Утро на перроне вокзала Днепропетровск-Южный, встретило пассажиров из Одессы приятной прохладой и суетой миллионного города. Алексей помог Ане вынести сумку к бетонным плитам, расположенным у внутреннего входа в вокзал. Пара остановилась для недолгой процедуры прощания. На лице у Ани был уже свежий, сменный марлевый тампон. «И все-таки эта травма, не на том лице, даже не смотря на то, что человек бессилен перед превратностями доставшейся ему судьбы, - подумалось Алексею».
- Я тренирую на Солнечном, в ДЮСША номер один, - говорила девушка, - там меня просто найти, все знают.
Здесь было понятно, что любому поинтересовавшемуся о ее персоне, сразу же укажут ее местонахождение. Все-таки немного в городе на Днепре, женщин инструкторов по самбо, с такими явными отличиями на лице.
- Я знаю этот район, - ответил Алексей, - у меня там товарищ живет. При случае, конечно, зайдем в гости.
Потом сменил тему и искренне поблагодарил Аню за увлекательное повествование о Крыме:
- Ты мне своим рассказом привила самое главное – интерес! А это в моем случае решающий фактор. Теперь начну углубленно изучать тему, как любят говорить наши преподаватели.
Аня улыбнулась:
- Я рада. Да тебе и полагается сейчас учиться много, ты же студент - Университета, как ни как, - потом чуть подалась вперед и продолжила, - удачи Алексей. Спасибо тебе так же, за приятно проведенное время.
- Рад знакомству, не прощаюсь. Координаты в Одессе я тебе оставил. Это рядом с Филатова, при случае всегда позванивай.
Алексей сделал небольшой под шаг к Ане. Молодые люди символически обнялись. Потом, еще пару взмахов руками друг другу с небольшого расстояния и два рейсовых автобуса с разными номерами, развезли новых приятелей по своим прописанным маршрутам.
«Из Ани выйдет прекрасный сэнсэй-наставник, - утвердился Алексей, вспоминая свою новую знакомую и параллельно рассматривая через окно полосатого «ЛАЗа», широченный Днепр».
Новомосковские пенаты встретили прибывшего студента Одесского Государственного, яркими красками жаркого лета и не мене яркими вывесками рекламных плакатов. Производители «Neskafe» заверяли: «Что все только начинается!», стиральный порошок «Tide», уже шел к нам, а «Mars» со «Sniсkers» с уличных плакатов и голубых экранов ТВ, не на шутку растягивали довольные лица: футболистов, актеров и зарубежных суперменов.
Жители «Дурпоселка», так же, в общем не отставали от общепринятых в то время, высоких темпов деградации. Так уверенно продвигаемых, всеми доступными средствами массовой информации. Одежда и прически местных «раскрепощенных и перестроенных», являли собой новую кричащую вольницу для всех тех, кто в один миг почувствовал себя, свободным и телевизионно-современным. Дворцы молодежи, клубы и дома культуры из мест выходного времяпровождения трудящихся, постепенно превращались в места продажных тусовок, баров и видеосалонов.
Сами же трудящиеся, уступив позиции расфуфыренным малолеткам, наркоманам и проституткам, прочно заняли свои редуты в дешевых пивнухах, подворотнях и детских площадках, по вечерам. Но здесь, у всеобщего движения ко всему современному и позволенному, проявилась и другая сторона монеты.
По раскраске и показухе, разницы в принципе не было. Но, явные отличия проявлялись в материальной обеспеченности носителей «псевдоармани» и типа «найка», проживающих в перестроечное время.
Новое экономическое мышление, о котором не говорили тогда, только разве, что сломанные рупоры на гнилых столбах, в угасающей Стране Советов, понимал каждый по-своему. Бывшие спекулянты и любители нетрудовых доходов очень быстро превратились в бизнесменов. Для этого им нужен был соответственно, только властный щелчок. И его сделали. Эффект от перемен был схож на включение электрического света в самом тайном чулане. Причем, тайным - этот чулан не был в принципе, таковым его делали сами жители и чиновники страны, не сговариваясь намеренно, словно ожидая особого распоряжения, которым и стал тот самый «властный щелчок».
И вот самые социально-порицаемые в Советское время классовые элементы сразу стали – элитой. А как выглядели эти деньги, всем было без разницы. Точнее выражаясь, какой вид имели сами способы добычи новопозволенных капиталов. Здесь такое понятие как – «вид денег», подразумевает само их наличие, без каких либо объяснений по поводу их происхождения. Не зря же в обиходном общении прижилась фраза: «Сразу видно, там деньги есть!»
К желающим ворваться на социальные вершины своих «дурпоселков» и ресторанные олимпы гражданам, подсознание всегда ставило один и тот же прагматичный вопрос: «А какой вид будут иметь твои деньги?» А, увлеченное великими и дикими желаниями сознание в сговоре с телом, практически всегда отвечало: «А какая разница? Как они будут выглядеть, главное их наличие!» Вот так вся мораль, познающего новое мировоззрение поколения, ассимилировалась в эти нехитрые вопросы и еще более простые ответы.
Где есть труд и упорство, там всегда появляются паразиты. Они как некое мерило способности индивида к успеху. Чем крупнее тело и громче крик «золотого тельца», тем крепче и глубже к нему прилипают паразиты. Роль таковых, не всегда правда успешная и безопасная, досталась: бывшим военным, милиционерам и спортсменам соответственно. Это чуть позже к новому советскому бизнесу пожаловал интеллект. Стало немного, по спокойней и чище. Нет «тельцы» меньше не стали, просто свои крики поумерили. Понимание того, что деньги любят тишину - для выживших - стало правилом номер один.
В Новомосковске в самом разгаре было время «прибитых» и их «прибивающих». Любая мало-мальски торгующая точка, продающая поддельный алкоголь с чипсами ночью из «батискафа», или просто сезонная будка «газона» с картошкой на базаре, должна была иметь «крышу». А тут уже, кто быстрее «прибил», того и доля. В самых серьезных спорах по лакомым объектам, могли даже участвовать заезжие братки, с самого Днепропетровска.
Новомосковск менялся. Нет, не на уровне достижений народного хозяйства, так щедро транслируемых с голубых экранов, еще пару лет назад, а в сторону первобытно-пижонского образа, навязанного всем нам западной культурой. Это просто визуально бросалось в глаза. Но печальнее было другое, а именно изменения на ментальном уровне, происходившие с жителями его населявшими. Под пестрыми одеждами, а особенно прическами индивидов селились уже совсем другие тараканы, рожденные в видеосалонах и на глянцевых страницах пошлых журналов. Вспышки от глубоких и чистых переживаний, поселенных в наши головы еще в школе, беспощадно гасились ледяными потоками, которыми «фонила» вся окружающая реальность 90-х.
Прибытие домой. Родители, сестра, «непотопляемый», но уже давший хороший крен ШпалЗавод, и конечно же, партком - у деда - ветерана. Здесь за большим столом под пышной яблоней сорта - «Белый налив», Алексею предстояло держать ответ за весь прошедший учебный год.
Предусмотрительно упустив все подробности общежитейского, после учебного быта, студент-одессит в красках поведал родне об Одессе, университете и планах на будущее. Он знал, что дед, как бывший партработник очень ценил в человеке настырность, умение выступать и способность трезво прогнозировать свои дальнейшие действия. Петр Андреевич восседал во главе стола и все внимательно слушал. Только отвлекаясь на небольшие глотки виноградной настойки, собственного производства. Отец улыбкой поддерживал сына. Мама, бабушка Лена и сестра Света, пытались во время речи Алексея, шутить и поскорее вернуть его к полным тарелкам, но дед, в таких ситуациях беспощадно их останавливал. Иногда хватало только взгляда.
Выступлением внука Петр Андреевич остался доволен. Несколько раз, он переспрашивал внука о Карпатской практике, и о посещении во время нее, различных карьеров. В семье знали давнюю историю, связанную с едва не разыгравшейся трагедией на стройке гидроузла под Черниговом. Тогда, сразу после войны, во время работ по восстановлению разрушенной плотины, только благодаря взятой на себя ответственности Петром Андреевичем, были спасены сотни людей. Он, прямо нарушая прямое указание, отсутствующего руководства стройки, приказал вывести всех рабочих из огромного котлована. Геолого-разведка сообщила о большой вероятности схода временных земляных укреплений. Это вызвало споры среди находившихся на месте инженеров и вело к потере времени. Звонки к начальству, ни к чему не привели. За самоуправство, в то время наказывали жестко. Но ветеран-фронтовик, привык опасность чувствовать интуитивно и принимать правильные решения не дожидаясь, когда может случиться – непоправимое.
Взяв всю ответственность за последствия на себя, он приказал остановить работы, в связи с опасностью быстрого заполнения котлована жижей из песка и воды, в случае прорыва плотины. За несколько часов перед катастрофой успели вывести не только всех работников, но и даже часть строительной техники. Потом, прорвавшаяся бурным потоком густая сель, за минуты покрыла весь котлован однородной водно-песочной массой. После детального разбора чрезвычайной ситуации, высшее руководство Украинской ССР отметило Петра Андреевича наградой и повысило по партийной линии. Алексей, насколько позволяли ему его сырые геологические знания, ответил деду на интересующие того вопросы.
Дальше ужин, смех и разговоры на отвлеченные темы. Подтянулись взрослые соседки, поглазеть на приехавшего одессита. Потемнело. Отец с дедом, уже традиционно, спорили о роли коммунистической партии, в современных реалиях. Петр Андреевич стоял на своем, утверждая, что предлагаемая многопартийность в высшем органе власти, только погубит страну. Петр Петрович, приводя свои аргументы, всегда резюмировал одной фразой: «Доруководились - там!»
Женщины в один голос обсуждали судьбу несчастной Изауры из недавно прошедшего бразильского сериала – «Рабыня Изаура». Всех героев телевизионной саги тогда знали по именам. А если кто, и что-то подзабывал, то остальные ей сразу все напоминали. Все было духовно и по-домашнему.
В один из знойных июльских вечеров к сестре Свете в гости пожаловал ее бывший одноклассник – Игорь Лысяков. С семейством. Еще со школы его прозвали – «Лысиком». Так он и шел по своей жизни с этим прозвищем. Новомосковский сценарий, ничего принципиально нового ему не предложил. Школа, ГПТУ (Городское проф.тех.училище или по «народному» – Господи помоги тупому устроиться), и - милиция.
В старой доброй песенке – «Девушка в платье из ситца», есть веселый куплет, который заканчивается фразой: «В крайнем случае милиционер, но только не барабанщик…» Так вот, первая часть данной строки - это, как говорится: «…все о нем». Другие ассоциации при виде данного сотрудника органов, на ум не приходили.
Армия, женитьба и работа в опорном пункте милиции в центре города. Это пока был предел «Лысика» в социуме.
- А-а, Леха привет! – протягивая руку от круглого пуза, громко поздоровался Игорь.
- Здравья желаю! Товарищ начальник, - отшутился Алексей, пожимая потную руку молодого милиционера.
«Лысик» хихикнул:
- Еще не совсем так. Вот товарищ майор у нас, ото так – начальник!
«Да, - вздохнула память, - погоны их делают одинаковыми… и идолы для поклонения обычно у них рядом, в той же «конторе», только с более крупными звездами».
Жена Маришка (как ее представил Игорь), держала на руках годовалого, всего в потничке и прыщиках, малыша. Тот, изнывая от жары постоянно крутился на безразмерной груди своей мамочки. Старый «жигуль», привезший семейство к сестре Алексея, с каким-то «стремным» организмом за рулем, скрипя передачей отгазовал от калитки в сторону центра города.
«Где-то я его недавно видел, - подумал студент, - на цветочном рынке, кажется».
Лысяков важно расположился на длинной скамье перед уличным столом.
- Маришка, на - разложи все тут, из пакета.
- Игорь, у меня Васечка на руках, - запротестовала его супруга, но как то не сильно уверенно. Тон был больше извиняющимся.
- Давай сюда, - вставая, сказал Алексей, - я Свете на кухню отнесу.
Маришка с внимательным выражением на лице осталась и дальше попрыгивать с малышом на руках.
- Сейчас, Леха, не спеши, - проговорил «Лысик» и наклонился к пакету, - я уже все охладил.
Извлеченная из махрового полотенца, запотевшая литровая бутыль «Распутина», расположилась на столе.
- Товарищу майору, презент обеспечили – ящик! – сверкнув серыми глазами, торжественно изрек Лысяков. – А он меня, за службу так сказать, отблагодарил.
- Круто! – в тон «Лысику» ответил Алексей.
- Ты как сам-то? В Одессе.
- Учусь Игорь, учусь. Пока нравится.
- Я вот тоже пошел ГПТУ, год проучился там. Там на токарей, нас учили. Пока учился и потом в армии два года служил, так и завод ЖБИ (железо-бетонных изделий), наш успели закрыть. Куда дальше учится? Я и не продолжил, - затянул монолог «Лысик».
Стараниями сестры Светы и Маришки, с ребенком на руках, на столе появились солености, салаты и домашняя колбаса – «кровянка». Жена сотрудника правоохранительных органов, видимо хорошо освоила методику работы одной левой рукой по кухне. Малыш Василий, весь вечер, так не покинул локтевой изгиб ее правой конечности.
- Ну, по одной! – заявил расплывшийся в улыбке бывший одноклассник Светы, - За встречу!
Пол стакана водки одним махом оказались в его просторном брюхе. Алексей поддержал «Лысика», правда, чуть менее объемной дозой. Жена Маришка отказалась от алкоголя. Света только так для приличия пригубила. Хоть уже и вечерело, жара еще душила с полной силой.
- Потом, после армии меня тесть с товарищем майором познакомил. И тот, мне в опорный пункт посоветовал устроиться и там типа, параллельно - на заочный в Днепропетровск, в училище МВД. Третий курс уже осваиваю, - закусывая, вещал далее Лысяков.
Алексей слушал молча. Про себя отмечая определенные моменты, в повествовании милиционера. Женщины больше возились с ребенком, чем участвовали в беседе.
«Лысик», по ходу был всепогодным пьяницей. Духота и жара никак не воздействовали на его желание потреблять алкоголь. По пол стакана за раз, он в аккурат осваивал перед каждым выдохом, приговаривая: «Хорошо пошла, беленькая».
- Я, через год уже стал – «своим» у товарища майора. Он мне как-то говорит: «Ты Игорек, пригляди за рынком в центре, возле «самолета». (Памятник МИГ-21, в центре Новомосковска), а то там всякие «братки-блатные», стали наведываться, пообщайся дай понять, кто здесь за старшего.
«Лысик» перевел дух и подкурил дорогую сигарету. Значимость своего положения он проявлял во всем. От вольно-расслабленных речей до барских манер за столом.
- Я все это уладил, уладил через тестя и с парой «омоновцев»… Доложил руководству. Как сейчас помню, товарищ майор встал и прямо так, в окно из кабинета скрутил «кукиш», затряс ним и проорал буквально: «Во! Во! Вам – бля..дь»! Во! Босота задрыпанная, а не мой базар!»
Цитируя своего босса, «Лысик» скрутил видимо точно такую дулю прямо перед носом у жующего Гурского. Потом демонстративно, подчеркивая весь обьем посыла, направил ту в сторону Светы, Маришки и маленького Василия.
Алексей улыбнулся. Он не видел ни разу этого майора, но почему-то представил в этой сцене у окна - актера Вячеслава Невинного.
Сотрудника Лысякова, по ходу начало немного «укачивать». Более откровенный мат, развязность в поведении, громче тирады… Маришка стала чаще его осекать:
- Игореня, не так нервничай, тебе же на службу завтра.
- Все нормально мать, - уже поджевывая слова говорил «Лысик», - я там – «свой». Мы с товарищем майором, еще понакручиваем им всем тут хвосты.
Алексей, поддакивая в такт голосящему, рассматривал своего визави, и не только глазами. Чисто - «новый» мент. Женат - по связям, на службе тоже по увязке, в быту – классический паразит. И самое тяжелое ощущение складывалось от интуитивного предчувствия, что – это, и есть будущее поколение правоохранителей…
Знакомый скрип «жигулевской» коробки передач обозначил наличие транспорта для «Лысика» и его семейства, для доставки оных восвояси. Тот же, «стремный» тип за рулем, еще раз тревожно всех осмотрел, не покидая кабины.
- А, мои барыги водителя прислали, пора ехать, - сказал милиционер, - Маришка, давай в машину, по раньше уложим Василька и мужем жена займется…. – выдавливая улыбку, закончил он.
Маришка, что-то виновато фыркнула в ответ и умостилась на заднем сиденье машины.
- Давай Леха - пока, если там что по городу - обращайся. Не чужие уже.
Вероятно, под связывающим их символом, Игореня имел в виду распитую до дна бутыль «Распутина».
- До встречи Игорь, спасибо. Удачной службы тебе! – ответил парень.
«Лысик» обнял сестру Свету, потом увалился на переднее сиденье «Жигуля» и жестом попрощался с провожающими.
«Классика жанра, - констатировала память».
Отдельным островком нетленной силы мысли и просвещения для Алексея, была домашняя подшивка журналов «Роман-газета». Отец долгие годы аккуратно ее собирал. Там были как огромные литературные полотна, так и более малые писательские формы.
С «Фаворитом» Пикуля и «Чапаевым» Фурманова, первое знакомство произошло именно на страницах отцовской подборки. Сейчас было очень интересно встретить и пролистать «Мои университеты» Максима Горького. Здесь больше работала ассоциация с теперешним студенческим настоящим Алексея. Но более детально, остановился он на произведении чилийского автора Пабло Неруды под названием - «Признаюсь: я жил». Увлекли молодого человека яркие впечатления автора о проживании в СССР, в 50-тидесятых годах, а особенно от посещения Кавказских республик и Крымского полуострова. Первый раз высказывание Пабло Неруды: «Крым – это орден на груди планеты Земля», Алексей прочел именно в советской библиотеке для всего народа, под названием – «Роман-газета». Недавние вагонные этюды о Крыме от самбистки Ани, приобрели новую, более насыщенную окраску в восприятии молодого человека.
