На вершине, на высоте 505 метров, нас встретил не ветер, а личный аэродинамический тренажер Красноярска. Создавалось впечатление, что невидимый великан пытался сдуть нас обратно в Дивногорск. Но главным исполином был он — стометровый флагшток, вонзившийся в свинцовое небо. А на нем бушевало полотнище размером с дачный участок моего дяди — 33 на 22 метра и весом в 80 кг. Когда этот триколор с грохотом, похожим на залп батареи, хлопал на ветру, земля под ногами вибрировала.

— Не сорвет? — завопил я, едва не теряя равновесие.
— Не-а! — отчеканил зять. — Это вам не китайский флажок. Это сибирский характер в виде ткани!

Мы героически прогулялись по трехъярусной площадке, чувствуя себя полярниками на дрейфующей льдине. Виды были что надо, но рассмотреть их мешал ветер, пытавшийся вырвать глаза и использовать их в качестве бинокля.

Акт 2: Царь-Рыба и Призрак Шашлыка

Спуск с сопки прошел в гробовой тишине, но наш неутомимый кормчий, видимо, подпитываемый самим Енисеем, свернул на 23-й километр. «Кульминация!» — объявил он.

Мы стояли на краю Слизневского утеса, любуясь завораживающим видом на Енисей.

А потом увидели Ее. Исполинского четырехметрового осетра, отлитого из металла и навечно запутавшегося в сетях. Вес памятника — 300 кг, а аура — мощнейшая.

— Держись за усы на удачу! — скомандовала сестра.
Мы почтительно помолчали, вспомнив, что Виктор Астафьев, в честь чьей повести и установлена рыба, считал эту площадку «занятием убогих умом». После чего дружно подержались за холодные усы. На всякий случай.

И тут зять мечтательно вздохнул, глядя в сторону деревни Овсянка: «А там, говорят, музей Астафьева... и ресторан "Маяк" с шашлыками...» По его тону было ясно, что в его личном рейтинге шашлык уже обошел и флагшток, и царь-рыбу.

Акт 3: Музей и Обратная сторона десятирублевки

«Маяк» пришлось отложить. «Патриот» почти сам свернул к дому-музею Астафьева. «Пять минут!» — пообещали мы. Эти пять минут растянулись на час.

Мы осторожно ходили по скрипучим половицам его дома, дыша воздухом, пахнущим историей и деревом. Здесь, в тишине, среди его личных вещей и рукописей, мы поняли, что такое та самая, непарадная Сибирь, которую он защищал. Даже наш суровый зять, разглядывая испещренные пометками листы, пробормотал: «Вот это труд. Это тебе не в УАЗике рулить».

Акт 4: Ночной сеанс и Турбина для фото

Кульминацией вечера должна была стать Красноярская ГЭС — одна из крупнейших в мире, скромно изображенная на десятирублевой купюре. Путеводители настаивали: «Отправляться нужно в ясную погоду». Мы отправились в кромешную тьму.

ГЭС предстала перед нами как скопление далеких огней. Мы всматривались в темноту, пытаясь силой мысли разглядеть плотину.
— Ну что, видите? Мощь! — зять указывал рукой в пустоту.
— Вижу звездочку, — честно ответила сестра. — Это она?

Мы «насладились» видом в основном на слух — по гулу откуда-то снизу. Это было похоже на посещение концерта, где музыканты не явились.

На следующее утро, в идеальную погоду, мы вернулись за доказательствами. Величественная дуга плотины и впрямь была как с денежной купюры, только в формате 3D IMAX.

А кульминацией фотосессии стал памятник гигантской турбине.
— Встаньте так, будто вы ее крутите! — скомандовал зять.
Мы с сестрой героически ухватились за холодный металл, изображая из себя плотину ГЭС в миниатюре. Щелчок фотоаппарата запечатлел нашу победу — над дорогами, ветром и собственным невежеством.

На обратном пути в Дивногорск мы молчали. Мы были переполнены. Исполинские флаги и металлические рыбы, яростный ветер и тихий музей, ночная тьма и ясное утро — все это смешалось в одном большом, абсурдном и бесконечно прекрасном приключении под названием «Сибирь». И да, шашлык в «Маяке» в итоге оказался ничуть не хуже астафьевской прозы. Must-eat, что уж тут скрывать.