Беларусь

В воскресенье, 25 апреля, в эфире программы «Контуры» на телеканале ОНТ обсуждали подробности «дела о попытке госпереворота». Профессор Академии управления Станислав Князев в посвященном этой теме сюжете заявил о «150 внедорожниках с крупнокалиберными пулеметами», которые, как предполагалось, «под прикрытием вторжения […] дойдут до Минска от Литвы», возьмут резиденцию и расстреляют главу государства. TUT.BY попытался выяснить у Станислава Князева, откуда он получил озвученную информацию, а также подробности этой «спецоперации».

На вопрос TUT.BY о том, как он получил сведения, которые озвучил в сюжете, завкафедрой государственного управления Академии управления отвечать отказался.

— Это не комментируется, — заявил Князев.

А «о вторжении» рассказал чуть подробнее. Речь, как выяснилось, шла о военной интервенции армейских соединений с территории западных соседей Беларуси.

— Ну, так, а что? Ни для кого не секрет: военная группировка стоит возле наших границ, — сказал Князев.

После уточнения, имелись ли в виду войска НАТО, профессор добавил:

— Войска, да, они должны были вторгаться, а эти под прикрытием пойти.

На этом Станислав Князев прервал общение и не стал отвечать на оставшиеся вопросы.

Что сказали по ТВ?

В воскресном эфире программы «Контуры» были озвучены подробности «дела о военном перевороте»: продемонстрировали кадры с допросов его фигурантов — Александра Федуты, Григория Костусева и Юрия Зенковича. Также в сюжете звучал комментарий историка и доктора юридических наук, профессора Станислава Князева:

— Готовилось где-то порядка 150 внедорожников с крупнокалиберными пулеметами. Мы их могли видеть по телевидению, когда они гонялись по пустыне за Каддафи. Помните эти… Предполагалось под прикрытием вторжения, что они пойдут, дойдут до города Минска. От Литвы здесь не такое большое расстояние, буквально можно за три часа достичь города Минска и из крупнокалиберных пулеметов взять резиденцию и расстрелять президента, — заявил Князев.

Про "джипы" смотрите с 2:00 минуты

Кто такой Станислав Князев?

Уроженцу Новосибирска Станиславу Князеву 72 года, он выпускник Томского высшего военного командного училища связи и Высшей школы КГБ, ветеран боевых действий в Афганистане (в 2013 году в интервью TUT.BY Станислав Никифорович, генерал-майор запаса, вспоминал о своем военном опыте). В 1990-е годы работал в органах государственной безопасности Беларуси. С сентября 2001 года около полутора лет являлся первым замглавы Администрации президента, также в этот период был заместителем госсекретаря Совета безопасности Беларуси.

С сентября 2019 года Князев руководит кафедрой государственного управления в Академии управления при президенте Республики Беларусь, ректором которой был в 2003—2007 годах. В 2011—2018 годах Князев возглавлял другое учебное заведение — университет «МИТСО».

Читать полностью: https://news.tut.by/society/728092.html?c=

Профессор Виталий Стуканов, сотрудник Академии МВД, изучил проблему травли сотрудников органов внутренних дел. Условиями возникновения проблемы, по мнению ученого, стал карательный образ ведомства и его сотрудников, а также снижение авторитета власти и рост социального недовольства. Для разрешения ситуации нужна другая тактика: отказаться от силовой борьбы с протестующими и сформировать гуманистический образ милиционера — как защитника, а не карателя.

Статья Виталия Стуканова о проблеме травли сотрудников органов внутренних дел опубликована в журнале «Вестник Академии МВД». Случай, когда силовики сталкивались с буллингом, были и раньше: всем известная «дедовщина» — самый яркий пример (это внутренняя или корпоративная травля). Но в последнее время, и это характерно не только для нашей страны, в травлю втягиваются не сослуживцы, а граждане, которые не имеют отношения к службе в органах и часто даже не знакомы с жертвой.

Таким образом, на передний план выходит внешний или социальный буллинг — травля представителей социальной группы (в данном случае по профессиональному признаку) людьми, которые к этой группе не принадлежат.

На первом месте — травля в интернете, несколько тысяч имен попали в Сеть

Виталий Стуканов указывает, что социальный буллинг сотрудников милиции «выражается в умышленном, целенаправленном агрессивном преследовании и травле сотрудников в связи с выполнением ими своих профессиональных обязанностей. Основная цель — деморализовать сотрудников, склонить к невыполнению служебных обязанностей, увольнению».

Проявляться травля может по-разному. Например, словесно — в качестве примера исследователь приводит ситуацию, когда 11 августа 2020 года участковый милиционер, супруга которого была беременной, обнаружил на входной двери записку с угрозой. На следующий день похожая записка появилась и на двери подъезда. Автор статьи отмечает, что сотрудники также сталкивались с оскорблениями, клеветой в свой адрес.

Кибербуллинг — психологическое давление в интернете. Сейчас это самый распространенный вид травли сотрудников милиции, отмечает Виталий Стуканов. Пример — случай с обвинениями сотрудницы Академии МВД в том, что она причастна к избиению задержанных в одном из минских РУВД, хотя на самом деле она к этому отношения не имела. Позже в СМИ и телеграм-каналах появилось опровержение.

В августе 2020 года, как указывается в статье преподавателя Академии МВД, в интернете были разглашены персональные данные не менее 174 сотрудников, большинство из них — представители милиции общественной безопасности. Это более чем в два раза выше, чем показатель за первые семь месяцев 2020 года. А в сентябре в открытом доступе оказались данные уже нескольких тысяч сотрудников.

«В большинстве случаев органы не смогли опровергнуть информацию о немотивированном насилии»

Виталий Стуканов выделяет два условия возникновения буллинга в отношении милиционеров в 2020 году. Первое — карательный образ ведомства и его сотрудников, сформированный в общественном и профессиональном правосознании. В последние десятилетия, отмечает автор, наблюдается существенное снижение уровня доверия к милиции. Сформировался образ сотрудника не как защитника граждан, а как карающего представителя власти. Автор ссылается на свое предыдущее исследование, за 2019 год, согласно которому более 80% опрошенных сотрудников милиции из всех регионов идентифицируют свою деятельность с наказанием, карой. Это приводит к агрессивно-обвинительному уклону в работе с гражданами, в том числе не нарушающими закон.

Второе условие возникновения буллинга — снижение авторитета власти и рост социального недовольства. Стуканов отмечает, что в любом обществе органы правопорядка являются лицом власти, а недовольство властью в целом проецируется и на деятельность милиции.

В условиях роста социального недовольства 9−12 августа произошли столкновения протестующих с сотрудниками ОВД, которые применили слезоточивый газ, светошумовые гранаты, водометы и резиновые пули. Пострадали протестующие, а также сотрудники ОВД, — пишет преподаватель Академии. — Противодействие ОВД деструктивно настроенной части граждан, применение физической силы и специальных средств при задержании протестующих остались без серьезного информационного внимания. Пик социального недовольства действиями ОВД с выражением решимости бороться и нести жертвы вызвало лавинообразное распространение информации о беспричинном избиении, насилии и пытках протестующих после их задержания в РУВД Минска, ЦИП на Окрестина. В большинстве случаев ОВД и другие органы правопорядка не смогли аргументированно опровергнуть активно тиражируемую негативную информацию о немотивированном насилии со стороны милиции, а также обосновать необходимость применения жестоких мер к протестующим. Неубедительно звучали заявления о том, что «разберемся потом, когда все закончится», также осталось без информационного и общественного внимания решение власти создать комиссию по расследованию фактов неправомерного обращения с задержанными. Как следствие, события 9−12 августа 2020-го обусловили крайнее нагнетание социальной напряженности и углубление протестных настроений в обществе, что обусловило рождение массового буллинга сотрудников органов внутренних дел.

Задержали пять студентов — сотни заявили о готовности бороться

Стуканов обращает внимание, что после 12 августа протесты носили преимущественно мирный характер.

В общественном сознании сформировался устойчивый стереотип о ненасильственном протесте: «мирных людях, которые убирают мусор после демонстрации», «витрины не бьют», «снимают обувь перед тем, как встать на скамейку», «дарят цветы силовикам». «Лицом» массовых акций социального недовольства выступили девушки и женщины, которые позиционировались как символ мира и новой жизни. На этом фоне силовые методы борьбы сотрудников ОВД и других органов правопорядка с протестующими (применения спецсредств, задержания в общественных местах, разбитые витрины, вытоптанные клумбы цветов и прочее) воспринимались крайне отрицательно, как неоправданные, необоснованные, неадекватные обстановке.

Развитию негативного восприятия органов внутренних дел способствовали точечные силовые акции в общественных местах, которые, как правило, имели отрицательный общественный резонанс, сплачивали протестно настроенных граждан, а также вовлекали в сферу социального недовольства родственников, друзей и коллег «пострадавших».

Преподаватель Академии МВД приводит примеры. Студенты иняза пели песни в фойе, пять человек задержали, итог — «открытые выступления с решимостью бороться и нести жертвы сотен других студентов, их родителей, а также преподавателей университета».

6 сентября тогдашний начальник ГУБОПиК разбил стекло двери кафе O’Petit — это «спровоцировало акцию сочувствия пострадавшему бизнесу, выразившемся в искусственно создаваемых очередях в данное кафе (по аналогии с ситуацией вокруг магазина symbal.by в июне 2020 года)».

Кроме того, формированию отрицательных стереотипов о милиции способствовала анонимность деятельности сотрудников, отмечает автор исследования. Речь идет о работе в гражданской одежде, закрытых лицах, передвижении на автомобилях без регистрационных знаков.

В общественном сознании сформировался устойчивый негативный ассоциативный ряд между бандитами, которые совершают противоправные деяния тайно, скрывая свою личность, и сотрудниками ОВД, выполняющими служебные обязанности анонимно, — отмечается в статье. — Анонимность деятельности сотрудников провоцирует самих сотрудников на действия, выходящие за рамки правового поля и норм нравственности (проявление чрезмерной жестокости, неадекватное применение силы, грубость и оскорбления); на бессознательном уровне воспринимается сотрудниками как обоснование неправильных, незаконных, не соответствующих нравственным нормам поступающих приказов, является фактором отчуждения, противопоставления гражданам. Подобная обезличенность деятельности сотрудников, сопровождаемая агрессивно-обвинительным стилем взаимодействия с гражданами, актуализирует в общественном сознании ощущение страха и недоверия к милиции и органам власти вообще, а также формирует ощущение постоянной угрозы, исходящей от силовиков.

В подтверждение своих слов автор ссылается на общественное мнение: если в 2018 году 73,6% опрошенных ощущали себя в состоянии безопасности (опрос Института социологии Академии наук), то 21 августа 2020 года 79% респондентов были не уверены в своей защищенности от преступных посягательств (опрос на сайте Следственного комитета).

Преподаватель Академии МВД обращает также внимание, что активное противодействие сотрудников «незарегистрированной символике» (как на акциях протеста, так и в быту) «сформировало в общественном сознании негативные представления о попрании прав и свобод личности, о невозможности заявлять свое мнение и общественно-политическую позицию».

Виталий Стуканов считает, что использование в качестве «контрпропаганды» государственного флага в общественных местах (на зданиях госучреждений, массовых мероприятиях, в общественном транспорте) было психологически обосновано. Однако вывешивание флагов на автозаках и на фоне зданий, обнесенных колючей проволокой, сформировало в общественном сознании негативный стереотип о репрессивном аппарате, «власти, способной управлять только силой».

Почему милиционеры проявляют немотивированную агрессию?

Проблема неправомерного, избыточного и нерационального по своим последствиям агрессивного поведения сотрудников милиции возникла не в 2020 году. «Вестник Академии МВД» в 2015 году опубликовал на эту тему научную статью Александра Пастушени. Профессор выделяет две причины: внутреннюю и внешнюю.

К внутренним причинам относятся:

недостатки профессиональной подготовленности (сотрудник не знает или имеет неправильные представления о допустимости силовых действий, усвоил отрицательный опыт использования агрессивных форм обращения с гражданами);

искаженный профессиональный образ сотрудника (считает необходимым проявление жесткого стиля обращения с гражданами с демонстрацией соответствующих качеств);

психологическое выгорание (обусловлено высоким и постоянным нервным напряжением, преобладающим негативным воздействием на сотрудника, конфликтным характером деятельности, что формирует склонность к негативным эмоциональным реакциям и снижение самоконтроля);

личностная предрасположенность к агрессивному поведению (враждебность, раздражительность, злорадство, черствость, властолюбие, высокомерие, жестокость, получение удовлетворения от устрашения человека);

ситуационно-субъективные причины (порождают отрицательное эмоциональное состояние сотрудника в результате влияния неблагоприятных жизненных событий, обстоятельств в семейно-бытовой сфере, в служебной деятельности, взаимодействий с руководителями и коллегами).

К внешним причинам относятся:

неправомерное, аморальное, конфликтное поведение граждан, проявление ими пренебрежения к сотруднику (ирония, высокомерие, обращение на «ты», намеки на отмщение);

управленческое влияние (ориентируется на жесткое обращение с гражданами определенных категорий или в определенных ситуациях);

влияние других сотрудников или существующего в служебном коллективе мнения о необходимости агрессивных форм воздействия на определенных граждан;

скептическое отношение к гуманному обращению.

Специалист считает, что необходимо сформировать гуманистическую позицию у сотрудников ОВД, ориентировать их на корректное обращение с гражданами и рациональное применение принудительных мер.

У сотрудника должно быть сформировано профессионально правильное отношение к гражданам, понимание целей взаимодействия с ними, а также конечного результата правоохранительной деятельности, — отмечает Пастушеня. — В качестве таких взглядов выступают следующие: преобладающее большинство граждан нашей страны — законопослушные труженики и заслуживают уважительного отношения со стороны сотрудников ОВД. Сохраняя профессиональную бдительность, не следует демонстрировать подозрительность и угрожающую власть, органы внутренних дел созданы народом для его защиты, оплачиваются трудом народа и призваны по закону служить народу, защищая права и законные интересы людей, а не властвовать над ними. Органы внутренних дел осуществляют контроль и используют меры государственного принуждения и наказания, но должны делать это ради добра, в том числе и для нарушающих закон с целью их положительного изменения, благополучной жизни, недопущения противоправных деяний. Лица, которые совершают противоправные действия, часто делают это умышленно, виновны в них, могут быть опасны для общества и требуют применения мер сдерживания, принуждения и изоляции. Однако они совершают такие действия в силу недостатков воспитания и негативного влияния социальной среды, в чем они не виноваты. Угрозами не всегда добьешься, чтобы человек пошел навстречу, когда это не в его интересах. Угрозы вызывают неприязнь и противодействие. Если же расположить человека по-доброму, то это может решить многие задачи. И если обстоятельства позволяют, такое расположение необходимо пытаться осуществлять. В органах внутренних дел есть сотрудники, эффективно контактирующие с гражданами, добиваясь их содействия и подчинения своим требованиям, вызывая при этом уважение к себе и признательность. Они умело общаются с людьми, в том числе c правонарушителями. Своим примером показывают, что можно действовать эффективно и с минимальной конфликтностью, а для этого следует совершенствовать свое профессиональное мастерство. Контактируя с гражданами, в том числе с правонарушителями, необходимо не только влиять на них в целях правомерного поведения, но и стремиться, чтобы эти граждане становились сторонниками органов внутренних дел. Если ставить себе такую цель, то действия будут более правильными, приносящими положительный результат.

Как можно изменить ситуацию?

По мнению Виталия Стуканова, милиции стоит изменить тактику на акциях протестов — перейти от силового противостояния к мирному взаимодействию («тактика ненасильственного управления социальными протестами»). На практике это значит разрешать проведение массовых мероприятий в установленных местах с обеспечением охраны общественного порядка, сотрудники милиции должны быть обозначены, вести себя корректно, демонстрировать готовность прийти на помощь. Действовать следует так, чтобы большинство граждан, информированных о действиях сотрудников милиции, не осуждали их, а наоборот, поддерживали, считали справедливыми и адекватными.

Важно учитывать психологический феномен, выражающийся в склонности людей проявлять сочувствие к человеку, с которым обходятся излишне жестоко, даже если он виновен и заслуживает наказания, — отмечает Стуканов. — В этом случае социальное осуждение этих людей сменяется жалостью к ним (если они не совершили общепрезираемых действий), а поддержка органов правопорядка, которые продемонстрировали такую жесткость, сменяется их осуждением. Исключение публичных силовых акций будет способствовать благоприятной социальной оценке действий органов внутренних дел и опосредованно в оценке государственной власти.

Пресекать деструктивное поведение, отмечает автор исследования, следует своевременно, в соответствии с законом и только в отношении тех, кто действительно преступает закон, в том числе не выполняет законные требования милиционеров. При пресечении противоправных действий не допускать тяжелых последствий для здоровья или жизни кого-либо из участников этих акций — «такие последствия неизбежно вызывают негативный общественный резонанс и обострение общественного недовольства». Применение силовых мер должно быть в рамках закона, должны быть доказательства, это подтверждающие. Сотрудники милиции задействованы в охране общественного порядка, должны действовать гласно (в форменном обмундировании, со знаками отличия и открытыми лицами), чтобы участники массового мероприятия, в том числе несанкционированного, четко понимали, что перед ними — правоохранители.

Для решения проблемы с массовой травлей силовиков нужно сформировать гуманистический образ ведомства и его сотрудников, это значит, уйти от карающего образа. Милиционер должен восприниматься как сотрудник, защищающий общественный порядок, жизнь и здоровье граждан (протестующих в том числе), отмечает Виталий Стуканов. Также необходимо повышать профессионализм личного состава, развивать коммуникативную компетентность правильного взаимодействия с гражданами, предупреждать психологическое выгорание и профессиональную деформацию личности (в первую очередь агрессивно-обвинительное отношение к другим людям).

https://news.tut.by/society/724324.html

«Если бы силовики приехали на 15 минут позже, то доставали бы нас на улицу уже в купальниках. Сюр полный!» — эмоционально рассказывает одна из задержанных вчера в сауне жительниц Жодино. В субботу милиция там задержала 20 человек, которые, по их словам, просто пришли помыться, потому что в городе отключили воду. На них составили протокол за участие в несанкционированном массовом мероприятии. TUT.BY пообщался с теми, кого задержали — а потом отпустили, и узнали, как все происходило.

«Ворвались люди в черном с нашивками „ОМОН“ на форме, кричали „все к стене“ и в таком духе»

24 апреля, напомним, около 19 часов в Жодино в сауне, расположенной в частном секторе, были задержаны 13 женщин и 7 мужчин. По мнению силовиков, они «организовали несанкционированное массовое мероприятие с использованием протестной символики». Всех присутствующих задержали и доставили в РУВД, где на них составили протоколы по ч.3 статьи 24.23 КоАП (участие в несанкционированном массовом мероприятии повторно). Как сообщила милиция, часть из них уже неоднократно привлекалась к административной ответственности за участие в протестных акциях.

Сами же люди, которые вчера находились в сауне, рассказывают немного другую историю: мол, никаких «несанкционированных массовых мероприятий» не проводили, просто собирались помыться и пообщаться.

— У нас в городе намечались профилактические работы, отключение воды. Поэтому мы с друзьями и решили сходить в сауну, — рассказывает одна из женщин, которая провела ночь в РУВД. — Это же нормальная идея у людей, когда отсутствует горячая вода в городе. Договорились компанией на 5 часов, пришли. Решили перекусить перед сауной, сели за стол, общались. В этот момент ворвались люди в черном с нашивками «ОМОН» на форме. Кричали «все к стене» и в таком духе.

Собеседница говорит, что после этого всех по очереди начали обыскивать, досматривать личные вещи.

— При нас ничего найдено не было, никаких флагов. Мы не приносили с собой символику, даже телефоны многие не брали, — продолжает она. — У силовиков была камера, они снимали нас на нее. Я видела, что у ОМОНа тоже была регистраторы на груди. Мы собираемся требовать, чтобы нам показали эту видеосъемку, где зафиксировано, что никакой символики у нас не было. Даже намеков на нее не было! Даже в цветовой гамме одежды! Мы пришли просто пообщаться и помыться.

По словам собеседницы, вместе с людьми, которые пришли в сауну, забрали и сына ее хозяина.

— Его подняли из кровати дома. Он спал, даже не понял, что происходит. Когда в комнату вломился ОМОН, он начал отмахиваться. Теперь ему инкриминируют неподчинение требованиям работников милиции. Мы очень переживаем за него. Он совсем молодой, на вид ему лет 19, — рассказывает женщина. — Нам не озвучили, за что нас задержали. Меня одну из самых первых повели на опрос. Там мне сказали, что нас задержали якобы по подозрению в групповом употреблении наркотиков, что пришло анонимное письмо на электронную почту, где написано, что мы собираемся употреблять наркотики. Этой версии силовики придерживались примерно до часу ночи. Никакого освидетельствования медиками не было. Анализы на содержание наркотиков в крови у нас не брали. Следователь сразу мне сказал, что я пойду через час домой, потому что у меня есть несовершеннолетние дети. Это было около восьми вечера. В час ночи меня спустили на второй этаж на беседу с участковым. Там я узнала, что нам уже инкриминируют участие в несанкционированном массовом мероприятии. Якобы у кого-то нашли флаг.

Фото: пресс-служба УВД Минского облисполкома

На фото, распространенном УВД Минского облисполкома, на полу аккуратно разложен флаг. Посетители бани говорят, что такого флага при них на полу не было, его не доставал ни один из отдыхающих, его, насколько известно нашим собеседникам, не было ни у кого из них при себе

Людей опять отправили на четвертый этаж — и началось все по новой: говорят, задавали те же вопросы. «Промурыжили до утра», — говорит собеседница.

— Первой — где-то в полночь — выпустили мать-одиночку, у которой ребенок-инвалид. И потом по человеку в час отпускали. Оставили всех мужчин. Четверо из них объявили голодовку в знак протеста, потому что это просто фальсификация всего. Мы все возмущены правовым дефолтом в нашем государстве. Также задержали еще и одну девушку. Я никогда не думала, что в нашей стране сходить помыться в баню — это какое-то нарушение законодательства. Когда меня отпускали домой, сказали: мол, больше не попадайте к нам. Я спросила: «Чтобы помыться, мне теперь нужно разрешение горисполкома?», потому что у меня в протоколе написано, что я в бане без разрешения Жодинского горисполкома принимала участие в несанкционированном массовом мероприятии (копии протоколов есть в редакции — Прим. TUT.BY). Я даже не знаю, как это назвать.

«У стены стоял парень — босой, в одной майке, с разбитыми локтями и в наручниках»

Еще одна участница несанкционированного мероприятия в бане (в ее протоколе тоже похожая формулировка. — Прим. TUT.BY) рассказала нам примерно то же самое.

— Город маленький, все друг друга знают. У нас есть своя компания женщин, мы дружим. Узнали, что в городе не будет воды в субботу — и договорились сходить в сауну. Это была информация, которую никто не скрывал, но и никто не публиковал нигде, просто устно договорились, как друзья договариваются между собой, — рассказывает женщина. — Потом я спросила, не будут ли против остальные, если я возьму с собой мужа. Девочки были не против и тоже решили пригласить своих друзей и мужей. Вначале мы планировали, что нас будет человек 10, но потихоньку компания разрослась. В сауне есть большая парная и малая. Изначально думали взять малую, но потом арендовали большую.

Компания пришла в сауну к пяти вечера. Посетители, которые была до них, по словам хозяина сауны, перерасходовали воду. И мужчина, по словам собеседницы, попросил подождать, пока наберется и нагреется новая.

— Мы пошли в банкетный зал. У нас собой были напитки, суши. Мы планировали есть и пить после сауны, но поскольку все равно ждали, начали раньше. Мы ели, смеялись, общались — и тут где-то в семь вечера в зал ворвался ОМОН. У нас даже были мысли, что это какой-то прикол. Дело в том, что до этого в городских чатах писали, что в выходные будут рейды. Но какое отношение баня имеет к рейдам? Мы даже не представляли, что это история про нас, что нам нужно забеспокоиться и не пойти, — продолжает собеседница. — Люди в форме кричали: «Все остаются на своих местах! Зайти всем внутрь!» — последнее тем, кто курил на балконе.

«Выключите эту …» — это про музыку. Один омоновец был очень резкий, матом кричал. Остальные вели себя обычно. Спросили, кто у нас главный. Все молчали, потому что ну какой у нас главный, не было таких.

Затем, со слов собеседницы, силовики сказали всем взять свои вещи и выходить по одному на улицу. Люди просили объяснить, что не так, почему их задерживают, но никто ничего не объяснял.

— Когда я спустилась вниз, увидела стоящих вдоль стены людей не из нашей компании. Хозяин сауны стоял, его жена. Парень босой, в одной майке, с разбитыми локтями и в наручниках. У него ноги уже синие от холода были, он весь трясется. Оказалось, что этот парень живет в доме хозяина — сын или брат его. Он спал в своей комнате, проснулся, что-то хотел взять в тумбочке, наклонился. Ворвался ОМОН, на него со спины напали. Он резко встал, замахал руками, это приняли за сопротивление и начали применять к нему силу — это он нам уже в РУВД рассказал, — говорит женщина. — Мы просили дать парню обуться и одеться, но не разрешили даже накинуть на него полотенце. Потом принесли какие-то резиновые шлепанцы ему.

Собеседница рассказывает, что во время обыска она стояла недалеко от лавочки, где досматривали личные вещи. Все доставали из рюкзаков и сумок, показывали.

— У кого-то в вещах был телефон, на котором была наклейка Погоня. И это все, что нашли, скажем так, «протестного». Не было у нас никакой ни символики, ни флагов. У всех были купальники, полотенца, шампуни, фены — вот и все вещи. У некоторых были таблетки. Это к тому, что нам потом сказали, что подозревают в употреблении наркотиков. Подозревать подозревали, но, видно, не очень сильно: ни одну таблетку на экспертизу не взяли, — отмечает женщина. — Когда вещи пересмотрели, нам сказали садиться в автобус. И вдруг из банкетного зала мы услышали голос: «Чей рюкзак? Чей рюкзак?». Якобы там нашли БЧБ-флаг. Но никого из наших там уже не было. И мы не знаем, был ли там какой-то рюкзак на самом деле. Каждый унес с собой свою сумку. Ну и, наверное, в рюкзаке должно было быть что-то, по чему можно было бы опознать, кому он принадлежит? Телефон, какие-то документы. Это же не просто рюкзак с одним флагом и все. Рюкзак нам не показали.

В РУВД людям показали фото с расстеленным флагом на полу в банкетном зале. Они предполагают, что его расстелили специально, чтобы сфотографировать.

— Вся наша «протестность» заключалась в том, что — возможно, но мы в этом вообще не уверены, — у кого-то в рюкзаке, которого мы не видели, нашли бело-красно-белый флаг, — продолжает собеседница. — Потом нас отвезли в РУВД, посадили в коридоре. Было ощущение, что вообще не знают, что предъявить. Один милиционер спрашивал про наркотики, сказал, что поступило сообщение на нас. Задавали даже вопрос, шутил ли кто-то на тему наркотиков. Но у нас не взяли ни кровь, ни мочу на анализы. Вот представьте: там были в основном женщины 40+, несколько мужчин — их мужья. Типичный портрет наркоманов же.

Еще один милиционер нам сказал, что на нас заведено административное дело за несанкционированное массовое мероприятие. Да если бы они приехали на 15 минут позже, то доставали бы нас на улицу уже в купальниках. Сюр полный!

Собеседница говорит, что ее отпустили только к шести утра, хотя у нее несовершеннолетняя дочь.

— У многих задержанных тоже есть дети. У одной женщины даже трое. Кстати, нам даже не давали детям позвонить. Мой муж остался в РУВД, его не отпустили. Четверо мужчин из нашей компании объявили голодовку. Мы, когда выходили, оставили им полотенца, чтобы было хоть на чем спать, — говорит она.

По информации правозащитников, объявили голодовку Александр Ковалев, Евгений Шелепень, Станислав Репкин и Евгений Литвинов. Они протестуют против того, что им предъявляют обвинения в участии в массовом мероприятии и сопротивлении милиции.

Мужчина до суда задержаны.

Читать полностью: https://news.tut.by/society/728015.html?c=