Серия «Скотий бог»

– Да чтоб тебя, – зло вырвалось у Константина Матвеевича.

Оглушенный Иван тяжело повернул голову на окрик и открыл глаза. Он увидел Егорку, слезающего с лошади и бегущего к нему. В следующий миг паренек тяжело упал на землю, а на его месте вырос огромный бурый медведь с белым пятном на лбу. Медведь затравленно заметался по поляне, подгоняемый стаей из пяти больших серых собак.

Татьяна очнулась, вскрикнула и бросилась к дочери. Она приподняла ее за плечи и повела мимо ледяного холмика к кромке леса, подальше от творившегося безумия. Поднявшийся на ноги Егорка подбежал к Ивану, схватил его под мышки и потащил за поленницу.

Марина, напротив, замерла на месте. В ее широко распахнутых глазах читался ужас. Медведь пролетел между Константином Матвеевичем и его женой, разметав их в стороны и сорвав палатку, но собаки его окружили и заставили попятиться назад. Огромное животное бросилось назад и вправо, зацепило лапой канистру, в воздухе резко запахло бензином. Марина, запутавшаяся в палатке, вскочила, сделала несколько шагов и упала в костер. Пламя моментально вцепилось в брезент, щедро подмоченный бензином, и по поляне заметался живой факел.

На краю леса послышался шум моторов, за деревьями засветилось несколько фар. Вслед за этим на шум и крики выбежало пять мужчин.

– Найда, Рекс, ко мне, фу! – Семен достал из-за плеча ружье и выстрелил вверх.

Медведь бросился мимо поленницы в темноту леса. Собаки попытались его преследовать, но окрики Семена и других мужиков подействовали на них отрезвляюще, и они суетливо закружились вокруг людей. Константин Матвеевич тяжело подошел к замершей на снегу жене, медленно достал из-за пояса пистолет, приставил дуло себе к виску и нажал на курок.

26 февраля 2022 года

– Баба Катя бодрячком, она даже от госпитализации хотела отказаться. Сказала, что у нее простое сотрясение и все кости целы. Еле уговорили поехать в город обследоваться. Она тоже лежит в этой больнице, – рассказывала Аня, присев на стул в палате, где лежал Иван. Ольга сидела на краю кровати рядом с сыном, Татьяна встала около окна.

– Вы у нее были, что говорят врачи? – Ольга участливо улыбнулась.

Иван повернул голову и посмотрел на Аню. Выглядел он неважно: лицо бледное, щеки впалые, под глазами пролегли глубокие тени. Он слабо улыбнулся девушке.

– Результаты обследования пока не готовы. Но мы к ней еще зайдем. А что насчет вас?

– Я в порядке, – Ольга убрала прядь волос со лба. – Мне просто перед входом на ту злосчастную поляну подсунули чай из термоса. То ли со снотворным, то ли еще с какой отравой. Когда я пришла в себя, было очень плохо. Сейчас уже получше. У Вани сотрясение, но врачи говорят, дней через десять он будет в норме.

– А Юра? – Татьяна повернулась к Ольге.

– Юра похуже. Но по факту тоже в рубашке родился. Капкан был старый, механизм заклинило. Кость-то он перебил, но зубья глубоко в ногу не зашли, обошлось. А что насчет твоего брата и его жены?

– Костю задержали. Семен рассказывал, что он пытался покончить с собой, но пистолет дал осечку. Марину спасти не удалось.

– А что насчет их ребенка? Я что-то слышала обрывками. Хотя ладно, извини, что лезу, – Ольга нахмурилась и опустила глаза.

– Ничего, вы имеете право все знать. Как я поняла, их ребенок умер во время родов. А роды, в свою очередь, начались преждевременно, когда Марина столкнулась с медведем на улице. Говорят, того медведя выходил и прикормил наш Николай Васильевич, но кто же сейчас это проверит? Костя подкараулил дедушку, когда тот выехал на очередной объезд, а дальше вы и сами знаете… Семен сказал, что малыша все это время, по-видимому, держали в той палатке в лесу. Теперь его похоронят вместе с Мариной.

– Знаешь, а мне их жалко, – неожиданно сказала Ольга. – Да, нас чуть не убили, это был самый паршивый день в моей жизни, но мне их жаль. Если бы с моим сыном что-нибудь случилось… Даже думать об этом не хочу.

– Кстати, мам, а как ты нас нашла? Ну там, в лесу? – Аня повернулась к окну и посмотрела на Татьяну.

– Как? Я смотрю в окно: мои дети приехали из конюшни, а потом сразу куда-то засобирались, даже обедать не зашли. Ну я завела нашу машину и выехала. Смотрю, вы вдалеке едете. Думала, что-то забыли на конюшне, а нет, вас понесло в какой-то лес. А потом этот сигнал ракетницы… Так я вас и нашла.

– Понятно. А еще мы поговорили со следователем, – вновь заговорила Аня, – и рассказали о поддельном документе о наследстве.

– Что теперь будет?

– Ничего, вернемся в Новосибирск. Собак заберут соседи. Дымку переведут в конюшню к другим лошадям. Вот и все.

– А мы с Ваней задержимся, пока не выпишут нашего папу. Тань, захватите меня, я заберу вещи и машину?

– Ну конечно. А вообще, оставайся у нас. Ездить сюда можно и через день-два. Когда твоих мужчин выпишут, может, все вместе и уедем.

Женщины засобирались.

– Аня, окликнул Иван, – спасибо.

– За что? – девушка обернулась.

Ольга было сделала шаг назад, в палату, но Татьяна обняла ее за талию и повела за собой. Аня вернулась и села на стул.

– За то, что пошла за мной. Если бы не твой выстрел, Семен с мужиками нас бы так быстро не нашел.

– Знаешь, я думаю, все и так бы хорошо закончилось.

– Это почему?

– А, ну да, ты же не местный, – Аня опустила глаза, – только не смейся. Я разговаривала с Еленой Петровной. Она говорит, накануне был Велесов день, а Велес – покровитель не только домашнего скота, но и путешественников. Вы же как раз оказались в Лютовом Поле случайно, проездом. Каждый год на исходе зимы между Велесом и Мареной начинается битва за души людей. Только светлый бог хочет их защитить и направить по земному пути, а темная богиня жаждет забрать их с собой на темные тропы иномирья. Как-то так. Ой, знаешь, Елена Петровна мне еще много чего рассказывала, но я не запомнила…

Когда за окном стемнело, за дверью палаты послышался шум. Иван очнулся от полудремы и тяжело открыл глаза. Через минуту в палату ворвалась баба Катя в сопровождении двух медсестер. Ее голова была плотно перебинтована, на плечах поверх пестрого домашнего платья красовался длинный белый халат.

– Отстаньте от меня! – тяжело дыша, отмахивалась она от молодых женщин. – Я сама еще на ногах. Идите, мне с ним нужно поговорить.

– Екатерина Александровна, только недолго, а то нам влетит.

– Хорошо, идите уже.

Когда медсестры вышли, баба Катя подошла к Ивану и присела на стул рядом с кроватью.

– Как нога?

– Все хорошо, я уже хожу. Спасибо вам большое. А как вы себя чувствуете?

Баба Катя поморщилась:

– Ходит он, я же говорю, что рано, нагрузку нужно давать постепенно.

Вопрос о своем самочувствии она проигнорировала.

– Если решишь задержаться в наших краях после выписки, приезжай, я тебя поставлю на ноги.

– А можно вопрос?

Старушка промолчала, внимательно всматриваясь в своего недавнего пациента.

– Вы мне тогда в чай подмешали снотворное?

– Есть такой грех, – она тяжело вздохнула. – Чего уж там. Ко мне утром приходила Марина, сказала, что заберет тебя вечером, начала нести какой-то бред про жертву темной богине. Я ее выпроводила и попыталась связаться с Костей, но его не было дома.

– Потому что он был в это время у нас.

– Да какая теперь разница? Вечером, перед вашим приездом, она снова ко мне пришла. Марина явно была не в себе. А я подумала, что она не сможет поднять и унести спящего мужика, – баба Катя улыбнулась.

– А вы, получается, смогли? – Иван улыбнулся в ответ. – Представляете, в каком шоке я был, когда проснулся?

– Зато живой, – проговорила баба Катя.

– Живой, – согласился Иван.

27 февраля 2024 года

– Доброе утро, – на веранду заглянула Татьяна.

– Доброе, – отозвался Юрий. – Не хотел вас будить, да вот выйти не могу.

– А? Да, это наши охраннички, – Татьяна поморщилась. – Будь они неладны. Когда они нужны, их никогда нет рядом. Или не дозовешься, или делают не то, что надо. Вы хотели куда-то уйти?

– Да вот, договорились вчера с Константином Матвеевичем…

– Подождите минутку, – Татьяна накинула на себя старую шубу, висевшую у двери, обулась и пошла загонять собак.

Через несколько минут Юрий вышел за ворота и зашагал в сторону перекрестка, собираясь отыскать дом главы местного сельсовета. Далеко идти не пришлось, навстречу ему выехал снегоход, за рулем которого оказался Константин Матвеевич в узнаваемом тулупе и шапке-ушанке. Мужчины обменялись рукопожатиями, после чего Юрий снял очки, сунул их во внутренний карман и занял место позади водителя.

Ехали они долго, по ощущениям, около часа. После того как в обиход вошли сотовые телефоны и смартфоны, Юрий постепенно отказался от часов, блокнотов, будильника и наверняка множества других мелочей, в чем он даже не отдавал себе отчета. На территории Лютова Поля не было сотовой связи, и телефон остался в доме теперь уже бывшего лесничего Демина. Примерно на середине пути Юрию стало интересно, где же они возьмут ружья для охоты. А что они будут есть и пить в лесу? Снегоход был компактным, багажного отделения он не заметил. Да и где остальные охотники? Костя вроде бы говорил, что наберется человек пять. Задавать вопросы в спину водителю не хотелось, да и снегоход при движении порядочно шумел, поэтому ехали молча.

– Приехали! – Константин Матвеевич заглушил мотор, когда они с Юрием свернули с наезженной грунтовой дороги в сторону леса и углубились на несколько километров в чащу по виляющей тропе. – Мы сейчас пойдем в охотничий домик. Там ружья и все остальное.

Юрий надел очки, и мужчины не спеша двинулись вперед. Идти было тяжело. Здесь, в лесу, снег оказался более рыхлым и глубоким, чем на открытой местности. Когда Юрий уже выбился из сил и обернулся, оказалось, что Константина Матвеевича рядом нет. Он отстал и шел позади метрах в десяти.

– Нам еще далеко? – спросил Юрий, остановившись и хватая ртом холодный воздух. Голова, шея и спина у него вспотели, и теперь мороз пробирался даже сквозь теплую одежду.

– Нет, Юр, почти пришли. Давай пройди еще вперед.

Юрий послушно повернулся и зашагал в сторону большой разлапистой ели, пока что-то тяжелое и невообразимо сильное не ударило его по ноге. Его словно подкосило, он упал лицом в снег, вытянув руки вперед. Только через несколько мучительных секунд до его сознания дошло, что правая нога чуть выше голени расплющена, словно сухая ветка. Боль пришла штормовой волной, которая нахлынула на все тело и тут же отступила, чтобы на ее место накатила следующая, более продолжительная и оглушающая. Юрий закричал.

Константин Матвеевич подошел, намеренно наступив на упавшие очки. Они легко смялись под ботинком, а осколки смешались со снегом.

– Тише, Юр. Так надо.

Иван проснулся от холода, сортирного запаха и от странного звука, доносившегося откуда-то сверху. Это были непрерывное сопение и чавканье, которые перемежались шумными вздохами. Парень открыл глаза. В следующее мгновение он испуганно вскочил, больно ударившись головой о какой-то выступ и присев от неожиданности. Над ним возвышалась огромная морда коровы или быка, которая то и дело тянулась к нему, ухватывала шершавым языком клочок сена и поднималась вверх, чтобы прожевать свою добычу.

Иван точно помнил, как заснул в спальне у бабы Кати и как мама уехала по делам. Сейчас он лежал в каком-то сарае между бревенчатой стеной с космами заиндевевшего уплотнителя и невысокой кормушкой с сеном. Он был в футболке и клетчатых пижамных штанах. Ноги были босыми. Скорее всего, он не замерз только потому, что корова щедро разбросала сено по сторонам, поделившись с нежданным гостем и «матрасом», и «одеялом».

Хватаясь руками за стену и кормушку, Иван попробовал встать и выпрямиться. Больная нога заныла, мышцу пробила судорога, но он удержался на ногах и даже сделал несколько шагов. Сарай был небольшой, с низкого потолка, до которого парень мог легко дотянуться рукой, свисала тусклая лампочка. Иван огляделся. Перед ним в узком стойле стояла коричневая корова с большим выменем. У нее за спиной он рассмотрел глухой загон из нестроганых досок, судя по звукам, со свиньями. Где-то в углу кудахтали куры. В сарае было две двери, он направился к ближайшей, надеясь найти выход. Под ногами что-то неприятно захлюпало.

Иван открыл дверь и зажмурился от яркого света. Недалеко раздался шум мотора. Он прищурился и увидел, как к воротам подъехала девушка на снегоходе. Она взяла в руки термос с пакетом и зашагала к двери. На ее стук никто не вышел, и Аня – Иван узнал ее не сразу – просто открыла дверь и зашла внутрь. Через несколько секунд раздался крик. Иван, чертыхнувшись, заковылял к дому, оставляя на снегу коричневые следы и выдыхая облачка морозного воздуха.

Веранда была разгромлена: верхняя одежда и обувь разбросаны по полу, занавеска сорвана с петель, стулья опрокинуты. Из глубины «приемной» доносились всхлипывания, поэтому Иван, прихрамывая, поспешил туда. Картина, которую он увидел, заставила его забыть о странном пробуждении. На полу лежала баба Катя с окровавленной головой, над ней склонилась Аня. Старушка была жива, она слабо зашевелилась, увидев Ивана. Он подошел ближе и хотел присесть, но непослушная нога подвела, и он рухнул на пол рядом с ней. Иван повернул голову и увидел под столом молоток с пятнами крови. Аню трясло, она тихонько плакала, сжимая руку бабы Кати, и все пыталась что-то сказать. Наконец, старушка собралась с силами и заговорила:

– Меня трогать не надо. Иди, детонька, к соседям, пусть поезжают в Низовое и по пути вызовут скорую… Потом иди к Лене Петровне… Она побудет со мной, пока приедет врач… Ваня, где мама?

Пока старушка говорила, Иван кое-как присел. Перебивать ее не хотелось.

– Мама вчера уехала… к Деминым, – голос предательски дрогнул.

Аня встрепенулась, перестала всхлипывать и выпалила буквально на одном дыхании:

– Ольга Викторовна вчера вечером приехала и почти зашла в дом, но следом пришла Марина. Ну жена дяди Кости. Они о чем-то поговорили во дворе, а потом Марина к нам заскочила и сказала, что Ольга Викторовна заночует у них... И все, она уехала. И еще, Вань, мы не Демины, мы с мамой Вальковы.

– Слушайте меня, – баба Катя тяжело дышала. – Марина больна… и опасна… Я не психиатр, но и без того все ясно… Она вчера пришла искать жертву для какой-то богини… Хотела увести тебя.

– Это она сделала? – Иван напрягся.

– Да… Не подходите к ней, – голос бабы Кати становился все тише.

– Так… вчера Константин Матвеевич позвал папу на охоту, – начал было Иван и замолчал, побледнев.

Аня испуганно продолжила:

– Да, мама сказала, он утром ушел.

– Приведи соседей, потом заберешь меня, – распорядился Иван и, шатаясь, побрел в комнату, где накануне лежала его одежда.

Юрий пришел в себя после очередного приступа острой боли, которая, отупляла и затмевала все вокруг. Впрочем, в последний раз приступ был не такой уж и сильный. Правая нога ниже колена онемела, сказывались холод и, возможно, потеря крови. Юрий не видел, что именно произошло с его ногой. Отчасти из-за того, что лишился очков, отчасти потому, что попросту не хотел смотреть на искалеченную голень. Здесь и сейчас он ничего с этим сделать не мог, так к чему эти знания?

Константин Матвеевич отцепил медвежий капкан от удерживающей его цепи, но снимать его не стал. Он грубо схватил Юрия за шиворот куртки и вот так – лицом вниз – протащил еще метров пятьдесят. После этого оглушенного искалеченного Юрия перевернули на спину, приподняли под мышки и переложили на довольно высокое ложе из плотно связанных веток и дров.

– Вот так, не убежишь.

– За что? – хрипло спросил Юрий.

– Жертвами всегда становятся случайные люди, Юр, – тихо и буднично проговорил Константин Матвеевич, – просто так было угодно богам.

– Что со мной будет?

– Кто умножает познания, умножает скорбь, – Константин Матвеевич назидательно поднял вверх указательный палец. – Всему свое время. Время приносить жертвы, время принимать жертвы, время получать воздаяние по заслугам своим.

В доме бабы Кати стало не протолкнуться. На крики Ани откликнулись все: кто-то сразу пошел за ней, а кто-то, услышав о беде, побежал дальше звать соседей. Дурные новости разлетелись по деревне за каких-то полчаса, и очень скоро в сторону выезда по заметенной проселочной дороге направились две машины: видавший виды уазик и такая же «Нива».

Елена Петровна оказалась не бывшей учительницей, как думал Иван, а бывшей медсестрой. Она выгнала из комнаты с пострадавшей всех, оставив всего двух помощниц – таких же старушек. По всей видимости, они собирались оказать бабе Кате первую помощь. Ивана вместе с остальными сочувствующими вытеснили на веранду. Он увидел, как в закутке слева от входной двери собралось пятеро мужиков, которые начали что-то оживленно обсуждать. Иван протиснулся к ним поближе.

– Слышь, Семен, а я говорю, баба эта совсем слетела с катушек. И Костя тоже того, раз ее прикрывает. Надо бы к ним в гости наведаться. Я вот только домой сбегаю за ружьем. Так, на всякий случай.

– Давай, я тоже прихвачу ружье.

– А может, дождемся полицию?

– Так пока приедет полиция, она еще кого-нибудь порешит.

– Костя и Марина куда-то увели моих родителей, – вмешался в разговор Иван. – Они пропали. Я поеду с вами.

Мужики замолчали и уставились на Ивана с явным недоверием.

– Так это, ты ведь вроде как ходить не можешь, – начал было тот, кто подбивал остальных поехать к главе местного сельсовета.

– Могу! – Иван выдержал долгий тяжелый взгляд.

– Ладно, парень, выдвигаемся.

Когда они выходили за ворота, вернулась Аня.

– Мы сейчас соберем все необходимое и поедем к дому главы, – заговорил тот, кого называли Семеном. – А вы сидите смирно и ждите нас. И вообще, девчонку-то за собой не тащи.

Иван коротко кивнул и махнул рукой в сторону снегохода. Аня молча уселась за руль, он устроился сзади. Мужики быстрым шагом разошлись в разные стороны.

– Ну что, Вань, куда?

– Отвези меня к дому этих маньяков.

Аня ссутулилась, молча завела снегоход и выехала на дорогу.

Ольга очнулась в полной темноте. Было очень холодно. Руки и ноги сильно онемели, а все тело словно было зажато в тисках. Она попыталась пошевелиться, но ничего не вышло. Попробовала закричать, но вырвался только слабый стон. Следом пришли паника и отчаяние. Ольга стала изо всех сил извиваться, но освободиться не получилось. Невидимые тиски, сковывающие ее тело, при этом стали раскачиваться в разные стороны, словно она была подвешена над землей в тесной клетке. Через несколько минут затекшее тело стало оживать. Кисти рук пронзила острая боль от врезавшихся в кожу веревок. Верхняя половина лица была замотана какой-то тканью. Ольга глубоко задышала и попыталась посмотреть вниз. Крохотные щелочки в ткани возле носа пропускали полоски света, возможно, где-то там, снаружи, был день. Накатила резкая слабость, в затылке застучала острая боль и Ольгу вырвало.

– Оля, это ты? – откуда-то снизу раздался слабый голос.

– Юра? – просипела она.

– Да…

– Где мы? Что случилось? – Ольга заплакала.

– Меня Костя, этот сукин сын, завел в медвежий капкан, я ногу сломал… И очки он мне разбил… А ты?

Ольга ответила не сразу. Она несколько минут всхлипывала и тряслась от холода и ужаса.

– А я, дура старая, пошла за его женой принести жертву какой-то богине… которая исполняет желания… Я хотела, чтобы Ванечка снова мог ходить!

Ольга истошно завыла.

– Мы где-то в лесу, Оль, нас не услышат, – голос Юрия дрожал.

Около дома главы сельсовета уже собралась небольшая группа людей. Они шумели, в окна полетело несколько наспех слепленных снежков, но стекла выдержали.

– Подожди меня здесь, хорошо? – Иван слез со снегохода и захромал к воротам.

– Эй, парень, ты куда? – окликнули его из толпы.

Иван опустил глаза и молча прошел к дому.

– Нет там никого! – услышал он следом.

Калитка. Нечищеная тропинка к крыльцу. Только бы не упасть. Входная дверь. Иван без стука зашел в дом. Внутри было холодно и не прибрано. Дом был довольно большой, на первый взгляд не меньше первого этажа особняка Демина, но царящий в нем беспорядок создавал ощущение тесноты. В прихожей стоял полумрак, который рассеивался полоской света от неплотно задернутых штор в соседней комнате. На полу можно было разглядеть скомканные тряпки и несколько сломанных табуретов, на обувнице толстым слоем лежала пыль. Парень прошел дальше, ища выключатель, но так его и не нашел. В темноте следующей комнаты белели прутья детской кроватки, и тут Иван замер: оттуда на него уставилась пара маленьких горящих глаз. Сердце бешено заколотилось в груди, он начал хватать ртом воздух, но наваждение не исчезло. Наоборот, эти глаза моргнули и сместились в сторону, так же пристально его разглядывая. За спиной раздались шаги, Иван резко обернулся. В комнату зашла Аня, подсвечивая себе дорогу фонариком от смартфона. Луч света выхватил за прутьями кроватки серую мордочку небольшой кошки.

– Ты зачем пришла?

– Так ведь нет никого… Я за тобой.

Аня увидела кошку, отдала телефон Ивану и взяла ее на руки. Животное оказалось привязано к прутьям кроватки за шею сложенными в несколько слоев красными шерстяными нитками.

– Да уж, – растерянно пробормотала Аня, освобождая кошку, – Марине и вправду лечиться надо.

– Только ей?

– Ты ведь общался с дядей Костей. Думаешь, он тоже ненормальный?

– А как тогда объяснить пропажу отца?

– Я не знаю, – Аня опустила глаза.

– Может, он и дедушку твоего тоже… того?

– Он не мой дедушка! Николай Васильевич просто хорошо к нам относился, как к родным. Я отдыхала здесь каждое лето у дяди Кости и тети Марины, но целыми днями пропадала у дедушки Николая. Мы вместе ходили любоваться на лошадей, собирали в лесу грибы и ягоды. Я очень любила, когда он рассказывал о животных...

– Тогда почему вы живете в его доме?

– Он оформил завещание на нас с мамой. У него не было родственников и детей.

В темноте стукнула входная дверь, на пороге появился Семен, а за его спиной и другие мужчины. У них в руках были ружья, за плечами виднелись небольшие походные рюкзаки.

– Тьфу ты, мать вашу! – выругался мужик, который уговаривал Семена задержать главу сельсовета. – Вам же сказали домой ехать, куда вы лезете?!

– Тише, Саш, – Семен оказался более спокойным и рассудительным. – У паренька родители пропали, можно понять.

Несколько мужчин надели рабочие перчатки и налобные фонарики, после чего обошли все комнаты. Ни хозяев, ни вещей Ольги или Юрия не обнаружили.

– В общем, так, – проговорил Семен, выпроваживая из дома Ивана и Аню, – возвращайтесь домой, а мы сейчас еще соберем мужиков и поедем прочесывать местность.

Время приближалось к обеду. Аня привезла Ивана домой, они наскоро перекусили вместе с Татьяной, и девушка засобиралась на конюшню. Нужно было проведать Дымку.

– Можно мне с тобой? – Иван неуверенно приподнялся со стула, привычно ища рукой костыли, но их больше не было. Они остались в доме бабы Кати, и не просто где-то далеко от нынешнего места, а где-то там, во вчерашнем дне.

– Езжайте, нечего дома сидеть, – поддержала Татьяна. Сегодня она была на редкость немногословна и не отпускала привычные шуточки.

Аня взяла пакет с сухарями, немного подумала и кинула в него несколько морковок. Затем она подошла к деревянному ящику на веранде, достала оттуда большое яблоко и положила себе в карман.

Ехали молча. Иван уставился в одну точку на спине Ани и замер, насколько это позволяла дорога. У отдаленной конюшни их снова встретил Егорка. Аня приветливо ему улыбнулась и протянула яблоко.

– Это тебе. Спасибо, что присматриваешь за Дымкой и помогаешь за ней ухаживать.

– Д-да н-не з-за что, А-анечка, – Егорка взял яблоко и сунул себе за пазуху. – И-из д-дедушкиного с-сада?

На этот раз Иван не стал заходить в конюшню, а остался снаружи. Он не знал, куда себя деть, думать о родителях было страшно, и он всячески отгонял от себя любые мысли. Мимо пробежал Егорка с ведром. Остановился, повернулся к Ивану и с укором произнес:

– В-вот в-все в-вы, г-городские, т-такие. В-все в-время к-куда-то с-спешите, д-даже н-не п-поздороваетесь.

Иван очнулся:

– Извини, не хотел обидеть.

И тут же оживился:

– Егор, ты кого-то видел недавно?!

Из скомканного рассказа Егорки выходило, что рано утром мимо конюшен на снегоходе проехали Костя и тот мужчина в очках. Только он был без очков. Наверное, твой папа, да? Егорка старался, долго махал им вслед, но его не увидели. Наверное, потому что была пасмурная погода. А поехали они в сторону той поляны, где летом приезжие с большой турбазы водили хороводы и поливали землю вином. Такие красивые были, в ярких костюмах. А почему в сторону той поляны? Да потому что повернули туда мимо перелеска, а больше там и нет ничего, куда же им еще ехать? Как добраться до той поляны? Так я сейчас расскажу…

Иван и Аня вернулись в деревню так быстро, как это было возможно. Дымку оставили на попечение Егорки, вручив ему ключи от конюшни. Напоследок пареньку строго наказали держаться подальше от той поляны, куда направился Костя со своим гостем. В деревне около дома бабы Кати стояла небольшая группа женщин, к которым ребята и направились за последними новостями. Впрочем, расспрашивать никого не пришлось. Уже на подходе стало слышно, о чем идет разговор. Семен не обманул: собрал пятнадцать мужиков и отправил их по разным направлениям, наказав проверить охотничьи домики в ближайших лесах. Баба Катя в сознании, но Петровна к ней никого не пускает, ждет врачей. Ребята уже направились к снегоходу, когда услышали дальнейший разговор:

– А паренек-то приезжий зашел в этот дом вечером на костылях, а выбежал утром на своих ногах, я сама видела!

– Я всегда говорила, что баба Катя балуется ведьмовством и идет наперекор Всевышнему, вот он ее и покарал! Зачем-то он ведь посылает людям хворости и горести. Их надо пережить достойно и не искать легких путей избавления…

Иван растерянно оглянулся, но собеседницы так увлеклись разговором, что не узнали того самого паренька.

По всему выходило, что ехать на загадочную поляну Ивану придется одному. С собой взять некого, Аню он туда точно не потащит. Девушка, словно отгадав его мысли, первая начала разговор:

– У нас бензин почти на нуле. Но я могу немного слить из бензобака машины в дедушкином гараже. А еще там можно взять сигнальную ракетницу. И давай попробуем прихватить с собой дедушкиных собак? Хотя они меня толком не слушаются.

– Ань, не надо, я поеду один.

– Ну давай хотя бы маме расскажем.

– Нет. Вам и без того хватает проблем. А бензин я возьму из багажника нашей машины. Одолжишь мне снегоход?

– Нет, не одолжу! – Аня рассердилась. – Давай хотя бы отвезу тебя туда и высажу на дороге? Ну что ты там будешь делать один?

– Аня, это опасно! – Иван повысил голос. – Моих родителей, может быть, уже нет в живых. Кто знает, что они сделают с тобой и со мной?

– Они не маньяки и не убийцы, это мои дядя и тетя. Меня они точно не тронут!

Ивана начинало трясти от неизвестности и осознания того, что время уходит, а он ничего не делает.

– Где взять ракетницу?

– Я все принесу.

Из родительской машины, помимо канистры с бензином, Иван взял походный нож, зажигалку, компактный фонарик и аптечку. Собирая все это в свой старенький рюкзак, он поймал себя на мысли, что не умеет обращаться с ножом, а содержимое аптечки для него – темный лес.

– Эй, вы куда-а-а? – Аня выпустила собак, те дружной стаей вылетели за ворота, немного покружились вокруг Ивана, но быстро потеряли к нему интерес и устремились дальше по улице. – Ну, блин, помощнички… Значит, едем без собак, да?

Дорога до поворота к перелеску заняла около сорока минут. Когда ребята проезжали мимо конюшен, Иван начал вглядываться в забор из жердей, пытаясь рассмотреть Егорку, но так никого и не увидел. На улице понемногу начинало смеркаться. Иван был настолько поглощен своими мыслями, что пропустил тот момент, когда Аня повернула с наезженной дороги в сторону леса. Он тронул ее за плечо и прокричал:

– Далеко еще?

– Нет, почти приехали.

– Стой!

Снегоход проехал еще метров сто, и девушка заглушила мотор.

– Ну, идем?

– Нет, это я иду, а ты стоишь здесь и ждешь меня, понятно?

– Понятно, – Аня скорчила недовольную гримасу.

Иван быстро, насколько позволяла больная нога, слез со снегохода и открыл свой рюкзак. Он сунул нож за пояс, положил в карман фонарик и зажигалку, протянул рюкзак с аптечкой Ане и двинулся вперед. Идти было тяжело, ноги увязали в глубоком снегу, от непривычной нагрузки появилась одышка и начала ныть спина. Метров через двести за деревьями показался отблеск костра, в этом направлении Иван и поспешил.

Поляна, на которую он вышел, была небольшая. Слева, у самой кромки леса, чернел столб выше человеческого роста, укутанный в разноцветное истлевшее тряпье. В глубине по центру угадывались очертания походной палатки, перед которой горел костер. Иван остановился. Тишину леса время от времени нарушало только потрескивание хвороста в огне. Людей не было видно, и он сделал еще несколько шагов вперед. Теперь по правую сторону от костра можно было разглядеть небольшой холм из туго связанных веток и дров высотой по пояс взрослому человеку. Над этой поленницей на высоте примерно в два человеческих роста висел продолговатый кокон, сплетенный из прутьев. Что там было внутри, в сумерках было не разобрать, но внимание Ивана привлекло другое. С беспорядочно уложенной поленницы свисал капюшон куртки, в которой ходил его отец. Парень чуть не закричал и быстрым шагом устремился к поленнице.

– Папа! – негромко окликнул он.

Там, среди беспорядочно уложенных связок дров и хвороста, действительно лежал его отец. Иван потрогал его лицо – оно было холодным, лихорадочно расстегнул верхние пуговицы куртки и пощупал шею. Юрий открыл глаза. Иван схватил его за плечи и попытался приподнять:

– Пап, я сейчас.

– Не трогай, – голос у отца был сиплым и слабым, – у меня нога сломана.

Иван сделал несколько шагов вдоль поленницы и присмотрелся. Одна нога у отца была плотно перехвачена широкой ржавой дугой с длинными острыми зубьями. На штанине чернела кровь.

– Где остальные люди? Ты что, один сюда пришел? – отец был явно встревожен.

– А ты молодец, не ожидал, – за спиной у Ивана раздался голос Константина Матвеевича. – Проходи к костру, отогрейся. Сегодня интересный день…

– Да пошел ты! – Иван резко развернулся на голос.

В следующий миг парень упал, словив тяжелый удар под дых.

– Ваня! – в стороне раздался голос Ани. – Ты ракетницу забыл!

– Беги, дура, – Иван едва выдавил из себя эти слова, скорчившись на земле.

Константин Матвеевич неожиданно резким движением прыгнул в сторону и схватил девушку за руку. Аня упала, но второй рукой выхватила из кармана ракетницу, вывернулась и сделала выстрел. Через мгновение в темнеющем небе засверкал, разбрасывая искры, круглый красный метеор.

– Вот дрянь, – прошипел Константин Матвеевич, выхватил ракетницу и отшвырнул ее в сторону. Затем он грубо схватил Аню за шиворот и толчками повел вперед.

Из палатки, пригнувшись, вышла Марина, держа в руках сверток. Она обвела поляну тусклым взглядом и тихо заговорила:

– Мы не ждали гостей. Анечка, зачем ты пришла? А, ты привела Ванюшу? Это хорошо, он нам нужен. Я не смогла его забрать у старой ведьмы.

Марина говорила тихо, слегка покачивая сверток, будто убаюкивала младенца.

Константин Матвеевич поднял с земли обрывок веревки, быстро скрутил Ане кисти рук и отвел ее в сторону наряженного идола, перед которым возвышался обледеневший сугроб. В нем, словно в зеркале, отражались языки костра. Девушка поскользнулась и неловко упала на колени, привалившись грудью к ледяному холмику. Неожиданно для всех она истошно закричала и начала плакать. Иван, тяжело дыша, попытался встать, но упал.

– Что орешь? – Константин Матвеевич был явно взбешен, – по деду соскучилась? Ну давай, попрощайся с ним!

Он отвернулся от девушки и быстрым шагом направился к Ивану.

– Аня, мы здесь, – раздался приглушенный голос откуда-то сверху, – помогите!

– Мама? – Иван испуганно повернулся на голос. В следующий миг он получил сильнейший удар по голове. Мир вокруг него потемнел, и все звуки смолкли.

– Что тут происходит? – на поляну, оглядываясь, вышла Татьяна. В одной руке она держала маленький карманный фонарик, подсвечивая себе дорогу, а второй придерживала ружье, перекинутое через плечо.

– Мама?! – Аня поднялась на колени. – О-они убили дедушку-у-у! Он тут, вот тут!

– Костя, ты мне объяснишь, что тут у вас происходит? – голос Татьяны зазвенел на всю поляну.

– Тебя только не хватало, – Константин Матвеевич раздраженно сплюнул и быстрым шагом подошел к палатке. Отодвинув полог, он достал пластиковую канистру и понес ее к поленнице, на ходу откручивая крышку.

– Ты же обещал, что все будет тихо-мирно, а сам что творишь?

– Все нормально, Тань. Мы вернем своего сына, и все будет как раньше. Наш уговор все еще в силе. Девчонку твою я отпущу, не переживай, – Константин Матвеевич не дошел до поленницы, поставил канистру на снег и медленно пошел в сторону Татьяны.

– Что значит вернем себе сына? – Татьяна остановилась. – Что с ним?

– Какой еще уговор? – Аня шумно всхлипывала и размазывала по щекам слезы связанными руками.

– О, так она не в курсе? – Константин Матвеевич нехорошо заулыбался. – Ну ничего, она уже большая девочка, сейчас расскажу.

– Ты о чем? – Татьяна направила на него ружье.

– Это дедово ружье, да? Ну так оно не заряжено, не морочь мне голову.

– Танюш, идем к нам, – откуда-то сзади неожиданно появилась Марина и обняла Татьяну за плечи, чувствительно сжав руку, удерживающую приклад. – Мы же все-таки родственники, а родные люди должны помогать друг другу.

Татьяна опустила ружье и затравленно оглянулась.

– Ну так вот, Анечка, – громко продолжил Константин Матвеевич. – Я подделал свидетельство о наследстве от имени Демина в пользу своей сестры – твоей мамы. Вы с ним хорошо ладили, так что вопросов ни у кого не возникло. И теперь его дом, как и все другое имущество, принадлежит нам. По закону все это отошло бы государству. А так продадим деминское добро, а деньги поделим.

– Что ты несешь? Я… я не знала об этом! – Татьяна явно была шокирована новостью.

– Зачем? Николай Васильевич и так принимал нас как родных, – Аня не шевелилась, по ее щекам текли слезы.

– А затем, – нехорошо понизил голос Константин Матвеевич, – что он тут всем мешал. И не будь дурой, сама прикинь. Ты ведь весной уже заканчиваешь школу, да? Уверена, что сможешь поступить без денег?

– Такие деньги мне не нужны!

– Нужны, еще как нужны. Сделаете, как я сказал. Мы продадим дом, внедорожник, квадроцикл, снегоход, лошадь и еще что там есть, а деньги поделим.

Марина медленно повела свою пленницу в сторону палатки. Когда они поравнялись с ледяным холмиком, Татьяна вздрогнула и отшатнулась.

– Ты ведь тоже мать, – тихо проговорила Марина, – ты должна меня понять. Я просто хочу вернуть своего сыночка, а для этого нужна кровь. Много крови! Морана так просто его не отдаст…

– Ты больная! – Татьяна вырвала руку. – Костя, ты что, не видишь, она же совсем свихнулась! Что с вашим ребенком?

– А это основная причина, по которой старик сдох, – прошипел Константин Матвеевич. – Если бы не его гребаный медведь, у Марины бы не начались преждевременные роды. У тебя на руках когда-нибудь умирал ребенок?!

– Ты не понимаешь, – вновь тихо заговорила Марина, обращаясь к Татьяне. – Все еще можно исправить. Вот, смотри, лесничий Демин – это жертва ледяной воды. Этот мужчина, кажется, Юрий, станет жертвой огня. А Оленька задохнется над ним, пока он будет гореть, и станет жертвой воздуха. У паренька мы возьмем живое сердце, и ритуал будет завершен. Мой малыш вернется ко мне. Здорово, правда?

Татьяна обессиленно осела в снег.

– Пора, – раздался голос Константина Матвеевича. Он тяжело прошел мимо костра в сторону канистры.

Иван открыл глаза и тяжело вздохнул. Он лежал на снегу без шапки, по левую руку от него горел костер, а чуть дальше, по ту сторону огня, возвышалось изваяние безымянной богини. Мониста, украшавшие ее шею, тускло поблескивали в отсветах пламени, обрывки лоскутков на голове и плечах непрестанно шевелились от легкого ветра. Ивану стало казаться, что богиня пляшет, двигаясь в такт едва слышной музыки, которая складывалась из треска веток, скрипа снега от чьих-то шагов и тихих стонов родителей. Он закрыл глаза и снова провалился в небытие.

Продолжение следует

Продолжение тут Часть 5

– А как же дети? – начала было Татьяна.

– Нет, дети не идут, только незамужние девушки, женщины и старушки, – Елена Петровна говорила так, словно вела урок и объясняла простую тему не слишком понятливым ученикам.

– Нет, вы меня не поняли, – Татьяна закатила глаза. – Вот у жены Константина Матвеевича маленький ребенок, она тоже пойдет?

– Нет, она не пойдет. Ее вчера увезли. А все остальные пойдут!

– Мне тоже собираться с вами? – уточнила Ольга.

– Ну конечно, я же специально за вами пришла.

Татьяна, Аня и Ольга ушли собираться. Иван и Юрий переглянулись.

– А вы должны сидеть дома и никуда не выходить, покуда ваши женщины не вернутся.

– Что, даже по ветру? – усмехнулся Юрий.

– Все-то вам, городским, шутки, – погрозила пальцем старушка. – Ну какое по ветру? Чай, не в 12 веке живем, туалеты у всех дома есть.

– А что будет, если мужчина выйдет из дома? – не удержался Иван.

– Плохо будет, беда может случиться, – неопределенно ответила Елена Петровна.

Вновь зазвонил домофон. Женщины все еще были в своих комнатах, поэтому открывать двери вышел Юрий. Вскоре на пороге появился глава местного сельсовета.

– Ну, доброе утро, что ли, – громогласно поздоровался он со всеми. – А вы, как я погляжу, уже провели инструктаж?

– Будет тебе, Костя, ерничать. Раз в году можно и уважить предков, – Елена Петровна обиженно поджала губы.

– Дык у вас это не раз в году, – начал было Константин Матвеевич издевательским тоном, но остановился, видя, как в гостиную входят Татьяна, Ольга и Аня.

После взаимных приветствий и прощаний женщины оделись и покинули дом. Гость подождал, пока за ними захлопнутся ворота, и, подмигнув Ивану и Юрию, достал из-за пазухи бутылку из темного стекла.

– Посидим маленько? Вино домашнее, без химии. Жена сама делала.

– Можно, – согласился Юрий.

– А парень как? Или врачи не велят и все такое?

– А парню тоже можно пару капель, – разрешил Юрий.

– Григорьиха эта совсем замучила своими традициями. То у нее Иван Купала, давайте в лесу жечь костры. Ага, а мне потом объясняться с лесхозом и руководством. То у нее Красная горка – работать не смейте. То у нее Ильин день – почему вы еще не закончили уборку сена? То еще что-нибудь… Ой, сил нет! – Константин Матвеевич картинно махнул рукой и разлил вино по рюмкам, которые Юрий достал из кухонного шкафа. – Ну, за здоровье!..

Утро было морозное и ветреное. Холод ощущался еще сильнее и обиднее от осознания того, что тебя ни свет ни заря вытащили из теплой постели и повели непонятно куда. Ольга зябко поежилась.

– Так, милая, сейчас зайдем ко мне, я дам тебе валенки, – распорядилась Елена Петровна. – В сапогах ты далеко не уйдешь. А может, и тулуп покороче отыщется.

Татьяна и Аня шли в мохнатых унтах и коротких полушубках из енота. Ольга была в длинной дубленке из овчины. Сейчас она шла и представляла себе, как завязнет в снегу, пока будет тащить плуг.

– Хорошо, – покорно согласилась Ольга и добавила, обращаясь к своим новым подругам, – а вы раньше в этом участвовали?

– Да как-то не доводилось, – ответила Татьяна. – Я что-то не подумала предложить тебе зимнюю куртку.

– Да ничего, как-нибудь справлюсь.

Аня шла молча, ссутулившись и опустив голову. Утром все заметили ее опухшие красные глаза, но окружающим было не до нее.

Дом Елены Петровны находился на соседней улице. Ольга переоделась, и женщины направились к окраине деревни. Там уже стояла небольшая группа подруг, а вот по несчастью или приключению, это еще предстояло выяснить. После приветствий и распивания горячего кофе из термоса женщины, подгоняемые своей предводительницей, стали расходиться по полю. Ольга подумала, что вот сейчас она провалится в снег по пояс, но этого не случилось. Ноги ушли в снежный намет чуть выше щиколотки и остановились на слое твердого наста. Она огляделась: небо понемногу начинало светлеть, на поле стали видны небольшие ветки с разноцветными лоскутами. Видимо, предусмотрительная старушка заранее их расставила вокруг деревни по числу участниц в ритуале. Насколько ровным получился такой круг, оценить было невозможно.

– Вы, главное, не глядите под ноги, в борозду тоже не заглядывайте, – давала последние наставления Елена Петровна. – Смотрите только вперед, на следующую сподручницу, которая возьмется за плуг. Если он застрянет, тихонько потяните вверх и продолжайте идти. Постарайтесь не спотыкаться.

«Плуг» стоял здесь же – большая лесная коряга, на первый взгляд бесформенная. Ольга присмотрелась и поняла, что это орудие выточили из какого-то пня с длинными узловатыми корнями, один из которых образовывал полукруг. По всей видимости, его следовало зацепить вокруг талии вместо упряжи.

Первой «впряглась» сама Елена Петровна, показав тем самым пример остальным, и особенно новеньким. Следующей свой отрезок пути прошла Аня. Теперь пришла очередь Ольги. Плуг, несмотря на свою громоздкость, оказался довольно легким. Ольга прошла примерно половину пути, но затем запнулась о ветку и невольно посмотрела вниз. В снегу под ногами проступали красные пятна. «Странно, – подумала она, – прошлогодние ягоды?» Времени на раздумья не было, и Ольга зашагала дальше, навстречу Татьяне. Елена Петровна не велела оборачиваться, поэтому стало непонятно, что делать после передачи этой странной эстафеты. Ольга в нерешительности остановилась, глядя в спину удаляющейся Татьяны.

Солнце поднималось все выше, над деревьями и кустарниками висел туман. Вдалеке можно было рассмотреть еще пару одиноких фигурок, ожидающих своей очереди принять участие в ритуале. Через пару минут за Татьяной прошли Елена Петровна и Аня. Ольга молча присоединилась к ним.

В доме лесничего Демина было тепло, чисто и уютно. Константин Матвеевич разомлел, сидя на кухне в теплом вязаном свитере с высоким горлом. Сказывалось и количество выпитого, так как на столе уже стояло две бутылки вина. Вторую гость достал позже из кармана своего необъятного тулупа. Юрий от него не отставал, а Иван, помня о скором визите к бабе Кате, ограничился двумя рюмками. На кухонном столе стояли банка с солеными огурцами, ваза с мочеными яблоками, тарелки с яичницей, колбасой и сыром. Незапланированное застолье проходило спокойно и по-домашнему.

– Был в начале 18 века такой помещик – Роман Лютов, – рассказывал Константин Матвеевич, время от времени откусывая бутерброд с домашней колбасой. – Это от него и пошло название деревни Лютово Поле. Так вот, он разводил дорогих породистых лошадей, с его конюшен здесь и началось хозяйство. Сначала его держали потомки Лютова, а при Советской власти их раскулачили и, наверно, расстреляли, как тогда было принято. Об этом история умалчивает. А конюшни остались и долго еще были известны по стране. Только вот с развалом СССР все пришло в упадок. Здесь сейчас всего 72 дома, а живет в них меньше 40 семей. Молодежь уезжает. Да что рассказывать, вы и сами видите, у нас даже вышки сотовой связи нет.

– Мдааа… – протянул Юрий, поправив очки и подцепив вилкой соленый огурец из банки. – Все развалили, все разворовали! Вот у нас, в Новосибирске, при Союзе был комплекс по изготовлению станков и всевозможных инструментов для гражданской промышленности. Мой отец еще там работал. Несколько больших зданий, сотни, а то и больше тысячи рабочих мест. И все, ничего не осталось. Всю технику закупают за рубежом. У нас только оборонка стабильно хорошо живет…

Иван сидел за столом в стороне от захмелевших мужчин. Он уложил руки одна на другую и уперся в них подбородком.

– Мы были сегодня на конюшнях, – вмешался он в разговор. – Там здорово, мне понравилось. И лошади красивые.

– Красивые, – согласился Константин Матвеевич, обмакивая кусочек хлеба в яичницу, – только их становится все меньше и меньше. Из восемнадцати конюшен осталось всего пять. Пять! И то все идет к тому, что поголовье будет и дальше сокращаться. И работать некому. Спасибо, сюда еще мужики ездят из соседних сел за копеечную зарплату. Вот ты, молодой человек, кем будешь, когда выучишься?

– Офисным планктоном, – подколол Юрий, – вечным сидельцем за компуктером.

Иван беззлобно усмехнулся и продолжил:

– Аня сказала, что в старой конюшне был центр реабилитации диких животных…

– Во фантазия у девчонки, – Константин Матвеевич глубоко вздохнул и поморщился. – Притащил этот дед туда пару раз подстреленную косулю, да еще кого-то, не помню уже. И сразу центр! Да наши мужики его чуть на вилы не подняли. Они охотились, с лицензией, между прочим. А тут он со своими заскоками. Царствие, конечно, небесное, но дед был еще той занозой в заднице.

– А магазин у вас есть? – Юрий решил вернуть внимание собеседника.

– Нету. В Низовом есть магазины и заправка, там и затариваемся.

– Кстати, о заправках, – оживился Юрий, – осталось две канистры, как бы дотянуть до отъезда.

– Не боись, лошадей выделю, если что, – засмеялся Константин Матвеевич.

– Егор говорил, что видел в окрестностях медведя, – Ивану захотелось расспросить подробнее о дедушке Ани, но он все никак не мог подобраться к сути, мужчины постоянно переводили разговор на другие темы.

– Ну да, есть такое дело, – чернобородый громогласный великан как-то сник и потупился. – Кстати, Юр, а не хочешь с нами поохотиться? Выйдем завтра пораньше. Нас соберется человек пять. Не выследим медведя, так пообщаемся, подышим свежим воздухом. Места здесь знаешь какие?

Иван с тревогой отметил, как у отца загорелись глаза. Он не мог себе представить, чтобы его мягкий и покладистый папа – старший научный сотрудник Новосибирского института органической химии – бродил по лесу с ружьем. Он и за город последний раз выезжал года три назад – на дачу к приятелю. А тут сразу охота на медведя.

– Медведь-шатун – это ведь опасно? – начал было он.

– Я только за! Тем более завтра и послезавтра я свободен, сын будет ночевать у бабы Кати. Так во сколько выдвигаться?..

Мнение Ивана никого не интересовало.

Внезапно разговор мужчин прервал звонок домофона.

– Кого это нелегкая принесла? – Константин Матвеевич выглянул в окно и поднялся из-за стола. – Пойду гляну.

Юрий засобирался следом.

– Просили же не выходить, – Иван удивленно повернулся, глядя вслед отцу и гостю.

– Вот еще, нашел кого слушать, – раздался голос главы сельсовета со стороны веранды.

Мужчины вышли на крыльцо и прошли в сторону калитки мимо кухонного окна. Немного потоптались и вернулись.

– Древнеславянские призраки Григорьихи балуются, – усмехнулся Константин Матвеевич, усаживаясь за стол.

Как и обещала Елена Петровна, по завершении ритуала никто не задержался на поле. В деревню женщины возвращались небольшими группами – шумными и многоголосыми. Баба Катя тоже была здесь в компании еще двух старушек. Ольга, Татьяна и Аня шли недалеко от зачинщицы празднования Велесова дня, поэтому слышали ее рассказ:

«Давным-давно, на заре зарождения славянского рода, повадилась богиня Марена губить людей. Слаще всего на свете ей была свежая кровь детей, отроков и отроковиц. Если же очередное селение, куда она являлась под личиной молодой черноволосой женщины, умирало, не брезговала она и стариками, и животными. Прознали об этом другие боги, которые жаловали и жалели людей. Велес, страж врат иномирья, увидел, как в царство Нави скорбной рекой полились души безвинно убиенных. Решил он остановить и усмирить Марену, которая уже подбиралась к новому селению. Выследил он ее по последнему снегу и явился перед ней в чистом поле в шкуре медведя. Узнала темная богиня своего недруга и кинулась на него. Долог был бой, так что снег в поле стал красным от пролитой крови, но ни Марена, ни Велес победить не могли. Тогда решил светлый бог одолеть противницу хитростью. Перекинулся он в шкуру большого быка, поднял Марену на рога и унес в царство Нави. С тех пор богиня ненавидит этих животных и каждый год на исходе зимы насылает на них злого духа – коровью смерть. Проведал об этом Велес и научил людей отваживать от своих домов черную напасть. Если женщины и юные девы опашут плугом свое селенье по кругу, Марена не перешагнет борозду и коровья смерть пройдет стороной».

Начало рассказа Елены Петровны услышали немногие из-за шума, смеха и посторонних разговоров, зато под конец все шли молча и буквально ловили каждое слово. «Ну что ж, – усмехнулась про себя Ольга, – и прогулялась, и лекцию послушала, хоть какое-то развлечение».

Женщины вернулись домой ближе к одиннадцати, уставшие и голодные. Мужчины по-прежнему сидели на кухне и разговаривали. Иван пристроился на табуретке у края кухонного стола и чистил картошку в большую кастрюлю. Константин Матвеевич, увидев хозяек, засобирался.

– Ну что, Матвеич, до завтра? – подмигнул ему Юрий.

– Куда это ты завтра собрался? – удивленно спросила Ольга.

– У мужчин свои дела! – отмахнулся он от жены.

Ольга устало нахмурилась, но промолчала. Аня вымыла руки, подошла к Ивану и стала резать очищенную картошку на противень.

После обеда Юрия сморило окончательно: сказывалось количество выпитого и отсутствие привычки. Ольга усадила сына в машину и отвезла его к бабе Кате. Их приняли по-прежнему сухо и немногословно. Баба Катя велела Ивану раздеться и лечь на кушетку в комнате, которую она называла кабинетом, после чего приступила к массажу.

Первые движения он практически не почувствовал, зато к окончанию сеанса онемевшую ногу прострелила острая боль. Чувствительность возвращалась постепенно и неохотно. Кожа приглушенно саднила, пальцы стопы свело судорогой, да и в целом нога все еще ощущалась чужеродной, но это уже была победа. Физические упражнения, которыми завершился сеанс массажа, Иван выполнял с широкой улыбкой на лице, едва сдерживая смех. Он прекрасно понимал, как выглядит со стороны: покрасневший, с темными кругами под глазами, глупо хихикающий – но в этот момент ему было все равно.

– Ну все, ожил мальчонка, – все так же бесстрастно отметила баба Катя и ушла мыть руки.

Ольга помогла Ивану надеть футболку. Он слез с кушетки, отодвинул мать и попытался встать самостоятельно. С непривычки пошатнулся и чуть не упал, но удержался и выпрямился. Ольга расплакалась.

– Рано! – прозвучал властный голос бабы Кати. – Опять перетрудишь ногу и свалишься. И давай уже ложись спать.

Иван послушно взял костыли и прошел в комнату, которую хозяйка выделила им с матерью. Это был типичный для деревенских домов закуток: окно с легкими занавесками, перед ним небольшой письменный стол с кружевной скатертью и две кровати у стен. На полу лежала пестрая домотканая циновка, стены украшали гобеленовые ковры с оленями. На улице уже было темно, поэтому Иван лег на свою кровать.

Через несколько минут в комнату зашла баба Катя и поставила на стол стакан:

– Вот, выпей чай с мятой, – с этими словами она развернулась и вышла.

Чай оказался в меру горячим и чуть сладковатым. Иван выпил его залпом и улегся.

¬– Мам, а помнишь, когда я был маленьким, ты пела мне песню перед сном?

¬– Помню, – Ольга заулыбалась. – Спеть?

– Давай.

Вот уже и вечер,

Спать пора всем малышам.

Мы задуем свечи

И посмотрим не спеша,

Как в саду у дома

Засыпает старый дуб,

Как ночная дрема

Укрывает все вокруг,

Как над тихой речкой

Месяц льет медовый свет,

Как за старой печкой

Кот укутается в плед.

Баю-баю-баю, баю-баю, баю-бай.

Поскорее, милый,

Милый сын мой, засыпай.

Тихо-тихо звезды

Заполняют небосклон.

В полночь на погосте

Горихвостки слышен стон.

Ты укройся, милый,

Засыпай и не смотри,

Как в плену могильном

Бродит Мара до зари.

– Мам! – Иван резко приподнялся на локте.

В комнате было темно, поэтому лицо матери ему показалось мертвенно-бледным, а на месте глаз словно зияли пустые глазницы черепа. Пение продолжалось:

В жертву ей приносят

Кровь и отроков сердца.

Песнь ее в погосте

Будешь слышать до конца…

– Мам!!! – Иван закричал.

– Что? – Ольга словно очнулась. – Ты чего? Сам ведь попросил спеть колыбельную.

– Да, но там же второй куплет был не таким!

– А каким? Я же спела как обычно.

– Нет, второй куплет, спой его еще раз.

Мать удивленно пожала плечами и запела:

Тихо-тихо звезды

Заполняют небосклон.

Спят все птицы в гнездах,

Лишь зарянки слышен звон.

Ночь полна тревоги,

Только ты не забывай,

Я всегда с тобою,

Не печалься, засыпай.

Завтра выйдет солнце,

Будет день на радость нам.

Небу улыбнемся,

Все вокруг есть божий храм.

Баю-баю-баю, баю-баю, баю-бай.

Поскорее, милый,

Милый сын мой, засыпай.

Ивану стало не по себе. Мать явно не шутила и не разыгрывала его, это было не в ее духе. Что произошло? Он ведь совершенно ясно слышал те слова про погост, жертвоприношение и какую-то Мару. Его лихорадочные размышления прервала сама Ольга.

– Знаешь, ты давай спи, а я съезжу к Татьяне. Забыла захватить ночнушку. И на завтрак нам с тобой что-нибудь возьму.

Иван остался в комнате один. Сердце все еще бешено колотилось в груди. Он лег на спину, но сон не шел. Послышались приглушенные голоса, стукнула входная дверь – мать вышла из дома. Иван закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Ольгу встретила Аня. Перед тем как впустить гостью во двор, девушка загнала собак в пристройку.

– Я все любуюсь издалека, какие же чуднЫе у вас собаки, – Ольга улыбнулась. – Настоящие медвежата. Какая это порода? Хаски или как там… маламуты?

– Нет, это местная порода, если можно так сказать, – Аня поправила капюшон и зашагала по дорожке к дому рядом с Ольгой. – Хаски и маламуты тяжело поддаются дрессировке и часто убегают, но зато они хорошо переносят наши зимы. Их скрещивают с немецкими овчарками и еще с кем-то, я не помню, дедушка Николай рассказывал. Получаются такие же выносливые, но более послушные собаки. Здесь с ними пасут коров и лошадей, охотятся, ну и сторожа они отличные.

Ольга и Аня зашли в дом, однако практически сразу же зазвонил домофон. Через минуту на пороге появилась еще одна гостья.

– Это Марина, жена Константина Матвеевича, – представила женщину Аня. – Ольга Викторовна, она спрашивает вас.

Ольге показалось, что она уже где-то ее видела, но никак не могла вспомнить, где именно. Марина остановилась в дверях. Бледное лицо, обрамленное темными волосами, выбивающимися из-под белой шали, было, скорее, приятным и располагающим. Короткий приталенный пуховик с меховым воротником выглядел новым и опрятным. Женщина отказалась пройти в дом, и Ольга, дружелюбно улыбнувшись, вышла вслед за ней на улицу.

– Вы знаете, тут такое дело, – начала разговор Марина, – Костя мне рассказал о вашей беде. А я ведь тоже мать, я все понимаю. Это так больно, когда твой ребенок болеет.

– Мы уже начали курс массажа у бабы Кати, – начала было Ольга, но ее перебили:

– Да-да, конечно. Баба Катя опытный врач, но она не всесильная. Я вам хотела предложить другую помощь.

– Вот как? Какую же?

– Здесь недалеко находится старинное капище. Это место силы, его тут все знают, – Марина перевела дух и продолжила, – там стоит изваяние древней богини… Она исполняет желания.

Ольга недоверчиво поморщилась.

– Я довезу вас туда на снегоходе. И жертву тоже дам, у меня есть черная курица.

– Жертву?!

– Ну да, нужна жертва. Курицы будет достаточно.

– Но я не…

– Не переживайте, я вам помогу. Вы ведь приехали в нашу глушь не просто так? Врачи в большом городе не смогли вам помочь, правда?

Ольге совершенно не нравился этот разговор, она растерялась и никак не могла решить, как же следует себя повести в этой ситуации. Но Марина продолжала ее убеждать, сочувственно поглаживая по плечу и заглядывая в глаза в тусклом свете уличной лампы.

– Мы скоро вернемся, вот увидите. Давайте я сама скажу Анечке или Татьяне, что увезу вас ненадолго. Хорошо?

Наконец, Ольга сдалась. Марина быстрым шагом подошла по скрипучему снегу к крыльцу и скрылась в доме. Через несколько минут она вышла, взяла Ольгу под руку и повела ее за ворота, где недалеко стоял снегоход.

Иван долго ворочался и сам не заметил того момента, когда все его тело стало ватным и перестало слушаться. Сознание еще несколько томительных минут боролось с этим наваждением, но и оно вскоре сдалось. Иван провалился в тревожный и мучительный сон, наполненный странными ощущениями и почти осязаемыми видениями, отогнать которые он никак не мог.

Ему снилось, что в окно над головой кто-то постучал. Он вроде бы очнулся, привстал на кровати и оглянулся, но увидел только белую ладонь, прислоненную к стеклу. Сквозь сон он слышал чьи-то голоса и крики. Ругались женщины. Затем его кто-то грубо стащил с кровати и поволок, ухватив под мышки. Стало холодно. Кто-то ворчал у него над головой и говорил, что никому не отдаст. Тело куда-то падает. Как же долго длится этот полет… Стало теплее. Кто-то шумно дышит над лицом Ивана. В шею, руки, ноги и бока словно впились тысячи иголок. Снова крики и ругань. Сквозь морок доносятся голоса:

– Пойди прочь, не отдам! Тебе лечиться надо! Аааа, пусть твоя богиня подавится, забирай его из навозной ямы! Что, негоже ей делать такие подарки, да?!

Наконец, беспокоящие Ивана голоса смолкли, и он уснул.

Продолжение следует

Продолжение тут Часть 4

– С праздником вас, мужчины! – Татьяна улыбнулась, – тебе, Иван, желаю поскорее поправиться и вернуться к привычной жизни, а вам, Юрий Алексеевич, желаю еще много лет быть опорой для своей семьи!

– Ой, голова садовая, – запричитала Ольга, – а я ведь совсем забыла, что сегодня 23 Февраля. Ваня, Юра, поздравляю вас, любимые мои защитники! – с этими словами она привстала с табуретки и обняла мужа и сына. Ей захотелось заплакать, но она сдержалась. И без того в последнее время поводов для слез было немало.

– А я так замотался со своей работой, что и сам забыл, – Юрий, наконец-то, улыбнулся. Впервые за несколько недель он почувствовал, как его отпускает напряжение, связанное… да со всем на свете. Травма сына, постоянные перепалки с женой по этому поводу, напряженные отношения с начальником отдела и неожиданный отпуск за свой счет с непонятными последствиями. Утро в деревне было хоть и серым, но свободным от всего этого. Он шутливо пригрозил жене:

– Ну все, мать, как вернемся, с тебя фирменный пирог!

Вопреки опасениям Ивана, завтрак прошел в позитивной обстановке. Он думал, что будет чувствовать себя максимально некомфортно в чужом доме, но непосредственность Татьяны располагала к себе и заставляла забыть о неловкости. Ее дочь Аня была молчаливой и казалась чем-то расстроенной, но она точно так же поздравила гостей с праздником и приняла участие в общей беседе. Иван как следует ее рассмотрел только сейчас. На вид совсем еще ребенок, интересно, сколько ей лет? Наверное, она видит перед собой калеку, поэтому не хочет разговаривать. Иван вспомнил, как однажды в детстве увидел на детской площадке мальчика на инвалидной коляске. Его друзья сразу начали обходить новенького стороной, даже знакомиться не подходили, хотя он всегда им улыбался и иногда махал рукой. Они просто не понимали, как себя с ним вести, возможно, поэтому и возникло отчуждение.

– А к бабе Кате все-таки сходите, – очередная фраза Татьяны вывела Ивана из размышлений. – И не слушайте Константина Матвеевича, никакая она не знахарка. Екатерина Александровна – врач, у нее две специальности: невропатолог и мануальный терапевт. Редкое сочетание для женщины, правда? Она всю жизнь проработала в районной больнице в Кыштовке, а на пенсии перебралась сюда. Вот странно: пока она там жила, ее вроде бы не замечали, а здесь у нее аншлаг каждый день. Говорят, она выхаживает безнадежных больных. К ней возят детей с церебральным параличом, это я точно знаю.

– Съездить-то можно, только мы вам, наверное, доставляем неудобства. Мы ведь тогда задержимся. – Ольга колебалась.

– Не доставите, нам все веселее будет, мы тут сами задержались по семейным обстоятельствам. Скоро тоже пора возвращаться в Новосибирск.

– Тогда точно съездим, – вмешался Юрий. – А не поможет, двинемся в Курганку.

– Ну а ты чего молчишь? ¬– Татьяна решила подключить к разговору Ивана. – Как настрой? Чем будешь заниматься, когда поправишься?

– Пока не знаю, – Иван поднял на нее глаза. – Я уже прошел курс реабилитации, результатов не видно. А если увижу, то вернусь в универ и найду работу.

– А на кого учишься?

– На программиста.

– О, будущий коллега! – Татьяна повернулась к окну, взяла с подоконника листовку и протянула ее Ивану. – А я инженер машинного обучения. У нас осенью будет выставка робототехники, приходи, покажу своих питомцев. А вот дочь решила пойти по стопам деда Николая, хочет учиться на ветеринара.

– Мам, я провожу гостей к бабе Кате, – подала голос Аня, – десятый час уже, там будет очередь.

Ольга и Юрий вышли собираться, Татьяна пошла за ними, продолжая рассказывать о бабе Кате. Иван остался сидеть за столом. Он и так собран, а верхнюю одежду и обувь ему не надеть без помощи отца или матери. Аня хотела было выйти, но передумала и села напротив.

– Ноги сильно болят?

– Нога, одна.

– А что произошло? Ой, извини!

– Ничего. Решил покататься со стритрейсерами. Попали в аварию. Друг умер сразу, а у меня сложные переломы бедра, голени и травма позвоночника. Я ногу не чувствую и не могу ходить.

– На выход, молодые люди, – прозвучал голос Татьяны из коридора. – Сейчас Юрий Алексеевич прогреет машину и вы поедете. А пока одевайтесь.

Аня подошла к Ивану, видимо, намереваясь помочь, но он уже взял костыли и встал. Он оказался выше девушки на голову.

– И в кого вы такие уродились? – Татьяна продолжала веселиться, – у Ивана мама и папа кареглазые брюнеты, у меня каштановые волосы и тоже карие глаза, а вы оба русые и сероглазые.

– Ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца, – поддержала Ольга.

Женщины расхохотались. Аня тоже заулыбалась, впервые с момента знакомства.

– Ну, я папе передам, – не удержался Иван.

– Я тебе передам! – Ольга справилась с молниями на его ботинках и выпрямилась. – Иди давай, Павлик Морозов.

– Так, вам Аня дорогу покажет, а сама сходит проверить дедову конюшню, так что запоминайте дорогу, – Татьяна вручила дочери большой пакет и махнула на прощание рукой.

Около дома бабы Кати стояло две машины, а за воротами можно было насчитать трех человек.

– Надо было раньше выходить, – вздохнула Ольга, выглядывая с заднего сиденья.

– Я сейчас, – Аня выпорхнула из машины и подбежала к калитке.

К ней подошла женщина в белой шали и длинной приталенной дубленке. Издалека ее можно было принять за старуху, но Иван пригляделся и увидел, что из-под шали выбиваются пряди черных волос, а бледное лицо гладкое, без морщин. Женщина повернулась и встала прямо перед калиткой. На миг Ивану показалось, что она смотрит ему в глаза. Аня о чем-то с ней переговорила и вернулась:

– Идемте, они уже уходят.

И действительно, процессия покинула двор и расселась по машинам, которые уехали одна за другой.

– Анечка, – Ольга вышла и остановила девушку за рукав, – а до конюшни далеко идти?

– Полчаса, может, минут двадцать, – Аня пожала плечами.

– Знаешь что? Подожди в машине, мы тебя свозим.

Аня послушно вернулась на переднее сиденье, а Громовы направились к дому.

Баба Катя оказалась маленькой худощавой старушкой. Первое, что бросалось в глаза при встрече с ней, – прекрасная осанка и высоко поднятая голова. Из-за этого у Ивана возникло ложное ощущение, что баба Катя одного с ним роста. На самом же деле она была чуть ниже Ани. На ней были надеты длинное фланелевое платье непонятной расцветки и меховая жилетка. На ногах Иван разглядел закрытые валяные тапки. Реденькие седые волосы прикрывала тонкая шифоновая косынка. Она выслушала посетителей и надолго задумалась.

– Я не смогу вас сейчас принять… Время неудачное… Дел у меня много… Приезжайте лучше летом. Тут недалеко есть Данилово озеро, там вода целебная, мальчишке вашему будет полезно.

– Екатерина Александровна, мы приехали издалека, – Ольга умоляюще заглянула ей в глаза, – пожалуйста, хотя бы осмотрите его. Мы уже начали отчаиваться, потому что традиционное лечение не помогает.

Баба Катя явно колебалась, и причины такого поведения были непонятны.

– Мы вам заплатим, сколько скажете, – вмешался в разговор Юрий.

– Да не в деньгах дело… Завтра Велесов день… И потом, почему вы решили, что я вам предложу нетрадиционное лечение? Ну хорошо, я осмотрю вашего парня, а там решим. Что у вас есть с собой? Рентген, МРТ?

Следующие полчаса баба Катя внимательно смотрела снимки, читала заключения врачей, задавала вопросы. Сколько времени прошло с момента аварии? Как долго лежал с вытяжкой? Когда онемела нога? Спина болит? А шея? Делали электрофорез, иглоукалывание, массаж, ЛФК? Были у мануальщика? Иван и его родители только и успевали отвечать.

Наконец, она встала и позвала за собой нового пациента в соседнюю комнату. Там Иван с удивлением обнаружил пластиковую медицинскую ширму, а за ней современную кушетку.

– Раздевайся до трусов и ложись, – баба Катя отвернулась к умывальнику.

– Пап…

В комнату заглянул Юрий.

– А что, сам не можешь? Сядь на стул и разденься, – голос у старушки был негромкий, но властный.

Иван послушно подошел к стулу, развернулся и, опираясь на костыли, осторожно присел. Он расстегнул брюки и остановился. Привстать без посторонней помощи у него не получалось уже давно. Иван стянул с себя свитер и водолазку, а потом посмотрел на отца. Тот молча подошел и начал приподнимать сына.

– Нет! – раздался резкий окрик, – пусть сам.

Юрий удивленно поднял брови, но отошел, а Иван, опираясь на здоровую ногу, кое-как стянул джинсы.

– Ложись на кушетку.

Иван взял костыли и поднялся. Он повернулся спиной к кушетке, присел на нее и повалился набок, пытаясь лечь ровно. Костыли от неосторожного движения упали. Отец молча наклонился и забрал их.

Баба Катя, наблюдавшая эту картину, недовольно поджала губы и подошла. Она начала ощупывать больную ногу со стопы, дошла до бедра и, зафиксировав руки у лодыжки и колена, неожиданно резко повернула и чуть согнула сустав. Захват у старушки был железный. В следующий миг Иван закричал от боли и согнулся пополам.

– Нога, значит, не совсем онемела? – баба Катя довольно хмыкнула.

У Ивана на лбу выступила испарина, под глазами пролегли темные пятна, он тяжело задышал и покраснел. За плечом отца показалось взволнованное лицо матери, но они промолчали. Баба Катя подождала, пока Иван успокоится, и продолжила осмотр. Она несколько раз просила его перевернуться с бока на бок и лечь на живот, но резких движений больше не делала. Вместо этого она легко прикасалась толстой иглой к разным участкам больной ноги и к спине, проверяя чувствительность. Наконец, она отошла от кушетки и кивнула Юрию. Тот послушно подошел и начал помогать сыну одеваться.

– Есть у меня подозрение, что ты очень рано стал давать нагрузку на сломанную ногу, – проговорила старушка, вновь отвернувшись к умывальнику и намыливая руки, – а врачи тебе наверняка говорили делать это постепенно, по нарастающей. Вот ты и слег окончательно. Да еще сверху нерв защемило, и нога частично потеряла чувствительность.

– Я не… – начал было Иван, но бабушка его перебила:

– Ладно, выходите давайте в приемную.

Приемной она называла просторную проходную комнату, ведущую на веранду, в импровизированный врачебный кабинет и еще в какое-то помещение, судя по двери.

– Я могу вам предложить курс массажа и реабилитационную физкультуру. Рассчитывайте минимум на неделю. Начать можем завтра, лучше после обеда. До обеда мы все будем заняты. Первые занятия будут тяжелыми. Я бы посоветовала парнишке эти два-три дня пожить у меня. Возможно, он не сможет вставать, а вы его не натаскаетесь из дома в дом, да по зиме. Свободную спальню выделю. Готовить себе будете отдельно.

Родители Ивана слушали ее не перебивая. Оценить ее действия они не могли. Врачи в больнице и реабилитационном центре действовали примерно так же, только без спецэффектов в виде внезапно вправленной ноги. Боль сына их смутила и застала врасплох.

– Ну что, Вань, ты как, останешься? – неуверенно спросила Ольга.

– Давайте попробуем? – попытался сгладить ситуацию Юрий.

Иван хмуро кивнул.

– Как вы думаете, у Вани есть шанс встать на ноги? – мать все еще пыталась внести ясность и получить хотя бы надежду на столь желанное чудо.

– Шансы есть почти у всех и почти всегда, – уклончиво ответила баба Катя. – Многое еще зависит от настроя и желания помочь самому себе. Не надо раскисать и жалеть себя!

На последней фразе ее голос зазвенел и стал громче. Ивану стало обидно. Он и так все это время выкладывался по полной, а тут его словно макнули носом в грязь.

– Тогда до завтра? – подытожил разговор отец. – Во сколько лучше подъехать?

– Завтра сами все увидите и поймете, – баба Катя махнула рукой и встала.

По всей видимости, разговор был окончен.

– Ну что, Анюта, показывай дорогу, – Юрий пристегнулся и опустил ручной тормоз.

– Да чего показывать? Поезжайте вон туда до выезда, а там прямо, пока не увидите конюшни.

Деревня была небольшая, выезд на проселочную дорогу показался буквально через несколько минут. Когда редкие дома остались позади, перед спутниками открылся прекрасный вид на бескрайние заснеженные поля, расчерченные небольшими перелесками. Снег приглушенно переливался под неярким зимним солнцем, на горизонте клубилась туманная дымка. От этой картины веяло безмятежным спокойствием и умиротворенностью. В то же время масштабы зимних полей впечатляли: бескрайние просторы снега словно сливались с небом, так что вскоре начинало казаться, будто это не небо вовсе, а настоящее море. Иван невольно приник к окну машины и залюбовался пейзажем. Судя по общей тишине, родители и Аня тоже были под впечатлением. Каждый задумался о своем и не хотел, чтобы эти минуты были разрушены разговорами.

За очередным перелеском, подступившим к краю дороги, появились продолговатые ангары, огороженные высоким, но неровным и полупустым забором, сколоченным из жердей. Видимо, это и были конюшни.

– Нам туда, – Аня указала рукой на дальнее здание, выведя всех из сонного оцепенения.

Юрий подвел машину к широким воротам и остановился.

– Можно, я тоже пойду? – неожиданно для всех спросил Иван.

– И я, – поддержала Ольга.

– Конечно идем, я вас познакомлю с Дымкой! – Аня взяла пакет, который все это время стоял у нее под ногами, и вышла из машины.

– Так, вы идите, – проговорил Юрий, – а я тут проверю масло, долью омывайку на всякий случай…

Но его уже не слушали. Троица дружно подошла к воротам, которые Аня легко отодвинула, чуть приподняв.

– Это заброшенное здание, – объясняла Аня, – его хотели снести, но дедушка Николай уговорил главу сельсовета оставить его под небольшой центр реабилитации диких животных. Он сам застеклил окна, починил проводку. Здесь в разное время были раненая косуля, лосенок, и даже волчонок. А сейчас тут никого нет, только дедушкина лошадь…

Когда они уже подходили к конюшне, от соседнего здания к ним подбежал невысокий паренек в коротком тулупе и вязаной шапке набекрень.

– Егорка, привет, – приветливо поздоровалась Аня.

– А-анюта, п-привет, – парень улыбнулся, – т-ты с г-гостями.

– Да, это Иван, а это его мама, Ольга Викторовна.

Улыбка, да и весь внешний вид нового знакомого, скорее, отталкивали, чем вызывали доверие и желание пообщаться. Лицо было словно вымазано тонким слоем пыли, нескольких зубов не хватало, а те, что остались, явно нуждались в лечении. Из-под шапки торчали неровные пряди темных сальных волос. В красных, потрескавшихся от мороза руках он сжимал две меховые рукавицы. И только большие голубые глаза смотрели по-детски доверчиво и добродушно.

Иван переборол себя и первым протянул руку, прижав костыль подмышкой. Егор ее пожал и вежливо поклонился Ольге.

В конюшне стоял полумрак, который едва рассеивали несколько лампочек у потолка. Воздух был теплее, чем на улице. Здесь пахло сеном, навозом и известкой. Аня прошла по коридору и защелкала выключателями – зажглись дополнительные лампы, стало светлее. Где-то в глубине коридора заржала лошадь.

– О-она с-скучает о-одна, – заговорил Егорка, – я ч-часто с-слышу, к-как о-она п-плачет.

– Ничего, скоро мы ее продадим, мама уже дала объявление в газету.

Аня подошла к деннику и протянула руку за железные прутья, в нее тут же ткнулась мохнатая серая морда.

– Дымка, девочка, – Аня погладила лошадь и открыла пакет, в котором оказались сухари.

– Я-я п-помогу, – заторопился Егорка.

Он подбежал к стене, взял большое ведро и так же бегом выскочил на улицу.

Аня повернулась к Ивану и Ольге и вручила им по сухарю. Дымка уже вовсю тянулась к рукам, жадно втягивая носом воздух.

– Она послушная и не кусается, – Аня первая протянула ей сухарь.

– Какая красавица, – Ольга потянулась к лошади.

– Аня, а где сейчас дедушка? Извини, что спрашиваю, – смутился Иван.

– Его больше нет. Он был лесничим, ему перед Новым годом нужно было обойти какой-то отдаленный участок. Он туда уехал и пропал. Его искали всей деревней, из районного центра приезжали кинологи с собаками. Не нашли. Зима очень снежная. Наверное, ему стало плохо, он упал, его занесло снегом.

– Так, значит, то объявление в газете… Кажется, Демин…

¬– Николай Васильевич. Да, мы еще надеемся, что его найдут.

Ольга, слышавшая этот разговор, подошла к девушке и обняла ее:

– Нелегко вам пришлось…

В дверях конюшни показался запыхавшийся Егорка, в руках у него было ведро с водой. Наконец, Аня вздохнула, улыбнулась и мягко высвободилась из объятий Ольги.

– Ничего, я уже почти привыкла… Дымке нужно подкинуть сена, – с этими словами девушка вышла в соседнее помещение и через некоторое время вернулась с тележкой, в которой с горкой была уложена сухая трава.

Егорка открыл денник, зашел к лошади и налил ей воды в корыто. После этого он так же уверенно вышел, забрал сено и начал его укладывать в кормушку. Дымка была увлечена сухарями и не обращала на него внимания. Аня вновь вышла, но скоро вернулась с ведром овса. Егорка точно так же его забрал и высыпал в отдельную кормушку.

– Д-давай ее в-выгуляем.

– Давай, только пусть сначала поест. А табун скоро вернется?

– Д-да, х-хочешь п-посмотреть?

– Конечно!

Когда Дымка расправилась с овсом и попила, Егорка накинул ей на морду тонкий нейлоновый недоуздок и повел по коридору. Слева от входа в конюшню был небольшой загон, куда ее и завели. Лошадь, почуявшая свободу, раздула ноздри, покрутила ушами и начала прыгать во все стороны, смешно изгибая шею влево и вправо.

Егорка вновь быстро зашагал вглубь двора к дальней ограде, остальные поспешили за ним. Он залез на нижнюю жердь забора и начал вглядываться в поле.

– З-зря в-все-таки д-дедушка это с-сделал, – неожиданно проговорил он.

– Что сделал? – растерялась Аня.

Егорка, так же заикаясь и непрестанно улыбаясь, начал рассказывать. Его никто не перебивал. Иван и Ольга чувствовали себя здесь лишними, но уходить не решались.

– Ты же знаешь, три года назад Николай Васильевич притащил сюда медвежонка. Такой смешной и хорошенький был! С белым пятнышком на лбу. Костя еще сильно ругался из-за этого, кричал, ногами топал. Так вот, дедушка увез медвежонка на дальнюю заимку и сказал, что отпустил. А сам, наверно, подкармливал. А нашим сказал, что выпустил на волю. А перед Новым годом этот медведь, уже большой, пришел сюда за ним. По запаху, наверно. Или по следу от снегохода. А по улице как раз шла Марина, жена Костина. Ей скоро рожать надо было, живот был во-о-от такой. Она как заорет, а медведь как кинется… Только он не на Марину кинулся, он испугался и побежал мимо нее, за деревню. Мужики бросились по домам за ружьями, да не успели. А я вчера утром видел этого медведя во-о-он там, у того леса. А Марина в тот день родила дома. Только ее с ребеночком на улице никто не видел. Она теперь к бабе Кате ходит здоровье поправить.

Аня стояла белая, словно мраморная статуя.

– Так, подожди, – решил вмешаться Иван, – ты хочешь сказать, что здесь в окрестностях бродит медведь?

– Н-ну д-да, б-бродит!

Голос Егорки утонул в нарастающем гуле от топота сотен копыт. Кромка поля, куда он вглядывался, вспенилась клубами снежной пыли и пара, из которых выныривали морды, гривы и ноги бегущих лошадей. Зрелище было достойно фильма ВВС о дикой природе. Иван пожалел, что не взял с собой смартфон, но тут же спохватился и понял, что слабенькая камера не сможет передать то, что он видит здесь и сейчас.

Когда табун подошел достаточно близко, Егорка попрощался и ушел помогать конюхам. Аня завела Дымку в денник, досыпала ей овса, выключила свет и закрыла конюшню. К машине возвращались в тишине. Никто не хотел обсуждать ни увиденное, ни услышанное. Вечером, перед сном, Иван слышал, как Аня разговаривала с матерью на втором этаже и потом долго плакала.

Продолжение следует

Продолжение тут Часть 3

Очередная встречка потоком воздуха заставила старенькую «Киа-Рио» чувствительно отшатнуться вправо, Юрий поправил очки и вновь сосредоточился на дороге. Скоро солнце начнет садиться, а они еще не доехали до нужного района. Если верить интернету, в деревне, интересующей скромное семейство, не было гостиниц, зато неподалеку расположилась шикарная база отдыха с заоблачными ценами за сутки отдыха. Придется вечером искать гостеприимных хозяев, готовых за небольшую плату приютить у себя трех человек.

Юрий откровенно устал. Еще вчера он провел на работе более 10 часов, передавая срочные дела коллегам и доделывая отчеты. Новосибирский институт органической химии имени Воронцова отпускал своих сотрудников крайне неохотно даже в обязательные отпуска, чего уж говорить об отгулах за собственный счет. Одно радовало: до пенсии оставалось не так уж и много. Семья Громовых вышла из спящей многоэтажки в спальном районе в 5 утра, а сейчас часы показывали 16:45. Конечно, они делали несколько остановок у придорожных кафе и магазинчиков, но дорога все равно изматывала.

Внезапно оживший навигатор вывел из сонного оцепенения и Юрия, и Ольгу, дремавшую рядом с ним. «Маршрут перестроен. Через пятьсот метров поверните направо», – прозвучал приказ, обдумать который не было ни времени, ни сил. «Почему перестроен?» – сонно колыхнулась мысль у Юрия, но усталость взяла свое, и он послушно повернул на прилегающую к трассе дорогу, отметив про себя начинающуюся метель. Иван сонно вздохнул и плотнее укутался в куртку.

Через полтора часа навигатор снова ожил, сообщив, что «сигнал GPS утерян». Супруги устало переглянулись, а Ольга достала свой смартфон и всмотрелась в экран – мобильной связи не было. Но это уже было неважно, потому что впереди стали видны редкие, словно игрушечные, домики, расположенные в низине. Кое-где светились окна и уличные фонари, однако обильный снегопад смазывал эту картину и сидящим в машине стало казаться, будто огоньки пляшут и заманивают их на пустое поле. И нет там ни живой души, ни земли, ни неба, только безумная пляска снежинок и неведомых огненных росчерков в абсолютной темноте. Наваждение окончательно развеялось, когда машина въехала на ближайшую улицу: в снежной круговерти за окном все-таки угадывались очертания домов, хозпостроек и заборов.

– Ну, надеюсь, это и есть ваша Курганка, – негромко сказал Юрий, словно обращаясь к себе.

– Наша?! – Ольга фыркнула, – такое чувство, что тебе это не интересно.

– Ладно тебе, – отмахнулся Юрий, – приехали, надо искать ночлег.

– Так, остановись вон возле того дома, я пойду спрошу, – Ольга указала рукой налево, пригнувшись в кресле и вытянув шею. – Там и свет горит, не спят еще люди. Ванечка, ты как?

– Живой, – глухо ответил парень. Он сонно потянулся, откинул капюшон вместе с наушниками и надел вязаную шапку, провожая мать взглядом.

Ольга осторожно засеменила к калитке, пару раз поскользнувшись и смешно взмахнув руками. По всей видимости, дорожку к дому не так давно чистили, по ней еще можно было пройти. Калитка была заперта на обычный металлический засов, Ольга легко его отодвинула, подошла к ближайшему окну и постучала. Через пару минут на крыльце загорелся свет, который тут же померк за силуэтом крупного мужчины.

– Вы к кому? – прозвучал низкий голос.

Мужчина сделал несколько шагов вперед, и перед Ольгой вырос настоящий великан: под два метра ростом, широкоплечий. На голове красовалась неровно надетая шапка-ушанка, а расстегнутый тулуп с мохнатым воротником делал фигуру еще более большой, даже звероподобной.

– Извините, мы приехали из Новосибирска к вашему целителю, Петру Федоровичу Касьянову. Но нам негде остановиться, поэтому мы бы хотели попроситься на ночлег, время уже позднее. Может, вы поможете?

– Так, подождите, – загромыхало сверху, – вы куда именно приехали? У нас таких нет.

– Это Курганка?

– Что? Нет, это Лютово Поле, а до Курганки еще километров восемьдесят.

Мужчина повернулся всем корпусом, указывая направление, и Ольга разглядела в тусклом свете окна черную бороду до груди и густые брови, низко обрамляющие глаза незнакомца. Он шумно вдохнул морозный воздух и выдохнул густое облако пара, словно раздумывая, как быть дальше.

– Знаете, время позднее, метель… Дорогу вы перепутали… Вам бы остановиться на ночлег, да? К себе я вас пустить не смогу, у меня сын совсем маленький, а тут зима и чужие люди, сами понимаете… Да и вы не отдохнете у нас, ребенок спит плохо…

– Может, у вас есть родственники или знакомые, которые нас примут? Мы заплатим!

– Так, ладно, давайте проедем к Татьяне. Я своих предупрежу, – с этими словами мужчина развернулся и скрылся в доме.

К машине Ольга подошла не одна. Незнакомец открыл дверь рядом с водителем и грузно уселся, отчего корпус авто перекосило набок.

– Вечер добрый, меня зовут Константин Матвеевич, я глава местной общины и по совместительству глава сельского совета.

– Юрий, – мужчины обменялись рукопожатиями.

– Иван.

– А я Ольга, очень приятно.

Константин Матвеевич повернул голову и кивнул сидящим позади.

– Так, сейчас поезжай прямо, потом на повороте направо и еще раз направо, а там до конца улицы.

Дом, к которому подъехала семья Громовых, стоял отдельно и совершенно рушил геометрию улицы. Если остальные дома соседствовали заборами, то этот представлял собой мини-крепость. Двухэтажный особняк был со всех сторон окружен глухим высоким забором, но кованые ворота позволяли немного увидеть двор с улицы. Впрочем, при свете фар были видны только две большие беснующиеся собаки и дорожка, ведущая к веранде. Константин Матвеевич тяжело вылез из машины и уверенно направился к воротам, по пути что-то выговаривая собакам. Ольга пошла вслед за ним, прихватив с собой сумку и пакет. Юрий вышел из машины, достал из багажника костыли и помог вылезти Ивану, после чего взял остальные сумки.

В доме было непривычно тепло, а пол не ходил ходуном под ногами, как в машине. Иван встретился глазами с хозяйкой – ухоженной женщиной средних лет – и увидел, как выражение озабоченного недоверия на ее лице сменяется сочувствием. Он кивнул ей и опустил глаза, сжав зубы и тяжело сглотнув. В последние месяцы ему приходилось видеть подобное слишком часто. Сначала чужая жалость раздражала, потом пришло безразличие, и только иногда в нем вспыхивала настоящая злость. «Что, инвалида никогда не видели?!» – хотелось ему крикнуть в лицо очередному сочувствующему. Так произошло и сейчас, Иван даже удивился, куда испарилась усталость после многочасовой дороги. Тем не менее он взял себя в руки и молча прошел в дом вслед за отцом.

– Татьяна, простите, что мы так к вам врываемся, – продолжала извиняться мать, – но мы вам заплатим за неудобство. Нам просто нужно отдохнуть, выспаться, и завтра мы уедем.

¬– Ничего страшного, я все понимаю, вы везете ребенка лечиться, это важно, – Татьяна казалась общительной и гостеприимной хозяйкой.

¬– Так, а что вам мешает завтра показать сына нашей бабе Кате? – вмешался в разговор Константин Матвеевич, – она хорошая знахарка, к ней точно так же приезжают из Новосибирска и других городов. Ну ладно, сами разберетесь, а я пошел. – Глава местной общины испарился так же быстро, как и представил заезжую семью своей знакомой. Татьяна было открыла рот, чтобы его окликнуть, но махнула рукой.

– Так, раздевайтесь пока и располагайтесь вот в этой комнате. Диван раскладывается, кресла тоже. Постельное белье вон в той тумбочке. Ворота на магнитном замке сами закроются. Аня, доченька, выпусти собак на ночь!

Послышались гулкие шаги: кто-то бежал по ступеням вниз со второго этажа. Через мгновение к гостям вышла совсем еще юная девушка в фланелевой пижаме и тапочках в виде игрушечных собачьих морд. Длинные русые волосы были убраны в свободную косу, по-детски милое и открытое личико вызывало исключительно симпатию. Она поздоровалась с гостями, быстро накинула на себя старую шубу с капюшоном, надела унты, стоящие у двери, и выскочила на улицу. Татьяна ушла на кухню ставить чайник.

Иван, осторожно передвигая костыли, подошел к окну и выглянул на улицу. В темноте мелькали снежинки, свет от веранды выхватывал внутренний деревянный забор, по всей видимости, ограждавший огород. Чуть позже под окном замелькали серые спины собак, засветились хищным светом глаза: одна пара, вторая, третья… Интересно, сколько их? За воротами вроде было две собаки. А хотя какая разница? Подошел отец, помог Ивану разуться, и они отправились устраиваться на ночь.

Продолжение следует

Продолжение тут Часть 2