Серия «Пограничные войны»

Заканчиваем знакомиться с книгой Клауса Доддза "Пограничные войны".

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3

Новые технологии, хотя и делают пограничный контроль более эффективным, не предотвращают конфликты и нападения. Злоумышленники тоже пользуются плодами прогресса и запускают кибератаки, фейки и дроны в своих низких целях. Включила технологии "умных" границ война с террором. После терактов 9/11 государства стали усиленно инвестировать в  контроль и наблюдение. Финансовый кризис 2008 года добавил импульса. Теперь границы не только маркируют пределы государств, но и служат для сбора данных. Соединённые Штаты анализируют ДНК у беженцев, патрулируют дронами приграничную зону в сотне миль от границы (и аэропортов), обыскивают автотранспорт в этой приграничной зоне (в которой может проживать до 200 миллионов граждан), пользуясь при этом базой данных автомобильных номеров. Данные с камер, инфракрасных датчиков и лидаров обрабатываются с помощью искусственного интеллекта. Евросоюз собирается запустить в этом году новую систему входа-выхода, в которой граждане третьих стран будут вынуждены регистрировать свои биометрические данные при въезде. Штаты идут ещё дальше и собираются заставить въезжающих указывать свои никнеймы в социальных сетях.

Разумеется, у новых технологий есть и недостатки. Особенно касательно возможности злоупотреблений. Технология распознавания лиц может использоваться для фиксации национальных меньшинств. Чтение автомобильных номеров позволяет отследить любого гражданина, а не только преступника. Преступники же в свою очередь могут взломать базу данных с автомобильными номерами и фотографиями, как это уже случилось в июне 2019 года в США. Если фотографию делает автомат, его можно обмануть, надев лицевую маску. Да и отпечатки пальцев можно подделать, если рядом не сидит полицейский.

И всё же назад дороги нет. Контроль будут наступать всё дальше от пограничных столбов и аэропортов. Нас будут наблюдать всё интенсивнее. Госорганы будут продолжать сотрудничать с  цифровыми гигантами. Будет расти и обмен данными между странами. Британские университеты, работодатели и квартировладельцы недавно обнаружили с удивлением, что их могут попросить играть роль пограничных стражей, требуя паспорт у клиента. В целом, можно сказать, что цифровые технологии не уничтожили границы в их традиционном смысле, а подчинили их другим целям.

В процессе повествования мы возносились вместе с автором на горные вершины, пересекали водные рубежи, проникали в полярные области и опускались в морские глубины. По сути всюду, куда ступает нога человека, возникает соблазн воткнуть флаг. Космические тела в этом смысле исключения не представляют. Первый флаг был воткнут в Луну в сентябре 1959 года вместе с советским зондом "Луна-2". Десяток лет спустя американцы уже прошлись там ногами и не преминули сами попозировать на фоне звёздно-полосатого флага. Уже Вернер фон Браун фантазировал об использовании космоса для доминирования на нашей планете. А сегодня времена более продвинутые, и тема безопасности не ушла на задний план. В 2022 году Норвегия запустит свои спутники связи, чтобы избавиться от радиопомех зловредных русских. США, Китай и Россия (Большая Тройка) ведут космическую гонку вооружений.

Однако у этой гонки есть жёсткие границы. Их поставил Договор о космосе 1967 года. В рамках его запрещена милитаризация космического пространства, хотя размещать обычное оружие всё же допускаестся. Вторая статья ставит Луну и другие тела за пределы требований национальной принадлежности. Так что флаг можно втыкать сколько угодно: территориальных претензий он при этом означать не может. Но всё же, ситуация вполне может измениться в свете больших амбиций того же Китая, разрушившего в 2007 году свой старый спутник ракетой с земли. Да и других новых космических наций типа Японии или Индии тоже хватает.

Современный мир намного сложнее, чем в начале космической эры. Сегодня такие государства, как Люксембург, всерьёз озадачились добычей полезных ископаемых в космосе. Что уж говорить о традиционных космических державах, имеющих и реализующих планы освоения Луны. Или о гигантских частных корпорациях. Элон Маск собирается запустить 30 тысяч спутников для своей системы StarLink. Джефф Безос имеет свои наполеоновские планы. Ну а там, где "ничьи" ресурсы, там появляется и потенциал для грядущих конфликтов. Здесь мы попадаем в ту же ситуацию, что и с морскими глубинами, например. Далее, неясно, как частные лица, компании и государства смогут урегулировать взаимные претензии. Подавать в суд по месту жительства? Или организовать Международный Космический Суд?

Насущной проблемой является засорение космоса всё новыми спутниками и остатками от них, а также заполнение радиочастотного спектра. Уже в семидесятых годах стало ясно, что число мест на геостационарных и низких орбитах ограничено. Запуск мириадов низкоорбитальных спутников обостряет борьбу за частотные диапазоны. За 60 лет космической эры большая тройка из России, США и Китая настолько замусорила орбиты, что надо что-то делать. Желательно, совместно.

В будущем для урегулирования споров нужно будет обзавестись чем-то вроде космической полиции. Несмотря на Договор о космосе, Большая Тройка рассматривает космическое пространство неотъемлемыми элементом системы безопасности. Каждый вооружается, кто во что горазд. В дополнение к системам обнаружения, наблюдения, целеуказания и связи приходят новые системы. Китай и США разрабатывают противоспутниковые и противоракетные системы. Россия имеет планы для космических лазеров. Подтягиваются и другие страны. Такие, как Индия, следящая за Китаем.

В последней главе автор обратился к ковидной тематике. Пандемия демонстрирует нам ограничения национальных границ. Вирус к ним безразличен. В условиях неспособности контролировать свою территорию обычным способом государства были вынуждены прибегнуть к десоциализации и возведению новых барьеров. Маски, дистанцирование, самоизоляция, удалёнка... И каждая страна, если не сказать местность, борется с вирусом по-своему. Те, кто жил более-менее изолированно (Китай, Австралия, Новая Зеландия) - смогли наглухо закрыться от других. Остальные были вынуждены или вводить локдауны, или смотреть, как переполняются больницы.

Пандемия продемонстрировала нам политические и экологические пределы нашей сверхмобильности, экономического развития и политических систем. Всяческого рода политики взялись ловить рыбку в мутной воде. Когда границы закрываются, поднимают голову националисты и популисты всех мастей. В 2020 году китайские иммигранты подверглись угрозам и давлению в других странах мира за свою "ответственность" за пандемию. Венгерский премьер-министр обвинил иностранцев в инфицировании страны. Из-за закрытия границ пострадало и российско-китайское сотрудничество, особенно в приграничных областях. Приём беженцев в Бразилии, США и других странах мира оказался затруднён. Разумеется, пандемия не отменила старые раздоры навроде индопакистанского. Прошлым летом в Гималаях снова была движуха.

Изо всего этого автор делает выводы. Во-первых, ужесточение пограничного контроля в условиях пандемии - необходимая мера, но она имеет далеко идущие неприятные последствия, указанные выше. Во-вторых, новые технологии продолжают доказывать нам свою нужность. Вмешательство в личную жизнь граждан если и прекратится, то лишь в случае эффективной массовой вакцинации. Что на данный момент ещё неясно. Потому наши мобильники, скорее всего, станут частью цифрового ландшафта здравоохранения, отслеживая наше поведение. В-третьих, стала ещё более выпукла видно соперничество мировых держав. Эффективность ВОЗ оказалась под вопросом, особенно в свете расследования возможной причины появления вируса.

Что будет дальше? Ускорится ли деглобализация? Затвердеют ли границы? Вряд ли политикам удастся разделить мировые связи на положительные (Интернет, безвиз, торговля) и отрицательные (нерегулярная миграция, вирусы и вмешательства третьих стран).  Для этого международное сообщество должно решить, как обеспечить коллективную безопасность в нашем сложном мире. Быть может, импульсы для международной кооперации окажутся подорваны. А может, защитные меры сегодняшнего дня сменятся новыми стандартами в области здравоохранения, мобильности и пограничного контроля. Всяко может случиться. Утешает, что в ходе истории страны находили понимание в том, что борьба с пандемией не может быть выиграна какой-то страной в одиночку. Это даёт нам надежду и на сегодня.

--------

Мне трудно было пробиться через словесные дебри, выстроенные автором. В стремлении охватить глобальную граничную тематику, Клаус набросал в кучу огромное количество тем, да ещё налил воды, повторяясь при этом . Особенно раздражают повторы про зловещую роль Китая. Я понимаю, что книга написана для западного читателя, но и ему, наверное, хочется хоть немножко объективности. "Пограничные войны" укрепили меня в уверенности, что будущее наше будет пронизано конфликтами, и конца-края этому не видно. Пока не видно.

Продолжаем знакомиться с книгой Клауса Доддза "Пограничные войны".

Ссылки на предыдущие части: 1 2

Территория нашей планеты расчерчена на суверенные государства. Но это не значит, что в мире не осталось ничьей земли. Её хватает. Это и нейтральные полосы на границах, и демилитаризованная зона на линии разграничения между Северной и Южной Кореями.  Пусть она шириной всего четыре метра, зато есть и четырёхкилометровая буферная зона. В зоне расположены всего две жилые деревни. Всё остальное - минные поля и проволочные заграждения. Над которыми время от времени раздаётся пропаганда обеих сторон. А под которыми пролегают недостроенные северокорейские туннели для вторжения.

Автор включает список и Чернобыльскую зону, хотя на самом деле она вполне себе поделена. А что в ней людей мало живёт - так много где в мире людей мало живёт.

Если поднапрячь память, можно вспомнить целый ничей континент - Антарктиду. В своё время девять государств предъявили на неё официальные претензии. Япония с Германией, впрочем, впоследствии отказались. Зато многие другие, включая США и Россию, зарезервировали за собой право эти претензии в будущем предъявить. В 1959 году был заключён Договор об Антарктике, который обеспечил её демилитаризацию и заморозил статус-кво. Разрешена научная деятельность, туризм и рыбная ловля, запрещена добыча полезных ископаемых. Раз можно ловить рыбу - есть и международные трения. В основном между странами-рыболовами (с Китаем во главе) и странами-охранителями природы (Новая Зеландия энд компани).

Антарктика и территориальные претензии

Ещё одна интересная зона - Шпицберген. Который, согласно договору 1920 года, принадлежит Норвегии, но открыт для хозяйственной деятельности другим подписантам. К которым присоединилась в 2016 году и Северная Корея. На архипелаге добывают уголь, и с 1913 году в Баренцбурге этим занимается и Россия. Норвежцам удалось выиграть суд по поводу принадлежности морского дна вокруг островов, потому надеются и на крабов, и на нефтегаз. Но опасаются зловредных русских и даже китайцев, могущих при случае аннексировать острова.

Но самой большой ничьей территорией территорией является открытое море Мирового океана. Там где всё общее и нет единого хозяина - о ресурсах заботятся, как правило, хреново. Это прежде всего касается катастрофической ситуации с рыбной ловлей, истощающей живой ресурс планеты. Кроме рыбы, есть ещё полезные ископаемые морского дна. Папуа - Новая Гвинея пыталась что-то бурить вместе с канадцами недалеко от своих берегов - не окупилось. Но интерес стран не пропал и будет только расти. Страны запасаются лицензиями от Международного органа по морскому дну. Американцы, например, надеются со временем доставать и железо, и медь, и редкоземельные элементы. Не отстают и другие страны, в том числе Китай и Россия. Автор надеется, что будущее соглашение по сохранению морского разнообразия под эгидой ООН позволит навести порядок и сохранить природу там, где она под угрозой.

Все "подвешенные в воздухе" территории, в которые автор включает и территории особого режима приграничья, и лагеря с беженцами, сталкиваются в наше время с вызовами двух типов. Это управление миграциями в условиях мирового неравенства и соблюдение баланса между интересами суверенных стран и сохранением жизненно важных экосистем. Конечно, не стоит думать, что и в рамках одной страны нет проблем с экологией. Потому конфликт может разгореться уже не только на ничьей земле, но и тогда, когда одна какая-то страна будет уничтожать ценные ресурсы. Первый звоночек уже прозвенел, когда французский и бразильский президенты сцепились по поводу продолжающейся вырубки лесов в бассейне Амазонки. Как по мне, это создаёт возможность вмешательства в дела суверенных стран. Гуманитарные интервенции мы уже проходили, нас ждут и природоохранные интервенции. Готовьтесь.

Даже там, где границы начерчены на карте, не всегда они признаны. Примеров тому - пруд пруди.  РФ, например, не согласовала до конца границу с Эстонией. А что говорить, когда не признана не граница, а целая страна: Палестина, Тайвань... Или вот возьмём Турецкую Республику Северного Кипра, образовавшуюся после высадки турецкий военных в результате политического кризиса 1974 года. Остров и его столица оказались разделены на две части: турецкую и греческую. Более того, там ещё есть две британские военные базы. Конфликтный потенциал вырос после того, как в на дне Средиземного моря стали находить газ. К югу от острова в 2011 году нашли большое месторождение, которое назвали Афродита. В то время, как турки не хотят признавать морские границы Республики Кипр из страха перед её усилением, греки и прочее мировое сообщество не горят желанием признавать Северный Кипр, чтобы тот не поучаствовал в газовом обогащении. Греки-киприоты заключают сделки с потребителями, а турки высылают военные корабли в районы бурения в спорных водах. Если вспомнить о проблемах с мелкими греческими островами вблизи турецких берегов, будущее Восточного Средиземноморья не видится в радужном свете.

Геополитика Восточного Средиземноморья.

Перенесёмся в Африку. А именно в Западную Сахару, которую раньше называли Испанская Сахара. Когда испанцы вышли из своей бывшей колонии в 1975 году, в неё, не мешкая, вошли марокканские и мавританские войска. Если Мавритания впоследствии оставила это занятие, Марокко - нет. С тех пор они втянулись в конфликт с местным фронтом Полисарио, за которым стоит Алжир. Полисарио провозгласил независимость Сахарской Арабской Демократической Республики (САДР). Их признали далеко не все. Референдум после перемирия начала девяностых так и не состоялся. А ближайший большой сосед - Европейский Союз - особо не настаивает, боясь испортить отношения с Марокко. Особенно оберегают марокканцев Испания и Франция, имеющие развитую торговлю и опасающиеся африканских мигрантов. На данный момент территория страны разделена между противоборствующими сторонами.

Статус-кво в Западной Сахаре.

Ну и, конечно, не обошлось в повествовании без Крыма, куда ж без него. Автора трудно заподозрить в симпатиях к России, которая "незаконно аннектировала" полуостров. Про референдум, который Западная Сахара так и не провела, он не заикается, как не распространяется и про Косово, послужившее прецедентом для Крыма. Несмотря на санкции, РФ Крым возвращать не собирается.

А ещё есть Абхазия с Южной Осетией, которые признали три страны. Непризнание Абхазии позволяет ей обходить международные санкции, наложенные на Северную Корею, и трудоустраивать четыре сотни гастарбайтеров оттуда. Она даже провела в 2016 году чемпионат мира по футболу среди непризнанных государств, где играли и Северный Кипр, и Южная Осетия, и Курдистан. Я посмотрел, и убедился, что в ConiFA входят шесть десятков футбольных ассоциаций, между прочим. Есть даже футбольная команда цыган!

Политическое будущее непризнанных территорий окутано мраком по простой причиной, что с текущим статусом-кво не все согласны. То, что некоторые большие страны извлекают их существования этих территорий пользу, организуя там, например, военные базы, лишь консервирует ситуацию. В процессе изменения баланса сил эти тлеющие конфликты склонны снова и снова разгораться. Даже если сепаратистов принудят вернуться "на родину", это не гарантия того, что оно не повторится. Раз поссорившись, народы остаются враждебными десятки, сотни лет. Например, в Нигерии до сих пор не зажили раны гражданской войны в Биафре, а прошло уже полвека. Даже те, кто добились независимости, не могут автоматически рассчитывать международное признание. Ведь оно представляет собой не событие, но процесс. Обратимый процесс.

Продолжаем знакомиться с книгой Клауса Доддза "Пограничные войны".

Ссылка на начало

Переходим к водной тематике. Обладание водными ресурсами жизненно важно для экономики государства. Контроль течения реки важен для безопасности и транспорта. Разумеется, множество пограничных трений связано и с водой тоже. Будущее нашей планеты ожидается жарким, столь же жаркими ожидаются и страсти в борьбе за воду.

Река традиционно считается подходящим рубежом для страны. Она может пересекать границу или совпадать с ней. Если граница проходит по реке, то её обычно проводят по фарватеру или по самому глубокому месту.

Бывали и исключения, а именно граница России и Китая по Амуру и Уссури после 1860 года. Воспользовавшись слабостью Китая, Россия продавила прохождение границы по китайскому берегу. Реки оказались де-факто аннексированы (автор лукавит: если прохождение границы зафиксировано в договоре, то об аннексии речи быть не может). Китай терпел до пятидесятых годов прошлого века. Но после того, как у Мао испортились отношения с Советами, пошли проблемы. Они стали поощрять своих граждан ездить на Амур на рыбалку, например. А потом, когда советские пограничники их задерживали, гневно обличали грубую силу СССР. Напряжённость росла, и достигла своего пика в 1969 году при конфликте на острове Даманский. Лишь в 1986 году Горбачёв согласился провести границу по фарватеру, отдав многие острова в руки Китая, включая Даманский. А в 2006 году с разделом последних речных островов было разрезано последнее яблоко раздора между странами.

Ныне китайский остров Даманский на реке Уссури.

Там, где граница проходит по реке, у кого-то может возникнуть соблазн изменить её течение. Конечно, такие случаи в истории уже были. Самый свежий пример: строительство каналов в дельте реки Сан-Хуан, по которой проходит граница между Никарагуа и Коста-Рикой. Коста-Рика пожаловалась на Никарагуа в международный суд в 2010 году, когда та ввела на остров, принадлежащий ей, войска. Никарагуанцы ссылались в своё оправдание на Google Maps, но ничего не помогло: восемь лет спустя им пришлось убраться и оплатить штраф.

Никарагуа и Коста-Рика: спорный остров

Реки могут и сами собой менять течение и очертания берегов. Граница между Аргентиной и Уругваем проходит по Ла-Плате. Остров Мартин Гарсия на ней  (пара сотен метров в поперечнике) принадлежал Аргентине. Маленький островок Тимотео Домингес рядом - Уругваю. В результате работы аргентинских земснарядов река намыла осадков между ними, и острова соединились. Так эти две страны впервые в истории получили сухопутную границу.

Река, не лежащая между странами, а текущая из одной в другую, может доставлять не меньше проблем. Ведь страна, лежащая выше по течению, способна управлять водным потоком. Там, где водные ресурсы, включая озёра и водоносные пласты, являются общими для многих стран, страны пытаются сотрудничать в этом, позволяя общее использование. Например в случае с судоходством по Дунаю. Но не всегда всё чисто и гладко, особенно если интересы стран не сочетаются между собой. Возьмём другую протекающую через много стран реку - Меконг. Мы увидим, что, подобно Дунаю, она совместно используется Мньянмой, Таиландом, Лаосом, Камбоджей и Вьетнамом в рамках речной Комиссии. Но течёт Меконг из Китая, который построил шесть плотин в верховьях (и продолжает строить новые), и который членом Комиссии не является. Помимо выработки электроэнергии, китайцы стремятся регулировать уровень реки с целью избежания наводнений. Стоит напомнить, что плотины снижают объём воды, текущий дальше вниз. В низовьях же наводнения ждут всегда с нетерпением - и для производства риса, и для поддержания экосистем, зависящих от регулярных затоплений. В связи с этим страны, лежащие вниз по течению, сегодня выражают беспокойство.

Течение Меконга

Если перенестись в жаркую Африку, конфликтный потенциал тоже станет жарче. Кения уже открыто выражает беспокойство по поводу строительства плотин в Эфиопии, которые могут сократить приток воды в жизненно важное озеро Туркана, которое и так уже усыхает. Кенийцы говорят о возможности военного конфликта, но параллельно этому всё же заключили договора о покупке электроэнергии со строящиейся электростанции. С Эфиопского нагорья реки стекают не только на юг, но и на север, в том числе Нил. На котором эфиопы тоже строят плотины. Конечно, это дело совсем не понравилось и Судану, и Египту, уже открыто строящим военные планы противостояния в случае проблем с водой.

Озёра, лежащие между странами, тоже нередко служат причиной для разногласий. Танзания и Малави ругаются по поводу раздела озера Ньяса, где они собираются добывать газ. Озеро Чад высыхает, и на бывшем дне хотят селиться граждане четырёх стран, которых оно разделяет.

Проблема охраны водоёмов уже долго беспокоит защитников окружающей среды и жителей бассейнов рек. В качестве нового решения предлагается придание водоёмам статуса юридического лица. В Чили, Новой Зеландии и Колумбии это решение было уже опробовано. Но трудно сказать, смогут ли договориться Индия и Пакистан, как следует толковать этот юридический статус на примере, например, текущего из Индии в Пакистан Инда.

Стоит заметить, что вода течёт не только по поверхности, но и под землёй. Водоносные пласты тоже важны, и тоже используются совместно. Потому страны вынуждены договариваться и по поводу их. И если Франция со Швейцарией делают это уже полтора столетия, то Иордания с Саудовской Аравией договорились лишь в 2015 году, а договор о водоносном горизонте Гуарани был ратифицирован Аргентиной, Бразилией, Уругваем и Парагваем - и того позже.

Водоносный горизонт Гуарани.

Морские границы, само собой, не лишены конфликтного потенциала. Канада считает Северо-Западный проход своими внутренними водами, в то время, как США и другие считают их свободными для мореплавания проливами, проходить через которые можно и без разрешения канадцев. Стремление достичь компромисса между использованием ресурсов прилежащими странами и свободой мореходства нашло своё выражение в Конвенции ООН по морскому праву, подписанную большинством стран, за исключением США, Турции и нескольких других, и вступившую в силу в 1994 году. Американские президенты регулярно собираются её тоже подписать, но как-то до сих пор не сложилось. Согласно Конвенции, открытое море свободно для всех стран, включая окружённые сушей. Но при этом прилежащие страны имеют экслюзивные экономические права на воды в двухсотмильной экономической зоне. Крошечные Мальдивы получили при таких правилах вполне нехилую себе акваторию в один миллион квадратных километров!

Зоны моря по Конвенции ООН

Причём двести миль - это не железное правило для установления прав на использование морского дна, например. По идее можно доказать, что континентальный шельф уходит и дальше. Эта неоднозначность приводит к спорам Канады, Дании и России о границах в Северно-Ледовитом океане. Все три ссылаются на Конвенцию, все три хотят присвоить морское дно в Арктике.

Границы в Арктике.

В условиях свободного использования открытого моря, его и эксплуатируют нещадно, хоть насчёт этого и существуют кое-какие международные договорённости. Они устарели и слабо помогают охране морей и предотвращению конфликтов. В настоящее время вырос интерес к глубоководной добыче полезных ископаемых в открытом море в таких местах, как Потерянный город среди Атлантики. В рамках ООН дискутируется новый кодекс по использованию морского дна. Японцы вообще собираются строит на нём города. А инициатива сделать море Росса охранной зоной натыкается на противодействие таких стран, как Китай.

Сегодня, когда каждый четвёртый житель Земли испытывает недостаток воды, нетрудно спрогнозировать неутешительный сценарий на будущее. Изменение климата, рост экономики и населения делают давление на гидросферу ещё выше. Потому вода может кончиться не только в Кейптауне, как это было в 2018 году, но и у индейцев Канады. Несмотря на примеры успешного международного сотрудничества, всегда найдутся страны, несогласные с предлагаемыми решениями и решащие по-своему обеспечить себя ресурсами. Новая эра захватов морского дна и геополитического противостояния - не за горами. И если завтра у вас пропадёт Интернет - не спешите винить провайдера. Может найтись и диверсант, который повредит подводный кабель.

Изменение климата приводит нас к совершенно новой теме: исчезновение целых государств. Подсчитали, что уже к 2030 году добрых 40 процентов городской земли будет регулярно наводняться. И если обитатель Нью-Орлеана может переехать в Денвер, куда деваться жителям Тувалу, например, когда уровень Мирового океана повысится к 2100 году на метр? Страны-члены Альянса малых островных государств уже давно бьют тревогу, говоря, что их судьба - в наших руках. Мальдивы, которые в большинстве своём расположены на рифах с метровой высотой, потеряют не только свои атоллы, но и права на рыбную ловлю в своей гигантсткой экономической зоне. Какая же страна без территории?

Затопление угрожает не только островам в океане, но и обширным прибрежным территориям с плотным заселением. Например, в Бенгальском заливе. Миллионы беженцев из затопленных и засоленных территорий сделают обстановку в уже и без того бедных Мньянме и Бангладеше (а ещё в соседних странах) ещё хуже.

Судьба климатических беженцев будет решаться уже в этом столетии. Уже в 2014 году переселенцы из Кирибати пытались добиться в новозеландском суде статуса беженцев, пока без успеха. Неудивительно: этот статус описан в правовых актах середины прошлого века, когда никто слыхом не слыхивал о глобальном потеплении. Сама тема нелегка для обсуждения. Многие жертвы наводнений опасаются попасть в статус граждан второго сорта.

В любом случае, спасение утопающих - дело в первую очередь самих утопающих. Кто-то пытается приобрести землю в других странах, как это делает Кирибати на Фиджи. Кто-то наращивает дома на сваях, как это делают Мальдивы. Ну а кто-то может воспользоваться и насыпать земли земснарядом, сделав затопленный и покинутый остров снова обитаемым. Похожей деятельностью занимаются страны лежащие на берегах Южно-Китайского моря. Не будем забывать, что и Нидерланды расположены в значительной своей части на бывшем морском дне. Так что то, что для мелких островитян будет горем, может стать новой возможностью для больших стран.

Доброго времени суток, уважаемые!

Времена у нас неспокойные. Мир находится в движении. Государства контачат между собой, иногда с пользой, иногда нет. Сегодня мы обратим свой взор на линии контакта - госграницы. Поможет нам в этом Клаус Доддз - профессор-геополитик из Лондона. В этом году вышла его книга "Пограничные войны. Конфликты, которые будут определять наше будущее."

Границы, в виде стен ли, заборов ли или просто воображаемых линий, с нами уже много тысяч лет. Как правило они делаются для ограничения доступа. Но ими можно пользоваться и по-другому. Например, открывать. Как это сделала Турция для сирийских беженцев на пути в Европу. В целом трудно смотреть на границу как на нечто статичное. Вокруг неё всегда какая-то движуха. Страны инвестируют в их безопасность. По оценкам, рынок достигнет 165 миллиардов долларов к 2025 году. Конечно, эти миллиарды кто-то заплатит. Граница ложится бременем и на налогоплательщика, и на мигрантов, и на пограничников, и на природу. Если Греция получает от ЕС 60 миллионов на новую систему наблюдения в Эгейском море, то Кения, собравшись в 2014 году построить 700-километровую стену на востоке, бросила это дело, вбухав 35 "лимонов" за участок длиной в 10 километров.

И, конечно, помимо денег, пограничные дела волнуют умы и сердца политиков и простых граждан. Непрестанно слышатся призывы об нерушимости рубежей. Японцы печатают карты с островами Сенкаку в своём составе:

Всё бы хорошо, вот только Китай их за Японией не признаёт.

Или возьмём границу с Южной Кореей. На утёсах Такешимы постоянных жителей нет, но это не мешает ругаться с корейцами из-за принадлежности этих скал: рыбу в их окрестностях ловить хотца.

Японцы не могут договориться с Южной Кореей даже насчёт того, как называть Японское море. Корейцы, не желая вспоминать о колониальном прошлом, упрямо называют его Восточным.

Если возьмём Южно-Китайское море, то там страсти кипят уже сразу в нескольких странах: Вьетнаме, Китае, Тайване, Малайзии и Филиппинах. Печатаются открытки и фотографии с морскими границами. Ключевое значение имеет морской торговый путь с Востока на Запад, а также углеводороды и богатые рыболовецкие угодья.

Диспут о морских границах в Южно-Китайском море

Разные взгляды на принадлежность тех или иных территорий находят своё отражение и в школьных программах, и в метеосводках, и даже на предметах повседневного обихода.

Аргентина учит своих детей о "завоевании пустошей" Патагонии (хотя туземное население было там уже и до них) и о "украденных" Фолклендах. Венгры любят печатать карты "Великой Венгрии" до раздела Австро-Венгрии в 1919 году:

Венгрия до Первой мировой.

Прикольную историю автор рассказал про Венесуэлу, карту которой, включающую добрую половину соседней Гвианы, привезла ему мать. Эта карта была напечатана на кухонном полотенце. А что - как могут, продвигают. Чего не сделаешь ради углеводородов на морском дне!

Спор Венесуэлы и Гайаны

Границы, начерченные профанами, долгие годы служат источниками кровопролития. Красноречивым примером служит раздел британских владений на Индостане в 1947 году. Дело поручили Сирилу Рэдклиффу. Этот юрист никогда до того времени не был в Индии и не имел опыта демаркации границ. И это не говоря об устаревших картах. Работу его комиссии автор описывает как "комедию ошибок". По правде говоря, если тебе дают на работу всего-навсего пять недель, то, будь ты и семи пядей во лбу, великих достижений от тебя не добьёшься. Как результат - рана, начавшая кровоточить практически с самого раздела 15 августа. 14 миллионов беженцев. Постоянные конфликты. 550-километровая стена в Кашмире.

Возьмём свежий пример. И Израиль, и Палестина считают своей столицей Иерусалим. Город разделяет Зелёная линия, проведённая на основании соглашения о прекращении огня в 1949 году. Эта линия претерпела изменения после Шестидневной войны 1967 года. Израильские поселения в Восточном Иерусалиме не являются легальными согласно международному праву, но всё новые дома строятся и продаются. Палестинцы упрекают Израиль и в манипуляциями городскими границами с целью создания еврейского большинства. И хотя палестинцы Восточного Иерусалима имеют статус постоянного проживания, этот статус не распространяется на членов их семей, появившихся на свет за пределами города. Уехал из города - рискуешь потерять вид на жительство навсегда. Есть проблемы со строящейся и уже построенной недвижимостью. Короче, трудно назвать долгосрочным миром то состояние, в котором находятся жители города. Даже постановка Иерусалима под международный контроль вряд ли спасёт дело, если вспомнить Триест и Берлин прошлого.

Раздел Иерусалима.

Даже когда границы признаны, даже тогда они могут быть причиной страданий тысяч, миллионов людей. Будь то мусульманские беженцы из мньянманской Рохинджи, латиноамериканские мигранты в США или африканцы, добирающиеся через Средиземное море на своих утлых судёнышках на Лампедузу.

Дело осложняет то обстоятельство, что планета наша не остаётся статичной. Особенно это касается горной местности. Климат изменяется, ледники отступают, и места, что вчера ещё не вызывали интереса, сегодня служат пищей для конфликтов, серьёзных и не очень. В сентябре 1991 года двое немецких туристов нашли на леднике в австрийских Альпах остатки человека, жившего пять тысяч лет назад. Этци увезли в музей в Инсбруке. Но недолго музыка играла. Оказалось, что с 1919 года граница, проведённая по линии водораздела, ушла на север из-за таяния ледника, и останки были найдены на самом деле в 90 метрах за границей в Италии. Этци переехал в Южный Тироль и теперь хранится в Больцано.

Перенесёмся в Гималаи. После очередной индо-пакистанской заварушки в 1972 году была прочерчена линия разграничения в Кашмире. Прочерчена, однако, не до китайской границы, а до ледника Сиачен. Ледник сам строго делить тогда не стали - слишком далеко и недоступно. Ограничились невнятным упоминанием "оттуда на север". Десяток лет он оставался по сути ничьёй землей. Пока индийские военные не конфисковали американские карты у немецкого альпиниста. И на этих картах граница была прорисована через ледник, причём не так, как могло бы понравиться этим самым военным. Всё, покоя больше не было. Они снова стали махаться с пакистанцами в 1984 году, результатом чего стал индийский контроль ледника. Гордые обладатели ледяных толщ тратят на контроль над ними по 400 миллионов долларов в год, и это не считая постоянные смерти от частых лавин.

Сиаченский конфликт

Но есть и примеры добрососедства. Взять хотя бы ту же самую итальянскую границу в тающих и снова замерзающих альпийских ледниках. Результатом международного сотрудничества стала карта между странами, формируемая в режиме реального времени на основании измерений. В 2006 году было заключено соглашение о подвижной границе с Австрией, тремя годами позже - со Швейцарией.

Ледники, как известно, являются важными источниками питьевой воды. Потепление климата делает их ещё более ценными, тем более, что они, хоть и дают в процессе таяния больше воды, при этом уменьшаются в размерах. Знание того, что Китай является обладателем "третьего полюса", где тибетские ледники служат источником водоснабжения чуть ли не всей Южной Азии, не может оставить Индию, Пакистан и другие страны ниже по течению, в покое. Индийцев не спасёт их сотня платин на Инде, если до них не дойдёт ледниковая вода из Китая. И надо сказать, что их опасения не беспочвенны: в 2017 году, после очередной конфронтации на границе в Гималаях китайцы отказались предоставить данные по уровням в Брахмапутре, критические для водопользования в нижележащих странах. Если взять во внимание, что Индию и Китай разделяет на полноценная граница, а линия фактического контроля, перспективы мирного сосуществования в этой области земного шара остаются далеко не радужными.

Территориальный спор Индии и Китая.

Как видим, земная твердь имеет богатую историю диспутов. Что уж говорить о воде! О ней мы поговорим в следующей части.