Средиземье - мир Толкина

Из группы GeekPriyut

https://vk.com/geekpriyut?w=wall-178332806_6540

Из группы Geekpriyut

https://vk.com/geekpriyut?w=wall-178332806_6102

Джордж Мартин как-то заявил, что считает «Властелина колец» одной из величайших книг XX века. Но автор «Песни льда и пламени» полагает, что с Толкином есть о чём поспорить. Взять, например, проблему орков: «И что он [Арагорн] сделал с орками? Их ведь ещё много осталось, не всех убили, некоторые убежали в горы. Может, он ввёл политику систематического геноцида орков? Отправил рыцарей в горы перебить всех орков? А что насчёт их детей? Или всё же орков реабилитировали? Попытались научить тому, как быть послушными гражданами? И если орки были некогда эльфами, могут ли они вступать в межрасовые браки? Думаю, в Dungeons & Dragons могли бы!»

«Дилемма орков» часто возникала при обсуждении творчества Толкина. Отталкиваясь от неё, написал свою знаменитую трилогию Ник Перумов. Недостаток внимания к судьбе орков часто называли недочётом или признаком расистских взглядов писателя. Разберёмся, как же всё-таки «Властелин колец» предлагает решать эту проблему. Спойлер: говорить о «геноциде орков» не стоит.

Горе побеждённым?

Логика Мартина и людей, рассуждающих так же, понятна. Орки — многочисленный народ, долгие годы игравший в Средиземье важную, хотя и весьма мрачную роль. И какую именно политику Арагорн — вроде как добрый и мудрый король, но и член Братства Кольца, — будет вести в их отношении? Если следовать тому, что мы видели в романе, он продолжит войну. Но можно ли считать «хорошим парнем» того, кто устраивает геноцид по расовому признаку?

Отсутствие во «Властелине колец» аналогичного экскурса в орочий быт, равно как и перспектива истребления орков как вида, стали многими восприниматься как недочёт автора, который сделал своих героев кровожадными расистами, планирующими этнические чистки. Но эти претензии возникают из-за невнимательности к тексту Толкина и стремления привнести в его творчество идеи из более поздних произведений.

Мир Средиземья принципиально отличается от нашего. И главное его отличие не в расах, средневековом технологическом уровне или наличии магии, а в ином статусе добра и зла. В нашем мире это конструкты, существующие в сознании людей, а не в материальной реальности. Это не означает, что не стоит руководствоваться моралью, но мы должны понимать, что, оценивая нечто как доброе или злое, мы проявляем собственный, сугубо человеческий, взгляд на вещи, а не описываем объективно существующие, не зависящие от нас характеристики объектов, явлений или людей.

Но во вселенной, выдуманной убеждённым католиком Толкином, добро и зло существуют сами по себе. Эльфы во «Властелине колец» объективно добры и потому привносят красоту во всё, с чем соприкасаются. Они могут ошибаться, считая незваных гостей врагами, или бояться, что тьма из внешнего мира осквернит их собственные леса, от чего можно защититься только изоляцией. Но творить сознательное зло они неспособны. В рамках «Властелина колец» сказать, что эльфы добры, — такая же констатация факта, как отметить наличие у них острых ушей.

То же верно относительно орков. Они злы, и это их первичная характеристика, не вызванная их войнами с соседями. Наоборот, войны неизбежны именно потому, что каждый орк в частности и их общество в целом стремятся к разрушению, как бы мы сказали, на биологическом уровне. Подтверждением этому служит боль, которую они испытывают не только от солнца, но и от эльфийского языка или соприкосновения с эльфийскими предметами, воплощающими красоту и гармонию. Даже если орки останутся единственным народом в мире, его полновластными хозяевами, они не займутся подъёмом экономики и развитием культуры, а продолжат разрушать, уничтожать природу, ломать любые вещи, которые мы сочли бы прекрасными, и истреблять друг друга по малейшим поводам.

Косвенным подтверждением ущербности орков оказывается их своеобразная храбрость: орки не сдаются и не просят пощады, хотя резкое изменение хода битвы — например, приход подкрепления или гибель Саурона — обращает их в бегство. И хотя это можно объяснить тем, что противники орков пленных не берут, такое объяснение кажется неправдоподобным. Если бы речь шла о расизме со стороны людей, эльфов и гномов, то он, будучи социальным конструктом, распространяющимся через пропаганду и подкрепляющимся взаимными обидами, затрагивал бы не только орков, но и служивших злу людей вроде харадримов и дунгар. Но о пленных харадримах и дунгарах мы знаем, а об орках — нет.

В связи с этим гипотетическое истребление орков сложно описать как геноцид, а не как войну. В Средиземье нет и не может быть никаких «мирных» орков, к которым приходили бы карательные отряды, — орков, стремящихся жить своей жизнью, растить детей и возделывать поля. Эти существа с рождения с удовольствием сражаются с эльфами, гномами и людьми. Они могут отступать, но не могут сомневаться, раскаиваться или находить смысл жизни в чём-то, кроме разрушения.

Можно ли на основании такого образа орков называть Толкина и его книги расистскими? До определённой степени. Любопытно, что иногда так рассуждают и сами расисты. Так поступила, к примеру, испанская профашистская партия Vox, опубликовав «фотожабу», где изобразила членов партии в виде Арагорна, а организации, борющиеся за права рабочих, национальных и сексуальных меньшинств, — как орков. Сразу после публикации картинки на Vox обрушился с резкой критикой исполнитель роли Арагорна Вигго Мортенсен.

Логику испанских правых можно понять, если воспринимать «Властелина колец» как метафору реальной политики. Тем не менее, даже если в нашем мире Толкина и можно обвинять в расизме, в самом Средиземье говорить о расизме, то есть о предубеждении против орков, неправильно. Ведь они и вправду с готовностью вступают в войну с любыми «добрыми» расами.

Автор или комментатор, который изображает орков, пытающихся просто вести мирную жизнь, конечно, в своём праве. Но он должен понимать, что нарушает не просто дух, но и букву оригинального романа в той же степени, как если бы объявил Гимли эльфом или сказал бы, что хоббиты живут на деревьях. Реальность метафизики, существование добра, связанного со светом, красотой и другими хорошими вещами, и зла, связанного с нарушением всего этого, — объективный факт в Средиземье, влияющий в том числе и на образы отдельных народов. Мы можем критиковать взгляды Толкина — например, осуждать его понимание морали, которое стояло за написанием подобной вселенной. Но странно было бы выборочно выкидывать из его мира важные элементы и потом критиковать писателя за то, что он «не продумал» ту или иную вещь.

История продолжается

Вопреки ощущению, которое может сложиться от ответа Мартина и часто возникает у людей, прочитавших «Властелин колец» или посмотревших фильм, история Средиземья не закончилась с гибелью Саурона. На последних страницах герои нарочно подчёркивают: на востоке всё ещё стоит Минас-Моргул. И, даже если он падёт, они помнят, что Саурон и сам был слугой другого зла, Моргота, и нет оснований считать, что после него не появится новый Враг. А учитывая историю орков, можно не сомневаться, что они будут служить и ему.

Впрочем, орки и сами не промах. В начале Третьей Эпохи, после того как союз людей и эльфов разбил Саурона и Исилдур забрал Кольцо Всевластия, Средиземье жило без Тёмного Властелина более тысячи лет. Однако никакой мудрый правитель, каких за это время было, скорее всего, немало, не смог превратить орков в мирных и трудолюбивых граждан.

Зато сами орки, очевидно, не сильно деморализованные исчезновением господина, самостоятельно развязали в этот период немало войн против людей, эльфов и особенно гномов. Именно в это время они и заработали ту зловещую репутацию, которой обладают во «Властелине колец»: не просто «слуг Саурона», но самостоятельного зла, угрожающего всем остальным народам.

Ситуация в финале «Властелина колец» не так уж сильно отличается от той, что сложилась после Исилдура. Саурон повержен, но это не означает немедленного исправления всего зла в мире. Для Толкина всегда было очень важно подчеркнуть: спасение возможно только для одного человека, а не для всего общества в целом. «Конец истории» не случится благодаря нашим, человеческим (как и эльфийским, и гномским), усилиям. В мире всегда будет сохраняться зло, причём оно будет не слабее добра.

Именно поэтому работы Толкина неправильно воспринимать как метафору политической повестки. Хотя писатель, несомненно, вдохновлялся новостями и собственным опытом участия в Первой мировой войне, для него было важно сказать: мир всегда содержит тьму, и её нельзя просто «всю победить». Можно лишь действовать правильно и надеяться, что мир устоит под её бесконечным натиском.

В таких условиях вопрос «что Арагорн сделал с орками?» не совсем верен. Он ничего не «сделал» с орками, потому что никакой власти над орками у него нет. Нет никаких оснований считать, что эти и другие чудовища исчезли из Чёрного Леса, Мглистых гор, с территорий бывшего Ангмара или Мордора или что они признают власть короля Гондора. А вот эльфы, частично оттягивающие их ярость на себя, и впрямь покидают мир. Да, в ближайшие годы после поражения Саурона орки могут быть дезориентированы, но никакой возможности истребить их за это время у Арагорна или у кого бы то ни было ещё нет. Так что правильнее формулировать вопрос иначе: «Как Арагорн защищается от набегов орков?» или «Помогает ли он другим государствам и народам Средиземья справляться с этой угрозой?»

Сделать добро из зла

Но, может быть, орки всё-таки способны стать добрыми? Ведь в «Сильмариллионе» были злые эльфы, да и во «Властелине колец» правители этого народа утверждали, что Кольцо Всевластия их извратит. К тому же из того же «Сильмариллиона» мы помним, что орки — это бывшие эльфы, искалеченные и изуродованные Врагом. Можно ли говорить об обратном процессе — исцелении орков?

Возможно. Но надо помнить: эльфы обращались ко злу не из политических и культурных, а из мистических причин, благодаря влиянию Сильмариллов, Кольца Всевластия и чего-то подобного. Их нельзя «воспитать» злыми, так же как орков нельзя «воспитать» добрыми гражданами, просто поменяв образ жизни и создав орочьи школы. Потому что любые знания, идеи и технологии, которые они получат, будут обращены во зло или отброшены как ненужные.

Возможно, что-то столь же мистическое и могущественное, как Кольцо Всевластия, некий особый предмет, или искреннее самопожертвование, или любовь, могло бы исцелить природу этой расы, изуродованную Морготом. Но очевидно, что для этого нужно нечто большее, чем политическое решение даже самого мудрого и могущественного короля.

Автор статьи Леонид Мойжес

https://www.mirf.ru/worlds/racism-v-sredizemje

(с.) Журнал "Мир фантастики"

Когда Питер Джексон начал съемки фильма по "Властелину Колец", многие опасались, что трубочное зелье в фильме падет жертвой борьбы с курением. Тем более, что в американских фильмах уже очень давно курят только отрицательные герои, либо не курит никто. Действительно, несложно выбросить все упоминания о курении, или, что еще хуже, сделать курящим одного Сарумана. Казалось бы, трубочное зелье - мелочь, но из-за него разгорелись жаркие споры. Возникает вопрос: почему же создателям фильма было так важно сохранить эту деталь и остаться верными автору?

Прежде всего, курение трубки - это именно то, в чем Толкин отождествлял себя с хоббитами. В особенности с первым из придуманных им хоббитов - Бильбо Бэггинсом. В одном из писем Толкин писал: "Вообще-то я - хоббит (разве что рост великоват). Я люблю деревья, сады и немеханизированные сельские просторы. Я курю трубку и с удовольствием поглощаю простую деревенскую пищу, а французскую кухню не выношу. Обожаю вышитые жилеты и даже осмеливаюсь носить их в наши скучные серые дни. У меня простецкое чувство юмора (утомительное даже для моих почитателей); спать я ложусь поздно и встаю тоже поздно - естественно, когда удается".

Так что курение героев "Властелина Колец" - это во многом автобиографическая деталь. Сам Толкин курил трубку на протяжении всей жизни. Свое пристрастие именно к трубке он объяснял возможным влиянием одного из лучших друзей семьи - отца Френсиса. Хамфри Карпентер, биограф Толкина, пишет в своей работе: "Отец Френсис часто к ним наведывался. Он держал в Реднэле собаку по кличке Лорд Робертс и частенько сиживал на увитой плющом веранде дома Молельни, покуривая большую трубку вишневого дерева". И далее приводятся слова самого Толкина: "Это особенно бросалось в глаза, потому что курил он только там. Быть может, именно отсюда берет начало моя собственная привязанность к трубке".

Персонажи, которые подобно своему автору курят трубки, впервые появляются у Толкина в повести-сказке "Хоббит", где в их число включаются главный герой хоббит Бильбо Бэггинс, маг Гэндальф и гномы. При написании "Властелина Колец" автор не только сохранил курящих персонажей, но и значительно расширил их круг. В романе, кроме Бильбо, Гэндальфа и гномов, к ним относятся практически все хоббиты, а также люди, следопыты севера и маг Саруман.

Мы говорим "практически все хоббиты", поскольку вопрос о том, курил или нет главный герой "Властелина Колец" - Фродо, остается открытым. Из четырех вошедших в "Братство Кольца" хоббитов, непосредственно курящими не изображаются двое - Фродо и Сэм. Однако относительно Сэма мы можем абсолютно точно утверждать, что в принципе он курил. На это указывают две существенные детали: во-первых, Сэм берет с собой в дорогу запас трубочного зелья, а, во-вторых, в одном из снов на пути в Мордор он видит свою трубку и желает ее раскурить, т. е. во сне Сэм пытается осуществить то, о чем он мечтает в действительности с тех самых пор, как взятое им в дорогу трубочное зелье закончилось. Фродо же, напротив, похоже вообще не проявляет никакого интереса к курению.

На наш взгляд, тот сорт табака, который мы обнаруживаем в Средиземьи, не имеет непосредственных аналогов в реальной действительности, поскольку сочетает в себе свойства как курительных, так и декоративных сортов табака, которые для курения не используются (возможно, душистого табака - Nicotiana affinis). В тексте мы встречаем упоминание о том, что помимо Хоббитона табак встречается также и в Гондоре, но там его не курят.

Мериадок Брендибак в своем "Травнике Шира", отдельные фрагменты которого приводятся в прологе к "Властелину Колец", пишет о том, что изобретение курения бесспорно принадлежит хоббитам, причем хоббиты курили трубки еще задолго до того, как обнаружили табак, однако все же не ранее того, как заселили Шир, т. е. не ранее 1600-го года Третьей Эпохи по всеобщему летоисчислению. Курить именно табак впервые стали хоббиты из Брыля, территории, граничащей с Широм на западе. Брыль - это именно то место, откуда курение распространилось не только среди хоббитов, но и среди других народов. Это было обусловлено его особым положением на пересечении двух, некогда важнейших магистралей Средиземья: Великой восточной дороги и Зеленопутья. В самом же Брыле центром искусства курения всегда, даже во времена Войны за Кольцо, оставался постоялый двор "Гарцующий пони". Например, при его описании в романе несколько раз подчеркивается тот факт, что там было сильно накурено.

Специально же выращивать табак для курения начал Тобольд Хорнблоуэр из Лонгботтома, деревни на юге Хоббитании, примерно в 2670-м году Третьей Эпохи по всеобщему летоисчислению. Напомним, что действие "Властелина Колец" разворачивается в период с 3001 по 3021 годы, так что ко времени, описанному в романе, хоббиты занимались целенаправленной селекцией табака уже более трехсот лет, в течение которых культура его выращивания распространилась не только за пределы Лонгботтома, но и за пределы Шира вообще. За триста лет, по всей видимости, появилось достаточно большое количество табачных сортов, однако лучшими во всем Средиземьи всегда считались сорта из Южного Удела Шира. В число самых знаменитых из них входят: Old Toby, Southern Star и Longbottom Leaf. Последний многократно упоминается в романе после того, как хоббиты находят его на развалинах Изенгарда. Сорт этот был настолько хорош, что даже Саруман, самый могущественный из магов Средиземья, специально доставлял его из Шира для собственного пользования.

Однако сам табак проделал долгий путь, прежде чем достиг Шира. Тобольд Хорнблоуэр узнал о нем в Брыле, где в дикорастущем виде его можно было найти на южных склонах холмов. В Брыль табак попал по Зеленопутью (Greenway) из низовий Андуйна, из Гондора, где он был и выше, и гуще, что вполне понятно, поскольку табак - теплолюбивое растение (потому и в Шире он мог расти лишь в теплых защищенных местах наподобие Лонгботтома). В Гондор же, в свою очередь, табак был привезен из Нуменора, огромного острова, существовавшего когда-то к западу от Средиземья. Следует отметить, что уж если даже нуменорцы, жившие в окружении золотых дерев малинорни, привезли табак в качестве декоративного растения, то он должен был обладать по-настоящему удивительным ароматом.

Толкин отмечает, что хоббиты использовали для курения глиняные или деревянные трубки. В самом тексте только один раз указывается на материал: при описании одной из трубок Пиппина говорится, что это была "old wooden pipe". Мы можем предположить, что и у Арагорна трубка из дерева, т.к. на ней была выполнена резьба. Также мы можем предположить, что трубка Гэндальфа была глиняной, но опираясь лишь на ее описание в "Хоббите". Трубки могли быть каким-либо образом украшены, например, резьбой, как у Арагорна, или жемчугом и серебром, как трубки, сделанные эльфами для Бильбо. Отметим еще одну небезынтересную для нас деталь: чашечка трубки, которую Пиппин подарил Гимли, была широкой, а это косвенно свидетельствует о том, что трубочное зелье было в Средиземье вполне доступным (ср. когда табак появился в Европе, трубки делались с маленькими чашками, потому что табак был слишком дорог).

Авторы Андрей Белов, Лидия Вавина (Череповец)

http://www.kulichki.com/tolkien/arhiv/manuscr/kurenie.shtml

(с.) http://www.kulichki.com