Лига Писателей

Мы с Димой часто спорили чем отличаются осознанные сны от астральных полётов, как по мне, так что одно, что другое абсолютно одинаково.
Диму выдернул из тела учитель йоги во время занятий.
Я решил освоить сею премудрость по своему.
Напитавшись жизненной силы от очередного случайного прохожего я приехал домой достал свою потрёпанную тетрадку стихов, на свободной странице большими буквами вывел красиво фразу.
«Я ВЛАДЕЮ ОСОЗНАННЫМ СНОВИДЕНИЕМ»
Затем я сел в кресло и принялся набожно изучать каждую букву в отдельности, читал это предложение по сто раз подряд. Короче доканывал свой мозг, пробивал дорогу к подсознанию. Временами я начинал ненавидеть этот текст, мне хотелось порвать листок и бросить бесполезное занятие, но я не сдавался и продолжал заниматься чтением текста. Под утро меня вырубило и я увидел сон.
Вернее мне показалось, что я не сплю.
Зимой во Владивостоке светает поздно, и большинство жителей добирается до своей работы в предрассветных сумерках. Большой круглый диск луны висел над замёрзшим Амурским заливом.
Быстро позавтракав я оделся и выскочил из дома на ходу застёгивая пальто. Добежав до остановки прыгнул в первый попавшийся трамвай.
Первая пара в техникуме начиналась с восьми, так что в запасе у меня был как минимум час. С пересадками я добрался до "Минного парка и уже почти вошёл в парадную дверь, как вдруг заметил, что все здание техникума выкрашено в идиотский розовый цвет.  Да еще на фасаде за одну ночь появились нелепые балконы. Я ущипнул себя за ногу, проверка на сон не удалась, мне по настоящему было больно, я с силой топнул ногой, из под подошвы полетела пыль, нога ощутила реальную твердую землю.
Я закрыл глаза и заорал.
-А-а-а …….!!!     
Ничего не помогало, тогда я зажмурился еще сильнее и завопил.
-Саша проснись, проснись, проснись же, черт тебя дери!
Вроде сработало, техникум исчез.
-И все-таки, это был сон! Но как все было реально!
Я лежал на своей кровати, за окном кипела луна ее луч скользил по ночному небу упираясь прямо в мою подушку. Все спят, в комнате тихо, часы монотонно отстукивают минуты, но внутренний голос заставил меня вглядеться в детали….
-О нет, не может этого быть, вся мебель в комнате была переставлена.
Я понял, что все еще сплю. Сердце готово было выпрыгнуть из глотки. А что если я, застрял во сне навсегда и уже никогда не смогу проснуться?
Все вокруг реальней некуда. Паника захватила меня целиком, Я заорал из последних сил, но крика не услышал. Какая-то черная воронка затянула меня с невероятной силой, а там, в глубине воронки я увидел себя лежащего на стареньком продавленном диване.
С громадной силой меня швырнуло в тело. Я проснулся со здоровенным  синяком на правом плече и синяк был самый, что ни наесть настоящий. На часах было половина шестого. Заснуть в ту ночь я так и не решился. Все, что со мной произошло , я решил никому не рассказывать, даже Диме.
Забегая немного вперёд скажу, что необычное расположение мебели в комнате полностью совпало с реальностью только через пятнадцать лет.

После 8 класса я поступил во Владивостокский Судостроительный технику. Перед поступлением мне пришлось усвоить всю школьную программу буквально за месяц. В подготовке  мне помогал одноклассник Дима. Выдали нам аттестаты за восьмой класс и мне родители однозначно заявили, пойдёшь в техникум на механика и точка. Оказалось Дима тоже решил поступать в тот же техникум, только на факультет радио аппарата строения. Я пошёл с Димой за компанию немного ослушавшись родителей. Для меня что механик, что электрик было одно и тоже, сам я мечтал выучиться на художника, но папа твёрдо сказал, художник это не профессия а ерунда. В учёбе я старался изо всех своих сил, помню за одну пару мог написать больше двенадцати листов текста, ручка дымилась от напряжения, дымились и мои мозги постигая премудрости гетеродинных антенн, свойства материалов и т.д. Помню мне даже платили неплохую стипендию. Я тогда на радостях купил гантели и штангу. И всё бы было ничего, но завелись в нашей группе бандиты, то побьют, то стипендию отнимут. Один из бандитов так меня допёк, что я решил выпить часть его энергии, чтобы поумерить его пыл. Господи, зачем я только решился на это?!? В общем я мысленно подключился к этому бандиту иии...
До этого момента я не пил алкоголь, не курил табак, не употреблял ничего запрещенного, но когда энергия бандита полилась по моим жилам, это было сродни экстазу, я не знаю с чем можно сравнить ту лёгкость, эйфорию, ясность ума, мышечную силу и наполненность что я ощутил. А вот остановиться я уже не мог. Бандита я выпил до дна. От техникума до дома десять километров пешком я буквально парил над землей, Через три дня я узнал что бандит умер от инфаркта. Второй жертвой стал парень из параллельной группы. Со мной творилось что-то неладное. Меня мог спровоцировать любой самый незначительный конфликт, даже кривой взгляд случайного прохожего, я нещадно забирал всю их энергию наслаждаясь и одновременно ругая себя за то, что не могу во время остановиться. Мне было по настоящему страшно за своих родных и близких. Помню как то я послал своего друга Диму куда подальше только чтобы ненароком не навредить ему. Дима добрая душа удивлялся, мирился со мной и продолжал дружить, а я не мог сказать ему правду. Помню раз мелкие хулиганы из нашей группы позвали Диму на разборки в подворотню, мне преградил путь один из них, я быстро подключился ко всем хулиганам одновременно. Сначала я качнул немного энергии, чтобы вызвать у хулиганов усталость и безразличие, потом качнул их удачу, ребят было много, так что я быстро наелся и не стал дальше мучать бедолаг. Дима выскочил из подворотни через минуту цел и невредим. Через неделю к нам в группу приходила мама одного из этих хулиганов и просила подписать положительную характеристику на сына. В общем я так понял, что пацаны попали в тюрьму, их удача и энергия струилась по моим жилам. Так больше продолжаться не могло и я ушёл в академический отпуск.
За время учёбы в техникуме мы с Димой по мимо основных дисциплин успели пройти школу астрологии Коровинского в доме Дзержинского. Там в актовом зале я забавы ради мысленно раскачивая огромную двухсот килограммовую люстру что немало удивляло всех присутствующих. Ещё я любил мысленно выходить на сцену к учителю астрологии и хлопал его по плечу от чего Коровинский вздрагивал и недвусмысленно грозил мне пальцем. Ещё мы с Димой посещали курсы йоги. Так же за время учёбы мы прочитали горы книг по магии  религии и изотерики. Я успел сменить занятия каратэ на бодибилдинг. Но я к сожалению я так и не смог отказаться от употребления чужой энергии. Слишком многое эта энергия давала. Диму я оставил в покое просто перестав общаться, потому что знал, что рано или поздно могу наброситься и на него бессовестно поглотив его удачу и жизненную силу. С тех пор друзей у меня больше небыло.

Я проснулся от оглушительного шума. За окном хлестал осенний дождь. Большие свинцовые тучи нависли над городом. 
Часам к восьми утра дождь понемногу прекратился. К нам в гости приехала бабушка Люба и забрала меня с собой на дачу. Дорога до дачного домика занимала час езды на электричке и потом ещё час пешком через лес и поле.
Глубокой осенью когда заканчивался дачный сезон электрички гоняли практически пустыми. Мы сели с бабушкой на деревянную лакированную лавочку в середине вагона, я уставился в серую дождливую мглу за окном. Колёса застучали по рельсам привычное тагдым-тагдым, приятный женский голос в динамике объявлял станции и предупреждал «осторожно двери закрываются!»
На станции «Весенняя» в вагон вошла старуха на вид лет 90. В глаза бросился огромный рост бабули метра под два не меньше, одета она была во всё черное. Старуха оглядела пустой вагон, увидела меня, подошла ближе и ухмыльнувшись села прямо на против. Баба Люба недовольно фыркнула, отсев немного подальше к окошку.
-Вот ведьма старая подумал я, вагон пустой, а она жмётся тут,
ещё и смотрит в упор вызывающе.
Расхрабрившись я поднял голову и посмотрел в черные блестящие глаза старухи.
В ту же секунду из ведьминых глаз вырвались две фиолетовые как электрическая дуга молнии и больно ударили мне по глазам.
Я вскрикнул, закрыл глаза ладонями и весь сжался. Меня удивила реакция бабы Любы, вернее удивило полное отсутствие какой либо реакции. Внук кричит извивается, а бабушке хоть бы что. На какое то мгновение я потерял сознание.
Из оцепенения меня вывел голос в динамиках объявлявший очередную остановку.
-Станция Угольная, осторожно, двери открываются!
Старуха тут же вскочила и с какой то сверхъестественной скоростью выпорхнула из вагона.
Глаза нещадно болели, горло опухло и тут же поднялась температура. В этот день я еле добрался до дачи. Ангина и температура на следующий день исчезла так же внезапно как и появилась.
Я попытался обсудить случившиеся с бабушкой Любой, но она не могла вспомнить никакую старуху в электричке, хотя до этого сама возмущалась ведьминой наглостью. Я почему-то подумал как разительно та старуха была похожа на мою про бабушку Лизу.
А ещё у меня проснулся дикий голод до жизненной силы. Я буквально физически видел струящиеся энергетические сгустки в окружающих людях. Мне хотелось наброситься на них, вонзить свои зубы в эти сочные потоки света и выпить их до последней капли. Что же ты со мною сделала старая ведьма, и почему так нещадно чесались мои маленькие клыки?

Мать, услышав это, тут же принялась отрицать слова доктора, хотя в глубине души смутно понимала — её сын и вправду хрупок, как первый лед. Врач, знавший, насколько жесток этот мир к тем, кто не имеет силы, предложил два пути: навечно запереть дитя в темнице дома… или умертвить его сейчас, избавив от будущих страданий.

Женщина в ужасе отвергла саму мысль об убийстве. Но некоторые из присутствовавших, шепчась, соглашались с лекарем: «Лучше пусть умрёт сейчас, чем будет мучиться, когда вырастет».

Мать, разрываясь между двумя безрадостными вариантами, вновь посмотрела на своего малыша. И, увидев в тех пламенеющих глазах искру жизни и безмятежности, твёрдо решила — она выберет свой, третий путь. Она будет растить его.

Я сделал очередную непростительную ошибку в жизни, поделился сокровенным с мамой.
Для начала я попросил маму дать мне честное слово не рассказывать никому о моей тайне особенно папе. Мама пообещала держать рот на замке. И я выпалил ей о том как вчера чуть не утонул в море, как обиделся на неё и папу и как мысленно бил папу по ноге, и я думаю это из за меня  у папы  началась подагра.  Мама всё это выслушала, в её глазах  появился страх и замешательство. Она тут же побежала к папе и рассказала ему мой страшный секрет.
Папа выскочил из гостинной на одной ноге, схватил подаренного мне надувного микимауса и со всей дури начал лупить меня  куда попало. Я больше плакал не от боли, а от мысли что микимаус  испортиться. Папа остановился когда довольно толстая резиновая игрушка расползлась по швам, голова надувного мышонка отлетела к балконной двери.
Я рыдал пытаясь приладить голову обратно. То, что орал мне папа я не слышал, из моих ушей текла кровь.
В первый класс я пошёл как бывалый раненный солдат с перевязанной бинтом головой и папиной военной  пилоткой.
Школа мне как то сразу не понравилась, казалось учитель ставила мне двойки просто так ни за что. Однажды я ради спортивного интереса выучил все уроки и ответил на все вопросы, но Ада Станиславовна, так звали мою первую учительницу сказала;
-Ты Саша ответил конечно всё правильно спору нет, и если бы ты был отличником, я поставила бы тебе пятёрку, но так как ты двоечник, то больше тройки я тебе поставить не могу.
Я был в шоке. Зачем тогда вообще что либо учить, если всё равно по итогу тебе влепят трояк. Папа заставил меня написать расписку следующего содержания;
"Если я получу двойку, то пусть меня побьют".
Правда он меня бил и без этой дурацкой расписки, но видимо ему доставляли удовольствие  ритуалы. Эта расписка лежала вместе с резиновой скакалкой на высоком лакированном шифонере. Папа обычно приходил с работы часам к одиннадцати вечера и громко кричал;
-Саша вставай и неси дневник! Выдёргивал меня за ногу из под толстого одеяла и торжественно доставал с шифонера пыточный набор мою расписку и резиновую скакалку. Потом дыша перегаром протягивал мне тетрадный листок с расплывшимися от слёз буквами и командовал
-Читай!
Я читал бегло надеясь поскорее закончить весь этот кошмар и потом начиналась моя часовая порка. На утро было больно отдирать прилипшую к ранам простыню. Так продолжалось до пятого класса. Я самостоятельно записался в секцию каратэ. Тренер закрывал глаза на мои постоянные просрочки в оплате, за что ему огромное спасибо!  От каждодневных тренировок мои мышцы окрепли, на кулаках появились мозоли, ну и внешне я так сказать возмужал. После этого папа меня больше не бил, даже хулиганы одноклассники перестали домогаться и кое кто из них начал по человечески со мной здороваться.
Я всё таки отыскал легальный способ зарабатывать хорошие оценки подружившись с завучем школы. У меня  неплохо получалось рисовать, а завуч продвигала мой  талант предлагая всем учителям  оформительские услуги. Стен газеты, школьные конкурсы рисунков и учебные пособия лежали на моих плечах. В моём дневнике появились благодарности и хорошие оценки. Я неплохо устроился  и планировал доучиться до одиннадцатого класса, но папа настоял чтобы я после восьмого пошёл по его стопам в Судостроительный техникум на факультет судо механника.
В ноябре мама родила сестру Наташу. Мне с сестрой было не так одиноко и наконец то было с кем поговорить. Я краем уха слышал как мама гадала от кого у неё ребенок, то ли от папы, то ли от её давнего ухажёра который называл меня неприличным словом шкет.

Июль во Владивостоке выдался на удивление жаркий. В небе парили ослепительно белые облака похожие на огромных плюшевых медведей. Я мама и папа с дядей Николаем  расположились на диком каменистом пляже чтобы шашлыком  отметить день рождение Николая. С левой стороны возвышался мыс Кунгасный откуда доносились мерные стуки деревянных молотков, там на базе собирали большие дубовые бочки. Море манило своей теплотой и прозрачностью, жаль что я к пяти годам так и не научился плавать. Меня вполне устраивало строительство каменных замков на берегу. Гладкие камешки складывались в идеально ровную стену, вместо окон  сияли  обточенные морем стёклышки, а венчало замок белоснежное перо чайки. Я светился от счастья любуясь своей грандиозной постройкой. И тут краем глаза я заметил, как сзади ко мне подбежали уже прилично подпитые папа с дядей Николаем. Ни слова ни говоря они схватили меня за руки и за ноги, раскачали и швырнули в море. Признаться глубина даже возле берега была приличная. Я погрузился на дно, открыл глаза и увидел над головой давящую синюю толщу воды. Плавать я не умел. В голове возник мужской голос предложивший мне максимально расслабиться и  вспомнить в какой стороне находиться берег. И уж если я не могу всплыть, то вполне могу выйти на берег по дну пешком. Я сделал всё в точности как посоветовал этот голос. Мне показалось что время замедлилось и стало вязким как морская вода.
Когда я выполз на берег задыхаясь, роняя сопли и слёзы, моему взору предстали родители весело гогочущие над очередными пошлыми шутками дяди Николая. Злость наполнила меня до краёв.  Что может пятилетний ребенок сделать взрослым дядям? Вопрос риторический. Я мысленно стал пинать папу по ноге, а дядю и маму мысленно скручивал как полотенце после стирки, в общем мстил как мог.
На следующий день я проснулся от диких завываний. Мама бегала между отцом и ванной комнатой. Оказалось у папы вылезла так называемая царская болезнь "подагра", а маму и дядю Николая выворачивало наружу от вчерашних шашлыков и алкаголя.
Я почему-то был уверен, что весь этот происходящий кошмар моих рук дело.

Ходить и говорить по старой памяти я научился быстро.  В три года уже спокойно стихи читал наизусть. Ну и за минуту мог разобрать любую машинку без инструментов, как автомат Калашникова. Папа старался воспитывать меня по спартански жёстко, бил от души скакалкой, проводом от утюга, солдатским ремнём с железной пряжкой. Бил за всё подряд, за то что в детском саду не спал в сонный час, за плохой аппетит, за сломанную игрушку. Воспитатели часто спрашивали маму откуда у вашего сына по всему телу такие ужасные шрамы. Мама по большей части старалась молчать. Помню как папа однажды поставил маме огромный фингал под глазом за то что она пыталась защитить меня, с тех пор мама больше не пыталась этого делать.
Возможно папа чувствовал, что я и есть тот самый повесившийся дедушка Саша и вымещал на мне всю свою злость и обиду. Моя кожа лопалась от хлёстких ударов оставляя длинные кровавые полосы, как я не умер тогда даже не представляю. Возможно после этих истязаний я стал молчалив, долготерпим и спокоен несмотря ни на что. Однажды моей бабушке Марии все эти отцовские выходки надоели и она психанув, разменяла свою шикарную большую квартиру в центре города на маленькую гостинку для себя и однокомнатную квартиру на первой речке для папы.
Я очень часто болел и поэтому мама устроилась работать в мой детский садик кастеляншей, чтобы было удобней за мной присматривать. У мамы был свой склад кабинет на втором этаже. Там штабелями лежали одеяла, матрацы, пелёнки, полотенца и ещё масса всякой всячины.
Помню как к маме приходил какой-то дядя, он обнимал маму, целовал, смотрел на меня и шепотом спрашивал маму.
А шкет не расскажет твоему?
Мама смеялась и успокаивала дядю, что я ещё маленький и ничего никому не расскажу.
Помню как на мой четвёртый день рождения папа купил два больших торта и отдал их моей воспитательнице, чтобы в обед угостить тортиками всех детей одногруппников. Настал обед и я с нетерпением ждал когда меня поставят в центре хоровода и споют ту самую заветную песенку,, "Как на Сашены именины испекли мы каравай".
Но хоровода с поздравлениями я так и не дождался. За-то увидел как две воспитательницы спрятавшись за кухонной загородкой поедали мои тортики. Родителям я всё это естественно рассказал, за что в очередной раз был бит. Как мне пояснили за враньё. У воспитательниц была своя версия произошедшего. Они уверили моих родителей что поздравления были, и что я тот ещё фантазёр. На следующий день воспитатели больше не спрашивали родителей откуда у меня такие кровавые шрамы и синяки.
К пяти годам от такой жизни я стал заикаться и мама перевела меня в логопедическую группу. Нас таких заик там было человек десять. С нами занималась тётя врач разучивая всевозможные песенки и скороговорки. Когда тётя врач уходила, воспитательница сажала нас на стулья и приказывала не шевелиться, иначе в наказание пообещала колоть нас швейной иглой. Мы сидели не дышали, но всё равно воспитатель нас колола иглой за малейший шорох. Не раз доставалось и мне, это было зверски больно когда тупая игла на пару сантиметров входит в ногу разрывая мышцы. На этот раз я был научен горьким опытом и даже не пытался рассказать об этом своим родителям.
Незадолго до школы меня всё таки перевели в нормальную группу избавив от воспитателя садистки.