Очнулся я самым худшим в жизни способом. Я услышал крики Сары. Открыв глаза, я ощутил себя связанным по рукам за спиной и ногам. Рядом со мной лежала найденная сумка с вытряхнутым оттуда содержимым, а неподалёку была какая-то комната с открытой дверью. Именно оттуда доносился крики Сары и еще какой-то мужской голос приказывающий ей “заткнуться”. Быстро придя в себя, словно ледяной водой облили, я начал быстро копошиться руками в заднем кармане джинсов. Моя рука сопровождаемая криком дорогой мне девушки лазила по карману, почти лишенная чувств. Я мог только надеяться на удачу, чтобы он был всё еще там. Наконец, нащупав, я быстро вытащил нож из кармана, открыл его и принялся резать туго затянутые верёвки. Сара всё еще кричала, мужчина всё еще приказывал ей заткнуться. Я, достаточно быстро разрезав верёвки на руках и ногах, бросился в сторону сумки и полез в неприметный двойной карман. Достав пистолет, я услышал звук из комнаты. Это был определённо звук, точно такой же, который раздаётся при разрезе ножом. Я уже слышал его раньше. За этим звуком последовал звук капель падающих на пол и всё это время непрекращающийся скрип старого стола. “Идите, готовьте пацана!”, - громко прокричал мужской голос, через тяжелое дыхание. Сара больше не кричала, и теперь я застыл на месте с пистолетом. Я словно стал одержим и, при виде появившихся в дверном проёме людей, словно инстинктивно снял пистолет с предохранителя и выстрелил. Первый парень, вышедший из двери, не успел вооружиться и получил пулю в живот. Второй быстро начал суетиться и достал пистолет, но не успел выстрелить. Я никогда не стрелял в людей, но в тот момент ощутил, словно убивал их сотнями. Второму пуля прошла прямо промеж глаз. Кровь растеклась по полу и я, как будто подгоняемый каким-то демоном, начал медленно шагать к двум неприятелям. Подойдя к первому, я увидел, что он еще жив. Парень мне что-то говорил, но я не слышал его за громкими ударами сердца, пульсирующими по всему телу. Мне не надо было слышать слова мольбы, я видел всё по глазам так и умоляющим пощады. Меня растили добрым, учили помогать людям, не бросать их в беде. Но в этот момент я не попытался помочь истекающему кровью бедолаге. Нет. Я без тени сомнения пустил пулю в голову, лежащему передо мной, так нуждающемуся в помощи человеку, и при этом ничего не почувствовал. Я… Не почувствовал ничего. Двигаемый самыми тёмными уголками своей души, идя в сторону открытой двери, у меня в голове было только одна мысль: “Там - еще один”. Шаг за шагом, медленно, идя по лужам крови, я подошел к дверному проёму. Я увидел картину, которая должна была меня ужаснуть. Моя Сара. Я видел окровавленное тело почти голой девушки, которой я так дорожил. Но в моей голове не было слов сожалений, не было и страха. У меня в голове была лишь необузданная ярость, непреодолимое желание пролить кровь. Моё громко бьющееся сердце, что буквально трясло всё моё тело, словно говорило: “Она еще не отмщена”. С правой стороны от дверного проёма на меня накинулся лысый мужчина в одних трусах с ножом. Удар был рассчитан так, чтобы разоружить меня. Нож въелся мне в правое плечо. Однако парню не повезло. Нет сомнения в его навыках убийцы людей, но фортуна отвернулась от него именно в этот момент. Я – левша. Почти не чувствуя боли от ярости, в момент удара ножом, я уже наставил пистолет к голове обидчика Сары и был готов спустить курок. Когда лысый мужчина обратил внимание на пистолет, улыбка с его лица пропала и словно переметнулась на мою сторону. Поневоле мои зубы стиснулись, и губы выдавили улыбку до ушей. Моё злобно улыбающееся лицо – это последнее что видел парень в своей жизни. Если бы не эта катастрофа, может быть, он был бы другим, может мы были бы даже друзьями. Но не в этом мире, построенном нашими нерадивыми предками. Всё кончилось в один момент, и его тело дополнило красный интерьер комнаты с деревянным столом. Вытащив грязный нож из своего плеча, я в последний раз с грустью посмотрел на Сару. Я не смог. Я не смог ничего больше сделать, даже сжечь тела. Я просто вышел быстрым шагом из комнаты и больше туда никогда не вернусь. Я не могу. Снаружи собрав все разбросанные пожитки из сумки, я задумался лишь об одном: “Что мне теперь делать?”. Сары нет, но я всё еще здесь. Недавно пировавшая ярость сменилась глубочайшей грустью, такой грустью, какой я не ощущал никогда. Я хотел забиться в какой-то угол и расплакаться, но слёзы не шли. Я просто сидел, смотря в одну точку, с пистолетом в руках. Прости отец. Я, наверное, сделал неправильный выбор. Спрятав пистолет за спину, в джинсы, я отправился в путь. Не скрывая своего присутствия, медленным шагом я шел всё дальше, пока уставший не сделал привал.

С тех пор мне не сняться сны, плечо не прекращает болеть, а тело ноет от холода. С каждым привалом меня больше трясёт, но я продолжаю идти. Без цели, без особого смысла я иду всё дальше, вглубь неизвестности. Сам. В одиночестве. Родители рассказывали о небе, о солнце, о море, даже о прекрасной луне. Говорили мне так же о красивых ночах вместе, о прекраснейших нарядах на вечеринках, о встречах, о работе, о маленьких радостях. Я никогда не завидовал этому. Я просто не видел ничего такого, поэтому мне не было большого смысла завидовать, о том, о чем я только слышал. Я подслушивал, как между собой родители часто обсуждали те времена, обычно после таких разговоров мама плакала. Я всего этого не понимал, я ничего этого не имел. Маленькими радостями были для меня кусок мяса на ужин или найденная старая игрушка в мусоре. Но я не жаловался на судьбу и всегда шел с гордо поднятой головой по туннелям подземки, пробираясь сквозь темноту с фонариком в руках. Один раз я встретил девчонку по имени Сара, которая стала для меня чем-то вроде того света в темноте, на который я летел, как насекомое. Среди всей этой темноты подземки, отнюдь не фонарик освещал мне путь, а девушка с именем Сара. Я не знаю, что такое кататься на аттракционах, посещать рестораны, гулять с друзьями. Это всё – не радость для меня. Главной радостью для меня было видеть её, наслаждаться её улыбкой. Что же я сделал не так? Чем я умудрился заслужить это? День за днём мне было всё сложнее волочить ноги, всё труднее подниматься после сна. Но я чувствовал, что хочу сделать еще что-то… Что-то, чего я так желаю. В один день я понял, что сегодня или никогда, я понял, что именно в этот день я должен найти это что-то. И я увидел лестницу, тянущуюся своими железными руками далеко вверх, призывая хоть кого-то воспользоваться открытым путём. Лестница не была сломана, она была целой, как новая, но ей явно никто не пользовался, потому что ведёт она наружу, где, по словам моих родителей, нет ничего, кроме пустыни. Доковыляв до лестницы и держась рукой за неё, я вспомнил кое-что. Я давно не вижу снов, но я никак не мог вспомнить, почему я так хочу туда вернуться. Но вот сейчас, стоя у выхода наружу, я вспоминаю феникса, эту гордую птицу, которая когда-то звала меня с собой, которая так легко освещала мрачную пустыню, наделяла её доброй теплотой. Я вспомнил и последнее слово этого феникса: “Жаль”. Действительно ли он так хотел, чтобы я полетел с ним? Но я не мог без Сары. Без Сары… Сейчас меня разрывали на части сомнение и уверенность. Эти две сестры просто не могли поделить меня, каждая хотела получить меня полностью, и никто не желала делиться. Что я могу там увидеть? Там - просто пустыня и больше ничего. Так чего же я так жажду? Я стоял, упёршись рукой в лестницу, ведущую в никуда, лестницу, которая ждёт, пока кто-то подымиться наверх и посмотрит, что же там снаружи. Наконец, мои руки начали медленно, из последних сил поднимать меня по этой длинной дороге наверх. Каждая новая высота давалась мне с большим трудом и отдавалась болью в плече. Всё о чем я думал – это “как бы не упасть”. Но, определённо для себя я осознал, что я хочу увидеть этого феникса и поговорить с ним, попросить взять с собой, если он может меня еще принять. Меня интересовало, есть ли он там, или он улетел, или это был лишь сон и больше ничего. Наконец, с большими усилиями, добравшись до самого люка, я отодвинул завесу и поднялся на холодный песок. Ни феникса, ни красного света, ни огоньков. Всё в точности как говорил отец: лишь холодная, мрачная пустыня и ничего больше. Я больше никуда не уйду, я останусь здесь. Может быть, феникс прилетит за мной? Может, я ему нужен? С этими мыслями я уснул.

Открыв глаза, я обрадовался. Он всё-таки прилетел за мной – феникс. Громадная огненная птица махала передо мной своими гигантскими крыльями, вздымая мои волосы и песок за моей спиной. Но этот тёплый ветер не посмел тронуть меня, ожидая моего ответа. “Так что? Ты полетишь со мной? Далеко от этого места. Там, куда мы полетим, всё еще лучше, там нет ни боли, ни страданий, там нет холодной неприветливой равнины, там нет ужасающей борьбы за жизнь, там - всегда тепло. Там, куда мы полетим - всегда прекрасно видно небо. Там, куда мы полетим - лишь мир прекрасных грёз.”. Мне было так тепло. Так хорошо под крыльями этого прекрасного символа перерождения. Я смотрел на феникса, думая, о том, что меня всегда тянуло не лететь с ним. Сомневаясь, окутанный заботливым ветром, я сделал шаг и остановился. Меня так тянуло посмотреть назад, оглянуться, найти кого-то, но всё же… Я не могу. Крепко ухватившись за феникса, я улетел. Я улетел в мир прекрасных грёз и больше никогда сюда не вернусь.

Мои, уже широко открытые глаза, медленно поднялись на дверной проём. Прямо сейчас я был готов бежать со всех ног, бросая груз и держа Сару за руку. Но на нас никто не смотрел, только свет фонаря освещал стену слева, и сумка лежала на полу, перед входом в комнату. “Никого. Я просто задумался”, - этот грубый голос и внезапные отдаляющиеся шаги, заставили моё сердце забиться в другом темпе. Воспользовавшись моментом шума, доносящегося из комнаты, я схватил тяжеловатую сумку, лежащую на полу прямо перед нами, и тихо зашагал вперед по туннелю. Каждый метр в сторону от той зловещей комнаты заставлял меня успокоиться. Временами я поглядывал назад, но не видел ни капли света, что доставляло мне сейчас больше радости, чем мысль о вкусном ужине. Всё это время Сара не отпускала мою талию и так же тихо, нога в ногу со мной, шла, не издавая почти ни звука своей легкой поступью. Я решил, что нам стоит идти не останавливаясь ни на секунду, двигаться дальше, дальше от того места… Как можно дальше. Я шел, не видя границ, даже не зная, ни насколько мы отдалились от комнаты, ни сколько мы уже идём. Но внезапная остановка Сары, всё еще держащейся за мою талию, заставила остановиться и меня. Всё еще тяжело дыша, я посмотрел на дорогую мне девушку, она отпустила меня из своих объятий и ушла недалеко в сторону. Я отвернулся и принялся осматривать трофейную сумку, ради которой мы так рисковали. Заглянув внутрь, я был приятно удивлён, потому что обнаружил много чего полезного: консервы, батарейки, фонарик, там даже оказался заряженный пистолет. Когда Сара подошла ко мне, я уже закрыл сумку и был готов выдвигаться дальше. Не обмолвившись ни словом, мы продолжили свой путь в тишине, как обычно. Всё так же осматривая каждую кучу мусора, в поисках наживы, держа расстояние, мы шли, и чувство напряженности не покидало меня ни на секунду. Я всё еще с обеспокоенностью посматривал назад, хотя ни звука, ни света не было видно. Немного успокоившись, я наконец-то решил сделать привал, ведь мы шли уже достаточно долго и в достаточно быстром темпе, чтобы устать. Пока Сара разводила костёр, я буквально упал на холодный бетонный пол. Открыв наш трофей, я уверенно засунул руку в конкретный отдел, который я уже успел запомнить и достал оттуда банку консервов. Не сомневаясь ни секунды, я принялся быстро вскрывать банку ножом. Как только загорелся огонь, я быстро протянул уже открытые и готовые к потреблению консервы Саре, на что она посмотрела с удивлением. Я тоже хотел бы отужинать консервами, но стоит беречь запас, при том, я хотел, чтобы Сара съела столько, сколько захочет, а я буду довольствоваться тем, что останется.

Пока я смотрел, как мой свет жизни радостно ужинает вкусной едой, просто ничего не смог поделать и уснул. Мне снова снился феникс. Но в этот раз я не просто наблюдал за ним, в этот раз повелитель огня звал меня с собой, полететь и осветить весь мир. Пролетая надо мной, прекраснейшая птица сказала: “Если тебе так нравиться, то полетели со мной. Там, куда мы полетим, всё еще лучше. Там нет ни боли, ни страданий, там нет холодной неприветливой равнины, там нет ужасающей борьбы за жизнь, там - всегда тепло. Там, куда мы полетим - всегда прекрасно видно небо. Там, куда мы полетим - лишь мир прекрасных грёз.”. Взмахами огромных крыльев феникс остановился надо мной, ветер был настолько силён, что вздымал бурю пыли за моей спиной, но он не посмел сдвинуть меня с места, не посмел прикоснуться, пока я не дам свой ответ. Я смотрел на эту окутанную огнём птицу красоты. Каждый взмах крыла вздымал мои волосы, но всё так же я не чувствовал его воздействия на моё тело. Мне стало так тепло и приятно, как не было до этого. Мне хотелось улететь с ним, желание стало неукротимым, таким, что я прямо сейчас был готов взяться за перья огненной птицы, даже не боясь обжечься. Но внезапно меня окутало осознание: в каждом сне я – один. В каждом таком сне рядом со мной никого нет, лишь я, один стою среди пустыни, освещенный красным пламенем горделивого феникса. Мне так хотелось полететь с ним, но всё же, я, через своё нежелание, обернулся назад и увидел. Я - действительно один. Я стою один среди этой пустыни. Обернув свой взгляд назад на источник пламени, я услышал громкий выговор птицы алого сна: “Жаль”. Взмахи огненных крыльев откинули меня далеко назад. Я летел всё дальше и дальше. Далеко от красных огоньков, падающих на землю. Меня несло всё дальше, за горизонт. Я видел, как яркий огонь феникса невиданной красоты скрывался за понемногу тускнеющей землей. Теплый ветер передавал меня в объятья холодного, неприветливого, грубого и такого нелюбимого воздуха. И меня окутала отнюдь не грусть, не тоска за теплой атмосферой, я упал в глубины страха, который говорил моему нутру: “Ты больше никогда не увидишь его”.

После всего, я резко проснулся. Каждая часть моего тела трепетала от страха. Неужели я такой трус? Но что-то в этом сне мне показалось зловеще ужасающим. Голова Сары как всегда была у меня на коленях, и меня пробрало мгновение успокоения. Немного проведя взглядом налево, я увидел наполовину пустую банку консервов. Аккуратно положив голову светловолосой красавицы на сумку, я принялся завтракать, потому что отсутствие ужина сказывалось на моем желудке. Я даже не знаю что страшнее: видеть этот тусклый потолок из раза в раз, или каждый миг наблюдать серый пейзаж пустыни. А что если родители врали? Что если там, снаружи, всё не так как они говорили? Что если там жизнь? Что если ничего не было? Что же если там живут люди и ничего не знают об этом месте? Вдруг там небо, солнце, всё, о чем говорил отец до катастрофы? Что если мы заложники чьей-то злой шутки? Но это звучит сильно нелогично. Зачем моим любящим родителям было бы врать? Я должен делать то, что я умею – избегать неприятностей. В последнее время нам очень везло, однако, если верить маме, то, после такого везения, судьба определённо должна ударить нас, и посильней. К моменту пробуждения Сары, я оставил немного консервов в открытой банке и еще некоторые пожитки, найденные по пути сюда.

Сейчас мы двигались предельно осторожно, потому что за последние два дня было две встречи с людьми и это настораживает. Мы шли всё дальше и дальше и я даже смог немного расслабиться ввиду отсутствия каких-либо помех нашему пути. Я начал вспоминать мои разговоры с отцом о мире до катастрофы. Когда я спрашивал: “Почему люди ничего не сделали для её предотвращения?”, отец отвечал: “Мы никогда не думали, что такое может случиться”, на мой же вопрос “Почему?” он отвечал: “Я всегда знал, что за всем этим стоят такие же люди, как и мы, им будет в такой же мере плохо, как и нам, точно таким же людям. Пока ученые делали прогнозы насчет того что может произойти в случае ядерной войны, мы – простой народ, даже не думали что когда-нибудь увидим это собственными глазами. Каждый занимался своим делом, жил своей жизнью, у каждого были свои проблемы, мы ругали правительство, всегда были чем-то недовольны. Но. То, что произошло, поставило всё на свои места. Мы должны были ценить то, что имели. Почему же это всё-таки произошло? Не знаю. Наверное, человеческая натура. Мы ведь не думали что такое вообще возможно, может быть их и не интересовали последствия”, после этого отец положил свою руку мне на плечо и с серьёзным как никогда лицом сказал: “Запомни сын: человек – сильнейшее существо на планете и только человечество смогло позаботиться об собственном уничтожении. В тот день человечество пустило пулю себе в весок и упало в разрытую собственноручно могилу. Никакой зверь еще не убивал настолько хладнокровно такое количество себе подобных. Человека стало невозможно прировнять даже к животному. Поэтому… Докажи обратное.” В тот день отец начал учить меня как стрелять из пистолета. Папа говорил, что я сам решу, как пользоваться тем, чему он меня научит и что он верит в меня. Я махнул Саре головой, что мне надо отойти по нужде, после чего мы остановились, и я направился в сторону от красавицы. Подойдя к стене, я резко услышал шаги за своей спиной и ощутил резкую боль в затылке.

Я сильней прижал Сару к себе, но это уже было не для неё: мне стало намного страшнее, моё сердце чуть ли не выскакивало из груди. В этой тишине я мог слышать лишь биение своего сердца и тихое дыхание Сары. Внезапный звук пластика и быстрый отдаляющиеся шаги заставили хоть немного успокоиться моё дыхание. Я немного ослабил свои объятия, в которых сжимал свой свет жизни. Еще долгое время я просидел, легко сжимая Сару в руках, боясь подняться и посмотреть, что происходит в комнате. Собравшись с мыслями, я всё-таки отпустил свою спутницу и, поднявшись, зажег фонарик. Мое вновь трепещущее сердце, успокоилось при виде пустой комнаты. Не было ни бутылки с водой, ни единого человека. Мы с Сарой решили сделать привал подальше от этого места, куда люди могут вернуться за водой. Всю дорогу мы шли молча, по старой отработанной схеме. Я точно помню, как мама говорила, улыбаясь мне: “Никогда в жизни не бывает всё так просто: жизнь что-то даёт, но что-то при этом забирает, всегда придётся чем-то жертвовать”. Если бутылка с водой – это единственное чем пришлось пожертвовать в этот раз, то сегодня был действительно подарок судьбы. Да - моё сердце рвало грудь от страха. Да - мы потеряли одну бутылку с водой. Но всё же, мы – живы и этого достаточно. Пока я могу сидеть у костра и проводить рукой по светлым волосам засыпающей Сары, я был счастлив. Мне достаточно того, что мы живы и рядом друг с другом.

Уснув, я вижу опустошенную землю, окутанную серыми неприветливыми цветами. Отец рассказывал о жизни до катастрофы, о том, как жили люди до всего этого, как они с мамой познакомились. Отец рассказывал про красивое небо, теплое солнце, про красивую природу. Каждое слово отдавалось в моей груди с неким уютом, словно отец говорил про что-то родное, что-то дорогое ему. Но также папа рассказывал о том, что сейчас там, чтобы удержать меня от подъёма из подземки, он говорил о сплошной пустыне, о большом количестве радиации. Я слышал о бесконечных тучах, заслоняющих солнечный свет, о нескончаемой зиме. Сейчас, наблюдая этот сон, я думал: “Вот так выглядит мир над подземкой сейчас? Или это лишь моё представление о нём? Там может быть даже всё хуже”. Вся правда в том, что даже мой отец не был над подземкой после катастрофы. Не уверен, что там есть хоть одна живая душа. Здесь, под землей, мы подвержены влиянию радиации, а снаружи всё еще хуже. В моем сне, над землей снова появился феникс. Как предвестник чего-то хорошего, он осветил всё красным и начал рассыпать огоньки над землей. Теплота наполнила мой сон. Не успел я ничего подумать, как мне стало хорошо, как и в прошлом сне. Мне показалось, что мир возрождается, что люди снова могут жить здесь, над подземкой. Я вновь оглянулся поговорить с Сарой, но там не было никого. Опять. Я один.

Проснулся я в поднятом настроении, из-за того количества воды, что мы умудрились набрать вчера. Этого хватит на первое время. Быстро позавтракав тем, что было, мы с Сарой немедленно отправились в путь. После произошедшего инцидента мы с большей осторожностью отбирали каждый шаг, смотря куда ступаем. Всё это понимала как Сара, так и я: нам стоит быть внимательными. Аккуратно идя по тёмному пейзажу подземки, освещаемому фонариком, я слышал лишь наши еле ощутимые шаги. В плане неприметности мы исполняли нашу задачу на все сто. В этот раз я был уверен в том, что мы первые услышим приближение кого бы то ни было. Даже мышь не успеет ускользнуть от нас. Хотя, в действительности, найти мышь было бы прекрасно, я был бы рад отужинать мясом. Коридор всё продолжал тянуться вперед, в неведомые места. Там уже были люди, но, скорей всего, они не были настолько отчаянны как сейчас и не отбирали всё до последнего. Поэтому, если хорошо присмотреться, мы сможем найти чем поживиться, сможем найти что-то, что сможем использовать. Временами мы с Сарой находили батарейки, так что нам везло и без света фонарика мы не оставались не на секунду. Вдалеке показалась развилка, чего я точно не хотел бы видеть. Никогда не знаешь, куда приведёт та или иная дорога. Здесь нам всегда приходиться полагаться на моё чутьё. Сара всегда следует за мной. Роль, как говорил мой отец, собаки-поводыря исполняю я. Я был бы не против следовать за дорогим мне человеком, идти туда, куда и она, во всём слушаться её, исполнять её желания. Но больше всего я хочу защитить её. Поэтому, пока она следует за мной, я буду прятать её за своей спиной. Может я и не силён, может моя спина не такая широкая, чтобы за ней можно было спрятаться от всего мира, но я буду делать всё, что в моих силах. Обернувшись, я увидел, как Сара осматривала кучу мусора. Словно нож, эти глаза с улыбкой, обернувшиеся в мою сторону, порезали мои сомнения. Но, в этот же момент, в душу ко мне пробралась толика страха: я живу ради одного человека и так не хочу её потерять. Наши шаги были настолько осторожными, что я даже не услышал ни малейшего эха, отдаваемого в двух тёмных проходах впереди. Подойдя к середине развилки, я остановился, чтобы подумать, куда стоит идти. Я услышал только громогласную тишину с обеих сторон. Я осмотрел оба варианта, мне нельзя ошибиться. Я уловил едва слышный стук камня с правой стороны, и в этот момент Сара ухватилась за мою руку. Сомнения отпали. Мы быстро начали двигаться по левому пути. Не терзаемый ни каплей сомнений, я продолжил двигаться в старом темпе, оглядываясь по сторонам, стараясь не пропустить ни одной детали. Впереди я увидел какой-то дверной проём. Как только я захотел осветить фонариком эту комнату, я услышал громкий шум доносящийся определённо оттуда. Быстро среагировав, я выключил фонарик и остановился. Вдруг, из комнаты показался свет. Там, несомненно, кто-то есть. Сара крепко впилась своими маленькими ручонками в мою талию, и моё сердце забилось чаще. Пока я медленно подбирался к комнате, оттуда донёсся грубый мужской голос: “Смотри тщательней”. Внезапно фонарик незнакомцев вновь повернулся в сторону дверного проёма, и тут же моё сердце затрепетало с удвоенной скоростью. Мы, с Сарой за моей спиной, стояли прямо у входа в комнату и с ужасом ожидали поворота судьбы, пока шаги человека с фонариком становились всё ближе. Каждый шаг был словно удар молотом по моей груди. Я закрыл глаза, дабы не видеть того, что может произойти и пытался просто представить себя в каком-то хорошем месте. Шаги внезапно остановились, и мои прекрасные фантазии сменились самовнушением о грубом взгляде недоброжелателя в нашу с Сарой сторону. Я услышал стук падающего багажа перед собой и, пересилив себя, медленно открыл глаза. В тот момент, когда я открыл глаза, моё дыхание просто остановилось. Я буквально не дышал, и каждый удар сердца разливался по всему телу. Руки Сары сжимали мою талию со всей силой, какая только была присуща этой девчонке. Мои глаза были устремлены в пол, и в этот момент послышалась фраза, которая вселила в меня новую волну ужаса: “Эй! Кто там!”.

Мама, папа, что мы сделали, чтобы заслужить это? Сегодня, как и всегда, копаясь в мусоре, поймал крысу. У нас с Сарой мясо на ужин и я этому безмерно рад, а то консервы уже давно закончились. Сейчас не на что жаловаться, мы счастливчики, потому что живы, но не стоит задерживаться долго на одном месте. Предки всегда твердили: “Всегда двигайся, всегда иди. Стервятники живут из излишков прошлого. Если долго остаться в одном месте, то пожитки быстро закончатся. Поэтому не останавливайся, иди”. Я думаю – стоит остаться, проспаться, мы идём уже некоторое время, но потом надо будет ускорить темп, как обычно, это не в новинку нам. За ужином увидел улыбающееся лицо Сары: я отдал ей всю крысу. Всё же есть вещи и поважнее, чем набивание живота. Я лучше буду довольствоваться тем, более-менее съедобным, что откопал среди мусора, нежели буду скрягой, который зажмёт кусок мяса. Увидеть улыбку на лице девушки, ничего более не воодушевляет меня сейчас. Наблюдая за играющим огнём, я словно вижу остатки человечности в этом забытом мире, и мне так не хочется, чтобы он угас, я хочу, чтобы он горел вечно, горел ради нас с Сарой, ради тех людей, кто отчаянно борется за выживание прямо сейчас. Лежащая у меня на коленях Сара так мило улыбалась во сне, ей явно снилось что-то хорошее. Я так хочу, чтобы этот самый огонь светил ярко и осветил всё. Пусть он сожжет меня, но наполнит теплом сон единственной подруги в моей жизни, единственного оставшегося дорогого мне человека. Я так хочу, чтобы этот огонь вырвался наружу и разорвал темноту. Пусть осветил бы всё красным цветом, но таким тёплым, таким добрым, что люди потеряли бы все заботы в этой красоте. С такими мыслями, положив свою руку на светлые волосы Сары, сплетенные в хвост, я погрузился в глубокий сон. И мне снился этот идеал, который никогда не настанет. Мне снился мир… Мир, в котором люди любят и дорожат друг другом, мне снился освещенный теплым огнём мир над подземкой. Я видел прекрасную огненную птицу, которая летела над землей, а за ней тянулся след падающих огоньков, наполненных добрым теплом, согревающим уставшую землю. Я читал про такую птицу, это – феникс, прекрасное создание огня, способное возродится после смерти. Я так и не хотел покидать этот сон, но, обернувшись, чтобы улыбнуться Саре и сказать как здесь хорошо, я не увидел никого. Там не было ни души, только я. Никого. Никто не может насладиться этим раем кроме меня. Это - рай только для меня? В тот момент меня пробрал ужас, и я проснулся в холодном поту. Увидев свою единственную радость, всё еще уложившую голову на моих коленях, я почувствовал спокойствие. Буря страха в моей груди понемногу утихла, и я смог продолжить своё сновиденье.

Проснувшись, первое, что я увидел, был не гнетущий потолок подземки, а пахнущий кусок жареного мяса и улыбающееся лицо Сары, протягивающей этот самый кусок к моим только раскрывшимся глазам. “Это тебе!”, - с такой добродушной улыбкой сказала мне это создание красоты, что я не мог ничего ответить. Я не мог отказать этим глазам, взирающим на меня с таким огоньком радости. Я просто взял кусок вчерашнего мяса и разделил его пополам. Отдав часть, что была с виду больше Саре, я жадно начал свой завтрак. Утро. Отец говорил, что до катастрофы они различали утро и вечер, по времени или по солнцу. Когда светало – это утро, когда темнело – это вечер. Сейчас большой разницы нету: здесь всегда темно. Поэтому мы проснулись – значит утро, ложимся спать – значит вечер. Перекусив тем, что осталось, я окликнул Сару: “Пора идти”. Мы направились дальше, в темноту, туда, где мы еще не были, в неизвестность. Определённо я знал две вещи: мы - не единственные люди, борющиеся за выживание в этой подземке и то, что я не хочу никому зла. Однако, я сделаю всё что смогу для моей Сары, чтобы ей было хорошо, чтобы видеть её улыбку вновь и вновь. Обычное дело: мы передвигаемся молча и в быстром темпе, обыскивая при этом всё, что есть по пути, всё, что может пригодиться, лишь иногда останавливаясь по зову природы. Это - обычная мера предосторожности: никто не должен отчетливо услышать нашего приближения. Мне хочется верить в доброжелательность людей, но в реальности всё явно обстоит не так, как мы хотим. Именно по этой причине мы с Сарой научились отбирать каждый шаг аккуратно и быстро, дабы не привлекать особого внимания и первыми услышать приближение себе подобных. Сегодня удался хороший день: мы нашли водонапорную станцию. Это - не чистая вода, но всё же, лучше чем пить грязную воду из луж, накапавших, всё равно сверху. Так что в этот раз для нас настал праздничный день, и мы могли выпить столько воды, сколько захотим, при том эта вода с виду достаточно чистая. Хотя одно из загрязнений глазом не увидишь. Напившись, Сара принялась набирать в бутылки воду, а я складывать их в наши две сумки, так компактно, как только мог. Каждая новая наполненная бутылка была для нас словно благодатью свыше. Поэтому я смог разглядеть улыбку на лице Сары, пока она набирала воду, вслед за ней, на моем лице поневоле тоже проскочила такая же эмоция. Но, всё же, это то, чего я действительно хочу от жизни - лишь видеть её счастливое лицо. Пока Сара набирала в последнюю бутылку воду, моё натренированное за всё время ухо уловило за журчанием воды еле слышные шаги. Я стукнул по корпусу находящейся рядом конструкции в знак Саре остановиться. Затихнув, шум воды дал мне возможность отчетливо услышать шаги приближающихся людей. Они всё еще были вдалеке, но это был решающий фактор. Возможно, мы смогли услышать их раньше. Нет, это – всё на что мы могли надеяться. В этой подземке каждый борется за выживание, в пределах ограниченных ресурсов. Человек готов порвать человека на части, лишь бы быть сытым и спокойным. Шаги были уже достаточно близко, чтобы бежать, нас бы сразу заметили. Поэтому, очевидным решением было спрятаться. Я быстро схватил две сумки и прыгнул за насос, шепотом подзывая Сару к себе. Увидев свет фонаря, я быстро спрятал голову за насосом и увидел перепуганные глаза дорогого мне человека. Мне не оставалось ничего кроме как обнять её и приложить её голову к своей груди. Однако, такое утешение наверняка было слабым, потому что моё сердце тоже забилось быстрее. Едва ли я смогу справиться с недоброжелателями в случае чего. Нам пришлось просто ждать. В этот момент, я смог увидеть только свет фонарика освещающего стену перед нами. Я не рискнул взглянуть вверх, когда услышал шаги приближающегося человека. Эти звуки были всё ближе и ближе, так что мне казалось, глаза незнакомца уже нашли нас и взирали на пару обнимающихся загнанных в угол зверьков сверху вниз.