Серия «Забытый отряд»

Подземная зала больше не была потайным убежищем. Теперь она напоминала алтарь перед казнью. Альдрик и его помощники-маги закончили наносить на пол сложную многослойную диаграмму, сплетая серебряные нити лабиринта с рунами, начертанными собственной кровью Мораксуса. В воздухе витал запах меди, озона и тяжёлых благовоний, пытающихся заглушить всё тот же сладковатый запах тления.

В центре круга, над едва заметной, но пульсирующей трещиной, теперь висел на цепях древний Обсидиановый Зеркальный Щит — артефакт, извлечённый из самых глубоких хранилищ. Его поверхность не отражала света, поглощая его, и в глубине его колотилось что-то иное.

Дверь со скрипом отворилась, и в залу вошла Лира. За ней, строем, проследовали четверо её бойцов: Сайла, Элвин, Барен и Кайл. Их доспехи были в крови и порезах, лица — усталыми, но глаза горели холодным огнем решимости. Они уже знали. Лира сказала им всё. Кратко, честно, без прикрас. Как отдавала самый страшный приказ в своей жизни.

Они выстроились перед Мораксусом, который сидел в своём импровизированном кресле, больше похожий на древнее изваяние, чем на живого человека.

— «Стальные Когти» к вашим услугам, Владыка, — голос Лиры был звенящим и пустым, как обрывок стали.

Мораксус с трудом поднял на них взгляд. Его глаза блестели от непролитых слёз.
— Вы… вы понимаете? — его голос сорвался на шёпот. — Всё, что я сказал? Всю цену?

Элвин, самый молодой, выступил вперёд. Его лицо было бледным, но подбородок поднят.
— Мы понимаем, владыка. Вечная война вместо одной битвы. Забвение вместо славы. — Он горько усмехнулся. — Похоже, нам всегда была уготована такая судьба.

Сайла молча кивнула, её пальцы сжимали рукояти кинжалов так, что костяшки побелели. Барен и Кайл, всегда молчаливые ветераны, просто выпрямились, приняв свой приговор.

— Ваши имена… ваша память… — начал было Мораксус.

— Наши имена умрут сегодня, — резко оборвала его Лира. — Чтобы их жили. — Она кивнула в сторону, где за стенами гремела битва. — Это и есть наш долг. В этом и есть наша честь. Большей славы нам не нужно.

Мораксус закрыл глаза, сражённый их величием. Он кивнул Альдрику.

Старый маг, бледный как смерть, подошёл к ним.
— Вам нужно встать… на точки силы, — он показал на пять особых рун, расположенных по кругу вокруг щита. — Когда ритуал начнётся… сила хлынет через вас. Она будет жечь. Ломать. Переделывать. Вы станете… больше, чем люди. Но вы должны будете удержать её. Направить. И… и отпустить, когда придёт время.

Они молча заняли свои места. Лира — впереди, остальные — позади нее, образуя клин

Альдрик начал читать. Его голос, подкреплённый силой других магов, приобрёл металлический отзвук. Руны на полу засветились кровавым светом. Воздух затрепетал.

И тогда из трещины вырвался столб тьмы. Он был плотным, физическим, он с рёвом ударил в Обсидиановый Щит, и тот затрещал, удерживая неистовствующую энергию. Потом щит направил её вниз, в диаграмму, и пять лучей чистой, нефильтрованной мощи Забвения ударили в каждого из пятёрки.

Они не закричали. Их тела выгнулись в немой агонии. Их доспехи трескались, кожа покрывалась узорами из сияющей тьмы, а глаза залились ослепительно-белым светом. Они парили в воздухе, охваченные вихрем нечеловеческой силы.

Боль была невыносимой. Это было не просто горение — это было полное стирание, растворение всего, что они собой представляли. Но их воля, закалённая в бесчисленных битвах и скреплённая последней клятвой, держалась. Они не позволили себе рассыпаться.

И сила покорилась.

Они медленно опустились на пол. Теперь это были не люди. Это были живые воплощения мощи. Их фигуры скрывались в ореоле искажённого света и тени, сквозь который лишь угадывались черты их прежних лиц. От них исходила такая аура силы, что даже маги отшатнулись в страхе.

Лира повернула голову. Её голос прозвучал как наложение десятков эхо, громовых раскатов и тихого шёпота одновременно:
— Врата.

Она не бежала. Она и её отряд исчезли из залы и в тот же миг материализовались на главной стене, прямо над проломом, откуда хлынули полчища тьмы.

И тогда началась не битва. Началось избиение.

Лира парила на полметра над землёй, её фигура была скрыта в сияющем ореоле жидкой тьмы, сквозь которую пробивались лучи ослепительно-белого света. Её глаза были двумя крошечными солнцами в теневом лике. Она не держала оружия — её саму было оружием.

Сайла стояла справа, и от неё во все стороны расходились тонкие, почти невидимые нити серебряной энергии. Её пальцы двигались с нечеловеческой скоростью, и каждая нить была острее бритвы. Её взгляд был холодным и безразличным, как у хищницы, вычисляющей траектории убийства.

Элвин, Барен и Кайл образовали треугольник позади. Их доспехи треснули и почернели, сквозь трещины лилось то же сияние. В руках они сжимали мечи, но это были уже не клинки из стали — это были сгустки сконцентрированной энергии Забвения, пылающие чёрно-белым пламенем. Их движения были абсолютно синхронными, как у единого организма.

Первые ряды чёрных воинов, уже переступивших через пролом, замерли на мгновение. Их бездушные умы, ведомые волей Клоута, впервые столкнулись с чем-то, что не могли понять.

И тогда Лира действовала.

Она не стала махать рукой. Она лишь взглянула на наступающих. И пространство перед ней взорвалось.

Волна невидимой силы, смешанной с тенями и светом, ударила по врагу. Это не был удар — это было стирание. Десятки чёрных воинов просто рассыпались в облако чёрного пепла, не успев даже поднять оружие. От них не осталось ничего — ни доспехов, ни тел.

Строй дрогнул. Но сзади напирали новые. Один из «командиров», высокий воин с рогатым шлемом, издал беззвучный приказ, и твари ринулись вперёд, пытаясь окружить пятерых.

В движение пришла Сайла. Её пальцы дёрнулись, и серебряные нити, невидимые до того, вспыхнули в воздухе. Они пронеслись сквозь строй врагов, и всё, что к ним прикасалось, — распадалось на аккуратные, обугленные срезы. Она не сражалась — она плела паутину смерти, расчленяя противников с хирургической точностью.

Трое с мечами ринулись в образовавшиеся бреши. Они не рубили — они иссекали. Их клинки оставляли в воздухе светящиеся шлейфы. Каждое прикосновение пламени к чёрным доспехам заставляло их не просто разрушаться, а схлопываться внутрь себя, всасываясь в маленькие точки сингулярности и исчезая с тихим хлопком.

Это был не бой. Это был разгром.

Клоут на своём коне наблюдал. Его бесстрастие сменилось холодным, аналитическим интересом, а затем — яростным гневом. Он поднял руку, и оставшаяся масса его армии — сотни существ — разом ринулась вперёд, на этот крошечный пятачок у пролома. Он решил задавить их числом, свалить массой тел.

Волна тьмы накатила на пятерых, поглотив их с головой.

На стенах кто-то вскрикнул от ужаса.

Но через секунду из центра этой чёрной массы ударил столб чистого света. Он разбросал воинов Пустоты словно щепки, и в эпицентре снова показались пятеро. Они стояли спина к спине, недвижимые. Их ауры слились в одну защитную сферу, которую тьма не могла пробить.

Лира подняла руки.

Над полем боя сгустились тучи из теней и света. С неба обрушился ливень — но не из воды, а из сгустков сконцентрированной энергии. Они падали на армию Клоута, и каждое попадание выжигало кратер, уничтожая всё в радиусе нескольких метров.

Сайла указала в сторону группы «командиров», пытавшихся восстановить порядок. Нити серебряной энергии пронзили их одновременно, и те взорвались изнутри, осыпав окружающих чёрным и́звергом.

Элвин, Барен и Кайл двинулись вперёд. Они шли сквозь строй врага, и их мечи выписывали сложные траектории, оставляя за собой лишь пустое пространство. Они не отбивались — они очищали местность, метр за метром.

Армия Пустоты, не знавшая страха, впервые начала отступать. Существа натыкались друг на друга, их стройность ломалась. Они не могли противостоять этой силе. Это была не магия, которую можно было поглотить, и не физическая сила, которую можно было отразить. Это была сила самого Забвения, обращённая против них же.

Последние чёрные воины, дрожа, откатывались назад, к лесу. Но пощады не было.

Лира свела руки вместе.

Оставшаяся на поле энергия — и светлая, и теневая — сжалась в один гигантский шар между её ладонями. Он пульсировал, угрожающе гудел, рвался наружу.

Она посмотрела на отступающих. И выпустила его.

Шар пронёсся над полем, не касаясь земли. Он втягивал в себя остатки армии, как пылесос. Каждое существо, до которого он дотрагивался, исчезало, растворяясь в его ядре. Пройдя до самого леса, шар взмыл вверх и исчез в небе с ослепительной вспышкой.

Наступила тишина.

Битва была окончена. Поле было пусто. Лишь ветер гнал по нему чёрный пепел — всё, что осталось от великой армии Пустоты.

Пятеро стояли неподвижно. Их ауры начали меркнуть. Сила, что наполняла их, уходила, выполнив свою работу. И на смену ей приходило другое чувство — пустота. Бесконечная, всепоглощающая пустота.

И тогда с ними заговорила Пустота. Голос пришёл из неоткуда

«Договор исполнен. Враг повержен. Теперь… ваша очередь. Примите ваш дар. Вашу вечность.»

Земля под их ногами разверзлась. Но это была не яма. Это был портал в иную реальность. Оттуда пахло пылью забытых битв, холодом бесконечности и отчаянием, длящимся миллионы лет.

Лира обернулась, в последний раз посмотрев на цитадель. На своего Владыку, который стоял на стене, и слёзы текли по его лицу. Она подняла руку в прощальном приветствии. Не как герой. Как солдат, выполнивший свой долг.

И затем она шагнула в портал. За ней — Сайла, Элвин, Барен, Кайл.

Портал захлопнулся. Земля сомкнулась, не оставив и следа.

На стенах воцарилась тишина. Потом кто-то крикнул: «Победа!»

Но это была не победа. Это была пиррова победа. Они выжили. Но заплатили за это самую высокую цену, которую только можно представить.

А далеко-далеко, в ином измерении, пятеро воинов уже поднимались на ноги, чтобы встретить свою первую вечную битву. Их имена уже начинали стираться из памяти ликующих людей. Их подвиг уже становился легендой, а потом — мифом. А потом — ничем.

Они стали Забытым Отрядом.

Армия Пустоты подошла к стенам Цитадели Меча. Сотни, а может и тысячи, чёрных, безмолвных воинов выстроились в идеальные шеренги, закрыв собой всё поле перед главными воротами. Их зелёные глаза светились в предрассветных сумерках, создавая жутковатое подобие звёздного неба на земле. От них не исходило ни звука, ни запаха — лишь волны леденящего холода и абсолютной, всепоглощающей тишины.

На стенах цитадели царило напряжённое ожидание. Ополченцы, лучники, даже женщины и подростки — все, кто мог держать оружие, заняли свои места. В воздухе витал запах страха, пота и перегорелого металла от тысяч раскалённых стрел.

Лира, всё ещё бледная и ослабленная после ритуала, стояла на главной башне над Вратами Вечности. Рядом с ней, опираясь на плечо верного стражника, стоял Мораксус. Он был похож на призрака — седой, измождённый, с почерневшей рукой, скрытой под плащом. Но в его глазах горела прежняя стальная воля.

— Они не штурмуют, — хрипло произнёс он, всматриваясь в неподвижные ряды врага. — Они ждут.

— Чего? — спросила Лира.

— Знака. Приказа. Или… пока мы не сдадимся от страха.

И он был прав. Безмолвное ожидание было психологической пыткой. Люди на стенах начинали сходить с ума от этой тишины. Слышен был каждый скрип доспеха, каждый сдавленный вздох.

Внезапно строй врага расступился. Из него выехала одна-единственная фигура на вороном коне. Но это был не человек. Это был рыцарь в доспехах из полированного обсидиана, с плащом, сотканным из самой ночи. Его шлем был увенчан рогами, а из-под забрала струился не дым, а настоящий, звёздный мрак. Он был воплощённой мощью и древним злом.

Он остановился на расстоянии полёта стрелы и поднял руку. В его пальцах он сжимал знамя клана Плащей, но оно было чёрным и обугленным.

Голос, который прозвучал следующе, был не громким. Он был тихим, но он проникал в самое сознание каждого защитника цитадели, звуча прямо у них в голове.

«Я — Клоут. Я был таким же, как вы. Мягким. Слабым. Испуганным. Я просил о хлебе и получил камень. Я просил о помощи и получил насмешку.»

Он говорил спокойно, почти с сожалением.

«Но мне открылась истина. Сила. Бессмертие. Конец всем страданиям. Я принёс вам не смерть. Я принёс вам… милость. Освобождение от боли этого мира.»

Его слова находили отклик в сердцах самых отчаявшихся. Некоторые ополченцы опускали оружие, их глаза заволакивались туманом.

«Откройте ворота. Сложите оружие. Станьте частью вечности. Или умрите в агонии, и всё равно станете частью нас. Выбор только в том, как вы примете свой дар.»

Мораксус выпрямился, оттолкнув стражника. Он сделал шаг вперёд, к парапету башни. Его голос, когда он заговорил, был слабым по сравнению с тем, что звучал в головах, но в нём была непоколебимая правда.

— Мы не примем ваш «дар»! — крикнул он, и его слова подхватили рупоры, разнеся по стенам. — Мы предпочтём смерть в бою рабству в вашей вечности! Мы — клан Мечей! И мы помним свою честь!

Его слова встряхнули людей. Они снова сжали оружие. Лучники натянули тетивы.

Клоут (или то, чем он стал) медленно покачал головой, словно жалея непонятливых детей.

«Как жаль. Тогда… примите моё сострадание.»

Он опустил руку.

И ад начался.

Безмолвные ряды чёрных воинов ринулись вперёд. Они не бежали — они плыли над землёй, их движения были неестественно плавными и быстрыми. Они несли с собой не крики, а тишину.

— ОГОНЬ! — скомандовала Лира.

Со стен обрушился ливень стрел с серебряными наконечниками. Первый ряд врагов буквально рассыпался в чёрный дым. Но следующие шли по их пеплу, не замедляясь. Они начали карабкаться на стены, не используя верёвок или лестниц — их пальцы впивались в камень, как когти, а сами они словно становились тяжелее воздуха.

Завязалась рукопашная схватка на стенах. Звон серебра, крики боли, шипение испаряющейся тьмы — всё смешалось в оглушительную какофонию. Ополченцы дрались с яростью обречённых. Они знали, что проигрывают, но каждый унесённый с собой враг был маленькой победой.

Лира металась по стенам, её клинки кружились, срезая чёрные щупальца и находя уязвимые места в доспехах. Рядом с ней сражалась Сайла, её ножи всегда находили цель.

Мораксус наблюдал за битвой, его лицо было искажено болью и беспомощностью. Он чувствовал каждую смерть на стенах. Каждая потерянная жизнь ослабляла его, ведь его собственная сила была связана с волей его людей к сопротивлению.

Внезапно он увидел, как у восточной стены творится нечто ужасное. Несколько ополченцев, охваченных паникой, отступили… и их же товарищи, уже заражённые чёрными прожилками, повернули оружие против них. Началась резня внутри своих же рядов.

— Нет… — прошептал Мораксус. Предательство и страх были топливом для врага. Это могло стать концом.

Он посмотрел на Лиру, которая отчаянно пыталась заткнуть брешь. Он посмотрел на своего старого друга Альдрика, который с группой магов пытался удерживать барьер над главными воротами, но силы их таяли.

Он посмотрел на чёрного рыцаря Клоута, который неподвижно наблюдал за бойней, словно режиссер за спектаклем.

И тогда решение пришло к нему. Страшное. Окончательное. Цена которого была так высока, что его сердце разрывалось от одной мысли. Но это был единственный способ.

Он отозвал Лиру.
— Капитан… — его голос был тихим, но полным невероятной силы. — Я знаю, как их остановить. Но мне нужен твой отряд. Весь. И твоё согласие.

Лира, вся в крови и копоти, смотрела на него, не понимая.
— Владыка? Любой приказ!

— Это не приказ, — посмотрел он ей прямо в глаза. — Это просьба. О самой страшной жертве, которую только может принести воин. Жертве, которую никто и никогда не узнает и не воспоет.

✱✱✱

Шум битвы на стенах казался далёким гулом, заглушаемым толщиной камня и тяжестью слов, повисших между ними. Лира смотрела на Мораксуса, пытаясь прочитать в его потухшем взгляде хоть тень безумия, хоть намёк на шутку. Но видела лишь бездонную, леденящую решимость.

— Какую… жертву? — её собственный голос прозвучал чужим, сорванным.

Мораксус сделал знак рукой, и они спустились в небольшую каменную нишу у внутренней стороны стены, где рев сражения стихал до приглушённого гула.

— То, что держит их здесь, — не просто армия, — начал он, его слова были отрывистыми, экономящими последние силы. — Их ведёт воля. Воля Бога Забвения, того, чьё имя стёрто. Он — источник. Он — сердце этой чумы. Пока он активен, они будут приходить снова и снова, как прилив.

Лира молча кивнула, вспомнив крошечную, пульсирующую трещину в подземной зале.

— Альдрик отыскал в дневнике отца… намёк. Не на изгнание. На заключение сделки. Мораксус сглотнул, и его лицо исказила гримаса боли. — Можно призвать силу самого Бога Забвения. Направить её против его же детей. Обрушить её на армию, как молот.

— Как? — в сердце Лиры забрезжила надежда, столь же опасная, сколь и страшная.

— Ценой, — прошептал Мораксус. — Великой ценой. Пять… пять чистых душ. Пять воинов с несломленной волей должны добровольно стать проводниками этой силы. Они обретут мощь, невиданную смертными. Они сметут врага со стен, обратят в бегство саму тьму. Но…

Он замолчал, не в силах выговорить.

— Но? — тихо подсказала Лира, уже догадываясь, чувствуя ледяную тяжесть на своих плечах.

— Но сила эта сожжёт их изнутри. Она не для смертных. И после победы… она не исчезнет. Она потребует платы. Вечной платы. Голос Мораксуса стал совсем тихим, похожим на шелест страниц древней книги. — Они не умрут. Они будут заключены в Пустоте. В вечной войне против порождений тьмы, которых они только что уничтожили. Их имена будут стёрты из истории, их подвиг забыт, чтобы не привлечь внимание других… искателей силы. Их души никогда не обретут покоя. Они станут вечными стражами у врат Забвения.

Лира прислонилась к холодному камню стены, чтобы не упасть. Она смотрела сквозь узкую бойницу на поле боя, где гибли её люди. Каждый крик, каждый звон стали отзывался в ней болью.

— Пять человек, — прошептала она. — Навсегда.

— Твой отряд, Лира, — сказал Мораксус, и в его голосе звучала беспомощная скорбь. — «Стальные Когти». Только они достаточно сильны духом, чтобы выдержать это… и достаточно преданы, чтобы согласиться.

Он прав. Она знала каждого из своих пятерых бойцов как себя. Их верность, их храбрость, их готовность отдать жизнь за клан. Но это… это было хуже смерти.

— Они никогда не обретут покоя, — повторила она, словно проверяя саму себя на прочность.

— Никогда, — подтвердил Мораксус. — Это цена спасения всех остальных. Ты должна спросить их. Только добровольно. Только если они поймут всё.

В этот момент с оглушительным грохотом обрушился участок стены у восточных ворот. Чёрная волна хлынула в пролом. Крики ужаса стали громче. Время кончилось.

Лира закрыла глаза на мгновение. Она увидела лица своих бойцов. Рорка, который уже отдал жизнь. Сайлу с её язвительной улыбкой. Элвина, самого молодого, с горящими глазами. Двух других ветеранов — Барена и Кайла.

Она открыла глаза. В них не осталось ни страха, ни сомнений. Лишь холодная, отполированная до блеска решимость, как у её клинков.

— Я не буду их спрашивать, Владыка, — сказала она твёрдым голосом. — Я прикажу. Как мой отец приказывал мне. Они поймут. Они — «Когти». Это их долг.

Мораксус смотрел на неё с безграничной болью и бесконечной благодарностью. Он кивнул.

— Иди. Альдрик ждёт тебя в подземной зале. Он подготовит всё. А я… — он посмотрел на руку, — …я дам последний приказ. Приказ на отступление с стен. Чтобы очистить поле для… для новой силы.

Лира развернулась и побежала, не оглядываясь. Её плащ развевался за ней как знамя. Она бежала не на смерть. Она бежала на что-то гораздо страшнее.

А Мораксус остался, глядя, как рушится его мир. Он должен был отдать приказ, который выглядел бы как акт капитуляции. Он должен был позволить тьме почти победить, чтобы дать шанс самой страшной надежде.

Он поднял голову к небу, где уже занимался новый день — день, который должен был стать либо концом всего, либо началом вечной ночи для пятерых его лучших воинов.

— Простите меня, — прошептал он в пустоту. — Простите меня, дети мои.

Цитадель Меча затаила дыхание. Слух о ранении Мораксуса в схватке с предателем Кассиусом распространился мгновенно, посеяв панику и неразбериху. Официальная версия, пущенная Лирой и Альдриком, была гладкой: Владыка героически победил изменника, но получил тяжёлое ранение и сейчас находится в своих покоях под охраной лучших лекарей.

Лишь горстка людей знала страшную правду.

В подземной зале с серебряным лабиринтом, теперь освещённой десятком вечных светильников и охраняемой двадцатью преданными стражниками из личной гвардии Кайдена, на каменном ложе лежал Мораксус. Его дыхание было поверхностным и прерывистым. Он казался древним стариком: кожа — пергаментной и прозрачной, волосы — белыми как снег, а правая рука — до локтя — была обуглена и почернела, словно окаменевшее дерево.

Альдрик, сидя у ложа, накладывал на почерневшую руку мазь из раздавленного серебра и целебных трав. Его лицо было мрачным.

— Я не знаю, что это, — тихо сказал он Лире, стоявшей рядом. — Это не ожог. Это… некроз, но не от огня. Его плоть умерла, но не разлагается. Она стала якорем. Якорем для печати. Он взглянул на едва заметную трещину в центре залы, над которой теперь постоянно дежурили два мага с жезлами, готовые в любой момент подпитывать ослабевающие чары. — Он связан с ней. Пока жив он — жива и печать. Но если его сила иссякнет…

Лира сжала кулаки. Она видела, как с каждым часом Мораксус слабеет, даже не просыпаясь.

— Что ему нужно? Как мы можем помочь?

— Ему нужна сила, — ответил Альдрик. — Но не простая. Та, что противостоит Пустоте. Сила жизни. Сила воли. Сила… чистых душ. Он горько усмехнулся. — Мы не можем дать ему это. Мы можем лишь наблюдать и ждать.

В этот момент у входа в залу послышалась напряжённая перепалка. Лира обернулась. Это был командир городской стражи с новостями с фронта.

— Капитан! Владыка… он…?

— Говори, — резко оборвала его Лира, отводя в сторону.

Лицо командира было испуганным.
— Армия Пустоты… она в пяти переходах от цитадели. Они не просто идут… они… Он сглотнул. …они удваиваются с каждой захваченной деревней. Наши серебряные стрелы работают, но их слишком много! А ещё… Он понизил голос. …есть слухи. Солдаты говорят, что видят в рядах врага… своих. Пропавших товарищей. Их глаза…

Лира закрыла глаза на мгновение. Худшие опасения оправдывались. Каждая их потеря укрепляла врага. Это была война на истощение, которую они не могли выиграть.

— Держать оборону. Использовать серебро. Ценой любых потерь выиграть время, — отдала она приказ, и самой ей было противно от этих слов.

Когда командир ушёл, Лира подошла к ложу Мораксуса. Она взяла его здоровую, левую руку. Она была холодной.

— Проснитесь, Владыка, — прошептала она. — Нам нужен ваш совет. Нам нужна ваша сила. Мы не справимся без вас.

В ответ лишь тихое, хриплое дыхание.

Тем временем на окраинах цитадели, куда уже стекались потоки беженцев, царил хаос. Страх был заметным, его можно было потрогать руками. В этом хаосе, как крысы в трюме тонущего корабля, действовали агенты сомнения.

По кабакам и походным кухням, среди напуганных женщин и стариков, бродили странные проповедники. Они не призывали к борьбе. Они говорили о «неизбежном». О «новом порядке». О том, что сопротивление — это путь страданий, а смирение… смирение принесёт покой.

— Зачем умирать за старые камни? — шёпотом говорил один из них, мужчина в потрёпанном плаще, с горящими лихорадочными глазами. — Они сильнее. Они вечны. Они предлагают нам стать частью вечности. Разве это не милость?

— Но они же монстры! — возражала ему молодая женщина, прижимающая к груди ребёнка.

— Монстры? — проповедник улыбнулся. — Или просто иная форма жизни? Более совершенная? Без страха, без боли, без голода…

Его слова падали на благодатную почву отчаяния. Люди, потерявшие всё, были готовы слушать любую надежду. Даже самую ложную.

Сайла, выздоравливающая после ранений, случайно подслушала один из таких разговоров у колодца. Её кровь закипела. Она проследила за проповедником и с ужасом обнаружила, что он направляется прямиком в лагерь ополчения.

Она бросилась к Лире, которая проводила совещание с офицерами в казарме.

— Капитан! Срочно! — она отозвала её в сторону и быстро объяснила суть.

Лицо Лиры стало каменным. Враги не только ломали их стены, они разлагали их изнутри, отравляя самую их волю к сопротивлению.

— Возьми отряд своих самых проверенных людей, — тихо приказала она Сайле. — Найди их. И заставь их замолчать. Навсегда. Тихо. Без шума.

В её глазах не было ни жалости, ни сомнения. Только холодная сталь. Это была не та война, где можно было позволить себе милосердие к предателям.

Сайла кивнула и исчезла в сумерках.

Лира осталась одна, глядя на карту, где кольцо врага сжималось вокруг цитадели. У них не было армии, способной остановить это. У них был смертельно раненый лидер. И у них было предательство в стенах.

Она подошла к узкому окну, выходящему на внутренний двор цитадели, где тысячи людей молились о спасении.

— Во что мы превращаемся? — прошептала она в стекло. — Во что я превращаюсь?

Ответа не было. Лишь отражение её собственного лица, усталого и ожесточённого, смотрело на неё из темноты.

Они держались. Но цена этой обороны росла с каждым часом. И не факт, что им было чем заплатить в конце.

✱✱✱

Тишина в подземной зале нарушалась лишь мерным дыханием Мораксуса и шепотом заклинаний двух магов, дежуривших у трещины. Воздух был густым от запаха целебных трав, ладана и всё того же сладковатого смрада Пустоты, который не могли перебить никакие благовония.

Лира не отходила от ложа. Она смачивала губы Владыки водой, поправляла одеяло, хотя понимала, что это бесполезно. Его борьба происходила не здесь. Она шла где-то в глубинах его духа, прикованного к серебряному лабиринту.

Альдрик возился со своей сумкой, доставая странные кристаллы и порошки.
— Есть… теория, — пробормотал он, не глядя на Лиру. — Печать питается его волей. Его жизненной силой. Но она может питаться и… посторонней силой. Чистой, яростной, не осквернённой страхом.

Он посмотрел на неё, и в его глазах читалась безумная надежда.
— Если мы найдём способ подпитывать печать извне… мы сможем облегчить его ношу. Дать ему время на восстановление.

— Что нужно? — мгновенно спросила Лира.

— Фокус. Проводник. И источник силы. — Он указал на почерневшую руку Мораксуса. — Он — фокус. Лабиринт — проводник. Но источник… Альдрик развёл руками. — Им может быть артефакт великой силы. Или… живое существо. Чьё сердце горит ярким огнём воли к жизни. Но это опасно. Это может убить донора.

Лира не колеблясь шагнула вперёд.
— Я сделаю это. Берите мою силу. Что нужно делать?

Альдрик смотрел на неё с смесью уважения и ужаса.
— Капитан… это не похоже сражение. Это… слияние. Вы отдадите часть себя ему. И если ваша воля дрогнет… вы можете не только умереть, но и ослабить печать.

— Я не дрогну, — твёрдо сказала Лира. — Говорите, что делать.

Старый маг, видя её решимость, кивнул. Он велел стражам отойти, расчистив пространство вокруг ложа. Он нарисовал на полу вокруг Мораксуса и Лиры сложные руны серебряным порошком.

— Возьмите его здоровую руку. Закройте глаза. Дышите с ним в такт. Ищите его в темноте. И… отдайте ему свой огонь. — Его голос дрожал. — И да смилуются над нами Великие Предки.

Лира сделала, как велел маг. Она взяла холодную руку Мораксуса, закрыла глаза. Сначала ничего не происходило. Лишь её собственное сердцебиение и тихое дыхание умирающего Владыки.

Потом… что-то изменилось. Она ощутила холод. Пронизывающий, абсолютный, идущий из самой глубины мироздания. И в центре этого холода — слабую, но несгибаемую искру. Искру воли Мораксуса.

Она мысленно потянулась к этой искре. Отдала ей часть своего тепла, своей ярости, своей безграничной решимости защищать свой дом.

На физическом плане её тело задрожало. Из её носа и ушей выступила кровь. Она чувствовала, как её собственная жизненная сила утекает в него, как в бездонный колодец.

Но она не отпускала.

Искра на другом конце вдруг вспыхнула ярче. Холод отступил на шаг.

Рука Мораксуса в её руке внезапно сжалась. Слабый, но вполне ощутимый хват.

Лира открыла глаза. Мораксус смотрел на неё. Его взгляд был мутным, но осознанным.

— …глупая… девчонка… — прошептал он, и в уголках его глаз выступили слезы. — …это могло… убить тебя…

Лира, чувствуя страшную слабость, улыбнулась.
— Но не убило. — Она потеряла сознание, всё ещё сжимая его руку.

Альдрик, наблюдавший за этим, застыл в изумлении. Это сработало. Он бросился к ним, проверяя пульс. Лира была жива, но истощена. Мораксус же… его дыхание стало глубже. Цвет лица немного улучшился. Он снова погрузился в сон, но уже не в забытье, а в восстановительный сон.

Печать под ними пульсировала ровным, стабильным светом.

Они выиграли немного времени.

Цитадель Меча бурлила, как растревоженный улей. По улицам маршировали отряды ополченцев, на стенах устанавливали дополнительные баллисты, а кузнецы днем и ночью перековывали обычное железо на серебро. Но под этой показной уверенности скрывался липкий, всепроникающий страх. Враг был не просто у ворот. Он уже проник внутрь.

Мораксус стоял в своем кабинете, сжимая в руках тот самый серебряный медальон. Его взгляд был прикован к странной, маслянистой метке на пергаменте — зарисовке следа, оставленного на восточной стене.

— Он здесь, — тихо произнес он, обращаясь к магу Альдрику, который сидел напротив, всё такой же бледный и испуганный. — Кассиус. С дневником моего отца. И то, что его ведёт… оно ведёт его куда-то вглубь цитадели.

Альдрик кивнул, его пальцы нервно перебирали страницы древнего фолианта.
— Они ищут что-то, Владыка. Не просто информацию. В дневнике Арриона… я помню, там были намёки. Не только на «Детей Пустоты». Там было что-то о… источнике. О месте, где сила Пустоты слабее. Или, наоборот, сильнее. О слабом месте в нашей обороне, о котором знал только ваш отец.

Мораксус резко поднял голову.
— Подземный ход. Старая система цитадели. Часть её была запечатана ещё при моём деде. Отец говорил, что там хранится нечто, что нельзя выпускать на свет. — Его глаза расширились. — Он вёл туда записи шифром. Я никогда не мог его разгадать.

— Они могут разгадать, — мрачно сказал Альдрик. — То, что управляет Кассиусом, старше наших самых древних языков. Оно может читать между строк. Чувствовать силу сквозь камень.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лира. Её одежда была в крови и копоти, лицо исцарапано, но в глазах горела неугасимая решимость. За ней, опираясь на друг друга, вошли Рорк и Сайла.

— Владыка! — выдохнула Лира. — Они уязвимы для серебра! Только в уязвимые точки! И у них есть командиры! Без них они слабее!

— Мы знаем, капитан, — Мораксус жестом показал на кучи серебряных наконечников для стрел, сложенные в углу. — Твоя информация уже спасла многие жизни. А что с командирами?

— Их нужно убивать первыми. Они… связывают волю остальных. — Лира посмотрела на метку на пергаменте. — Что это?

— Предательство, капитан. Кассиус украл дневник моего отца. И то, что ведёт его, сейчас где-то здесь, в цитадели.

Лира почувствовал, как кровь стынет в её жилах.
— Мы должны найти его. Сейчас же.

Тем временем в глубинах цитадели, в заброшенных казематах под старыми складами, Кассиус шёл, ведомый шёпотом в своей голове. Его глаза были стеклянными, лицо покрылось испариной. В одной руке он сжимал дневник, в другой — зажжённый факел, пламя которого неестественно клонилось вперёд, будто тянясь за чем-то невидимым.

«Прямо… потом налево… там будет дверь с тремя звёздами…» — нашептывал голос. Он был сладким и успокаивающим, заглушая голос совести Кассиуса.

Он спустился по витой лестнице, которую не использовали десятилетия. Воздух стал густым и спёртым, пахнущим плесенью и холодным камнем. Наконец он упёрся в массивную дубовую дверь, обитую ржавым железом. На ней, почти стёршиеся от времени, были вырезаны три семиконечные звезды.

«Открой…»

Кассиус нажал на дверь. Она с скрипом поддалась, открыв проход в абсолютную тьму. Запах ударил в нос — не плесени, а озона, меди и всё тех же гниющих цветов.

Он сделал шаг внутрь.

Это была круглая зала, очевидно, очень древняя. Стены были покрыты фресками, изображавшими не битвы людей, а битву сил. С одной стороны — существа из света и огня, с другой — тени и пустота. В центре залы на полу был выложен сложный мозаичный круг — лабиринт из серебряных и обсидиановых нитей.

И в самом центре круга, в полу, зияла трещина. Не физическая. Казалось, сам воздух был разорван, и сквозь разрыв проглядывало нечто… иное. Мерцающее, беззвёздное, вечно голодное.

От трещины тянулись бледные, похожие на корни, щупальца энергии, уходящие сквозь стены и потолок наверх, в цитадель.

«Источник…» — прошептал голос в голове Кассиуса с благоговейным восторгом. «Здесь… здесь сила проникает в этот мир легче всего. Здесь мы рвём завесу».

Кассиус, как в трансе, протянул руку с дневником к трещине.

— Стой!

В проёме двери, освещённые факелами, стояли Мораксус, Лира, Альдрик и несколько стражников. Лицо Мораксуса было искажено болью и гневом.

— Кассиус! Друг мой! Одумайся! Что они тебе обещали? Богатство? Власть?

Кассиус медленно обернулся. В его глазах не было ни осознания, ни раскаяния. Лишь пустота, подёрнутая дымкой.

— Они обещали… что боль прекратится, — его голос звучал чуждо. — Что голод уйдёт. Что я буду частью чего-то большего. Вечного.

— Это ложь! — крикнул Альдрик. — Они не дают вечности! Они забирают саму твою душу! Ты станешь пустой оболочкой!

— Лучше быть пустой оболочкой, чем трусом, который дрожит за свои стены! — внезапно закричал Кассиус, и в его крике слышалось уже два голоса — его собственный и что-то другое, шипящее и древнее. Он рванул дневник к трещине.

— Нет! — рыкнул Мораксус.

Лира действовала быстрее всех. Её серебряный кинжал блеснул в свете факелов и вонзился Кассиусу в руку, держащую дневник.

Тот взвыл — своим голосом, полным боли и ужаса. Дневник полетел на пол. Из раны повалил чёрный дым, и по телу Кассиуса поползли чёрные прожилки. Он затрясся, падая на колени.

— Что… что вы сделали? — он смотрел на свою руку с ужасом, разум на мгновение пробился сквозь чары. — Мораксус! Помоги!

Но было поздно. Из трещины вырвалась тень. Не воин. Нечто большее, бесформенное, состоящее из чистого голода и ненависти. Она набросилась на Кассиуса, обвила его, и его крик резко оборвался. Когда тень отступила, на месте Кассиуса стояла новая фигура в чёрных доспехах. Его глаза загорелись зелёным светом. Он поднял свой новый меч и двинулся к ним.

— Запечатывайте проход! — закричал Альдрик стражам, сам становясь в защитную стойку и бормоча заклинание.

Мораксус поднял дневник. Его страницы были раскрыты на шифрованной схеме. И сейчас, глядя на трещину и на серебряный лабиринт на полу, он всё понял.

— Это не слабое место, — прошептал он. — Это тюрьма. И мы чуть не выпустили надзирателя.

Бой в подземелье был коротким и яростным. Общими усилиями им удалось уничтожить нового воина. Но когда последние клубы дыма рассеялись, они увидели, что трещина пульсирует, становясь чуть шире. А из неё на свет выползали новые, маленькие, извивающиеся тени.

Они опоздали. Печать была нарушена. Источник силы врага теперь был внутри их дома.

И первая из маленьких теней метнулась в сторону ближайшего стражника…

✱✱✱

Бой в подземной зале был хаотичным и беспощадным. Маленькие, извивающиеся тени, словно сделанные из жидкой тьмы, кидались на стражников с неестественной скоростью. Их укусы не оставляли ран, но на коже сразу проступали чёрные прожилки, а глаза солдат стекленели от ужаса.

— Не давайте им кусать! — кричала Лира, отсекая одну из тварей своим серебряным кинжалом. Существо испарилось с тихим шипением. — Они заражают!

Мораксус и Рорк прикрывали мага Альдрика, который, дрожащими руками, пытался активировать древний серебряный лабиринт на полу. Старик бормотал заклинания на забытом языке, и нити серебра начинали слабо светиться.

— Я не могу! — почти плача, выдохнул Альдрик. — Печать разрушена изнутри! Нужна… нужна жертва! Чистая душа, чтобы восстановить равновесие!

В этот момент одна из теней прорвалась сквозь защиту Рорка и впилась ему в руку. Ветеран с гримасой боли смахнул её, но чёрные прожилки уже поползли по его коже к плечу.

— Рорк! — крикнула Лира.

— Не отвлекайся! — рявкнул он, продолжая рубить мечом. Но его движения стали медленнее, а дыхание — хриплым. — Заканчивайте тут! Я прикрою!

Он сделал шаг вперёд, принимая на себя основную атаку, давая им время.

Мораксус, видя это, сжал зубы. Он посмотрел на дневник в своей руке, на страницу с шифром, которая теперь обрела страшный смысл. Его отец не просто прятал знания. Он оставил инструкцию. Ценную, ужасную инструкцию.

— Альдрик! — голос Владыки прозвучал с железной решимостью. — Что именно нужно?

— Нужно… нужно добровольно отдать свою жизненную силу печати! — задыхаясь, ответил маг. — Но это… это убьёт!

Мораксус посмотрел на своего старого друга Рорка, который медленно отступал, уже почти полностью покрытый чёрными узорами. Он посмотрел на Лиру, отчаянно сражающуюся. Он посмотрел на трещину, из которой продолжали выползать всё новые тени.

И принял решение.

— Лира! — его голос не допускал возражений. — Оттащи мага и стражников назад! Ко входу!

— Но, Владыка…!

— ПРИКАЗ!

Лира, стиснув зубы, стала отступать, увлекая за собой Альдрика и выживших стражников. Мораксус остался один перед наступающей тьмой, рядом с умирающим Рорком.

— Старый друг, — тихо сказал Мораксус, кладя руку на плечо воина. — Прости меня.

— Делай… что должен…, — с трудом выдохнул Рорк. Его глаза уже заволакивались зелёной мглой.

Мораксус выхватил свой кинжал — не серебряный, а стальной, семейную реликвию. Он взглянул на схему в дневнике, затем на центральную точку серебряного лабиринта.

— Во имя моего отца! Во имя моего народа! — крикнул он, и вонзил кинжал в точку схождения серебряных линий.

Раздался оглушительный гром, но не с потолка, а из самой реальности. Серебряный лабиринт вспыхнул ослепительно-белым светом. Лучи побежали по линиям, сжигая маленькие тени и заставляя отступить большую трещину.

Мораксус и Рорк оказались в эпицентре. Они не кричали. Они стояли, освещённые этим чистым, священным светом. Чёрные прожилки стали исчезать с тела Рорка, но и сама жизнь уходила из них обоих. Они отдавали её печати.

Трещина с болезненным скрежетом стала сжиматься, её мерзостный свет угасал.

Свет погас так же внезапно, как и появился.

В центре залы лежали двое мужчин. Рорк не дышал, но его лицо было спокойным, а кожа чистой. Мораксус был жив, но едва. Он постарел на десятки лет за несколько секунд. Его волосы стали совершенно белыми, кожа — пергаментной, а рука, державшая кинжал, обуглилась и почернела.

Лира и остальные бросились к нему.

— Владыка!

Мораксус слабым движением руки указал на почти незаметную теперь щель в полу.

— Не… не уничтожена… лишь… усыплена… — прошептал он. — Надо… охранять… всегда…

Его глаза закрылись. Он был без сознания.

Альдрик, всё ещё дрожа, подполз к щели. Он провёл рукой над ней и отдернул пальцы, ощутив леденящий холод.

— Он прав. Печать восстановлена, но она хрупка. Это место должно быть под постоянной охраной. И… — он посмотрел на почерневшую руку Мораксуса, — …и он теперь часть этой печати. Его жизнь связана с ней. Если он умрёт… печать снова ослабнет.

Лира посмотрела на своего повелителя, на своего друга. Ценой невероятной жертвы они выиграли немного времени. Но они не остановили армию у ворот. Они лишь запечатали один источник её силы.

И теперь их Владыка был смертельно ранен и прикован к этому проклятому месту.

Она подняла голову, и её глаза наполнились стальной решимостью.

— Никто не должен знать о случившемся, — приказала она стражникам. — Никто! Говорите, что Владыка ранен в стычке с предателем. Мы вынесем его отсюда. А здесь мы выставим вечный караул. Лучший из лучших.

Она посмотрела на тело Рорка.

— И мы похороним героя с почестями. Он принял смерть воина.

Но в душе она знала. Это была только первая битва. Самая страшная была ещё впереди. И теперь им приходилось сражаться не только за свои жизни, но и за жизнь своего повелителя, который стал живым ключом от самой страшной тюрьмы в мире.

А глубоко под землёй, в едва заметной трещине, что-то шевельнулось. Сонное, но не побеждённое. И начало снова медленно, неумолимо точить камень.

Переправа у Чёрного Ручья была узким мостом через бурный поток, зажатый между двумя скалистыми склонами. Идеальное место для обороны. Лира, Рорк и Сайла заняли позиции на западном берегу, укрываясь за валунами и вывороченными корнями старых деревьев.

— Они идут, — прошептала Сайла, её острый глаз первым заметил движение вдали.

Из леса на восточный берег вышли те самые чёрные фигуры. Они выстраивались ровным строем, безмолвные и неумолимые, как приливная волна. Их зелёные глаза светились в сером свете дня.

— Никакого геройства, — тихо напомнила Лира, натягивая тетиву лука. — Только задержать. Дать время беженцам эвакуироваться из «Каменного моста».

Первый ряд чёрных воинов ступил на мост. Их шаги были бесшумными, несмотря на тяжёлые доспехи.

— Огонь! — скомандовала Лира.

Сайла метнула два ножа подряд. Её броски были точными. Лезвия впились в щели между пластинами доспехов двух передовых воинов. Те замедлились, но не упали. Из ран не хлынула кровь — лишь чёрный, вязкий дым. Они выдернули ножи, и раны начали медленно затягиваться.

Рорк с рыком выскочил из-за укрытия и обрушил свой двуручный меч на ближайшего врага. Удар был сокрушительным, способным разрубить надвое быка. Клинок с грохотом встретил доспех, но не пробил его, оставив лишь глубокую вмятину. Воин отшатнулся, но не упал. Его пустой взгляд уставился на Рорка, и из-под забрала потянулись тонкие, дымчатые щупальца.

— Они нечувствительны к стали! — закричал Рорк, отскакивая. — Мои удары ничего не делают!

Лира выпустила стрелу. Она целилась в глазную щель. Стрела впилась точно в цель, но воин лишь мотал головой, словно его укусила оса, и продолжил движение.

Отчаяние начало сжимать им горло. Они не могли остановить их. Они даже не могли замедлить.

И тогда Лира заметила нечто. Один из воинов, тот, что был повыше и с рунами на доспехах, не шёл впереди. Он стоял позади строя, и от него к остальным тянулись едва заметные, похожие на паутину, нити чёрного дыма. Он был связующим звеном.

— Сайла! Высокий сзади! Он управляет ими! — крикнула Лира.

Сайла кивнула. Она взяла свой последний, особый нож — с серебряной насечкой на клинке, подарок Альдрика на удачу. Она прицелилась, выждала момент…

Нож блеснул в воздухе и вонзился в грудь высокого воина, прямо в центр узора из рун.

Раздался нечеловеческий визг, больше похожий на скрежет металла. Высокий воин затрясся. Нити дыма, связывавшие его с другими, порвались. Строй на мгновение замешкался, движения стали разрозненными, неуверенными.

— Серебро! — осенило Лиху. — Они уязвимы к серебру!

Но триумф был недолгим. Раненый «повелитель» вырвал нож из груди. Рана не затягивалась, из неё сочилась чёрная сукровица. Он повернул свою ярость на них. Он издал беззвучный приказ, и десяток воинов ринулись через мост с удвоенной скоростью.

— Отступаем! — скомандовала Лира. — Теперь!

Они бросились бежать по тропе, уходящей вглубь леса. За ними неслась безмолвная погоня.

В это время в Цитадели Меча царила напряжённая атмосфера. Гонец от «Когтей» доставил весть Мораксусу. Владыка слушал, его лицо становилось всё мрачнее.

— Неуязвимы для стали… обращают наших в своих… уязвимы только для серебра… — он повторял это, как заклинание. — Приказ! Всем кузнецам — немедленно начать перековку наконечников стрел и копий на серебряные! Изъять всё серебро из храмов и у населения! В счёт будущих компенсаций!

Придворные бросились выполнять приказ. В городе началась новая суета — уже не от страха, а от яростной решимости. Появилась слабость. Значит, врага можно победить.

Но в тени огромной колоннады Зала Предков стоял советник Кассиус, один из самых доверенных сановников Мораксуса. Он наблюдал за беготней с холодным, расчетливым взглядом. Его пальцы нервно перебирали цепочку с ключом — тем самым ключом, что открывал потайной ход в покои Владыки.

Когда суета немного утихла, он незаметно скользнул в сторону личных покоев Мораксуса. Он знал, что Владыка сейчас в Зале Совета, отдаёт новые приказы.

Сердце Кассиуса бешено колотилось. Он не хотел этого делать. Но тот шёпот в его голове… тот сладкий, обещающий голос… он обещал ему жизнь. Вечную жизнь. Силу. В то время как Мораксус предлагал лишь тяжёлую войну и возможную смерть.

Он огляделся, вставил ключ в почти невидимую замочную скважину в стене. Панель бесшумно отъехала. Внутри был маленький тайник. И там лежала не карта, не планы обороны. Там лежал старый, потрёпанный дневник Владыки Арриона, отца Мораксуса.

«Возьми его», — прошептал голос в его голове. «Принеси его нам. И ты получишь всё, что пожелаешь».

Кассиус схватил дневник и, пряча его под плащом, выскользнул обратно. Он должен был доставить его на восточную стену в полночь. Туда, где его будут ждать.

Он не видел, как из глубины тёмного коридора за ним наблюдали два глаза — один живой, полный боли и предательства, а другой — холодный, стеклянный, уже почти мёртвый. За ним наблюдал стражник Кайден, прижавшись к стене и зажимая рукой кровавую рану на боку. Он всё видел. Но силы покидали его. Он мог только смотреть, как предатель скрывается в полумраке с самым страшным секретом клана Мечей.

Война шла не только на границах. Игроки делали свои ходы. И тень предательства уже протянула свои щупальца к самому сердцу цитадели.

✱✱✱

Лира, Рорк и Сайла отступали по лесной тропе, уходящей вглубь владений клана Мечей. Безмолвная погоня не отставала. Чёрные воины двигались с устрашающей скоростью, их доспехи не издавали ни звона, ни скрежета, лишь лёгкий шелест, словно от крыльев ночной птицы.

— К ущелью! — крикнула Лира, указывая вперёд, где тропа сужалась, проходя между двумя скальными выступами. — Сожмём их фронт!

Они влетели в каменные «ворота», развернулись, готовясь продавать свои жизни дорого. Рорк встал в центре прохода, его огромный меч готов был встретить первого врага. Сайла взобралась на уступ справа, сжимая последние серебряные клинки. Лира осталась слева, с луком, на котором осталась единственная стрела с серебряным наконечником.

Первый чёрный воин ворвался в ущелье. Рорк встретил его сокрушительным ударом. На этот раз он целился не в доспех, а в соединение наплечника и кирасы. Раздался треск, и рука воина, держащая меч, неестественно отогнулась. Существо не издало ни звука, лишь замерло на мгновение, а затем его свободная рука вытянулась, словно резиновая, и ударила Рорка в грудь.

Ветеран отлетел к скале, с силой ударившись спиной. Его доспех смялся, он закашлялся кровью.

— Рорк! — крикнула Сайла.

В этот момент второй воин устремился на неё. Она метнула нож. Серебряный клинок вонзился в щель под шлемом. Воин рухнул на колени, из раны повалил чёрный дым, и он затих, наконец обретая неподвижность.

— Они умирают от серебра в уязвимые места! — закричала она, но её триумф был коротким. Следующий воин был уже рядом.

Лира выпустила свою последнюю серебряную стрелу. Она попала в коленную чашечку другого воина, и он рухнул, захлёбываясь своим же дымом.

Но их было слишком много. Они надвигались стеной. Лира отбивалась уже рукоятью лука, Сайла — коротким кинжалом. Рорк, с трудом поднявшись, прикрывал их своим телом, принимая удары на свой меч и доспехи.

Их оттесняли к скале. Исход был предрешён.

Вдруг сзади, со стороны запада, раздался рог. Громкий, ясный, зовущий в бой. И следом — топот копыт и крики.

По тропе мчался отряд всадников в синих плащах! Это был патруль из «Каменного моста», поднятый по тревоге.

— Кланяйтесь, ублюдки! — проревел их командир, и десяток стрел с серебряными наконечниками впились в чёрный строй.

Не ожидая атаки с тыла, воины Пустоты замешались. На мгновение их строй дрогнул.

— Теперь! — скомандовала Лира.

Она, Сайла и Рорк, собрав последние силы, рванули навстречу своим. Всадники пронеслись мимо них, врезаясь в замешавшихся врагов. Завязалась короткая, яростная схватка. Серебро звенело, чёрный дым застилал взгляд.

Через несколько минут всё было кончено. Патруль потерял трёх человек, но остальные чёрные воины лежали неподвижно, постепенно превращаясь в кучки чёрной смолы.

Командир патруля, молодой капитан с обожжённым лицом, подскочил к Лире.

— Капитан! Вы живы!

— Еле-еле, — Лира тяжело дышала, опираясь на плечо Рорка. — Как вы узнали?

— Ваш гонец добрался. Владыка прислал подкрепление ко всем передовым пунктам. Мы как раз были на марше. — Он посмотрел на истлевающие остатки. — Великие Предки… это правда. Всё правда.

— Хуже, — мрачно сказала Лира. — Они учатся. Адаптируются. И у них есть командиры. Убей командира — и строй ослабнет.

Она посмотрела на восток. Синее марево на горизонте стало ещё гуще.

— Нужно предупредить Мораксуса. Они идут на цитадель. И они не остановятся.

Тем временем в Цитадели Меча раненый Кайден дополз до поста своей стражи. Его люди в ужасе подхватили его.

— Предатель… — прохрипел он, теряя сознание. — Кассиус… дневник… восточная стена… полночь…

Его тут же перенесли в лазарет, а новость о возможном предателе доложили Мораксусу.

Владыка замер. Гнев и боль отразились на его лице. Кассиус был его другом.

— Ни слова никому, — приказал он своим доверенным стражам. — Оцепить восточную стену. Взять его живым. Я хочу посмотреть ему в глаза.

Но когда стража тихо заняла позиции у восточной стены, они никого не нашли. Ни Кассиуса, ни дневника. Лишь на камнях парапета лежала одинокая, странная метка — будто камень на мгновение расплавили и он застыл в форме спирали с тремя лучами. И от неё вёл едва заметный след — чёрная, маслянистая полоса, которая вела… внутрь цитадели.

Предатель не пошёл на стену. Ему указали другое место встречи. Где-то внутри.

И теперь заражённый коготь тени был уже не у ворот, а в самом теле цитадели. И никто не знал, куда он направится дальше.

Цитадель Меча погрузилась в лихорадочную активность. Приказ Владыки Мораксуса поднял по тревоге не только гарнизон, но и всё население. По мостовым грохотали телеги, гружённые припасами, на стенах устанавливали дополнительные баллисты, а кузнецы днём и ночью ковали оружие, звон которого теперь звучал не как мирная музыка, а как зловещий набат.

В Зале Совета кипела работа. На большой карте появлялись всё новые и новые чёрные метки — уничтоженные деревни, пропавшие патрули. Скорость продвижения противника была пугающей.

Лира стояла у карты, её лицо было напряжённым. Рядом с ней — маг Альдрик, бледный и постаревший за несколько часов. Он только что закончил свой доклад.

— Я нашёл упоминания, Владыка, — голос старика дрожал. — В древнейших хрониках, тех, что написаны на языке, который почти забыт. Это не некромантия. Это нечто глубже. Древнее. Они называют это «Дети Пустоты» или «Пожиратели Душ». Существа, лишённые сущности, творения забытого бога, чьё имя стёрто из истории.

— Как остановить? — коротко спросил Мораксус, его взгляд прикован к чёрной полосе, неумолимо ползущей по карте к его столице.

— Согласно легендам… их нельзя убить обычной сталью, — Альдрик сглотнул. — Они питаются жизненной силой, страхом. Их можно лишь… изгнать. Разрушить связь с источником их силы. Для этого нужно…

Он замолчал, его взгляд упал на свиток с изображением странного ритуала.

— Нужно что? — тихо, но грозно прорычал Мораксус.

— Нужна сила, сопоставимая их силе. Древняя магия. Чистое серебро, закалённое в свете солнца. Огонь, рождённый не от дерева, а от веры. И… жертва. Великая жертва. — Альдрик не решался поднять глаза. — Но даже это, возможно, лишь отсрочит неизбежное. Они как чума. Одно прикосновение — и ты становишься одним из них.

В зале повисло тяжёлое молчание. Лира смотрела на карту, мысленно просчитывая варианты. Её «Когти» были лучшими бойцами, но как сражаться с тем, что нельзя пронзить клинком?

— Владыка! — в зал ворвался гонец, его лицо было белым как мел. — Весть с Восточной заставы «Скалистый Зуб»! Они… они пали!

— Как? — Мораксус резко обернулся. — Они держали узкое ущелье! Там мог удерживать один воин против сотни!

— Они не удерживали… они… присоединились! — гонец почти рыдал. — Выживший стражник… он говорил, что командир заставы, капитан Гаррет, вышел на переговоры… а вернулся не один. С ним были тени. И… и глаза у всех солдат заставы загорелись зелёным светом. Они сами открыли ворота!

Ледяной ужас сковал всех присутствующих. Враг не просто убивал. Он обращал против тебя твоих же людей.

— Они превращают наших солдат в своих, — прошептала Лира. Ужасная правда начала обретать форму. — Каждая наша потеря — это их пополнение.

Мораксус с силой ударил кулаком по столу. Карта вздрогнула.

— Приказ! Все отступающие части — сжигают всё на своём пути! Мосты, поля, амбары! Ничего не оставлять врагу! Ни одного зерна! Ни одного тела! — его голос гремел, не оставляя места для возражений. — Лира! Твой отряд выдвигается навстречу. Ваша задача — не вступать в бой, а оценить, разведать, понять. Узнать слабость. Любую слабость!

— Есть, Владыка! — Лира выпрямилась, её глаза горели решимостью, заглушающей страх.

— Альдрик! — Мораксус повернулся к магу. — Ты найдёшь способ. В этих древних свитках должно быть что-то. Любая зацепка. Ценой не интересуюсь.

Старый маг кивнул и, пошатываясь, покинул зал, унося с собой груз невыносимой ответственности.

Лира уже была в дверях, когда Мораксус окликнул её.

— Лира. — его голос смягчился. — Твои люди… они как дети мне. Верни их живыми. Всех.

Она встретилась с ним взглядом и молча кивнула. Но в её сердце уже поселился холодный червь сомнения. Они шли на войну, которой не знали. Против врага, которого не понимали.

И как можно вернуть живыми тех, кто, возможно, уже мёртв, даже не успев умереть?

Тем временем на востоке, на ещё не тронутой войной земле, ферма Барни Громовала стояла тихо и мирно. Старик не вернулся. Его жена Марта и спасённый ею Томас уже были в укреплённом пункте «Каменный мост», рассказывая свою страшную историю капитану стражи.

А по дороге к ферме, неспешно, словно наслаждаясь прогулкой, шли два черных воина. Они пришли туда, куда их послали. Чтобы найти. Чтобы очистить. Чтобы обратить.

Они вошли во двор. Куры не закудахтали. Собака не залаяла. Она лишь поджала хвост и забилась в конуру, завывая от ужаса.

Во́роны, сидевшие на заборе, молча наблюдали своими блестящими глазками-бусинками. Они уже чувствовали, что скоро будет много-много еды.

✱✱✱

Приказы Мораксуса разлетелись по всему региону, как подхваченные ураганом искры. Но скорость, с которой двигалась чёрная чума, опережала даже самых быстрых гонцов.

Лира и её «Стальные Когти» мчались на восток на свежеперекованных, взмыленных конях. Они избегали больших дорог, двигаясь по охотничьим тропам и высохшим руслам рек. Задача была ясна: найти врага, оценить его силу, найти слабость и вернуться. Никаких геройств.

Воздух вокруг менялся с каждой пройденной милей. От привычного запаха хвои и влажной земли он становился тяжелым, с примесью гари и того самого сладковато-гнилостного запаха, который Лира уже ловила в покоях Мораксуса. Птицы не пели. В лесах царила гнетущая, неестественная тишина, нарушаемая лишь треском сучьев под копытами их коней.

— Капитан, смотри, — Элвин, самый зоркий из отряда, указал на восток.

На горизонте, над лесом, висело невысокое, стелющееся облако. Но не белое и не серое. Синее. Оно медленно клубилось, словно дым, но не поднималось вверх, а ползло по земле, как живое существо.

— Это оттуда, — мрачно произнес Рорк, поглаживая рукоять своего двуручного меча. — От Ветреного Ручья.

Лира сжала поводья. Её сердце колотилось. Она отдала знак рукой — «Тише. Осторожно. Рассредоточиться».

Они спешились и стали продвигаться пешком, используя рельеф как укрытие. Вскоре они достигли опушки леса, за которой должно было лечь пепелище деревни.

То, что они увидели, заставило их замереть.

Чёрное зеркало. Идеально гладкая, стекловидная поверхность, на которой отражалось хмурое небо. Ни пепла, ни углей. Лишь абсолютная, пугающая пустота. И посреди этого безмолвия стоял строй. Десятки фигур в чёрных, поглощающих свет доспехах. Неподвижные, безмолвные, с горящими зелёными точками вместо глаз.

— Великие Предки… — выдохнула Сайла, обычно невозмутимая метательница ножей. — Это… это же…

— Тише, — резко прошептала Лира.

Она увидела среди них людей в синих плащах ополченцев Восточной заставы. Их лица были пусты, глаза горели тем же зловещим светом. Они стояли в одном строю с теми, кто их убил.

Внезапно одна из фигур — выше остальных, в доспехах с изломанными рунами — повернула голову. Её взгляд, тяжёлый и всевидящий, скользнул по опушке леса, прямо на то место, где прятался отряд.

Лира почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки. Они знают. Они всегда знали.

Но фигура не подала сигнала к атаке. Она медленно подняла руку и указала на запад. Строй безмолвно развернулся и тронулся в путь. Они двигались неестественно синхронно, их ноги почти не поднимались над чёрным стеклом. Они просто скользили, не оставляя следов.

— Они идут на «Каменный мост»… — прошептал Элвин. — Там же сотни беженцев!

Лира сжала кулаки. Её долг — наблюдать и возвращаться. Но её долг капитана — защищать.

— Рорк, Сайла — со мной. Попробуем задержать их на переправе у Чёрного ручья. Остальные — назад, к Мораксусу! Немедленно! Донесите весть!

— Капитан, это самоубийство! — попытался возразить Рорк.

— Это приказ! — её голос не допускал возражений. — Расскажите им всё, что видели. Скажите Альдрику… пусть ищет быстрее.

Трое отделились от отряда и помчались наперерез, чтобы выиграть хоть немного времени. Остальные, с каменными лицами, развернули коней. Они понимали. Лира купила им шанс ценой своего.

В это время в Цитадели Меча маг Альдрик в ужасе отшатнулся от древнего фолианта. Его руки дрожали.

— Нет… нет, этого не может быть… — он бормотал, смотря на схему, нарисованную на пожелтевшем пергаменте. Это был не ритуал изгнания. Это была печать. Тюрьма. Не для «Детей Пустоты», а для того, кто их породил. Для самого Бога Забвения.

И ритуал требовал не серебра и огня. Он требовал душ. Пяти чистых душ, добровольно принявших на себя вечное проклятие, чтобы стать живым замком, живой печатью для древнего зла.

Дверь в его келью с тихим скрипом приоткрылась. В проёме возникла тень. Высокая, бесформенная, с двумя зелёными точками в глубине капюшона.

— Старец… ты узнал слишком много, — прошептал ледяной голос у него в голове.

Альдрик в ужасе отпрянул, задев полку с книгами. Светильник погас.

Он был один на один с тем, что пробралось в самое сердце цитадели. С тем, что выискивало тех, кто понимал слишком много.

Война шла не только на полях. Она шла в стенах, которые должны были защищать. И враг был уже внутри.

Цитадель Меча жила своим обычным утром. Солнце уже поднялось над башнями, и город был полон привычного шума: звон молотов, крики торговцев, смех детей. Ничто не предвещало беды.

Лира проводила утренний развод своего отряда «Стальные Когти» на внутреннем плацу казармы. Пять человек в темно-синих мундирах стояли по стойке «смирно» – элита элит, лучшие из лучших.

— Сегодня отрабатываем скоростное преодоление препятствий в полной выкладке, — ее голос, четкий и звонкий, резал утренний воздух. — Последний до финиша чистит оружие за всех. Вопросы?

Вопросов не было. Лира удовлетворенно кивнула. Ее люди никогда не подводили.

В этот момент глухой набат Большого Колокола пробил всего один раз. Затем – пауза. И еще один удар.

Лира замерла. Два удара. Не опасность. Важное сообщение.

— Свободны! Строиться у ворот! — скомандовала она и быстрым шагом направилась к главному входу в казармы.

Уже на подходе она увидела гонца – запыленного, с лицом, исцарапанным ветками, в порванной и грязной форме ополченца Восточной заставы. Он почти падал от усталости, но в руках сжимал свернутый в трубку свиток с тремя черными печатями – знаком крайней важности.

— Капитан! Срочно к Владыке! — голос гонца сорвался на хрип.

Через пять минут они уже входили в Зал Совета. Мораксус стоял у большой карты континента, наложенной на дубовый стол. Рядом с ним находились старый маг Альдрик и несколько высших военачальников.

— Владыка, гонец с Восточной заставы, — доложила Лира, пропуская вперед дрожащего от усталости человека.

Гонец упал на одно колено, протягивая свиток.
— Владыка… деревня Ветреный Ручей… уничтожена.

Мораксус развернул свиток. Его лицо оставалось непроницаемым, но Лира заметила, как побелели его костяшки, сжимающие пергамент.

— Поднимись, сын мой. Расскажи все, что видел и знаешь.

Гонец поднялся на дрожащих ногах и начал рассказ. Сначала сбивчиво, потом все более связно. Он говорил о выжившем мальчике, Томасе. О черных воинах, нечувствительных к боли. О синем пламени, пожирающем все, но не оставляющем пепла. О тишине. О глазах, светящихся зеленым светом. О том, как соседи и родственники становились… ими.

Когда он закончил, в зале повисла гробовая тишина. Даже ветераны, прошедшие десятки битв, переглядывались с неподдельным страхом.

Первым нарушил молчание Альдрик. Старый маг подошел к столу, его руки дрожали.
— Нечувствительность к ранам… превращение побежденных… холод и тишина… — он провел рукой по лицу. — Владыка, это похоже на… некромантию. Но не ту, примитивную, что практикуют деревенские колдуны. Это что-то древнее. Сильнее.

— Клан Плащей, — тихо произнес Мораксус. — Их посланники… их отказ от помощи… Он ударил кулаком по столу. Карта вздрогнула. — Они не просто готовятся к войне. Они выпустили на волю нечто, чего не понимают сами!

Он резко повернулся к военачальникам.
— Приказываю: поднять по тревоге весь восточный гарнизон! Удвоить патрули на границе! Все деревни в радиу пятидесяти миль от рубежа – эвакуировать в укрепленные пункты!

Командиры бросились выполнять приказы. В зале остались лишь Мораксус, Альдрик и Лира.

— Альдрик, — голос Владыки стал тише, но от этого лишь суровее. — Копай в архивах. Ищи все, что связано с древней магией, забытыми культами, чем-то… что могло бы быть сильнее смерти.

Старый маг кивнул и поспешно удалился, его лицо было сосредоточено и испугано одновременно.

Мораксус обернулся к Лире.
— Твои «Когти» приводятся в полную боевую готовность. Отменяются все учения, отпуска, патрулирования. Вы – мой кулак. Мое последнее средство. Я чувствую, что скоро вам придется ударить.

— Мы готовы, владыка, — твердо ответила Лира. — Но что это, по-вашему?

Мораксус подошел к окну, выходящему на восток. Его взгляд был устремлен вдаль, туда, где уже бушевала невидимая буря.
— Я не знаю, Лира. Но я чувствую это здесь, — он прижал руку к груди, к серебряному медальону. — Как холод. Как пустоту. Как что-то, что жаждет поглотить все.

Внезапно в зале погасли все свечи. На мгновение воцарилась абсолютная тьма. Лира поклялась бы, что увидела в углу зала движущуюся тень – высокую, бесформенную, с двумя точками холодного зеленого света вместо глаз.

Но когда свет вернулся, в комнате никого не было, кроме них.

— Вы видели? — выдохнула Лира.

Мораксус медленно кивнул, его лицо было пепельно-серым.
— Оно уже здесь. Оно слушает.

Он повернулся к ней, и в его глазах горела та же решимость, что и тридцать семь лет назад, в его первую битву.
— Иди к своим. Готовься. Война пришла. И это будет война не за землю или ресурсы. Это будет война за саму нашу душу.

✱✱✱

Тишина в Зале Совета после ухода Мораксуса и Лиры была звенящей. Пылинки, поднятые суматохой, медленно танцевали в лучах солнца, пробивавшихся через высокие витражные окна. Казалось, сама древняя каменная кладка цитадели затаила дыхание, ощущая незримую угрозу.

Лира быстрым шагом шла по коридорам к казармам «Стальных Когтей». Ее ум лихорадочно работал, перебирая все услышанное. Нечувствительные к ранам. Синее пламя. Превращение. Слова гонца и старого мага не складывались в известную ей картину мира. Это была не война – это было нашествие чего-то чужого, непостижимого.

Повернув за угол, она почти столкнулась с Элвином, самым молодым членом ее отряда. Его обычно беззаботное лицо было серьезным, а рука лежала на эфесе меча.

— Капитан? Что случилось? По цитадели ползут слухи…

— Собери отряд в моей комнате. Тихо. Никакой паники, — отрезала Лира, обходя его. — Жду через пять минут.

Ее личная комната была аскетична: койка, стол с картами, стойка для оружия и сундук с личными вещами. Когда пять ее бойцов вошли, помещение стало тесным.

— Ветреный Ручей уничтожен, — без предисловий начала Лира. Она кратко изложила все, что узнала. Лица бойцов становились все мрачнее.

— Некроманты? — хмурясь, произнес Рорк, опытный ветеран с сединой на висках. — Деревенских колдунов мы и сами щелкали.

— Нет, Рорк. Не щелкали, — мрачно ответила Лира. — То, что описано… это что-то другое. Альдрик напуган. А Альдрик, насколько я знаю, не пугался даже когда дракон напал на шахты.

— Значит, что? Ждем приказа? — спросила Сайла, метательница ножей, чьи глаза всегда светились азартом. Теперь в них было лишь беспокойство.

— Больше, чем ждем. Готовимся. Проверяем все снаряжение. Особенно серебро и огонь. Если это магия, они могут пригодиться. Никто не спит сегодня. Держим ухо востро.

Они кивнули и молча вышли. Лира осталась одна. Она подошла к узкому окну, выходящему на восток. Оттуда не доносилось ничего, кроме обычных городских звуков. Но теперь ей чудилось в них что-то тревожное. Навязчивое.

Она взяла с полки небольшой кристалл – подарок Альдрика для экстренной связи. Камень был холодным и молчащим.

В это время глубоко в архивах цитадели, в подземных залах, куда редко ступала нога человека, маг Альдрик лихорадочно перебирал древние фолианты. Пыль стояла столбом, а свет от его магического жезла выхватывал из мрака корешки книг с непроизносимыми названиями.

— Где же оно… Где… — бормотал он, пробегая пальцами по стеллажам.

Его знания были обширны, но то, что описал гонец… это уходило корнями в незапамятные времена. Во времена до основания кланов, до первых летописей.

Наконец его пальцы наткнулись на массивный том в черной, потрескавшейся коже. На обложке не было ни названия, ни символа – лишь шероховатость, как у шкуры неведомого зверя. Он с трудом стянул его с полки.

Книга открылась с тихим стоном. Страницы были из тонкого пергамента, испещренные выцветшими чернилами и странными схемами. Альдрик всмотрелся в один из рисунков: воин с пустыми глазницами, от которого тянулись черные, дымчатые щупальца к другим таким же воинам. Под изображением была подпись на древнем наречии: «Порождение Пустоты. Пожиратель душ. Бессмертный легион».

Старый маг сглотнул. Его сердце учащенно забилось. Он начал читать, и с каждой строчкой кровь стыла в его жилах.

«…и призвал Клоут Имя, что было забыто, и пал ниц перед алтарем из тьмы. И дал он обет: души своих воинов в обмен на силу. И Пустота ответила ему…»

«…воины его более не люди. Плоть их движется силой тьмы, души скованы вечным служением. Неуязвимы для обычной стали, жаждут лишь жизни…»

«…и лишь чистое серебро, опаленное в свете солнца, и пламя истинной веры могут разорвать узы…»

Альдрик отшатнулся от книги, будто от прикосновения к раскаленному металлу. Он понял. Это было хуже, чем некромантия. Это была сделка с силой, которая старше богов. С самой Пустотой.

Он схватил кристалл связи, чтобы предупредить Мораксуса, но в этот момент все светильники в архиве погасли. Его собственный жезл померк, погрузив комнату в абсолютную тьму.

— Кто здесь? — дрогнувшим голосом произнес старик.

В ответ из мрака донеслось тихое шипение, словно песка, сыплющегося на камень. И вдалеке, в конце прохода между стеллажами, зажглись две точки холодного зеленого света. Они медленно поплыли к нему.

Альдрик отступал, натыкаясь на полки. Он чувствовал леденящий холод, исходящий от приближающейся тени. Он слышал шепот на забытом языке, обещающий муки вечные.

Он наткнулся на стену. Отступать было некуда. Зеленые глаза уже были в нескольких шагах…

С криком старый маг ударил жезлом о камень пола. Ослепительная вспышка на мгновение озарила архив, выхватив из тьмы нечто высокое, бесформенное, состоящее из сгустков дыма и отблесков брони.

Тень отступила с гневным шипением. Светильники вспыхнули вновь.

Альдрик, тяжело дыша, прислонился к стене. Перед ним никого не было. Но на каменном полу остался след – обугленный, плавящийся отпечаток, похожий на копыто.

Он схватил книгу и побежал к выходу. Он должен был предупредить Мораксуса. Они недооценили угрозу.

Враг уже не у ворот.
Враг уже был внутри.