Серия «Это был не "Nescafe"»

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4

Они едва успели заехать в единственную работавшую допоздна аптеку - круглосуточных в районе не было вообще.

Пожилая фармацевт, недоуменно уставившись на двух запыленных уставших мужчин - один показал ей красную корочку и буркнул "При исполнении" - долго искала по складу странные ингредиенты из длинного списка, который ей сунул второй. Побросав покупки в пакет, они доехали до Сашиной квартиры - небольшой однушки в новом доме на самой окраине промышленного городка - и обосновались на кухне, где Саша что-то долго и вдумчиво варил в двух закопченных чугунных котелках. Полученные зелья слили в две разных пробирки; Саша подхватил из кладовки заранее заготовленный рюкзак, мужчины выбрались на улицу и уселись обратно в не успевшую остыть машину, в просторном багажнике которой ждал Нах.

Немалых трудов им стоило уговорить погруженную в горе Людмилу одолжить им одну из собак. Они долбили и долбили в ворота, пока оттуда с двустволкой наперевес не выскочил какой-то незнакомый мужик - ее брат. Хозяйка, почем зря костеря навязчивых полицейских, вывела из загона последнего из трех братьев-"поросят" - единственного, кто выжил в неравной схватке со зверем. Незаметно подхватив с поленницы здоровенный и острый колун, Саша забрал поводок, и мужчины скрылись в ночи, провожаемые недобрыми взглядами четырех глаз.

***

Через час после выезда из города они добрались до уже знакомой остановки, свернули на проселок и углубились в темный и мрачно скрипевший лес.

Проселок, поле, просека, могильник и окружавший его забор; деревья, покрытая желтой травой поляна, холм и, наконец-то - черный зловонный провал.

- Какой план? Ты точно знаешь, что делаешь? - дрожащий то ли от страха, то ли от холода Коля запустил оставленный на его поруки генератор и вперил в ступени - чертовы ступени, когда они бросят сюда возвращаться? - неяркий луч фонаря.

- Нет, - коротко ответил Саша и шагнул вниз, увлекая за собой грозно рычащего пса. - Ты, кстати, можешь остаться. Только не прямо тут - лучше где-нибудь в стороне, - донеслись приглушенные слоем бетона слова.

- Да щас. Тебя там сожрут одного, - Коля, клацнув зубами, в очередной раз двинулся следом за бородачом. Боже, только не опять.

Большая, высокая, заваленная бочками и освещенная прожекторами комната в конце коридора была пуста - только черные лужи, вонявшие кровью, да несвежая рвота намекали на то, что произошло.

Саша встал посреди комнаты, достал из кармана кусок мела и начертил на полу перевернутую пентаграмму; вытряхнув из пакета пачку поваренной соли, он аккуратно обсыпал оккультный символ, заключив его в замкнутый круг. Бросив пачку, он расставил по углам остроконечной звезды пять черных свечей; шестую поставил точно по центру, отстранился - и небрежно вытер о куртку ладони, довольно взирая на плоды своего труда.

Вроде все выглядит как надо.

Встав с колен, он отвел ближе к выходу беспокойно скулившего пса, подкатил перевернутую бочку и подсунул под нее поводок.

- Это все тебе дед рассказал? Он же не берет Черных книг - с тех самых пор. Ты как его вообще уговорил? - наблюдавший за приготовлениями Николай нарушил молчание и беспокойно переступил с ноги на ногу.

- Он напомнил мне некоторые детали - и кое-что подсказал, - Саша поднял на друга внимательный взгляд. - Мне известен только этот ритуал призыва, старухины хитрости мне не повторить. Но для этого нужно Имя. И дед мне помог его подобрать. Тебе пора, - он взял товарища за руку, вывел в темный пустой коридор и указал на видневшуюся по правую руку небольшую комнатку. - Будь здесь. И что бы ни случилось - не выходи.

Убедившись, что Коля последовал указаниям, он вернулся к пентаграмме, достал из кармана зажигалку и присел у свечей.

Глубоко вздохнув, он по очереди зажег их - сначала нижнюю, потом две верхних и следом две боковых; уронил зажигалку на пол, встал во весь рост и заговорил.

С его губ стали срываться гортанные клокочущие звуки - то низкие, то высокие; напоминавшие то пение птиц, то трубный рев атакующего слона; то вопли раненого зверя, то журчание чистой горной реки. Воздев руки в стороны, он произосил заклятье - мертвые, никому не известные слова - широко раскрытыми глазами глядя в сторону выхода. Он не хотел встречать тварь на коленях, будто верный униженный раб.

Перейдя на крик, он закончил заговор и, сглотнув, проорал имя дэва на шести древних языках - по одному на каждую черную свечу - и замер, тяжело и надсадно дыша.

В ту же секунду три лампы взорвались с оглушительно громким хлопком; в комнату ворвался ураганный ветер, заставив пса рухнуть на пол, а Сашу зажмуриться и прикрыть лицо - огоньки черных свеч при этом не шелохнулись, словно укрытые за невидимой стеной. Через пару мгновений все кончилось - резко, будто кто-то выключил огромный пропеллер, и откуда-то издалека, из-за тесных бетонных стен донесся громогласный звериный рык. Индра (это был именно он) услышал зов.

- Получилось? Ну че, получилось? - донесся из коридора перепуганный надрывный крик.

- Скройся! - рявкнул Саша и, обежав окружавший пентаграмму круг, ринулся к лежавшему на земле неподвижному псу.

Вынув из кармана пробирку, Саша посмотрел скозь нее на свет; зубами выдернул пробку, схватил пса за нижнюю челюсть - и одним движением влил мутную жидкость прямо в открытую пасть; сжал ее и заставил проглотить до конца.

Пес зарычал, вырвался из рук человека, отскочил в сторону - и замер, прислушиваясь к ощущениям, возникшим где-то у него внутри.

В ярком свете прожекторов Саша увидел, как на спине у собаки возник сначала небольшой, а затем все сильнее и сильнее растущий бугор. Лапы пса неожиданно вздулись, хвост встал дыбом - Нех зажмурился, гавкнул, мотнул головой - его морда выдалась вперед и стала ассимметрично расти. Через секунду клыки его стали толщиною в палец, лапы удлинились, ощетинившись острыми когтями в предплечье длиной; пес, ставший размером с быка, рухнул на бок, вскочил - и завыл, задрав гротескную голову к потолку.

Яростный рев раздался в ответ откуда-то ото входа в подвал - кажется, тварь уже почти здесь.

- Быстрее! Быстрее, блядь! Быстрее! - Саша затравленно обернулся на вход; снова на собаку - та пыталась свернуться в огромный, бугрящийся красными тросами вен, проступавших сквозь шкуру, клубок. Пес снова завыл, неуверенно встал на лапы - огромные, каждая с бочку толщиной, задрожал всем телом, хлестнул толстым, как якорный канат, хвостом, снова вздрогнул - и застыл, обнажив огромные, тускло блестевшие клыки.

Трансформация завершилась.

Перед Сашей стоял Измененный - огромный, неведомый зверь, лишь отчасти похожий на когда-то некрупного охотничьего пса. Его черно-рыжая шерсть клоками свисала с боков, под шкурой бугрились мышцы - пес принюхался, оглушительно рявкнул и прыгнул к выходу в коридор.

- Стоять! - крикнул Саша команду, и громада, которая в мозгу осталась самой обычной собакой - послушно замерла.

Из укрытого тьмой коридора донеслись тяжелые шаги.

Бородач отступил в сторону и нащупал рукоятку прислоненного к стене топора, как вдруг из прохода в помещение влетела огромная коричневая туша - влетела и кинулась сходу на Измененного пса.

Заревев, Нах вцепился в звериную морду, дернул - и проглотил кусок плоти, почти оторвав Индре нижнюю челюсть и серьезно повредив пасть. Громко, по-человечески застонав, тварь ударила собаку лапой, почти до кишок распоров ее бок; пес отскочил в сторону, привстал на задние лапы, практически упершись головой в потолок, рухнул на Индру и вцепился зубами ему в холку. Тварь рухнула на бетон, вскочила, зарычав разорванной пастью, напряглась - и отбросила огромную собаку в сторону. Звери снова сцепились, покатились по полу, рыча и визжа, разнося вездесущие бочки - Саша завороженно смотрел, как звериная ярость и жажда крови вступили в схватку с охотничьими инстинктами пса.

Встряхнув головой, он опомнился и подкрался поближе, пытаясь разглядеть в шерсти монстра блестящую цепочку бус.

Индра, снова отбросив в сторону Наха, замахнулся и на самом излете зацепил Сашу поврежденной лапой - тот отлетел в сторону, больно ударился о стену, рухнул наземь и принялся судорожно ощупывать саднящую в месте удара грудь.

Перевернувшись на живот, он сплюнул кровью - кажется, несколько ребер сломано; попытался встать - и рухнул на пол, мутнеющим взглядом уставясь на смертельную битву, развернувшуюся у него на глазах.

Тварь снова ударила Наха когтистой лапой - на землю хлынула струя крови и упали кишки из распоротого живота; пес завыл, рухнул наземь, из последних сил попытался встать - Индра навалился сверху, прижав его своим весом, замер - и одним укусом разорванной пасти вспорол противнику горло.

Пес засучил лапами, снова попытался подняться, всхипнул, упал - и издох. Тварь подняла к потолку изуродованную голову с вытекшим глазом и издала протяжный победный рев.

"Мне пиздец", - проскочила в голове Саши быстрая и отчего-то совсем не удивившая его мысль. "Так себе план".

Он отчего-то вдруг успокоился - расслабился, перестал барахтаться, словно бы принял неминуемую, пусть и не самую приятную судьбу.

Он спокойно смотрел, как мутант отрывает голову Наха ударом лапы. Разбивает череп о стену. Грызет толстую лобную кость, пытаясь высосать огромный собачий мозг. Как скользит внутрь комнаты из коридора какая-то быстрая юркая тень. Стоп, что?

У него на глазах человек в полицейской форме схватил стоявший у стены колун, подскочил к возившемуся с черепом зверю, заорал - и со всего маху ударил куда-то вниз. Индра вздрогнул, неуклюже обернулся - и следующий удар отделил от мохнатого тела перебитую выстрелами лапу, тускло блеснувшую черными искрами бус. Зверь с оглушительным грохотом рухнул и замер на покрытом кровью и кишками полу.

- А ты говоришь - скройся, - довольно ухмыльнувшись, Николай отшвырнул в сторону топор и протянул Саше руку. - Идти сможешь? Вставай.

Саша кое-как поднялся на ноги, проковылял к отрубленной лапе, выдернул из нее острую металлическую спицу, расстегнул длинные черные бусы и сунул оба артефакта в карман.

- Смогу. Теперь точно смогу.

***

- Ну и здоровенная все-таки тварь. Да и пес этот - буквально живая гора. Слушай, а ты мне на охоту одного такого не подгонишь?

- На кого с ним охотиться? На слонов? Или заделаешься охотником на Измененных?

- А может, и заделаюсь. А что? Завалил-то его я, а не ты! А то "скроооойся", "что бы ни случилось - не выходиии". Щас бы он и твои мозги доедал. Охххотничек, - Коля довольно заржал.

Они снова сидели на траве неподалёку от дверного проема, пытаясь отойти от пережитой схватки со зверем и не веря до конца, что им удалось живыми покинуть подвал. Саша упал на спину, время от времени потирая саднящую грудь, и устало наблюдал за ползущими по небу тучами; Коля, сев по-турецки, курил - сигаретный дым еще никогда не казался ему таким сладким, и казалось, что каждая клеточка тела поет.

- А че, слышь? Че нам с трупами делать? Как я всю эту херню объясню? - Коля неожиданно замер, осознав, что где-то внизу оставались два огромных, изуродованных трупа.

- Да норм. Вот этого вколем, - Саша, не вставая, вынул из кармана вторую пробирку с зельем, которое сварганил на собственной кухне пару часов назад. - Считай, антидот. Их обратно скукожит - а там уже чего-то решим. Жаль, живому его не ввести - только в мертвую плоть. Нах заведомо был не жилец. Жалко. Хороший был пес.

Мужчины ненадолго замолчали, словно отдавая дань памяти товарищу, который прикрыл их собственной широкой спиной.

- Дааа, - протянул Саня, неосознанно поглаживая бороду. - Ловко ты его, конечно, уделал, ничего не сказать. Ты как догадался-то лапу отрубить? Как увидел, что бусы на ней?

- Ну, как. Ты же сам мне сказал, что в бусах вся соль. Вот я и подумал - стоит отделить их от тела, и все, бобик сдох. А заметил - ну, знаешь. Жить захочешь - и член комариный разглядишь.

- Или твой.

- Да иди ты. Ну что, встаем? - Коля выжидательно уставился на друга.

Бородач ненадолго замолчал.

- Знаешь, мне не дает покоя один очень странный момент. То есть, странного, в общем-то много, но одно - не могу уложить в голове.

Коля хмыкнул.

- Ну?

- Куриная голова. Нет, ну сам посуди - ошибка-то идиотская. Как старуха сварила отвар, призвала дэва, заперла его в бусах, создала Измененного - и ошиблась в таком пустяке? Это ж как написать "Мону Лизу", а следом - "Черный квадрат". Да, и он не лишен гениальности - но если в первой картине чувствуется рука мастера, то вторую написал бы любой дилетант. Плохо сходится. И потом, - он постучал себе по зубам указательным пальцем. - Мы много всякого видели в ее доме, но в то же время - там не было кое-чего важного. Заметил?

- М?

- У нее не было плиты. Только русская печка - а в такой отвар не сварить. Сложное зелье, сложное - постоянно мешать при одной температуре - чуть не то, и вместо отвара получишь просто бодяженный мухомором и травами спирт. Значит, что?

- Что?

- Раз отвар - не ее работа, значит, был кто-то еще. Ты скажешь - ну, мало ли, может, сварила у какой-нибудь престарелой подруги - пусть так, но есть и еще одно "но", - Саша достал из нагрудного кармана снятое со старухи кольцо. - Оберег. Драгоценность, который нужно всегда носить на груди - у самого сердца. Не я вызвал дэва, но - от ударов, клыков и когтей он был должен меня защитить, - бородач поморщился и осторожно прикоснулся к сломанному ребру, - должен был. Но не защитил. А других ценностей на ней не было - я ж ее осмотрел. Какой отсюда следует вывод?

- Какой?

- Это пустышка, - он еще раз взглянул на кольцо и запульнул его куда-то в траву. - Не оберег. Слишком много несостыковок, чтобы верить, что дэва вызвала она. Это была не Аглая. Должен быть кто-то еще.

В воздухе на мгновение повисла тишина.

- Но кто? Блядь, это что, еще не закончилось? - засипев и прокашлявшись, выговорил Коля.

- Действительно, кто? У нас есть очень четкий мотив - старуха хотела убить ненавистного парня, и для этого создала зверя. Иного мотива для кого-то другого я пока не могу предложить. А что еще мы можем поискать, если не мотив?

- Что? - ошарашенный Николай эхом повторял за товарищем каждый вопрос.

- Возможность. Тот, у кого была возможность - скорее всего, и есть наш преступник. Кто-то, кто знал о запретных ритуалах. Редких, которые я вынес только из Черных книг. Кто-то, кто точно знал, что магия существует - и что можно ее применить и выйти сухим из воды. Человек, который наверняка возвращался на место убийства - преступники всегда действуют по одному и тому же шаблону. И, наконец - человек, который недавно выкрал у деда тот самый фолиант, который мы с тобой разглядывали в детстве под одеялом - фолиант, в котором было все, чтобы ЭТО осуществить. Коль, - он неожиданно повернул голову и посмотрел застывшему другу в глаза, - ты зачем это сделал? Кого ты хотел убить и почему?

Казалось, кто-то ударил Николая мешком по голове. Первые пару секунд он будто бы пытался осознать услышанное, затем широко раскрыл глаза, разинул рот, словно намереваясь что-то сказать - и так и застыл, забыв моргать и дышать.

- Коль, - Саша протянул руку в сторону друга и попытался коснуться его плеча.

- Не шевелись! - полицейский вдруг вскочил на ноги и выдернул из кобуры пистолет. - Сссссука! Ссука! Да как ты...да как...как ты вообще узнал?! Идеальная деза - я же вел тебя по отличным и четким следам! Зачем? Зачем ты открыл свой поганый рот? Ты что, не мог просто заткнуться, встать и уйти? Уйти! Отсюда! Со мной! - он заорал, брызгая во все стороны слюной, прижал пистолет к голове, затем, опомнившись, снова направил его Саше в лоб. - Нееет, он привык быть у нас самым умным. И что? Что прикажешь мне делать? Что? Что?! Отпустить тебя на все четыре? Чтобы ты и меня превратил в идиота, срущего под себя? Попробуй только ляпнуть чего-то не то - мигом завалю! - прошипел он и замахнулся пистолетом на - друга?

- Вставай. Вставай, говорю! На колени! Руки за голову! - продолжал надсадно орать полицейский, который уже успел поверить всем сердцем, что с него все как с гуся вода.

Саша послушно встал на колени, положив руки на затылок, и спокойно взглянул в лицо своего старого друга, с которым они были знакомы с самого раннего детства; который часто гостил у его бабушки и деда, которому он доверял все свои тайны - даже самые сокровенные, которых больше не ведал никто. Из-за вытаращенных белков глаз на него смотрел какой-то чужой человек - кто-то, кого он не узнавал.

- Зачем? Скажи мне. Просто скажи - зачем? - негромко повторил Саша, ощутив, как холодное дуло пистолета прижалось к его лбу.

- Зачем?! Ты спрашиваешь меня - зачем?! - свободной рукой он рванул что-то блестящее из нагрудного кармашка и швырнул это что-то коленопреклонному человеку в лицо. Обручальное кольцо.

- Все из-за этой суки. Тварь, шлюха, поганая мразь, ненавижу, ненавижу! Променяла меня на этого сраного подонка - этого богатея, который даже член в штанах не умеет держать! Машка, сссука, жила со мной три года - понимаешь, три года! И параллельно трахалась с ним. А я, дурак, предложение сделал. Свадьбу планировал, хотел детей. А она - рассмеялась в лицо, швырнула на пол колечко - и ушла, оставив меня одного. Ты знаешь, каково мне было? Знаешь?! - казалось, от напряжения у Коли могут лопнуть все вены на красном вздувшемся лбу. - Я себя по кускам собирал, чуть не сдох, чуть не спился. Два раза чуть не вышиб себе мозги! Застрелиться хотел, понимаешь? А потом как-то раз услышал в деревне, что Серега хочет жениться. На ней, этой твари. Они хотели украсть мою жизнь! Мою, ссссука! Ненавижу! Гореть тебе, сука, в аду! - он плюнул через плечо и зло засмеялся, выудив из памяти жуткую картину трупа бывшей невесты, которую пожрал зверь.

- Чем сложнее план, тем ниже вероятность успеха, - негромко прошептал Саша. - Первая жертва и была целью. Остальные просто попались зверю на клык.

- Да! Ты все правильно понял, Шерлок, ити твою мать! Представляешь, как я охренел, когда они оба там сдохли? И шлюха, и ее сраный хахаль - не иначе, судьба! - он снова довольно рассмеялся.

- Но зачем так сложно? И зачем ты вообще вызвал меня?

- Потому что и ты виноват! Ты, который всю жизнь бегал с этими сраными книгами - и даже не обучил меня языку - меня, своего лучшего друга! Да и дед твой - долбаная голубая кровь. "Есть слова, которые не нужно читать", - исковеркал он высказывание Михаила Афанасьевича. - Сами-то читали, я один оказался не у дел. Но не вы одни такие умные - нашлись люди, помогли. Правда, все пошло не по плану - зверя спугнули со склада, а когда я пытался призвать дэва - он ко мне не пришел. Только утром я понял, что чертова бабка заперла его в треугольник, но так и не смогла изгнать - когда приехал к ее дому, чтобы самому сообщить, что ее шлюха-внучка мертва. К тому времени старуха уже тоже сдохла - и пришлось вовлекать и тебя. Ты не мог удержать свой язык за зубами? Нахрена ты в это полез? Щас бы пили пиво в каком-нибудь баре, а вместо этого...ну, извини, - он взвел курок, дернул рукой и поплотнее прижал пистолет к Сашиному лбу.

- Не надо, пожалуйста, не надо, прошу тебя, только не убивай! Никому не скажу, честно-честно, просто дай мне уйти - ну пожалуйста, мы ведь вместе росли, ты ведь друг мне, ты мне как старший брат! - Саша неожиданно залебезил и рухнул на землю, обхватив руками ботинки своего будущего убийцы и сжимая в одном кулаке штанину форменных брюк.

- Ты и правда вша, тот хер не ошибся, - Коля презрительно плюнул в сторону и ткнул валявшегося у него в ногах парня промеж ребер. - Вставай и сдохни, как настоящий мужик, глядя смерти в глаза. Вставай, гово..ай!

Ощутив где-то в районе икры острую колющую боль, он отскочил в сторону и недоуменно уставился на острую спицу, торчащую из его левой ноги. Возле штанины в неярком свете луны он различил слегка качавшиеся по инерции бусы.

- Прости, - Саша, совершенно спокойный, с поселившейся в уголках глаз тоской, пожал плечами и отполз немного назад.

- Ты че, су... - Коля вскинул пистолет, но его внезапно скрутило на полуслове - из его горла доносился только негромкий скрип. Он скорчился, вены на лбу вздулись еще сильнее; кисти рук, резко хрустнув, вывернулись под углом. Ноги переломились в коленях, в разные стороны полетели мелкие куски раскрошившихся зубов. Через секунду из его широко раскрытых и выпадавших из орбит глаз вдруг пропало всякое выражение; его лицо бессильно обвисло - раздался громкий вязкий хлопок, и тело в голубой форменной рубашке разлетелось на крупные окровавленные куски.

Бусы с закрепленной между ними спицей выпали из отлетевшей в сторону голени куда-то в траву.

Саша медленно встал и достал из кармана фонарик. Нашел на земле валявшийся артефакт с запертым дэвом и аккуратно опустил в карман.

У него еще будет время все это обдумать, но сейчас в первую очередь нужно избавиться от тел. И вернуть Черную книгу в шкафчик вверху стеллажа.

Устало развернувшись, он достал из кармана уцелевшую пробирку и спустился обратно в подвал.

ЭПИЛОГ

Mitsubishi Pajero затормозил у небольшого и неприметного дома на окраине Конышевки. Светало - на улицах уже появились первые прохожие, а Саше нежелательные свидетели были ни к чему.

Достав из кармана найденную на разорванном трупе связку ключей, он открыл калитку и прошел в дом.

Фолиант. Он должен быть где-то здесь.

Внутри царили разруха и запустение - горы пустых бутылок, остатки еды, разбросанная одежда и прочий холостяцко-алкоголический хлам.

Идеальный порядок царил только в одной из комнат, по-видимому, кабинете, посреди которого стояла двухкомфорочная плитка - от нее несло лавандой и мухоморами - и там и сям лежали связки новеньких черных свеч.

"Где же книга? Она ведь наверняка где-то тут".

Налетевший откуда-то сзади ветерок зашелестел разложенными на столе страницами, каждая из которых была покрыта письменами на мертвом языке - и переводом, начертанным каллиграфическим почерком чьей-то твердой рукой. "Нашлись люди, помогли" - неожиданно вспомнились парню Колины слова.

Гримуара нигде не было.

За спиной громко хлопнула дверь - задний выход, из которого и тянуло сквозняком. Вынырнув через заднюю дверь наружу, Саша разглядел на уходящей в сторону леса дорожке какие-то странные следы. Свежие. Кто-то был здесь незадолго до него.

Посреди отпечатков обычных мужских ботинок виднелась широкая извилистая полоса - будто следом за широко шагавшим незнакомцем проползла огромная толстая змея. Проследив за следом глазами, Саша понял, что незнакомец ушел в сторону леса - и тут же увидел на опушке какое-то темное пятно.

Прислонив ко лбу руку в качестве козырька, он увидел стоявшего возле первых деревьев высокого мужчину в кожаном - в пол - плаще и темных солнцезащитных очках. Незнакомец тоже разглядывал Сашу - тот ощутил на себе его пристальный липкий взгляд.

Через пару секунд "агент Смит", как уже успел окрестить его парень - или, скорее, Нео - поднял руку с зажатой в ней книгой в черной обложке, помахал ею Саше и скрылся в лесу.

КОНЕЦ.

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Черный Pajero вывалился из леса на самом краю деревни - солнце уже почти спряталось за горизонт, и погруженные в полумрак приземистые одноэтажные домики освещались только кое-где горящими фонарями.

- Туда, - сидевший на пассажирском Николай ткнул пальцем в проходящий между домами проселок, и Саша тронул машину с места. - Увидишь такую развалину на другом конце, возле колхозного поля, которая больше напоминает заброшенный свиной хлев - вот она нам и нужна. Васькин дом, если его можно так назвать. Что мы вообще хотим там найти?

- Не найти, - машинально поправил Саша. - Мы хотим не найти твоего алкаша. Опросим соседей - если они видели его в последние пару дней, значит, не то. Если нет, пойдем по цепочке - с кем общался, с кем воровал. Скорее всего, кто-то из его знакомых - кто-то, кому он доверял, и за кем пошел бы на могильник в этот мрачный и темный склеп - и есть заклинатель. Вряд ли его привели туда силой или опоили заранее - такой кипишь мог бы попасть кому-нибудь на глаза.

- Епт, - растерянно пробормотал Николай. - Это ж самая обычная оперативно-розыскная работа. Ты представляешь, сколько времени это может занять? Я думал, ты че-нить там наколдуешь - и мы сразу поймем, кто есть кто.

- Я не киношный колдун, Коля, не маг и не чародей. Я просто знаю больше, чем абсолютное большинство. Так что придется обойтись обычными, людскими методами, с которыми ты должен быть знаком куда лучше, чем я, - усмехнувшись, бросил Саша, который, разумеется, не имел никакого отношения ни к полиции, ни к прокуратуре. Он дарил людям, согласно меткому, брошенному кем-то выражению, "порталы в новую жизнь" - торговал межкомнатными и входными дверьми в небольшом курском ТЦ.

- А как же тот случай? Ну, помнишь...в школе?

- Это. Была. Случайная. Глупость. Забыл? - неожиданно зло отчеканив слова, отрезал бородач.

- Да, да, прости, не хотел. А вообще - тебе давно пора выкинуть это из головы. Было и было. Забудь и отпусти.

Отпусти. Саша скривился и грустно усмехнулся собственным мыслям. Легко сказать - только как приказать мозгу что-либо забыть?

***

В школе он считался ботаником. Щуплый, очкастый, с длинными, покрытыми перхотью волосами, усыпанным угрями лицом и дурацкими усиками на верхней губе - Боже, почему никто не сказал ему, что он выглядит, как идиот?

Его школьный класс, однако, был дружным - пацаны учились вместе с самого начала, а девчонки, озабоченные проблемами собственного пубертата, не обращали на него внимания, что полностью устраивало обе стороны. Сашка был самым обычным пацаном, разве что, в отличие от большинства, очень любил читать - его одного в городской библиотеке пускали сразу в книгохранилище, зная, что его притязательному вкусу нелегко угодить. Он бродил там часами, проводя пальцами по запыленным корешкам сиротливо дряхлеющих книг - одиноких, брошенных, забытых всеми, в том числе и людьми, которым следовало их оберегать и хранить. Только поздним вечером, когда дежурный библиотекарь, намереваясь уходить, совал голову в хранилище и окликал его громким пронзительным голосом - Сашка, покрытый пылью и грязный, как горный гном, вываливался на свет Божий со стопкой откопанных из недр его личной сокровищницы книг. Библиотекарь, вполголоса матеря назойливого паренька, еще долго записывал книги в его читательскую карточку, после чего Сашка брел домой по едва освещенным улицам, придерживая подмышкой новые истории и целые миры, которые ему только предстояло посетить.

Так бы он и рос - никому, кроме работников библиотеки, не мешая и не отсвечивая, если бы не.

Когда Сашке исполнилось 15, один класс в его параллели расформировали, переведя в его тесный и уютный школьный мирок с давно устоявшимися правилами и законами несколько отпетых хулиганов, среди которых выделялся один. Дима - уже стоявший на учете в ПДН будущий преступник и бандит.

Новенькие быстро поделили Сашкин класс на части. В одну группу попали неприкасаемые, мажоры - их родители плотно сидели на государственной кормушке, держали рынки, городской бизнес, ворочали деньгами - их отпрысков не решались трогать даже самые отбитые, с этими полагалось дружить. В другую группу - таких было большинство - попали ребята, которых или нечем, или себе дороже было цеплять - обычные парни и девчонки, которые ничем не выделялись из толпы, да пара спортсменов, которые уже тогда занимались борьбой или карате и посещали школьный спортзал куда чаще остальных.

В третьей группе оказался один только Сашка.
Отщепенец. Чепушила. Додик. Задрот.

Понимание, что его жизнь только что неотвратимо изменилась и прежней не станет уже никогда, пришло к нему где-то посередине второй четверти, когда с деревьев уже опали листья, а на улице воцарились сумрак, вечная морось и коричневая грязь.

Они ждали его у библиотеки. Димка и трое прихвостней - шакалы, почуявшие слабость в пацане, спешащем домой с охапкой книг.

- Слы, - окликнул Саню главный. - Дай закурить.

- Я не курю. Вы же знаете, - парень, глядя в землю, попытался пройти сквозь стоявших среди тротуара гопарей, но один из прихвостней схватил его за плечо.

- Баааа, Санек! Это ты? Не признал. Богатым будешь, как пить дать, - Димка притворно удивился и громогласно заржал. Остальные загоготали вслед за вожаком.

- А мож это, ты и ща при деньгах? Нада эта, слы - подогреть пацанов. Ты под кем ходишь?

- Нет у меня денег, пацаны. Пустите, меня мама ждет, - Сашка неаккуратно скинул державшую его руку и снова попытался пройти.

- А ну замер, вша! Эта че за базар? Ты че, на близкого моего зарамсил? Слы, Клешня, он тя чкнул или я проглядел? - моментально озверел Дима.

- Ты че бля, обморок? Я те ща глаз на жопу натяну! - секунду назад державший Сашу отморозок кинулся на пацана, но тут же замер, наткнувшись на тормозящий жест вожака.

- Спокуха, братан, он не хотел. Ты ж не хотел, Саня? - вожак натянул на лицо доброжелательную улыбку, моментально сменившую звериный оскал, и вопросительно уставился на сжавшегося в комок Сашу, который в ответ отрицательно помотал головой. - Вооо, я ж говорю! Саня ровный пацан. Но подогреть все-таки надо, а то как-то не по-людски. Давай, малой, че на кармане? - вожак схватил парня и принялся шарить рукой по одежде.

- Пусти! Сказал же, нет ничего! - жертва вырвалась и отскочила в сторону.

- Я те че сказал, сука? А ну замер, бля! А ну, братва! - Дима махнул рукой, и на Сашку тут же кинулись трое.

Книги полетели в грязь, следом за ними рухнул от умелой подсечки и Сашка; шакалы стянули с пацана рюкзак и принялись потрошить его, швыряя учебники и тетради прямо в мутные осенние лужи.

- Гля! Да ты внатуре нищий, вша! - заржал Дима, когда его прихвостни не нашли ни в рюкзаке, ни в карманах даже завалявшуюся мелочь. - Ну, нищих обижать нехорошо. На, вша, на бедность, - Дима присел возле валявшегося в грязи пацана, стянул с него шапку, кинул внутрь пару монет, харкнул следом и швырнул Сашке на грудь. - Обтекай, епт.

Вожак развернулся и, посмеиваясь, двинулся в темноту, уводя за собой свою стаю.

- И это, слы? - он оглянулся через плечо. - Скажешь кому - значит, ссучился. А с ссученными - знаешь, что? - он развернулся и прижал расставленные руки к паху, одновременно начав ритмично двигать бедрами и закатив глаза. - И тебе, вша, и мамке твоей. Ну, не хворай.

Еще раз громко заржав, компания скрылась из виду, оставив плачущего Сашку подбирать книги и тетрадки, валявшиеся в грязи.

С того дня его жизнь превратилась в ад. Шакалы донимали во время уроков, на переменах, после школы - он даже бросил ходить в библиотеку и каждый день непрестанно страдал без новой дозы фентезийных миров. Родители видели, что с сыном что-то не так - но он, долговязый, забитый подросток, просто молчал и закрылся ото всех. Учителя делали вид, что ничего не происходит - дети, мол, подумаешь, ссорятся между собой, а ребята - мажорам, как и прежде, до него не было дела, а нейтралы не вмешивались из боязни подвергнуться травле вместо него.

Наверное, именно из таких детей вырастают больные на голову люди. Или те, кто, будучи загнанными в угол, как маленькие дикие звери, приносят на уроки оружие и стреляют сначала в других, а потом и в себя. Саня держался - изо всех сил держался, после каждого тычка в спину или прилетевшего в затылок плевка повторяя про себя будто мантру. Им. Меня. Не сломать.

То были самые страшные полгода во всей его подростковой жизни.

Наступили каникулы. До той поры уже взрослый Сашка не сильно любил уезжать к бабушке с дедом, но в этот раз, убегая от стаи, он пропал из города на целое лето - лишь бы не видеть этих насмешливых глаз. Не слышать их оскорблений. Не вынимать из грязи и снега пенал или сменку, не вылавливать из унитаза насквозь промокший дневник.

Тем летом у деда, дорвавшись до его громадной библиотеки, он читал раз за разом всего только несколько книг. Черных книг. Книг, запертых в шкафчике в самом верху стеллажа.

Вернувшись по осени, он, все такой же худой и долговязый, все с такой же растрепанной и покрытой перхотью головой, с болью осознал, что ничего не изменилось. Его подловили буквально в первый же вечер после уроков - порвали футболку и поставили пару больших, но незаметных под одеждой синяков. Они знали, как бить, не вызывая вопросов.

В середине сентября Сашка, как обычно, пришел в школу. Как обычно, получил на уроках свою порцию плевков и тычков. В этот раз он, плюнув на все, после учебы пошел за новыми книгами - и выйдя из библиотеки, снова наткнулся на них.

Дима - сам он почти никогда не марал руки - с насмешкой кивнул своей стае, чтобы они преподали отщепенцу урок. Но в этот раз, едва книги упали на землю, Сашка рванулся и воткнул главарю прямо в руку опаленную пламенем черной свечи самую обычную швейную иглу. Его рот против воли выкрикнул в воздух чужие, непривычные для гортани звуки, которые вместе сложились в тайные, заученные им теплыми летними вечерами, слова. Главарь отшвырнул его в сторону, встряхнул рукой, замахнулся - и вдруг, заорав, рухнул наземь и закрыл ладонями лицо. Он выл тонким голосом и катался в пыли, затем принялся рвать на себе одежду, пытаясь стряхнуть невидимых насекомых, которые жалили его тонкими жалами, выпуская под кожу разъедающий тело невидимый яд. Вскочив, он ногтями разодрал на себе кожу, располосовал лицо и с воем кинулся от остолбеневших шакалят куда-то в темноту.

Посмотрев на остальных, Саня поднял зажатую в руке едва видимую в сумерках иглу и произнес всего одно слово. Слово, которое он повторял раз за разом только в самых смелых фантазиях и мечтах.

- Бегите.

Он сделал шаг в их сторону - и шакалята тут же сорвались с места, скрывшись из виду вслед за поверженным главарем.
Криво усмехнувшись, он спрятал иголку и проорал:

- Скажете кому - значит, ссучились! А с ссучеными - знаете, что?!

Больше Дима в школе не появлялся. Саша не особенно интересовался его судьбой и не знал, было ли это следствием порчи - или он так испугался, что перевелся в другую школу и старался не попадаться колдуну на глаза.

Сашку больше не трогали. По школе ползли разные слухи - но они быстро затихли, ибо никто не видел в этом тихом и скромном пацане угрозу для самой отбитой школьной шпаны.

Только двум, самым близким, он сказал о случившемся - Коле, лучшему другу. И деду - проболтался во время очередных посиделок в его кабинете за изучением очередного языка.

Дед промолчал. Навел справки. Ничего не сказал внуку - лишь повторил брошенную когда-то фразу о том, что некоторым словам негоже звучать. Он вряд ли поверил, что Саша на самом деле навел порчу - но ни одной Черной книги из шкафчика больше не брал. Никогда.

Два года спустя, уже в выпускном классе, Сашка случайно встретил обидчика на улице. Когда-то здоровенный и наглый пацан шел по улице за руку с мамой в обгаженных с двух сторон портках, пускал слюни на висящий на груди передник, дебильно улыбался солнцу и лизал мороженку, размазывая ее по всему лицу и время от времени идиотически смеясь.

«Свихнулся» - пронеслась в голове у Сашки судорожная мысль. «Он и в самом деле свихнулся. Из-за меня».

Минутное удовлетворение быстро сменилось сомнением, затем тревогой, и в конце - рвущими душу муками совести, которые так и не покинули его до конца. Они с обидчиком поменялись местами, только Сашку издевательства закалили, сделали толстокожим, невосприимчивым к чужим словам. А он сотворил из Димы слюнявого идиота, который не мог даже нормально поесть и то и дело ходил под себя.

А еще Сашка знал. С той поры точно знал, что магия существует. И что чародею не нужно каких-то особых талантов и сил. Главным оружием мага всегда было знание - любой, кто знал нужное слово, мог вызвать духа или наложить порчу; знавший рецепт мог сварить приворотное зелье или смертельный яд, чтобы устранить врага.

***

Моргнув, бородатый и возмужавший Саша словно вынырнул на поверхность из темного, затянутого илом и тиной омута памяти, очутившись в Pajero, разрезающем фарами подступавшую тьму. Кажется, Коля о чем-то спрашивал - он не слышал и только механически подкручивал руль, повторяя изгибы дороги, петлявшей между домами впереди.

Что-то слева неожиданно привлекло его внимание - оборвав посередине Колину историю, он ударил по тормозам, выбрался из машины и уставился на погруженный в темноту деревенский дом.

- Нам туда, - бросил он, не оборачиваясь, затем сунулся в машину, заглушил двигатель и двинулся в сторону рассохшейся калитки в окружавшем дом редком деревянном заборе.

- Не, погодь, мы еще не доехали! Слышь! Саня! Сань, ты куда? - его растерянный спутник хлопнул дверью, догнал товарища и развернул к себе через плечо.

- Смотри, - Саша указал на что-то, едва видное в сумерках, и полицейский, увидев, что именно, только разинул рот.

Крыша дома, застеленная шифером и местами зеленевшая мхом, весь забор, все хозяйственные постройки, тут и там торчавшие рядом с избой, были покрыты неподвижно и тихо сидевшим вороньем. Десятки птиц, сотни - они замерли на всех доступных поверхностях, словно изваяния, и молча следили за пришельцами черными бусинками маленьких глаз.

- Чей это дом? - понизив голос до шепота, спросил товарища бородач.

- Да Аглаи. Коза старая, всю жизнь тут живет. Деда схоронила лет двадцать тому, и теперь почитай что одна. Слышь, Сань, - окликнул он друга, уже взявшегося за ручку двери, и кивнул на все так же недвижимых птиц. - Че это они?

- Не знаю. Но это Маяк. Они что-то чуют - и надо узнать, что.

Из-за распахнутой двери из погруженного во мрак помещения не было слышно ни звука.

- Есть кто дома? Полиция! Аглая, жива? - проорал Николай, заработав недовольный взгляд от сидевшей на козырьке крыльца птицы; сунул голову внутрь и тут же отшатнулся, учуяв едва заметный знакомый запах. - Твою мать. Опять провоняю. Я вперед, ты за мной, - вынув из кобуры табельный, он зажег фонарик и через сени двинулся в хату.

Вошедший следом Александр щелкнул выключателем и снова прислонил к лицу носовой платок.

Полицейский выключил фонарик, спрятал оружие, осмотрелся и пробурчал:

- Нннда.

Посреди комнаты за стоящим прямо под иконами столом сидела одетая в траурное черное платье старуха. В ее широко распахнутом рту и затянутых белесой пленкой глазах копошились мухи, на шее зияла страшная рана, кровь из которой забрызгала стены и потоком стекла на ее изогнутую в последнем мучительном вздохе грудь.

Подойдя поближе, Саша убрал платок и задумчиво почесал бороду.

- Интересно. Интересно. - пробормотал он, стянул с полатей покрывало, бросил его на заляпанную кровью скамейку, прогнал мух и уселся бок о бок с мертвой старухой, не обращая внимания на побелевшее Колино лицо.

- Ритуал. Древний, что-то от старообрядцев. Возможно, старуха, - он кивнул на свою соседку с распоротым горлом, - именно та, из-за кого все и началось.

Привстав, он внимательно изучил разложенные на столе предметы и принялся негромко бормотать себе под нос, время от времени давая пояснения Николаю:

- Черные свечи. Ну, это понятно - она явно не с мужниным духом решила поболтать. Всего три - это старый подход, очень старый, со времен крещения Руси. Видишь, свечи образуют треугольник? Не пентаграмму, не круг - треугольник. Старообрядцы не верили в нового Бога, и это нашло отражение в ритуалах - три угла, три свечи как насмешка над Триединством. Прям под иконами - остроумно, остроумно. Картинки не имеют никакой силы, а ей они просто чтоб не бросаться в глаза. Верхняя свеча символизирует Отца - рядом с ней клали детородные органы быка или тушу неощипанного петуха. Левая нижняя - Сына. Там должно быть яйцо, либо - либо...ммм...дай подумать. Кажется, в некоторых случаях приносили в жертву теленка или новорожденную овцу. Правый нижний - Духа. Там должно быть сердце - вместилище души. Куриное, свиное - подойдет любое, какое ни есть. Оскверненные, трактуемые с насмешкой символы христианства - чтобы призвать божество иного толка, чуждое христианам, но знакомое почитателям иной веры. Божество или духа - такого, как дэв. А в центре - в центре должна быть голова птицы. Обязательно черный петух, здесь разночтения недопустимы. Петух это птица, кричащая на заре - и криком гонящая прочь злые силы, которые подкрадываются по ночам. Что у нас? Так, тело птицы, яйцо и куриное сердце, а по центру - тьфу. Дура ты старая, - он покосился на мертвую старуху. - Это ж куриная голова! Куриная, не петуха!

Вскочив, он деланно рассмеялся и принялся мерять шагами комнату, мельком взглянув на товарища, так и стоявшего у входа в избу.

- Если честно, - прочистив горло, пробормотал тот, - я не понял примерно нихрена. Что произошло?

Остановившись посередине комнаты, Саша развел руками:

- Хреновый получился ритуал. Она пыталась изгнать дэва - призвать его, заковать в треугольник и отправить восвояси с рассветом, когда прокричит помещенная в центр петушиная голова. Все было сделано верно - кроме того, что под рукой у нее не было черного петуха. А курица, хоть и можно подумать, что это одно и то же, не имеет привычки кричать по утрам. И духа изгнать она не в силах - этого старуха не учла. Ошибка дилетанта. Ошибка, которая стоила ей жизни. Дух пришел - и с рассветом разорвал путы, а вместе с ними - и горло этой старой кошелки.

- Погоди, то есть, духа можно просто изгнать?

- Было можно. Два раза в одну и ту же ловушку он не попадет - этот вариант отпадает. Теперь на призыв он может явиться только в теле зверя - и в кругу, как понимаешь, его не закрыть.

- Аааа...что станет с самим Измененным, если дэва удастся изгнать?

- Коля. Что случается с телом, лишенным души? - бородач укоризненно посмотрел на товарища, как на школьника, не выучившего самый легкий урок. - Пойдет работать в полицию, чего ж еще.

- Ха. Ха. Очень смешно. А серьезно?

- Лишившись души, как и любое другое тело, Измененный превратится в груду безжизненной плоти. По сути, нам так или иначе именно этого нужно добиться.

- Получается, это старуха во всем виновата? Это она провела в том подвале ритуал? Слуууушай, - лицо Николая во второй раз за вечер озарилось догадкой. - Я вспомнил, от чего умер ее дед! Мужики говорили - он, мол, таскал с могильника всякий хлам и сдавал на металл! Кто, как не он должен был знать о подземном складе? Знал ведь, наверняка знал - да и ей рассказал! А Васька - да он каждый год по осени за бутылку рубил ей дрова! Все сходится! Вот ведь старая сука! - он неприязненно покосился на покойную, затем на иконы и небрежно перекрестился.

- Нда. И ее смерть здорово ломает нам планы. Я надеялся выйти на колдуна и заставить его вышвырнуть назад эту тварь - туда, откуда пришла. Ну или хотя бы узнать ее Имя. А теперь - и с телом ее не разделишь, и в лесах наших чертовых не найдешь. Впрочем...

У товарища в кармане неожиданно зазвенел телефон.

Вынув из кармана орущую трубку, Коля, не глядя, приложил ее к уху:

- Семенов. Да. Когда? Кто? В смысле? Уверен? Понял, держи в курсе.

Спрятав обратно телефон, он нахмурил лоб и недоуменно уставился на Саню:

- Дежурный звонил. На автобусной остановке у леса нашли женскую сумку. Откатали по пальцам - выходит, неопознанной жертвы. Это Кривова Маша. Внучка Аглаи, - он ткнул пальцем в старуху и замолчал.

Саша на мгновение замер, взглянул на мертвую бабку и присел обратно на скамью.

- Это что получается? Она скормила зверю собственную внучку? Ради этой жуткой смерти и был ритуал?

Он потер пальцами виски и прикрыл ладонью лицо.

- Никогда не пойму этих чертовых людей. За что? Почему? Зачем? Слышь, - он толкнул бабку в затвердевшее плечо и взглянул в ее затянутые мутной пленкой глаза, - зачем?

- Думается мне, - медленно протянул Коля, - что девчонка попалась медведочелу случайно. Аглая души не чаяла во внучке - здесь тебе это скажет любой. Никто бы не смог вот так притворяться - будь то ведьма или нет. Думаю, здесь должно быть что-то еще. Помнишь, с чего мы начали? Нужно понять мотив. Убивать свою внучку у бабки мотива не было - но, может, был повод убить кого-то еще? Предположим, что дэв не был вызван просто из интереса, и из Васьки не просто так получился огромный волосатый мутант. Скорее всего, она хотела убить кого-то конкретного, кого-то, кого ненавидела всей душой - но не могла навести явную порчу - чтобы подозрения не пали на нее. Также логично, что цель уже устранена - в противном случае старуха не пыталась бы изгнать дэва и завершить ритуал. Значит, это кто-то из тех четверых.

- И вряд ли последние двое - чем сложнее схема, тем ниже вероятность успеха, и тем выше шанс, что что-то пойдет не так, - подхватил рассуждения Саша. - Значит, кто-то из первых двух - и, думаю, можно выбросить из уравнения пацана. Выходит, остается седой, - он вспомнил разорванное пополам тело и выеденную зверем грудь. - Знаешь, где он жил?

Полицейский утвердительно кивнул.

Поднявшись на ноги, Саша набросил покрывало на тело старухи, кинул последний взгляд на перепачканный воском и кровью стол и вышел в сени. Замерев на пару секунд, он задумчиво осмотрелся, вернулся обратно в хату, взглянул по сторонам, отодвинул заслонку печи, недоуменно хмыкнул и снова подошел к телу, зацепив краем глаза несколько сиротливо лежавших под столом огарков белых церковных свечей. Вынув из кармана новую пару перчаток, он нацепил их и аккуратно осмотрел руки и окровавленную грудь Аглаи в поисках чего-то, что ему очень хотелось найти. Наконец, удовлетворенно кивнув, он стянул с ее правой руки толстое золотое кольцо и опустил его в нагрудный карман. Коля понимающе хмыкнул, после чего мужчины вышли из дома и забрались обратно в машину.

Вышедший из темноты пожилой мужик в затертой телогрейке помахал им рукой:

- Николай! Снова здорова! Доброго вечера, мужики!

- И тебе, Петрович, - важно кивнул полицейский и махнул в ту же сторону, откуда они приехали: - Трогай, Саня. Развернись и обратно до крайней избушки, а там на соседний хутор. Я покажу.

***

Пятнадцать минут спустя внедорожник остановился у опрятного двухэтажного дома, окруженного сплошным высоким забором, рядом с которым теснилась куча самой разной сельскохозяйственной техники.

- Приехали. Буржуи херовы, - Коля неприязненно покосился на новенький красный комбайн, освещенный светом их фар. - Пойдем, поговорим.

- Ты аккуратнее, Коля. В этой семье сегодня потеряли сразу троих.

Бородач подошел к покрашенным в синий цвет воротам и решительно постучал.

Из-за забора тут же басовито залаяли - через мгновение к басу присоединилась целая дюжина псов, лающих и рычащих на непрошенных поздних гостей.

- Хозяйка! Людмила! Полиция, открывай!

Через пару минут со двора послышался лязг тяжелого металлического засова; створки немного раздвинулись, образовав тонкую узкую щелку, из-за которой выглянуло опухшее заплаканное лицо.

- Чего вам? - всхлипнув, грубо бросила женщина. - Я уже все рассказала вашим коллегам. Больше мне не о чем говорить, - она попыталась захлопнуть ворота, но Коля успел всунуть в щелку ботинок и схватился за створку рукой.

- Ну будет, Людмила. Понимаю, у тебя горе, но выдели нам пару минут. У коллег из прокуратуры, - он кивнул на неподвижно стоявшего Сашу, - есть пара вопросов. Обещаю - много времени не займем.

- Ладно, - женщина, немного посомневавшись, вышла наружу и плотно затворила ворота, за которыми все так же заходилась лаем целая свора собак.

- Чего вам? - недовольно повторила она и утерла нос рукавом, кутаясь в накинутую на плечи толстую шерстяную шаль.

- Простите, что дергаем Вас в поздний час. Мне очень не хочется Вас беспокоить, но в интересах следствия нам очень важно понять - что связывало Вашего сына и Аглаю, - он вопросительно обернулся в сторону товарища, - Никитину, - подсказал Николай, - Аглаю Никитину, - повторил Саша и посмотрел зареванной женщине в красные от слез глаза.

- А она тут причем? - недоуменно переспросила женщина, затем мотнула непокрытой растрепанной головой, шмыгнула носом, сглотнула и медленно начала, словно собираясь с мыслями: - Сережка, - лицо ее скривилось, она громко всхлипнула и изо всех сил сжала кулаки, пытаясь не зареветь. - Сережка, - продолжила она после долгой паузы, - встречался с Машей, ее внучкой. Старуха была против, да кто ж ее спрашивал. Не нравился ей сынок мой, шибко не нравился, а у них - у них была самая настоящая, чистая любовь. Никогда не видела сына таким, - по ее щеке прокатилась одинокая крупная слеза, - таким воодушевленным. Влюбленным. Радостным, светлым - когда он говорил о Маше, то словно бы расцветал. На руках ее носил, говорил о свадьбе - он, который никогда и не думал о детях, никогда и не думал жениться - только девок менял одну за другой. С ней он рос над собой. Он впервые хотел чего-то большего. А теперь...сыночек мой. Единственный. Родной мой, моя кровиночка. Сладкий мой, да зачем мне самой теперь жить? И Семенушка...муж. И Сашок...да за что мне все это, Господи? За что? За что? - вскинув голову к небу, она неожиданно заорала висевшим над ней безучастным тучам - будто кто-то за ними мог услышать ее. Мог узреть ее горе. Мог вернуть самых близких людей.

- Не хочу больше жить, - прошептала женщина; покачнувшись, она оперлась на забор, затем села - и завыла, колотя кулаком по земле. Тяжело, по-звериному - так, что от воя хотелось спрятаться, заткнуть пальцами уши, убежать - что угодно, лишь бы больше не слышать этот дикий хрипящий звук. И собаки, скрытые за забором, чувствуя горе хозяйки, завыли следом за ней.

Николай, скривившись, посмотрел на бьющуюся в истерике женщину, тронул товарища за рукав и прошептал:

- А вот и мотив. Она это сделала. Старуха. Точно она.

Саша склонился к внезапно обмякшей женщине и присел, легонько коснувшись ее руки.

- Вам ни в ком случае нельзя оставаться одной. В доме еще кто-то есть?

- Оставьте меня, - протяжно протянула она, уронив голову за плечо. - Прошу вас, оставьте. Подите прочь. Прочь! Прочь! - она резко вскочила, оттолкнула сидящего Сашу - так, что он едва не упал, дернула ручку и скрылась во дворе, громко хлопнув дверью - у мужчин загудело в ушах.

- Картинка сложилась, - несколько долгих мгновений спустя сказал полицейский, увлекая неподвижно стоявшего друга за собой. - Аглае не нравилась партия - еще бы, Серега был тот еще ловелас. Сколько девок попортил, сколько раз ему мяли бока их отцы и мужья - а тут единственная, любимая внучка попалась в его сети и никого не хотела слушать. Говорили ей, дуре - не будет с ним счастья, брось, найди путевого мужика. Но сердцу, как известно, не прикажешь, - прошептал он с легким оттенком грусти.

- Ты, скорее всего, прав, - Саша задумчиво почесал бороду и забрался на водительское сиденье.

- Что дальше? - Николай помедлил у открытой пассажирской двери и прислушался - кажется, беззвучно вибрировал телефон. - Минуту, - он вынул из кармана трубку, взглянул на экран, чертыхнулся: - Дежурный. Чего ему в такой час? - принял звонок и сделал пару шагов назад.

Саша, прикрыв глаза, молча сидел в машине и думал. Воображение против его воли нарисовало теплую, радостную картинку - седовласый парень, одетый в строгий официальный костюм, ведет к алтарю красивую молодую девчонку в длинном, в пол, белом платье. Он поднимает фату, являя миру ее озаренное счастливой улыбкой лицо, наклоняется, целует и надевает на ее тоненький пальчик золотое кольцо. Саша вздрогнул - память услужливо подкинула воспоминание о суровой, беспощадной реальности - почти полностью съеденный женский труп и разорванное пополам тело парня с искаженным мукой лицом.

Они умерли рядом.

Интересно, он успел испугаться? Успел осознать, кого тварь сожрала до него?

Не будет никакой свадьбы. Ни семьи, ни детей - только сложенные по черным мешкам обглоданные останки.. и зверь - яростный, ненасытный, бродящий где-то во тьме. Если в этом сраном мире есть хоть какая-то справедливость - может, хоть после смерти ребята окажутся вместе? Дед был прав - есть слова, что не должно произносить.

- Проблема, Санек, - выдернул его из размышлений обеспокоенный голос друга. - Еще двое пропали. Утром двинулись в лес по ягоду и грибы - и до сих пор не пришли. Может, заблудились, конечно, а может, - он сделал многозначительную паузу и выразительно посмотрел товарищу прямо в глаза.

- Кажется, нам пора ускоряться. Картинка почти сложилась, но, кроме понимания, нам это ничего не дало - ни Имени, ни колдуна - ничего. Пришло время и мне звать на помощь. Постой пока снаружи, я позвоню, - он захлопнул пассажирскую дверь, достал из кармана собственный телефон, набрал номер и после пары гудков произнес:

- Алло, дед? Здорово. Надеюсь, не разбудил.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Часть 1
Часть 2

Примечание: в этой части автор несколько вольно обращается с мифологией и верованиями разных культур и стран. Все написанное является художественным вымыслом, все факты притянуты за уши, совпадения случайны и не призваны никого оскорбить.

***

Тяжело вздохнув и сплюнув на пошарканные ступени, Николай выбрался на свежий воздух из прохладного и вонючего сумрака бетонной кишки. Выбив из пачки сигарету, он с наслаждением закурил и, сморщась, понюхал голубой рукав форменной рубашки - между прочим, постиранной только вчера. Запах. Он чертыхнулся. Этот чертов запах не выветрится теперь и за целый год. Липкий, пробирающий до самых кишок запах смерти.

Сделав глоток живительного терпкого дыма, он подставил лицо теплому ветерку и, полуприкрыв глаза, осмотрелся.

В паре шагов от поваленной секции забора, настороженно уставившись в лес - среди деревьев виднелся широкий и прямой след как от тяжелого бульдозера - прохаживались трое вооруженных автоматами полицейских. В паре метров слева, в упор к темневшему в полукруглом холме дверному проему, надсадно тарахтел генератор, от которого толстыми венами убегали под землю гладкие черные провода. Вены, по которым электричество текло к привезенным из райцентра прожекторам - их расставили по бокам огромного, заставленного бочками склада, посреди которого...

Николай поморщился. Картина бойни, которая открылась ему и его коллегам, прибывшим по зову службы на место разыгравшейся традегии, надолго застрянет у него в голове. Не такое он ожидал увидеть, уж точно не такое.

Зажав в зубах сигарету, он зашарил по карманам, вынул изящное обручальное кольцо с небольшим камнем - мельком взглянул на него и спрятал в кармашек на груди; затем достал из форменных брюк портмоне, привлекшее его внимание еще там, внизу.

Открыв отделение для монет, он достал одну - особую, чтобы невзначай не перепутать и не расплатиться за какое-нибудь барахло - китайскую сувенирную монетку с квадратной прорезью посередине. Зажав ее между пальцев, он ощутил, что монета ощутимо нагрелась - и теперь словно пульсировала, то остывая почти до температуры тела, то нестерпимо опаляя кожу - так, что хотелось запулить ее куда-нибудь в кусты и потереть обожженные пальцы о ткань брюк.

Маяк. Маяк, который сработал впервые за много лет - с момента, как Николай его получил.

Отшвырнув в сторону бычок, он еще с минуту покрутил монетку в руках, затем, будто бы сомневаясь, достал из кармана форменных брюк телефон и зло матернулся, взглянув на экран. Нет связи.

Махнув коллегам, он дотопал сквозь заросли до оплавленной дыры, выбрался за территорию могильника, прошагал к белевшим на просеке служебным УАЗам, прыгнул за руль одного из них и, подпрыгивая на колдобинах, двинулся в сторону междугороднего шоссе.

***

Остановившись неподалеку от покосившейся, открытой всем ветрам автобусной остановки, он снова вынул телефон и набрал по памяти знакомый номер.

- Алло, - донеслось из трубки спустя пару длинных гудков.

- Привет, Саня. Тут это... - звонящий ненадолго замолчал.

- Что-то случилось?

- Точно не знаю. Маяк. Все, как ты говорил. Приезжай.

- Понял, - доносящийся из трубки голос едва ощутимо изменился. - Давай адрес.

- Тут не адрес, - полицейский замялся. - Скину геолокацию.

- Хорошо.

Николай, оторвав телефон от уха, сбросил собеседнику точку на карте и через несколько секунд услышал из трубки:

- Буду через полтора часа. Жди.

- Хорошо. Встречу на остановке и провожу до места. И это...оденься посолиднее. Ты же помнишь легенду?

- Само собой. До встречи.

- Увидимся.

Николай повесил трубку, убрал телефон и, на секунду задумавшись, тронул машину с места.

Он точно успеет вернуться за отведенный срок.

***

Ровно через полтора часа из-за поворота показался черный Mitsubishi Pajero старой модели с молодым бородатым парнем за рулем. Внедорожник остановился на обочине; водитель выбрался из машины и крепко обнял Николая, вышедшего навстречу из-за руля служебного УАЗа.

- Ты как? Как дед? - полицейский приятельски похлопал старого друга по плечу.

- Нормально. Спасибо, что его навестил. Он всегда рад гостям - особенно тебе, - улыбнувшись, произнес подоспевший на подмогу мужчина.

- Навестил? А... да, без проблем. Мне в радость, ты знаешь.

- Тебе от него привет. Ну, веди.

- Езжай за мной. На месте ничего не трогать, сам понимаешь - только смотреть.

Саня коротко кивнул в ответ.

Мужчины разошлись по машинам, тронулись с места, свернув на проселок, и двинулись в сторону затерянного в лесах могильника.

Бросив оба автомобиля на просеке возле сетчатого забора, спутники углубились в заросли и вскоре оказались на круглой поляне, по которой все также патрулировали вооруженные полицейские. Коротко кивнув мужчинам, новоприбывший вопросительно взглянул в сторону темневшего в холме провала. Получив в ответ утвердительный кивок, он достал из кармана небольшой фонарик и ступил на уходящие в подземелье окровавленные ступени.

- Важняк. Из областной прокуратуры, - вполголоса бросил коллегам Николай и поспешил следом за скрывшимся из виду незнакомцем.

Оставшиеся снаружи полицейские, приняв на веру полномочия и верховенство незваного гостя, двинулись обратно к поваленному забору, не сводя настороженных взглядов с начинавшего погружаться в сумрак леса.

- Рассказывай, - немногословный бородач, увидев боковым зрением догонявшего Николая, продолжил углубляться в темноту, посвечивая под ноги и не сводя с пола внимательных глаз.

- А что рассказывать... - Николай на секунду помедлил, собираясь с мыслями, и рублеными фразами, как на докладе, принялся описывать произошедшее: - В дежурную часть обратился мужчина - взволнованный, орущий, в состоянии паники. Сказал, что они с мужиками из ближайшей деревни вчера вышли в лес на поиски потеряшек - мальчишки-подростка и взрослого парня, в составе группы из четырех человек. Сам заявитель приходится одному из пропавших крестным отцом. На поле обнаружили след - пропавшие охотились, подстрелили косулю; подранок удрал через лес и сквозь дыру в заборе проник на территорию могильника. Пройдя по следам, поисковая группа обнаружила за забором дверной проем, ведущий, вероятно, на подземный склад; двое из группы - отец одного из пропавших и еще один человек, вооруженные гладкостволом, двинулись внутрь. Спустя время из-под земли донеслись выстрелы - четвертый в группе струхнул и сбежал, сам звонивший остался снаружи, внутрь идти не рискнул. Пару минут спустя из прохода вырвался... - Николай замялся, - по описанию, вероятно, медведь. Порвал одну из собак и убежал в лес, попутно повалив секцию забора и проделав в деревьях целую просеку - ты ее, наверное, видел. Заявитель временно потерял сознание; пришел в себя только ближе к утру - ни его приятелей, ни пропавших парней в зоне видимости не было. В логово зверя он по-прежнему не полез - выбрался в зону покрытия сети и позвонил нам.

Николай, запыхавшись от быстрой ходьбы, тяжело сглотнул и перевел дух.

- Дежурный вызвал меня и еще одного - Дима, ты с ним не знаком. Звонивший ожидал нас в начале просеки, по которой мы ехали, и провел сюда. Мы зашли в нору, - он снова на мгновение замолчал, - а там...ну, в общем, посмотришь сам. Там бойня, Сань. Кровавая баня, как в "Резне бензопилой", только без бензопилы. Я сразу же вызвал подмогу, криминалистов, отправил к родным пару ребят - в общем, все по процессу, как полагается. Труповозки пока только не было, уже пару часов как из области ждём. Да и я велел улики пока что не трогать.

- Что говорят криминалисты? Они еще там?

- Не, уже уехали. Что говорят? - Николай глубоко вздохнул. - В тупике в конце тоннеля обнаружены останки пяти человек. Пропавшие парень и мальчишка-подросток, а также двое из поисковой группы - их всех опознал тот мужик, что звонил. Аккуратно там, на пороге - кажется, в процессе его пару раз стошнило, картина, ну...не для слабонервных. И девушка - ее опознать пока не удалось. Характер повреждений: воздействие когтей и зубов - рваные раны мягких тканей, отсутствующие внутренние органы - видимо, зверь успел покормиться на трех первых жертвах, в особенности, на девчонке. Ударное воздействие лап - переломы, у одной из жертв раздавлена грудная клетка; в общем - озверевший медведь, распробовавший человеческое мясо. Полная жуть. Никогда такого не видал, - Николая ощутимо передернуло.

Несколько минут мужчины шагали в тишине, нарушаемой только шелестом ботинок по покрытому пылью и испещренному следами бетону.

- В общем-то, - после долгой паузы продолжил полицейский, - я бы тебе и не позвонил, если бы - ну, знаешь, если бы не Маяк. Долго не мог понять, что мне задницу греет - да и внимания поначалу не обратил. Потом глядь - а монетка, которую ты дал, как есть кипяток, едва в руках удержал. Сразу подумал, что дело нечисто - и позвонил. Прости, что выдернул - не знаю, чем ты сможешь помочь, если это и правда медведь.

Бородач едва заметно кивнул.

- Ты все правильно сделал. Маяк не мог ошибиться - значит, дело и правда нечисто. Будем посмотреть.

Десять минут спустя мужчины оказались на пороге освещенной ярким светом прожекторов комнаты. Бородач, переступив через лужу крови и блевотины, спрятал фонарик и принялся внимательно осматриваться по сторонам, прикрывая лицо носовым платком - в воздухе стоял удушающе тяжелый запах крови, человеческих испражнений и уже начавших разлагаться тел.

Открывшаяся его взору картина действительно могла показаться шокирующей - кому-нибудь, но не ему.

По левую руку, облокотившись головой о стену в окружении стрелянных ружейных гильз, валялся грузный мужик с раздавленной чем-то тяжелым грудной клеткой - из окровавленной вмятины торчали наружу обломки костей; неподалеку от него в луже успевшей загустеть крови лежало безголовое тело в пятнистом охотничьем камуфляже и высоких, заляпанных грязью резиновых сапогах.

"Видимо, те двое, из поисковой группы. Зверь убил их, но есть не стал - что-то его спугнуло".

Чуть дальше, посреди завала из пустых металлических бочек, виднелось еще два тела - парнишка в ярко-красной ветровке с раздавленной и погрызанной головой - от его черепа почти ничего не осталось, и разорванный пополам седовласый парень, со вскрытой и выеденной до самого позвоночника грудью.

"Пропавшие. Эх, жалко пацана, совсем еще молодой. Жить да жить".

В паре шагов от мальчишки, съеденный практически полностью, лежал последний, пятый труп. То, что эта груда перемолотого огромной мясорубкой мяса и костей когда-то принадлежала человеку - девушке - можно было понять лишь по окровавленной клетчатой тряпке, которая когда-то была женской юбкой, да паре валявшихся в стороне сандалей, из которых торчали обглоданные острыми зубами стопы.

“Педикюр - скорее всего, молодая" - присев на корточки возле сандалей, прикинул про себя бородач.

- Ну, чего думаешь? - окликнул знакомого мявшийся позади Николай, которого совсем не тянуло заходить внутрь комнаты - к черту, он уже успел насмотреться. И без того к его горлу то и дело подступал некстати оказавшийся плотным обед.

- Пока ничего. Не торопи, - коротко бросил мужчина, встал на ноги и отошел обратно ко входу, пытаясь охватить всю картину целиком.

Краем глаза он зацепил несколько бочек, валявшихся в правом углу комнаты - лежащие в стороне от света прожекторов, они оставалась погруженными во мрак.

- А здесь что? - мужчина снова достал из кармана фонарик, подошел к бочкам, аккуратно переступая через останки, и осветил привлекший его внимание завал лучом фонаря, блеклым на фоне осветительных ламп. - Помоги, - он принялся оттаскивать бочки в сторону и кивнул все так же торчавшему у входа столбом полицейскому.

Вдвоем они аккуратно разгребли завал и увидели ранее скрытую под бочками груду какого-то тряпья.

- Таааак, - медленно протянул Николай. - По ходу, жертв было больше. Криминалисты, мать их так - чуть не упустили такую деталь! Ну я им устрою! - Николай задохнулся в праведном гневе и тут же осекся, увидев, как его товарищ снова присел, натянул на руки тонкие медицинские перчатки и принялся аккуратно разгребать груду разорванной на куски одежды. - Ты чего! Не лапай, это ж улики! Сань! Не трогай, говорю!

- Подержи, - не обратив никакого внимания на возгласы товарища, бородач протянул ему фонарик, поднял с пола обрывки мужской телогрейки и принялся внимательно разглядывать их в неверном свете фонаря. Через мгновение он швырнул тряпку на пол, шагнул в сторону, опустился на колени, отковырнул с пола кусочек какой-то твердой субстанции, понюхал и опустил в карман.

- Епт, Саня! Ну мы ж договорились - ничего не трогать! А ты еще и улики тыришь! Узнай кто - с меня голову снимут, не посмотрят, что капитан!

- Не кипишуй. Ты сам меня позвал. Так что стой и молчи.

Парень поднялся с колен, забрал фонарь из рук полицейского и принялся светить по сторонам.

Спустя пару секунд он удовлетворенно хмыкнул и подобрал с пола граненую стопку - в таких на кассах магазинов обычно продавали водку самым отпетым алкашам. Кивнув самому себе - словно что-то такое он и ожидал увидеть, Саня поднес опустевшую емкость к лицу и пару раз махнул над ней рукой, словно над пробиркой с каким-то опасным веществом. Глубоко вдохнув воздух, он отшатнулся; затем провел указательным пальцем по внутренней части стакана, облизнул, задумчиво погонял во рту слюну и сплюнул в вынутую из кармана салфетку.

- Н-да. Это был не “Nescafé”, - тихонько пробурчал он себе под нос, после чего поднялся на ноги и сунул стопку в карман кожаной куртки - вслед за подобранным ранее веществом.

- Идем, - он кивнул застывшему в стороне товарищу и двинулся в сторону выхода.

- Чего? Куда? Чего ты нашел? Со мной не хочешь поделиться? - нелепо разинув рот, полицейский уставился в спину скрывшемуся в темном коридоре товарищу.

- Снаружи. Хочу подышать. Идем, - донеслось из бетонной кишки.

Негромко матернувшись, Николай в последний раз обвел взглядом залитую кровью и заваленную останками комнату - его в очередной раз передернуло - и двинулся следом.

***

- Очевидно, это был не медведь.

Мужчины сидели на траве в паре метров от искусственного холма; Николай закурил очередную сигарету, а Саня задумчиво покусывал ровными зубами вырванную из земли травинку. В помещение подземного склада спускались как раз вовремя подъехавшие медики, которые должны были отвезти трупы в морг.

- Ну это я и сам догадался, Шерлок. Медведей в наших краях отродясь не бывало, - Николай выдохнул тонкую струйку белого дыма и выжидающе уставился на друга. - Тогда кто? И это...нам бы сняться отсюда. Не дай Бог эта тварь вернется, - он затравленно обернулся в сторону забора, у которого все так же мялись, сжимая в руках автоматы, его коллеги.

- Не вернется. Не теперь.

Саня достал из кармана припрятанную ранее граненую стопку и протянул ее товарищу:

- Понюхай. Не бойся, не опасно.

Полицейский с опаской принял у бородатого емкость, осторожно нюхнул и вернул обратно:

- Ну, спирт. Чем еще она может пахнуть?

- Спирт, верно. А еще - мухомор, валериана, лаванда и, кажется, мак. Специфичная, особая смесь, непростая в приготовлении - очень непростая. Ничего не напоминает? Напряги память.

- Какой-то отвар? И чего? Ну, завелся у нас алкоголик-гурман. Нажрался, залез за каким-то хреном в этот подвал - наверняка за металлом, по деревням-то цыгане все давно вывезли - заснул и попался зверю на зуб. Невезуха, бывает. Вон, даже костей не осталось - и от одежды одни лоскуты.

- Его не жрали. Возможно, ты не заметил - на тряпье не было крови. И телогрейка порвана по швам. Изнутри.

- Изнутри? Это как? Это что, мистер Хайд? Рассекает теперь у нас по лесу в одних безразмерных трусах и жрет кого ни попадя? Сань, ты на это намекаешь?

- Почти. В "Ведьмака" играл? Помнишь, что было на Скеллиге на пиру?

- Так, погоди...Ну, помню - мужики превратились в медведей и принялись крушить все вокруг. Так это что, получается, берсерк? Обожрался мухоморов и...?

- В преданиях и сказках у него много имен. Берсерк, оборотень, перевертыш - все одно, как ни назови. В фолианте, который я читал в библиотеке деда, он назывался всегда одинаково. Измененный. Человек-зверь. Настоянный на спирту мухомор, пара других, более редких элементов - и вот, на выходе здоровенная мохнатая тварь, бывшая до этого человеком. А остальное - вот тут уже интересно, - Саня покопался в карманах и вынул на свет отковыренный с пола кусочек какого-то материала.

- Воск. Обычный свечной воск. Черный.

Замолчав на мгновение, он нырнул в воспоминания.

Поздняя осень. Облетевшие деревья, освещаемые последними лучами почти упавшего за горизонт солнца. Двухэтажный дом. Дед, курящий трубку в кресле-качалке у камина и читающий какую-то книгу в неярком свете настольной лампы. Бабушка, хлопотавшая на кухне - кажется, оттуда доносился запах яблочного пирога. И он, Саня - восьмилетний пацан, украдкой пробравшийся в огромную библиотеку - лезет на стремянку, открывает запертый шкафчик стащенным у деда ключом и достает из темных недр старинный толстый фолиант, затянутый в черную потрепанную кожу. Закрывает шкафчик, запихивает книгу под футболку и несется в свою комнату, где его уже ждет лучший друг - Коля. Пацаны забираются вдвоем под одеяло, прихватив фонарик - и до самой ночи бережно листают тонкие страницы из какого-то неизвестного материала - страницы, покрытые странными рисунками и непонятными письменами.

Санин дед, Михаил Афанасьевич, был профессором-литературоведом, на старости лет перебравшимся из столицы в родные края, а кроме того - талантливым палеографом и известным в узких кругах библиофилом. В Москве у него когда-то был собственный, приносящий немалый доход, антикварный магазин - и всю свою долгую и насыщенную приключениями жизнь Михаил Афанасьевич посвятил коллекционированию поистине редких и уникальных книг. Была в его коллекции и "В наше время" Хэмингуэя, и "О вращении небесных тел" Коперника - редкая, из самого первого издания - ее он, опасаясь за сохранность, подарил когда-то давно зарубежному музею, откуда книга, как говорят, перекочевала в коллекцию какого-то богатея, чем дед был немало раздосадован и оскорблен. Особое место в его коллекции занимали несколько древних, написанных на мертвом языке книг - дед называл их Черными. Он пару раз рассказывал Сашке, сидевшему у него на коленях с широко разинутым ртом, что книги ему продал за бесценок какой-то потрепанный и мутный монах - книги, дескать, попали к нему от одного из прихожан, и с тех пор в приходе стали твориться очень странные дела. Дед не верил ни в какую потустороннюю муть, поэтому книги купил - однако хранил их во всегда запертом шкафу и просматривал только в одиночестве, запершись в кабинете - в свое время он немало времени потратил на расшифровку таинственного языка.

История изрядно будоражила Сашкин неокрепший ум - и он периодически тайком утаскивал одну из книг, посвятив в эту тайну только лучшего друга.

Однажды ему все же не повезло - профессор полез на стремянку за одной из книг как раз в тот момент, когда Сашка в очередной раз разглядывал ее же под одеялом. Дед обнаружил сначала пропажу ключа, затем - открытый шкафчик, а потом - и затаившегося под одеялом внука. Ох и досталось ему тогда - дед, не скупясь на выражения, оттаскал Сашку за уши и с оттяжкой отшлепал толстенным кожаным ремнем.

Впрочем, Михаил Афанасьевич, при всех его талантах, психологом не был - выданные за дело тумаки и строгое внушение никогда больше не трогать запретных книг только распалили любопытство пацана. Поймав его на горячем еще пару раз, дед отчаялся - и вместо запрета решил пойти по другому пути. Он разрешил внуку брать любые книги, но с одним условием - он должен был не просто разглядывать картинки, а читать. С той поры Сашка минимум пару часов в день вместе с дедом изучал мертвый язык - но учение, которое по расчету профессора, должно было отпугнуть мальца и погасить огонек пылавшего в нем любопытства, только подкинуло дров в этот маленький язычок пламени, распалив его в огромный, охвативший пацана с ног до головы пожар.

За пару лет Сашка прочитал все Чёрные книги от корки до корки, удивив своим талантом даже деда, который изучал языки всю свою жизнь. И прочитав, больше не показывал их никому. Дед, сидевший над каждым фолиантом вместе с ним, когда-то проронил: "Запомни, внук. Не все слова, что написаны, стоит сказать и прочесть. Некоторые вещи записывают для того, чтобы предупредить. Эти книги никто и никогда не должен читать. Кроме нас". Тогда Сашка тоже не верил в сверхъестественное - не верил, до тех самых пор, пока...

Сидевший на траве бородач встряхнул головой, отбрасывая в сторону обжигающее воспоминание, сплюнул травинку в сторону и вполголоса произнес:

- В этом складе кто-то провел ритуал. Свечи, расставленные в круг - это не просто избитый прием из дешевых ужастиков и не досужая байка для рассказов шепотом у костра. Зажженные в полночь свечи - их должно быть шесть или семь штук - всегда привлекают души, летящие, как мотыльки на огонь. Белые - призывают в круг светлые души, души недавно умерших - заблудшие, либо те, что еще не успели найти путь на ту сторону. Они рассаживаются внутри круга, словно уставшие путники у костра - могут выслушать чужие тайны и горести и унести их обратно в могилу; могут поведать собственные страхи и секреты - если призывающий захочет слушать. Это древний ритуал, но распространенный - чтобы его провести, никаких тайных знаний не нужно. Только знать, в каком порядке зажигаются свечи, каким словом позвать к себе духов - и как правильно их отпустить.

- А черные? - затаив дыхание, Николай внимательно смотрел на товарища, полностью привратившись в слух.

- С черными все наоборот. Тут ты тоже мог догадаться.

Саня прокашлялся, и слегка ухмыльнувшись, посмотрел товарищу прямо в глаза:

- Помнишь ту старую толстую книгу, которую мы с тобой разглядывали под одеялом у деда в гостях? Был в ней один ритуал..

- Еще один? - вернул Коля кривую ухмылку, вспомнив давний рассказ друга, еще из школьных времен.

- Да, еще один. Измененный - он появился в нашей истории не просто так. В древнеиранской, тюркской, даже славянской мифологии можно встретить упоминания дэвов - человекоподобных злых духов, наполовину людей, наполовину животных, которые во всех историях и легендах противостоят силам добра. Дэвов, как и другие темные сущности, тоже можно призвать на свет горящей свечи - свечи должны быть черными, их должно быть ровно 6; призывающий в знак покорности должен стоять на коленях, уткнувшись головой в границу очерченного солью круга, но не нарушая ее, и шепотом сказать имя дэва, не открывая глаз. Пришедший на зов и попавший в ловушку дэв будет орать и беситься, пытаясь вырваться - призвавшему ни в коем случае нельзя заглядывать в круг. Усмирить дэва можно только одним способом - подношением. Если внутрь круга положить какую-то драгоценность - дэв ее обязательно схватит и не отпустит, пока его не изгнать. В гримуаре был описан именно такой ритуал, но дальше - и упоминания этого я не встречал в мифологии, нигде, кроме этой книги - если поднести злому духу драгоценные бусы с одинаковыми, идентичными бусинами - дэв тут же примется их пересчитывать, по кругу - и не сможет остановиться, не понимая, какие бусины посчитал, а какие нет. Если в этот момент заклинатель скажет особое слово - дэв растворится в бусинах, вселится в них и окажется заперт, не в силах выбраться наружу. После вселения можно забрать драгоценность из круга - и дэв окажется в твоей власти, хоть в книге и не было сказано, как им управлять. И в этот момент в игру вступает Измененный, - Саня вынул из кармана куртки тоненький блокнот и ручку, вырвал листок и нарисовал на нем символ в виде состоявшего из отдельных бусин круга, пересеченного по диагонали косой чертой. Закончив рисунок, он протянул листок Николаю и продолжил:

- В книге я встречал вот такой символ. Бусы, в которых двумя концами закреплена острая спица. Заклинатель может проткнуть такой спицей Измененного, прицепив к нему бусы с заточенным дэвом - почувствовав кровь зверя, дэв проникнет в его тело, пожрет душу Измененного и займет его место, обретя плоть. С человеком такой фокус не прокатит - дэв поглотит его и вырвется на волю, разорвав непригодное тело на куски. Только тело зверя - Измененного, в котором человеческое сочетается с животным - может привлечь дух в достаточной степени, чтобы тот добровольно заточил себя в плоть. Заклинатель обязательно должен иметь при себе заговоренный оберег - тогда зверь не нападет, но только на того, кто его призвал. Талисман защитит и любого другого, но только от ударов, зубов и когтей - Измененный все еще сможет напасть и, к примеру, его раздавить.

Бородач замолчал.

Николай, глубоко вздохнув, вздрогнул всем телом, словно сбрасывая наваждение, и осмотрелся - они все еще сидели на траве посреди могильника; вдалеке шелестели на ветру деревья да вполголоса переговаривались о чем-то застывшие у дыры в заборе мужики. Вечерело, ощутимо начало холодать.

- Ну и бред, - он через силу улыбнулся и встряхнул головой. - И ты...ты думаешь, что кто-то обратился в этом подвале? Потом проткнул себя этой вот железякой, - он кивнул на листок, - и вышел на охоту за ни в чем не повинными людьми?

- Конечно, нет. Он сделал это не сам. Кто-то - очень опытный, сведущий в тайных знаниях, ему в этом помог. Тому неизвестному мужику, чью разорванную телогрейку мы с тобой нашли. Валериана, лаванда, мак - их не зря подмешали в настойку, они должны были притупить сознание зверя - дать заклинателю время, чтобы завершить ритуал. Да и - могу представить, что кто-то мог стать Измененным по своей воле - но приносить в жертву дэву собственную душу не стал бы никто. Никто, в полной мере сознающий последствия - а человек, который все это совершил, очень хорошо понимал, на что идет.

На мгновение в воздухе повисла тишина.

- И что теперь? Выслеживать этого - как там его? Челомедведа? Медведочела? Как его вообще можно убить?

- Ни в коем случае, это самый крайний вариант. Не уверен, что мне хватит сил его побороть. Ты же полицейский - вот ты мне и скажи. Что самое главное при раскрытии преступления? Кроме как найти и поймать преступника, само собой.

Николай на секунду задумался.

- Ммм...мотив?

- Правильно. В первую очередь нужно найти того, кому это могло быть выгодно. Начнем с Измененного - попробуй вспомнить, не пропадал ли кто в последние пару дней из окрестных деревень? Мужик, явно местный, имеющий проблемы с алкоголем и, возможно, законом - вероятно, из тех, кого долгое время не будут искать. Возможно, о его пропаже еще даже не успели заявить.

Полицейский, кряхтя, поднялся на ноги и принялся расхаживать вокруг сидящего товарища, сцепив руки за спиной и сосредоточенно нахмурив лоб.

- Таааак. Ща, погоди, - он сорвался с места и почти подбежал к стоявшим в отдалении коллегам, которые, неверно трактовав его оживление, насторожились и взяли автоматы на изготовку.

Николай что-то негромко спросил - мужики переглянулись между собой, опустили автоматы, почесали макушки и затем один за другим отрицательно покачали головой.

Вопрошавший, махнув рукой, направился обратно к Александру, и понизив голос, пробормотал:

- Ррработнички. Толку от них нихера. Говорят, что не помнят - разве что с дежурным связаться, но это только с трассы, тут-то тю-тю - связи нет, а рация не добьет. Хотя... - его лицо озарилось внезапной догадкой. - Разве что...Васька? Местный синяк, все норовил утащить, чего плохо лежит. Я на неделе только выпустил его из СИЗО за отсутствием состава и под честное слово - он провода собирался на металл порезать, да не успел. Обычно надолго он на свободе не задерживается - то пьяным набедокурит, то морду кому набьет, а тут - не видел и не слышал о нем уже дня три. Либо взялся за ум, что вряд ли, либоооо, - он многозначительно кивнул в сторону входа в подземный склад.

- Едем, - Саня поднялся на ноги, отряхнулся и решительно направился в сторону машины.

- Да, чуть не забыл, - он замер и вполоборота взглянул на идущего вслед за ним Николая. - Отпусти мужиков, как только уйдет труповозка - ловить им тут нечего. И - придумай, что хочешь, любую историю - умную, тупую, невероятную - кроме известной нам обоим правды, само собой. Но - пока мы не изгоним дэва, ни одна живая душа не должна соваться в лес. Понял? Ни одна.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Часть 1

- Что, присядем на дорожку?

- Давай.

- С Богом. Кто с нами?

- Ну дык - мы же русские. Значит, Бог. А еще Леха и Петр в машине. Погнали.

Двое мужчин, одетых в почти одинаковую камуфляжную одежду и в накинутых на ветровки светоотражающих жилетах вышли из хаты. Один - худой, жилистый, с обвисшим лицом, делавшим его похожим на бассет-хаунда, повернулся и повесил на засов тяжелый амбарный замок. Второй - крупный, пожилой, насупленный, с тревожно бегающим по сторонам взглядом, поправил висящую на спине двустволку и подошел к старенькой "Ниве", стоящей у околицы. Внутри, на заднем, сидели еще двое вооруженных мужчин.

- Митрич! Че там возишься? Поехали!

- Бегу-бегу, - первый, ковырявшийся с замком, трусцой подбежал к машине и прыгнул на переднее пассажирское. - Трогай.

Водитель повернул ключ в замке зажигания и потихоньку двинулся с места.

- Ох, сынкииии! Сынкииии!

Откуда-то справа, из-за забора, наперерез ползущей по дороге машине кинулась бабка, не по погоде укутанная в теплую шерстяную шаль.

- Машка пропала! Машка моя! Должна была с автобуса еще позавчёра прийтить, а ведь нету! Помогите, сынки!

- Ой, отвали ты, Аглая, - отмахнулся от нее водитель, - не до тебя щас. Вечно у тебя то понос, то золотуха. Загуляла твоя Машка. Деньги кончатся - приедет. Все они приезжают. Уйди с дороги, пока не зашиб!

Мужик резко тронулся с места - бабка едва успела отскочить от капота - и направил машину к выезду из деревни.

***

Когда ребята не вернулись с охоты до ночи, Семен Семеныч - отец Сереги и крестный отец Сашки, не особенно встревожился - уходить в лес с ночевкой им не впервой, он и сам частенько брал с собой палатку и до утра сидел с кем-то из мужиков у костра, попивая беленькую. Не явились они и вечером следующего дня - в этот момент маленький червячок беспокойства все же кольнул у Семена где-то в груди, но он сплюнул, выбросил дурную мысль из головы и успокоил Людку - жену, которая уже потихоньку начала переживать.

- Тише ты, дура! Ну, задержались, мало ли - ночи теплые, Серега малый опытный, я сам его лесу учил - да и отец твой, покойничек, упокой, Хосспади, его душу грешную. Не пропадет. Завтра нам с утра на покос - вот и явятся.

Беспокойно крутясь на кровати, Семен, несмотря на показную уверенность, провалился в сон только под утро - и с первыми же петухами открыл глаза и встал.

Ребята не вернулись.

Повинуясь подспудному инстинкту, он вышел во двор и направился к запертому сараю, где они хранили походное снаряжение.

Обе палатки были на месте.

Семен схватил с зарядки коротковолновую рацию и принялся вызывать сына, у которого была такая же, на давно оговоренной частоте. Тишина.

Не на шутку встревожась, он наспех переоделся в свою обычную охотничью одежду, метнулся в дом, вынул из сейфа двустволку - вторая стойка, в которой обычно стояло ружье сына, пустовала - и ощутил, как внезапно защемило сердце.

- Ты куда? Что-то случилось? - с маленькой кухоньки выглянула жена, которая еще не начала справляться по хозяйству и пошла к холодильнику выпить молока.

- Все в порядке, поеду проветрюсь, заодно ребят из леса подхвачу.

- Они вышли на связь? - Людмила Юрьевна, пожилая седовласая женщина лет пятидесяти пяти, перекрестилась и неуверенно улыбнулась. - Ну слава Богу!

- Ну, навроде того, - уклончиво ответил Семен, отводя в сторону глаза и старательно пряча взгляд. Он подхватил ключи от стоявшей в гараже "Нивы", чмокнул жену, загнал в багажник Наха и Неха, прыгнул в машину и поехал на соседний хутор.

Подхватив по дороге кума - Леха крестил его сына, и еще одного хорошо знакомого мужика, Семен остановился у справной хаты на самом краю деревни.

Митрич - худющий и тонкий, словно хворостина, и очень похожий на охотничью собаку мужик - и лицом, и повадками - был лучшим следопытом в деревне. Он жил бобылем, работал механизатором на агрокомплексе и все свободное время посвящал охоте.

- Митрич! - Семен забарабанил в дверь. - Митрич! Не спишь?

Навстречу ему из-за двери показалось заспанное обвисшее лицо, из-под которого торчала худая длинная шея, тонкие жилистые руки, две волосатые ноги, обутые в тапки, и такое же волосатое тощее тело, на котором болтались полосатые семейники.

- Чего орешь-то? Случилось чего?

- Ох не знаю, Митрич, не знаю. Пацаны мои, Серега с Сашкой, два дня как ушли в лес. И до сих пор не вернулись. Не знаю - может, заблукали, а может - упаси, Боже, и правда случилось чего.

- Понял. Погодь, я мигом, - лицо мужика мгновенно посерьезнело, он кинулся обратно в дом и принялся одеваться.

Сейчас они вчетвером ехали по уже сухой проселочной дороге, придерживая между коленей ружья (все, кроме водителя) и внимательно глядя по сторонам.

- Двигай за дойку, и дальше по просеке. Надысь я там кабана подстрелил - Серега бы в первую очередь поехал туда.

Из магнитофона тихонько напевал "Наутилус":

"Я смотрю в темноту. Я вижу огни.

Это где-то в степи полыхает пожар.

Я вижу огни. Вижу пламя костров.

Это значит, что здесь..."

Семен поморщился и выключил музыку. Дальше ехали в полной тишине, прерываемой только тяжелым дыханием и изредка негромким ворчаньем собак.

- Во, притормози, глянем, - Митрич махнул рукой водителю и выскочил из машины, не дожидаясь, пока она остановится до конца.

Нагнувшись к колее, он прикоснулся к земле руками, потом развернулся к обочине и, склонившись почти до земли, принялся внимательно осматривать примятую местами траву.

- Да, тут они были. Только твой кабаняка, - следопыт кивнул в сторону водителя, - носит 46-й. И окурок притоптан. Дождя вчера не было, так что трава не до конца поднялась. Найдем, куда денутся. Заблудились, небось, в трех соснах, шпечиалисты, - Митрич усмехнулся и полез обратно в машину. Как и любой профессионал в абсолютно любом деле, он свято верил в то, что он один достаточно хорошо разбирается в вопросе, а остальные не видят дальше собственного носа и даже ложку умудряются носить мимо рта.

Семен Семеныч, слегка успокоившись, тронул машину с места. Минут 20 они ехали прямо, подпрыгивая на колдобинах - после дождя кто-то хорошо помесил дорогу шинами; теперь комки грязи застыли, а лужи высохли, превратившись в неприступные буераки и бугры.

- Оппа, - Митрич хлопнул по приборной панели и схватил Семена за плечо. - Тпру, родимая. Это не твой "козел" часом, Семеныч?

В тени деревьев справа от дороги виднелся тентованный УАЗ - очевидно, его не прятали, а просто припарковали в сторонке, чтобы никому не мешать.

- Мой, - водитель выскочил из "Нивы" и подбежал к обнаруженной машине. - Серега! Сашка! Вы где? - нагнувшись к боковому стеклу, он заглянул внутрь, затем дернул дверь - не заперто - и засунул голову в недра УАЗа. Пусто.

- Не кипишуй, они на поле пошли. Да тише ты, кабан, - Митрич толкнул Леху в сторону, - все следы затопчешь. Берите собак - я первый, Семеныч и Леха с собаками за мной. Петр, ты за нами, - четвертый мужик утвердительно кивнул. - И не топчитесь лишний раз, мало ли чего пропущу.

- Да нахрен тебе вообще собаки, у самого нюх почище любого кобеля, - проворчал Леха, однако послушно направился к багажнику.

"Ниву" припарковали рядом с УАЗом в тени.

Несколько минут спустя Митрич, который шуровал по следу как по ровному проспекту, неожиданно остановился и упал на одно колено.

- Гильзы, - он поднял с земли красный цилиндрик, зачем-то понюхал и показал остальным. - Серега стрелял. Потом побежал, Сашка остался на месте, - Митрич рванул в сторону и снова припал к земле. - Еще гильзы. Топайте сюда, - он махнул остальным. - Подранок, - мужик указал на видневшуюся в нескольких метрах от него лужицу засохшей крови и темно-бордовые пятна на траве. - Не удивлюсь, если они погнали бедного зверя до самого Фатежа. Серега твой малый упорный, - он кивнул сосредоточенно смотрящему вниз Семену. - Шпечиалист, - Митрич хмыкнул и перехватил карабин. - Сколько раз говорил: не уверен - не стреляй. Палил, небось, в белый свет, как в копеечку. Идем. Рано или поздно нагоним.

Час спустя, миновав поле, лес и поросшую травой просеку, мужчины оказались у сетчатого забора могильника и принялись оглядываться по сторонам.

- Сюда, - Митрич двинулся дальше по следу и пару минут спустя очутился у оплавленной дыры.

- Туда нырнули, - оперев карабин на землю, следопыт вынул из пачки сигарету и закурил. Остальные последовали его примеру - все, кроме Петра, который с десяток лет как бросил.

- Два дурня, - Семен отшвырнул сигарету, сплюнул в сердцах и поморщился. - Говорил же - на могильник не ходить. Ох, Серега, и надаю я тебе по жопе, как увижу - даром, что седой, а дурак-дураком. Ладно, мужики, потом передохнем. Двинулись.

Оттащив от забора собак, которые с интересом принюхивались к перепачканной в засохшей крови сетке, охотники пролезли в дыру - Леха попутно затоптал неаккуратно брошенную сигарету. Пройдя гуськом через заросли, мужики, как недавно ребята, очутились на круглой поляне, покрытой пожухлой травой.

- Так, а это еще что? Митрич, бывал тут? - несколько минут спустя Семен остановился у темневшего в холме проема и осторожно заглянул внутрь. Изнутри повеяло холодом и липким запахом гнили.

- Не, я до таких мест не охоч. Склад, небось, какой - струмент там хранили али еще что, ррработнички, - он швырнул окурок на землю и зашарил по карманам в поисках фонаря. - У Аглаи-то дед, помнишь, - следопыт фыркнул, потряс фонарик и щелкнул кнопкой. - Все лазал сюда, тащил в хозяйство какую-то хрень. Так и помер от рака - с трубкой в горле. Вовек не забуду, как он сипел.

- От курева он помер, - хмыкнул молчавший все время Петр. - И ты за ним отправишься, если будешь так же смолить.

- Тьфу на тебя, - беззлобно огрызнулся Митрич. - Все там будем. И всё одно помрем от рака - если доживем.

Собаки, до того не отрывавшие носов от земли, неожиданно зарычали и, ощетинясь шерстью на загривках, прижались к траве.

Мужики обступили проход и замерли, молча вглядываясь в темноту.

- Чего нам, туда что ли? - Леха смущенно переступил с ноги на ногу.

- Туда. Вон, гляди, - следопыт указал на пересекавшую порог кровавую полосу. - Козел тоже по ходу в темноту заполз, чтобы отлежаться. Никогда такого не видал.

Митрич внимательно осмотрелся по сторонам:

- Они точно зашли. И обратно, по ходу, не вышли, - он кивнул на едва различимые следы на земле. - И Нюха с собой затащили, - в кровавых следах на пороге виднелись четкие отпечатки собачьих лап.

- Так, мужики, - Семен вынул фонарик на повязке, включил его, нацепил на голову и оглянулся на остальных. - Страхово мне что-то. Оставайтесь снаружи, я посмотрю, что там внутри. И найду пацанов, - он проверил ружье, передал поводок отступившему на два шага назад Петру и, перекрестясь, ступил на уходящую во мрак лестницу.

- Да, оставайтесь, мы поглядим, - Митрич, ни секунды не сомневаясь, двинулся следом, сунув собственный фонарик в карман. Семен обернулся через плечо и коротко, с благодарностью, кивнул.

***

Спускались они недолго, но, по ощущениям, глубоко, отмеряя ступени шагами обутых в резиновые сапоги ног. Наконец, лестница кончилась - мужики очутились в длинном прямом коридоре, конец которого терялся где-то глубоко впереди.

Не было видно ни зги - луч фонаря только мельком выцеплял изо мрака обшарпанные бетонные стены, не знавшие краски и местами поросшие мхом.

Запах гнили усилился. Дурной знак.

Мужики молча переглянулись, Митрич указал взглядом на коридор и нацелил в сторону прохода опущенный к земле карабин.

Семен перехватил ружье, поправил на голове фонарик и двинулся в разрезаемую тусклым лучом темноту.

Проход был совершенно пуст - иногда по бокам попадались только темные прямоугольные комнаты, в которых не было абсолютно ничего, даже мусора, который ожидаешь увидеть в любом заброшенном месте вроде этого.

Митрич тихонько крался вдоль стены коридора чуть сбоку от светившего фонарем проводника - так, чтобы Семен случайно не оказался на линии огня.
Не нравилось ему это место, ох не нравилось - он и сам бы не сказал, почему. Темнота его не пугала - он не раз и не два ночевал в одного посреди мрачно скрипящего, будто живущего собственной жизнью леса. Нет, здесь было что-то другое - наверное, его настораживала полная, будто глотавшая даже звуки осторожных шагов тишина. И запах. Знакомый, тошнотворный запах гниения. Возможно, здесь, в окружении темно-серых бетонных стен, в глубине его мозга всплывало наружу что-то инстинктивное, бессознательное - чутье его предков, которые крались вот так же посреди темноты по следу опасного зверя, вооруженные одним только луком или копьем. И это чутье словно шептало в глубине его головы - шептало, отдаваясь оглушительно громкими ударами крови в висках - нужно быть начеку. Он покосился одними глазами на свой верный "Вепрь", слегка дрожавший в стиснутых от напряжения руках - ну, у них, чай, не луки, не копья, коридор неширокий - в случае чего ему уж точно не промахнуться.

С усилием распрямившись, он помахал головой и попытался расслабиться - чего им бояться здесь, в родных и знакомых лесах? Воображение - злая штука, но...

Как же пацаны умудрились просидеть здесь целую ночь? Или даже все две?

Семен неожиданно прочистил горло и заорал:

- Серегаааа! Сашкааа!

Замерев на месте, он навострил уши и прислушался. В первые секунды в ответ донеслось только эхо, но затем он различил далеко впереди какой-то неясный шорох - будто кто-то большой и неповоротливый ворочался там, в темноте, задевая шероховатые стены могучим плечом.

- Слышал? Они там, впереди! Быстрей! - Семен, на которого коридор давил куда сильнее, чем на более опытного товарища, бешено уставился на замершего на корточках следопыта. - Быстрей, они там! - повторил он, под конец сорвавшись на крик, и, не разбирая дороги, ринулся вперед. Его тоже вело чутье предков - другое чутье, его собственное. Чутье потерявшего сына отца.

- Куда! Стой, блядь! Стой, говорю, - Митрич дернулся было следом, но тут же, чертыхнувшись, присел обратно и снова вскинул к плечу карабин. Через пару секунд его поглотила кромешная тьма.

Семен бежал, не останавливаясь и не тормозя - его изношенное сердце, будто старый мотор, из последних сил толкало кровь по вздувшимся венам. Он понятия не имел, что увидит там, впереди, но знал совершенно точно, что среди темноты - может, раненый или беспомощный, ждет его сын. Два сына - Сашка был ему почти как родной.

Пару минут спустя коридор внезапно закончился, и мужчина выпал из его толстой бетонной кишки в обширную, погруженную во мрак комнату. Луч фонаря осветил целые батареи бочек, торчавших по обеим сторонам от прохода; в нос ударил тяжелый металлический запах - так пахло у них во дворе, когда по осени забивали свиней. Заметавшись, он зашарил лучом по стенам - и неожиданно выхватил из темноты картину, которая заставила его застыть на месте и выронить на пол оглушительно грохнувшее об бетон ружье.

Посреди комнаты мохнатой горой возвышалась огромная туша. Под туго натянутой шкурой буграми перекатывались узловатые мышцы - неведомый зверь сидел к мужчине спиной, но сейчас, услышав от входа резанувший по ушам звук, начал неторопливо поворачиваться, через несколько вечных секунд обратив к человеку продолговатую морду, заляпанную кровью до самых ушей.

Зверь оскалился и сделал шаг в сторону незваного гостя, и в тот же миг Семен увидел, чем до этой секунды был занят этот сгусток меха и мышц.

У его задних лап, опрокинувшись навзничь, лежал ребенок.

Подросток, пацан в ярко-красной ветровке, от чьей головы остался лишь черный в луче фонаря, бесформенный, ощетиненный осколками черепных костей и ошметками мозга шлепок.

Семен заорал и рухнул на задницу, неверной рукой пытаясь нашарить на земле так некстати выпавшее ружье; фонарь заметался по стенам и потолку, выхватывая из темноты картины настоящей бойни; зверь оглушительно заревел, оголив покрытые кровью клыки и кинулся в его сторону, как вдруг от скрытого в темноте прохода послышался выстрел.

Митрич, незаметно подкравшись, неслышно выдохнул, тщательно прицелился, и как только зверь рванулся в их сторону, выстрелил - раз, другой, третий - и продолжал выпускать пулю за пулей прямо в широко раскрытую зубастую пасть. Зверь как будто наткнулся на каменную стену - заревев, он закрылся от выстрелов лапой и неожиданно резво побежал к человеку, который причинял ему боль.

Опустошив магазин, Митрич дернул из разгруза второй и заорал:

- Вставай, сука! Стреляй! Стреляй! Стреляй, блядь! Стреляй!

Очутившийся прямо перед ним монстр одним ударом выбил у него из руки карабин - следопыт отлетел в сторону, выронив бесполезный теперь магазин; зверь замахнулся - и тут сзади дуплетом гулко ухнуло ружье.

Трясущейся рукой Семен переломил двустволку, дернул из патронташа первые попавшиеся патроны, зарядил и выстрелил еще раз. Зверь недовольно зарычал, отмахнулся - крупная дробь, попавшая в холку, не нанесла ему никакого вреда; он сделал шаг в сторону Митрича, который успел перевернуться и по-пластунски отползал в темноту - но следующий выстрел снес ему ухо, причинив нестерпимую боль. Зверь заревел, развернулся и бросился ко второму противнику, который нырнул за ряды бочек и спешно выискивал в патронташе жекан.

Монстр одним ударом смахнул преграду в сторону и запустил огромную лапу в пространство между бочками и стеной, пытаясь нащупать добычу. Семен заорал, наконец, перезарядился и дважды выстрелил в торчащую лапу, почти отделив ее от туловища. Зверь жалобно, почти по-человечески застонал и тут же впал в ярость - бочки полетели в разные стороны, он сносил их ряды будто карточный дом - Семен пятился спиной по узкому проходу и в конце концов оказался в тупике.

Зверь почти достал его - но тут из темноты ужом выскочил Митрич, зажав в левой руке длинный охотничий нож. Одного взгляда на валявшийся в стороне карабин хватило, чтобы увидеть гнутое дуло и разбитый в щепки приклад.

Хэкнув, он всадил лезвие зверю прямо меж ребер - туда, где должно быть сердце. Рванув нож на себя, он ударил еще раз и еще - нож застрял в толстой шкуре, и Митрич отскочил в сторону, озираясь в поисках оружия. Зверь неуклюже развернулся, тут же бросив загнанную в угол добычу; следопыт рванул в сторону - и вдруг поскользнулся на чем-то липком и вязком, не заметив ловушки в темноте. Упав на спину, он чуть было не потерял сознание, тут же вскочил, обернулся - и зверь мощным ударом когтистой лапы снес его голову с плеч.

- Сукааааа! Сукааааа!

Семен вынырнул из-за бочек, мельком увидев, как обезглавленное тело друга рухнуло на пол - и выпустил два патрона прямо в оскаленную залитую кровью морду.

Удар - и он со всего размаху шмякнулся спиной о стену, сполз на землю и захрипел.

С трудом оторвав голову от бетонного пола, он уставился на глубокую вмятину в собственной груди, по бокам которой торчали из-под кожи его переломанные ребра. С клекотом втянув в себя глоток воздуха, он зашарил рукой по земле - ружье снова отлетело куда-то в сторону - и наткнулся глазами на остекленевший, затянутый поволокой безжизненный взгляд сына. В неверном свете фонаря он увидел, что зверь порвал парня почти пополам - нижняя часть туловища лежала в нескольких метрах от него; монстр раздавил его грудь и выжрал внутренние органы, оставив нетронутым мозг. На закуску.

Всхлипнув, Семен заелозил ногами - по лицу его текла кровь вперемешку со слезами; он еще раз с трудом набрал воздуха в порванные легкие - и умер.

***

Зверь неловко оперся на поврежденную лапу и принялся слизывать текущую по шерсти собственную кровь. Горестно заревев, он боднул головой безголовое тело, из шеи которого вяло текла постепенно густевшая черная жижа, куснул начавшее остывать мясо за ногу, плюнул и, хромая, побрел к выходу из комнаты.

Они нашли его уже дважды. Уже дважды проникли в логово - это странное место со странными гремящими штуками, которые он то и дело сшибал. Двуногие снова пришли жалить его своими ревущими палками - а теперь еще и колоть длинными острыми когтями его израненную грудь. В его воспаленном, затянутом пеленой ярости крохотном мозгу не нашлось воспоминания о том, как он здесь очутился. Здесь было тихо, темно, была пища - но инстинкты подсказывали, что они будут приходить еще и еще.

Оказавшись у выхода и уставившись одним глазом в черноту коридора - второй вытек, пока он пытался поймать этих двух - он тяжело втянул носом смрадный воздух. К тягучему запаху крови и разложения - эти запахи он знал и любил - примешивалось что-то еще. Что-то знакомое, ненавистное - что-то, что было близко, и в то же время - далеко. Стукнув лапой по голове, он попытался вспомнить - мысли, тяжелые, неуклюжие, словно мельничные жернова, с трудом ворочались в его голове, однако - он, кажется, что-то нащупал. Мелкая четвероногая тварь, которая пришла сюда вместе с тем, молодым двуногим - она вцепилась зверю прямо в морду, пока он пытался раздавить череп мальца и добраться до мозга - рычала, визжала, пока он не сшиб ее лапой и не отбросил к стене с перебитым хребтом. Кажется, где-то там, снаружи, где ветер приносит запахи и тепло греет шкуру, есть еще пара таких. И они стерегут его дом.

Яростно взревев, зверь бросился к выходу - так быстро, как только мог, переваливаясь и прихрамывая на перебитую громадную лапу.

***

- Эт че там? Че за канонада? - Петя, нахмурясь, прислушался к доносившимся из темной дыры далеким и едва слышным отзвукам выстрелов. - Они че там, в войнушку решили поиграть? А эт че? Че за звук? Ну нахер, я сваливаю. Разбирайся тут сам, - бросив поводок наземь, мужчина закинул ружье на спину и почти бегом направился к оплавленной дыре.

- Петь! Епт, Петя! Да стой ты! Стой, козлина! Да епт! - оказавшийся в одиночестве Леха заметался, не зная, как быть - то ли ринуться на подмогу мужикам, туда - он тяжело сглотнул - в эту вязкую и страшную темноту, то ли лучше тоже просто свалить.

Нах, оставшись без привязи, не тронулся с места - не отводя глаз от входа, он только яростно рычал, обнажая клыки.

- Блядь, ну зачем я вообще в это ввязался! - Леха схватился за голову и проорал в темноту: - Мужики! Мужики! Что у вас там? Что за пальба?

Минуту спустя выстрелы смолкли.

Не находя себе места, он все так же метался по поляне, то хватаясь за рацию, то принимаясь проверять ружье, как вдруг оба пса вскочили на лапы и яростно залаяли в унисон.

- Че? Кто? Где? - он дернулся и отскочил от выхода, буквально ощутив кожей исходящую из мрака опасность.

В ту же секунду из проема наружу вылетело что-то огромное, бесформенное - Леха упал на задницу, выронил ружье и, беззвучно открывая и закрывая рот, попятился, а затем вскочил на ноги и побежал, но через пару шагов споткнулся и рухнул в зарослях.

Исполинская бестия, взревев (так вот что это был за звук!) одним движением смяла в кровавую лепешку кинувшегося на нее Неха, отбросила в сторону Наха, увидела блеснувшее в солнечном свете ружье, вздрогнула всем телом и со всех ног кинулась прочь, сломав пару деревьев и как пушинку опрокинув забор.

Леха икнул, обмочился и потерял сознание.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Примечание автора: первая часть истории, вторая будет опубликована сразу в той же серии, далее - по готовности.

Часть 2

Серега притоптал бычок, прыгнул за руль заляпанного грязью темно-зеленого УАЗа, хлопнул дверью, чертыхнулся - развалюха, даже двери не всегда закрываются с первого раза, пусть и проедет хоть к черту на рога - выбил из пачки новую сигарету и закурил.

- Опяяять? - сидевший на переднем пассажирском Сашка, его двоюродный брат лет двенадцати от роду, застонал и закашлял от поплывшего в горячем воздухе дыма. - Ты уже полпачки скурил, а мы только от дома отъехали. У бати научился?

- Не мельтеши, малой. Подрастешь - посмотрим на тебя самого, - старший, покровительственно хмыкнув, повернул ключ, воткнул передачу и тронул видавшую виды машину с места.

- Что там? Опять не то?

- Не. Кабаны. Взрослый хряк, с ним матка и полдюжины мелких. Молодых мы не трогаем, пусть растут. Разве что таких, как ты, - он отвесил брату отеческий подзатыльник и, прищурясь, уставился в бегущую под колеса машины грязную проселочную дорогу.

Сашка, все так же покашливая от противного едкого дыма - как можно курить эту гадость? - подставил щеку теплому летнему ветерку, летящему в открытое окно, и принялся считать мелькавшие снаружи деревья. Ему нравилось просто куда-нибудь ехать - неважно особо, зачем и куда; приемник негромко шипел какую-то разбитную песенку, а он считал и считал деревья, пока не начинала кружиться голова.

Сзади, в полупустом багажнике, заворчал Нюх - черно-рыжий кобель русской гончей, которого брат обычно брал с собой на охоту. Сашка вспомнил, как три года назад - сам он тогда только закончил второй класс - дядя Сёма, отец Сереги и его крестный, принес в хату изорванный и странно пищащий тулуп, бережно придерживая его у груди. Из тулупа на любопытного Сашку уставилось три пары не менее любопытных глаз - три щенка, которых дядь Сёма забрал у недавно ощенившейся суки - он возил к ней своего Грома на случку какое-то время назад. Смешно пыхтящие и неуклюже перебиравшие лапками, щенки тут же принялись ползать по дивану, на который их сгрузили из теплых недр фуфайки, и водить повсюду своими маленькими чёрными носами, жадно втягивая запахи нового дома. Сашка воскликнул тогда, что они очень похожи на поросят - с розовыми животиками, розовыми мордахами, еще не умевшие лаять, а только скулящие и иногда издававшие будто бы негромкие хрюки. Так их и окрестили, с легкой руки пацана - Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Впрочем, клички не прижились, и подраставших собак назвали сначала емко - Нюх-Нюх (щенок с самым тонким нюхом), Нах-Нах (назойливый подлец, который так и норовил путаться под ногами) и Нех-Нех (третий брат, который не упускал случая стащить что-нибудь со стола), а затем еще и коротко - Нюх, Нах и Нех.

- Стоп, - скомандовал сам себе Серега, ударил по педали тормоза, заглушил мотор и прыгнул сапогами прямо в вязкую серую грязь.

Затоптав бычок, он нагнулся и принялся изучать что-то на земле - по всей видимости, следы.

Сашка никогда не понимал, как можно видеть что-то конкретное в этой мешанине из листьев, воды и грязи - однако некоторые мужики в их деревне умудрялись по одним только следам пройти несколько километров за заплутавшей коровой или выследить зверя в глухом лесу. Сейчас охота не была вопросом выживания - мяса у всех было вдоволь, деньги на агрокомплексе платили исправно, и то, чего не хватало, можно было просто пойти - верней, поехать - и купить. Однако в деревне охотился почти каждый - как в старину, по-простому, наплевав на сезонность и путевки и искренне полагая, что кормиться от обступивших дома вековых лесов им никто не может запретить.

- Косули, - пробурчал Серега, покрутив по сторонам рано поседевшей коротко стриженной головой. - Машину с дороги уберу и снимаемся.

Забравшись обратно на жалобно скрипнувшее кресло, он, не обращая внимания на вновь застонавшего малого, снова закурил, сдал задом на видневшуюся по правую руку просеку и нырнул на заднее сиденье за ружьем.

- Хватай Нюха и погнали.

Сашка выскочил из машины, прихватив початую бутылку воды и поводок, открыл дверь багажника, выпуская запертую в металлическом гробу собаку, пристегнул поводок к ее ошейнику и двинулся следом за братом.

Два парня - высокий и мелкий - пересекли проселок и, раздвигая руками заросли, двинулись поперек открывшегося за посадкой поля.

- Видишь? - старший указал куда-то вниз. - Трава примята. Тут они прошли, и недавно. Там озерцо есть посреди леса - наверняка идут на водопой.

Мелкий во все глаза уставился в землю, но для его неопытного взора вокруг была просто трава - одинаковая, куда ни взгляни.

- Ты безнадежен, Головастый, - брат тяжело вздохнул и аккуратно двинулся дальше, время от времени переступая через поводок Нюха, который крутился вокруг ребят и с шумом втягивал воздух.

Головастик. Голова. Жбан. Сашка не любил эти прозвища - его хлипкое тельце венчала поистине здоровенная башка, на которую не налезали никакие детские кепки, а зимой ему приходилось таскать шапку отца. "Зато умный" - обычно шутливо ободрял его папа, когда кто-нибудь называл Сашку обидным прозвищем - сильнее всех в этом усердствовал старший брат. "И хилый" - обычно добавлял про себя Сашка и тяжело вздыхал. Ну, не всем же быть громилами - он невольно взглянул на торчащую посреди травы высоченную фигуру брата, которая заслоняла собой небеса.

Внезапно Серега буквально сорвался с места и широкими прыжками поскакал куда-то в сторону, вскинув к плечу ружье. Бах-бах - почти дуплетом рявкнула двустволка; брат, как заправский воин, дернул из патронташа патроны, в мгновение ока перезарядился и выстрелил еще дважды.

Нюх изо всех сил рвался с поводка вслед за добычей - Сашке пришлось приложить все свои невеликие силы, чтобы его удержать.

Откуда-то сзади неожиданно раздался дробный перестук копыт. Пацан резко развернулся и широко раскрытыми глазами увидел, как из травы буквально метрах в пяти от него вынырнула серая молния, чью голову венчали небольшие прямые рога.

Грациозная, тонкая, легкая - косуля поскакала в сторону проселка, с которого они пришли.

- Серегаа! - малой заорал во всю глотку и изо всех сил замахал руками; брат, все так же бежавший куда-то по полю за первой косулей, резко обернулся, увидел второе животное, заметался, плюнул, перезарядился, выстрелил еще раз, развернулся и медленно побрел обратно в сторону Сашки.

- Да заткнись ты, - дотопав до заливавшегося лаем Нюха, он беззлобно шлепнул собаку по боку, переломил ружье и принялся перезаряжаться - теперь уже никуда не торопясь. - Тоже мне, Нюх. В паре шагов косулю не учуял.

- Попал? - Сашка, все так же сжимая поводок в руке, протянул явно утомившемуся брату прихваченную из машины воду.

- А то. Подранок. Но далеко не уйдет, найдем. Или эта жопа мохнатая приведет, или по следам. Найдем, - сплюнув, произнес Сергей и жадно припал к бутылке.

Пару минут спустя, перехватив у младшего поводок, охотник двинулся дальше по полю, время от времени отмечая кровавый след на примятой копытами траве.

Ребята и Нюх пересекли поле и углубились в лес - на самом деле, скорее, посадку - судя по тому, что деревья росли рядами в строгом шахматном порядке, не считая молодой поросли.

Через полчаса пути, когда младший совсем запыхался и устал отмахиваться от лютовавшей в тени мошкары, братья выбрались на просеку, посреди которой едва виднелась из травы когда-то хорошо наезженная колея.

- Теперь шибче пойдет, он по просеке двинул. Козел, матерый. Мясо, небось, жестковато будет, но ничего, на пирожки пойдет. Пирожки мамкины уважаешь?

Сашка устало кивнул.

- Тогда терпи. Сам вызвался, я тебя за собой не тянул.

Сергей не лукавил - малой и правда всегда к нему льнул. Брат - высокий, широкоплечий, статный, всегда производил впечатление на людей и в любой компании притягивал взгляд. Седина его нисколько не портила - напротив, кажется, девушкам он куда сильнее нравился таким, хотя и с иссиня-черными волосами он кадрил - и весьма успешно - буквально каждую вторую. Сашка не сильно понимал, что в этом такого, девочки ему пока что казались скучными - ни в футбол с ними не поиграть, ни в приставку; книжек они не читают - по крайней мере, те девочки, которых он знал - и даже не смогут отличить Rammstein от Limp Bizkit. Но брат, однако, проводил с девчонками все свободное время - и всякий раз с разными. Вся деревня по нему сохла - и не только девчонки, но иногда и их матери. С месяц назад у него, однако, появилась новая пассия - брат пока скрывал ее ото всех, но Сашка слышал, как их мамки перешептывались - мол, у молодых все серьезно, и, кажется, дело к свадьбе.

Природное обаяние брата действовало и на него - Сергей всегда казался ему тем самым взрослым, которым многие дети всегда хотят стать. Пока не осознают, что взросление - не то дело, с которым стоит спешить.

Через несколько сотен метров - или, может, километр - просека неожиданно уткнулась в невысокий - метра два - сетчатый забор, который тянулся влево и вправо, перерезая посадку, на сколько хватало глаз.

- Бля, вот мы где, - выдохнул старший.

- Где? - Сашка в непонятках закрутил башкой.

- Могильник, - брат задумчиво почесал голову и поудобнее перехватил ружье.

- Что? - по спине мальчишки неожиданно пробежал неприятный холодок. - Кладбище?

- Да не. Могильник, говорю же. Ты че, не знаешь, что это? - Сергей недоуменно уставился на брата, который отрицательно помотал головой. - Нууу, а еще Головастый. Я ж говорю - тебе жбан такой чтоб в кладовку не пролезал. А то и так всю сгущенку у бабки потырили. Могильник - тут отходы захоронены, с Курчатовской станции. Про станцию-то слыхал?

- Слыхал, - эхом отозвался Сашка, не переставая, будто болванчик, мотать головой - то "нет", то "да". - Отходы? Мы вон вроде отходы под бугор скидываем, а эти чего? Поближе мусор негде было выбросить, аж к нам привезли? И зачем забор?

- Баран ты, - Серега отвесил мелкому щелбан. - Ядерные отходы. Ну всякая хрень, которая остается от работы АЭС. Я хрен его знает, как там все это устроено, но штука, говорят, опасная. Могильник году в 85-м построили, я тогда только родился, а тебя и вообще пока не было в планах. Старики говорят - нагнали техники, вырубили лес, выкопали яму, покидали туда бочки какие-то да присыпали сверху землей. Да вроде как-то плохо присыпали - нашлись дураки, принялись тащить все, что плохо лежит - и бочки эти самые тоже. Сливали чего там было прямо на землю, и домой, в хозяйство. Дебилы. Оно ж радиоактивное! Как пара таких дураков то ли заболели, то ли померли - не помню точно, так остальных отсюда и отвадило. Мне батя рассказывал, что оно где-то тут у нас, в лесах, да я точно не знал, где. Помню, поржал тогда - понятно, мол, отчего у нас в огороде помидоры такие красные, да и почему у меня в плечах косая сажень. Про твой жбан говорить, думаю, не надо - видать, от радиации вырос.

Серега беззлобно ухмыльнулся и подтянул Нюха поближе к себе.

- Ладно. Лет прошло хрен знает сколько. Будь оно опасно - наверняка охраняли бы. Да и внутрь нам все равно не лезть. Туда, - он указал куда-то в сторону, параллельно забору, шагнул с просеки в прохладный сумрак деревьев и двинулся дальше по следам.

Через десяток метров он резко затормозил и чертыхнулся.

- Ну епт, вот и сглазил.

- Чего? - Сашка высунулся у него из-за спины, присел на корточки и почесал Нюха на ухом.

- Да вот чего, - старший указал на неаккуратную, словно бы оплавленную чем-то очень горячим дыру в заборе. - Туда ушел. Вон, кровь видишь? - Сергей прикоснулся пальцами к темно-красному пятну на сетке и растер между пальцев кровяной мазок.

- Ладно, малой, обожди тут. Я пойду гляну, чего там, - сквозь мелкую сетку виднелись такие же деревья, как и во всем окружавшем их лесу, и если бы не забор, Сашка бы и не подумал, что это место чем-то отличается от других. - Если увижу подранка - добью и приволоку. Если нет - то и хрен с ним, пойдем обратно.

В воображении Сашки слова "станция", "радиация", "опасно" моментально нарисовали картинку из его самой любимой с раннего детства игры. Не перечесть, сколько раз он исследовал одну за другой локации Зоны - то с автоматом, то с детектором наперевес; вылавливал из сверкавших электрическими разрядами и дрожавших переливами воздуха аномалий причудливые артефакты, сражался с жуткими мутантами в темных подземельях Агропрома и Янтаря и раз за разом отключал Выжигатель, выкашивая толпами зомбированных и Свидетелей Монолита. Он тут же представил себе, как пробирается по территории могильника - будто реальный сталкер: зорко осматриваясь, сжимая в руках верный "Винторез" и нацепив на лицо противогаз. Нюх в его фантазии стал рослой, скалящей острые клыки псевдособакой - ручной, опасной только для его врагов; Серега - ну, очевидно, новичком, которого он спас от бандитов и провожает до деревни на Кордоне, а телефон в кармане джинс - самым настоящим детектором, на экране которого отобразится самый настоящий артефакт! Эх, жалко, что ружье у брата. Ну ничего - Сашка нащупал в кармане ярко-красной ветровки маленький складной ножик - он и врукопашную могёт.

- Ну нееее, вот уж хрена! Я иду, и радиация меня не остановит. Если что, водки выпьем, как вернемся - помогает, я знаю. Только - вдруг козел уже того, ну, мутант? Мясо мутантов есть нельзя, здоровье отнимает, - мелкий, насупившись, еще крепче сжал ножик, но брату показывать пока не стал.

- Чего? Совсем уже башкой двинулся со своими играми? Ладно, - посомневавшись несколько мгновений, старший махнул рукой. - Погнали, только - слушай, чего говорю, и от меня ни на шаг. Если хоть чего-то не то увидим - бочку какую или другую такую дрянь - сразу назад. И никаких "нет", "я только посмотрю", "я только голову окуну, чтоб еще подросла", понял? Поклянись. Мамкой поклянись - я в такое не верю, но ты - да.

- Клянусь, - Сашка серьезно кивнул и еще сильнее насупился, подумав, что у настоящего сталкера должно быть максимально серьезное лицо.

- Двинули тогда. Нюх вроде спокоен, хотя кровь чует, - старший подсадил в дыру собаку, пропустил брата и затем шагнул сам.

Ничего не изменилось. Собственно, Серега ничего и не ожидал - просто не хотелось потом огрести от матери, если малой во что-нибудь вляпается, вот он его и застращал. Вон как шагает, голова на 360 - разве что болтов ему в карман отсыпать, чтобы под ноги швырял. Сталкер, ити его мать - парень усмехнулся, достал сигарету и закурил. Вообще, проще было плюнуть и еще с того поля вернуться в машину - но по уму подранка надо добить, все равно издохнет - крови много потерял. Волков в их краях особо не водилось, а значит, мясо просто пропадет - нехорошо. Охотился он по заветам деда - тот всегда говорил, что нельзя отнимать жизнь ради развлечения - природа-мать гневается, если кто из ее детей пропадает зазря. Про природу чушь собачья, но слова деда и его самого он помнил хорошо - суровый был мужик, стальной - и всегда уважал. Да, они не голодали и без мяса вполне могли обойтись, но его добыча не пропадала никогда - все съедали или раздавали родным, уже успевшим подсесть на "дикое" мясцо.

Пару минут спустя деревья перед идущими неожиданно расступились, и братья оказались на большой круглой поляне, на которой не росло ничего, кроме слегка пожухлой и вялой травы - казалось, она сгорела на солнце, хотя дожди этим летом были частые, и на лугах растения полны были жизни и сил. След козла неожиданно потерялся - земля под травой была сухой и потресканной, а сами травинки слишком редкими, чтобы увидеть на них отпечатки копыт.

Посреди поляны возвышался небольшой полукруглый холм. Сергей осмотрелся по сторонам и принялся обходить поляну по кругу - медленно, не отводя глаз от земли. Через несколько минут он слегка нахмурился и присел у обширной багровой лужи, от которой по траве на скрытую от ребят сторону холма вел широкий покрытый кровавыми пятнами след.

"Хрен пойми - он упал и пополз что ли?" Сергей недоуменно затянулся, встал с колен и молча описал рукой полукруг, предлагая мелкому обойти возвышение с другой стороны.

Нюх неожиданно напрягся и угрожающие зарычал, слегка оголив клыки. Почуял что-то? Козел, видимо, совсем близко. Сергей зачем-то машинально переломил ружье и проверил патроны в патроннике - вроде нормально, заряжен и готов. Медленно двинувшись вперед и уперев глаза в окровавленный след, он едва не споткнулся, услышав громкий возглас откуда-то из-за спины:

- Вот это да! Офигеть! Что это?

Оторвав взгляд от земли, Сергей поднял голову и увидел чернеющий прямо посреди холма квадратный дверной проем - метра два с половиной в ширину и высоту.

- Епт. Бункер, что ли? Так, малой, притормози.

Передав брату поводок все так же злобно рычащей собаки, Сергей аккуратно приблизился ко входу в неизведанное и прислушался - изнутри не доносилось ни звука. Затем принюхался - воздух пах чем-то неуловимо знакомым, чем-то приятным - но ему никак не удавалось понять, чем. Опустив голову, он увидел, что размазанная туловищем косули кровавая полоса пересекает порог и скрывается где-то во тьме.

Ну класс. По ходу, у них тут еще один сталкер, только рогатый. "Маслину поймал" и уполз отлеживаться в схроне - Сергей ярко представил, как козел валяется на продавленном матрасе в освещенной неяркой керосинкой мрачной комнате; вокруг высятся заставленные тушенкой и баллонами воды стеллажи, а в углу торчит оружейная пирамида. Лежит и зашивает сам себе рану, щедро поливая ее водкой и громко матерясь. Хорошо в таком случае, что козел не взял с собой на вылазку калаш.

Вечереет. Ладно, пора с этим кончать. Ночью его ждут куда более важные дела.

- Стой здесь, - Сергей пошарил по многочисленным карманам жилетки, достал из одного небольшой светодиодный фонарь и нажал на кнопку, направив луч в дверной проем. Свет отожрал у тьмы всего пару метров и уперся в стену - опустив фонарик пониже, Сергей увидел обшарпанные бетонные ступени, по которым явно таскали что-то тяжелое. Кровавый след вел куда-то вниз.

- Вряд ли он уполз далеко, - Сергей достал из кармана несколько патронов, дозабил патронташ, зажал фонарик в зубах и прошептал: - Ох, не обосраться бы. Если он на меня выскочит - точно обосрусь.

- Я тоже хочу вниз! Вдруг там артефакты! Или чей-то схрон! Прикинь, чего там можно найти, хрен с ним с козлом!

- Ты поклялся, - старший вынул фонарик изо рта, строго посмотрел на брата и неодобрительно покачал головой. - Мамой клялся. Было?

- Блин. - Сашка, пригорюнясь, потупил взгляд. - Было. Прав.

- Ну вот. Жди, далеко бы он не уполз. Я крикну, если надо будет помочь. У тебя самого фонарик-то есть, если что? - пацан утвердительно кивнул.

Старший сплюнул в сторону, снова сжал фонарь в зубах и шагнул во мрак.

Сашка, утомленный долгой дорогой, уселся на траву и притянул к себе Нюха, который никак не мог успокоиться. Видимо, присутствие дикого животного, да еще и раненого, будоражило его слишком сильно. Мальчик принялся поглаживать пса по спине и попытался уложить его набок. Не захотел - ну и ладно.

Мыслями он нырнул в подземелье вслед за братом. Блин, офигеть можно - такое место и прям рядом с деревней, кто бы мог подумать! Он-то всю жизнь считал, что скучнее деревни вообще ничего не может быть - ни компа, ни интернета, мобильной связи и той нет; ни пацанов со двора, с которыми можно попинать мячик или смотаться в ТЦ на самокатах. Только огород и сено - как же ему не нравилось ворочать это долбаное сено, каждый жаркий летний день напролет! А тут - такое! А он опять в стороне. Серега не всегда брал его с собой - в прошлые выходные он тоже просился на охоту, но брат поехал с пацанами и мелкого не взял, чтобы не путался под ногами. Вот и сейчас - а вдруг там и правда чей-то схрон?

Нет, он понимал, где игра, а где реальность - знал, что аномалий не бывает, из мутантов можно встретить только чихуахуа придурошной соседки из их подъезда, а артефакты, которые могут отклонять пули, защитить от тока, химикатов или огня - не более, чем вымысел. Но его с самого раннего детства манили просторы Чернобыльской Зоны, он бредил Припятью и часами рассматривал фотографии ее заброшенных домов. Да, это и близко не ЧЗО - ничего общего, но как же хочется спуститься вниз! Хоть там, скорее всего, и просто пустой подвал, посреди которого лежит еле живой козел, которого они...

Бах-бах. Бах-бах.

Сашка вздрогнул и вскочил на ноги.

Из кромешной темноты подвала донеслись едва слышные выстрелы - совсем как тогда, на поле - дуплет-перезарядка-дуплет. И тишина.

Весь превратившись в слух, мальчик с опаской приблизился к прямоугольнику входа и сунул голову внутрь. Ничего. Ни звука. Слышно только, как шумит ветер в деревьях по краям этой странной поляны, да рычит Нюх - шерсть на его загривке стояла дыбом, и он едва не срывался на лай.

- Серега! Серег! Все нормально?

Тишина.

Сашка постоял еще минуту и потом вдруг неожиданно с облегчением рассмеялся.

Тьфу, блин. Ну, конечно, нормально. Серега нашел козла и пристрелил - не прикладом же его добивать. И правда небось испугался - аж четыре патрона извел. Теперь надо просто дождаться, пока он вытащит тушу наружу.

Сашка уселся обратно и принялся ждать.

***

Резко открыв глаза, мальчик вскочил с земли и заозирался.

Блин. Кажется, он незаметно для себя задремал.

Сашка огляделся вокруг - солнце почти закатилось за горизонт, и теперь на небе виднелись только едва розоватые облака; поляна, окруженная деревьями со всех сторон, и вовсе погрузилась во тьму.

Нюх лежал в траве неподалеку, настороженно нюхая воздух и время от времени порыкивая - кажется, он, в отличие от человека, не спал, и, как мог, охранял его сон.

- Холодно, блин, - Сашка передернул плечами и замер.

Брата нигде не было.

Вынув из кармана фонарик, мальчик метнулся к проходу и посветил вниз.

- Ау! Серегааааа! - заорал он что было сил и выставил вперед левое ухо, которое слышало лучше.

"Рёга-рёга-рёга" - постепенно затихая, доносилось из мрака негромкое эхо. И никаких других звуков в ответ.

Вдруг захотелось заплакать.

Он ведь даже не знает дорогу до машины. И ни за что не сможет добраться до дома в темноте.

С другой стороны - в голове его вдруг вспыхнула яркая картинка: брат лежит на земле, зажимая рукой распоротый бок, рядом валяется туша козла, который дал человеку последний бой, немного в стороне - разряженное и переломленное посередине ружье.

Сталкеры своих не бросают. По крайней мере он никогда не бросал.

За его спиной неожиданно раздался уже знакомый перестук - только в этот раз немного неровный, надломленный. Резко крутанувшись, Сашка во все глаза уставился на нежданного гостя и остолбенел.

За его спиной неподвижно стояла косуля. Большой матерый козел, чьи бока тяжело вздымались и были красны от струящейся по шерсти крови. Видимо, все это время он отлеживался где-то в зарослях и его спугнул Сашкин истошный крик. Поведя рогами, козел сорвался с места и скрылся из виду в окружавших поляну деревьях.

Сашка, будто бы только сейчас задышав, ощутил, как по его спине растекается неприятный, неуютный холодок.

"Если козел все это время был снаружи...кто же тогда заполз внутрь?"

Вздрогнув всем телом, мальчик, как смог, нахмурил брови, пытаясь исполниться мужества - такого нужного, чтобы спасти брата, и поманил собаку к себе.

Нюх, так и лежавший в траве, не отрывая глаз от черневшего в холме провала - косулю он не удостоил и взглядом - нехотя поднялся на четыре лапы, басовито гавкнул для острастки, будто бы тоже пытаясь найти решимость где-то у себя внутри, и встал рядом с мальчишкой у входа в подвал.

- Ну, посмотрим, - выдохнул Сашка, сжал в кулаке вынутый из кармана ножик и шагнул вниз.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.