Мы привыкли думать о лондонском тумане как о чём-то романтичном. Ну, знаете, газовые фонари, брусчатка, где-то вдалеке цокают копыта, а Шерлок Холмс с трубкой в зубах рассуждает о дедукции. В реальности же, если вынести за скобки литературу, лондонский туман всегда был той ещё гадостью. А в декабре 1952 года он и вовсе выззал одну из самых нелепых и страшных экологических катастроф XX века.
Всё началось с того, что после войны Великобритания отчаянно нуждалась в деньгах. Страна победила, но кошелёк был пуст. А что можно продать, чтобы быстро заработать? Правильно, уголь. У англичан был отличный, качественный уголь, который давал много тепла и мало дыма. Но «черное золото» высшего сорта уходило на экспорт, чтобы оплатить военные долги и поддержать экономику. А чем топить своим гражданам? Да чем придётся.
Для внутреннего потребления оставили уголь сорта «nutty slack» — по сути, угольную пыль с кучей примесей, особенно серы. Эта дрянь горела плохо, зато дымила так, что чертям в аду стало бы завидно. Но выбора не было: на дворе стоял холодный декабрь, зима началась рано, и миллионы лондонцев забили свои камины этим дешевым топливом. А тут ещё и дымящие на всю катушку электростанции (которые стояли прямо в черте города) и новенькие дизельные двухъярусные автобусы, только что заменившие экологически чистые трамваи.
И вот, 5 декабря пришёл антициклон. Холодный воздух, тяжёлый и неподвижный, накрыл город, а сверху его прижала «крышка» из тёплого воздуха, фактически «выключив» ветер. И весь дым из тысяч труб, который обычно уносило в небо, остался на улицах. Сначала лондонцы даже не поняли, что происходит. Ну, туман и туман, эка невидаль. Они даже дали ему забавное прозвище — «pea souper», или «гороховый суп», из-за желтовато-зелёного оттенка. Но очень скоро стало не до шуток. Это был не водяной пар. Это была взвесь серной кислоты, сажи и угарного газа. Люди в буквальном смысле дышали кислотой.
Видимость устремилась к нулю, и транспорт встал. Автобусы, машины, скорые помощи — всё замерло. Единственным местом, где можно было передвигаться, осталось метро, но до него ещё надо было дойти на ощупь, не свалившись в Темзу и не поскользнувшись на замёрзшей луже.
Что сделали власти? Ну, правительство во главе с Черчиллем просто заявило, что, мол, погода испортилась, бывает, само пройдёт. Никто не бил тревогу, не раздавал маски, не эвакуировал людей. А горожане просто продолжали жить, задыхаясь в собственных домах. Первыми неладное почуяли животные. На сельскохозяйственной выставке в Смитфилде породистые быки начали падать замертво. Их легкие просто не выдерживали такой концентрации яда. Хозяева пытались спасти ценный скот, заматывая морды мешковиной, смоченной в виски — видимо, считали, что алкоголь помогает от всего. Помогало слабо.
А потом начали умирать люди. В основном старики и дети. Врачи не могли доехать до пациентов, а если бы и доехали — чем лечить химический ожог легких? Аспирином? Морги переполнились мгновенно. У гробовщиков кончились гробы, а у цветочников — траурные венки.
За пять дней этого «супа» погибло 4 000 человек. Так заявили официальные власти, поспешив списать всё на внезапную эпидемию гриппа. Позже, когда независимые исследователи всё пересчитали, цифра выросла до 12 000. За неделю. Это больше, чем в самые страшные бомбардировки времён войны.
Преступность, кстати, не дремала. Пока честные граждане кашляли дома, «джентльмены удачи» вышли на охоту. В такой мути можно было разбить витрину, обчистить прохожего или вынести половину магазина, и никто бы даже не заметил твоего лица. Полиция была бессильна — свисток в тумане не поможет найти грабителя.
Только когда ветер наконец разогнал эту ядовитую кашу, до всех дошло, что случилось. Но потребовалось ещё четыре года бюрократической волокиты, чтобы в 1956 году, наконец, приняли Закон о чистом воздухе, запретили топить чёрным углём, начали переводить электростанции на газ и выносить их за город.
***********************
А ещё у меня есть канал в Телеграм с лонгридами, анонсами и историческим контентом.
