Мир Ведьмака

Приветствую всех, читающих этот рассказ! Не читающим тоже привет.

Спасибо за ваше внимание к нему.  Постараюсь вас не разочаровать, обещаю интригу и неожиданную развязку. Или ожидаемую.

К сожалению, много работы накопилось （как грится, ты можешь быть или хорошим бандитом или хорошим отцом, но не и тем и другим одновременно）, поэтому （и прошу за это меня извинить）сегодня будет лишь небольшая сюжетня вставка. Жду ваших комментариев.

——

Каэр Морхен. Несколько недель спустя.

－ Балбес! Ох и балбес ты, Геральт... － Весемир, облокотясь на балюстраду балкона, хмурясь смотрел как солнце садится за холмы. Судя по всему, солнце за день тоже успело напортачить перед ним, － На треп сирены повелся, как дите малое! А если б она тебе сказала, что у нее под хвостом не urogenital vulva, а klopos － ты б ее трахать полез?

－Тогда она казалась убедительной. Прошу, Весемир, я простить этого себе не могу! Дурак!

－Дык, а кто ж... Ладно! － Весемир внезапно улыбнулся и Геральту показалось, что даже солнце, уже коснувшись виднокрая, чуть подалось назад. "Как  нашкодивший щенок, которого подозвал подобревший хозяин", подумал ведьмак.－ Ты только глянь на них!

Далеку внизу,  среди вечерних теней и закатных отблесков заходящего солнца, весело кувыркаясь и тонко бебекая, резвились три козленка. Три лесных  малыша.

－Козлятушки-ребятушки, ваша мама пришла, молочка принесла... Иди, седой дурень, корми своих детушек!

Хохот Весемира сопровождал Геральта до самого двора...

Все помнят трейлер при запуске первой части игры? Если нет, то настоятельно рекомендую посмотреть, он бесподобен!
Если кто не знает, то этот трейлер показывает одну из сцен первой книги о Ведьмаке.
Чтобы освежить воспоминания добавлю отрывок, в котором описан процесс подготовки ведьмаком, к бою с упырицей.

«Геральт в последний раз выглянул в окно дворца. Быстро темнело. За озером помигивали туманные огоньки Вызимы. Вокруг дворца раскинулся пустырь — полоса ничейной земли, которой город за шесть лет отгородился от опасного места, не оставив ничего, кроме развалин, прогнивших балок и остатков щербатого частокола, которые разбирать и переносить, видимо, не окупалось. Дальше всего, на другой край города, перенес свою резиденцию сам король — пузатая башня нового дворца чернела вдали на фоне темно-синего неба.
Ведьмак вернулся к запыленному столу, за которым в одной из пустых, разграбленных комнат готовился. Не спеша, спокойно, обстоятельно. Времени, как он знал, было достаточно. До полуночи упырица из склепа не вылезет.
Перед ним на столе стоял небольшой окованный сундучок. Геральт открыл его. Там тесно, в выложенных сухой травой отделениях, стояли флакончики из темного стекла. Ведьмак вынул три.
Поднял с пола продолговатый сверток, плотно укутанный овечьими шкурами и обвязанный ремнем. Развернул, достал из черных блестящих ножен, покрытых рядами рунических знаков и символов, меч с изукрашенной рукоятью. Острие заиграло идеальным зеркальным блеском. Лезвие было из чистого серебра.
Геральт прошептал формулу, медленно выпил содержимое двух флакончиков, после каждого глотка опуская левую руку на оголовье меча. Потом, плотно закутавшись в черный плащ, сел. На пол. В комнате не было ни одного стула. Как, впрочем, и во всем дворце.
Он сидел неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание, поначалу ровное, вдруг ускорилось, стало хриплым, беспокойным. А потом полностью остановилось. Снадобье, с помощью которого ведьмак подчинил себе все органы тела, в основном состояло из чемерицы, дурмана, боярышника и молочая. Остальные компоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Не будь Геральт приучен к таким смесям с детства, это был бы смертельный яд»

Ведьмак: Последнее желание.

Так вот, раз так вышло, что у меня есть в наличии экшен-фигурка Геральта, то я решил, что будет забавно сделать подобное видео с ней в стиле стоп-моушен (это технология создания видео на основе покадрового фотографирования. Снимается сцена, затем в нее вносятся незначительные изменения, и она снимается еще раз. Таким образом достигается эффект движения, который группируется и монтируется на компьютере.).

Приятного просмотра!

И ещё несколько фото:

«Он выбрался из саркофага, занемевший, озябший. И тут увидел ее. Она лежала на спине рядом с гробницей, нагая, без чувств.

Она не была красивой. Худенькая, с маленькими остренькими грудками, грязная. Светло-рыжие волосы укрывали ее почти до пояса. Поставив каганец на плиту, он опустился рядом с девочкой на колени, наклонился. Губы у нее были белые, на скуле большой кровоподтек от его удара. Геральт снял перчатку, отложил меч, бесцеремонно поднял ей пальцем верхнюю губу. Зубы были нормальные. Он хотел взять ее за руку, погруженную в спутанные волосы. И тут, не успев нащупать кисть, увидел раскрытые глаза. Слишком поздно»

Ведьмак: Последнее желание.

Найдено на ДевиантАрте.

Источник: https://www.deviantart.com/yuriplatov/art/Cirilla-The-Empres...

На тропе одиночка не спит. Дай отдых усталому телу, залечи раны, утоли голод. Но не спи. Зло вокруг тебя не дремлет. И никогда никому не верь. Всё предаст тебя. Всё, кроме твоей стали. И не люби. Привязанность делает тебя слабым и никчемным перед лицом твоего долга. Твои якоря однажды утопят тебя. Не спи на тропе, ведьмак.

Особенно не спи в час серого пса. Самое неверное время ночи. Все не то, чем кажется. Лицо друга обернется оскалом навья. В глазах подруги мелькнут бесы и ты почуешь острую холодную сталь в своем сердце. Не верь даже своим мыслям в эту пору. Разведи пожарче огонь, осени себя благодатью своей веры и жди рассвета.

- На подступах к заставе, на первых границах нас не встренули. Заслоны и секреты окрылков пусты. Головной дозор возвернулся, принеся худую весть – дозорных на стенах нет. Добрыня им настрого велел токма до зримых границ заставы доехать. Двинулись тогда во перед мы с Трясуном-кресником – руничать охранно, навий морок сгонять. Хотя ведал я, что нет там морока-то. Не чуял я ни навий пир, ни волшбу, ни дух человечий. Трясун, гляжу, тож башкой трясет да по сторонам зыркает. Вот уж и забрало в стенах видать стало. Воротины на запоре, на створках воронье сидит. Трясун щит-руну бросил, воротины с петлей послетали, цельная муть воронья да мух в небеса взвилася. С пира-то согнали, слышь! Тут и мы на двор взошли… Мясна лавка, слышь, Геральт, да и только! Весь двор плотью увечной устелен, стены сплошь в крови, чуть не с крыш свисает. Дружина-то Добрынина уж на что стреляна была, а и то иные едово дорожное выплеснули. Что уж обо мне, щенке, речить! Помутнело у мя в очах, чуть оземь не брякнулся – то Трясун за плещи схватил, встряхнул и взглянул так пронзительно, ровно водой ключевой в чело плеснул. Отпустило меня… А как в себя пришли, то и вглядываться стали, следы искать. А и искать-то неча было. Дозор тропить в стороны отправили, те вернулись ни с чем. Ни пришлых, ни вышлых! Коняки в сараях тож землю кровавят. Взрезали всю заставу пограничью ровно изнутри и на крылах улетели! Трясун пред ночью принялся волховать, и меня сподвиг на то – границы заставы обходить и глифы-заслоны проверять. Да только целы оне все были, кроме тех, что мы на воротах изломали. Вои тем порядком двор прибирать стали. Сносили все в сарай конюший, да складали рядком, ровно дровни. Я ж все свово дружку высматривал, а как высмотрел так и ее нашел. Лежал мой воюшко в сенях подле коморы – исколотый весь, выя чуть не до хребта перерублена. И меч сей при нем – тот, видно, крови глотнул…Звонарь вновь замолчал.

- Он не один там был, верно, Ратмир? – Геральт смотрел на огонь, тревога в душе не оставляла его, все тяжелее и тяжелее становилось на сердце.

- Не один. Данила-Страж – тот к стене под самой потолокой копьем пробит висел, два гридня младых буйны головы на спины свесили – хребты как студень, оба кресника заставных, Род и Темрюк, там же были – одного в углу дальнем по следу требухи нашел, вспороли да бросили, видать. Другой... другой меч сжимал, что другу мовому выю переруб. А в сердце нож схоронил.Вывернул я меч у войонка, от каморы его отвернул, дверь выломал. И ведал уже, что узрю там.Волчица то была, Геральт! Хоть и в облике человечьем, девчушка не боле семнадцати вёсен, русоволосая, коса до пят босых, в рубахе льняной до пола. Да меня, волчицей вскормленного, не обманешь. Очами серыми ровно в душу смотрит и сердцу шепчет: «Братец… братец мой…». Защемило во мне всё. Чую, сдохну, но её упрячу, схороню от лиха… Тут, как на грех, Трясун в сени вошел. Увидал девку, меч выхватил, перстами упокой-руну мастрячит, да уж бросить её готов. Сшиб я его щитом послабше, к стене отбросил. Девчушка, глядь, уж волчицей серой опрокинулась, да к дверям. Я за ней следом. На дворе вои копья наострили, в кольцо её берут. Позади старый Трясун очухался, встал в дверях, орет: «Хватай их, обоих хватай!». Тут и меня разобрало. Припомнил я скопом как на одре смертном и селение сожженное, и лес кольяный, и волчицу-мать вспоротую, братишек-волчат избитых, волхвов- извергов, да палки на хребте своем… Всё припомнил, Геральт, всё… А вот что дале было, то захочешь – во век не забыть! Добавил я свежанины на тот двор...

Как опомнился, дурниной взвыл – кричал, слезой исходил, хотел не то в волка перекинуться, не то на меч броситься. А волчица та все вокруг меня крутится, скулит, подскачет да снова отпрыгнет…

Геральт молчал, замер, не смея даже шелохнуться. Сердце словно сжали стальными клещами. «Цири, дочка моя… Цири…».

-Убитый сильван, сирена озерная… сожженные деревни. Ох, Йена, что же я натворил!