Само слово "Музыка" — греческого происхождения — имеет тот же корень, что и "Муза" — “вдохновляющая”. В античные времена не существовало строгих разделений на научные дисциплины, и того списка всевозможных наук. которые мы имеем сейчас, у греков не было — к примеру, не было физики, не было химии, а многое, что сейчас является обособленными научными дисциплинами, две с половиной тысячи лет назад объединялось термином "Философия" — фактически, все ученые той эпохи были прежде всего философами, а уж потом математиками, геометрами, астрономами... кстати, астрономия явно выделялась на фоне других направлений поиска истины, и относилась сразу к двум направлениям человеческой деятельности — к наукам (ну, это понятно), но и к искусствам — тоже.
Это может показаться странным современному человеку, но для античного эллина астрономия была еще и собранием мифов и легенд о несуществующих в природе персонажах, живущих где-то в пространстве небесных сфер. К таким персонажам можно отнести героев, воплощенных в фигурах созвездий и блуждающие звезды — планеты. В сознании людей той далекой эпохи все это было окутано мистикой, религиозными предрассудками — одно то, что наука астрономия в античной Греции имела собственную божественную покровительницу — музу Уранию (именно она одаривала астрономов открытиями и прозрениями) — говорит о том, что наука о небе тогда была куда ближе к искусствам, нежели к точным наукам, таким как геометрия.
В то же самое время, музыку античные философы тоже старались разложить по полочкам математики. Это было самое начало теории музыкальных созвучий, и основывалась теория на анализе соотношений периодов колебаний струн греческой Лиры (Кифары). А Лиру, как известно, подарил легендарному певцу Орфею сошедший с небес (с заоблачной вершины Олимпа) Бог Аполлон. Лира и по сей день увековечена среди созвездий, и наверное её звучание доносится до Земли? — надо только суметь услышать.
Был у античных греков и другой музыкальный инструмент — Флейта Пана — Бога лесов и долин. Бог Пан был рогат, копытен и небесной божественности в себе не носил — носил хтоническую, земную. Музыку небес на его флейте не сыграть — только развлекательную музыку — для танцев и пирований, но не для созерцания небесных светил.
Быть может поэтому Аполлон поспешил явиться к рождению Орфея, ведь Орфей — необыкновенно одаренный музыкально, происходил от земных (если не сказать — земноводных) божественных существ — его отцом был Эагр — Бог рек и озер. Если б не Аполлон, Орфею пришлось бы играть на флейте...
И тут мы видим идею о том, кто колебания струн имеют небесную природу, а что там происходит внутри ствола флейты — это ученые того времени понять не могли — есть ли там какие-то колебания? — и отнесли флейту к инструментам земной музыки.
Далее эту "теорию струн" развивали очень многие греческие мыслители, но до нас дошли какой-то своей частью лишь изыскания Пифагора, Платона, Архимеда и Аристотеля. Общим у них было то, что для человеческого уха являются благозвучными такие созвучия, в которых периоды колебания струн кратны. Например, “Октава” — когда две струны звучат одновременно, с разницей частоты колебаний ровно в 2 раза. Музыкальный интервал "Кварта" (4-я ступень от тоники или разница в 2 и 1/2 тона) создавался одновременно звучащими струнами с отношением частоты колебаний как 3/4, а “Квинта” (пятая ступень от тоники) — 2/3.
Нашлись и планеты, чьи синодические периоды обращения (относительно Земли) соотносились также — Марс и Солнце (1/2), Марс и Венера (3/4).
С музыкальным интервалом “Терция” у Пифагора возникли проблемы — там в соотношении частот начали появляться иррациональные числа, и красивого решения не вышло. Дело еще в том, что в рамках поиска законов Музыки Небесных Сфер Пифагор хотел одновременно решить и задачу универсальной темперации — найти такой музыкальный строй, который один годился для всех музыкальных тональностей. Но эта задача в античную эпоху не была решена. И вплоть до эпохи Барокко (времена Баха и Вивальди) музыкантам приходилось перенастраивать свои инструменты или использовать несколько разных инструментов для игры в разных тональностях.
Удивительно, но именно победа равномерно-темперированного строя принесла в мировую музыку большое количество тех сочинений, который сейчас мы соотносим со звучанием космических стихий, на уровне метафоры, конечно.
В античную же эпоху ученые не продвинулись дальше исследования музыкальных интервалов — до самой музыки дело не дошло. Ну, а музыка античных композиторов не дошла до нас. Трудно сейчас говорить, какое именно звучание предполагали Пифагор, Платон, первоизобретатель машины демонстрации движения небесных светил — Архимед — по сути изобретатель первого планетария, и Аристотель, который был уверен, что небеса звучат постоянно и достаточно громко, чтобы мы могли слышать их божественный всёнаполняющий гул... но проблема в том, что мы в этом гуле с рождения и не придаем ему значения, как Рыба не сильно заботится о воде, пока она в ней.
Стремление разгадать Музыку Сфер угасло вместе с угасанием античного периода культуры, но воспрянуло в эпоху возрождения. Интересно и то, что большая часть античных изысканий на тему Музыки Сфер происходили не в самой Греции, а греческих колониях, расположенных в Италии, и возможно, итальянская музыка унаследовала это стремление к чистоте музыкальных интервалов, стройности и лаконичности мелодий.
Но среди европейских искателей законов Музыки Сфер более всех прославился Иоганн Кеплер, открывший три закона движения планет. Кеплер предполагал, что есть Общий Закон Всего — подчиняющий себе не только планеты, но и музыку, которая имеет отношение к планетам. Эти поиски можно назвать играми математических и геометрических образов. Кеплер вписывал в окружности (а позже — в эллипсы) многоугольники, превращал их в многогранники, считал количество граней правильных многогранников вписанных в сферы с радиусом орбит тех или иных планет. Удивительно, но именно Кеплер разрушил саму идею существования хрустальных небесных сфер, вращением которым ранее объяснялось движение планет по небу. Законы движения небесных тел Иоганна Кеплера определяли движение планет по эллипсам, с разной скоростью в разное время и на разных расстояниях от Солнца. Но при этом открыватель этих законов продолжал верить в некую Божественную Музыку Сфер, льющуюся с небосвода. Он шагнул дальше своих предшественников — Пифагора и Платона — полагая, что не одними только интервалами эта музыка определяется, но прежде всего мелодиями. Будучи великим математиком, Иоганн Кеплер вычислял эти мелодии именно математически. Но мелодии Небесных Сфер Иоганна Кеплера популярности не получили, и сейчас их уже никто не вспомнит, а может быть даже и не отыщет в архивах музеев среди рукописей ученого.
К настоящему времени представление о Музыке Небесных Сфер — уже как о чисто музыкальном жанре — в нашей культуре сильно изменилось.
Ведь, что такое есть музыка?
Это средство воспроизведения и передачи эмоций и чувств человека другому человеку посредством звуков различной звуковысотности, расположенных в некотором порядке на оси времени. Используется она тогда, когда другие средства общения не позволяют раскрыть всю глубину наших переживаний и чувств. Музыка позволяет нам выразить нечто невыразимое словами или теми же самыми математическими формулами, к которым прибегали Пифагор и Кеплер, заставляя музыку дублировать ранее сказанное цифрами, а ведь это уже ни к чему.
И новое представление о Музыке Космоса лежит именно в человеческой способности очаровываться Звёздной Стихией и выражать свое очарование музыкальными средствами, или видеть нечто созвучное Небесной Стихии в своем восприятии, но — и в музыке некоторого композитора, который при написании своего произведения, быть может имел в виду совсем что-то иное.
И тогда слушатель становится соучастником творения — он не пишет мелодии, но он находит темы, которые этими мелодиями прекрасно иллюстрируются.
Ярким примером такого сотворчества музыканта и слушателя является "Соната для фортепиано № 14" Людвига ван Бетховена, известная теперь как "Соната лунного света" или же просто — "Лунная соната", благодаря неожиданной аллегории музыкального критика Людвига Рельштаба — названная так уже после смерти композитора. Но теперь номер этой сонаты знают лишь специалисты, а весь мир называет её "Лунной".
Трудно однозначно определить, по каким особенностям в партитуре люди отмечают этот "лунный" оттенок, но важно, что написал Бетховен Сонату №14 будучи погруженным в страдания и чувства неразделенной любви. Нет сомнений, что переживания автора были самыми чистыми и светлыми, такой же явилась и музыка.
Наверное, можно сделать вывод, что будут наполненными самыми тонкими и возвышенными чувствами мы обращаем свой взор к небесам. И созерцание небес пробуждает в нас самые возвышенные чувства, которые, порой, кроме как через музыку и не выразить.
Именно по этой причине многие произведения классической музыки с успехом используются для озвучивания лекций в планетариях, в фильмах космической тематики, а если даже музыка написана в наши время, она так или иначе содержит в себе те или иные параллели из музыки Баха, Бетховена и всех тех музыкантов, которые при создании музыки обращали свой взор куда-то ввысь.
Сочетание удивительной по красоте имитации вида звездного неба с музыкой Баха, Бетховена, Хоакина Родриго, Алессандро Марчелло в мои юные годы так потрясло меня, что я стал искать небесные созвучия повсюду, а когда понял, что их не так много, как хотелось бы мне, стал сам писать мелодии, которые в моем представлении о музыке соответствуют звездному свету, фигурам созвездий, движению планет. В итоге я стал музыкантом, а не профессиональным астрономом, как намеревался изначально.
Но есть и другие примеры, когда профессиональный музыкант с многолетним стажем и положением в обществе, имея свой собственный оркестр и плотный график концертов, внезапно оставляет музыку ради астрономии, и добивается в ней еще большего — Уильям Гершель — открыватель планеты Уран, нескольких комет и астероидов, основоположник галактической (звёздной) астрономии, президент королевского астрономического общества Великобритании.
Как можно это объяснить? Уильям Гершель был по натуре своей романтик, и именно романтическое отношение к окружающему миру, вероятнее всего, принесло в жизнь музыканта еще и астрономию. Хотя, конечно, совмещать на профессиональном уровне два этих вида деятельности было бы трудно.
Все это время — от Эпохи Барокко до середины XX века главным связующим звеном между Небесами и Землей, конвертирующим Музыку Сфер в понятные для человечества мелодии был сам человек. Не каждый, но находились люди, которым лучше других удавалось перевести на язык музыки красоту Вселенной — по доступным только им одним алгоритмам.
Если вспомнить, античные мыслители пытались вывести человека за скобки, и превратить Музыку Сфер в однозначную и понятную всем формулу, чтобы человек из-за несовершенства своего восприятия Мира не искажал божественные созвучия.
Мир не стоит на месте. Но иногда нам приходится проходить какие-то этапы своего развития по следующему витку спирали, расположенному чуть выше траектории нашего предыдущего опыта.
В середине XX в мир музыки стремительно ворвались электронные технологии, позволившие качественно расширить палитру звуков, используемых в музыкальных произведениях. И сами эти звуки стали диктовать иные музыкальные формы, в которых основу могли бы составлять не интервалы, аккорды, мелодические последовательности, а именно тембры и их трансформации происходящие вдоль оси времени. Так возникла электронная музыка, которая практически сразу получила и другое название: "Космическая музыка".
А что в ней космического?
Прежде всего сам звук — отличающийся от всего того, что всё предыдущее время мы могли слышать на Земле. А раз по звучанию электронные музыкальные образы ничему из земного не соответствуют, то — сам собой напрашивается вывод — это музыка неземная... Хотя, и созданная на Земле — землянами.
Но последнее утверждение тоже может быть пересмотрено, ведь вслед за электронными технологиями в мир музыки столь же стремительно вонзается ИИ — Искусственный Интеллект — созданный людьми, но создающий на некотором своем уровне вполне самостоятельные — не заимствованные и не собранные из конструктора заранее заготовленных элементов — мелодии и даже целые музыкальные произведения. Об их художественной ценности можно спорить, но приходится признать: стремление вывести человека за скобки из цепочки "Вселенная — приемник — музыка — слушатель" поднимается вновь — как в старые добрые античные времена.
К чему это приведет, и приведет ли хоть к чему-то? — это неизвестно. Но ясно одно — мы недалеки от очередной точки сингулярности, заглянуть за которую и спрогнозировать следующие изменения в мире музыки, и искусства вообще, мы уже не в состоянии. Остается только дождаться и увидеть все собственными глазами или — услышать ушами. А лучше одновременно увидеть и услышать, потому что музыка перестает быть отдельным видом искусства, и все больше воспринимается нами, как часть аудио-визуального контента.
Неудивительно, что уже не менее века ведутся поиски в области объединения музыки и световых инсталляций в единое нечто. Концепция светомузыки стала актуальной с тех самых пор, как люди научились управлять источниками света посредством электричества. И здесь можно вспомнить такого пионера объединения музыки и игры цветовых оттенков — российского композитора Александра Николаевича Скрябина.
Кстати, самый первый синтезатор — АНС-1 был создан советским военным инженером Евгением Мурзиным, и в этом синтезаторе носителем музыкальной партитуры была стеклянная пластина, покрытая слоем непрозрачной мастики. Специальным ножом, напоминающим скальпель, в мастике можно было прочерчивать линии разной глубины и ширины, "рисуя" таким образом музыку. Свет, проникающий сквозь штрихи, борозды, канавки, доносил до светодиодов информацию о замысле композитора. А название устройства — АНС — обозначало ни что иное, как Александр Николаевич Скрябин — Мурзин назвал свое детище в честь первопроходца цветомузыкальных идей.
Создание первой версии АНС было завершено в 1958 году — фактически одновременно с началом космической эры. И многие композиторы нашей страны пользовались синтезатором АНС-1 для создания музыки к фильмам космической тематики — Эдуард Артемьев, Станислав Крейчи, София Губайдулина, Альфред Шнитке.
Неудивительно, что в дальнейшем технологии превращения визуального образа в музыкальный стали множится, и сейчас никого не удивишь, что приложение, установленное в телефон, может "озвучить" фотографию или рисунок. А кто-то пробует таким образом создать музыкальный эквивалент туманности Ориона или Моря Дождей на Луне.
Можно ли назвать полученный результат музыкой?
Вопрос неоднозначный, ведь называют музыкой все то, что звучит на танцполах в современных молодежных клубах, в чем представители более старших поколений не могут выделить ничего кроме барабанного боя.
Точно так же неоднозначными оказываются попытки превратить в нечто музыкально-звучащее расшифровки радиограмм с межпланетных космических станций. В сети Интернет можно отыскать полноформатные аудиоальбомы (выпущенные NASA) с транспонированной (поднятой или опущенной по тональности на много октав) записью напряженности магнитного поля планет, исследованных роботами с Земли. Иногда может показаться, что какое-то подобие музыки в этом есть. И действительно — многие произведения современной экспериментальной музыки, написанной с участием человека, от привычной для большинства землян музыки еще более далеки. Впрочем, и звуковые портреты планет от NASA тоже не возникли без участия человека — как, каким образом радиоволны превращаются в звук, придумывал именно человек, и подобных интерпретаций может быть неограниченное количество — каждый инженер NASA решил бы эту задачу как-то по-своему. А исходный материал нам ухом никогда не услышать.
Может быть поэтому в музыкальном мире продолжают появляться обычные человеческие сочинения, которые можно отнести к жанру "Музыка Небесных сфер". Композиторы, вдохновленные красотой и информацией о небесных телах, пишут обычную человеческую музыку о необычном и нечеловеческом — соединяя своей музыкой Мир Людей и Мир Небесных тех — бесконечно далёких, непостижимых, но которые могут быть описаны на языке нот.
Существует даже идея о том, что музыка — единый вселенский язык общения, посредством которого могут общаться разные цивилизации, не имеющие возможности расшифровать лингвистические конструкции друг друга. Можно сказать тысячу слов, а можно просто сыграть мелодию, в которой будет выражено все наше искреннее желание заключить дружеский и мирный контакт, и поделиться своим отношением к этому огромному и прекрасному Миру, в котором живем и мы, и они.
В качестве бонуса — для тех, кто сподобился дочитать, или хотя бы досмотреть картинки, предлагаю подкаст-обсуждение этого рассказа:
