Серия «Доброе дело (рассказ)»

<<-- Начало

- 3 - «Свойство мечты»

— Ну что, давайте садиться за стол? — улыбнулась миссис Мэй.

Она взяла два графина с соком: один вручила Ким, а второй передала Лин, и они все вместе пошли в столовую.

Вскоре из кухни пришёл мистер Ди, держа в руке большое плоское блюдо. Он обходил стол вокруг, мимоходом отправляя огромной двузубой вилкой в каждую тарелку по хорошему поджаристому куску мяса. Следом за ним появилась миссис Мэй: в одной руке она прихваткой держала горячий противень, на котором золотились кусочки запечённого картофеля, а в другой — большую лопатку. В каждую тарелку она добавила по горстке ароматного картофеля. Тем временем ушедший на кухню мистер Ди вернулся с двумя мисками овощного салата и поставил их рядом с хлебной корзинкой.

Ким заметила, что на руке у мистера Ди висело небольшое полотенце, какое бывает у официантов в дорогих ресторанах. Конечно, ни в каких ресторанах она не бывала и официантов в глаза не видела, но зато видела одного такого на картинке. Ким подумала, что мистер Ди таким образом решил пошутить, но он снял с руки полотенце и использовал его вместо прихватки, забрав у миссис Мэй горячий противень. Свободной рукой он отодвинул для супруги стул, та на него села, после чего, захватив со стола пару пустых стаканов, поспешил на кухню.

Ким всё происходящее напоминало кино. Словно кто-то взял и поместил её в черно-белую картину, которые идут по ночам на одном из тех телеканалов, что никто не смотрит. Казалось, будто это всё невзаправду. Будто с минуты на минуту из соседней комнаты выйдет человек, скажет: «Стоп, снято!», и все разъедутся по домам.

Два лишних стакана мистер Ди оставил на кухне и вернулся, держа в руках наполненные прохладным вином бокалы.

Наконец все были в сборе, и можно было приниматься за еду.

— А что с твоим носом? — с абсолютной наивностью и простотой спросила Лин и отправила сочный кусочек мяса в рот.

— Он сломан? — добавила Лан.

— Ты упала? — с аппетитом жуя, уточнила Лин.

— Девчонки! — вмешалась миссис Мэй, чтобы прервать поток вопросов. А после, глядя в тарелку, чуть слышно проговорила: — Ди сказал, это с тобой сделали дома?..

— Да, — ответила Ким, изо всех сил стараясь делать вид, что разговор о переломанном носе совершенно обыденный, как если бы они говорили о погоде. — Пока я была в ванной, я осмотрела лицо и думаю, с носом всё будет в порядке.

— Нужно приложить холодное! — участливо посоветовала Лан.

— Можно взять папин лёд! — поддержала сестру Лин.

Ким посмотрела на девочек и с трудом выдавила из себя улыбку.

— Думаю, уже поздно что-то прикладывать, — снисходительно сказала она.

Девочки давно стали её раздражать. Ким не хотела злиться на них, но ничего с собой поделать не могла. Она понимала, что должна быть благодарна им, и миссис Мэй, и тем более мистеру Ди, но при этом какая-то неконтролируемая агрессия рвалась у неё изнутри. Словно все сидящие за столом были виноваты во всех её бедах и во всех несчастьях этого мира. А близняшки между тем жили в раю, не понимали этого, и за это их хотелось придушить.

— Вот видите, девочки, — решил разрядить обстановку мистер Ди, — а вы говорите, что я с вами слишком строг! Ан-нет, бывают люди и построже!

— Ди! — возмутилась миссис Мэй. — Разве можно так шутить?!

— Всё в порядке, миссис Мэй. Это очень даже неплохая шутка, — улыбнулась Ким. — Как говорится, всё познаётся в сравнении...

«А надо сказать, я щас неплохо разрулила, — подумала Ким. — А ещё говорят, что я не в состоянии поддержать разговор и у меня словарный запас как у забора — матерщина да и только... Ну-ну...»

— Очень справедливое замечание! — рассмеялась миссис Мэй. — Так и есть: всё познаётся в сравнении... — задумчиво нараспев повторила она.

— А у тебя есть друзья? — не унималась Лин.

— Да, у тебя много друзей? — пропищала Лан.

Ким хотела сказать: «Господи, взрослые, вы же сидите рядом, заткните вы, наконец, этих дурил! В чём проблема-то?» Она выдержала паузу, дав возможность вмешаться родителям, но те этого делать не спешили, поэтому пришлось отвечать.

— Друзей у меня мало. Всего одна подруга. Джессика. Джесс. — грустно проговорила Ким. — В Яме вообще трудно с друзьями.

— Ты что, живёшь в яме? — в удивлении округлив глаза, прошептала Лин.

— А как ты в неё попала? — подключилась Лан.

— А она глубокая? — уточнила Лин.

— И как ты из неё выбралась? — продолжила Лан.

Ким дождалась, когда девочки стихнут, и всё с той же снисходительной улыбкой ответила:

— Вы не совсем верно поняли. Всё немножко не так, — аккуратно начала она. — Яма — это название. Это не значит, что люди живут в настоящей яме. Имеется в виду не дырка в земле, а... жизнь. — Она помолчала и добавила: — Точнее, её уровень. Уровень жизни.

— Уровень жизни в нашей стране достаточно высок! — процитировала какой-то учебник Лан.

— Ага, — согласилась Ким, — и из Ямы эта высота видна особенно хорошо, — весело сказала она, и все, кроме близняшек, рассмеялись.

— Сделай доброе дело, налей детям сока, а я пока наш виноградный обновлю, — пропел мистер Ди, подхватил бокалы и отправился в кухню. Миссис Мэй принялась наполнять стаканы, вполголоса ругая себя за то, что не сделала этого раньше.

— И часто вы так по ночам пируете? — чтобы не молчать, спросила Ким.

— Ооо, ты знаешь, мы не следим за временем. За режимом сна, питания и прочей чепухой. Спим, когда хочется, едим, когда хочется.

— По вам не скажешь...

Миссис Мэй удивлённо взглянула на Ким.

— Я имею в виду, что вы худая и прекрасно выглядите, — поспешила объясниться та. — Обычно говорят, что есть по ночам нельзя, и спать нужно девять часов и всё такое... — Ким взволнованно тараторила и никак не могла заставить себя остановиться, но наконец успокоилась и заговорила медленнее: — А как же школа? Если не спать по ночам, утро будет трудным...

— Девчонки занимаются дома, — ответил пришедший мистер Ди.

— А в твоей дыре есть школа? — пропищала Лин.

— Ты ходишь в настоящую школу или учишься дома? — дополнила вопрос Лан.

— И зачем ты туда ходишь, если живёшь в дыре? — наивно хлопая глазками, спросила Лин.

«Чёрт возьми! Какие дурацкие и какие правильные вопросы!» — мелькнуло в голове у Ким.

— Да... — вздохнула она, — в настоящую. Правда, учат нас так, будто это школа понарошку... — Ким смущённо улыбнулась.

— Тогда зачем ты туда ходишь? — снова спросила Лин.

— Это вопроооос... — выдохнула Ким. — Наверное, чтобы...

«А и правда, зачем я туда хожу, если всё, что меня ждёт, — это зассанный диван и прокуренная халупа, которая вот-вот развалится? Читать и писать я умею, а больше в моей жизни от меня и не потребуется», — подумала Ким.

— Наверное, чтобы... — повторила она, — не быть дома...

Ким грустно улыбнулась, и взгляд её провалился в пустоту, как бывает, когда человек ненадолго уходит в свои мысли.

— Так! Девчонки! — строго, но шутя, сказала миссис Мэй. — Прекратите допрос и займитесь, наконец, едой!

Девочки насупились и уткнулись в тарелки.

— Дорогой, так чем закончился твой конфликт с поставщиками?.. — заговорила миссис Мэй, и с каждым новым словом её голос для Ким звучал всё тише и тише, пока не растворился вовсе.

Странно, ещё несколько часов назад она так хотела есть, а сейчас и кусок в горло не лез. Наверное, виной тому были разговоры. Чем больше они общались, чем больше ей задавали вопросов, тем шире становилась пропасть между ними. Не только как между разными социальными классами, но и просто как между людьми. И тем больше становилась пропасть между Ким, её реальностью и её мечтой.

Подумать только, словно разные миры! Всего каких-то сорок пять минут ночной дороги — и ты в параллельной вселенной. В мире, где люди планируют будущее и где это будущее у них возможно. Где будущее не мечта, а просто завтрашний день. Где само словосочетание «завтрашний день» не звучит угрожающе, где не засыпают с надеждой не проснуться и в свободное время не гуляют по Мосту Самоубийц. В мире, где родители целуют и обнимают детей, где все вместе собираются за одним столом и где совместный ужин — всего лишь обыденность.

Какая глупость! Обычный кусок дерева и четыре палки. Обычный стол и люди за ним. Самый обыкновенный — не такой, как здесь, к которому страшно коснуться, а самый простой. Самая простая кухня, простые блюда и самые обычные родители. Которые не пьют с утра до вечера, не швыряют в стены бутылки и не ползают по дому на четвереньках. Не продают вещи и не ломают собственным детям носы. Где не насилуют детей своих сожительниц, не отправляют за алкоголем и не подсаживают на наркотики.

И хотя между этими мирами сорок пять минут ночной дороги, на самом деле, расстояние между ними непреодолимо.

Мечта имеет смысл, если у неё есть хотя бы один шанс сбыться. На такой мечте далеко не уедешь, но какое-то время протянуть можно. Иные дотягивают и до самой старости, и хорошего в том, конечно, мало. Хуже только, когда мечта сбылась, но оказалась не такой, как представлялась. Получается, будто бы всю дорогу бежал не в ту сторону.

Мечта, как огромный мыльный пузырь: поймаешь или улетит, сбудется или нет, а всё равно исчезнет. Вот такое дурацкое свойство мечты.

И сегодня Ким оказалась в своей мечте, но не для того, чтобы она сбылась или чтобы она поняла, что её мечта нехороша, а для того, чтобы понять, что шансов у её мечты нет. Ни единого. Даже самого сомнительного и призрачного.

Как же это, оказывается, больно — попасть в свою мечту, увидеть, сколь она идеальна и вместе с тем несбыточна.

Чем больше Ким об этом думала, тем сильнее горячий, мерзкий комок распирал ей горло и отравлял внутренности изъедающей кислотой. Именно он не даёт ей нормально есть и дышать последние несколько часов. Горечь и понимание того, что она очередной безутешный узник проклятой Ямы. Да, она всегда это знала и почти не сомневалась в безысходности собственного существования. Но какой бы гадкой ни была её жизнь, где-то в груди всё же оставался крохотный лоскуток надежды. И даже там, на краю моста, он был с ней. Именно он и не позволил сделать последний шаг. А сегодня его не стало. Его выжгла ядовитая реальность, оставив на пепелище одну сплошную ярость. Ярость, которая с каждой минутой всё больше разрасталась где-то внутри Ким, и гудела в её голове так, будто там поселился целый рой пчёл.

— Ты навсегда останется лишней! Лишней в доме родителей, лишней в школе и лишней во всём этом чёртовом мире! — гудели пчёлы. — Рождённый Ямой никогда не покинет её пределов! Яма навсегда останется с ним, потому что она в нём!

«А эта яма глубокая?» — прозвучал мерзкий голосок одной из близняшек в голове у Ким.

— Глубокая, ещё, чёрт тебя дери, какая глубокая! — подумала она.

— Ну нет, назад пути не будет! — взревел пчелиный рой. — Только не в этот ад! Только не теперь!

«Уж лучше сдохнуть!» — пронеслась шальная мысль в голове Ким.

Тем временем комок в горле достиг таких размеров, что она едва могла дышать. Стук сердца оглушающе отзывался в ушах и пульсировал в горле. Казалось, что всё её тело превратилось в одну большую пульсирующую ярость. Пальцы вздрагивали в такт ударам, и, чтобы не звенеть о тарелку, она отложила приборы в сторону.

Голоса сидящих за столом были давно едва различимы, словно те говорили не рядом, а где-то за окном. Только все эти люди были в доме, а на улице была Ким. Как всегда одна. Именно так она это чувствовала. До неё долетали лишь глухие голоса и неприятный смех, а перед собой она видела немых, развесёлых людей, которые, подобно рыбам, то и дело открывали и закрывали рты. Ким смотрела на эти счастливые лица за столом и понимала, что больше не в силах видеть это всеобщее мерзкое счастье.

— Перебить бы вас всех... — прогудели пчёлы в один голос с Ким.

— Давай я отнесу, — мистер Ди, поднимаясь, подхватил со стола пару пустых тарелок и пошёл в кухню. — Далеко не разбредайтесь! — крикнул он, уходя. — Ещё будет торт!

Лан отнесла свою тарелку в кухню и зачем-то поднялась наверх. Лин взяла с комода видеоигру, вернулась за стол и уставилась в экран. Миссис Мэй набросила на плечи куртку мужа и вышла на улицу.

— Скорее всего, она втихаря курит, — подумала Ким. — Тем лучше!

Не говоря ни слова, она поднялась со стула и медленно пошла на кухню. Там мистер Ди уже расставил на столе небольшие тарелки и аккуратно нарезáл торт. Ким, неслышно ступая, вошла в кухню, взяла оставленный на столе нож и подошла к нему вплотную. Мистер Ди повернулся, но не успел сказать ни слова и только от удивления и боли хрипло втянул в себя воздух. Его брови невольно полезли на лоб, глаза округлились, он с удивлением посмотрел на Ким, а затем, всё ещё не веря в произошедшее, опустил взгляд на свой живот, из которого торчала чёрная рукоятка большого кухонного ножа. Ким с издёвкой посмотрела в его обезумевшие от ужаса глаза, выдернула нож и сразу же воткнула его в бок. Мистер Ди отшатнулся, ухватился за стол позади себя, чтобы не упасть, и почувствовал, как горячая, словно кипящая, кровь обожгла ему живот. Она стекала ниже, ползла по бёдрам, но в районе коленей остывала и приклеивала к ногам штаны.

— Сделай доброе дело, сдохни наконец! — процедила Ким сквозь зубы, выдернула нож и в третий раз вогнала его по рукоять. Мистер Ди упал.

С каким-то безумным спокойствием Ким смотрела на него. Она извлекла нож из тела, и кровавая лужа на полу стала разрастаться быстрее.

Ким осторожно выглянула из кухни. На первом этаже, кроме девочки, никого не было. Она всё так же сидела за столом и смотрела в экран.

— Лин! — с опаской крикнула Ким, надеясь, что угадала с именем.

— Что? — отозвалась та, и Ким облегчённо выдохнула.

— У нас с папой для тебя сюрприз!

— Сейчас иду... — безучастно отозвалась девчонка.

— Нет-нет! Ты сиди! Просто закрой глаза, и мы к тебе придём.

— Я играю!

— Прервись, пожалуйста. Закрой глаза.

— Ну, хорошо! — недовольно проговорила Лин и поставила игру на паузу.

— Ты закрыла?

— Да!

Ким выглянула из кухни и на носочках прибежала в столовую.

— А я уже зде-е-сь, за твоей спино-ой, — с улыбкой пропела она.

— А где папа?

— Он сейчас придёт. — Ким покрепче зажала в руке окровавленную рукоять ножа. — У стула спинка высокая, а для сюрприза мне нужна твоя спина. Встань, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорила Ким. — Глаза не открывай!

Лин наощупь положила телефон на стол и поднялась на ноги.

— Сюрприз, сучка! — гаркнула Ким, но тут из прихожей раздался голос миссис Мэй.

— Ким! Ким, ты где?

От неожиданности Ким встрепенулась.

— Ты с нами? — улыбнулась миссис Мэй. — По-моему, ты витаешь в облаках. О чём задумалась?

Ким удивлённо посмотрела на миссис Мэй, на мистера Ди и сидящих за столом близняшек.

— Я... я... извините, я...

— Ты задумалась! — подсказала Лин и расхохоталась.

— Да... я задумалась, и... я... я прошу прощения...

— Не за что извиняться, — сказал мистер Ди. — Поздно уже, вот и засыпаешь на ходу. — Он встал из-за стола и взял пару пустых тарелок. — Собирайте посуду, а я сейчас принесу торт. — Мистер Ди почти вышел из столовой, но остановился и громко сказал: — Ким!

— Что?! — взвизгнула та и практически подскочила на месте.

— Пока не доешь — десерта не получишь! — мистер Ди весело подмигнул и пошёл на кухню.

Сердце Ким было готово выскочить из груди.

Она с ужасом посмотрела на вилку и нож, лежащие возле неё, бросила быстрый взгляд на уходящего мистера Ди и вскочила со стула.

— Вы извините меня, пожалуйста, — взволнованно выпалила Ким, — я, наверное, домой пойду. Огромное вам спасибо за ужин и за одежду, но я вдруг поняла, насколько уже поздно. Я лучше домой пойду...

— Куда же ты пойдёшь в такой час? — удивилась миссис Мэй.

— Не придумывай, — поддержал супругу, вернувшийся из кухни мистер Ди, — у нас есть свободные комнаты — выбирай любую. А завтра я тебя отвезу.

— Нет! — отрезала Ким. — Вы меня простите, но я лучше пойду. Вы не подумайте, что я украла что-нибудь и теперь убегаю. Если хотите, можете меня обыскать. — Она расставила руки, а потом быстро провела ладонями по штанам, показывая, что у неё ничего нет.

— Да никто так не думает! — рассердилась миссис Мэй. — Но как ты себе это представляешь? Ты живёшь чёрт знает где и собираешься среди ночи идти домой? — Она возмущённо всплеснула руками. — Милая, ты в своём уме?

— К тому же отвезти я тебя не смогу, — добавил мистер Ди, — мы пили вино и за руль я уже не сяду... — Он растерянно посмотрел на Ким. — Ты лучше скажи, что произошло, и мы найдём решение.

— Нет, ничего не произошло, правда. Я просто... просто п-пойду, хорошо? — Ким пятилась к выходу, словно боясь всех присутствующих.

— Значит так! — деятельно сказал мистер Ди. — Ты горячку не пори! Давай поедим тортика, выпьем чаю, и потом, если ты всё же решишь, что на ночь глядя тебе непременно нужно ехать домой, мы вызовем тебе такси... — Он внимательно посмотрел на Ким. — Ну что? Договорились?

— Х-хорошо, договорились, — сдалась Ким.

Она снова уселась за стол и просто смотрела перед собой, ожидая, когда наконец принесут торт, будто он был не десертом, а наказанием.

Тем временем миссис Мэй, чтобы успокоить нервы, заварила ароматный чай из трав. А после они все вместе ели шоколадный торт, по виду которого было понятно, что он очень дорогой и очень вкусный. Но вкуса Ким не чувствовала, как, впрочем, не чувствовала и злости или страха. Ещё совсем недавно пылающий внутри неё огонь погас. Погас так же быстро, как и вспыхнул. Но за это недолгое время он успел выжечь всё внутри и оставил только пустоту.

Ким впивалась вилкой в сочный, чем-то пропитанный корж и не спеша отправляла безвкусные куски себе в рот. Из наказания торт превратился во Время. Как только он закончится, закончится и её время, и она уйдёт из этого дома и из жизни этих людей. А немного позже и из их памяти, и в тот момент эта ночь перестанет существовать.

Ну а пока все сидящие за столом, чтобы не акцентировать внимание на ситуации, старательно отыскивали самые нейтральные и отвлечённые темы для разговора. Поначалу Ким пыталась делать вид, что слушает их, и даже улыбалась в те моменты, когда за столом улыбались все, но потом решила, что в действительности никому до этого нет никакого дела. И если торт на тарелке — это Время, то Ким — это Совесть. Именно она не позволяет отпустить её среди ночи. Но, положа руку на сердце, если Ким сейчас настоит на своём и уйдёт, то после того, как за ней закроется дверь, все вздохнут с облегчением. И нет, это не упрёк, это почти нормально. А разве когда-то было иначе?

Или если она сейчас, например, со всего маху загонит себе вилку в глаз, то это, конечно, станет потрясением для девочек, и для мистера Ди, и, конечно же, для нежной миссис Мэй, но волновать это их будет ровно до тех пор, пока это будет их проблемой. Как только Ким увезёт скорая, а миссис Мэй отмоет от стола кровь и следов её пребывания в доме не останется, беспокойство членов семьи отступит, и время потечёт в своём привычном русле.

Ким затолкала в рот последний безвкусный кусок и поднялась из-за стола.

— Я хочу сказать ещё раз большое спасибо всем за ваши подарки, за прекрасный ужин и вкусный торт, — неожиданно для самой себя громко произнесла Ким. — Я, наверное, немного напугала вас и запутала... и я за это прошу прощения... Это всё потому, что я и сама запуталась... наверное, потому что сегодня я поняла больше, чем следовало... Я прошу простить меня, но мне действительно лучше уехать. Ещё раз огромное спасибо за всё.

— Ну что ж... — мистер Ди нехотя встал из-за стола. — Будь по-твоему... — вздохнул он. — Мэй, вызови, пожалуйста, такси.

Миссис Мэй вышла на кухню, чтобы оттуда позвонить диспетчеру, а Ким и мистер Ди направились в прихожую.

— Ты же ничего плохого не задумала? — чуть слышно спросил мистер Ди, пока Ким надевала кофту. Ким привычно промолчала.

— Такси приедет через три минуты! — послышался голос приближающейся миссис Мэй. Она появилась в прихожей, а через мгновение из-за её спины выглянули и близняшки. Они прятались или, точнее, только делали вид, что прячутся за миниатюрной мамой.

— Я думаю, мы должны проводить Ким! — Весело, с улыбкой, сказала миссис Мэй. — Девчонки, что скажете?

Не дожидаясь ответа, она подала дочерям их куртки и те принялись одеваться. Мистер Ди решил, что его рубашки будет достаточно, а миссис Мэй набросила на плечи куртку мужа, и они вышли во двор.

Вдоль дорожки, по которой они с мистером Ди несколько часов назад ехали на автомобиле, горели маленькие фонари. Фонари были совсем невысокими, но двор освещали хорошо и своим светом создавали какой-то особенный уют и чувство защищённости.

Они все вместе неспеша шли по дорожке к автоматическим воротам, за которыми нетерпеливо ворчал двигатель уже прибывшего такси.

За воротами мистер Ди на прощание обнял Ким, обняла её и миссис Мэй, и тогда уже и девочки присоединились к объятиям. Ким подошла к такси, открыла дверь и напоследок посмотрела на своих новых знакомых, которых она уже никогда не увидит. Мистер Ди легонько обнимал миссис Мэй за плечо, а другой рукой прижимал к себе одну из дочерей. Вторую обнимала миссис Мэй. Они все вместе смотрели на Ким и улыбались, будто на какой-то сраной фотографии. Ким криво улыбнулась в ответ и помахала им рукой. Не семья, а просто картинка! Картинка, вырванная с корнем прямо из сердца Ким. Ким почувствовала, что если задержится ещё хотя бы на мгновение, то её попросту стошнит, и она поскорее забралась в автомобиль.

— Яма? — уточнил водитель.

— Да, — коротко ответила Ким, с трудом сдерживая всё сильнее подступающую рвоту.

Она в темноте нащупала ручку двери и запомнила, где та расположена, чтобы в крайнем случае открыть её и не испачкать салон автомобиля.

Вскоре тошнота стихла. Ким упёрлась лбом в стекло, как это обычно делают герои кинофильмов, но сразу поняла, что если на пути встретится ещё хотя бы пара кочек или лежачих полицейских, то она наверняка расшибёт себе лоб, поэтому подложила под голову руку. Она лежала на стекле и смотрела на проплывающий за окном город.
Ким прокручивала в голове свою жизнь и тот мир, в котором она живёт, и от этого невольно выступали слёзы. Слёзы застилали глаза, но она не плакала. Они слегка проступили, но по щекам не текли и только размыли собой окружающий мир. Улицы за стеклом превратились в размазанные огоньки. Редкие окна квартир, в которых в этот поздний час горел свет, стали просто жёлтыми прямоугольниками. Совсем как те, что проносились каждый час на другом конце города, на другом конце поля, на границе Ямы.

В какой-то степени такси, в котором ехала Ким, было той самой электричкой за деревьями. Только шла она в обратном направлении. Из рая прямиком в ад. И электричка эта не знала пощады. Она хладнокровно срезала путь и ускорялась, когда видела жёлтый мигающий сигнал светофора, чтобы не дать девчонке на заднем сиденье ни одной лишней минуты счастья. Счастья побыть между раем и адом.

Когда Ким садилась в такси, то была уверена, что она расплачется и до самого дома будет рыдать в три ручья... Но ничего такого не было, а всё, что было у Ким внутри, — это всепоглощающая пустота.

Наверное, единственным желанием Ким было, чтобы это такси никогда не приехало. Чтобы она вечно лежала на этом стекле, а колёса автомобиля вечно крутились.

Но чем сильнее хочется, чтобы время остановилось, тем быстрее оно мчится вперёд, и вскоре за окном появились знакомые улицы, и Ким попросила затормозить.

— Денег хватит, чтобы доехать, куда тебе нужно, и всё равно останется! — возразил водитель.

— Остановите в любом месте, где хочется, — безучастно сказала Ким.

— Ночь на улице...

— Останови, — сухо произнесла Ким.

— Как будет угодно, — вздохнул мужчина, включил аварийку и прижался к тротуару.

Ким выбралась из автомобиля и зашагала, толком не разбирая дороги. Она просто шла вперёд, будто там впереди у неё есть цель, будто там впереди её ждёт и манит нечто неизбежное.

Начинало светать, и она вспомнила про проклятое поле. Несмотря на его заброшенный вид, в лучах рассветного солнца оно смотрелось замечательно. В памяти ожили времена, когда она была совсем маленькой. Ей и Джессике кто-то сказал, что когда солнце заходит за горизонт и поле погружается во тьму, в этот момент в другой стране наступает утро. Они с Джессикой тогда решили, что сразу за этим полем начинается другая страна.

— Кто бы мог подумать! Так близко?! — удивлялись они и мечтали перейти поле или, в крайнем случае, уехать в другую страну на электричке.

Ещё вчера эти воспоминания вызывали у неё тёплую грусть. Ким любила вспоминать об этом. Но сегодня она не почувствовала ничего.

Слёзы закончились, закончились боль и эмоции. Закончилиcь жалость и ненависть к себе и миру. Закончились желания, мечты и надежды. Закончилось всё, и не осталось ни единой соломинки, за которую можно было бы ухватиться, чтобы хотя бы сбавить шаг или вовсе остановиться. Вскоре, сама того не замечая, Ким уверенно ступила на мост.

© Фонарщик Эрл, «Доброе дело»

<<-- Начало

- 2 - «Крутой перец»

Ким стояла у открытой двери автомобиля и таращилась на множество горящих кнопочек и огоньков, на изящно изогнутую панель, но главное — на блестящие кожаные сиденья. Она посмотрела на свои потёртые и давно нестиранные джинсы, которые сто лет назад купила в секонд-хенде, и поняла, что не сможет сесть в этот роскошный автомобиль.

— Ты чего застыла? Садись давай.

— Да знаешь, я, наверное, не поеду. И прыгать с моста тоже не буду. Обещаю! — затараторила Ким. — Нет, правда! Приду домой, сяду за уроки... Уже поздно... Как раз к утру закончу и сразу в школу пойду.

— Завтра воскресенье, — с улыбкой сказал мистер Ди.

— Ничего страшного, для меня это не проблема... — не сдавалась Ким.

Мистер Ди обогнул автомобиль и подошёл к девчонке.

— Что случилось?

— Ничего не случилось... — замялась та.

— Говори.

— Да что говорить? Что говорить? — взорвалась Ким. — Ты меня видел?! Посмотри на мои штаны, на мою футболку и на свою машину!

— О, господи! — улыбнулся мистер Ди. — Я-то думал, что-то действительно серьёзное. Нашла о чём беспокоиться. Садись давай, и поехали.

Ким тщательно отряхнула джинсы, как следует ударила рукой по пыльным кедам и аккуратно забралась в автомобиль.

— Пристегнись, — тихо, как бы между делом, сказал мистер Ди.

— Я думала, в таких машинах не пристёгиваются...

— Ага, и поворотники не включают... Я в детстве тоже так думал. Но мы же не дураки, правильно?

Он, не глядя, защёлкнул ремень безопасности, повернул ключ, автомобиль послушно заурчал и плавно покатился по тёмной улице.

— Так ты, значит, посторонних девушек к себе домой по ночам возишь... — как бы в никуда сказала Ким.

— Ты первая, — улыбнулся мистер Ди. Он чуть замялся, но всё-таки продолжил: — Давай я тебе кое-что объясню... Дело в том, что я каждый день стараюсь сделать хотя бы одно доброе дело. Любое. Даже самое незначительное.

— Каждый день? — с сомнением переспросила Ким.

— Я сказал "я стараюсь" сделать, а не делаю. Конечно, каждый день не получается, да и не всегда хочется, но если есть возможность чью-то жизнь сделать лучше, то я делаю. Поэтому, когда сегодня я увидел тебя на мосту, то решил, что это судьба.

— Не хочу тебя огорчать, но со мной у тебя ничего получится, — уверенно сказала Ким. — Хрена с два ты мою жизнь улучшишь! Я живу в Яме, но я тебе скажу, что по ощущениям живу я в заднице!

Мистер Ди ничего не ответил.

— Так что с твоим носом? — решил он отвести тему разговора немного в сторону.

— Папа постарался.

— Я так и понял, — задумчиво произнёс мистер Ди. — И часто он так старается?

— Часто, — сухо ответила Ким.

— Ты не пыталась с этим что-нибудь сделать? Есть же полиция, служба опеки, в конце концов...

Девочка внимательно посмотрела на мистера Ди.

— Я всё никак не пойму, ты из какой сказки, дядя? Какая нахрен опека? Кто о нас печься-то будет? Кому мы нужны? Нет, такая служба, наверное, есть. Формально. Но реально — нет! — Она сердито вздохнула. — У нас, кстати, и полицейский участок имеется, но только работает он один день в неделю и в этот день копы никого не принимают, потому что приезжают, чтобы в карты поиграть. Ты же понимаешь, что будь здесь служба опеки, то детей в Яме просто не осталось бы! Да кому вообще нужны дети алкашей и наркоманов? — Ким с горечью посмотрела на мистера Ди. — Разве что... — она почесала затылок — педофилам вроде тебя... — Ким закрыла лицо руками и расхохоталась.

— Вот же дурная! — с улыбкой сказал мистер Ди и тоже рассмеялся.

— Слушай, приоткрой моё окно, — попросила Ким.

— Тебе жарко?

— Нет, просто свежего воздуха захотелось...

— Это я виноват, вечно мёрзну. — Мистер Ди коснулся какой-то кнопки на панели управления. — Настрой подходящую температуру, — сказал он.

— Ты смотри, я люблю похолоднее! — предупредила Ким. — Не замёрзнешь?

— Нет-нет, моя температура не изменится.

— Это как так?

— Многозонный климат-контроль.

— Что это значит? — не поняла Ким.

Мистер Ди улыбнулся:

— Крути ручку.

Ким, с недоверием поглядывая на него, опустила температуру до восемнадцати градусов и через мгновение на неё полился поток прохладного воздуха.

— Вот это я понимаю! — Она откинулась на сиденье, но тут же подскочила как ужаленная. — Нет, погоди! Я проверю! — Ким протянула руку к водительскому месту. В районе мистера Ди и правда было гораздо теплее. Она вернула руку в прохладу и снова протянула её к мистеру Ди.

— Охереть... — тихо сказала она.

— Что-что?

— Как интересно, говорю. ... — нашлась Ким.

Мистер Ди улыбнулся.

— Скоро приедем, — привычно сказал он. — Недолго осталось.

— Так ты, значит, крутой перец. В центре живёшь?

— Нет, — серьёзно ответил мистер Ди, — никакой я не крутой перец и в центре не живу. В центре жить неудобно. К тому же я терпеть не могу эти муравейники, поэтому у меня собственный дом недалеко от центра.

— Ясно. Значит, ты ещё круче, чем крутой перец, раз у тебя свой дом в центре.

— Не совсем в центре, — терпеливо поправил мистер Ди, — но мне нравится. И да, ты права, иметь свой дом в городе действительно дороговато, но поверь мне, оно того стоит.

***

Автомобиль мистера Ди съехал с проспекта, пропетлял пару улиц и вскоре оказался на совсем узкой улочке, где стояло около десятка далеко не бедных домов. Удивительный эффект создавался в этом закоулке. Складывалось впечатление, что город остался далеко позади. Настолько далеко, что даже шум автомобилей сюда не проникал. Будто это не городская улочка вовсе, а аллея коттеджного посёлка или тихой деревушки. И даже воздух здесь казался свежее и чище. Просто маленький кусочек рая в городской черте.

Автомобиль подъехал к воротам, мистер Ди нажал на кнопку крохотного пульта, и те плавно сдвинулись в сторону. Он въехал во двор, и ворота послушно вернулись в прежнее положение.

Ким смотрела из автомобиля на большой двухэтажный особняк и боялась выходить. Она ещё никогда не была в таких домах. Да что там, не была, даже рядом не стояла. Всё это было одновременно удивительно, интересно и страшно.

Вскоре на крыльце и в прихожей дома загорелся свет. Входная дверь была железной, но в ней были вставки из стекла. Стекло было непрозрачным, но силуэт за ним читался отчётливо. Должно быть, супруга мистера Ди обувалась, чтобы выйти на улицу и встретить его и пока неизвестную ей гостью.

Мистер Ди вышел из автомобиля и направился к крыльцу, по которому навстречу ему спускалась невысокая, но стройная женщина с тёмным каре. На ней была тонкая шёлковая пижама, которая переливалась в свете фонарей и облегала при ходьбе её тонкие ножки — настолько легкой и невесомой была ткань.

Она обняла мистера Ди за шею и поцеловала его. Мистер Ди не стал касаться супруги. Во время поцелуя он демонстративно отвёл руки в стороны, показывая, что для начала их нужно как следует вымыть.

Металлическая дверь дома приоткрылась, и в проёме появились две девичьих головы.

— А что это там за мыши выглядывают, а?! — весело прокричал мистер Ди. — Ну-ка живо в дом! — в шутку рассердился он, и дочери с хохотом юркнули внутрь.

Ким наблюдала за ними из автомобиля и вдруг почувствовала, что её рот наполняется густой и вязкой слюной. Её вдруг резко затошнило. Она часто сглатывала, борясь с подступающей рвотой, но всё новые и новые спазмы сжимали внутренности. Она приоткрыла дверь автомобиля и жадно вдохнула прохладный ночной воздух.

— Ким! Что же ты там сидишь? Выходи скорее! — воскликнул мистер Ди.

Девочка кое-как выбралась из автомобиля.

— Мне что-то нехорошо, — сказала она. — Укачало, наверное...

— Дыши глубже, и все пройдёт, — ободряюще сказал мистер Ди.

— Это все климат-контроль виноват... — попыталась отшутиться Ким.

— Ооо! Как я тебя понимаю, милая, — супруга мистера Ди подошла к девчонке и приобняла её. — Он своей жарой кого угодно до инфаркта доведёт! Пойдём, дорогая, пойдём. — Она взяла Ким под руку и повела в дом.

В прихожей их дожидались две девчонки лет тринадцати.

— Привет, — хором сказали они и рассмеялись.

— Прошу простить меня, в этой суматохе я совсем забыла представиться. Меня зовут Мэй, а это мои девочки-близняшки — Лин и Лан.

— Привет, — снова повторили девчонки.

— Привет, — сказала Ким. — Меня зовут Ким. — Она повернулась к миссис Мэй. — Очень приятно познакомиться.

«Очень приятно познакомиться...» Эти слова, возможно, впервые в жизни слетели с губ Ким. До сих пор в Яме как-то обходились без церемоний. Но быть вежливой ей понравилось. И вообще, находясь в этом большом доме, Ким почему-то хотелось вести себя не так, как обычно, и оставить все свои «чо», «нах» и прочие подобные словечки. Хотелось двигаться и разговаривать медленно и степенно, будто каждое действие или жест наполнены каким-то смыслом, понятным лишь людям определенного круга.

«Погоды нынче стоят тёплые» — чуть с дуру не ляпнула Ким, но в прихожей очень вовремя появился мистер Ди.

— Девчонки, — весело сказал он, — сделайте доброе дело, проводите нашу гостью на второй этаж. Пока мы ехали сюда, она говорила, что хотела бы принять душ. А вы тем временем отыщите для неё какую-нибудь одежду, которую вы хотели бы ей подарить. Не рвань, которую не жалко, — уточнил мистер Ди, — а хорошую одежду. Не для дома, а для улицы. Поняли меня?

— Хорошо! — весело отозвалась Лин и практически бегом бросилась на второй этаж.

— Пойдём, я тебе всё покажу, — чуть серьёзнее сказала Лан.

— Как будто в этом доме может быть «рвань» — подумала Ким и последовала за ней.

***

Одежду девочки нашли быстро. Близняшки кружили вокруг Ким будто феи или сумасшедшие, и готовы были отдать всё, что у них было. Видно, занятие это им доставляло какую-то особую радость.

— Как дети... — думала Ким, глядя на них.

Ей вручили едва ли не новые джинсы, футболку, которую, судя по состоянию, надевали не более одного раза, если вообще надевали, лёгкую кофточку на молнии — без вечной скрепки на замке, а с нормальной собачкой, без затяжек и прочего. И совершенно новые кроссовки. Чуть великоватые, но совсем чуть-чуть.

— С двумя носками в самый раз будет. Если на осень... — подумала Ким.

Кроме того, ей выделили два чистых полотенца — для волос и для тела, и отправили в ванную размером с хорошую комнату.

Ванная была, действительно, огромной: метра четыре в длину и не многим меньше в ширину. Здесь была и обычная ванна, и душевая кабина. Но самым непривычным и удивительным здесь было окно. Ким ещё никогда не бывала в ванной с окном. Она выглянула во двор, посмотрела на соседний дом — не следит ли за ней кто-нибудь?

Невольно вспомнилась её крохотная обшарпанная комнатушка, которая уже не один год служила ей убежищем.

— В такой ванной и жить можно... — тихо сказала Ким самой себе и стала раздеваться. Она сбросила старую одежду, которая на фоне новых вещей теперь казалась ещё большим тряпьём, и забралась в душевую кабину. Никогда она ещё так не волновалась, принимая душ. Ким трижды вымыла волосы и столько же раз — тело. Гель для душа источал аромат куда приятнее её ворованной парфюмерии.

Она обсушила волосы, встала у раковины, посмотрела на себя в зеркало и попыталась представить, как бы она жила в этом доме.

Вот сейчас её позовёт мама:

— Ким, солнышко, поторопись! Скоро будем ужинать!

— Да иду я, иду! — устало отзовётся она. Не потому что к ней стучатся уже не в первый раз, и не потому что у неё плохие отношения с родителями, а просто потому что она подросток, а у подростков принято быть вечно всем недовольными.

Торопиться она, конечно же, не станет. Она наденет нижнее бельё и специально покрутится у окна, чтобы тинейджер-сосед из дома напротив, который уже неделю дежурит с биноклем, как следует успел рассмотреть её.

А потом она обернёт волосы полотенцем, соорудив на голове подобие чалмы, и спустится вниз, где её будут ждать родители. Они все вместе сядут за стол и будут говорить о всяких глупостях или планах на выходные. Папа расскажет, как у него дела на работе, мама повздыхает в ответ и поделится своими домохозяйскими новостями.

А потом...

Ким поймала в зеркале свой мечтательный взгляд, и он ей ужасно не понравился. Не понравился так, что ей захотелось плюнуть в это зеркало, а лучше и вовсе расколотить его! В одно мгновение она разозлилась на всех сразу. На себя, на девочек-близняшек, на невесомую пижаму миссис Мэй, на эти невозможные пушистые полотенца, которыми она обсушивала волосы и тело, на дом, ванную и даже на мистера Ди. Будто это они виноваты в её дерьмовой жизни и будто они виноваты в том, что живут в её мечте. Хотя такой дом она не представляла даже в своих самых смелых фантазиях. Её пределом была крохотная квартирка и обычные, нормальные родители.

Но Ким смотрела на себя в зеркало и ненавидела себя за собственную радость. За удовольствие от простых вещей: от тёплого душа, подарков и просто хорошего отношения к себе. Будто однажды всё это было кем-то запрещено или вымарано из её жизни, и теперь, принимая это, она предаёт себя. Будто вечная боль, нищета и страдание настолько пропитали её, что стали частью личности, без которых она не является собой.

Ким смотрела на себя в зеркало, и у неё невольно подступали слёзы, но она не позволила себе расплакаться. Она несколько раз умылась холодной водой, потом сделала воду потеплее, набрала её в ладони и втянула носом. Закашлялась и сплюнула розоватую с чёрными кусочками воду. Сделала так несколько раз, и нос более-менее задышал. Она аккуратно потрогала опухшее лицо и начинающие темнеть глаза.

— Капец, завтра как енот-полоскун буду, — негромко сказала Ким и стала одеваться.

Свою старую одежду она аккуратно сложила и оставила в ванной на полу. Не удержалась и решила на минутку обуться, чтобы ещё раз полюбоваться обновкой.

«С ума сойти! Кто-то не носит кроссовки только потому, что вставки на них оказались неподходящего оттенка, а у меня при их виде сердце из груди выскакивает», — подумала Ким.

Можно ли ходить дома в обуви, она не знала, поэтому на всякий случай раззулась.

Она спустилась по лестнице на один пролёт, но, увидев, как семья колдует на кухне над ужином, остановилась и просто смотрела на них. Ей захотелось понаблюдать за жизнью обычной семьи. Как это бывает у нормальных людей.

Мистер Ди, закатав рукава рубашки, жарил огромные куски мяса, девочки носили тарелки из кухни в столовую, миссис Мэй нарезала салат. Когда близняшки вышли из комнаты, мистер Ди улучил момент и поцеловал супругу в шею, а после ущипнул за зад, от чего та весело взвизгнула. На её крик прибежали девчонки.

— Что случилось, что случилось? — голосили они.

— Папа руки распускает, — улыбнувшись, мурлыкнула миссис Мэй.

— Как это руки распускает?

— Как это?

— А вооот кааак! — взревел мистер Ди, выставил растопыренные пальцы и бросился на дочерей. Те, хохоча, побежали от него в гостиную.

Ким прижимала к груди новые кроссовки, смотрела на девочек и их родителей и изо всех сил пыталась проглотить огромный кислый комок, который давил ей на горло откуда-то изнутри.

Ревность ли это или зависть, Ким и сама понять не могла, но на секунду в голове промелькнула мысль, что она сейчас с большим удовольствием свернула бы шеи этим однояйцевым. Испугавшись собственных мыслей, она зажмурилась, чтобы избавиться от наваждения.

Наконец её заметил мистер Ди:

— Ну как, Ким? Освежилась?

— Я хотела... — она бегом спустилась по лестнице и прошла в кухню, — я хотела сказать всем вам большое спасибо за подарки, которые вы мне сделали.

— О-о-о, — протянула с улыбкой миссис Мэй, — поверь мне, они от чистого сердца. Ди сказал, ты боялась садиться в машину в своей прежней одежде...

— Это правда, моя одежда не в лучшем состоянии, — подтвердила Ким. — Скажите, могу я попросить у вас пакет?

— Пакет?

— Да, обычный полиэтиленовый. Наверху остались мои старые вещи...

— А-а-а, — снова протянула женщина, — секундочку.

Она достала из кухонного шкафа пакет, в котором были сложены такие же, но уже ранее использованные пакеты. Ким удивлённо посмотрела на них.

— Ты чего? — растерянно спросил мистер Ди.

— Ничего, — улыбаясь, ответила Ким. — Я вернусь в ванную, заберу старые вещи, — на всякий случай пояснила она, уходя.

Но перед тем как подняться на второй этаж, Ким отнесла в прихожую кофту. Там же оставила и кроссовки. Из всех присутствующих только миссис Мэй носила тапочки.

Ким поднялась на второй этаж, сложила вещи в пакет и по привычке завязала его.

— Где я могу оставить это? — спросила она у миссис Мэй, когда вернулась в кухню.

— Ты хочешь взять вещи с собой или...

— Хочу выбросить, — закончила за неё Ким.

— Тогда просто оставь рядом с мусорным ведром.

Ким без сожалений бросила пакет на пол.

— Я могу помочь! — весело сказала она.

— Ну если ты хочешь...

— Хочу! — с готовностью выпалила Ким.

— Тогда отнеси эту корзинку, пожалуйста, на стол.

Ким взяла наполненную хлебом плетёную корзину и направилась в столовую. По пути из столовой в кухню мимо неё, о чём-то споря, пробежали близняшки. Ким поставила корзинку в центр стола, чуть отошла и посмотрела на него со стороны. Недовольно цокнула языком и поправила принесённые девочками тарелки, про себя отметив, что у тех один мозг на двоих, а руки растут из задницы.

Она аккуратно разложила столовые приборы, которые лежали горой здесь же, и расставила стаканы, добавив к заметке, что задницы у девчонок к тому же ещё и ленивые. Затем сделала пару шагов назад и посмотрела на выстроенную и томящуюся в ожидании белоснежную посуду, на скрипучие стаканы и блестящие ножи и вилки, и довольно улыбнулась.

В кухне тем временем Лин и Лан снова играли и шутили с родителями. Когда Ким вернулась, то остановилась в дверном проёме, не решаясь нарушить семейную идиллию. Миссис Мэй звонко поцеловала в щёку одну из дочерей, а мистер Ди нежно, по-отцовски взъерошил волосы другой.

Ким стояла в проходе и с натужной улыбкой смотрела на них. Желваки на её скулах ходили ходуном.

Продолжение -->>

- 1 - «Яма»

Часы показывали двадцать два тридцать, когда Ким вышла из дома и побрела по улице, едва волоча ноги. Её короткие светлые волосы торчали в разные стороны, а покрытая красными пятнами футболка была разорвана на плече.

Обычно после большого скандала подростки, выскочив из дома, идут торопливо, а то и вовсе бегут, чтобы близкие не остановили их. Но Ким спешить было ни к чему. Останавливать её никто не будет, и родители, скорее, обрадуются, если она не вернётся домой. Тревожиться и скучать уж точно не станут. Разве что папе, возможно, будет её не хватать. Как, например, гитаристу не хватает его гитары, когда он ненадолго одолжит её товарищу. Или как боксёру недостаёт его любимой груши.

Из Ким получалась замечательная груша. Пьяный отец любил размять на ней свои тощие кулаки. Иногда за её острый язык, иногда за её нервные срывы, причиной которых сам же и являлся, но чаще всего просто так. Как он говорил: «Для профилактики».

В этот раз он, похоже, перестарался. Нос девчонки прилично распух, и теперь одна ноздря дышала со свистом и неприятным клокотанием.

Ким шла и на ходу выцарапывала из ноздрей свернувшиеся и присохшие к стенкам носа сгустки крови. Занятие это было уже привычным и почему-то успокаивало её. Должно быть, ассоциировалось с тем, что на сегодня всё закончилось.

Крохотная квартирка, в которой Ким жила со своими родителями, находилась в самом отвратном районе города с говорящим названием Яма. Даже среди бедных слоёв населения Яма считался наиболее нищенским районом.

Каждый день Ким просыпалась рано утром и шла в школу, которая была под стать этой части города, в которой учились соответствующие ей ученики.

Путь от дома до школы занимал ровно восемь с половиной минут, и это было лучшее время дня. Потому что целых восемь с половиной минут она не вдыхала вонь пропитанной мочой мебели и смрад, замешанного на табачном дыме перегара. Целых восемь с половиной минут она не видела пьяных рож родительских друзей, которые приходили с пойлом, от которого чудом не отказывали ноги и не слепли глаза. Целых восемь с половиной минут она не видела одноклассников, которые считали её не человеком, а существом без чувств и эмоций и которые иначе как Животным её не называли.

Дразнили Ким из-за запаха от её одежды. Будто бы от самих пахло лучше... Но так уж заведено в мире детей, что прозвище не всегда соответствует действительности. И порой "Жирдяем" дразнят далеко не самого упитанного мальчика в классе, просто потому что прозвище — это всего лишь дело случая. Чьё-то "удачно" вверченное словечко. Детская шалость, которая нередко остаётся с человеком навсегда.

Ким до кровавых пальцев стирала вещи, высушивала их за окном и хранила в наглухо завязанном пакете, но запах не исчезал. Потому что на самом деле пахла не только одежда, но и сама Ким. Кожа и волосы были пропитаны вонью притона, который по несчастью был её домом. Эта вонь чувствовалась ещё в подъезде. Их квартира находилась на втором этаже, но стоило шагнуть внутрь дома, как нос нормального, не пропитого человека пронизывал неприятный душок, который по мере приближения к их жилищу только усиливался.

Жильцов в их доме было мало. В основном на каждом этаже было занято не более одной квартиры. Пятиэтажку планировали сносить, но то ли передумали, то ли решили дождаться, когда та развалится сама.

Однажды Ким украла дешёвую туалетную воду у какого-то торговца на улице. Такого же, по сути, нищего, который сводил концы с концами, распродавая всякий хлам с импровизированного прилавка, а иногда и просто с земли или картонки.

В тот день она шла из школы и вдруг, сама не зная зачем, схватила флакон с туалетной водой и бросилась бежать, но продавец не двинулся с места и только посмотрел ей вслед. Знал, что не догонит.

Она ежедневно обливалась той водой с ног до головы, но запах от этого становился только хуже.

Когда сегодня вечером Ким вышла из дома, то совершенно точно знала, куда направляется. Она шла уверенно, мысли были ясными и чёткими. Она чувствовала, что приняла решение и ощущала его непоколебимость, поэтому шла и думала о совершенно посторонних и уже ничего не значащих вещах. Потому что какой смысл думать о том, что решено, если это уже решено?

Яма находился на самой окраине города. Далее шли поросшие бурьяном поля, в конце которых тянулась лесополоса, за которой проходила железная дорога. Каждый час там проносилась электричка. Самого состава видно не было, но зато вечером сквозь деревья был виден его манящий жёлтый свет. Ким любила приходить на это поле и смотреть на летящие огоньки. Было невероятно жаль, что деревья загораживали поезд, но высажены они были там именно для того, чтобы Ким не видела состав, а его пассажиры не видели Ким. А вместе с ней и Яму.

Иногда она переходила поле и могла целый вечер просидеть в деревьях, каждый раз с замиранием сердца любуясь проплывающими жёлтыми прямоугольниками. С улицы внутреннее пространство вагонов казалось волшебным и бесконечно уютным. И даже пассажиры выглядели какими-то нереальными, будто нарисованными. Словно не люди вовсе, а герои, которые наконец решились покинуть этот проклятый город, словно бесстрашные путешественники, которые отважно мчатся навстречу своим мечтам...

Но этим летним вечером Ким шла в противоположную от поля сторону — к другой границе Ямы. Если с одной стороны район отрезали рельсы, то с другой такой границей служила река. Граница — это, конечно, громко сказано. Просто за рекой начинался другой район. Район с другим названием и с другими людьми, которые жили не намного лучше, но тем не менее лучше.

Набережная вдоль этой реки была своеобразной объездной дорогой, которой присвоили статус шоссе, и по которой автомобили мчались почти как по магистрали.

Через реку пролегал мост, который в народе прозвали Мостом Самоубийц. Наверное, каждый житель Ямы хоть раз в жизни приходил сюда, чтобы проверить себя на прочность. Не каждый доводил задуманное до конца, и всё же смельчаков хватало.

Чаще всего прыгали новички — те, кто переехал в район недавно: разорившиеся в пух и прах предприниматели, уволенные клерки, набравшие в кредит дома и автомобили и разом лишившиеся всего, заядлые игроки казино и тому подобный бывший средний класс.

Они переезжали в этот район, потому что им просто некуда было идти, потому что жизнь загнала их в тупик и потому что сама стала тупиком. Наверное, каждый из них до переезда в Яму успокаивал себя, говоря, что всё не так уж и плохо и жить можно везде... Но пробыв месяц-другой в этом беспросветном мире, лишались последних надежд и понимали, что теперь они вечные пленники этих трущоб и вернуться к нормальной жизни уже не получится. Жизнь их отныне закончилась, и теперь они не более чем души, медленно бредущие к проклятому мосту, под которым мрачный лодочник Харон терпеливо дожидается каждого из них. Осталось только добрести, взобраться на перила и броситься навстречу неизбежному.

Надежды на будущее не было и у Ким, и чем всё закончится, она в общих чертах представляла. Да и на что можно надеяться, если с самого рождения всю жизнь тебя окружают лишь отбросы общества? На что можно надеяться, если и сам ты из их числа?

Даже она, в свои пятнадцать, понимала, что настанет день, когда те "друзья", что приходят к её отцу и, пока тот, напившись, лежит в отключке, иногда имеют её мамашу, однажды придут и к ней. И Ким неоднократно представляла, как всё случится.

Когда их квартира наполнялась сбродом всех мастей, она либо уходила из дома, либо закрывалась в ванной — в единственном доступном для уединения месте. Садилась в одежде в пустую ванну и читала книги или учила уроки, всякий раз вздрагивая, когда очередной алкаш ломился в её дверь. Она невольно прокручивала всевозможные сценарии в голове и, если честно, морально давно была готова к любому из них. Ким смирилась со своим положением и со своей судьбой. Как смирились все обитатели Ямы. Как смирилась её единственная подруга Джессика, на которую давно посматривает такой же отчим-алкоголик и, в отсутствии матери, всё чаще распускает руки. Джесс уверена, что однажды он её изнасилует. И так, скорее всего, и случится. Это лишь вопрос времени.

С самых юных лет Ким знала, что однажды настанет и её черёд прийти на этот мост. Вот только когда она вышла из дома, решение прыгнуть не подвергалось сомнению. Но чем ближе она подходила к мосту, тем менее уверенными становились её шаги. В конце концов, когда Ким добрела до места, от решимости не осталось и следа, и она призналась самой себе, что никогда не сможет этого сделать.

Ким остановилась у начала моста и просто стояла и смотрела на него, не решаясь пройти дальше. В темноте мост казался зловещим и вместе с тем завораживающим. Словно островок между жизнью и смертью, словно портал в неизвестность. Она всматривалась в его очертания и вдруг ясно увидела, как над мостом летает множество полупрозрачных, будто паутинных, душ. Настолько лёгких, что если на них дунуть, то они разлетятся. Вслед за ними и сам мост стал таким же невесомым и воздушным, и казалось, не взмывал в небо лишь потому, что его не отпускают берега.

Ким закрыла глаза и переступила растрескавшийся и выбитый автомобильными шинами стык.

Она прошла по тротуару до середины моста и остановилась. Посмотрела на чёрную гладь воды и блестящие волны, в которых отражалась давно вышедшая луна и редкие уличные фонари. Ким посмотрела вдаль, в темноту, и страх, который не давал нормально переставлять ноги на пути к мосту, растворился окончательно, дрожь в коленях прошла, и даже исчезла её вечная боязнь высоты.

Ким крепко взялась за перила, поставила ногу на одну из горизонтальных перекладин и приподнялась над мостом. Оказалось, совсем не страшно. Она забралась на перекладину выше. И снова ничего особенного, только лёгкое головокружение. Тогда Ким покрепче ухватилась за перила и, затаив дыхание, поднялась на целых две перекладины разом. Теперь она стояла, согнувшись пополам, и никак не могла набраться храбрости отпустить перила и встать в полный рост.

Ким собралась с духом, осторожно разжала ладони и теперь касалась перил только кончиками пальцев. Она отвела одну руку в сторону... Затем медленно оторвала вторую... Глубокий вдох — и наконец, подобно канатоходцу, расставив руки, выпрямилась над мостом. Сердце пульсировало в висках, грудь беззвучно вздрагивала от его ударов, а лёгкие затаились и отказывались выпускать из себя воздух. Немного погодя, она аккуратно, словно её собственное дыхание способно вывести её из равновесия, медленно выдохнула.

Всё это время она не отводила взгляда от перил и ничего не видела и не слышала вокруг. Все её чувства были скованы страхом. Но теперь звуки города постепенно возвращались. Стали слышны изредка проезжающие автомобили вдали, на набережной снова загорелись тусклые фонари, и уже знакомые чёрные волны заблестели в темноте. Высота больше не вселяла ужас, и теперь Ким смотрела на неё свысока. И та чернота впереди, от которой вот уже несколько секунд она не могла оторвать взгляд, больше не была такой мрачной и бездонной, а наоборот стала манящей и привлекательной. И даже ветер, иногда подталкивающий в спину, теперь не пугал и казался судьбоносным и правильным.

— Слушай, сделай доброе дело, спустись на землю, а? — неожиданно прозвучал чей-то голос за спиной. Эти слова настолько не вписывались в происходящее, что Ким решила, будто они ей почудились.

— Эээй!? Слышишь меня? Давай поговорим... — не унимался голос.

Ким, всё так же балансируя на перекладине, медленно повернула голову. Оказалось, что на проезжей части, почти у самого тротуара, стоял невысокий мужчина. Чтобы лишний раз не провоцировать девчонку, он держал дистанцию и не подходил слишком близко. Позади него моргал "аварийкой" автомобиль. Водительскую дверь он оставил открытой, и поэтому из салона доносились звуки какой-то приятной и умиротворяющей мелодии. Мужчина протянул руку к Ким и вкрадчиво проговорил:

— Давай! Не выдумывай... спускайся...

Ким перевела взгляд на него, потом снова на авто и также тихо, но уверенно спросила:

— Те чо надо? Педофил, что ли?

От вопроса мужчина растерялся, и всё, что смог ответить, это обескураженное:

— Н-нет...

— Ну так и вали отсюда, чо пристал?

Ким не говорила, а выплёвывала слова. Сквозь едва открытый рот они вылетали точно пули.

— Даже если и педофил, — наконец собрался незнакомец, — тебе-то какая разница? Ты же вроде как умирать собралась...

— Ты псих, что ли? — фыркнула Ким.

— Да я, может быть, и псих, — с лёгкой усмешкой ответил мужчина, — но только я стою на асфальте, а ты вон где торчишь. — Чтобы придать значимости своим словам, он немного помолчал, а после продолжил. — Слушай, сделай доброе дело, спустись вниз, и мы поговорим. Обещаю, насиловать не стану! — Мужчина улыбнулся. — Смотри! — он поднял протянутую к Ким руку и заговорил, громко и чётко проговаривая слова. — Я эту руку сейчас запущу во внутренний карман куртки. Там у меня бумажник. Я достану бумажник, хорошо? Смотри, я медленно расстёгиваю куртку... Видишь, у меня здесь ничего такого нет... оружия или чего-нибудь ещё в этом духе... Ничего!.. Видишь?

Ким как заворожённая следила за его движениями, но не забывала иногда посматривать и прямо перед собой, чтобы удерживать равновесие. Ситуация её стала забавлять. Похоже, незнакомец и впрямь решил, что она может прыгнуть.

Мужчина тем временем извлёк из кармана бумажник и раскрыл его.

— Смотри. У меня две дочки! — всё так же громко проговорил он, как обычно изъясняются с иностранцами, напрасно полагая, что сила голоса каким-то образом улучшит знание языка последних. — Две дочки, видишь? Вы, наверное, ровесницы! Они чуть помладше будут, — он повертел бумажником перед Ким. — А теперь подумай, какой из меня к чертям педофил? — Ким бросила на мужчину оценивающий взгляд. — Вот, смотри, — он перевернул вкладыш в бумажнике, — это моя супруга и мама этих девочек. Видишь? — С обратной стороны вкладыша добродушно улыбалась темноволосая женщина. — Слезай давай, поговорим, и если у тебя и правда настолько серьёзные проблемы, что решить их можно только так, обещаю — мешать не стану. Залезешь обратно и сделаешь всё, что задумала. — Мужчина мизинцем другой руки отодвинул рукав куртки и посмотрел на часы. — Сейчас только одиннадцать часов вечера. До утра ты ещё сто раз убиться успеешь... — Он убрал бумажник в карман и снова протянул руку. — Давай, помогу!

— Сама, — буркнула в ответ Ким.

— "Сама..." — передразнил её с улыбкой незнакомец.

Девочка аккуратно спустилась на тротуар и повернулась к мужчине.

— Ух ты! Какая ты красивая! — воскликнул тот, имея в виду её разбитый нос. — Кто это тебя так?

Ким только молча отмахнулась.

— Ты часом не из-за этого туда забралась?

— Ещё чего! — прыснула она.

— Тебе в больницу нужно, — немного по-детски сказал мужчина, вглядываясь в её лицо. — Где здесь ближайшая, давай отвезу. Вправить нос — минутное дело.

— Каждый день, что ли, вправлять... — чуть слышно проговорила Ким.

Незнакомец с ещё большим интересом посмотрел на девочку.

— Вот, значит, как... — растерянно произнёс он. — Давай тогда познакомимся, что ли? Меня зовут Ди. Мистер Ди, — мужчина добродушно и немного застенчиво улыбнулся, будто извиняясь за собственное имя.

— Ким, — как всегда коротко "выстрелила" девочка.

— Послушай, Ким, на мосту останавливаться нельзя, ты не против, если мы переедем буквально на соседнюю улицу? А то если автомобиль заметят полицейские, у меня будут проблемы.

— Кто? — рассмеялась Ким. — Откуда им тут взяться?

— Как это? — не понял мистер Ди.

— Дядя, ты в курсе, где ты находишься? Это Яма. Какие полицейские? Какая больница среди ночи? Ей-богу, ты как с другой планеты... — Ким фыркнула и осмотрелась по сторонам. — Стра-а-анный ты... — задумчиво протянула она. — Заманиваешь в машину... Ты точно не педофил?

Мистер Ди с укором посмотрел на девочку, недовольно вздохнул и пошёл к автомобилю:

— Хорошо! Тогда я хотя бы выставлю знак. — Он достал из багажника знак аварийной остановки и поставил его позади автомобиля. — И если копы всё-таки появятся, скажу, что жду эвакуатор. И я не педофил! — гаркнул напоследок он и с головой нырнул в багажник.

— Да расслабься, пошутила я...

— Пошутила она... Ты пошутила, а я не шучу! — глухо отозвался из багажника мистер Ди и вынырнул с двумя декоративными подушками в руках. — У меня вот что есть! Положим их на бордюр, сядем и будем ждать несуществующий эвакуатор. Что скажешь? — Он подошёл к Ким и бросил подушки на высокий бордюр, отделяющий тротуар от проезжей части моста.

Не говоря ни слова, они синхронно уселись и посмотрели в чёрное небо, невольно высматривая едва заметные звёзды. Они молчали вместе со спящим городом и смотрели в темноту. Тишину иногда нарушали проезжающие по набережной автомобили, но они совсем не портили, а наоборот, дополняли уют городской ночи. Было тихо, темно и романтично...

Мистер Ди посмотрел на Ким, громко хмыкнул и, слегка привстав, демонстративно отодвинулся от неё вместе с подушкой.

— Случилось что-нибудь плохое? — едва слышно спросил он, продолжая смотреть на небо.

— Дурацкий вопрос.

— Почему?

— Спрашивать “случилось ли что-то плохое” у жителя Ямы всё равно, что спрашивать у трупа в морге, как у того дела. — Ким с укором посмотрела на мистера Ди. — У живущих здесь ничего хорошего случиться не может. И всегда что-то случается. Поэтому это дурацкий вопрос.

Мужчина ничего не ответил и снова уставился в небо. Девчонка последовала его примеру.

Вскоре он опять нарушил молчание:

— Ты давно ела?

В ответ на это Ким только тяжело вздохнула.

— Худая как велосипед, — пояснил мистер Ди. — Так и хочется накормить.

Девочка снова не издала ни звука. Должно быть, не отвечать на вопросы было её привычкой. Какой смысл говорить, если тебя всё равно никто не слушает? Но мистер Ди не отступал:

— Больницы и полиции нет — это я понял. А кафе какое-нибудь есть? Или заправка со своей столовой? Давай съездим поедим.

— Ну всё, капец, ты точно педофил!

— Это уже не смешно.

— Да я уже и не шучу! — Ким уставилась на мужчину, но тот с вызовом посмотрел на неё. — Нет, серьёзно, ты стрёмный какой-то...

— Почему? Потому что отношусь по-человечески?

— Да! — не раздумывая, ответила девочка. — Я не знаю, как в твоём мире, а в моём это капец как подозрительно! И я, конечно, могу показать тебе один кабак неподалёку, но если ты туда войдёшь, поверь, на своих ногах оттуда ты не выйдешь. У тебя же на лбу написано, что ты здесь случайно и что у тебя есть чем поживиться. Короче, не рекомендую.

Мистер Ди снова недовольно засопел и теперь смотрел не в небо, а просто в сторону, явно о чём-то размышляя.

— Что ж, — после недолгих раздумий поднялся он на ноги и встал перед девчонкой. — Тогда я официально приглашаю тебя на обед! То есть, на ужин.

— Чего?

— Дурацкий вопрос! — ехидным голоском ответил он. — Правильный вопрос "куда", а не "чего"! К себе домой! — почему-то громко и торжественно произнёс мистер Ди. В ответ на это брови Ким сами собой подскочили. — И сделай доброе дело, не шути про педофилию — не смешно и надоело. — Брови Ким вернулись в прежнее положение. — Познакомишься с моими дочками и супругой, поешь нормально...

— А ничего, что сейчас вообще-то ночь? — резонно заметила Ким.

— Ночь не имеет никакого значения. Для меня это нормально! На работе у меня некоторые трудности, и два последних дня я буквально прожил в офисе. Поэтому сегодня меня ждёт семья и вкусный ужин. Завтра выходной, спать мы сегодня ляжем поздно... — Он достал из кармана мобильный телефон, ловким движением откинул закрывающую клавиатуру крышку и набрал номер. — Я позвоню Мэй и предупрежу о том, что у нас будут гости. Вызов уже пошёл! — объявил он, а через секунду из телефона донёсся женский голос: — Алло, любимая!..

— Послушай, дядя... — попыталась вмешаться Ким, но мистер Ди сразу же оторвался от телефона:

— Сделай доброе дело — замолчи! — твёрдо сказал он и вернулся к разговору.

Девочка послушно смолкла.

Продолжение -->>