Серия «Средства и цели»

Все эти мысли беспомощьно трепыхались под могильной плитой единственного факта. За ними уже пришли. Первое тревожное сообщение упало на электронный дневник часов шесть назад. Зеленые честно предупреждали о грядущих проблемах, предлагали варианты решения, уверяли, что виновные уже наказаны. Потом, спустя пару часов, поступило несколько ультимативных предложений договориться по-хорошему. Из хорошего в них была лишь возможность выбрать вариант расправы. Дальше шел бесконечный поток угроз. Дневник уже вибрировал из последних сил, оповещая о входящих сообщениях. Роб без труда мог представить, что сейчас происходит за окном, в парке. Десятки учеников, делая вид, что ничего не происходит, непринужденной походкой стекаются в парк. Разбившись на несколько групп, они держат почтительную дистанцию, стараясь не замечать друг друга. И все смотрят в одну сторону. Пытаются сквозь кроны деревьев разглядеть одно конкретное окно.

Скоро толпа в парке накопит критическую массу и хлынет к его дому. Их не остановит ни страх наказания, ни запертые двери, ни охрана Фонаря. Они ворвутся в его комнату, его просто затопчут, а ее утащат к себе, в третью линию. По его расчетам, страх должен был нивелироваться чувством удовлетворения. Он планировал встретить их в обнимку с мечтой, счастливо улыбаясь. Но вместо бравады сейчас он испытывал совершенно другие чувства. Он понял, что слишком торопился. Поглотившие Роба разочарование и злость на самого себя не давали и шанса мыслям о спасении. Наоборот, разгоняли лихой фатализм. Раз уж он был настолько туп, чтобы оказаться в такой ситуации, значит он это заслужил.

Но она не заслуживала такого будущего. Что с ней будет? Темная вонючая комната, круглые сутки туда по одному и группами ходят слюнявые ушлепки, отдавая за вход пару сухарей. И куча порно роликов расходящихся, почти задаром, по всему учебному комплексу. И он никак не может этому помешать. Сломать, изуродовать ее тело? Это слишком прочная и живучая модель. И внешность в ней это не главное. Явно портить ее нет смысла. Но один вариант все таки был. Он поможет ей отомстить похитителям, заодно передав привет и от него.

Она лежала на боку. Ему даже казалось, что он слышит ее мерное посапывание. Роб нежно коснулся пальцами ее ноги, провел ладонью по бедру, спине. Приобнял за плечо и осторожно перевернул на спину. Отпуская, провел от плеча по груди. Пару раз глубоко вздохнул, сжимая и разжимая кулаки вышел  в ванную. Вернулся с полотенцем и обломком одноразовой бритвы. По пути захватил аэрозольный заживляющий гель и упаковку скрепок для стяжки ран.

Присев на кровать, начал зубами разгрызать, ломать пластик бритвенного станка. Пластик хрустел, крошился, зубы скрежетнули по металлу лезвий. Размочалив станок, он сплюнул крошки вперемешку со слюной и кровью. Осторожно достал и положил ей на грудь три тонких прямоугольника лезвий. Опустил ладонь на ее живот, зажмурился, закусив губу, вспоминая схему внутренних органов. Провел пальцами по низу живота, прицеливаясь. Осторожно взяв бритву, сделал первый надрез в районе аппендикса. Верхние слои кожи поддались легко. Чем глубже, тем искусственная плоть больше сопротивлялась. Он проводил бритвой раз за разом, прорезаясь на считанные миллиметры. Бритва гнулась, скользила в пальцах. Стирая пот со лба, сглатывая соленую, с металлическим привкусом, слюну он сощурился вглядываясь в разрез. Наконец, отбросив уже вторую бритву, он выдохнул, размял затекшие пальцы. Полотенцем промокнул кровь, снова осмотрел рану. Рана была похожа на горное ущелье с волнистыми обрывистыми краями. Вытерев вспотевшие руки, левую положил ей на пах, а указательный и средний пальцы правой загнал в разрез. Нащупать кончиками пальцев маленький продолговатый цилиндрик удалось не сразу. Он был слишком глубоко, не получалось как следует ухватиться. Ритмично давя на пах, Роб раскачивал цилиндрик, пытаясь подцепить его хотя бы ногтем. Наконец, когда пальцы уже начало сводить от напряжения, цилиндрик удалось подцепить. Он дернул, вырывая из раны добычу. Цилиндрик выскочил из скрюченных пальцев и улетел в темноту комнаты. Роб даже не повернулся посмотреть куда тот упал. Нащупав баллон с аэрозольным гелем, встряхнул его и обильно залил содержимое в рану. Стер лишнее, скрепками стянул края, и еще раз полил гелем..

Припадая на затекшую ногу, Роб пересел за стол. Весьма неплохой результат для хирурга самоучки, практикующего впервые. Новый талант, который весьма скоро будет вбит в пол вместе с его обладателем. Ужасно хотелось курить, Роб прищурился пытаясь разглядеть, где он оставил пачку. Перед ним в лужице слизи покрытый тонкими волосками жгутиков, лежал тот самый улетевший в темноту цилиндрик. Протерев пальцами, Роб поднес его к глазам пытаясь разглядеть маркировку на корпусе. Сложный биоэлектронный прибор, превращающий промышленный пресс в пошлый массажер. Интересно какую мощь он сдерживал? Наконец, различив буквы, Роб хищно оскалился. Это будет феерически красочное зрелище.

Сигареты кончились, смятая пачка полетела за спину. Пришло время доставать набор пепельного искателя. Роб выложил на стол курительную трубку и небольшую коробочку. Из коробочки, прямо на стол высыпал окурки. Выбрал один побольше и отложил его в сторону. Остальные стал аккуратно вытряхивать в трубку. Если бы не этот, своего рода, ритуальный, медитативный процесс, он бы не заметил исчезнувшей тишины. Комната наполнилась тихим гулом. Шум, летевший с улицы, продавливал звукоизоляцию стеклопакета, пробирался в комнату. Роб посмотрел на зашторенное окно. Его сердце забилось чаще, руки задрожали. В комнате включилось аварийное освещение, за дверью завыла пожарная сирена.

- Грызите бетон, ушлепки, - тихо процедил он сквозь зубы. Злость немного уняла дрожь, и он продолжил набивать трубку. Утромбовав табак, лишнее смел на пол без всякого сожаления. Отложенный окурок прикурил от зажигалки. Уголек вытряхнул в трубку и уже раскурил ее. Нарочито неспешно, пуская в потолок кольца дыма, сел на кровать.

- Просыпайся, - тихо произнес он, беря ее за руку. Открыв глаза и мило похлопав ресницами, она растерянно посмотрела на него.

- Уже? - Робу хотелось верить, что она это сказала с искренней, человеческой грустью. 

- Это конец, - произнес он. Не хотелось затягивать прощание и от этого ему было особенно трудно произнести кодовое слово.

- Мы еще встретимся, - улыбнувшись, сказала она, сжимая его руку.

Ее глаза закрылись, тело обмякло. Таранный удар в дверь громовым раскатом пронесся по комнате. Роб не вздрогнул. Глубоко вдыхая табачный дым, он смотрел на нее. Ее тело мелко задрожало, лицо стало оплывать, теряя любимые с детства черты. «Глаза можно было сделать чуть побольше», - подумал он.

Роб полулежал, поглощенный набивкой мягкого кресла. Закрыв глаза, он сыто улыбался. В его животе переваривалась добрая половина нормы десерта, а в пальцах дымилась сигарета. Он достал последнее, что берег на самый крайний случай. Этот самый крайний случай уже никогда не наступит, тут сомнений нет. Вскрыты все тайники и нычки. Он ни о чем не жалел. Это был первый в его жизни десерт, он впервые курит самые дорогие и крепкие сигареты. Впервые попробовал алкоголь. Роб приподнялся, открыл один глаз, собрался и сделал последнюю затяжку. Упавший окурок подхватил шустрый малютка-робопылесос, а Роба подхватило кресло. Облако дыма, извиваясь, поднялось к потолку и исчезло в черной дыре вентиляции. Впервые ему было абсолютно хорошо. Казалась, что он в космосе. Не телом, но сознанием. Абсолютная пустота. Отсутствие всего, осязания, запахов, веса, направления, времени. Даже больше - отсутствие отсутствия. Он как воздух, его нет, и он есть везде.

Гулкий рев сытой отрыжки прокатился по клубной комнате. Роб не сразу понял, что это поет его желудок. Как же это здорово, жрать сколько можешь. В его комнате осталась еще половина. Сколько же можно было всего съесть. Не каждый день, не каждую неделю, ну хоть раз в месяц можно было устраивать что-то подобное. Можно, но тогда бы он не успел скопить. А он успел. Можно сказать, в последний момент. Так или иначе, но через неделю его выставят за пределы Фонаря, в большой мир. Роб улыбнулся, в конце обучения он еще раз нагнет систему, дополнив статистику несчастных случаев. Эта мысль всегда поднимала ему настроение, при том, что он никогда не думал о себе, как о противнике системы. Он вообще о ней не думал. Так обычно говорили о себе Зеленые, это была их дежурная шутка. Сухари это побочное, на самом деле они борцы с системой, разлагают ее изнутри. Интересно, сколько было потрачено ресурсов на помощь тем беднягам, кому Роб толкал контрабанду. Он покупал, и продавал, и снова покупал, и продавал. Год за годом продавал и откладывал, копил чтобы потратить все в один миг.

В кармане заворочался ЭД, принимая новое сообщение. Роб знал что в нем, но все же заставил себя сесть. Закрыв один глаз, чтобы лучше сфокусироваться на разбегающихся буквах, он прочел, шевеля губами, «Учись хорошо. Соблюдай чистоту. Перед плаванием разминка пятнадцать минут. Перед плаванием разминка пятнадцать минут». Нехитрый шифр из мотивационных лозунгов означал, что посылка получена и примерно через полчаса ее доставит взломанный бот уборщик.

Роб поднялся, и будто по дну бассейна, прошел к окну. Маячить в окне, и тем более сидеть на подоконнике, было строжайше запрещено. Усевшись на прохладный пластик, он прижался щекой к окну, уставившись на парк. Он представил, как на склад зеленых въезжает уборщик. Его взломанные датчики видят несуществующий мусор, который необходимо убрать. Замерев на месте, он впустую перебирает манипуляторами, пока на него вешают контейнер. Погрузка закончена, и он, продолжая загребать пустоту, уезжает. Фантомный мусор ведет его в заданную точку, где он скинет груз. Тогда наваждение исчезнет, и, следуя протоколу, он отправится на базу для диагностики. Хорошая, но очень дорогая схема доставки. Останется всего лишь затащить контейнер домой на четвертый этаж.

Начинало темнеть. Заканчивалось время, рекомендованное для внеклассных занятий. Игнорируя тропинки и топча свежий стриженный газон, появлялись торопливые одиночки, спешащие в развлекательный центр, чтобы занять лучшие места. Роб думал про время, оставшееся у него, про свой последний день. Сегодня он долго, как никогда, спал. Гулял без четкой цели и не торопился. Наелся до отвала. Лучший день, когда он кончится? Когда придут за его мечтой и за ним? Неизвестно, как там все у Зеленых устроено. Но скорей всего, завтра утром кто-то заметит большую выручку и проверит вчерашние операции. Роб старался, не считая калорий, растянуть цепочку посредников. Кто-то потратит время, но в конце концов поймет, что Зеленые протащили на территорию комплекса и кому. Немного времени уйдет на сомнения и поиск сообщников. Зеленые заботятся о своей репутации, и очень не любят предателей. Еще немного времени уйдет на выбор банды, которой будет слита инфа, и на торги. А дальше все зависит от того, кому будет слита инфа. А может все будет гораздо проще. Прямо сейчас его сливает тот, который вешал на робота контейнер. И тогда времени не хватит даже на то, чтобы затащить ящик в квартиру. Нет, таких Зеленые показательно отправляют в Колодец. У них это называется методом ботинка и сухаря. Так кому же сольют инфу? Золотым? Этим слишком сытно живется в первой линии. Банально, в лоб не станут нарушать правила и тем более рисковать членством в школьном совете. Клыканы? Эти “победители” в генной лотерее, наверно, сорвутся с цепи, даже не дослушав предложение до конца. Веты? Такие, помешанные на собственной крутости, ушлепки не упустят шанса стать еще круче, и конечно накрутить хвоста Клыканам.  Безбашенные? Толпа обдолбанных психов. Этих интересует только жратва и кайф. Щитни? Они вроде как самые адекватные, но в стороне точно не останутся. Остальные, бедные либо тихие, не в счет. Да и какая разница, кто, когда, как. Ничем хорошим это кончиться не может. Здесь пропадали и за куда меньшее.

Роб молча смотрел в темноту комнаты. Впервые ему не нужно было ничего делать. Нет, учебу никто не отменял, и учебный комплекс Маяк знаний продолжал жить по обычному распорядку. Ему, как учащемуся, по-прежнему положено посещать занятия и участвовать во внекласной деятельности, соблюдая устав учебного заведения, соответствовать возложенным обязанностям. Но смысла в этом больше не было. Все, что он хотел получить от школы, получено. Не нужно никуда идти, нужно всего лишь ждать. Он никогда не ждал, никогда прежде не имел свободного времени. Впервые в своей осмысленной жизни он не знал что делать, как надо ждать. А еще эти мысли. Глупые, ненужные мысли, от которых раньше была защита, его мечта. Теперь все они рвались в разум, требуя чтоб их обязательно обдумали.

Роб пытался найти себя прежнего в мешанине собственных размышлений. Где он, среднестатистический подросток? Где радость от достигнутой цели? Почему в голове так непривычно сумбурно? Не к этому он стремился, не так все должно закончиться. Еще ничего не заканчивается. Надо дождаться курьера, надо подготовится. Это все жеванные нервы шалят, такое и раньше бывало. Просто накрывало не так сильно.

Вместо очередного щелчка пальцами Роб резко поднялся. Свет, постепенно просачиваясь через раскрывающиеся жалюзи, наполнял комнату. Если не знаешь, что делать, делай то, что делаешь обычно. Эта простая мысль всегда выручала вот в таких нехороших моментах. Разминая шею и  делая махи руками, Роб не спеша прошел в санузел. Быстро принял душ, умылся, почистил зубы. На бледном, вытянутом лице проступали черные точки щетины. В свои почти девятнадцать лет брился он каждые пять дней, сегодня был шестой. В положенном учащемуся наборе личной гигиены бритвенных принадлежностей не предусматривалось. Это был контрабандный товар. И если электрическая бритва подлежала конфискации с замечанием, то за одноразовый станок грозило серьезное наказание и пометка в личном деле. Робу всегда нравилась щетина, но в Маяке знаний, или попросту Фонаре, это свидетельствовало о твоей ущербности. Никто не хотел иметь ничего общего с грязными прыщавыми огрызками с задворок третьей линии. Роб посмотрел в угол уборной, где под плиткой находился тайник с одноразовой бритвой. Такая нужная для подростка вещь, и ее приходится добывать самому, почему так?

Вернувшись в комнату, Роб сел за стол. Достал из ящика пластиковую бутылку воды и половинку брикета сухаря, пищевого концентрата. Бутылка тоже была запрещена уставом. Еще одна странная вещь, на которой он раньше не заострял внимания. Потребление питьевой воды не было нормированным. Повсюду стояли автоматы с водой. Причем разной. Обычная, с газом, с разными вкусами, сколько угодно. Вот только набрать впрок ее было не во что. Ученику полагалась одна литровая фляга раз в полгода. И срок службы у нее был как раз те же полгода. Дальше она начинала трескаться и рассыпалась в пыль. Пищевой концентрат категории «Ц», он же сено, жмых, кора, в зависимости от состава.  Роб был полностью согласен с мнением учащихся, что это самый шлак среди всех концентратов, такой едят только огрызки и конченные из третьего района. Серый, без вкуса, с запахом молока,  после него всегда жуткий сушняк. Роб отломил дольку, раскрошил ее и закинул в бутылку. Такое едят ушлепки из третьего района и он. Зато любой «Ц» концентрат, растворенный в воде со вкусом лесных трав, обязательно бесцветной, обладал хорошим тонизирующим эффектом.

Скрутить крышку с бутылки, отломить кусок концентрата. Раскрошить и аккуратно высыпать его в бутылку. Слизать прилипшие крошки, ни грамма калорий мимо. Запах детства и раннего утра. Закрутить крышку, взболтать. Подождать около четырех минут, еще раз взболтать. Готово. Такие простые, доведенные до автоматизма, действия. В его голове пустота. Первый же глоток оканчательно привел его в норму. Это всего лишь очередное утро.

Чувствуя, как растворенные в жидкости калории поглощаются желудком, он представил, как стандартный пластиковый контейнер, с затертыми до нечитаемости маркировками, размалеванный, ничем не отличимый от тысяч подобных, движется через нескольких посредников к учебному комплексу. Обман, подстава, брак, Роб тряхнул головой, отгоняя вновь навалившиеся нехорошие мысли. Нужно срочно чем-то себя занять. Может быть как-то подготовится? Вчера, после оплаты заказа, ничего ценного почти не осталось. Даже наоборот, он был должен. Должен прилично. Занимая у всех подряд, не смотря на условия и проценты, он не собирался отдавать эти долги. В положительном балансе, кроме запасов воды, числились буквально крохи. Пачка сигарет, литр спирта, все, что не успел выгодно обменять в первой линии. Полторы нормы сена, норма концентрата «А» он же  ашка или десерт. Ашка была заначкой на черный день, надежно спрятанной в тайнике на крыше дома, где находилась его квартира. И еще немного, уже бесполезных, баллов соответствия. Их слишком мало чтобы идти в “Прибой”, развлекательный комплекс, и пытаться обменять.

Всего буквально один тап по экрану лишил его огромного состояния, ценность которого он с трудом начал осознавать только теперь. Всего лишь цветные фантики, средства достижения цели. Он будто застыл в бесконечном мгновении, когда в момент сделки его руки пусты. Товар отдан, а оплата еще не получена. За все время Роб так и не смог привыкнуть, каждый раз, всего на миг, внутренне содрогаясь, предчувствуя неприятности.

В мгновение сломавшийся, потерявший всякий смысл, привычный распорядок дня дезориентировал, злил, давил. Школьная программа к такому не готовила. Да и в целом, не имея практически никакой информации о внешнем мире, сложно оценить уровень полученных знаний. Оставалось лишь поверить наслово надоевшим до рези в глазах плакатам “Учись прилежно! Знания и опыт бесценны!”. Теперь у него действительно, как по уставу, имелись только ничего не стоящие крохи, знания и опыт. Жаль, что теперь все эти ценные знания пропадут вместе с ним. Кстати, а почему бы не совершить напоследок небольшой альтруистический поступок? Вообще, альтруизм здесь был как проявление слабости. Стоит сделать что-то для кого-то за спасибо, считай все. Завтра же не будет отбоя от жаждущих халявы. Но ему уже нечего бояться, скоро его тут совсем не будет. Так почему бы не написать инструкцию, как простому школьнику скопить на некислую жизнь? Сделать несколько копий и запрятать в разных местах. Вдруг кто найдет и вспомнит его добрым словом. Тем более, все равно надо чем-то себя занять.

Роб достал лист бумаги и шариковую ручку. Ручка - вещь уникальная, но совершенно невыгодная в плане обмена. Писать от руки хотели немногие. Это редкое умение приносило дополнительные баллы соответствия. Все, что делалось от руки хорошо вознаграждалось. Он бы мог так не заморачиваться. Набрать текст на клавиатуре или написать стилусом и распечатать. Но во-первых, все знают, что написано стилусом, знает образовательная система. А во-вторых, писать от руки было привычкой.

И так, заголовок. Нечто простое, но цепляющее. И не как заезженный агитационный слоган. Типа, «ученик, вот десять простых шагов к высоким оценкам», или «ученик, делай эти упражнения каждый день и ...». Такие банальные лозунги вообще ни на кого не работали. С другой стороны, чего мудрить. Роб привычно крутанул ручку, и размашисто написал заголовок: “Жрать хочешь?”. Здесь все всегда хотели жрать. Половина нарушений школьных правил начинаются с этой фразы. Продовольственные нормы были тщательно рассчитаны, проверены и одобрены кучей разных компетентных органов, заботящихся о благе подрастающего поколения. По крайней мере, так утверждали мотивационные лозунги. Ушлепские “органы” абсолютно не умеют считать. В их расчетах не были учтены цены на спокойную жизнь, на контрабандные ништяки, развлечения, целые зубы и собственную глупость. Здесь все всегда хотели жрать. В общем, неплохой заголовок, цепляет.

Итак, инструкция. С чего же начать? Роб вновь закрутил ручку в пальцах, вспоминая, с чего начинал сам. Пять лет назад он, и еще сотни других выпускников средних школ были радушно приняты в учебном комплексе старшей школы Маяк знаний. Торжественная встреча прямо у парадных ворот. Представители администрации и умнейшие, выдающиеся ученики -  члены ученического совета в полном составе. Речи, напутствия, пожелания, пафос и вода. Почетный эскорт к местам проживания. Роб неплохо сдал выпускные экзамены, за счет чего вполне комфортно прожил остаток каникул и на новом месте. И ко всему прочему имел небольшой начальный капитал. Больших трудов стоило запрятать все нажитое в положенную по уставу школы форму и рюкзачок. Если бы не обязательное сопровождение выпускника от дверей до дверей, он бы точно лишился всего.

Пусть это будет не столько инструкция, сколько набор правил. Правил, которые помогут в первую очередь избежать неприятностей, а уж потом набить кишку. Ведь нет толку от пищевого концентрата, если не можешь его разжевать. Надо просто записать правила, которые он вывел для себя. Нет смысла придумывать какую-то четкую последовательность. Все они важны. Жаль, что он не сможет передать на бумаге правильный образ мышления.

Итак, Роб задумчиво постучал ручкой по столешнице и написал аккуратными печатными буквами:

«1. Никогда не носи запрещенку на территорию учебного корпуса.» Отдельное приложение к уставу с перечнем “запрещено” и наказаниями внушал страх первогодкам даже при беглом ознакомлении.  Но как только начинаешь щупать систему на прочность, быстро понимаешь, что администрации невозможно контролировать тысячи учеников на огромной территории всего учебного комплекса. Для системы проще следить за учеников собравшихся в одном месте, в  учебном корпусе.

«2. Никогда не выходи на улицу в темноте». Освещение, патрульные сторожа, системы контроля и наблюдения, благополучность района. Это все мнимая безопасность. Для некоторых азарт и желание поживиться перевешивают внушаемый страх наказания и испорченное личное дело.

«3. Если оказался на улице в темноте, не выходи на свет». Кажется еще с младшей школы им твердили, что ходить надо по освещенным участкам. Не сосчитать, скольким школьником стоил вывернутых карманов и здоровья этот глупый совет. Многие слишком поздно понимали, что передвигаться безопасно можно только там, где нет освещения. Ведь все, кто хочет вывернуть твои карманы, как раз ждут тебя у источников света.

«4. Выучи все слепые зоны. Никогда и ни за что не подходи близко к слепым зонам». Только на первый взгляд казалось, что вся территория учебного корпуса находится под круглосуточным наблюдением. На самом деле, слепых зон было предостаточно везде. В коридорах, в  учебных комнатах, в раздевалках, везде были слепые зоны. Их было очень много. Попав туда, ты обязательно нарвешься на драку. У тебя даже может и не вывернут карманы. Если в слепой зоне больше одного, это точно драка. Такова традиция.

«5. Всегда имей хорошие отношения со старшим дома. И как можно меньше попадайся ему на глаза». Самые мерзкие люди. Очень сытая должность с огромными возможностями. За нее всегда идет незримая борьба среди самых жадных, подлых и беспринципных. Роб посмотрел на шариковую ручку, представляя как бы она смотрелась в ухе старшего дома.

Наверно пока хватит об общей технике безопасности, пора уже написать что-то о еде. Тут стоит обозначить самые простые и безопасные принципы и механики.

«6. Начинай с сигарет, алкоголя и контента. Никогда не связывайся с дурью. Никогда не жадничай и не рискуй. Сомневаешься, отмени сделку, заплати отступные, но не рискуй». Все способы, как это тут называлось “поймать горизонт”, были под запретом и серьезно карались по уставу школы. Но желающих, и, как следствие, самих нарушений было так много, что за незначительные проступки можно было отделаться малой кровью. Вообще, с градацией тяжести наказания за горизонтальные вещества было немало странностей. В перечне запрещенного, например, не было ничего, что школьники научились делать из вполне легальных вещей. А последствия для мозгов от употребления этого шмурдяка были куда тяжелее, чем даже от самых убойных сигарет-десяток. Шмурдяк юзал каждый третий. Им закидывались везде и всюду. Его варили в каждом доме третей линии, в продленке на уроках труда и кулинарии. Но самый лучший делали конечно же в первой линии. Каждый год придумывали что-то новое, с эффектом позабористей. Некоторые, по слухам, даже пользовались спросом в большом мире. Перешедших за горизонт десятками стаскивали в медблок. Диагностировали легкое отравление, лечили, и без проблем отпускали.

«7. С запрещенкой работай только через Зеленых. Вообще не работай с другими бандами, ни на каких условиях.» Зеленые, по большому счету, неплохие ребята. Даже бандой их можно было назвать с трудом. Они не варили шмурдяк, не держали притонов, не занимались рэкетом. Просто ребята, объединенные общими проблемами и умным лидером. Они выезжали исключительно на своих мозгах и ценили свою репутацию. Тебя не кинут и не сдадут, если ты не полный утырок. Зеленые организовывали почти всю контрабанду в обе стороны, занимались интернет трафиком и почти всей запрещенной электроникой. Их территория была самой безопасной в третьей линии.

«8. Для походов в третью линию заведи комплект одежды, маскируйся под местных. Ходи только к Зеленым. Сделки совершай только днем, на нейтральной территории. Лучше всего в парке, ближе к выходу во вторую линию.» Даже Зеленые, с их жесткими внутренними правилами и заботой о репутации, не гарантировали безопасность. Среди них тоже находились говнюки, которые могли сдать тебя в любой момент, за что впоследствии конечно расплачивались.

«9. Делай тайники. Много и в разных местах. Имей небольшой кредит у Зеленых». Всегда была вероятность нарваться на сканирование. Внезапная проверка в школе, проверка жилища, внезапная проверка где угодно, или банальный донос. Чем больше тайников, тем целее активы.

«10. Прежде чем делать тайник, тысячу раз проверь, что тебя никто не видит. Не клади и не прячь товар в новом, непроверенном тайнике, делай ложные тайники». В Фонаре слишком много народу. Тебя постоянно кто-то видит, даже если ты точно никого не видишь. Тебя могут случайно заметить за странным занятием. Могут целенаправленно следить, зная о нелегальных делах. Какой-нибудь обиженный клиент, или просто жадная морда, желающая набить кишку за твой счет. Стоит один раз не доглядеть, и сначала эта морда обносит твои нычки, а потом входит во вкус и уже напрямую шантажирует. Всего-то за “поделиться” он будет держать язык за зубами, а руки в карманах. Три нормы в месяц, жадная морда вообще не знает ценности еды. Жадная морда просто хочет жрать, много и за чужой счет. Среди всех уродов жадные уроды лучше всех - ни ума, ни стратегии, только желание жрать здесь и сейчас. Такие мало что замечают, кроме еды. А если хочешь жрать, надо замечать многое. Особенно слепые зоны.

Разминая пальцы, Роб перечитал написанное. Получившийся текст нагонял тоску шаблонностью учебного материала. Не хватало только теста с четырьмя вариантами ответов. Свободное изложение мыслей было общей проблемой учащихся. Поковыряв ручкой в ухе Роб продолжил писать.

«Как барыжить. Поселись во второй линии. Лучше всего третий или четвертый дом. Купи три-четыре пачки сигарет. Себе единичку, остальные восьмерки-десятки. И пару бутылок спирта. Доплати старшему дома за проход в курилку. Засветись там пару раз, чтобы местные видели что ты куришь и выпиваешь. Через некоторое время к тебе начнут приходить соседи, старайся вести с ними дела по минимуму. От них будет больше проблем. А вот когда тебя разбудят ночью ребята из первой линии, считай дело пошло. Они кутят каждую неделю и плохо рассчитывают свои запасы. Сначала для виду поломайся, загни цену вдвое. Не будь тряпкой. Держись ровно, иначе сломают на раз. Договаривайся о встречах вне дома. Думай, просчитывай действия и риски. С соседями можешь барыжить контентом и девайсами. Доход небольшой, но стабильный. Также мониторь курс обмена сухарей и политику ученического совета. Если не дурак, быстро прочухаешь что там к чему, и тоже сможешь заработать. Баллы соответствия меняй оптом. Просто слоняйся по развлекательному центру, барыги сами тебя найдут. Они ребята ушлые, так что будь осторожен.».

Отложив ручку, Роб потянулся. Вот вобщем то и все. Самые элементарные азы, до которых может додуматься каждый. Но почему-то не каждый может удержаться в этом деле. Сейчас он самый старый барыга во второй линии. Постоянно появляются новые люди, но редко кто остается в деле больше года. Роб немного подумал, стоит ли как-то подписать этот текст? Крутанув ручку в пальцах он написал «Сделано за день до ребута». Указывать авторство не было смысла, а такая подпись добавит таитственноси. Тайны и всякие школьные легенды здесь любили, скорее всего из-за стерильности и скудности потребляемого контента. А если действительно произойдет глобальная зачистка третьей линии, то эта подпись сделает его писанину бесценной.

Ребут, Зачистка, Смена Эпохи, об этом событии не упоминалось в официальной летописи Фонаря. Клубы, гордящиеся своей историей и достижениями, тоже об не писали. Ребут терялся в океане школьных легенд по причине своей абсолютной масштабности. Это как рассказывать о горном хребте, видя лишь однажды фотографию сделанную у самого его подножья. Зеленые тоже вели свою летопись. Эта версия, для общего доступа не проходила библиотечную цензуру, и в красках описывала каждую Смену Эпохи. Разные, порой абсурдно глупые причины, и всегда очень серьезные последствия. Отчисления, смена ученического совета, перестройка линий, ужесточение правил и наказаний. Такие последствия действительно не стоило афишировать. Робу даже слегка льстило, что он, образец среднестатистического ученика, может стать причиной такого исторического события. Вполне возможно, он ошибался, но считал, что имеет весьма неплохие шансы стать исторической личностью. Дело не в потраченной единовременно сумме, конечно, о таком узнают. Здесь школьники пропадали бесследно по куда менее весомым причинам. И он уже смирился с таким финалом. Дело было в том, на что были потрачены его сухари. Ни одна банда не позволит другим завладеть этим.

Роб достал несколько листов. Аккуратно положил чистые листы поверх исписанного и несколько раз с силой провел по нему ладонью. Через несколько секунд на белой поверхности листа начали проступать буквы. Одна копия остается здесь, пару можно спрятать в библиотеке и еще несколько в старых, разоренных тайниках в парке. Роб поднялся из-за стола, складывая листы. Его школьный пиджак как всегда прикрывал “фотик”, висящий на стене монитор, транслирующий мотивационные ролики. Сейчас ”фотик” показывал Зою Выключай. Пухлая девочка вещала о важности экономии воды. Считалось, что она приносит удачу, если увидеть ее при выходе из дома.

Осенняя прохлада улицы заставила Роба зябко поежится. Подсознательно повинуясь законам моды, он даже не подумал надеть куртку. Он искренне ненавидел все эти меры крутизны, когда первый надевший теплые вещи получал ярлык слабака, а самые четкие и зимой ходили в летней форме.Фотик, установленный напротив подъезда панельного дома, показывал Мерзавчика. Розовощекий толстячок призывал тепло одеваться. Мысленно кутаясь в свою слегка потертую куртку, он побрел к библиотеке. В палисадниках, тихонько гудя моторами, возились робосадовники. Копали, рыхлили, сажали, поливали. Вовсю стараясь успеть выполнить плановые мероприятия до возвращения учеников. По дорожкам и газонам шуршали боты-уборщики. Собирали, подстригали, поливали, не отставая от садовников. А ведь некоторые ученики искренне верят, что чистота и порядок в учебном комплексе получается сама собой. Бедняги никак не могут связать роботов и последствия их работы. В погоне за благами, даруемыми исправной посещаемостью занятий, Роб не часто наблюдал эту деловую, молчаливую суету. Она успокаивала. Все заняты своими делами, и никому нет дела до другого. Такую идиллию можно было наблюдать только здесь, в окрестностях лучших домов второй линии. У домов похуже всегда найдутся бездельники, готовые разогнать механических тружеников. В третьей линии их уже давно переловили и обменяли на сухари. А в первой линии трудятся модели более совершенные и менее заметные. В первой линии вообще все было лучше. Железяки последних моделей, трава и деревья зеленее, птицы музыкальнее, гонор больше, а носы задраны в потолок. Вторая линия - серединка на половинку. Железяки надежные, растительность не вянет, птички поют, да и вообще, есть к чему стремится. Третья линия - мрак и темнота. Большинство принимало это как данность, а как еще может быть. Но Роба вопрос столь четкой и яркой градации занимал давно. Только раньше это были чисто практические размышления, дешевле купить, дороже продать. А сейчас мысли вязко текли в более утилитарную сторону. Почему оно так, и неужели в большом мире все так же.

Размышляя о распределении сухарей в масштабах учебного комплекса в частности и остального мира в целом, пиная опавшие листья, Роб добрел до столовой. Уже морозный ветер принес вал всевозможных, новых и давно забытых запахов. Роб ускорил шаг, сглатывая слюну. О столовой всегда писали в самом конце агитационных брошюр и рекламных проспектов. Для нее приберегали самые вкусные и жирные эпитеты. Именно тут образцовый школьник получал самую вкусную, натуральную и далее по списку еду. Вспомнить когда был в столовой последний раз у него не получилось. Скорее всего, когда-то в средней школе. Вкуса нормальной еды тоже вспомнить не получилось. Сплюнув, Роб прибавил шаг.

Библиотека, пережиток прошлого и показатель статуса, была открыта всегда. Внушительная монументальность здания сильно выделяла его на общем фоне зданий школы и жилых домов. Угловатость и резко выдающийся декор подавляли. В половине школьных легенд упоминалась библиотека. И это были страшные легенды. Бесконечные лабиринты книжных стеллажей, в которых легко терялись школьники. Глючные боты, книги-убийцы, призраки и духи. Этажи, которых снаружи вроде как четыре, а на самом деле гораздо больше. Ну и бесконечное количество подвальных уровней, в которых, по слухам, чего только не было. От годового запаса сухарей до пыточных комнат и лабораторий для извлечения органов и зомбирования. А единственное во всем Фонаре мраморные крыльцо и его тринадцать ступеней на самом деле не из мрамора. Оно из костей пропавших без вести школьников, и ступеней всего несколько лет назад было двенадцать.

Роб неспешно поднялся по ступеням. Архитектор постарался сделать их максимально неудобными для скоростного подъема. Из монструозных, всегда распахнутых дверей библиотеки на него подул теплый ветерок. Система климат контроля стабильно поддерживала рекомендованные 25 градусов. Зеленый ковер стелился от дверей вглубь холла к стойке смотрителя. За массивным, под стать зданию, столом, дремала девушка. Слишком большое расстояние, чтобы увидеть подробности. Но Роб смог разглядеть длинные волосы, очки и блестящий желтый прямоугольник значка на отвороте пиджака. Обычное дело, член ученического совета отсыпается после упорного труда. Очки, здесь у всех отличное зрение. Какие бы проблемы у школьника со зрением не были при рождении, его восстановят до нормы. Большинство девушек тратили свои калории чтобы выделиться через немногие, допустимые уставом, вещи.

Роб часто бывал в библиотеке и прекрасно в ней ориентировался. Часы посещения учитывались автоматически, все входные двери считывали био идентификатор в момент прихода и ухода. Он вырастал внутри у в каждого, но никто не знал где именно. У Роба, если кто-то упоминал БИН, или он сам о нем вспоминал, зудело в затылке. В электронном дневнике была система навигации по зданию библиотеки. Вообще, все посещение можно было ограничить одним читальным залом. Скачать нужную книгу на ЭД и спокойно читать, не тратя время на блуждания по этажам. Вобщем, должность смотрителя была очевидно символической. Очередная инициатива Учсов, чтобы по-легкому заработать лишних баллов или калорий. Роб сошел с ковра и направился к лестнице. Третий этаж, секция истории, современная история. Пройдя вдоль стеллажей, он нашел раздел истории корпораций. Эту тему проходят в начале старшей школы. Он брал отсюда книги для написания доклада на первом году обучения.

Проведя пальцем по одинаковым гладким пластиковым корешкам, он остановился на «Полной истории корпорации Ветер жизни». Тогда он писал о корпорации Южная эра. Согласно методичке, для максимальной оценки и баллов соответствия, ходил в библиотеку. Брал нужные книги, читал нужные главы, делал нужные записи. Согласно методичке, проводил сравнительный анализ и раскрывал нужные тезисы. Но читал он чуть больше, смотрел чуть глубже и тезисы не считал догмой. Он хотел написать о параллелях и совпадениях между Ветром жизни и Южной эрой. И даже написал, высиживая максимально допустимое время. А потом стер все чтобы не портить оценку непредусмотренной в методичке аналитикой. Ветер жизни давно ликвидирован за множественные нарушения древних конвенций. А Южная эра один из спонсоров Фонаря.

Найдя книгу «Эпоха корпораций, краткое введение», Роб достал одну из копий своей инструкции и вложил ее в середину книги. Если школьник действительно хочет учиться, он обязательно возьмет эту книгу. И если не просто возьмет для галочки, а еще и откроет, то обнаружит записку.

Четвертый этаж полностью занимала художественная литература. Здесь Роб был впервые. Он не стал пользоватся поисковой системой, некуда было торопится. Он бродил, шаркая по зеленому ковру меж стеллажей, и читал корешки книг. Сотни одинаковых пластиковых болванок. Стандартный материал, вес, количество страниц. В подвале сложено множество стандартных контейнеров с такими болванками. Такая же, положенная по уставу, лежала у него дома. В эту болванку за пару минут можно было загрузить любое произведение. Все четыре этажа не займут и процента на его ЭД. Какая тогда ценность этой кучи пластика, всего этого здания? Невозможно представить сколько калорий потрачено на все это. Он остановился напротив «Сборника рассказов о пиратах». Найти его среди тысяч других книг было гораздо большим, чем простая удача. Роб тянул время и собирался сунуть инструкцию в любую книгу, когда ему надоест тут шататься. Сборник он не читал, даже прежде не видел этой книги. Когда-то давно, еще в начальной школе им читали. За хорошее поведение читали разное. Единственное, что он смутно помнил, как раз рассказы про пиратов. Позже, в средней школе, он вспоминал об этих рассказах, но найти и прочитать их самому как-то не получалось. А в старшей школе он сам был кем-то вроде пирата, и уже было не до чтения. И вот сейчас, практически находясь в конце своего рассказа, он находит эту книгу.

Домой Роб возвращался через парк первой линии. Здесь не было ни намека на смену времен года. Лучшим ученикам - все самое лучшее, как гласят агитплакаты. Трава, всегда зеленая и не оставляющая пятен на одежде. Деревья с идеальной, как под копирку, кроной. Всегда зеленая, не опадающая листва. Говорят, на каждом дереве листьев одинаковое количество. В кронах щебечут птицы. Они, как настоящие, не только по-разному поют, в зависимости от времени суток и времени года, но и перелетают с ветки на ветку.  Под деревьями возятся грызуны, белочки, ежики, кроты, идентичные натуральным биологические кадавры, милые и абсолютно безопасные. Наверное, где-то в этом парке и делались ежегодные фото для плакатов. Пухлые, румяные детишки отдыхают на поляне после  умственного труда. С фоном все понятно, а где они хранят этих жирных детей?

Этот парк не нравился Робу. Не из-за абсурдно большой площади и искусственности. Он примерно представлял курс понтов к калориям. Его раздражала фальшь. Модифицированная флора, везде ставшая нормой, еще пыталась походить на своих предков. Но вот ни один из местных биков и близко не был похож на настоящего зверя. Любой учебник биологии это подтвердит. Но всем было плевать.

Парк третьей линии был куда честнее. Грязный, запущенный, опасный, но честный. Без надлежащего ухода растительность одичала и приобрела настоящую индивидуальность. Бики из-за глушилок, попыток взлома и нападений слюнявых отморозков тоже приспособились по-своему. Странно, но школьные страшилки рассказывали только про бешенных зверей парка первой линии.