Симпатичные иностранки, уже как добрый час, покинули пляж. Прощаясь объятиями с сенегальцами - Дорин и Мелисса, что-то активно проговаривая, периодически показывали в сторону бывшего ристалища. «Абу-Йибу», чуть походив по пустеющей песочной территории, присоединились к компании из «пятерки».
- Ти ей понрафился, Жь-еня, - говорил с легким акцентом Абу «Лису», - гофорит очень смешной и сильный этот - «Жь-еня – укасатель» …
- Даже после бабушки? – с надеждой переспросил, понравившийся всем на пляже юноша.
Сейчас «Лис» расстроено потягивал оставшееся теплое пиво, как говорят в таких случаях: «уже без надежды на белый полет!»
Длинный черный палец Абу с розовым ногтем, шутливо погрозил Жене, мол: «ну, ты – ходок!»
«Лис» только расстроено вздохнул, представив, что о нем сейчас говорят в «семерке».
- Они сдесь, по опмену между универзитетами Дресдена и Адессы. Есдять по хородам, изучают бит и тратиции Украйины, - вел дальше Абу.
Его друг Ибн, уже начал попивать ликер из запасов раненого Медведенко.
- А чего сюда, именно к нам, их занесло? – заинтересованно спросил Леша «Пахан». – Там, что в Европе, своего быта мало?
Его способность - все перекритиковать, что ли, всегда брала верх в таких ситуациях. Или же, в нем сейчас, себя так выражало скрытое желание - узнать по больше, о новых пляжных незнакомках.
- Они немпки, но Мелиса – этно из Пуэрто- Рико, ротители переехали дафно в Херманию, - продолжал, уже Ибн.
Женя отметил:
- Говорят они неплохо, хоть и с акцентом.
- Дорин гофорила, что у них пыл фыбор: Франция или Шьотландия, а они решили ехат сюда. Фсе новое – гофорят. Перестройка …Специально поль года хотофились!
Студент Медведенко просто заржал. «Пахан» сплюнул, а Женя не мигая и переводя взгляд с одного сенегальца на другого, сказал тоном галантерейщика Бонасье из «Трех Мушкетеров»:
- Я спасу тебя, Германия!
Крупный глоток, из уже - «бутылки дружбы» абрикосового ликера, стал тому подтверждением.
Через некоторое время, со стороны странного склона, приправленного газом «черемухи» и заставленного диковинными позами йогов, показались пузачи-агрессоры. Шаги их были добрыми, а жесты располагающими к задушевной беседе. Три расслабленных мужичка, расположились рядом с одеялом студентов.
- Пацаны, без злобы. Пробачтэ, до вас можно? – проговорил, широко расставляя руки, один из «сарделек» Жени.
- Будь ласка! – ответил вежливый Леша «Пахан», и потом сразу, почему-то, по грустнел.
«Абу-Йибу» синхронно отодвинулись в сторону, приглашая подошедших к пляжному столу. Добрые люди со склона, не размениваясь на мелочи, уткнули в песочное одеяло две полноценных по пол литры, светло – коричневого цвета.
«Все – это контрольный, сто процентов – самогон из разряда «скаженный», - утвердительно заявила память Гурского!»
«Лис» сделал привычный жест, якобы уставшего человека, утирая пот на лбу…
Студент Медведенко, одобрительно замахал уже очень пьяной головой. Остальные же, включая Алексея, запустили режим: «главное – живым не даваться…»
- Мы сами, хлопцы винницкие. Тут бабы наши – студентки бывшие, уже женами нам стали, - вещал «мучитель детей», - кажуть, идем на склон, где мы летом время проводили.
Надо заметить, что гости по мимо «скаженного» самогона, с собой принесли (не порезанную правда), домашнюю колбасу и пару - тройку бумажных стаканчиков.
- Тут, такэ, - продолжал наполняя емкости, еще один гость, - моя пишла, ну – «до ветру», як то кажуть, а там компания молодых шла и давай ее - конякой обзывать, мол, хто там: «сцыть, як лошадь…»
Потом он замолк, привстал на локоть, и, типа – будем, приподнял стаканчик. Примечательно, что активней всего его поддержали сенегальцы. Жест понимания от - Абу и Ибна, выглядел, даже очень убедительно.
Оправдательная причина недавнего нападения на пляже была: выяснена, обсуждена и взаимно понята. Мир, наступивший после, полностью снивелировал все бывшие взаимные обиды.
Если и дальше быть детальным, то любой человек, который хотя бы однажды на пляже в жаркую погоду пил крепкий алкоголь, практически – обречен на две вещи: или на сон, в том же месте или на новые ощущения, но уже утром …
Позже добрых «агрессоров», забрали их верные жены. Но, их примирительные усилия, не остались без результата. Программа вечера, была задана с завидной точностью, аж до самого рассвета.
Ибну, так понравился коричневый продукт из Винницы, что он прямо таки увлекся. На предложение – собираться и идти обратно, он выразил решительный протест. «Что, мол там в общаге делать? Я типа остаюсь. Вон - только вечереет, и костры сейчас будут…»
Такому решительному заявлению сенегальца способствовала ситуация, разворачивающаяся недалеко, под ракушечным склоном. Там, «Фил» и его прихожане, судя по всему, располагались на вечерние посиделки. Друг на друга, ставились неровные камни, бесформенные сухие палки, скидывались в одну кучу, пакеты с одеялами и продуктами ждали своего ночного часа.
Но, то что ведомо жителям из 46 –й комнаты, не всегда может налезть на голову иному жителю планеты Земля… И потому: Гурский, «Лис», студент Медведенко и остальные участники дневных приключений, (с участием бабушек, йогов и громко писающих женщин), решили идти к вечеру обратно, в свое студенческое «гетто».
Абу, что было скорее исключением из правил, чем нормой, оставил Ибна – «Филу» и проследовал вслед за «дневными пляжниками».
Кулан, еще по дню прибыл из родного края. Запасы продуктов, (а если быть точнее – закусок), были щедро пополнены его заботливой мамой. С обязательным напутствием любимому сыну: «Не пхать куда попало свой набалдажник, и не йи..бать там всяку шваль по учебным коридорам!» То, что это у них было семейное, поняли уже все, кто хоть в какой-то степени, познакомился с его родными.
Их семейно-родовое обозначение окружающей реальности, выглядело именно - так…
К лету 1992 г., в комнате №52, произошла, если можно так выразится, ежевесенняя, смена женского поколения. На смену: Кулановской «Стамесочке» и Алене «Искренней» Гурского, пришли новые и чистые, (в своих намерениях, конечно же), сестры – «Русалки»!
Они, сродни двум сенегальцам, так же проходили по одной общей студенческой идентификации. В миру их звали: Таня и Наташа.
Впрочем, к вечеру, обычно это было - совершенно вторично, кто есть кто, в смысле расположения их тел на место-койках Кулана и Гурского …
Надежно-моральным островком стабильности, на этом фоне смотрелся Олег «СредствО». Он, уже как пару недель, заприметил одну симпатичную особь, с четвертого этажа и всячески соответствовал амплуа интеллигентного ухажера. Стараясь бывать только у нее, и только с чаем. На вход в 52-ю сейчас, для девушки Олега, стояло жесткое – табу!
Вернувшийся с пляжа «десант», Кулан, даже не пуская на порог, отправил к «Лису» и «Пахану» в – 57-ю. Зная страсть Сергея к порядку, (он всегда убирал в комнате, когда оставался один), у сегодняшних гостей с «Собачего», шансов попасть домой не было. А, так как, по «гео-факовской традиции», продолжение следовало – всегда, то видавшая виды – 57 –я комната, сегодня стала местом для открытия новых граней, пост-пляжного отдыха.
Приехавшие из родных пенатов сестры - «Русалки», с удовольствием присоединились к компании. Наличие темнокожего сенегальца, о котором они только слышали и изредка видели, только придавало им задора.
Кулан, стебался как только мог, со своего ненаглядного – Абу.
- Блэк – бразерс! Где твоя половина… Африка уже не пипл юнайтед?
Дальше шли известные слоганы из популярной программы MTV, в его интерпретациях конечно же:
- Зэмла, на общий – дом! Нэ надо мусорить. Заметут твоего бразера, Абу, ночью точно - заметут…
Тот, явно осиротел, без Ибна. Как потом показала практика, им все-таки лучше всегда было быть вместе. На удивление всех, Абу – опьянел. Ну, такое, с кем не бывает…
Прижали к углу, на стульчике, хай мол – вздремнет. Половинка сенегальского тандема, тихо засопел, упершись густыми короткими кудрями в порванную обою 57-й комнаты.
Тем временем, на «Собачьем» пляже, глубоко за полночь, очнулся – Ибн. Спал он на старом сломанном топчане,(туда его определили Дима с Ли Шан, по просьбе последней), ибо африканец после винницкого угощения и «освежунчиков» от филовской братии, совсем перестал реагировать на происходящее. Ну, такое, с кем не бывает…
Большой костер и странные, голые - белые люди бегающие друг за другом. Это первое, что увидел задремавший африканец. Очень худая девушка, бежала прямо на огонь … Горящие глаза и темный лобок - это первое, что осталось на трезвеющем слайде в мозгу у сенегальца. Потом крик и болтающийся, короткий член, (как показалось сыну пустыни), следом за белой девушкой скрылся в огне…
Ибн – зажмурился. Сейчас вся история его измученного народа пролетела у него перед глазами.
«Это – они, колонизаторы-европейцы, танцуют свои ужасные танцы… Они - торговцы «черным деревом», занимаются вакханалией, после продажи нас, - коренных жителей Африки, на рабовладельческом рынке … Сколько можно терпеть, ничего не поменялось за столетие … Кандалы вокруг и «белая» похоть…»
Он, сильно дернулся, повернулся на бок и упал лицом прямо в песок. Руки были связанны, ноги обездвижены, тело не слушалось его команд. Попытка вырваться из плена, закончилась ударом головы о что-то твердое, потом еще раз и еще … Песок полностью завладел большими губами и крупным носом сенегальца.
На громко чихающего и бьющегося головой о деревянный топчан Ибна, первой обратила внимание – Инна, подруга Шурика «Шеи». Который, к стати, уже был где-то рядом с состоянием африканца. Две обнаженные ночные девушки, отражаясь в бликах большого костра, подошли к несчастному. Изящные Ли Шан и Инна, попытались выкатить обездвиженного Ибна, из-под деревянного пляжного изделия. В алкогольных бликах связанного пленника сейчас мелькало все и вся.
«Голые, костер… могут пытать. Нет! Изнасилуют, точно! Иначе зачем им худым белым, ночью сильный негр, точно сейчас начнут… Надо сопротивляться…» Ибн, начал специально глубже, извиваясь пустынной коброй, уходить под топчан. Тогда кто-то большой сверху поднял спасительный купол над ним, и он, увидел над собой уже – два белых половых органа с разных сторон, в темноте промежностей мужских ног. Максимально, подняв голову в верх, он все равно не смог, сквозь темноту облезлых штакетин, рассмотреть лица своих мучителей…
Спасли психику замотанного в одеяло сенегальца – знакомые голоса.
- Рома, - говорил «Фил» шатающемуся «Фишу», - ты можешь со мной в одну сторону тянуть этот долбанный топчан, а то мы им сейчас точно приглушим Ибна.
Уложенный ближе к полуночи на деревянную пляжную кровать и заботливо замотанный подругами из 46-й комнаты в зимнее одеяло – сенегалец, после винницких угощений и добавки от «Фила» и Ко, уснул крепко и сразу.
Сами же прихожане из 46-й, начали активную фазу празднования ночи – «Ивана Купала». То, что они ошиблись ровно на месяц, в дате, выяснилось позже… через пару дней. Вместо ночи с 6 на 7 июля, как и полагается в народной традиции, ускоренно-расширенные умы адептов древностей, начали праздник на месяц раньше…
Позже, после освобождения из одеяльного племени, радостно поющий - голый Ибн, так же как и его (худые и маленькие - «там», коллеги), водил хороводы, прыгал через костер и купался в ночном море.
Соединился дуэт – «Абу-Йибу», ближе к утру, на территории комнаты номер 57.
Два стульчика, за заставленным пустыми бутылками и банками столом, стали пристанищем детей пустыни на этот момент. К спящему - Абу, приложили пришедшего – Ибна. Но, видимо звезды в этот раз, решили на несчастных африканцах отыграться полностью. За столом 57 – й спало сейчас, сразу три человека. Два сенегальца, подпирая стену и друг – друга, и суровый металлюга Андрюха «Призрак» , так и застыв лбом, после тряски хаерами на деревянной поверхности . Наблюдался явный перегруз, по всем понятиям мебельного этикета.
Ибн – мягко съехал в низ … Так, в нем сработала «пляжная генетика» человека, познавшего прелести и удобства сна на топчане.
Зашедшая «Русалка» Наташа, увидела на своем месте, у ободранной обои – Абу, и сильно удивилась, рассмотрев под столом, еще одного негра. Леша «Пахан» уже тоже был в объятиях морфея. «Лис» и Гурский чудом шевелились у окна, меняя какие-то кассеты, одну на другую. Более свежий Кулан, исполнив свои прямые половые обязанности перед новыми соседками по периметру 52-й комнаты, присоединился к компании вместе с Таней. Было решено, уже второй раз за ночь, будить – Ибна!
Расшевеленный «черный брат», качаясь на спине как майский жук, после падения, никак не мог подняться, повторяя только одно:
- Это! Ето, очень – широко…такой большь-ой тапчан у вас, не могу слесть… с него. Помохите …
Как смогли, общими усилиями, освободили Ибна из плена топчанной иллюзии.
Провели к умывальнику, и потом … как говорится: «Зачем же ты вернулся?»
Юмор «Русалок», трудно было переоценить на данный момент. Целое поколение будущих студентов, повторяло потом с акцентом фразу узревшего себя в зеркале после вытирания – Ибна!
Вернувшийся из умывального помещения мокрый Ибн, получил из рук добрых девушек – полотенце … Полностью усыпанное косметическими блестками.
Сейчас в зеркале, два белых глаза на черном лице увидели – обильно посыпанную серебристыми точечками кучерявую голову! Самое звездное небо, в самую темную ночь, не смогло бы сравниться по красоте и насыщенности серебряных россыпей, с блеском микрочастиц, расположившихся на лице и волосах сенегальца.
- Я вь шьоке! Я вь шьоке! Я вь шьоке! – все повторял и повторял трезвеющий друг Абу.
Добрая неделя постоянного мытья головы, понадобилась парню, что бы полностью смыть с себя - блеск пятого общежития…
Впечатлительная немецкая девушка – Дорин, очень плохо спала этой ночью. Увиденное нею на «Собачьем» пляже в Одессе, крепко засело в ее голове, в виде нескольких вопросов: «Почему эти люди начали драться? Почему большому и сильному Жене, стало холодно на жаре? На каком острове он работает указателем? Кто ему эта бабушка, с двумя маленькими детками …», и многие другие.
Со времени приезда в новую Украину, немецкая студентка вела путевой дневник. Столь впечатлявшие вчера ее события, не могли не лечь в виде текста, в дальнейшее повествование об Одессе. Верная подруга Мелисса, ничем не могла ей помочь, она видела то же и вопросы у нее возникали такие же.
Оставались сенегальские друзья – Абу и Ибн! Но, как выяснилось пол часа спустя, с пляжа они вчера так и не вернулись…
Идти в пятое общежитие, девушек отговаривала, даже интеллигентная бабушка вахтерша иностранной «семерки». Но, интерес будущего репортера и искренняя озабоченность за здоровье - «Жье-ни - укасателя», взяли верх. Взяв с собой дорожную аптечку, сердобольные Дорин и Мелисса из Дрездена, двинулись в путь.
Олег «СредствО», кряхтя и проклиная свои вчерашние алко-слабости, теребя мокрую челку, вышел из умывальной комнаты. Посмотрел в окно, замер и быстрым шагом пошел к 57-ю. На уровне инстинкта, он понял, что эти две вчерашние немки, с «Собачьего», точно направляются к «Лису»!
- Жека вставай, к тебе немцы! - быстро сказал «СредствО», открыв дверь в комнату.
«Пахан», махнул в его сторону рукой, типа: «Чего ж ты так орешь, с утра по раньше?!» Два сенегальца, молча, в странных одеяниях, только покидали пределы их последнего вчерашнего рубежа.
Олег провел их молчаливым взглядом…
«Лис» так привстал с кровати, что сейчас, видимо, всем своим видом, напомнил родного деда героя-фронтовика, когда тому сказали о приближающихся танках вермахта… Держась одной рукой за край кровати, и лежа в полуобороте к входной двери он сделал такое выражение лица, что увидь его командир - бронированного «Тигра», он сразу бы сдался в плен.
Инстинкт мужчины, желающего понравится, (через жалость, женщине) – сейчас полностью овладел его возрождающимся мозгом.
- Пахан! Дери меня - быстро! – проорал он Леше, во все горло.
Не понявший причину такого громкого заявления Кулан, остановился на лестнице и потом быстро направился в сторону 57-й. Мимо такого, он не смог бы пройти, если бы даже направлялся на свидание ко всем сразу девушкам, в 26-ю …
Там картина была следующей: грузный Леша Яловенко, навалившись на «Лиса» с верху, вовсю пальцами без ногтей старался разодрать до крови, вчерашние царапины участника битвы «сарделек».
После недолгой беседы с вахтером «пятерки», Дорин и Мелисса прошли в притихший с утра, коридор одной из частей «гетто». Попавшиеся им на встречу – «Абу-Йибу», добавили подругам тревоги и неопределенности. Абу, одетый в осеннюю куртку и летние шорты, постарался быстренько обойти своих соседок по «семерке», что-то показывая жестами в сторону Ибна. Сам же Ибн, с обмотанной зеленым полотенцем головой, и с блестящими точечками на черном лице, сейчас напоминал «колдуна-вуду», возвращающегося с ночной смены…
Озабоченно-немигающий взгляд сенегальца, прошелся по удивленным лицам дрезденских искательниц положительных перемен, на территории новой Украины после распада СССР.
На подходе к 57-й комнате, молодых немок встретил гордо-курящий Кулан. Он знал, что к нему обратятся.
- Гут морген, сдрафствуйте! – уверенно поздоровалась светловолосая Дорин с Куланом. – Где мошно найти, «Жь-еню – укасателя?» из комнаты «пять –семь».
- Гут и Вам, - ответил Кулан и продолжил, - туда, - при этом показывая на облезшую дверь.
Две симпатичные фигурки остановились у комнаты с номером 57. Дверь отворил «Пахан», его «лунное» лицо, по предварительной договоренности, должно было выражать крайнюю степень озабоченности.
- Жь-еня, сдрафствуйте! – с очаровательным акцентом сказала Дорин.
«Лис», тяжело повернулся в сторону вошедших девушек. Леша, что-то там заерзал, предложил Мелиссе присесть и захлопнул перед самым носом Кулана дверь.
Дорин аккуратно ступала по территории ночного кошмара для Ибна и его друга Абу. Быстро скрыть следы попойки и блесток от полотенца, при всем желании, не представлялось возможным. «Лис» как бы невзначай, дернул плечом. Мятая майка спала, обнажив вчерашние раны, с таким усилием разодранные сегодня «Паханом», что с них даже сочилась кровь …
- Жь-еня, не шефелитесь. Битте, пошалуйсто, - попросила «Лиса» смелая Дорин. – Я фам сейчас помоху.
Радости студента геофака не было предела. План сработал. Главное было себя сейчас не выдать, если не перегаром, то – смехом точно.
Леша «Пахан», не упуская момента, любезничал с Мелиссой. Та, точно так же как и на пляже вчера, на все реагировала с детской улыбкой.
Импровизированная аптечка расположилась на стульчике, у подушки с больной головой «Лиса».
Несколько касаний теплой руки Дорин, по спине «Жь-ени – уксателя», заставили парня, чуть сильнее вжаться в двойной матрас на мягкой сетке кровати…
При этом ее возбуждающий акцент, только усиливал воздействие, от вчера полученных слайдов при созерцании содержимого, под модным бюстгальтером.
- Тах не полит? А, тах? – нежно интересовалась Дорин, прижимая ладонь к шее и лопатке «Лиса».
Крепко вжавшись в верную кровать, Женя немного постанывал, обозначая места для излечения. Целительное содержимое в модных бутылочках, на стуле, сейчас у него (совсем не кстати), вызвало очередной приход из панк-хохм. Диковинные продолговатые сосуды, с иностранными надписями очень привлекали внимание.
«А, что я видел кроме – зеленки и скипидара…- почему-то подумалось ему».
Мысль : «Из такого мы еще не пили…», предательски начала веселить его, еще не совсем трезвую голову. Ржать в открытую, было категорически – нельзя! Но и удерживаться, тоже не было сил. «Лис» начал прятать глубоко в живот позывы смеха. Отвернувшись от Дорин, он из последних сил лепил гримасу страдания на лице. Толчки живота в матрац, не на шутку встревожили его «санитарку».
- Фам – болно, Жь-еня? Фам – болно?
«Лис» поднял руку над спиной, мол, порядок. Дорин, еще более нежно втерла свои бальзамы в крепкую шею Жени . Потом попросила «Пахана» сделать кипяток и смешала еще какие-то диковинные пакетики. Когда Женя все это выпил, ему действительно стало легче. Но, только от того, чего он вчера переупотреблял на «Собачьем» пляже.
На готовность следовать за Дорин прямо сейчас к ней в «семерку», для подготовки совместного сенсационного репортажа, та с загадочной улыбкой ему ответила:
- Фам «Жь-еня – укасатель», мохут понадобитса силы. Фысдоавлифайте!
Так и вышло. «Лис» после ухода заботливых немок, начал нешуточно копить здоровье для будущих встреч на территории седьмого общежития.
Женя и Дорин, со временем - начали писать совместные репортажи, Абу и Ибн - отмылись от блесток и очистили сознание от алкоголя и ненужных фантазий, одесская "бабушка" и дальше оздоравливала деток на "Собачьем" пляже ... "Фил" с компанией, хорошо потренировавшись с Ибном, потом еще раз не менее успешно отметили праздник - "Ивана Купала", только уже в назначенную календарную дату.
Все социально-человеческие ниши, были заполнены, востребованы и откорректированы самими же участниками тех летних событий.
Сессионный июнь, закрывал второй год обучения Алексея Гурского в Одесском Государственном университете. Такой насыщенный период, состоящий из двух учебных и точно таких же по времени, околоучебных семестров – заканчивался, уступая место грядущим практическим занятиям.
Геофаковская студенческая братия несла определенные потери: кого-то отчисляли (было и такое), кто-то уходил сам, но были и достижения. Как общие, так и свои личные у каждого студента.
Сборная Геофака, например, в очередной раз стала университетским чемпионом по футболу, в корпусе Химфака, который в центре города, сделали ремонт и даже обещали починить историческое здание на улице Преображенской, где расположилась большая университетская библиотека.
И личные достижения у каждого индивида, конечно же – были. Раз человек прошел учебный год, значит они у него по любому - есть! Даже, если он и сам их пока не ощущал…
Переход на третий курс – это гарантия того, что положительные перемены по любому произошли.
Если говорить отдельно об Алексее Гурском, то можно отметить, пожалуй то самое главное, что он сумел в себе сохранить, за этот «дэзовый период». Это его отдельная способность, понимать суть происходящих вокруг него процессов. Из всего, несущегося рядом с поколением «пепси» потока перемен, состоящего из: пороков и возможностей, денег и предательства, советского благородства и продажной современной любви, экранного счастья и настоящих человеческих чувств, он как мог, старался выделять, только те его части, которые могли собраться в единую - максимально человечную картину.
Установившееся, в то время в нем - равноудаленное состояние души, а иногда и тела, от нескончаемой феерии соблазнов вольной жизни, и, такое же здравое отстранение, от – неприятной нужды переходного периода, стало важнейшим образовательным приобретением Алексея Гурского, с того «учебного» года.
Видимые, если можно так выразиться, плюсы от второго учебного курса, были так же, очень значительны и стратегически важны. Занятия в группе «саньда», помимо хорошей физической подготовки, повлекли за собой величайшее желание – бросить курить! Так и произошло. К сигарете Алексей прикасался, все реже. А потом и совсем перестал. И стало это реальностью не только в университете, а и в течении всей его последующей жизни…
Молодые люди-студенты, шли дружно вместе по исхоженной тропинке «гео-общежития». Преодолевая совместными усилиями - как радости, так и невзгоды, непростого времени 90-х. Но, все явней и прозрачней становилось понимание того, что в любом случае, каждый отдельно взятый человек, уже сейчас формировал только свой - личный вектор дальнейшей жизни.
А сейчас, (в конце июня), подобно сизой туче, предвещающей о грядущей грозе, или, всепроникающей алой заре у моря - символизирующей великое начало, к студентам еще второго курса Одесского государственного университета, неумолимо приближалась вторая, учебная выездная – Крымская практика.
Отроги горы Чатыр-даг и куэсты Бельбекского каньона, широкие платы Ай-Петри и массива Бойка, омываемые древними реками - Салгир и Кокозка, уже ждали своих пеших (иногда шатающихся), исследователей геологического прошлого полуострова Крым.
В корпусе Геофака и на территории «гетто», пошла не шуточная подготовка к грядущему учебному месяцу в полевых условиях. В отличии от первой - «кочевой» Карпатской практики, Крымская планировалась как стационарная.
Весь месяц проживания на территории базы Московского университета, возле села Прохладное, не подразумевал смену локаций, только - одно-двух дневные выходы на маршруты к соседним каньонам, пещерам и обнажениям.
Хронометр, приближающий одесский геофак к седым Крымским горам, начал свой неумолимый отсчет …
