Как-то раз на один из городов, лежащих в уютной ложбине посреди благодатной долины, тихонько сошла тьма. Она спустилась незаметно, забрав весь свет и тепло, которые так щедро обычно дарило раскаленное солнце. Даже в полдень по улицам неспешно гулял мрак. Он заглядывал в окна посеревших домов, обвивал руками сохнущие деревья, пел заунывную, тягучую мелодию, забравшись на крышу очередного магазинчика.
Тьма тонкими, липкими пальцами касалась лиц многочисленных прохожих. Она порывами ветра застревала во взъерошенных детских волосах, бросала сор из пыли и мелкой листвы в глаза дворовым котам, стелилась под ноги торопливому чиновнику. Тьма окутывала каждый уголок города. Постепенно, неотступно. Она питалась светом.
Сначала она была робка и неприютна. Ее шугали мнительные дворники, с заливистым лаем гоняли собаки, заставляя прятаться по подворотням. Она одиноко следила из пустынных закоулков за сотнями жителей, снующими по своим делам. Каждого человека окружала притягательная, сияющая светлая энергия, плотным коконом защищавшая его от голодной тьмы. Теплое сияние исходило от всех, кого встречала тьма; единственное различие было лишь в его размерах. У кого-то окружавший его свет не достигал и потолка маленькой комнатушки; у кого-то разрастался величиною в несколько квартир; а кто-то, выходя из дома, мог озарить своим сиянием целый проспект. Свет давал людям спокойствие и счастье.
Долго билась тьма над истоком этого сладкого, но недостижимого света. Она днями и ночами всматривалась в него, пытаясь отыскать лазейку, через которую можно аккуратно проникнуть внутрь и накормиться досыта. Она стала настолько отчаянна и нетерпелива, что вскоре осмелела и изредка начала вылезать из своего укрытия, следуя по пятам за разными прохожими и силясь понять, откуда же люди берут этот свет.
Вот пробегавшая мимо стайка розовощеких мальцов на секунду задержалась у витрин детского магазинчика. Затаившись, тьма спряталась за фонарный столб и стала наблюдать. Детишки, радостно щебеча, показывали пальцами на игрушки разных сортов и мастей, прижимаясь носами к стеклу и мечтательно улыбаясь, выбирая, что бы выпросить у родителей на очередной грядущий праздник. Немного позади всей компании стояла девочка, искренне пытаясь разделить веселье ребят. Она вместе со всеми задорно смеялась, обсуждая, как здорово будет запустить в небо того прекрасного летающего змея с радужным хвостом, и время от времени поднимала глаза к облакам, неловко теребя пальчиками изношенное, потрепанное платьице. Когда каждый начал вслух называть игрушки, которые он хотел бы получить в подарок от родных, девочка совсем сникла, с тяжёлым вздохом обводя глазами улицу. Когда же очередь дошла до неё, она запнулась и едва слышно прошептала: "Того змея".
Ещё немного покружив у витрин, дети вскоре помчались дальше, - видимо, на площадку. Тьма хмыкнула. Опять ничего. Но вдруг от удаляющейся компашки незаметно отделился один паренек и стремглав бросился обратно к магазинчику. Он остановился, отдышавшись, достал из кармана маленький, но звенящий кошелёк и зашел внутрь. Тьма, уже захотевшая уползти прочь, с удивлением продолжила смотреть. Через пару минут из дверей магазина показался сначала кусок разноцветной ткани, а затем - голова улыбающегося мальчика. Спустя мгновение он уже стоял с остальными ребятами, протягивая змея потрясенной девочке в поношенном платье. В следующий миг вокруг каждого из детей вспыхнуло яркое сияние, окружив их плотным, непроницаемым щитом света.
От неожиданности тьма присела и начала сопоставлять факты. Почему сияние появилось у всех ребят, если подарок сделал только один? Размышляя, тьма начала припоминать: когда дети перечисляли желанные игрушки, они незаметно вынимали из карманов все свои сбережения и за спиной, чтобы не заметила та девочка, передавали их пареньку с кошельком. Когда очередь дошла до нее, все монеты были уже в одних надежных руках. Оставалось только исполнить самую главную часть спонтанного плана, куда каждый внёс свой вклад.
Тьма качнула головой. Неужели дело лишь в добром поступке? Недоверчиво щурясь, тьма решила до конца проследить за малышней. Ласковое солнце клонилось к закату, и дети уже потихоньку расходились по домам. Заявиться напрямую к каждому на порог - дело крайне наглое и небезопасное, благо, что часть рассудка у тьмы ещё осталась. Поэтому она, экономя время, подлетала к окнам детей и с живым интересом впитывала происходящее.
Любой здоровый ребёнок, нагуляв аппетит, после прогулки сразу направляется на кухню, где его уже ждут заботливые родители за накрытым столом. Приходя домой, дети вдохновленно делились с родными новостями, прошедшим днем и сильными эмоциями. За каждым окном была одна и та же картина: уставший, но счастливый маленький человек под умиленные взгляды мам и пап взахлеб рассказывает, что же сегодня было интересного. Но тьма ждала конкретной детали в каждой истории. И когда по хронологии она уже должна была прозвучать, тьма с готовностью напряглась, - и тут же недоуменно застыла. Мальчик, за которым она сейчас наблюдала с карниза, просто пропустил момент со своим добрым поступком. Умолчал о нем. Не сказал, продолжая вести беседу как ни в чем не бывало. И в тот же час сияющий щит на секунду мигнул, становясь прочнее. Тьма потрясла головой и резко метнулась к другому окну.
Светловолосая девочка также упустила в своем рассказе сегодняшний случай, и её кольцо света тоже послушно мигнуло. Ничего не понимая, тьма перемещалась от стекла к стеклу и везде видела одно и то же. Лишь когда она подлетела к последнему, где за столом сидел смуглый мальчик со вздернутым носом, тьма почему-то остановилась. Она заметила, что этот ребёнок ведёт свой рассказ не совсем привычно: много уделяет внимания себе, мало говорит о других, ищет в глазах родителей похвалы и одобрения. И когда он подвёл историю к месту с летающим змеем, тьма затаила дыхание: она чувствовала, что в этот раз сюжет будет выделяться. И не прогадала. Как только мальчик открыл рот и произнёс первые слова главного момента сегодняшнего дня, щит из света, парящий вокруг него, дал почти невидимую трещину, издав характерный звук. Тьма, не медля ни минуты, рванула сквозь открытую форточку прямо в мелкую пробоину, покрывшую верхушку сияющего кольца, и принялась жадно всасывать в себя весь свет, находящийся внутри.
Увлеченно рассказывавший о своём добром поступке мальчик уловил едва слышимый треск, но не придал ему значения. Он продолжал, слово за словом меняясь в лице, повадках, выражении; сквозь каждую его фразу сквозили самолюбование и надменность. Он не сразу заметил, как постепенно радость от совершенного благого дела куда-то испарилась, оставив странную, необъяснимую горечь. Мальчик продолжал нахваливать себя и своих друзей за находчивость, а тьма подбиралась все ближе к телу, пока, наконец, достигнув кожи, не остановилась. Сияние потухло.
Мальчик был выжат. Поеживаясь, он силился понять, что произошло: только что его захлестывали приятные, жаркие эмоции, как будто изнутри гладившие его душу, и внезапно он оказался почти нагой, хотя вся одежда оставалась при нем. Он чувствовал себя разбитым, обманутым и сколько ни пытался вновь вызвать те сладкие чувства при воспоминании о своём поступке, изнутри навстречу шла лишь пустота.
А тьма, напитавшись сполна, разрослась, приобретая новую силу и хитрость. Она догадалась о происхождении света. Она поняла, как искать пищу.
Впоследствии она лишь находила подтверждение своим мыслям. Следуя за совершившим благость, она покорно ожидала, когда тот встретится со своими друзьями, знакомыми, родными, чтобы поделиться такими яркими и головокружительными эмоциями от совершенной доброты. Сначала искушению похвалиться поддавались далеко не все. Но тьма методично проникала в эти немногие новообразованные трещинки, благодаря ним становясь все умнее и проворнее. Вскоре она распространилась уже на целую улицу, а после - научилась сама почти не ощутимо подталкивать людей к разговору о своих добродетелях. Соблазн покорял одного за другим, и лишь немногим, чей свет был настолько силен, что проникал под кожу, удавалось оставаться неприступными.
Но и к ним тьма в скором времени находила подход.
Спустя несколько месяцев люди начали тускнеть и чахнуть. По городу потекли раздражительность, безразличие, вздорность, нетерпимость, тоска, опустошенность. Жители искали потерянный свет в себе, в своих поступках, наперебой кидаясь исполнять добрые дела: вырывая у старушек тяжёлые пакеты, закармливая бездомных животных, раздавая друг другу тумаки за шанс придержать дверь миледи. Они пытались вновь обрести хоть толику того спокойствия и счастья, без остановки рассказывая о своей добродетели, но не понимая, что именно это ещё больше загоняет их в озлобленность и бесчувственность.
Довольная тьма вальяжным шагом ступала по переулкам, бросая через плечо взгляды на пустых, поникших прохожих. Завернув за угол, она внезапно замерла. Из подъезда выходил парень, которого все ещё укрывало кольцо света. Тьма полагала, что выпила каждого в этом городе, и постаралась унять рык негодования. Молодой человек не видел тьму. Он налил молока бродячим котам, занес, как делает каждый месяц, несколько монет на корм в ближайший приют, сыграл в шахматы с одиноко сидящим дедушкой. Выслушал историю любви заговорившей с ним заплаканной девушки, предложив ей внимание и поддержку, которые может дать только незнакомый, случайно проходящий мимо человек. Тьма терпеливо ждала, когда парень, зайдя в кафе, сядет за столик к друзьям и начнёт упоенно делиться своими поступками с окружающими. Вероятно, он до сих пор цел лишь потому, что тьма просто не успела ещё заметить его. Не может же он один быть настолько стойким?
Но вместо привычного рассказа о всем, что он только что совершил, парень лишь заказал кружку чая и принялся вещать о сюжете новой книги. Когда сидящий рядом друг толкнул его в бок, спросив, как прошла первая часть его дня, парень умолк. Тьма с предвкушением потерла ладони. Раскрыв рот, молодой человек обвел глазами приятелей, физически ощущая желание сдержать порыв и сохранить в тайне благие дела. Он боролся несколько секунд. После чего медленно произнёс первое слово, словно смакуя его и пытаясь остановить свое намерение. Послышался слабый треск. Раскормленная тьма, уже не обладавшая прежней скоростью, решила подождать ещё чуток. Но как только до уха парня долетел невнятный звук, он молниеносно захлопнул рот. Усилием воли заставив себя перевести тему, он буквально почувствовал, как рядом раздалось ошеломленное шипение. Трещина затянулась. Разъяренная тьма скорчилась, слово от удара. И попозла наружу, съеживаясь с каждым мгновением все больше и больше.
- Парни, - произнёс внезапно молодой человек. - Давайте поговорим о гордыне?
