Ответ на пост «Тургенев, как диагноз»
"Я был настроен воинственно. Живя близко к казакам, часто в одной юрте, я очень сжился с ними, усвоил их взгляды. Им не нравилось желание Перемышльского ограничить их удаль, и они между собой высказывались против его гуманных намерений.
Мне было тогда только 17 лет. Казачья толпа вполне подчинила мой молодой ум своему авторитету. Когда Перемышльский вышел из казачьей толпы, я занял его место и сказал: «Нет, мы послушаемся только собственного голоса, — будем рубить и колоть».
...
Уже немного оставалось нам до нашего дома — вдруг вдоль нашей колонны, от ее головы до хвоста, бешено проскакал киргиз с криком: «Джау! джау!» (Война! война!). Сейчас же разъяснилось, что киргизы, принадлежавшие к нашему отряду и ехавшие впереди него, встретили двух киргиз, в которых они узнали тоучубековцев. В то время, как мы чебарили, т. е. громили аул Тоучубека, его старший сын с компанией джигитов был с визитом в нашем отряде. Они напали на казаков, находившихся на сенокосе и косивших траву. Русские бросились к ружьям, но не всем удалось добежать до балаганов, и четверых убили.
...
Подъезжая к р. Алматы, в версте или нескольких от нее, у самой дороги, мы увидели четыре шеста, воткнутых в землю, и на них четыре казачьих головы. Дело рук тоучубековских джигитов.
...
В Верном я прочел «Асю» Тургенева, «Детство и отрочество» Толстого. Тогда в Копале в моих руках очутилась большая коллекция книжек этого журнала. В этих книжках были помещены тургеневские «Записки охотника»; я прочел «Хорь и Калиныч», «Певцы», «Бежин луг», «Малиновая вода» и др. Я вижу личное счастье в том обстоятельстве, что мне пришлось читать эти прелестные вещи в обстановке южной семиреченской природы".
Г. Н. Потанин, «Воспоминания»: В казачьей службе. 1. Киргизская степь. В отряде Перемышльского, https://rus-turk.livejournal.com/732755.html
