупе со словами трубадура ещё сильнее усиливало его раздражение.

Он продолжил подниматься по лестнице, и та скрипела в такт его шагам. Менестрель же вновь заиграл свою замысловатую мелодию.

Девушка ускорила шаг — ей не хотелось ввязываться в неприятности. Как на зло, на следующей улице оказалось слишком мало прохожих. Оглянувшись, она увидела, что парочка нагоняет её. Когда до гостиницы осталось уже всего ничего - всего одна улица, Заря собралась было бежать, но тут дверь одной из лавок отворилась и из неё вышло двое мужчин. Один из которых, тоже был ей знаком – торгаш, по-видимому хозяин этой самой лавки.

Нахмурившись, она попыталась пройти мимо них, но те демонстративно преградили дорогу, не давая прохода.

- В чём дело?! - требовательно спросила травница.

- Твой братец или кто он там тебе, вчера неплохо нас облапошил. Вот мы и пришли компенсировать ущерб. - раздался голос, прямо за её спиной.

Резко развернувшись, она увидела, как кузнец наклоняется к ней пытаясь схватить. Оттолкнув негодяя, она отскочила, но кто-то из стоявших позади схватил её за руку. Она попыталась вырваться, но получила подзатыльник, а затем и вовсе с неё сорвали висевшую на спине котомку. Упав на землю, содержимое сумки рассыпалось.

Девушка хотела было закричать, но ей прикрыли рот ладонью, рука подлеца была в перчатке, прокусить которую у неё не получилось. Тут же до ушей асестки стали доноситься звуки захлопывающихся ставней и дверей. Она бегло, насколько это было возможно, оглянулась по сторонам и заметила, как и без того пустая улица быстро обезлюдела. Хотя, некоторые из прохожих всё же виднелись вдалеке, и о чём-то перешёптывались, глядели в их сторону.

- Я слышал, что у асестких баб дырка между ног с зубами! – самодовольно склабясь, сказал один из злодеев, что явно был моложе остальных. Оценив шутку товарища, мужики хором рассмеялись, затаскивая брыкающуюся Зарину в переулок. Кузнец слегка отстал и встал на стрёме.

Она поняла, что на хороший исход дела можно не надеяться. Зашипев словно, кошка, Заря неестественно выгнулась и дёрнулась с необычайной для столь маленького тела силой. Похоже державший её не ожидал подобного и вырвавшись из его рук, ещё до того, как тот успел что-либо сделать - она выхватила маленький серп, которым обычно срезала травы и развернувшись, наотмашь ударила негодяя.

Шедший рядом юнец, набросился на неё стараясь повалить на землю, но асестка, с размаху ударила его между ног. Тот взвыл и опустился на колени. Зарина собралась было бежать, но оклемавшийся после атаки лысый мужик, с покрасневшей на груди рубахой, ударил её по лицу. Нападавший был гораздо крупнее всех остальных, наверное, был он под стать Думу. От его удара травница повалилась наземь, в одну из луж, что остались после дождей. Однако серпа не выпустила.

Открыв глаза, Заря увидел, как лысый здоровяк склонился над ней. По видимому её атаки лишь слегка оцарапала его. Асестка хотела было ударить его серпом вновь, но тот смекнул что к чему и схватив за запястье, вывернул его вынуждая девушку бросить серп.

Тогда травница попыталась ударить его между ног, но кто-то схватил её за ноги. Девушка зарычала и свободной рукой вцепила ублюдку в лицо. Внезапно, тот взвизгнул словно баба и соскочил с неё будто обгорелый отбросив мерзавца, что держал её за ноги. Воспользовавшись моментом, девушка отползла в сторону.

Остальные по началу стали посмеиваться над товарищем, но чем дольше они смеялись, тем менее смешно им становилось – тот лежал на земле, рыдая и прижимая ладони к лицу. Стоявший всё это время в стороне, торговец нагнулся к нему, чтобы помочь и обомлел — лицо здоровяка было обожжено.

- Ах ты сук... – сжав кулаки, начал было он, поворачиваясь, но увидел, как его шурин, что держал девчонку за ноги, отползал в сторону прижимая к груди обгоревшую кисть.

Владелец лавки очумело посмотрел на девушку.

- К-к-колдовка?! – прошептал он.

- Колдунья! Зовите стражу… - начал было юнец, но тут же подскочил и не спроста – лужи возле травницы начали высыхать, а её одежда стала тлеть, испуская маленькие струйки дыма.

Красные глаза асестки сверкали, как два раскалённых угля.

Стоявший на стрёме кузнец, наблюдавший всю эту картину, начал уже заметно нервничать. Он потянулся к висевшему на поясе чекану – оружие, что напоминало их себя помесь молотка и топора. Однако, внезапная острая боль в руке, заставила его вскрикнуть, а ноги внезапно подкосились, и он упал на колени.

Повернув голову, владелец кузницы увидел за спиной барда, с которым он вчера играл в кости. Правда сейчас он был без причудливой шляпы и своего странного плаща.

Идаволл под неестественным углом выкручивал руку кузнеца.

- Какого…? – начал было тот, но новая волна боли заставила его замолчать.

Торгаш, в этот момент помогавший здоровяку с обожжённым лицом подняться, искренне удивился появлению невысокого полного мужчины. Однако, прежде чем он успел, что-либо сказать, его опередил шурин:

- Вали-ка по добру, по здоровому толстяк.

Владелец лавки явно был не доволен развитием событий, но делать было нечего, и он решил поддержать родственника:

- Музыкантишка, не лезь не в своё дело. Наши намерения…

- Дурные намерения, однако, у вас. – произнёс менестрель, пинком откидывая кузнеца. Затем откуда не возьмись в его руках появился странного вида кинжал.

Лысый здоровяк, прижимая руку к ране на груди, наконец пришёл в себя. По началу, он непонимающе осмотрелся вокруг. Задержав свой взгляд на Идаволле, спустя мгновение, он испуганно вытаращил глаза:

- Этот нож!

Вскочивший кузнец, весь измазанный в грязи, на всякий случай отпрыгнул подальше от артиста и тоже пристально всмотрелся в красивый, покрытый странными узорами кинжал.

Он смотрел на странное оружие и силился вспомнить. Наконец старые воспоминания двадцатилетней давности с неохотой прорезались наружу и он, явственно вспомнил, как солдаты предыдущего князя вместе с церковниками рьяно преследовали обладателей этих кинжалов. Всюду по городу были расклеены листовки с грубым, но узнаваемым наброском этого ножа.

Затем глаза его расширились от страха – он вспомнил, что старался забыть все эти годы: как посреди ночи к ним ворвался человек вооружённый этим страшным орудием и убил его дядьку. С дрогнувших губ, сорвались слова, которыми называли обладателей этих кинжалов:

- Нож Морзанны!

- Верно. – в тот момент, когда Идаволл подтвердил их догадки, владелец кузни, выхватил чекан, намереваясь наброситься на менестреля. Однако ещё до того, как он успел обнажить оружие – рыжеволосый бард с неестественной для него грацией и лёгкостью подскочил к стене и оттолкнувшись от неё, с размаху ударил кузнеца по лицу ногой.

Послышался хруст и из носа негодяя ручьём потекла кровь и тот вновь повалился в грязь.

В это же время – Заря, шаткой походкой, направилась к самому молодому из нападавших — в ладонях девушки плясали языки пламени.

- Госпожа, остановитесь. – ласково попросил её менестрель.

Девушка метнула холодный полный злобы взгляд на барда и спустя несколько мгновений погасила пламя. Идаволл даже почувствовал, находясь на расстоянии от неё, волны исходящего жара – даже все нападавшие покрылись потом.

Юнец выхватил стилет, и к удивлению родственника – решив воспользоваться моментом, бросился к асестке, намереваясь с её помощью шантажировать музыканта.

Внезапно девушка вскрикнула и схватилась за лицо – нападавший попытался схватить её, но та не слишком удачно увернулась, и он полоснул её по лицу.

- Зарина…! ЗАРИНА! – тревожно воскликнул Идаволл. Он испугался за неё и готов был броситься на помощь, как вдруг сразу он услышал слова на незнакомом языке. Затем под юнцом образовалась колдовская руна и спустя мгновение, бард почувствовал волну небывалого жара.

Один удар сердца и нападавший осыпался кучкой пепла оставив от себя лишь силуэт на каменной стене лавки. Двое других мерзавцев, что располагались ближе, крича и извиваясь, повалились на землю корчась от боли – видно их слишком сильно обдало жаром. Девушка стояла, осклабив зубы и тяжело дышала. Глаза её были преисполнены ярости.

Действовать надо было быстро.

Движения ножа Морзанны были стремительны, можно даже было назвать их молниеносными. Кузнецу казалось, что он видит, как будто образ рыжего убийцы размазывался, скользя от человека к человеку.

Несколько раз испуганно моргнув и последнее, что увидел хозяин кузни – это торчавший из его груди кинжал с необычной рукоятью и склонившегося человека с жуткими глазами, как у дохлой рыбы.

Как только последний из подлецов был убит, в переулке сделалось на удивление тихо. Казалось, что по находившейся рядом улицы не было ни души. Зарина, как-то странно изучала Идаволла взглядом. И в какой-то момент, она заметила висевшую у него за спиной котомку, что она обронила на улице.

Спрятав кинжал, менестрель аккуратно двинулся к ней. С каждым шагов ощущая исходивший, но уже заметно ослабевший от девушки жар.

Взгляд подруги, казался для него каким-то странным, никогда до сего момента он не видел, чтобы та так смотрела на кого-либо. Складывалось впечатление, что перед ним другой человек.

Заря несколько раз моргнула и её взгляд наконец прояснился. Нельзя было сказать, что девушка расслабилась, но её поза заметно переменилась. Миг и её глаза наполнились слезами. Затем ноги подкосились, но рыжий бард успел подхватить её. Несмотря на сильный жар, он прижал девушку к себе, нежно обняв.

- Тише девочка, тише. Всё нормально.

Её новое платье сильно обгорело и Идаволл накинул на её плечи свою куртку, с неба как раз начинал капать дождь.

Подхватив это маленькое, хрупкое тело он понёс её на руках. Выйдя на улицу, тут и там из переулков и из полуоткрытых окон на них поглядывали славные жители Филлоси.

Яркая вспышка молнии, резко рассекла чёрное небо. Это выглядело довольно странным, ведь ей казалось, что в холодную погоду не бывает грозы. Девушке сделалось как-то не по себе: при вспышке света - привиделось какое-то движение в соседнем проулке.

- Подожди. - попыталась она оттолкнуть любовника, но тот оказался слишком настырен. - Да подожди, я сказала! Слышишь меня!?

Спустя пару мгновений раздался гром.

Молодой человек, чьи поцелуи от шеи перешли к зоне декольте, с неохотой отпрянул, вперив в неё полный недовольствия взгляд.

- Чего?

- Ты разве не слышишь?

Повернувшись, навострив слух, он начал внимательно вслушиваться и всматриваться в темноту ночного переулка, что раскинулся позади них. По его напряжённому телу, даже она, явственно чувствовала, что он взволнован.

Чёрное небо вновь рассекла молния и на этот раз гораздо ближе, потому что гром догнал её через пару мгновений.

- А вдруг это Зверь к нам крадётся? - не унималась барышня.

Любовник усмехнулся и напустив на себя отважный вид, направился в сторону тёмного переулка. В какой-то момент, его слух наконец что-то уловил. Звук этот напоминал собой, клацанья когтей о каменную брусчатку.

Волосы на его затылке встали дыбом, а тело покрылось мурашками. Он не хотел подавать вида, что ему страшно — ведь так не хотелось упасть в глазах подруги, да и алкоголь гулявшей в крови, давал некую толику храбрости. Однако внутренний голос вопил о том, что нужно бежать.

- Если это и в самом деле Зверь, то я ему сейчас так наваляю! Ух!!! - попытался он скорее подбодрить себя, чем её, но в какой-то момент его голос невольно дрогнул.

- Не валяй дурака и хватит из себя строить героя! - схватив его за рукав, шёпотом произнесла девушка.

Вырвавшись из её цепких пальчиков, он почувствовал какое-то странное ощущение усилившее чувство опьянения. Парень аккуратно, шаг за шагом двинулся в проулок, подобрав одну из досок разбитых ящиков, что валялись неподалёку.

Его глаза уже привыкли к темноте, и он стал различать неясные силуэт какого-то существа, что приближалось к ним и это точно была не собака: худое создание, размером с девушку или даже подростка, медленно двигалось на деформированных конечностях. Его любовница невольно, сдавлено пискнула, по-видимому, тоже заметив монстра.

- Давай уйдём, пока не поздно! Скорее, прошу тебя! – вновь попытавшись ухватить его за руку, яростно взмолилась она.

Отмахнувшись, с завороженным видом он замер, наблюдая за зелёными глазами существа: оно выглядело отвратительно, противоестественно, но в тоже время его вид завораживал.

Очередная вспышка молнии, с моментально последовавшим громом, озарила Зверя, и парень наконец ужаснулся твари: на ней болтались остатки разорванной одежды, местами на коже обильно проступала тёмная шерсть, а на боку виднелись следы сильного ожога. Морда же сочетала в себе, как человеческие, так и звериные черты.

Голова наконец прояснилась и инстинкт самосохранения возобладал над навождённым чувством любопытства. Резко развернувшись, он собрался было бежать, как вдруг неестественное создание в несколько быстрых скачков сбило его с ног.

Раздался истошный женский вопль.

Жгучая боль пронзила спину парня. Неистово вопя, он повернул голову и увидел, как жуткие изумрудные глаза, проглядывали сквозь копну длинных, тёмных, практически чёрных, волос. Взгляд этих глаз пристально изучал его, а когти, на концах деформированных пальцев, впивались в спину. Молодой любовник мог поклясться, что если бы не стекающая с оскаленных клыков пена, то Зверь смотрел на него с издёвкой.

И вот, раздирая спину добычи, существо занесло когтистую лапу для удара, как вдруг странная цепь обвилась вокруг тела твари и сильный рывок увлёк оборотня за собой. Цепь двигалась зигзагообразно - отбрасывая создание в сторону.

Впечатавшись с грохотом в деревянную стену здания, Зверь повалился наземь, а одно из звеньев пут лопнуло. Цепь слегка обвисла и чуть опала с его тела.

Ставни одного из окон, растворились и показался заспанный мужик в ночном колпаке. Несколько раз удивлённо моргнув - сон с его лица, как рукой сняло. Резким движением он закрыл окно и запер ставни.

В это же время, молодой ухажёр подорвался и во всю прыть бросился прочь. Не раздумывая, он отпихнул, преградившую путь, подругу, даже не удостоив ту взглядом.

Еле устояв на ногах, она подняла испуганные очи и вскинула руки ему в след:

- Косич, постой! Как же я?! - но парня уже и след простыл.

Сверкнула молния, затем раздался гром, который практически слился воедино со звериным рыком. Повернувшись к поднимающейся твари, что несколько раз тряхнула косматой головой, девушка осела на месте.

Казалось, что страх подкосил ей ноги. Опираясь на стену, она начала метаться взглядом из стороны в сторону, в поисках спасения. Внезапно её взор выцепил в темноте силуэт высокого мужчины в боевом снаряжении, который стремительно приближался.

Волколак тоже увидел неизвестного воина: шерсть его встала дыбом, а с оскаленных клыков текли слюни. Тварь аккуратно двинулась на встречу человеку, что осмелился атаковать его.

Рывком, подобрав остатки цепи, мужчина прошептал какие-то слова, и оборванная цепь восстановилась. Начав вращать ею, он быстрым уверенным шагом двинулся на встречу твари. На конце его цепи в какой-то момент материализовалось, что-то вроде грузила. При каждом обороте которого, задевая каменное покрытие улицы, раздавался характерный звук.

На пару мгновений, девушка забыла про Зверя наблюдая за лицом воина. Лицом ли? Этот мертвенно бледный лик пугал не меньше, чем морда получеловека-полуволка.

Она никогда бы в жизни и не могла представить, что окажется в подобной ситуации. Все эти истории о монстрах и чудовищах казались ей лишь страшными сказками. Однако то, что сейчас разворачивалось на её глазах, повергало в ужас.  Содрогаясь всем телом в беззвучных рыданиях, она, с обезумевшим взглядом начала, еле слышно, читать молитву себе под нос.

Воин замер на мгновение, как будто только что обратив на неё внимание.

- Беги, быстро! - раздался суровый, требовательный голос из-под маски. Сказано это было таким тоном, что даже и мысли не могло возникнуть перечить говорившему. Услышав эти слова, что-то переменилось в лице несостоявшейся любовницы и её ноги будто влекомые неведомой силой, сами унесли её прочь.

Наконец, рыцарь Длани Хорса остался наедине с чудовищем.

Как только девушка бросилась прочь, Зверь тоже обратил на неё внимание. Оборотень метал взгляды то на Марагвейна, то на удаляющуюся барышню. Несколькими резкими движениями, тварь сбросила с себя остатки пут и цепи, прежде чем коснуться земли, растворялись в воздухе.

Злобно рыкнув, волколак метнул пронзительный взгляд своих зелёных глаз на инквизитора, но быстро передумав, переключился на горожанку. Он уже хотел было броситься вдогонку, но новый бросок цепью, пришёлся грузилом прямо по морде создания.

Взвизгнув от боли, существо развернулось к асесту. В тот момент, когда Дум притянул цепь к себе, Зверь рванул в его сторону, но тот сбил тварь в прыжке ударом с колена, поумерив её амбиции. Лишь на его стёганке остались следы от когтей.

Асест натянул цепь и вновь начал вращать ей.  Моментально вскочив, волколак злобно осклабил зубы и начал кружить вокруг инквизитора. Их разделяло несколько шагов.

Дум Марагвейн резко сократил расстояние до твари и с каждым его шагом, уверенность оборотня таяла. Когда инквизитор навис над ним, создание опустило уши и стало пятиться назад, но он не дал ему уйти.

Асест запустил мистическую цепь, что двигалась словно по наитию. Он намеревался заарканить тварь, но та, взвизгнув, кувыркнулась в сторону и рыкнув, попробовала вскарабкаться по стене одного из домов, но инквизитор был готов к чему-то подобному. Выпустив цепь, он подскочил к оборотню и ухватив его за задние лапы, на которых болтались остатки штанов, и со всей силы рванул на себя. Тварь испугано завизжала и упала на землю. Выкрутившись, она попыталась ударить лапой в ответ. Асест инстинктивно отступил на шаг, выхватив кинжал. Когти лишь процарапали маску Дума, но взмах ножом отсёк пару пальцев оборотня.

Истошно вопя, монстр помчался прочь. Бросившись следом, асест подхватил цепь и крутанув ею вокруг себя, запустил вдогонку оборотню. С его губ раздался стремительный шёпот на незнакомом языке, произнося слова таинства. Однако в какой-то момент дыхание сбилось - внезапный приступ кашля застал его врасплох.

Таинство было не окончено и цепь, словно чумная, извиваясь подобно змее, попала в стену здания и несколько раз дёрнувшись, разлетелась на звенья, растворившись в воздухе.

Оборотень, повизгивая, мчался прочь на четырёх лапах. Поджимая короткий хвост, он иногда переключался между передними и задними лапами во время бега.

Инквизитор облокотился о стену и всё никак не мог вздохнуть полной грудью. Сердце билось, словно обезумевшее, он явственно чувствовал, как кровь толчками проносится по сосудам.

С трудом переборов приступ кашля, Марагвейн наблюдал за удаляющейся фигурой волколака.

И вот, когда дыхание нормализовалось, а сердце поуспокоилось, он заметил птицу-сирин, что пристально изучала его взглядом, сидя неподалёку на крыше одного из домов. Подняв забрало-маску, инквизитор произнёс:

- Зараза.
***

На утро этого же дня, сменив боевое снаряжение на повседневную одежду, асест уже стоял возле крыльца храма Хорса. Прошло чуть больше нескольких часов с момента ночной стычки с волколаком и он должен был чувствовать себя, как минимум паршиво, после столь интенсивной ночи. Однако, пока что, держался он бодро, скорее всего благодаря аналогу Живой воды.

Церковь, возле которой он находился, располагалась на окраине той же площади, что и рынок. Здание выглядело уже давным-давно заброшенным: окна разбиты, местами провалилась крыша, стены поросли мхом, а на дверях висела цепь с замком. Не удивительно, что он не заметил её вчера днём.

Как правило в деревнях и небольших городах, храмы своим видом несмотря на сравнительно небольшие размеры, создавали впечатление некой монументальности, но не в этот раз. Хоть Филлоская церковь и была построена на относительном возвышении, внешне она представляла из себя скорее плачевное зрелище: простое деревянное здание, состоящее из нескольких срубов-клетей, покрытых двускатными кровлями.

«Это… странный город…» - думал Марагвейн поднимаясь по крыльцу.

Изучив цепь и замок, он пришёл к выводу, что сорвать его не составит труда. Слегка толкнув двери, он попытался заглянуть внутрь, но смог разглядеть лишь очертания статуи Хорса. Уже хотя бы то, что внутри церковь не была разграблена - радовало. Ведь именно в этой стране и зародилась вера в последнего бога Солнца и именно в Ресакии и возникли первые рыцари Длани Хорса. Отступив чуть назад, он разглядел над входом выцветший и потрескавшийся символ Солнца. Все хоругви ордена использовали разновидность этого знака, как свой герб.

Дум с лёгкой ноткой печали, скрестив руки на груди, стоял и изучал здание. В какой-то момент, он и сам не заметил когда, в его правой руке появилась курительная трубка. Ему чертовски захотелось курить.

По крыльцу, к его ногам, вскарабкался эфемерный, еле заметный в лучах восходящего солнца - зайцелоп. Инквизитор призвал его, используя один из пальцев волколака – он хотел попытаться отследить существо или хотя бы родственному ему по крови человеку. Устроившись возле ноги призывателя, призрачный зверёк придремал.

В это время, на раскинувшейся позади площади, несмотря на ранее время, горожане не только открывали свои лавки, ставили палатки и выставляли товары, но и во всю готовились к празднованию дня Дракона. Тут и там, люди сбивались в группки по три-четыре человека, развешивая украшения, что-то строили и ставили праздничные столбы. А ближе к центральной части площади скопилось около дюжины горожан, которые что-то оживлённо обсуждали.

Внезапно Дум почувствовал еле заметное прикосновение к сапогу и опустив взгляд, увидел духа, что настойчиво тыкал в него лапкой. Заметив, что завладел вниманием хозяина, зайцелоп подскакал к самому краю крыльца и остановившись, внимательно смотрел на сновавших по площади горожан. Развернувшись, инквизитор убрал трубку и начал спускаться по лестнице в сторону рынка.

Местные филлосцы сражу же обратили на него внимание - основной причиной было то, что в этот раз он решил одеть свою собственную одежду, выполненную на асестский манер. Горожане то и дело поглядывали на него, практически не замечая зайцелопа, что двигался следом.

Всматриваясь в лица собравшихся, в какой-то момент, Дум приметил среди самой большой группы фигуру наместника.

- Ищи. – опустив взгляд, тихо произнёс асест. Оживившись, магический зверёк опередил своего спутника и пугая самых глазастых, целенаправленно начал движение к фигуре наместника.

Стоило зайцелопу сорваться с места, как инквизитор сразу же ощутил, сильный порыв холодного ветра, что «ударил» его в спину. Несмотря на то, что он был одет по погоде, он невольно поёжился от холода. Набежавшие откуда ни возьмись тучи, прикрыли солнце и сделалось весьма пасмурно и по-осеннему свежо. В какой-то момент, Дума охватило предчувствие чего-то неладного: на мгновение замерев, он бегло осмотрелся по сторонам и вдруг, позади Олега приметил фигуру громадного старца. Старик скрючился в три погибели и что-то нашёптывал наместнику на ухо. При взгляде на мужчину, кожа волей не волей покрывалась мурашками.

Сорвавшись с места, асест устремился в сторону градоначальника. Однако неизвестный, как будто уловил на себе взгляд Марагвейна и медленно повернувшись, посмотрел на него своими золотыми глазами. Дум сразу узнал его – тот был частью ночных кошмаров инквизитора с самого приезда в город.

Не отрывая от чудовищного старца взгляда, он ускорил шаг.

Эфемерный зверь опережал своего призывателя на пару шагов. И вот, когда до Олега осталось всего ничего, зайцелоп внезапно жалобно взвизгнул, чем напугал несколько человек и разлетелся снопом золотых искр, прямо перед самым носом хозяина.  

Замерев на месте, инквизитор на мгновение прикрыл глаза, однако затем открыв их увидел, как на том месте, где только что был зверёк, из земли торчал метательный нож. Шульга - телохранитель Олега, стоял самодовольно улыбаясь. Переведя взгляд в сторону наместника, он понял, что громадного старца нигде уже не было видно. Лишь горожане с подозрением косились на Дума, а градоначальник стоял с весьма недовольным видом.

- Жихарь, назад! – повелительным тоном скомандовал Олег. Состроив недовольную гримасу, телохранитель подобрал нож и отошёл в сторону.

- Что ты себе позволяешь? Что это за фокусы!? – выскользнув из толпы, возмутился молодой наместник.

- Проверяю кое-какие догадки. – оглядываясь по сторонам, ответил инквизитор.

- Если они касаются меня, то нам не о чём говорить. Ты должен поймать Зверя.

- Пожалуй есть о чём. – Дум наклонился к Олегу и еле слышно произнёс, - Например, о твоём сыне?

Под блеском холодных чёрных глаз асеста, тот невольно вздрогнул. Посмотрев из стороны в сторону, он аккуратно подхватил его за руку, чем удивил инквизитора и отвёл в сторону, где было меньше людей.

- Откуда… – начал было он, но замерев на полуслове и несколько раз выдохнув, успокоился – Моего сына это не касается, ты меня понял?

- В оборотне течёт ваша кровь. – высвобождая руку, произнёс асест. Услышав эти слова, Олег явственно побледнел.

Проходившая мимо пара горожан, что несла ярморочный столб, как-то странно посмотрели на инквизитора.

- Всё в порядке господин? Этот человек вам досаждает? – спросил один из них, что был по здоровее.

- Нет Вадим, всё в порядке. Спасибо за беспокойство. – слегка неуверенно ответил Олег. Горожанин молча кивнул и озабоченно посмотрев на наместника, сказал товарищу идти дальше.

В это время Жихарь раздобыв откуда-то котомку яблок, устроился на бочонке и начал ножом срезать кусочек за кусочком, отправляя себе в рот и пристально наблюдая за ними.

- Что ты хочешь?! - еле слышно процедил Олег, - Я думал, что мы обо всё договорились.

- Мы ни о чём не договаривались… А я смотрю, ты к моему совету так и не прислушался?

По лицу мужчину было отчётливо видно, что он не понимает о чём идёт речь.

- Я сказал тебе, что праздник стоит отменить или перенести, пока не будет решена проблема с волколаком.

Олег рассмеялся и отпрянул от Марагвейна.

- Приходишь сюда и несёшь какой-то вздор! А знаешь что? Вот тебе ещё один урок, асест!

Слова наместника не понравились Думу.

- Славные жители Фиоллоси! Господин инквизитор требует, чтобы я отменил единственный лучик счастья для вас в эти тяжёлые времена! Видите ли, он боится, что не справится со Зверем!

Оглянувшись, Дум явственно видел, как некоторые горожане прямо-таки прожигали его взглядом насквозь, а телохранитель весь прямо-таки светился от восторга.

- Не смей приплетать к этому делу моего сына или даже упоминать при нём, особенно прилюдно! И я повторю — приведи Зверя живым! – тихо, но при этом требовательно, чуть ли не повелительно произнёс Олег.

- Ты самодур. – выплюнув последние слова, асест развернулся и двинулся прочь, под недовольными взглядами филлосцев.

В тот момент, когда Марагвейн проходил мимо телохранителя, тот с насмешливым видом предложил ему одно из яблок, но он проигнорировал наёмника. Пожав плечами, Жихарь спрятал яблоко и спрыгнув с бочки пошёл к своему нанимателю.

Олег смотрел в спину удаляющемуся асесту. Подошедший телохранитель, тоже остановился и проводил инквизитора взглядом.

- Ты разузнал о нём? - спросил наместник подчинённого.

- А разве нужно? Это же всего лишь обычный рыцарь Хорса. Одним больше, одним меньше.

- Хм... пожалуй ты прав.

- Поступим с ним также, как и с остальными?

- Возможно, уж слишком уж он дерзко себя ведёт, особенно для асеста.

Жихарь усмехнулся и похлопал себя по мешочку, что весел у него на груди.

***

Закончив слушать дыхание инквизитора, Николас велел тому одеваться. Вымыв и вытерев руки, он строго посмотрел на посетителя склонив голову набок:

- Ну и ну! Всё ни как в толк не возьму, вы настолько самоуверенны или просто глупы, друг мой?

Зигфрид хохотнул, однако заметив, мрачный взгляд асеста, тут же умолк.

- Дайте вашему телу отдохнуть, а не продолжайте его насиловать. – поправив очки, продолжил лекарь, - Вам может стать хуже - лёгкие ещё не до конца «восстановились».

Молча натянув рубашку, Дум произнёс:

- Прежде всего я должен разобраться со Зверем.

Дверг хмыкнул и пройдя к себе за стол, устроился в кресле. Наблюдавший за улицей охранник, с задумчивым видом потирал свой мощный подбородок:

- Чего все носятся с этим оборотнем? Просто взять да убить его, давно говорю.

- Спасибо Зигфрид! Напомнить, что за этим может последовать? – мрачно спросил Ник.

Осоньер недовольно заворчал и преисполнившись возмущения, обиженно посмотрел на нанимателя.

Закатив глаза, гном снял очки и принялся протирать линзы.

- Благодарите Макис, что волколак не задрал вас.

- У меня на счёт удачи имеется своё мнение. – присаживаясь напротив Книжника, сказала Марагвейн, - А что касательно Зверя - думаю, что даже несмотря на свою слабость, я бы с ним справился. Я был готов к той встрече.

- Я же говорил вам, начальник! Командир стражи решил нанять инквизитора для убийства этой твари! Давно пора! – хлопнув в ладоши, радостно сказал осоньер.

- Решили всё-таки убить оборотня? – заинтересовался Николас, - Все, кто были до вас предпочитали приводить его живым.

- Я ещё не решил, как поступить в данной ситуации.

Книжник усмехнулся и наконец закончив с последней парой линз, надел очки:

- Выбор у вас не велик: либо убить волколака, либо поймать живьём. И-и-и всё же первый вариант мне кажется не самым лучшим решением. Идти против воли наместника… если понадобится он весь город против вас поднимет.

Казалось, что слова лекаря заставили инквизитора задуматься. Заметив это, Николас продолжил:

- Несмотря на всю его дурость, на желание, чтобы все ему подчинялись… Он хороший правитель, город до него был весьма плачевным зрелищем. Чтобы про него не говорили злые языки, он всё-таки заслужил своё место.

- Симпатизируешь ему?

Дверг решил пропустить вопрос асеста мимо ушей. В комнате повисла неловкая тишина.

- Посетители. – нарушая её, молвил телохранитель. И действительно, спустя пару мгновений дверной колокольчик звякнул.

- Я, пожалуй, пойду. – поднимаясь со стула, сказал Дум.

- О нет-нет-нет, прошу вас, не спешите, наша беседа приносит мне особое удовольствие. Только разберусь с клиентами. – поднимаясь из-за стола и удаляясь, чтобы встретить клиентов, сказала Ник.

Дум и Зигфрид, на какое-то время остались вдвоём.

- Слушай инквизитор, а может лучше покинуть город? По факту, тебя здесь ничего не держит.

Услышав предложение охранника, Марагвейн усмехнулся:

- Я не могу оставить этот город осознавая, что где-то по его улицам скрывается тварь, что убивает беззащитных людей.

- Даже если эти люди возненавидят тебя?

- Даже если возненавидят.

Поджав губы, осоньер несколько мгновений оценивающе смотрел асесту в глаза, после чего закивал головой, как будто соглашаясь с собственными мыслями.

- Уважаю. Не хочешь выпить? – с этими словами, он достал из внутреннего кармана куртки большую фляжку.

- Пожалуй откажусь.

- Твоё право. – пожав плечами, Зигфрид откупорил флягу и сделал несколько долгих глотков. Пока он пил, вновь раздался дверной колокольчик и осоньер поспешно спрятал фляжку.

Вернувшийся лекарь, снял с рук перчатки, затыкая их за пояс и опуская с лица маску.

- Прошу простить. А ведь знаете мастер Марагвейн я тут подумал - не посещала ли вас мысль попробовать снять проклятие?

- Снять проклятие? Ликантропия — это болезнь.

- Хм-хм-хм… ну да, ну да. Как же я не подумал. Может быть, всё-таки найдётся какое-либо лекарство от этой напасти? – гном, вытянув руку провёл ею указываю на стоящие на полках шкафов склянки и колбы.

- Всё не так просто. Это сложно объяснить – основная проблема кроется в голове. – Дум постучал пальцем по виску.

- Ага, значит немаловажную роль играет психологический вопрос?

- Здесь что-то вроде раздвоения личности. Только вместо другой личности в разуме человека живёт зверь.

Услышав это, Зигфрид облизнул губы:

- На моей родине есть особая каста воинов. Они пробуждают в себе внутреннего зверя и используют его силу в бою. По-вашему, берсерками кличут. – уточнил в конце осоньер.

- И в правду, звучит похоже... – согласился со словами подчинённого Николас. Затем, как будто опомнившись, дверг подойдя к одному из шкафов использовал подкатную лесенку и поднявшись на ней заглянул внутрь. Выбрав несколько баночек с травами, он спустился и поставил их на маленький стол, заваленный бумагами. Взяв из каждой баночки по горсточке, он попросил охранника поставить чайник.

- Я не сражался с подобными воинами, но что касается оборотней, то никогда не знаешь насколько сильно влияние зверя в человеке. Может он сам подкармливает тварь и внутри него живёт чудовище похлеще тех, что можно встретить в реальности. Однако если человек сопротивляется зверю, то вероятность спасти его возрастает в разы.

- Весьма занимательно. Если я не ошибаюсь, то инквизиторы обладают способностью проникать в людской разум? Это могло бы убить двух зайцев одним ударом, не находите?

- Отнюдь. Одному — это довольно сложно осуществить. Подобное лучше делать парами, когда кто-то может тебя подстраховать. Ещё со времён, когда я был Стражем, я запомнил, что лучший выход - убить тварь… но я не хочу убивать этого мальчика.

- Мальчика? А сколько ему, по-вашему?

- Около четырнадцати. Плюс минус.

Видно, что слова инквизитора заставили лекаря задуматься.

- Совсем, как сыну наместника. - как только эти слова сорвались с губ гнома, его глаза расширились от удивления. Встретившись взглядами, Марагвейн молча кивнул его безмолвному вопросу.

Со стороны кухни послышалась, какая-то возня, а затем и тяжёлые шаги.

- Сегодня я удостоверился в этом. – произнёс Дум.

- О-о-о, я вам верю! Думаю и командир Ривз вам поверит, но говорить такое ему весьма опасно.

- Поч… - начал было Марагвейн, но вернувшийся Зигфрид с массивным чайником перебил его:

— Вот только горожане вам не поверят.

- Да, пожалуй, мой товарищ прав. – подойдя к великану, гном казался рядом с ним совсем крошечным. Наполнив чашку с травами кипятком, он протянул настойку инквизитору, - Местные души не чают, что в Олеге, что в его сыне.

Приняв напиток, Дум принюхался и сразу узнал знакомый аромат трав.

- По вашим глазам видно, что вы узнали, что это, так что попрошу дать настойке настояться пару минут и выпить.

Асест как раз приметил свободный кусочек стола и поставил туда чашку. В это же время, осоньер водрузил чайник на специальную деревянную подставку и вернулся на свой «пост».

- Вы говорите, что люди любят наместника и уважают. Неужели настолько, что даже готовы убить ради него?

Книжник некоторое время изучал Марагвейна взглядом.

- История этого города куда темнее чем вы могли бы подумать. Она строится на крови и костях. Люди живущие здесь жестокие, но не злые. И если кто-то сможет покорить их сердца, то он получит в их лице верных сторонников.

- Говоришь совсем, как местный.

— Это не мои слова.

Дум слегка наклонился в сторону Книжника и внимательно посмотрел ему в лицо:

- А чьи же?

- Имел возможность по долгу и по многу беседовать с командиром городской стражи.

Инквизитор усмехнулся:

- Стражники выглядят на порядок адекватнее, чем филлосцы. Если судить по их командиру.

- Они — люди Ривза. До того, как стать стражниками, парни были частью вольного отряда наёмников, кажется Ястребов или Соколов, уже и не вспомню.

Слова Николоса искренне удивили Дума.

— Это… многое объясняет...

Книжник искренне улыбнулся ему и указал на напиток. Взяв стакан, асест начал по немного пить горячий, горький напиток.

- Однако сейчас, я бы посоветовал вам дать себе отдохнуть. Хотя бы день или два. Особенно после этой сумасшедшей ночи, что у вас была. Попробуйте воспользоваться моим средством. Раз уж вы говорите, что оно дало недостаточный эффект, испробуйте всё то, что осталось. Повторюсь, вам и вашему телу нужен отдых.

- Знаешь инквизитор, - внезапно сказал Зигфрид, - Если бы я был на твоём месте, то всё-таки собрал бы вещи и убирался отсюда поскорее.

На улице, за окном сверкнула молния.

Он ещё несколько мгновений молчал, после чего ответил:

- Да, Зерин, заходи.

Толкнув дверь, она вновь оказалась в его комнате. У окна, частично скрытый в тени, сидел Марагвейн. Из одежды на нём были лишь сапоги да штаны. На его теле, в тех местах, где была нанесена краска, лунный свет странным образом «играл» на ее поверхности.

На коленях у мужчины лежал тезариус, а рядом на подоконнике — курительная трубка.

Заметив её, травница нахмурила брови и возмущенно надула щёчки.

Хоть его лицо и было скрыто в тени, девушка сразу поняла, что брат улыбается ей. Его глаза игриво блестели.

- Я не курил, просто... просто захотелось подержать её в руках.

Несколько раз озадаченно моргнув, Зарина слегка улыбнулась и кивнула. Спустя пару мгновений, похоже и сам Дум понял насколько глупо прозвучали его слова.

Отложив книгу, он наклонился вперёд. Холодный свет луны, наконец-то озарил его лицо. Оно было намного бодрее, чем несколькими часами ранее, когда они встретились в купальне.

- Что-то случилось? - заметив ее изучающий взгляд, спросил Марагвейн.

Прикрыв за собой дверь, она подошла и протянула ему бутылку:

- Рисса угостила меня, за то что я помогла ей сегодня. Говорит, что если я и дальше ей буду помогать, то она поговорит с Эдвардом, чтобы я не платила за жилье.

Он взял напиток из её рук и их пальцы на мгновение соприкоснулись. Кожа его рук была шершавой и грубой, но такой теплой. От его случайного прикосновения по ее телу пробежали мурашки. Слегка растерявшись, Заря начала блуждать взглядом и наткнулась на его гриморий.

Слабые дуновения уличного ветра трепали страницы книги, тщетно силясь перевернуть их. В тусклом свете, она попыталась разглядеть, что было изображено на открытой странице.

Внезапно сверкнула молния и как нельзя кстати, осветила изображение какого-то жуткого существа, похожего на человека.

По началу Дум изучал бутыль, но яркая вспышка молнии вернула его в действительность. Заметив, как сестра смотрит на тезариус, Марагвейн спросил у неё:

- Интересно?

- Признаюсь, что пока ты болел — Идаволл порой читал мне записи из этой книги. - присаживаясь на край кровати, рядом с братом, ответила травница.

На мгновение, тень удивление проскользнула по лицу асеста.

- Это же ведь оборотень? Расскажешь мне о них? - расправляя края платья, спросила травница.

- Слышала ли ты историю про Волха? - наконец дошедший до них раскат грома, сопроводил слова Марагвейна.

По лицу девушки читалась искренняя озадаченность.

- Я так и думал. Я не так хорош, как Идаволл в рассказывании историй, но постараюсь передать основную мысль. - облокотившись на спинку стула, сказал Дум. - Когда-то, давным-давно, ещё до Исхода Ларов на Даэрнот опустилась долгая ночь: в каждом уголке света, в каждой его части царила темнейшая ночь. Говорят, что солнце тогда не появлялось на небосводе целый год.

Сестра завороженно слушала брата, алча каждое его слово, ведь обычно он был скуп на разговоры.

- История эта случилась именно в тот тёмный год. Жил в те времена Волх — получеловек, полубог. Был он сыном смертной женщины и бога Велеса. Был он не так могуч, как другие лары, но и с людьми мало общего имел. Хотя это не останавливало его и он пытался жить среди них...

На краткий миг, брат прервал свой рассказ раскашлявшись. И был этот кашель не таким страшным, как несколькими днями ранее.

Сделав глубокий вдох, инквизитор продолжил:

- Смертный люд боялся Волха, особенно его золотых глаз. Они презирали и ненавидели его и в какой-то момент они попытались отравить молодого лара. Говорят, что будто бы позвали его на свадьбу, где напоили черным корнем. Это чуть не убило Волха, но он выжил и ушел скитаться в леса.

- Черный корень? - внезапно переспросила травница.

- Да, его ещё иногда называют волчьим корнем — он губителен для оборотней. В больших количествах убивает, в малых дозах ослабляет.

- А ещё его называют аконит и у меня есть парочка корешков.

На этот раз пришла пора удивляться Марагвейну.

- Прошу, расскажи, что же было дальше. - попросила его Заря.

Опомнившись, Дум продолжил:

- Блуждая в лесах, не мог он забыть ту боль и страдания, что причинили ему люди и призвал тогда Волх стаю диких волков и напоил их своей кровью. Дикая, безумная стая сметала одну деревню за другой. Говорят, что каждый волк, что съедал человека менялся: его тело деформировалось, шкура облазила и он становился сожранным им человеком. Считается, что с той самой длинной ночи и пошли первые волколаки.

Зарина восхищенно захлопала в ладоши.

- К сожалению - это всего лишь страшная сказка, чтобы пугать детей и она не объясняет откуда тогда возникли другие виды оборотней.

- Сказка ложь, да в ней намёк. - задумчиво нахмурившись и разглядывая гриморий, произнесла травница.

Дум молча кивнул и улыбнулся.

Зарина потянулась к нему и забрала бутылку, которую он до сих пор держал. Когда она оказалось возле его тела, он почуял приятный запах трав.

- А какие виды оборотней существуют? - открывая вино, спросила сестра.

- Котолаки, свинолаки, крысолаки и волколаки. Есть и другие, но это те о которых известно мне.

- Ты встречал их всех? - отпив немного вина, Заря забавно поморщилась и улыбнувшись Думу, протянула бутылку инквизитору.

Взяв бутыль, инквизитор сделал глоток, затем указал на рану на боку, которая выглядела, как старый, давным-давно заживший укус.

- Это досталось на память от форвалки, - Дум сделал ещё глоток и вернул бутылку сестре, - Твари мне ещё всю спину разодрали.

- Так вот, что это за шрамы... А кто такие форвалки? - удивлённо моргнув, произнесла Заря, после чего сделала ещё несколько маленьких глотков.

- Котолаки, просто вошло в привычку называть их так... после определённых событий.

- Расскажешь мне эту историю? - поставив бутылку, девушка придвинулась чуть ближе к нему и нежно взяла его за руку, взглянув Марагвейну в глаза.

- Может быть.

Зарина нахмурила брови и внимательно смотрела в чёрные глаза Дума: его послушные волосы, всё еще мокрые после ванны, непослушно падали на лицо.

Он улыбался ей, казалось, что Заря ещё никогда не видела его таким бодрым и энергичным.

Вздрогнув, она отпустила его руку и какое-то время молчала, пока наконец не спросила:

- Лекарство помогло?

- Кажется, мне стало лучше.

- Эта Вода... Я не могу даже представить, как она действует, уж больно это всё похоже на магию.

Девушка вновь подняла на него взгляд своих красных глаз. Казалось, что она всё-таки набралась решимости.

Дум выглядел так, как будто чего-то ожидает от нее.

«А что если...»? - подумала Заря и аккуратно поправила его растрепавшиеся волосы. Затем её рука скользнула по его щеке, покрытой многодневной щетиной. Растительность на лице, очень шла ему.

Её пальцы на несколько мгновений задержались на небольшом шраме на скулах. Его грубая, жесткая рука нежно коснулась её пальцев.

Наклонившись к нему чуть ближе, девушка поцеловала Дума в губы.

«Больше никаких братьев и сестер...»

По началу он замер, казалось, что он до последнего не ожидал, что до этого дойдёт. Затем, чуть «оттаяв» поддался вперёд и начал прижимать её в себе.

Однако, спустя мгновение, аккуратно отстранился от неё. Его взгляд сделался каким-то странным, каким-то отрешенным.

- Зерин, я...

- Тссс… не начинай! – требовательно произнесла девушка. Одним быстрым движением, она оказалась у него на коленях, обхватив его шею руками.

- Ты же ведь понимаешь, что меня останавливает. - это был не вопрос, а утверждение.

Услышав это, асестка как-то странно взглянула на Марагвейна.

- Мысли о нём - это уже моя забота. - странно дрогнувшим голосом произнесла Зарина.

- Я обещал твоему мужу, что сопровожу тебя до Ягобоя, максимум до Кира.

Ее маленькая ладонь начала гулять по его груди, аккуратно обходя письмена.

- Неужели ты не понимаешь? - чуть-чуть наклонившись к нему, спросила асестка. Её маленький нос уперся в его и она испытывающие смотрела на него своими алыми глазами.

Несколько долгих приятных мгновений они сидели так. И хоть прикосновения девушки были приятны ему — Дум, с большим трудом, заставил себя убрать её руку.

На лице травницы промелькнула тень разочарования.

Инквизитор тяжело вздохнул. Ему не нравилось, как складывалась ситуация. Вдруг девушка судорожно вздохнула. Став, какой-то напряженной она опустила голову и уперлась лбом ему в грудь.

- Я просто хочу, чтобы ты смотрел на меня также, как на неё...

Он сразу понял о ком она говорила. Если честно, то сейчас он даже и не знал, что сказать ей, а ведь и она привлекала его.

- Радим... - тихо молвил Марагвейн.

- Я не вернусь! - с чувством, с пылом с жаром произнесла девушка. Подняв голову, он видел, как в её глазах наворачиваются слёзы.

Странное чувство появилось в груди инквизитора. Если пришлось бы проводить аналогию, то он бы сказал, что она наконец-то смогла найти щель, лазейку в его броне.

Почему вид плачущей Зерин, заставил его сердце биться чаще. Он аккуратно обнял её за талию, чем удивил девушку.

Однако, на улице, через открытое окно раздался долгий вой. Это был не вой собаки или волка, а чего-то иного, что лишь отдаленно походило на животное.

Этот вой, одновременно был наполнен яростью и желанием.

Зарина выглядела испуганной. Утерев слёзы, она попыталась помешать ему встать, но он аккуратно, словно котёнка, стряхнул ее на кровать.

Девушка боялась не того существа, что вышло на охоту. Она испугалась странного чувства, что нашептывало ей о том, что если этот человек сейчас встанет и уйдёт, то быть беде. Возможно, что даже из-за того, что последует, они никогда не увидятся вновь.

Но решимость на его лице, заставили все плохие мысли отступить. Молча, Зарина наблюдала, как он облачается в боевое снаряжение рыцарей Длани Хорса; как пристегивает ножны к поясу; как наматывает большую толстую цепь с грузилом и как направляется к выходу.

Надевая подшлемник, а затем и шлем, стоя в дверях он повернулся к ней и подмигнул. Затем опустив забрало, он явил миру асестскую маску.