Серия «Стихи»

Помнишь, как это было — прошлая осень вдвоём?
Сладкий, пресладкий ноябрь, сердца горели огнём.
Плыли, как два капитана на одном корабле —
Это казалось странным, как в закольцованном сне.

Просто лились разговоры, просто молчали порой,
Сами не знали толком, кто мы друг другу с тобой.
Листья вокруг кружились, падали прямо в грязь —
Мы прожигали юность, мы промотали страсть.

Дальше пришёл декабрь — море цветных огней,
Стали ещё безумней в суете предпраздничных дней.
Кружились снежинки, ярко мерцая льдом…
Кем мы друг другу стали? Поговорим потом.

Перевалились в новый, нам неизвестный год;
Стало вдруг как-то трудно — ждали, весна придёт.
С крыши лилась капель, солнце робко взошло,
И наступил апрель — перегорело, прошло.

Мы разошлись по ветру, словно два корабля,
Тихо сменили роли, время стёрло дела.
Но иногда в полночь вспыхнет вчерашний свет,
И я ловлю, как безумная, той нашей осени след.

Мироздание — дерево. Толстый ствол, уходящий в вечность,
Стоит, опершись на плечи Бога, как древний вселенский крест.
Мы — червячки, что грызем его плоть до прозрачных трещин,
Сквозь которые светится пустота и нераскаянный блеск.

Мы прожигаем жизнь, как спички на ветру,
Пролетаем, не глядя — на время, на лица, на небо.
Как верблюд сквозь игольное ушко, я пройду,
Если только останется хоть немного хлеба.

Мы чувствуем слишком много — и не выдерживаем.
Мы думаем слишком громко — и не понимаем слов.
Иные — ходячие мертвецы, другие — железные, выдюженные,
Без сердца, без голоса, без снов.

Мир полон кривых зеркал, отражающих тени теней.
Мир — комната, где заблудились чужие голоса.
Но где-то, среди миллионов тусклых огней,
Есть одна звезда, что горит не для глаз, а для смысла.

И это не ты. И не я. И не кто-то из близких.
Это — хрупкое, чистое, детское сознание,
Сердце, ещё не научившееся бояться,
Что бьётся ровно и светится постоянней,
Чем тысячи солнц в их безумном плясе.

Его свет выжигает ложь, не оставляя следа,
Его голос — почти тишина, но в ней слышен ответ.
Он не громок, не страшен, не требует чуда —
Он просто приходит. Когда миру конец.

Он вылечит древо. Очистит от червяков,
От наших слабостей, жадности, гнили.
И ствол, что мы точили веками,
Опять наполнится силой.

И, быть может, однажды,
мы — бывшие черви, безмолвные тени —
превратимся в бабочек, легких, живых,
и полетим —
в бесконечное путешествие,
где Бог нас поймёт и простит.

Вдохновение — острее глотка водки,
Иной раз так возьмёт за глотку,
Что не можешь ни есть, ни спать,
Только рифму — стежок к стежку — рифмовать.

Говорят ведь: если можешь — не пиши.
Может быть, у них нет души?
Это как — это не писать?
Всё равно, что забыть дышать.

Каждый стих носишь в себе,
Словно мать вынашивает ребёнка.
И рожаешь в муках его,
Как в замедленной киноплёнке.

И растишь, растишь...
Может, кто-то сверху водит твоей рукой?
Чёрт двурогий — или пастырь с игривой лирой?
А ты кто такой?

Ты сосуд, ты вместилище,
Печатная машинка,
Перст немыслимого бытия...
Да не смейся, не смейся громко —
У каждого здесь история своя.

То ли дар, то ли кара свыше,
То ли крик, застывший в тишине.
И чем громче внутри себя ты слышишь —
Тем яснее: истина в тебе.

Пишешь — будто сдираешь кожу,
Каждой буквой раня себя,
Но без этого жить не сможешь,
Как без воздуха — без огня.

И, быть может, не ради славы,
Не для книг, не для долгих лет,
А затем, чтоб остаться правым
Перед тенью ушедших бед.

Или чтобы все твои чувства,
Отражённые тонко, искусно,
Наконец-то нашли свой приют,
Где их рифмы к строкам пришьют.

Кто твоя королева — скажи,
В час, когда сердце дрожит от стужи?
В ком твоя сила, когда ты один,
Кто твои раны целует снаружи?

Кто за тобой — не на шаг, а на вдох,
Свет под ногами, и гром в небесах?
Кто беззащитна, но в тысячу строк
Вышьёт тебе свою боль на руках?

Кто молча ждёт, когда ты уйдёшь,
Чтобы молиться, не выть, не просить?
Кто, не имея ни власти, ни вождь,
Может всю душу твою укротить?

Кто остаётся, когда все бегут,
Пепел целуя, как будто вино?
Кто из любви соберёт тебе путь,
Даже когда всё пошло всё равно?

Кто не согнётся, когда ты солжёшь,
Кто будет правдой, где мрак и зола?
Ты не ответишь — ты сам узнаешь:
Что твоя королева - я.