Серия «Птицы не пели, они кричали»

Больно. Ему хотелось сделать отцу больно.

— А ты любил маму? — выпалил Бен. — Хоть когда-нибудь?

Папа нисколечко не изменился в лице. Не нахмурил брови, не поджал губы. И одному лишь Господу было известно, злится ли он, и насколько сильно.

— Ха! — усмехнулся отец. — Да, Бенни. Вижу, ты и вправду хорошо провел время. А я вот очень по тебе скучал.

Холод снаружи рождает дрожь. На коже, на шее. На спине. Постепенно она проникает в тело все глубже. Пробирает до самых костей.

— Я очень скучал по тебе, сынок.

Бен же дрожал изнутри. И ни одно одеяло на свете не смогло бы его согреть.

Время идет.

Он представил себя мужчиной. Взрослым, через много лет. На нем костюм, цвета серого хаки, походные ботинки и рюкзак. На груди фотоаппарат, а в кармане блокнот. Он исследователь-орнитолог. Приехал изучать джунгли Новой Гвинеи.

Рано или поздно, все заканчивается.

Здесь много птиц и много опасностей. Но Бен Келли опытный путешественник. Ему не страшны пиявки, что облепили всю шею. Не пугаю его и змеи.

Даже самое плохое.

Где-то здесь, среди зарослей пальм и лиан, живет райская птица. Она танцует, она поет. И Бен Келли обязательно должен ее найти.

Сверкай, сверкай, малышка-звезда…

Мистер Нолан ловко подхватил его в разноцветный круговорот, не уронив ни один из шариков. Те казались кометами с длинными изогнутыми хвостами. Они все пытались догнать друг друга, но ничего не получалось. Наконец, одна из них подлетела к Алисе, угодив ей прямо в нос.

— Ой! Пап! — засмеялась девочка.

Вторая комета метнулась к Бену, но он сумел поймать ее быстрыми руками.

— Молодец! — сказал ему мистер Нолан. — За это ты получаешь награду!

Он протянул Бену пустую руку и помахал ею немного. Затем сложил пальцы вместе, а когда вновь их разомкнул, Бен увидел в них блестящий четвертак.

— Спасибо… — прошептал он и перестал смеяться.

Слишком хорошим оказался день. Настолько хорошим, что хотелось плакать. Ведь скоро фокусы закончатся, исчезнут как по волшебству.

Две минуты проходят, и их уже не вернуть.

— А вот еще одна, — мистер Нолан наколдовал вторую монетку.

Но они были и были чудесными.

— Подвезти тебя, зайчик? — спросила Бена миссис Нолан.

— Нет, спасибо, — ответил он.

Ему хотелось побыть одному. Медленно погрузиться обратно в темные воды, и прогулка до дома как раз походила на этот плавный переход света от ночника во тьму.

— Можно мне проводить? — Алиса уже надела пальто и сапожки, но из вежливости все же спросила.

Миссис Нолан улыбнулась, что означало да, и Бен тоже кивнул. А что еще ему оставалось делать?

— Тебе понравилось у нас?

Алиса перепрыгивала через мертвые ветки.

— Очень понравилось, — сказал ей Бен.

Сам он волочил по земле ноги, загребая носками вялую листву. Но маленькие ростки будущих деревьев Бен старался обходить.

— Ты придешь еще?

— Не знаю. Если папа разрешит, — ответил он.

Девочка шла где-то позади, и поэтому Бен не увидел, как она остановилась. Лишь услышал тишину ее подошвы.

— Ты чего? — обернулся Бен.

Алиса уставилась на опавшие листья. Гнилые и грязные. Не поднимая головы, она спросила:

— Бен, скажи честно. Твой папа тебя обижает?

— Нет! Я же сказал вчера!

— Ты сказал, что он не бьет тебя. Но, может…

— Хватит!

— Тогда почему ты все время плачешь?

— Хватит!

— Почему боишься палаток?

— Алиса! Хватит!

— И тогда, с кроватью. Почему мне нельзя было на ней сидеть?

— ХВАТИТ!

Бен закричал так громко, что птицы вокруг испугались. Они взлетели, хлопая крыльями, поднялись над пустыми деревьями и умчались прочь. Подальше от Бена и его обретшего голос отчаяния. Голос настолько пронзительный, что сам Бен не мог выдержать больше. Он закрыл ладонями уши и опустился к земле.

— Хватит! Хватит! Хватит!

Бен уже не знал, продолжает ли Алиса задавать свои вопросы. Где она стоит? Что делает? Не ушла ли она еще?

— Бен! — волос коснулась ее рука. — Прости.

Оставшийся путь они проделали молча.

— Папа уже приехал, — Бен кивнул на белый Бьюик.

— Тогда я пойду?

— Да.

Алиса посмотрела на свет в окне. Потом снова на Бена.

— Мама говорит, что когда тебе плохо, нужно представить себя в будущем. Знаешь, как будто все уже закончилось. Как будто прошло много времени. Она говорит, время идет. Что бы с тобой ни случилось, время продолжает отсчитываться. И, рано или поздно, все заканчивается. Даже самое плохое.

— Что?

— Почему ты боишься палаток?

Бен шумно вздохнул. Может, ночник светил слишком ярко, и темноты не получилось, но ответа Алиса не услышала.

— Твой папа очень хороший, — сказал вместо этого Бен.

— А твой?

Снова вздох. Такой тяжелый, что Алисе тоже стало трудно дышать.

— Я уже и не знаю. Наверное, хороший. Но…

Бен выдавливал из себя каждое слово, будто те застревали в легких и горле.

— Ты можешь рассказать мне все что угодно, Бен. Я никому ничего не расскажу, — решила помочь Алиса.

Свет от звездочки находился на уровне ее глаз, и когда она вылезла из палатки и встала, ничего не было видно. Почти на ощупь Алиса нашла кровать и присела рядом. Потихоньку к ней вернулось зрение, и она смогла разглядеть Бена.

— Я знаю. Но… Я не хочу, чтобы даже ты узнала об этом, — прошептал он.

— Почему?

— Потому что тогда ты не захочешь больше со мной дружить.

Бен смотрел в потолок. Его пальцы стискивали пушистое одеяло, а глаза не моргали.

— Ты ошибаешься, Бен. Я всегда буду с тобой дружить, — сказала Алиса. — Тебя обижает твой папа?

Бен вздрогнул, хоть Алиса и не коснулась его. Это сделали сказанные ею слова.

— Он тебя бьет?

В прошлом году ей случилось увидеть, как папа Дэниса отвесил ему звонкий подзатыльник. Тайлер тоже рассказывал, как однажды отец отлупил его за «просто так». И Алиса готова была услышать «Да». На самый страшный вопрос.

— Нет.

— Нет? — удивилась она.

И прежде, чем предположить варианты похуже, Алиса спросила:

— Тогда все не так уж плохо, да?

Бен промолчал. Сейчас и после, когда она продолжала его допытывать. Алиса не знала, уснул ли он на самом деле или просто притворяется, и в конце концов вернулась в палатку.

«Варианты похуже, — думала она. — Что же это может быть?»

Ничего не приходило на ум. Там, в ее голове, просто не существовало ничего кошмарнее.

Варианты похуже.

Папа рассказывал ей когда-то, что иногда у людей болят зубы, и сразу непонятно отчего. Зуб цел снаружи, цел внутри, но он болит и очень сильно. Лечить такие зубы — та еще задачка. И все потому что сначала нужно найти причину.

Что же это может быть?

С этой мыслью Алиса уснула, и с ней же она открыла глаза. Солнышко в то утро было добрым, немного застенчивым. Оно стеснялось показать им всю свою мощь и лишь пускало в окно бледные золотистые лучи.

Бен все еще спал. Вчера они с Алисой усадили всех зайчиков на кресло, но теперь Бобби, Рори и Пинки лежали вокруг него. Он их обнимал.

«Я обязательно узнаю, Бен, — думала Алиса, — что же это может быть».

Плохо, думал Бен. Точнее, никак. Кастрюли в их доме не покрылись паутиной лишь потому, что отец иногда варил в них сосиски. Иногда жарил яйца на сковороде. А духовку так вообще никто не включал.

— Нормально. Он старается, — на сей раз соврал Бен.

— Наш папа тоже умеет вкусно готовить, — сказала Алиса.

Бен повернулся к ней, а затем к объекту ее похвалы. Мистер Нолан широко улыбался.

— А наша мама грабит рестораны! — он наклонился к жене и обнял ее за плечи. — Вот как сегодня.

По кухне пронесся их дружный смех. Смех толпы. Многоголосый смех, что как оркестр, состоял из множества инструментов: громкого контрабаса, звонкой скрипки и переливистой арфы.

— Спасибо, — ответила миссис Нолан. — Спасибо, милый.

Бен уткнулся в свою тарелку. Да, в этот вечер ему пришлось прозреть еще раз. Еще раз лишиться семьи. Он думал раньше, что потерял ее после развода, но оказалось, той не было вовсе. Никогда.

Никогда отец не обнимал маму столь нежно, никогда она не смотрела на него так же в ответ. И ни разу они не смеялись все вместе. Никогда. И как он раньше этого не замечал, думал Бен. Почему? Наверное, ему просто не с чем было сравнить.

— Можно мне отойти на минутку? — спросил он, глядя на миссис Нолан.

— Конечно, зайчик, — кивнула она.

Бен слез со стула. Зацепил глазами настороженный взгляд Алисы и направился в туалет. Когда он вернулся, она встретила его все тем же взглядом. И хоть в этот раз Бен был аккуратен, и мокрых пятен на воротнике он не оставил, Алиса не успокоилась.

«Снова плакал?» — спрашивали ее глаза и брови.

Этот же вопрос, но уже вслух, она задала чуть позже, в комнате. Бен промолчал.

— Тогда давай играть! — воскликнула Алиса и бросилась к ящику с игрушками.

Их у нее было много. Из кубиков Бен построил лабиринт, а из цветных троллей сделал жителей, главная задача которых — поскорее выбраться. Но глупенькие тролли никак не могли найти выход. Тогда им на помощь прискакал Рори, в один прыжок преодолевший стену и погрузивший себе на спину троллей-женщин. Те плакали, истерили, но в итоге согласились оставить мужей в опасности.

— Прощай, Тополек! Я буду любить тебя всегда, — кривила голос Алиса.

— Я рад! — отвечал за Тополька Бен. — Но ты все же позови кого-нибудь на помощь.

И они смеялись.

Ха-ха-ха!

— Ты чего?

Бен молчал. Палатка полностью похитила его внимание. И только когда Алиса дотронулась до его руки, Бен ожил. Он вздрогнул, будто ее пальцы были раскаленными угольками, и отпрыгнул назад.

— Я не могу… — прошептал он, замотав головой. — Я не могу…

Он еще долго тряс ею, все повторяя и повторяя:

— Я не могу… Я не могу… Я не могу…

Глаза уже не смотрели на палатку. Они блуждали по полу, по розовому махровому ковру с жёлтыми звёздочками. По выкрашенному в белый цвет паркету. Руки сцепились на груди крестом, наползли ладонями на плечи и сжались, царапая ногтями ткань. Бен заплакал.

Казалось, веки противились льющимся сквозь них слезам. Верхнее прижалось к нижнему, стиснулось. Ресницы спутались между собой. Но это не помогло, и проблески намочили щеки.

— Бен… — Алиса поспешила его обнять.

Ведь в прошлый раз это сработало! Это их спасло, потушив зарождающееся пламя.

— НЕТ!

В прошлый раз, но не в этот. Теперь ее объятия оказались бензином. Налетевшим внезапно ветром, что распалил собою тлеющие поленья.

— Нет, нет, нет… — Бен вспыхнул.

Он взмахнул руками и оттолкнул Алису словно ударной волной. С трудом, но она удержалась на ногах. Снова к нему подбежала.

— Я не хочу. Пожалуйста, не надо… — говорил Бен, опускаясь на пол.

Он лег на ковер, припав щекой к равнодушным звездам, и закрыл лицо ладонями. Алиса присела рядом. Она не решилась вновь к нему прикоснуться. Лишь смотрела, как он плачет, и плакала сама.

«Так плачут взрослые», — думала Алиса. В этот раз про саму себя.

Лет с пяти она грезила о школе. И не потому, что там учили читать, не из-за веселья, о котором рассказывала мама. И даже мальчишки тут были ни при чем. Все, что ей хотелось — это почувствовать себя взрослой. И чтобы другие тоже это поняли. Что она уже не какой-то там дошкольник без портфеля. Она ученица, пусть и в начале столь долгого пути. Той дороги, в конце которой ее обязательно будет ждать взрослая жизнь.

Настоящая жизнь, а не то ее подобие, что вынуждены претерпевать дети. Но теперь, плача вместе с Беном, Алисе хотелось и дальше оставаться ребенком.

— Хочешь посмотреть моих зайчиков, Бен? — всхлипывая, спросила она.

Бен не ответил. Тогда Алиса привела зайчиков к нему.

— Это Бобби. Он самый старший. Видишь, какой потрепанный? — она протянула игрушку Бену, коснувшись мягкой шерстью его запястья.

И Бен оторвал от лица ладони. Посмотрел на зайчика, посмотрел на Алису. Взял Бобби и прижал его покрепче к груди.

— А это Рори. Младшенький.

Его Бен тоже обнял. Как и Милли, Майка, Пинки и Генри. Он плакал в их ушки, в их веселые мордашки, но с каждым следующим зайчиком все меньше. Наконец Бен успокоился.

— Алиса? — позвал он девочку. — Не говори никому про это, ладно?

Алиса кивнула.

— Ты не любишь палатки? — спросила она.

— Не люблю, — ответил Бен.

— Тогда будешь спать на моей кровати, а я на полу. Так подойдет?

Бен кивнул. Еще долго он лежал на ковре в окружении зайчат, крольчат и Алисы, пока слезы не высохли на их щеках. Его, ее и всех плюшевых.

Но ледяная подушка чуть не спугнула его хрупкий сон. Хороший, хоть и немного страшный. Там Бен нашел мост. Высокий, стальной и очень ржавый. Его подножия уходили далеко вниз, скрывались за темной водой и туманом. Начало и конец моста тоже не было видно. Бен появился в его середине, неизвестно откуда и почему, и единственное, что он знал наверняка — нужно двигаться вперед. Но ветер, безвредный для него, шатал мост и хлипкие перекладины. Идти было сложно.

Бен посмотрел вниз и увидел, что в некоторых местах вода обмельчала, обнажая круглые островки дна. Прозрачная, она позволила разглядеть, что скрывалось под ней и туманом. Рыбы! Белые сверкающие карпы. А может, это были большеротые окуньки.

Хотелось и дальше ими любоваться.

— Думаю, Бен будет очень рад, — послышалось сквозь ускользающий сон.

Бен резко поднялся. Откинул одеяло, опустил босые ноги на пол. Тот был холодным.

— С кем ты разговаривал? — спросил Бен отца.

Он не стал выходить из комнаты, лишь просунул голову в дверной проем. Здесь свет казался ярким, как солнце, и Бену пришлось прищуриться.

— Привет, сынок, — отец уже повесил трубку и теперь улыбался. — С миссис Нолан.

— О чем?

Бен задрожал. Было так холодно, а теперь стало страшно. Что если, думал он, Алиса рассказала маме? Про ссору, про слезы, и теперь миссис Нолан передала каждое слово отцу?

— Мне нужно уехать сегодня, Бенни. Ты переночуешь у них. Миссис Нолан заберет тебя после школы, так что собери вещи, какие нужно. Возьмешь с собой.

— Правда? — с улыбкой переспросил Бен.

Иногда полезно предполагать самое худшее. Иногда оно не случается, и тогда другой исход становится подарком. Или дважды подарком, как воспринял отцовские слова Бен.

— Да, — сухие губы выпрямились в полосочку. — Ты рад?

— Конечно! — Бен совсем позабылся. — Так здорово!

— И чему же ты рад, Бенни? — строгий голос вернул его в реальность.

— Просто… — сказал Бен тихо.

Он встретился с отцом взглядом и уже не смог отвести глаза в сторону.

— Видишь, Бенни. Мне приходится оставлять тебя с незнакомыми людьми. Ведь больше у нас с тобой никого нет. Только ты и я. Мама про нас забыла. У нее теперь есть Лора. Понимаешь?

— Да.

— И миссис Нолан я тоже еле уговорил. Она разрешила, но только на одну ночь. Понимаешь?

— Да.

Однажды Бен был на ярмарке. И там ему посчастливилось покататься на карусели. Самой обычной, для малышей. Шесть колокольчиков, висящих по кругу, куда работники заботливо усаживали ребятишек, веля им держаться покрепче и не баловаться.

«Две минуты», — было написано на табличке. — «Две минуты незабываемого счастья».

«Вау!» — думал тогда Бен, чувствую, как карусель начинает набирать скорость, а ветер обдувать лицо.

Конечно, он знал, что через две минуты карусель замедлится, остановится, и ему придется уступить место следующему мальчику или девочке. Но печалиться об этом все равно не хотелось. Когда Бен уже сидел на скамейке, немного завидуя только что подошедшим ребятам, радость кружилась в голове и на сердце. Как карусель, только гораздо дольше.

Да, две минуты проходят, и их уже не вернешь, но они были и были чудесными. И теперь, укладывая в рюкзак пижаму, Бен улыбался. Несмотря ни на что.

— Будь осторожен, Бенни, — сказал ему отец.

В этот раз он довез сына прямо до школы.

— Я буду, — ответил Бен.

Уже подходя к крыльцу, он обернулся. Просто так, не специально. Отец смотрел ему вслед.

Алису Бен ждал недолго, но казалось целую вечность.

«Интересно, ей сказали?» — спрашивал он.

И когда девочка наконец вошла в класс, ее глаза ответили:

— Да!

К концу занятий в школе Бен уже знал, в какие игры они будут играть, какие книжки разглядывать, и сколько зайчиков лежит сейчас у Алисы на кровати. А после его уведомили и о том, что будет у них на ужин:

— Пюре с мясными шариками, — отвлеклась от дороги миссис Нолан. — Надеюсь, ты такое ешь?

— Конечно! — закивал мальчик. Предложи она ему хоть вареный башмак, хоть сушеные тапочки, Бен ответил бы точно так же.

Улыбка наползала на его лицо. И если раньше Бен с трудом сдерживал слезы, теперь столь же сложно было контролировать и ее. Так замечательно он себя чувствовал! Не только день сегодня будет хорошим. Но и ночь. Спокойная и тихая. А может, веселая и бессонная. Неважно какая. Главное, в постель к нему не приползут больше теплые змеи. Пиявки не станут его целовать. И никто его не испачкает.

Ничего из этого сегодня не случится!

— Заходи, Бен! — открыла ему дверь Алиса.

Сверкай, сверкай, малышка-звезда…

Посреди ее комнаты стояла маленькая палатка.

— Правда?

Бен тоже обнял Алису. Он почувствовал, как его сердце вот-вот выскочит из груди, и ему казалось — ее тоже.

— Да.

Позже за Алисой приехала мама. Бен махал рукой до тех пор, пока пикап не скрылся из виду. А потом развернулся и поплелся домой. Иногда он шел по дороге, но все чаще нырял в осенний лес. Там он искал птицу.

Самую прекрасную на Земле!

Но здесь такие не жили. Поползни, крапивник и даже голубая сойка — всем им не хватало чести, чтобы Бен мог назвать их Алисой. Не хватало красоты, которой он так хотел заменить слова.

А может, такой птицы вообще не существовало?

Кроме как в голове у Бена.

На стол посыпались карандаши. Красные, зеленые, синие и желтые. Сначала Бен нарисовал глаза — голубые, с золотой сердцевинкой. Еще долго они смотрели на него среди белого полотна, пока он думал, что же дальше. Сереньким легли вокруг них перышки. Зеленым расправились крылья. А лиловым закончился хвост. В лапках птичка держала цветок — горшочек с ростком, подписанным «Робин».

«А Л И С А!» — вывел Бен большими разноцветными буквами.