Дальний Восток

Вечер города, объятого смогом, скалился улыбкой багряного заката. Прохладный воздух висел в звуках отдаленного гула машин и всей той урбанистической системы, что породили последствия антропогенеза, и редкими порывами пронизывал мое тело.

Видовая была на удивление пустынной и безлюдной - ни единого человека, ни одного живого существа. Железные конструкции, бетон, осколки стекол и мелкий мусор на нем - вот что сейчас меня окружало.

Я стояла лицом к морю - портовые краны, гигантские сваи строившегося моста, вздымавшиеся к небу, горстки небольших судов и серая зловонная дымка. Тоскливо сверкали огни новостроек и зданий постарше - их свет будто пробовал пробиться сквозь мелкую взвесь пыли и копоти в воздухе, но тщетно мутнел и блек под их натиском. Эта картина была печальна, даже удручающа, но было в ней то, что мог понять не каждый - все великолепие этого пейзажа мог найти лишь человек, который испытывал в тот момент иссушающее чувство одиночества. Оно сидело внутри, его гнет давил и заставлял чувствовать себя беспомощной и слабой, но сопротивляться ему не было ни малейшего желания. Я была спокойна и наслаждалась каждым моментом, который врезался мне в память остротой ржавой бритвы - слегка неприятный и брезгливый, но оттого не менее сладострастный и запоминающийся. Я чувствовала себя тем кусочком биомассы, который уйдет из этого мира, так же как и пришел - для абсолютного большинства окружающих незаметным и безынтересным событием. Пройдут десятки и сотни лет, сменятся многие поколения людей, пейзаж будет меняться год от года, более или менее значительно, на небосводе будет сиять солнце, хмурить серые тучи, идти дождь, снег, будет сверкать гроза, озаряя небо россыпями молний, но все будет также - каждый одинокий мечтатель, который придет в это место почувствует хотя бы малую часть того, что сейчас чувствовала я.

Казалось, что сейчас в этом месте, где я стою, существует отдельный мир, в который не войдет никто, кроме меня. Я и не хотела никого сюда впускать, и было здорово, что столь холодный и хмурый весенний вечер отпугнул всякого рода обывателей от посещения данного места.

Воздух становился все промозглей и тяжелее, а ветер еще более сильными порывами врезался в мое тело. И хоть прохлада вечера прокатывалась мурашками по моей коже, мне было уютно - это было той необходимой композицией ощущений, которые мне были нужны, которые давали мне полный букет того состояния, когда ты чувствуешь в этом мире только себя одну.

Пальцы рук уже озябли и я попыталась натянуть на сжатые кулачки рукава курточки - тщетно: они были не рассчитаны для проведения такой процедуры. Я подышала на ручки - теплое дыхание на пару секунд согрело пальчики. В этот момент мой взор упал вниз - покатый склон, которым обрывалась железо-бетонная конструкция видовой площади, обросший пыльной травой и мелким кустарником, был усеян множеством бутылок, пивных банок, полиэтиленовых пакетов, кусков пластмассы и прочим мусором. "Зачем?" - пронеслось в моей голове. Безнравственность, бездуховность  и аморальность пустила корни даже в этом уголке Земли. Созидание и наслаждение эстетическое и духовное для многих из нынешнего поколения навсегда потеряло смысл и полноту ощущений. Мне стало жалко их, это место.

Я впервые была здесь - почти год находилась в этом городе, но побывать именно тут мне еще ни разу не приходилось. Каким образом я сюда забрела, даже сама не знаю - видимо, ноги сами нашли это место. И я была довольна. По-своему, без улыбки и яркого смеха, без тепла и привычного для многих уюта. Это место и этот вечер навсегда останется в моей памяти одним из самых сильных спектров ощущений и переживаний, которые я когда-либо испытывала.

~2010, осень, Владивосток, видовая на мост.

Фото не мое и сделано на несколько лет позже.

А теперь поделюсь, что такое зима в городе на Дальнем Востоке. В Комсомольске-на-Амуре, конкретно)

Во-первых, это гололёд. Первый снег выпадает ещё по теплу и днём получается каша, а вечером мороз это всё говнище сковывает и, так как администрация в рот ебала это всё чистить, то на дорогах просто пиздец творится - на каждом перекрёстке авария. На пешеходных дорогах то же самое. Народ уже привыкший - все передвигаеются на полусогнутых, коротенькими шажками.

Во-вторых ветра. С приходом настоящих холодов ты поймёшь, что это такое при почти 100% влажности и -30 каждый день. Это просто ахуй - люди закутываются так, что одни глаза торчат. Я, чтобы пройти километр по улице, несколько раз захожу в магазины погреться.

И кстати, при всём при этом вы легко повстречаете какую-то малолетки в весенней курточку, джинсах в обтяжку, в кедах и с голыми лодыжками. Или ещё вариант - в огромном пухане, замотанные шарфами, но с голыми лодыжками. Ебанутые, блядь.

Потом приходит настоящий снег - с полметра или больше. Причём снегопад бывает двух видов. Первый - это когда как в сказке. Ветра нет, тепло, падают большие хлопья, вокруг красиво пиздец, всё сияет и мир превращается в снежное королевство. И второй - это когда метель пиздец, ветер рвёт воздух на части, из-за снега нихуя не видно, всё ебало залеплено снегом. Просто ледяной ад.

И вот такой ебалды полгода. Кататься по гололеду на тротуарах придётся всю зиму. Когда навалит снег, то уже люди протопчут в сугробах кривые тропинки и так до весны.

Снег, который к середине зимы начнут всё таки чистить, не вывозят, а складируют вдоль дорог в многометровые кучи. По весне всё это начнёт медленно таить превращая весь город в болото.

А вот ещё. Поскольку приходится одеваться в три слоя одежды, то зайдя в любое помещение сразу становиться невыносимо жарко. А потом, весь мокрый от пота - опять на мороз.

А ещё ежегодные волны ОРВИ и ОРЗ. Когда весь город кашляет и чехает и в поликлинике не протолкнуться.

Может возникнуть вопрос - а что вы там тогда вообще делаете. Живём мы тут) Привыкли уже. Тут семья, работа. А ещё ахуенная охота и рыбалка - в целом тайга кормит тех, кто знает, что можно у неё взять. Нормальные люди знают, что на зиму надо хорошую одежду, машину подготовить. Слава богу у нас отопление с октября по апрель. В кране всегда есть горячая вода. Быт налажен. Опять же детям вообще похую на мороз - хер домой загонишь. Уже сопли по щекам замёрзли, а домой не пойдут. Такие дела.

Upd. Кстати, за отопление трёшки в октябре насчитали 6200. Как считаете - это много?

Остров Шкота, пожалуй, самый интересный среди островов архипелага Императрицы Евгении. Он расположен всего в пятистах метрах от Русского острова, и добраться до него можно пешком.

Хотя, ещё лет десять назад попасть на остров Шкота было весьма и весьма проблематично: сначала паромом на Русский, потом автобусом до Воеводы или Экипажного, затем пару-тройку часов пешком, если дороги знакомы и здоровье позволяет. Сейчас же каждые выходные там можно встретить отдыхающих, даже на вертолётах.

Другое дело сейчас -- всего час езды от города и вы на морском берегу, наслаждаетесь прозрачностью и чистотой воды, высокими скалами, интересными кекурами, галечными пляжами.

Переход на остров Шкота по косе, летом приходится идти по колено, а то и по пояс в воде. В холодное время года коса на Шкота сухая, и по ней спокойно можно пройти на остров.

Больше двадцати лет назад остров Шкота был полуостровом, здесь располагался военный гарнизон. Коса регулярно подсыпалась, по ней двигались машины. Теперь по косе идут туристы, преодолевая этот участок вброд.

Первой архитектурной конструкцией, которую встречают переправившиеся на остров, являются остатки бетонных чанов для засолки рыбы, построенных в 1930-е годы и принадлежавшие производственной базе Дальневосточного государственного рыбного треста. Это единственное сооружение острова Шкота, которое использовалось в гражданских целях. Все остальные объекты имели военное предназначение, что было обусловлено важной ролью острова в планах обороны Владивостока.

Ключевым фортификационным сооружением острова является береговая артиллерийская батарея №904, расположенная на высоте 146 метров над уровнем моря. С нее открываются красочная панорама на залив Петра Великого.

О масштабах батареи говорит тот факт, что ее строили на протяжении трех лет (1932-1934), а к работам привлекали самые различные слои населения: военнослужащих, резервистов, вольнонаемных рабочих, а также корейских и китайских мигрантов. Однако, ни одно оборонительное сооружение острова Шкота, как и Русского острова, за всю свою историю не произвело ни одного боевого выстрела.

Наиболее живописным местом острова Шкота является его юго-западная оконечность. Там расположен светящийся навигационный знак, в народе именуемый шкотовским маяком.

Сверху можно взглянуть на морскую гладь с высоты отвесных скал, а, спустившись по веревке на берег, можно увидеть интересные кекуры и гроты.

Мало кто знает, чьё имя носит остров Шкота. Между тем это имя, вернее, фамилия, пожалуй, одно из наиболее часто встречающихся на карте Приморского края.

Николай Яковлевич Шкот родился в далёкой от Приморья Костромской губернии в 1828 году. Сын военного моряка, участника Выборгского и Ревельского морских сражений, Якова Андреевича Шкота, внука шотландского подданного, прибывшего в Россию при Петре I и поступившем здесь на службу. В традициях того времени Николай идёт по стопам отца на военно-морскую службу. В 1846 году поступает на учёбу в Морской кадетский корпус, располагавшийся в Санкт-Петербурге, и получает погоны гардемарина.

Спустя два года, после окончания корпуса и получения чина мичмана, был направлен на прохождение службы на Чёрное море в 28-й флотский экипаж. Во время службы принял участие в Крымской войне. На момент начала войны, а это 1853 год, 28-м экипажем командовал капитан 1-го ранга Семён Григорьевич Алексеев. Корабельный состав экипажа включал линейный корабль «Верна», фрегат «Мидия», пароходы «Могучий» и «Аргонавт», транспорты «Аккерман», «Килия», «Портица». Собственно, в экипаже «Мидии» довелось служить Николаю Яковлевичу. Также Шкот ходил в составе экипажа корвета «Пилад», который относился уже к хозяйству 29-го экипажа, а затем и на тендере «Проворный» 33-го экипажа. Все экипажи входили в состав 4-й флотской дивизии под командованием контр-адмирала Фёдора Михайловича Новосильского. Имя знакомое приморцам, но мыс Новосильского на Русском острове назван в честь племянника адмирала, Андрея Павловича Новосильского, служившего на корвете «Новик», экипаж которого обследовал акваторию залива Петра Великого в 1862 году.

Во время участия в войне Николай Яковлевич получает два ранения, одно из которых – в ногу во время боя на Камчатском редуте в 1855 году. А в 1854-м получает сильную контузию во время отражения атаки на Корниловскую батарею, одной из группы батарей Малахова кургана. Тогда 33-й флотский экипаж принимал участие в его обороне. Памятная табличка с перечнем частей, принимавших участие в обороне, установлена на стене башни Корниловского бастиона в Севастополе.

Весной 1855 года Шкот производится в лейтенанты, а уже меньше чем через год, в марте 1856-го, – в капитан-лейтенанты. И тут его ждёт назначение на новое место службы – на Дальний Восток. Николая Яковлевича переводят в состав 47-го флотского экипажа Сибирской военной флотилии, он вступает в должность старшего офицера строящегося в Соединённых Штатах транспорта «Японец». Что интересно, в ближайшие пару лет служба Шкота будет связана как с этим транспортом, так и с пароходо-корветом «Америка», между которыми он будет переходить с разными должностями – то командуя одним, то вторым, то числясь старшим офицером на одном, то на другом. Так получилось, что вскоре после назначения на должность старшего офицера строящегося «Японца» он получает назначение уже на должность командира. В это же время Шкот командует «Америкой», но после назначения командиром «Японца» передаёт командование корветом Николаю Матвеевичу Чихачёву и остаётся на борту в должности старшего офицера. С этой роли в составе экипажа «Америка» совершает плавание под флагом вице-адмирала Путятина.

Как только «Японец» был достроен, Шкот принял его под своё командование. В этой должности провёл обследование Амурского залива и устья реки Суйфун (сейчас река Раздольная). Помимо этого, занимался снабжением и доставкой грузов в строящиеся военные посты. А также, что было нормой в то время, проводил и гидрографические работы вдоль побережья. Причём часто подобные задачи совмещались.

В тот же период службы Шкот по различным задачам бывал в портах Японии и Цинского Китая в силу того, что тогда активно налаживалось взаимодействие с двумя этими странами – представители Российской империи частенько мотались по Тихому океану с различными поручениями и задачами, как тот же Путятин.

Весной 1860 года «Японец» под командованием Николая Яковлевича направляется в залив Посьет. Целью похода, в котором старшим был капитан 1-го ранга Иван Фёдорович Лихачёв, было создание военного поста в одной из бухт залива. Вызвано это было излишним интересом со стороны англичан и французов к тому району побережья. Пост расположился на берегу Новгородской бухты. Первым командиром поста был назначен Павел Николаевич Назимов, а вместе с ним высадились 26 матросов.

В 1864 году Шкот производится в капитаны 2-го ранга. К этому моменту у него за спиной остались несколько лет работы по гидрографии Тихоокеанского побережья, командования военными постами и логистическими моментами, связанными со снабжением военных хозяйств. В том же году Николай Яковлевич сначала назначается на должность помощника капитана над Восточными портами, а вскоре становится начальником Южных гаваней. Должность эта появилась не так давно. Местом службы стал Владивосток, который буквально за два года до этого получил статус порта. В городе (хотя тогда Владивосток им ещё не был) Шкот занимался различными задачами. Так, с его подачи началась плановая застройка поста. Помимо этого, был построен лесопильный завод, который в условиях сильного отрыва от крупных населённых пунктов с производствами был просто необходим. Тем более в то время древесина в нужном количестве была прямо «под забором» поста и молодого порта. Тогда же было начато строительство верфи – опять же с подачи Шкота. Также, имея опыт налаживания линий поставок, Николай Яковлевич плотно занялся организацией регулярного снабжения Владивостока.

В 1865 году во Владивосток приходит транспорт с первыми переселенцами. Прибыли они на транспорте Сибирской флотилии «Гиляк». При этом Николай Яковлевич следил за переселенцами, регулярно выезжая в места их поселений, общаясь и помогая по мере необходимости. Шкот озвучивал идеи о том, что в районе поста необходимо развивать сельское хозяйство, что было бы хорошей опорой для развивающегося порта и упростило снабжение за счёт местного производства.

Мысли о создании села для занятия хлеборобством дошли до вышестоящего руководства и были одобрены. Тот же самый «Гиляк» и привёз первых поселенцев на место, выбранное в глубине Уссурийского залива у устья реки Цимухэ (сейчас – река Шкотовка). Переселенцы прибыли из района низовья Амура. Здесь, в долине реки, уже жили китайцы, занимавшиеся сельским хозяйством. На них и натолкнулись переселенцы. Село, названное в честь Николая Яковлевича, Шкотово расположилось по правому берегу речки. Имя оно получило в знак уважения к тому, что Николай Яковлевич очень заботился о переселенцах, оказывал им всяческую помощь и содействие.

Увы, вскоре Шкоту пришлось покинуть берега Тихого океана. Связано это было с ухудшившимся здоровьем, так как старые ранения давали о себе знать. В 1866 году Николай Яковлевич переводится на Балтийский флот. В 1868-м производится в капитаны 1-го ранга. К сожалению, вскоре после перевода к новому месту службы Николай Яковлевич тяжело заболел и в сентябре 1870 года умер. Похоронен военный моряк был на Красненьком кладбище Санкт-Петербурга. На его похороны пришло большое количество людей из морской общественности Петербурга.

Приморскому краю в память о Николае Яковлевиче осталась масса различных географических объектов: это уже упомянутый остров Шкота, один из полуостровов Владивостока носит его имя – полуостров Шкота, больше известный как Эгершельд (название одного из мысов), мыс Шкота на входе в залив Ольги на севере Приморья, посёлок Шкотово и железнодорожная станция при нём, Шкотовский район, появившийся на карте СССР в 1926 году. В 1972 году та самая речка Цимухэ попала в волну переименований, которую вызвали события у острова Даманского, и получила название Шкотовка. А в составе береговой обороны Тихоокеанского флота существовал Шкотовский сектор береговой обороны, который оборонял часть побережья залива Петра Великого.

Так сложилось, что Николай Яковлевич Шкот дал имя многим объектам, но по странной иронии судьбы самого его вспоминают не так часто.

Что же касается нас -- каждый сезон мы бываем на острове Шкота, и каждый раз открываем для себя всё новые и новые уголки, на которые раньше не обращали внимание.

Путешествие на этот полный загадок остров наполняет энергией и дает силы жить и работать.