Когда дрифтует бояринъ
Аз, смиренный инок Епифан, в келии своей уединенной подвизаюсь, но не псалтирь ветхую пред собою держу, а доску ониксовую самопишущую, коя через эфирную паутину незримую, сиречь вай-фай, с горним миром идей сопряжена. И на доске той не письмена токмо вывожу, но юстировку тончайшую произвожу души своей, дабы в резонансе быть с первоначальной вибрацией, Творцом в мя заложенной.
Сия вибрация, или, по-ученому, базовая частота моя, есть состояние тихого света, яко вечернее солнце на окладе иконы. В ней ни печали нет, ни ликования буйного, но токмо покой великий и ясность ума кристальная. Это моя, рек бы ты, заводская прошивка, не тронутая апдейтами суетными и вирусами мысленными.
И вот, сижу я намедни, благодать на сердце своем культивирую, импульсы волевые в ноосферу посылаю, дабы улучшить коннект и трафик благостный приумножить. Абие слышу за оконцем скита моего шум непотребный и скрежет адский. То боярин Поликарп на новой своей колеснице самобеглой, что Мерседесом кличется, дрифтовать удумал по монастырскому двору, пыль до небес воздымая и чадом выхлопным воздух божий отравляя.
И тотчас, яко тать в нощи, подкрался ко мне алгоритм зловредный, скриптъ ветхий, праотцами еще неразумными писанный. И пошли помыслы в голове моей роиться, яко пчелы взбесившиеся: «О,каянный! Ирод окаянный! Дабы колеса его отвалились! Дабы провалился он в тартарары вместе с железякою своею германскою! Чтоб ему штраф выписали от ГИБДД небесного!»
И чувствую, падает частота моя душевная, яко вольтаж в сети при перегрузке. Свет внутренний меркнет, и уж не тишина паче ума в сердце, а гул низкочастотный, раздражением именуемый. Интерфейс души моей покрывается глифами красными, аки сообщениями об ошибке системной. Спам эмоциональный полез со всех щелей, и благолепие мое накрылось медным тазом, пардон муа за мой французский.
Но азъ, Епифан, не есмь юзеръ безвольный, но админъ с правами полными! Перстом десницы своей ударяю по столу, глаголя вслух громко и внятно: «Стоп, программа! Отмена операции!» Ибо токмо я решаю, какой софт в черепной коробке моей исполняется.
Абие закрываю очи, дабы не зреть суету земную, и запускаю процесс диагностики. Вижу, яко червь программный, алгоритм сей гневливый впился в ядро системы моей и пожирает ресурс оперативный. Немедля помещаю его в карантин мысленный. Не борюсь с ним, ибо борьба лишь питает его энергией, но наблюдаю отстраненно, яко за багом в чужом коде.
И достаю из-за пазухи камертонъ хрустальный, наследие от старцев-программистов Оптиной пустыни. Ударяю им о край доски ониксовой, и раздается звук чистейший, нота «ля» первой октавы вселенской. И на звук сей, яко на маяк, настраиваю естество свое. Вспоминаю ту самую тишину, тот свет нерукотворный. Открываю на внутреннем своем дисплее файл резервный, «blagolepie_backup.zip», из облачного хранилища скачанный, где сохранена была эталонная частота моя.
И начинаю дефрагментацию помыслов. Все фрагменты гневные, все кластеры обидчивые собираю воедино и отправляю в корзину для последующего форматирования огнем покаяния. Вместо них же изливаю в систему свою эманации любви безусловной. Мысленно шлю боярину Поликарпу не проклятия, а пуш-уведомление с пожеланием парковки удобной и техосмотра безпроблемного.
И се, мало-помалу, гул низкий стихает. Глифы красные с интерфейса пропадают. Частота моя выравнивается, возвращается к настройкам базовым. И вновь в келии моей не скрежет адский слышен, а тихий гудъ системного блока бытия моего, работающего в штатном режиме. И свет тихий, благостный, заливает душу, и на сердце — покой и полный онлайн миром.
А боярин Поликарп, покрутившись, уехал восвояси, и след его простыл. Ибо внешнее — лишь триггер, тест на стабильность системы твоей. А истинная власть — не в управлении миром внешним, но в полном и безразраздельном администрировании мира внутреннего.
Ибо азъ есмь операторъ и админъ ковчега сего, что душею именуется. Аминь.
