Библиотекаръ

Тот факт, что Великую Французскую революцию подготовили Вольтер, Дени Дидро, Жан-Жак Руссо, а революцию 1917 года – классики «золотого века» русской литературы, мало у кого вызывает сомнение. Но читали будущие революционеры, конечно, не только классику. Да и не знали они, кто из кумиров прогрессивной молодежи пополнит «золотой фонд», а кого спустя столетие нельзя будет найти даже в районной библиотеке.

Чтобы понять, какая литература была «в активе» у студентов революции, достаточно почитать публицистику тех лет. В полемике авторы ссылаются на определенный пул авторитетных лиц – писателей, философов, публицистов, – творчество которых было хорошо знакомо аудитории. Имена там можно встретить самые разные: известные, малознакомые и совершенно забытые. И это тот самый коктейль Молотова, который в 1917-м рванул так, что от прежней России не осталось камня на камне.

Философия.

Мировоззрение молодежи начала XX века формировалось под влиянием не только Карла Маркса и Фридриха Энгельса, которые заявили о том, что человек – экономически детерминированное животное. Их младший современник Фридрих Ницше в 1910-е годы пользовался не меньшей популярностью, а влияние на умы имел даже большее.

В публицистике часто цитируются его книги, особенно «Антихрист. Проклятие христианству» и «Так говорил Заратустра». Это не столько протест против различных искажений в практике Церкви, сколько утверждение новой философии в противовес христианству. В основе этого учения лежит некая интуитивно постигаемая «жизнь». Она объявляется абсолютной ценностью. Христианство, по Ницше, враждебно этой «жизни», поскольку культивирует сострадание к тому, «что должно погибнуть, ...встаёт на защиту в пользу обездоленных и осуждённых жизнью» и тем самым вносит «порчу в самый разум духовно-сильных натур».

Опираясь на Ницше, предреволюционные публицисты всерьез рассуждают о высших ценностях, которые должен создать сам человек, о справедливости. Справедливость, в частности, заключалась бы в существовании множества разных богов (или сверхчеловеков). «Один бог всегда был бы дьяволом, ...божественность и заключается в том, что существуют боги, но нет одного бога», – цитирует Ницше публицист-эсер Николай Авксентьев в статье «Творчество культуры».

Интересовались также Евгением Дюрингом, доказывавшим, что причиной социального неравенства, эксплуатации и нищеты является насилие. В почете были и философы-позитивисты, критиковавшие метафизику и утверждавшие эмпиризм как единственно верный подход к изучению действительности, в том числе социальной. Часто встречаются отсылки к Огюсту Конту, Герберту Спенсеру, Эрнсту Маху.

И, конечно же, был популярен Людвиг Фейербах, которого иногда называют «оптимистичным аналогом» Ницше с его атеизмом и учением о психогенезисе религиозных представлений в истории человечества. Известны были также «вульгарный материалист» Людвиг Бюхнер и неокантианец Вильгельм Виндельбанд.

Социология, право, публицистика на злобу дня.

Переработкой идей западных философов и адаптацией их к российской и европейской социальной действительности занимался целый ряд публицистов. Некоторые из них в энциклопедиях даже называются философами и мыслителями, но вторичность их теорий по отношению к светилам мировой философии, а также остросоциальный уклон трудов заставляет отнести этих авторов скорее к категории «социология».

Среди тех, чье имя на слуху и сегодня, – немецкий экономист и политик Карл Каутский («Социальная революция», «Интеллигенция и социал-демократия», «Борьба национальностей за государственное право в Австрии»).

Чрезвычайно активен на этой ниве был Виктор Чернов, один из лидеров партии эсеров – он чаще всего публиковался под псевдонимами «Я. Вечев», «Юрий Гарденин», «Б. Юрьев». В одном номере журнала или сборнике статей можно было встретить все три псевдонима сразу. Ему принадлежали статьи «Экономический материализм и критическая философия», «Социализация земли с юридической точки зрения», «Право на землю в проекте к.-д. партии» и многие другие, на которые часто ссылались современники.

Нужды крестьян и пролетариата, правовые и экономические проблемы обсуждались и у многих других читаемых авторов: Павла Юшкевича («Материализм и критический реализм»), Н. Валентинова (Николая Вольского, «Э. Мах и марксизм»), Александры Ефименко («Исследование народной жизни», «Женщина в крестьянской семье»), Антона Менгера («Право на полный продукт труда»), Жана Жореса («Очерки социализма»), Жоржа Сореля («Введение в изучение современного хозяйства»), теоретика анархизма князя Петра Кропоткина («Записки революционера»), теоретика народничества Николая Михайловского («Записки профана»), поэта-сатирика Алексея Жемчужникова.

Обложка журнала "Вехи", 1909 год.

Среди представителей либерального лагеря (их критиковали за недостаток революционности и «идеализм», но читали) стоит упомянуть правоведа Петра Новгородцева («Кризис современного правосознания»), лингвиста Дмитрия Овсянико-Куликовского («История русской интеллигенции»), одного из авторов сборника «Вехи» Петра Струве («Интеллигенция и революция», «В чем же истинный национализм?») и критика этого сборника Константина Арсеньева («Пути и приемы покаяния»), Вениамина Маркова (Марка Вишняка, «Личность в праве»).

В журнале «Наша заря» (с 1915 г. – «Наше дело») публиковались социал-демократы, которых в России называли меньшевиками (в отличие от большевиков – коммунистов): Павел Аксельрод, Фёдор Дан (Гурвич), Л. Мартов (Юлий Цедербаум), Александр Мартынов (Саул Пиккер), Александр Потресов и, конечно, Георгий Плеханов (вспомним хотя бы «Основные вопросы марксизма», «Анархизм и социализм», «О войне»).

У Николая Чернышевского читали не столько роман «Что делать?», сколько его труды по экономике («О поземельной собственности», «Капитал и труд»), а также работы «Антропологический принцип в философии», «Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X».

Александра Герцена цитировали так же густо, как Владимира Ленина в советское время – в основном статьи в «Колоколе» (они вышли в Женеве отдельным изданием), «Письма об изучении природы», «Дилетантизм в науке».

Художественная литература.

Популярностью у «прогрессивной молодежи» пользовались избранные классики, часть из которых тогда еще относилась к современникам.

Настольной книгой революционеров был роман Льва Толстого «Воскресение». Читали также «Фауста» Иоганна Вольфганга Гете, «Горе от ума» Александра Грибоедова, публицистику Виссариона Белинского и Николая Добролюбова, романы, повести и стихотворения в прозе Ивана Тургенева (особенно любили «Чернорабочего и белоручку»).

Литературный фон 1910-х годов составляли также произведения Антона Чехова, Ивана Бунина, Александра Куприна, Дмитрия Мамина-Сибиряка, символистов – Дмитрия Мережковского, Всеволода Соловьева, Александра Блока, Валерия Брюсова, Зинаиды Гиппиус, Фёдора Сологуба, Андрея Белого.

Читали акмеистов, мрачную прозу Леонида Андреева, публицистику Владимира Короленко, религиозную философию Василия Розанова, Николая Бердяева, Сергея Булгакова. В то же время появилась романтическая проза Максима Горького (Алексея Пешкова): «Челкаш», «Макар Чудра», «Старуха Изергиль», «Песня о соколе», «Песня о буревестнике». В 1906 году выходит роман «Мать», в 1910-е годы – повести «Детство» и «В людях». Известна была и его публицистика: «Письмо к монархисту», «О современности», цикл «Издалека».

Тогда же прогремели футуристы со своим манифестом «Пощечина общественному вкусу» и своеобразной для того времени поэзией: Владимир Маяковский, Велимир (Виктор) Хлебников, Давид Бурлюк, Алексей Крученых, Бенедикт Лившиц, Василий Каменский.

С другой стороны, вызывали сочувствие произведения «новокрестьянских» поэтов Сергея Есенина, Николая Клюева, Сергея Клычкова, Петра Орешина, Александра Ширяевца, Павла Радимова, Алексея Ганина, Пимена Карпова. Не обошлось и без поэтов-самоучек из рабочей среды: Егора Нечаева, Филиппа Шкулева, Александра Богданова, Александра Белозерова. В большинстве случаев их произведения представляли собой натуралистические описания фабричного гула и смрада, безрадостной непосильной работы.

Читали также ныне совершенно забытых феминисток Анастасию Вербицкую и Ольгу Шапир, автора старомодных романов Игнатия Потапенко, беллетристов Казимира Баранцевича и Николая Лейкина.