Таран был выполнен Дмитрием Васильевичем Кокоревым, примерно в 5:15 утра по московскому времени (4:15 по берлинскому). Информация о данном таране подтверждается не только документами из архива 124-го ИАП, но и немецкими данными о потерях, а также сохранившимися воспоминаниями экипажа сбитого немецкого самолета. Этот воздушный бой произошел в районе аэродрома Высоко-Мазовецк, на котором базировались все боеспособные подразделения 124-го истребительного авиаполка.

Начальник штаба 41-го ИАП И. И. Волков ставит задачу младшему лейтенанту Кокореву. Белосток, зима

На 22 июня 1941 года полк, в котором служил Дмитрий Кокорев, располагался на двух аэродромах — Высоко-Мазовецк и Ломжа. При этом именно в Высоко-Мазовецке были дислоцированы все боеготовые подразделения авиаполка, которые уже были перевооружены на истребители МиГ-3. Всего в части насчитывалось 82 летчика, 63 из которых успели выпустить на МиГ-3. Как и большинство советских частей ВВС, расположенных на территории приграничных округов, 124-й полк был поднят по боевой тревоге примерно в 2 часа ночи 22 июня и был приведен в полную боевую готовность согласно поступившей Директиве № 1, но из-за противоречий, которые имелись в тексте директивы, как и в большинстве других авиационных частей и соединений, командование полка не отважилось на решительные действия, предпочитая выжидать. Примерно в 04:20 на аэродром Высоко-Мазовецк был совершен первый налет бомбардировщиков противника. Согласно сохранившимся документам полка, всего в этом налете (скорее всего, их было сразу два: в 04:20 и 04:55) принимали участие 16 бомбардировщиков Ю-88 и 14 двухмоторных истребителей Ме-110. Однако, не имея достаточного опыта в опознании авиационной техники противника, советские летчики ошиблись — налет выполняли бомбардировщики Dо 17Z из KG 2 и истребители Bf 109Е из II./JG 27.

После первых сброшенных бомб советские самолеты начали подниматься в воздух. Всего с 04:30 до 05:10 несколькими группами взлетели 28 истребителей МиГ-3 из состава 124-го ИАП. Подчиняясь приказу командования полка, советским летчикам можно было открыть огонь по немецким самолетам лишь в ответ на огонь со стороны противника, перелетать границу летчикам также запрещалось. В то же время немецкие бомбардировщики первыми открывать огонь по советским истребителям не торопились, пользуясь близостью границы, они предпочитали ретироваться на сопредельную территорию, поэтому первые взлетевшие группы истребителей 124-го ИАП не вели воздушных боев. По всей видимости, только после повторного налета на аэродром, который произошел в 04:55, часть пилотов полка уже без разрешения со стороны командования части приняла решение сбивать немецкие самолеты.

Судя по выписке из журнала боевых действий 124-го ИАП, на которую ссылается Михаил Тимин, командир звена Дмитрий Кокорев взлетел в составе десятки истребителей МиГ-3 в 05:10. В оперативной сводке за номером «1» штаба полка говорится о том, что самолеты противника сумел атаковать лишь младший лейтенант Кокорев, который в итоге сбил один Ме-110, при этом, согласно выписке из журнала боевых действий полка, он сбил вражеский самолет тараном. После изучения донесений о потерях и истории немецкой бомбардировочной эскадры KG 2 выяснилось, что противниками летчиков 124-го ИАП 22 июня 1941 года были экипажи бомбардировщиков Dо 17Z из состава штабной эскадрильи, при этом, по словам немцев, воздушный бой произошел в 04:15 по берлинскому времени (соответственно, в 5 часов 15 минут по Москве).

Немецкий бомбардировщик Dо 17

До наших дней сохранились воспоминания о бое фельдфебеля Ханс Ковнацки, который был радистом на самолете Dо 17Z-2. По его словам, в 4:15 (по берлинскому времени) в 24 километрах юго-восточнее Ломжи, недалеко от Забрува, их атаковали советские истребители. В ходе воздушного боя Ханс Ковнацки получил два касательных ранения головы, вскоре после чего самолет был сбит. Из самолета на парашютах выпрыгнуло лишь двое из четырех членов экипажа. Еще двое сгорели в упавшем самолете.  Исходя из имеющейся информации, Дмитрий Кокорев расстрелял все имеющиеся на борту самолета патроны за 3 проведенных атаки, однако он был не готов отпускать врага назад, совершив успешный воздушный таран и вернувшись на аэродром вылета.

По сохранившимся немецким данным можно уверенно говорить о том, что остальные советские пилоты не поддержали Кокорева, который погнался за уходившими от них «Дорнье». Возможно, эти более обстрелянные летчики понимали, что за первым налетом на аэродром последует еще один и не решились оставить его без прикрытия с воздуха. В результате оставшаяся на месте 9-ка «МиГов» сумела помешать очередной атаке группы немецких самолетов провести прицельное бомбометание. В этой атаке на аэродром участвовали истребители Bf 109E из состава 4./JG 27, которые записали на свой счет один сбитый в воздушном бою истребитель «МиГ-3».

Принимая во внимание эти обстоятельства, с очень большой долей вероятности можно говорить о том, что именно по этой причине Дмитрий Кокорев не был представлен к награде, отмечает Михаил Тимин. Бросившись в погоню за бомбардировщиком, он покинул свою группу и ушел от прикрываемого объекта. По всей видимости, поступок молодого 22-летнего пилота был расценен ведущим группы как минимум как проявление мальчишества. Наказывать человека, который совершил успешный воздушный таран, не стали, но и не поощрять за это не захотели.

В результате один из героев первого дня войны Дмитрий Васильевич Кокорев не получил звания Героя Советского Союза. После совершения тарана Кокорев бился с врагами в небе Москвы и Ленинграда, совершив более 100 боевых вылетов и записав на свой счет 3 сбитых самолетов противника (по другим источникам имел 5 побед). К сожалению, он погиб 12 октября 1941 года под Ленинградом, в боевом вылете по сопровождению бомбардировщиков Пе-2. При этом 9 октября 1941 года было подписано постановление о награждении отважного летчика орденом Красного Знамени, в том числе и за воздушный таран, который он совершил ранним утром 22 июня, однако эту награду летчик получить уже не успел.

Источник:

https://topwar.ru/97099-dmitriy-kokorev-letchik-sovershivshi...