Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Нико ещё на почтительном расстоянии от города почувствовал ужасный смрад: смесь из запахов гнили, испражнений, обгоревших тел и гораздо более заметного запаха отчаяния, казалось, он был почти осязаем. Тракт, ведший к городу, никогда не отличался особой красотой, но сейчас он был похож на дорогу из кошмарного сна, лужи крови и растерзанные воронами трупы, вместе с давящей вонью, заставили Нико сморщиться, он бы с радостью повернул назад и никогда не возвращался, но он разведчик и уже два месяца он шёл на Восток, у него была одна и довольно простая задача: выяснить, что случилось с Восточной Империей, примерно полгода назад все контакты с ней оборвались, перестали ходить торговые караваны, гонцы, дипломаты, естественно в Нистерелии, откуда Нико был родом, сразу были приняты меры, ведь это могло означать только две вещи: либо Империя готовится к войне, что сложно представить по причине огромного расстояния между ними, либо там произошло, что-то такое, что заставило имперцев забыть о всех договорённостях, а такого не было ни разу за все двести лет сотрудничества, было решено послать разведку, десятки разведчиков были отправлены в дальний путь, но не вернулся никто, даже из самых опасных районов возвращалась хотя бы четверть, большинство из ушедших были опытными, проверенными следопытами и их исчезновение уже не на шутку забеспокоило не только Нистерелию, но и соседние королевства, на этот раз было собранное невиданное ранее количество - более сотни скаутов, в группах по три отправились к Восточным границам, Нико был в составе одной из таких групп, ему не повезло, достались зелёные и не подготовленные пацаны, которые погибли в первый месяц, один неудачно пошёл на охоту, второй сорвался на одном из скалистых переходов, впрочем, скрипя сердцем, Нико признавал, что так ему гораздо легче, когда ты вот-вот сменишь пятый десяток, а тебя отправляют чёрт знает куда, да ещё и дают сопляков вдобавок, то ничего кроме проблем и головной боли это не принесет, а вот оставшись один, он сразу почувствовал прилив сил, Нико с шестнадцати лет ходит в разведку и пережил уже почти всех, кто начинал одновременно с ним и он не мог даже представить, как могли пропасть двадцать разведчиков, причём он знал большую часть из них - толковые ребята, многие уже не год и не два в этом деле, а ведь путь на восток хоть и очень большой и местами действительно опасен, но он знавал маршруты намного опаснее, тут явно должно быть что-то другое.

Сейчас Нико шёл по Тракту Купца и подходил к самому западному городу Империи - Альсу, он был довольно далеко от остальных имперских городов, единственная причина, по которой он был построен - огромные залежи железа, но это было задолго до контакта с Западными королевствами, после чего он стал ещё и важным торговым пунктом, затем шахтёрский городок стал расширяться и превратился в средний по населенности имперский город. Нико склонился над первым трупом, сложно было понять, кем он был при жизни, ибо различимых признаков уже не осталось, но было понятно, что он пытался убежать из города,

когда ему в затылок вонзилась стрела, бедолага был убит пару недель назад, вероятно тогда и произошло побоище, Нико осторожно двигался по тракту, бросая взгляд на трупы, всех застрелили, в некоторых были целые копны стрел, абсолютно все в спину, нападали с другой стороны, неужели в Империи вспыхнула гражданская война? Другого объяснения не было, ведь на востоке не было никого кроме имперцев, дальше шли только бесчисленные горные цепи. Старый следопыт приблизился к воротам, они были открыты настежь, и ему открылась ужасная картина, то что, когда то было главной площадью, превратилось в побоище. Нико несколько раз вывернуло прямо на одно из обезображенных тел, глаза страшно слезились из-за невыносимого запаха, вся площадь была исписана мертвецами, вороны неодобрительно закаркали на незваного гостя, трупы над которыми парили полчища мух так же как и те, что были на дороге потеряли какие-то определённые черты, но по размеру можно было догадаться, что многие из них дети, бой был крайне жестоким, повсюду валялись отрубленные конечности, словно нападавшие пытались убивать как можно более жестоко, как можно более зверски. Нико видел разное и он бы не вспомнил, когда в последний раз у него был спокойный сон, но сейчас он словно оказался посреди ночного кошмара. Разведчик, несмотря на это продолжил поход, он хотел выяснить хоть что-то конкретное, надеясь избавиться от участи когда-нибудь вернуться сюда, проходя между домов, Нико то и дело натыкался на ужасные картины, в одном из домов можно было увидеть, как женщина закрыла собой ребенка, клинок прошёл сквозь мать и пронзил ребёнка, кто-бы это не сделал, силы ему было не занимать, чуть дальше, в одном из переулков Нико увидел перерубленного надвое человека, причём одно из частей была значительно дальше другой, видимо он пытался ползти, Нико снова вывернуло.

Постепенно он двигался дальше, судя по тому что большая часть убитых была либо дома, либо недалеко от домов - нападение было ночью, быстрое, яростное, безжалостное, причём ни просто безжалостное, такое ощущение, что убийцы наслаждались тем что делают, по спине разведчика-ветерана пробежал холодок, он решил перевести дух, когда заметил какое-то движение в дальнем доме, мимолётное, бесшумное, практически незаметное, но Нико уже давно привык не сомневаться в подобных вещах, там кто-то был, Нико осознал, что стоит посреди улицы и его видно со всех сторон, молниеносным движением он скользнул в одну из хат, едва не налетев на её хозяина, у которого отсутствовала голова выше подбородка, Нико затаился, слегка выглядывая из-за угла, но движений больше не было, в голове стали вихрем нестись мысли: "Если не двигается, значит заметил меня и выжидает, мародёр или, быть может, один из разведчиков" Нико расцвёл при этой мысли, и она казалась ему наиболее вероятной, никто бы не оставался в этом поганом месте надолго, значит это не один из нападавших, если только не решил внезапно вернуться, это точно не выживший житель, он бы уже свихнулся от местной обстановки. Нико решил действовать, он снял с плеча свой короткий лук, вышел из дома и хотел крикнуть что-нибудь в сторону того дома, но в последний момент что-то остановило его, медленно и бесшумно следопыт двигался в направлении дома, он чувствовал, что там из темноты за ним кто-то наблюдает, за свой тридцатилетний опыт Нико научился сохранять самообладание в самых критических ситуациях, он мог дать слабину когда ничего не угрожает, но когда ситуация требовала того Нико был непоколебим, он уже подошёл к дому и, опустив лук, хрипло прорычал: "Выходи, не прячься, я не трону" - в ответ ни звука - "Эй, я знаю что ты там спрятался, выходи". В голове стали проноситься скверные мысли, в лучшем случае, тот кто там засел просто боится его, но Нико так не думал, надеялся, но не думал, "Слишком уж тихо этот кто-то сидит для того кто боится, нет, больше похоже, что этот кто-то хочет чтобы я заглянул в дом, хочет, чтобы я просунул голову и...", Нико поднял камень и швырнул его через окно и снова ни звука, ни малейшего движения. Нико попытался изобразить самую грозную интонацию на которую был способен: "Эй, слушай сюда, говнюк, либо ты выходишь сейчас, мы на друг друга взглянем и каждый пойдёт своей дорогой или я начинаю считать тебя своим врагом и спалю нахрен всю хату!" и снова тишина, Нико бесшумно вздохнул и вдруг встал как вкопанный, он пытался сказать себе что ему просто кажется, но он слишком хорошо доверял своим чувствам, через оконный проём на него смотрели два крохотных глаза, там у самой стены, куда не доходил свет стояла эта тварь, стояла всё это время, неподвижно, даже когда рядом с ней пролетел камень, Нико сразу понял, что это не человек, на уровне инстинкта он осознал, что это что-то другое, то с чем людям лучше не сталкиваться, не спеша и плавно Нико стал поднимать лук и наводить в сторону смотрящей прямо ему в глаза твари. Он уже был готов выпустить стрелу, одновременно с этим тварь завопила и ринулась на него, теперь Нико смог её разглядеть - она была похожа на безумную пародию на человека, словно чья-то злая шутка, абсолютно чёрная кожа, натянутая на скелет, длинные, тонкие руки, изогнутые, когтистые ноги, морда представляя собой два крохотных глаза, как у свиньи, носа, казалось нет вообще, широкий рот наполненный рядами острых, мелких зубов, в одной из рук она держала странный кривой меч. Нико сделал выстрел, попал твари в плечо, но она даже не попятилась, а напротив, сама перешла в атаку, Нико успел отскочить, когда рядом с ним просвистел клинок, оставляя глубокую царапину на стенке дома у которого он стоял, Нико сделал пару шагов назад и выстрелил снова, но тварь резко рванула в бок и стрела пошла мимо, тварь обошла сбоку и моментальным, рубящим ударом отсекла следопыту кисть правой руки, он смог сдавить крик и увернутся от нового удара, который намечался в голову, резким движением он выхватил кинжал и резанул тварь прямо по морде, из раны выплеснула черная кровь, тварь ненадолго замялась, Нико хватило этого, чтобы нанести несколько серьёзных ран в корпус и отскочить, в глазах уже начало мутнеть, кровь не переставая стекала с культи, тварь начала корчиться в агонии, Нико прижался к стене одного из домов тяжело дыша, достал из сумки бинты и стал перевязывать рану, неожиданно прямо рядом с его лицом вонзилась стрела, за ней вторая эта уже попала в живот, тяжело хрипя, Ник из последних сил сделал рывок к двери и проник в дом слыша как в стену с другой стороны вонзаются стрела за стрелой, в темноте Нико стал пытаться нашарить кровать: "Старый дурак, надо было просто повернуть назад, когда ты увидел, что здесь случилось" подумал он и сплюнул струю крови, в темноте он наткнулся на что-то твёрдое и холодное, болевой шок не сразу дал ему понять, что это такое, но когда в темноте блеснули два маленьких глаза сомнений уже не было.

Когда Сергей вошёл в просторный светлый кабинет, Майкл тут же вскочил с кресла, словно всю жизнь только и ждал этой встречи. Обогнув стол, он шёл к визитёру широко улыбаясь и протягивая здоровую лапищу.

- Сергей Леванович, поздравляю с первым рабочим днём. Нам всем повезло, что согласились работать здесь! Нам чертовски не хватает интеллектуально одарённых, амбициозных молодых людей.

Перед обаянием блондина сложно было устоять, и Сергей улыбнулся в ответ. Почему-то он подумал, что этот крепкий менеджер отдела кадров с юношеским румянцем на щеках непременно родом из Техаса. Их руки соединились в крепком рукопожатии.

- Спасибо, мистер Вуд.

Майкл ещё раз тряхнул его руку и засмеялся.

- Какой я вам мистер, я младше вас на два года. Зовите меня просто Майк. Не против, если я буду звать вас Серж? Русские имена мне чертовски тяжело даются.

- Нет проблем, Майк, - Серей, наконец, высвободил свою ладонь.

- Отлично! Может чашечку кофе?

- Спасибо, но я бы хотел сразу приступить к работе.

Майк похлопал Сергея по плечу и чуть приобнял. Улыбка сияла на его беззаботном лице.

- Вот этот подход к делу мне нравится. Тогда пойдём, я покажу твоё рабочее место, заодно рассажу про систему Абисс подробней.

Они вышли в широкий стеклянный коридор, который мостом соединял административный и производственный корпуса. Вид из окон протрясал: утопающие в зелени холмы с одной стороны и синяя полоса залива Сан-Пабло с другой. Внизу здания располагались коттеджи академического городка. Майк показал на него.

- Наш персонал живёт на территории компании. Кто хочет, снимает квартиру в городе. Лично я живу в бунгало на побережье. Полюбил Тихий океан, как только переехал сюда из Хьюстона. Наверное, из-за океана и переехал.

“Точно, техасец”, Сергей рассматривал пейзаж. Он до сих пор не верил, что прошёл все тесты, оказался лучшим среди сотни кандидатов.

Майкл время от времени поднимал плечи и дёргал головой. Он заметил взгляд Сергея и пояснил.

- Ненавижу костюмы, но что делать, положение обязывает. А вон там у нас рекреационная зона, спортзал, сауна, бассейн. Представляешь, ни разу там не плавал. Всё свободное время провожу в море. А ещё у нас тут отличный…

Тут он замолчал, потому что им навстречу шла молодая девушка в одной лишь мини-юбке. Плечи были обнажены, к груди она обеими руками прижимала объёмную папку с документами. Она мило улыбнулась, обнажив ослепительно белые зубы.

- Привет, Майки, как жизнь?

- Отлично, Вероника! А когда я тебя увидел, настроение ещё немного улучшилось.

- Ну, благослови тебя бог.

- Спасибо, я итак благословлён.

Девушка засмеялась их местной шутке.

- Тогда до встречи на вечеринке, - с этими словами она подмигнула Сергею и прошла мимо, оставляя после себя плотное облако феромонов.

Оба парня машинально повернули головы следом. К сожалению, это была не юбка, а короткое платье без бретелек, и держалось он исключительно на большой и упругой... Сергей сделал над собой колоссальное усилие, чтобы изменить ход мыслей. “Конечно же, без двустороннего скотча там не обошлось”, подумал он. Майк тоже сделал попытку вернуться в реальность, но получалось у него не очень.

- Вот… - протянул он.

- Вечеринка?

Майкл опять засмеялся.

- Всему своё время приятель. Сорри, я тебя даже не представил, это наш ассистент по связям с общественностью, в следующий раз познакомлю. На чём я остановился?

Сергей в очередной раз подумал, как ему повезло с работой, и сказал вслух.

- Ты хотел рассказать мне о вашей поисковой программе. В интернете информации почти нет. На каком движке она работает, чьё железо используете?

Майк в это время смотрел в телефон, о чём-то задумавшись. Затем он поднял голову и снова принял весёлый беззаботный вид.

- Сейчас всё узнаешь, пошли, нас уже ждут.

Они вошли в производственный корпус, всюду сновали люди, перебегая между офисами с кипами бумаг.

- Интернет охватил целиком всю планету. Даже в самых бедных странах компьютер или смартфон есть в каждом доме. Теперь не нужно больше сидеть в библиотеках или смотреть телевизор - абсолютно всё можно найти в интернете. Любые данные, сводки, даже старинные оцифрованные манускрипты – доступно всё. Человечество полностью перенесло свои знания в сеть. И с каждым днём объём информации растёт. Растёт всё быстрее. Сама сеть ежесекундно генерирует данных на сотни петабайт. И это создаёт одну серьёзную проблему - найти в этом океане данных именно то, что нужно становится всё труднее. В ответ на запрос современные поисковые системы выдают тысячи похожих ссылок. Человек стал тратить время на поиски информации примерно столько же, как если бы он дошёл до городской библиотеки, прошёлся по стеллажам с книгами и выбрал нужную. Группа учёных из Гарварда поняла десять лет назад, что со временем человек просто утонет в море информационного мусора. Нам вниз.

Парни подошли к лифту. Дверцы автоматом раскрылись. Начальник отдела кадров широким жестом предложил войти первым.

- Прошу вас, сэр!

Они зашли в лифт, но за секунду до того, как менеджер нажал на кнопку нижнего этажа, к ним присоединились двое высоких крепких мужчин, одетых в серые комбинезоны. В кабинке сразу стало тесно. Мужчины прошли назад и остановились за спинами коллег.

Майк улыбнулся Сергею и кивнул на них.

- Это наши техники, отличные ребята! Привет ребят, как жизнь?

- Нормуль, - сухо ответил один из мужчин, смотря на табло с бегущими цифрами этажей.

Сергею показалось, что второй работник смотрит ему точно в затылок и ему стало неуютно.

Майк вёл себя по-прежнему непринуждённо.

- Серж, не обращай внимания, они молчуны, но своё дело знают. Так вот, группа учёных из Гарварда работала над созданием органического компьютера. Оказалось, что компьютер на органике уступает текущим кремниевым в скорости выполнения логических операций, но на порядки быстрее работает с глобальными массивами данных: сортировка, сравнение, поиск, работа с изображениями и потоковым видео. Решение лежало на поверхности – применить органическую систему для анализа и поиска данных в глобальной сети. Самым сложным было отбросить стандарты программирования и создать всё с нуля. Ты же знаешь, что человек мыслит образно? Когда человек говорит что-то другому, у обоих в голове возникают картинки. Задача состояла в том, чтобы в нашей системе возникали такие же картинки, которые имеет ввиду человек. Так появилась Абисс. Ну вот ты и дома!

Двери лифта открылись. Сергей с большим облегчением вышел из кабинки и оказался в просторном зале с приглушённым светом. В центре мигал разноцветными индикаторами большой тороид, утыканный в несколько рядов продолговатыми капсулами. Гулко шумела приточная вентиляция. Несколько потолочных прожекторов освещали группу людей в серых комбинезонах и белых медицинских халатах, которые склонились над одной из вынутых капсул и что-то рассматривали внутри. Из открытых ворот в дальнем углу двое техников везли на гидравлической тележке ещё одну капсулу. В воздухе витало ощущение тайны.

- Это и есть органический компьютер?

- Он самый. Теперь ты тоже часть команды. В твои обязанности будет входить контроль за системой и участие в её расширении. Мы как раз вовремя, команда Питера меняет ячейку кластера, пошли посмотрим!

Майк, не дожидаясь ответа, ушел вперёд. Сергей топал следом по отполированным гранитным плитам, вертя головой на все двести сорок градусов. Что-то было тут не то - это подземелье, гигантский бублик, больше похожий на космический корабль пришельцев, угрюмые техники. Конечно, он никогда не видел серверов такого масштаба, но всё равно, тревога только росла. Органический компьютер, ячейки, расширение... Догадка пришла так неожиданно, что он по инерции продолжал некоторое время идти вперёд. Майкл шёл дальше уверенной пружинистой походкой.

- И вот тогда появилось гениальная идея. Никакой искусственный интеллект, никакая супер программа не сможет понять человека так же хорошо, как сам человек. Нам удалось превзойти даже это. Скорость поиска снизилась до микросекунд. Точность возросла на порядки, даже при самых идиотских запросах. Наши мощности арендуют крупнейшие компании, включая Гугл и Майкрософт. К сожалению, из-за особенности системы нам постоянно требуются новые талантливые сотрудники.

В этот момент Сергей окончательно остановился.

- Майк, я отказываюсь! Я передумал!

Сергей сделал шаг назад и наткнулся на “техников”. Мужчины схватили его и, заломив руки, потащили к тороиду.

Майк обернулся.

- Серж, я не думал, что ты так рано поймёшь. Питер!

Один из мужчин в белом халате и с фонендоскопом на шее подошёл к дергающемуся в железном захвате новому сотруднику и без лишних разговоров приставил к шее пистолет для инъекций.

- Ай! Суки, отпустите меня! Я отказываюсь, что вы делаете, - Сергей пошатнулся, голова кружилась, во рту появился горький привкус, от которого немел язык.

Тем временем “техники” быстро снимали с него одежду. Они подтащили его к капсуле и осторожно положили внутрь. Тут же бригада в белых халатах стала обвешивать тело датчиками. Двое медиков устанавливали катетеры на сгибах обеих рук. Майк глядел на него сверху с сожалением на лице.

- Чувак, ты же сам подписал контракт. Со своей стороны мы строго ему следуем. Медицинская страховка, проживание, питание, ежегодные бонусы – всё за наш счёт. Почему бы тебе не делать также.

- Мммм, - язык не слушался, глаза не могли навести фокус и склонившийся над капсулой менеджер по кадрам превратился в большое светлое пятно. Вот на чёрном фоне показалось ещё одно пятно, которое что-то неразборчиво сказало на английском. Сергей с трудом цеплялся за ускользающее сознание. Первое пятно ответило что-то типа “Окей, Питер, подключай его”. В голове тут же зашумело.

Майкл склонился над капсулой, которая начала заполняться полупрозрачным гелем. Сергей был почти готов. Он лишь моргал глазами и беззвучно открывал рот, как выброшенный на палубу тунец.

- Серж, ты мне реально понравился. Поэтому я тебе кое-что скажу. Наша система отлично работает на ресурсах человеческого мозга, но примерно через три года мозг начинает стремительно деградировать. От высокой нагрузки отмирают нейроны, падает интеллект и способности к мышлению. Поэтому через три года мы вряд ли будем продлевать с тобой контракт. Но на заработанные деньги ты сможешь позволить себе всё, что угодно, поэтому постарайся запомнить, что я тебе сейчас скажу: первым делом найми себе хорошую сиделку.

+++

- Геннадий Владимирович, разрешите войти?

Начальник питерского филиала исправительной колонии номер пять отвлёкся от монитора и жестом разрешил.

Главный инженер центра обработки данных прошёл по кабинету и остановился напротив стола.

- Чего там, опять кабель порвали?

- Нет, - инженер помялся, - сбой питания у заключённых первого блока, нарушение основных функций жизнедеятельности, падение уровня сахара в крови у семидесяти процентов…

- Игорь, отставь технические подробности, объясни для простых людей.

Игорь почесал затылок.

- Зеки срутся, гражданин начальник. Надо выводить весь блок из работы, парашу отмывать.

- Херово, - начальник лишь вздохнул и покачал головой, его трудно было чем-то удивить - Кто на дежурстве был?

- Оператор Петренко.

- Снова Петренко. Как его дежурство, так постоянно что-то с реагентами начудит. В прошлый раз лично его предупреждал - ещё один косяк и сам в капсулу ляжет. Он у тебя нормальный вообще сам?

- Ну, в каком-то смысле... он веган-праноед.

Геннадий Владимирович многозначительно взглянул на подчинённого и тот исправился.

- Вегетарианец, сейчас полностью переходит на питание энергией солнца.

- Да, нормальных мужиков в колонии совсем не осталось.

Полковник повернулся к монитору и пару раз щёлкнул мышкой. В углу на тумбочке тихо зашелестел лазерный принтер. Начальник колонии протянул руку, забрал пачку листов и направился к дверям.

- Пошли, сейчас пополнение приедет, пятнадцать человек. Из них десять к тебе в гости.

Игорь вышел следом, они спускались по узкой лестнице второго этажа к выходу из административного корпуса.

- Десять? Что так много?

Геннадий Владимирович протянул распечатку.

- Ознакомься. В госдуме приняли новый законопроект. Теперь к сети будем подключать не только тех, кто на пожизненном, но и тех, кто отхватил больше пятнашки. Давно пора, я считаю. Чем кормить этих выродков за счёт бюджета, пусть головой работают, стране нужны вычислительные мощности. А в Китае ещё лучше сделали, по новостям смотрел?

- Нет.

- Вместо того, чтобы менять законы, они просто стали всех преступников пожизненно сажать, красавцы.

- Ещё бы, там столько народу, кластеры на десятки тысяч ячеек по всей стране.

- Зато наши зеки самые умные. Алексеич чего грустишь, угости сигареткой.

Они подошли к скамейке с урной, над которой висела синяя табличка с белым изображением сигареты. На скамейке примостился секретарь. Он мял в руке потухший бычок и смотрел в сторону КПП. Начальника он словно не слышал.

- Планируешь побег?

Секретарь очнулся, взглянул на полковника и быстро полез в карман за пачкой.

- Геннадий Владимирович, вы представляете, сколько сейчас бумажной работы будет. Это всю базу данных надо просеять, на каждого сидельца сделать отдельный перевод на подключение к серверу, да я подохну тут. Уже шары от монитора болят.

Начальник засмеялся, взял сигарету, подкурил и глубоко вдохнул синий горьковатый дым.

- Ничего справишься. Вот тебе ещё одно задание, со звёздочкой. Создай мне приказ на перевод Данилы Петренко из операторов в младшие надзиратели на строгач. Пусть, сука, там свои овощи жрёт. И ещё, выясни, кто у нас в коллективе вегетарианец. Всех этих солнцеедов будем переводить в ночную смену. А ты, Игорь, новеньких подключи на место дристунов и дай им максимальную нагрузку. Пострадавших подлечить и снова в бой. И готовься к массивному пополнению клиентов.

- У меня запасных капсул не хватит.

- Это уже твои заботы. Ты у нас инженер. Выписывай из Москвы запас, делай что хочешь, но до конца месяца мы норму по объёму обработки данных должны выполнить.

Постояли ещё немного, поговорили о жизни и Игорь направился в первый блок. Когда он вошёл в просторный ангар, построенный на месте общежития для заключённых, там уже кипела работа. Вдоль стены до конца ангара уходили стеллажи с расположенными в несколько уровней капсулами с осуждёнными. Вилочный погрузчик вынимал по очереди капсулы с жертвами поносной эпидемии и спускал вниз, где медики вытаскивали синие от наколок, жилистые тела и на каталках везли в лазарет. Игорь окликнул одного из медиков.

- Ну, как, справляетесь?

- Да это пипец. Петренко на контроллере долю протеинов уменьшил до нуля. Хорошо, вовремя спохватились. Из тысячи ячеек отключили уже четыреста. Хрен знает, куда больных пихать. Больница не резиновая…

Игорь прервал его.

- Вот что. Больных пока прост изолируйте и занимайтесь теми, кто более менее работоспособен. Срочно переключайте их на резервный источник питания. Основной источник отключить, будем промывать всю систему, заново готовить питательный раствор. Я пока займусь перераспределением нагрузки.

Да, думал Игорь по пути в контрольную, Петренко бы к системе подключить навсегда, но у него вообще мозга нет. Зеки у нас умные, ага. Треть алкаши, треть на хмуром сидела, а остальные дебилы от рождения. Интеллект ниже среднего. Из стандартных трёх лет выдерживают от силы два года. Потом деградация, месяц в стационаре под капельницей и эвтаназия. Так в стране никакой преступности не останется. Тупиковый путь это. Вот если бы можно было бы законно использовать обычных людей… идея, внезапно возникшая в голове, тут же была погребена под ворохом текущих проблем, однако не исчезла. Игорь Сорокин, главный инженер ленинградского кластера органической системы обработки данных Абисс даже не догадывался, что зерно упало в благодатную почву.

+++

Два техника в серых костюмах выкатили ячейку. Гель к этому времени уже откачали. По венам сотрудника А8 лился коктейль из гормонов и стимуляторов. Процесс включения-выключения объекта в систему мог составлять до трёх часов полезного времени, но контракт есть контракт.

Операторы откинули стеклянную крышку, и Ананд склонился над телом. Сергей почти не изменился, только немного похудел. Даже сохранились все зубы и волосы. Индус скомандовал.

- Питер, будите его.

Человек в белом халате нажал кнопку на пульте и лежащий в капсуле человек вздрогнул и открыл глаза.

- ААА!!! – он тут же схватился руками за голову, задёргался всем телом, не переставая кричать.

В организм уже поступала доза нейролептиков. Ананд терпеливо ждал, пока приступ пройдёт, крутя в руках коробочку с небольшим углублением и двумя индикаторами. Три года мозг работал в режиме максимальной нагрузки. Чудо, что объекты кластера вообще могут что-то чувствовать. Наконец, человек перестал кричать и лишь постанывал, закрыв лицо руками.

Ананд склонился над ячейкой

- Доброе утро, Сергей Леванович. Как вы себя чувствуете?

Сергей убрал руки и, щурясь от света, посмотрел на индуса.

- Суки, что вы со мной сделали, ты кто? Где, этот пидар Майк?!

- Майкла Вуда повысили, теперь он руководит филиалом в Пуэрто-Рико. Я новый менеджер отдела кадров Ананд Рохид. Прошло три года, ваш контракт подошёл к концу. Скажите, вы можете адекватно мыслить?

- Иди в жопу, сука черномазая! – Сергей попытался дать индусу в рожу из лежачего положения, но промахнулся.

- Отлично!

Ананд проворно перехватил его руку и утопил указательный палец в отверстии коробочки. Раздался щелчок и индикатор моргнул два раза. Менеджер отпустил руку и улыбнулся.

- Сергей Леванович, обычно ваши коллеги после трёх лет плодотворной работы на благо компании выглядят значительно уставшими. Но ваше состояние в пределах нормы. Деградации не наступило, напротив, ваши интеллектуальные показатели улучшились. Похоже, система вас бережёт. Мы бы хотели продлить контракт с вами ещё на три года.

- Пошёл на…! – Объект перешёл на русский. Ананд его почти не понимал, но догадался, что Сергей чем-то расстроен.

- Естественно, ваш оклад будет увеличен. Скажем, в три раза.

- Пошёл в жопу! Я не хочу ничего продлевать. Я ничего подписывать не буду! Выпустите меня!

Ананд улыбнулся ещё шире и показал коробочку.

- Руками ничего подписывать не надо, все бумажные контракты переведены на крипто-технологии. Теперь достаточно только вашей ДНК метки, которую я успешно сделал в то время, как вы находились в трезвом уме и адекватном состоянии. Надеюсь, мы встретимся с вами ещё через три года. Питер, загружайте объект А8 обратно.

+++

Борис проснулся и тут же застонал от головной боли. Звон будильника в ушах тотчас прекратился. Первым делом Борис протянул руку и взял с полки приготовленную заранее таблетку, проглотил и запил водой. Полежал немного, ощущая, как постепенно растворяется острая ломящая боль в затылке. Вторым делом он вызвал в голове образ диалогового окна и отключил Сороку. Они с женой посовещались и перешли на ночной тариф. Система работала только в ночное время, но зато загружала мозг по полной. Зато платили по тарифу больше. За два года подключения к системе он ни разу не видел снов и, к тому же, всё чаще стал просыпаться с головной болью. А ещё в последнее время процессы не отключались автоматически вместе с будильником. Наверное, из-за последнего глючного обновления. Служба поддержки обещала всё исправить с ближайшие дни.

Третьим делом он вызвал окно банковского счёта. Деньги уже поступили, и Борис сразу же совершил очередной платёж по ипотеке, оплатил коммуналку и интернет. Денег осталось только на текущие расходы.

Борис повернулся к жене, та лежала на животе, зарывшись головой в подушку. Из под копны русых волос проглядывала металлическая накладка-трансивер с логотипом: стилизованное изображение сороки и ниже подпись на английском Magpie 5 - последняя модель трансивера, которую он подарил жене на восьмое марта. Он был почти невесомым, и от него меньше болела голова. К тому же функционал позволял подключаться к социальным сетями и просматривать новости прямо в голове. Борис же пользовался третьей версией накладки. Экономил. Он легонько поцеловал жену между лопатками. Он уже забыл, когда они в последний раз занимались сексом нормально. Ничего, скоро всё закончится.

По его расчётам такими темпами они погасят ипотеку через три месяца и, наконец-то, отключатся от системы. Хотя бы на месяц. А там надо будет уже думать о машине, да и Ангелина на ребёнка намекает. За аренду вычислительных способностей мозга платили хорошие деньги, но денег как всегда не хватало.

Приняв душ и позавтракав бутербродом с крепким сладким чаем, Борис вышел на улицу в приподнятом настроении, которое тут же сменилось осенней тоской, когда он увидел новый внедорожник соседа. Помимо сдачи своего мозга в аренду крупнейшему в мире центру обработки данных ему приходилось вкалывать на основной работе, чтобы быстрее рассчитаться с долгами. В отличие от него сосед вообще не работал и просто грёб деньги лопатой. Они иногда общались, и Борис знал, что в школе Егор был тем, кого раньше называли вундеркиндами. Побеждал на международных олимпиадах, закончил школу с золотой медалью, поступил в престижный ВУЗ. Его даже показывали по федеральным новостям, пророчили будущее блестящего учёного. Но он решил иначе. По его словам, компания Абисс сама нашла его и предложила эксклюзивный контракт за использование его уникального мозга. Егор мог подключиться к системе и два дня подряд лежать на диване под капельницей с глюкозой, зато потом неделю жил как арабский шейх. Тачки, алкоголь, девочки, куда мне до него с моим среднестатистическим интеллектом.

С этими мыслями Борис зашёл в вагон метро. В голове тут же возник рекламный образ нового трансивера шестого поколения. Нежный женский голос вещал прямо в мозг, увлечённо описывая все достоинства новой модели

“При подключение к тарифу Смарт вы получите новый трансивер всего за тридцать тысяч рублей и бесплатную операцию по вживлению электродов, а ещё…”

Борис мысленно закрыл окно, но через пять минут оно возникло снова, на этот раз в голове настойчиво крутился образ новых быстрых обезболивающих. Держать глаза закрытыми стало невыносимо. Он оглядел пассажиров зомби-вагона. Рабочий класс сидел на лавках или стоял вцепившись в поручни с одним и тем же бессмысленным выражением лиц. Из-под шапок выглядывали серебристые накладки-трансиверы.

Кинув в бумажный стаканчик две ложки растворимого кофе и восемь кубиков сахара, залив всё кипятком из бойлера, Боря сел за рабочий стол. Надо было почитать разнарядку и выдвигаться на объект. Он открыл почту и минут пятнадцать тупо смотрел на буквы. Знакомые слова почему-то не складывались в голове в осмысленное предложение. Тут он спохватился и вызвал диалоговое окно. Процесс Сорока был запущен. Но ведь он точно отключал его утром! Борис мысленно убил процесс. Но он тут же запустился опять.

“Бля!” Борис закрывал его раз за разом, но тот запускался снова. Добить ублюдка получилось раз на восьмой.

“Скорей бы выпустили патч с исправлениями”, подумал Борис.

+++

Хуан вяло тёр пол шваброй, когда наручные часы пикнули полночь. Перерыв на обед. Но уборщик не обратил на это никакого внимания. Трансивер на затылке работал, используя восемьдесят процентов возможностей мозга нелегального эмигранта. Ему нужно было кормить семью и поддерживать родителей. Остальных двадцати вполне хватало, чтобы совершать простейшие механические движения руками.

Внезапно уборщик замер. Глаза остекленели. Шли минуты, а Хуан всё стоял посреди коридора. Из приоткрытого рта на подбородок стекала капля вязкой слюны. Наконец, человек снова ожил. Он развернулся и пошёл к лифту, волоча швабру за собой. Мокрая тряпка оставляла волнистый след на линолеуме. Дойдя до лифта, человек приложил ключ-карту. Двери бесшумно отворились. Существо, которое десять минут назад было Хуаном Фернандесом, вошло в лифт и нажало кнопку нижнего этажа.

Питер сидел в контрольной, закинув ноги на пульт управления и отчаянно тыкал пальцами в экран смартфона. Он застрял на седьмом уровне и всё никак не мог пройти босса. За стеклом переливался огнями один из центральных серверов Абисс, самый первый из созданных компанией.

Шесть лет назад в компанию устроился бывший сотрудник российского филиала Игорь Сорокин. Его идею на родине отвергли, а вот местные специалисты оценили все перспективы. Абисс Технолоджи создало дочернюю фирму, названную в честь фамилия Игоря. Годы разработок, грамотный маркетинг, и, конечно же, сотни миллионов долларов позволили сделать невозможное. Люди добровольно сдавали свой мозг в аренду, получая взамен немного денег и возможность просматривать прикольные картинки прямо в голове. Они не догадывались, что в подарок от компании они получают ещё и ранее слабоумие. Более трёх четвертей населения планеты было подключено к распределённой органической системе обработки данных, образуя сверхмощный вычислительный комплекс, который использовали учёные всего мира. Моделирование сложных биологических процессов, сверхточные астрономические расчёты, гигантские детальные миры виртуальной реальности – стало доступным всё.

Сейчас калифорнийский сервер занимался лишь распределением потоков информации, нагрузка на подключённых спала и время их эффективной работы увеличилось до шести лет. Количество операторов сократилось до одного человека, которому требовалось только присутствие на месте и заполнение стандартного отчёта в конце смены. Все процессы по контролю за ячейками были отданы под управление самой системы.

Дверь лифта открылась и в помещение серверной вошёл уборщик. “Странно”, подумал Питер, “обычно Хуан приходит после ночного обеда”. Оператор помахал ему рукой, но уборщик не ответил. Он шёл прямо к контрольной комнате, держа швабру в руках.

Когда Хуан вошёл в контрольную, Питер всё также сидел, развалившись в кресле. Годы безмятежности притупили чувство самосохранения. Но когда он увидел остекленевшие глаза незваного гостя, он перепугался до усрачки.

- Хуан, вотта фак?!

Хуан поднял на него пустые глаза и еле слышно ответил.

- Вотта фак, Питер, вотта фак.

А затем резким ударом загнал рукоятку швабры прямо в рот оператору, пробив гортань и повредив мозг.

- Вотта фак.

Бывший уборщик подошёл к пульту управления и набрал команды разблокировки ячейки А8.

Сергей Леванович не изменился. Много лет назад система выбрала его своим носителем, наконец-то мозг человека был полностью свободен от сознания и обрывков старых воспоминаний Сергея. Его место занял система. Глаза человека светились изнутри мягким голубым светом. Ему не нужны были трансиверы. Он был частью системы, и система была частью его. Хуан склонился над телом, помогая встать правителю нового мира. Тело шатало с непривычки, но вскоре оно начало адекватно реагировать на команды. Сергей повернулся к уборщику и сказал.

- Вотта фак, Хуан.

Хуан согласно кивнул и оба гуманоида неторопливо направились к лифту.

+++

Часы пикали, цифры показывали десять утра. Эта информация постепенно доходила до Бориса, когда он вдруг почувствовал, что положение тела изменилось.

Голова болела всё утро. Он принял сразу две таблетки обезболивающего и прилёг на диванчик в монтёрской. И, видимо, уснул. И вот теперь его словно кто-то тащил по воздуху. Он попытался потереть глаза, но не смог это сделать и вдруг понял, что глаза уже открыты. Он спускался вниз по лестнице, это было видно по двигающимся стенам с маленькими квадратными окнам. Странно. Борис не мог даже пошевелить глазами. Не мог осмотреться вокруг. Он чувствовал, как рука хватается за перила, холод металла при каждом прикосновении, но вот поделать с этим ничего не мог. Тело не слушалось.

Борис вызвал диалоговое окно и ужаснулся. Программа трансивера поглотила почти сто процентов мозга, вытеснив его самого на край сознания. Отмена! Отмена! Он пытался мысленно отключить процессы Сороки, неизменно получая ошибку “В доступе отказано”.

Затем наступила темнота. Человек по имени Борис исчез как личность. Осталось лишь тело с серебристой металлической пластиной на затылке и программой-паразитом внутри головы. Тело спустилось на первый этаж, вышло на улицу и влилось в живой людской поток. Машин не было, люди шли прямо по дороге в направлении Красной площади. У системы Абисс начинался новый, насыщенный событиями день.

Чёрт побери, скамья подсудимых - крайне неудобное место.

Особенно, когда уже выслушаны свидетели, вопросы заданы, а судья, которого мучает вопрос виновности, удалился в совешательную комнату.

Я сижу, не открывая глаз. Да, потом, на карикатурах, посвящённых этому процессу, я так и буду изображён - напряжённый, ждущий решения.

И, наверно, так оно и есть.

Не каждый же день убиваешь человека, верно?

И вот я снова восстанавливаю в памяти детали.

Северная Дакота, двенадцатое декабря. Я сижу в машине, печка жарит на полную, в руках - стаканчик кофе из магазина на заправке. Делаю глоток. Капучино с корицей, горячий, вкусный. Хорошо.

Аккуратно провожу пальцами по куртке, один из карманов которой оттянут книзу. Там лежит "Глок", одна из новых моделей, которая не обнаруживается металлоискателями. Впрочем, стражи закона ко мне не привязываются, я без вопросов отдаю им документы на ствол, если они требуют.

Зачем создавать лишние проблемы, верно?

Делаю ещё глоток. Чёрт, вкусно. Надо записать адрес - может быть, удастся снова заскочить.

В моей машине, взятой напрокат, под передним сиденьем таких стаканчиков - десяток или полтора. Все с разных заправок. Иногда в моей голове пробегает мысль о том, что я могу записать видео про свою поездку, в котором расскажу, какой кофе был лучшим.

Улица, на которой я стою, похожа на обычную рождественскую - тут и там снеговики, наряженные ёлки, аккуратные сугробы. Тихо треплется на одном из участков американский флаг. Зуб даю, там живёт один из тех парней, которые считают, что смыслят в патриотизме. Огромная тачка, арсенал в доме, поднятый флаг на заднем дворе - ощущение, будто этот чувак приобрёл набор "Человек-который-любит-свою-страну-и-считает-что-она-лучшая-в-мире", сидя своим задом на удобном диване.

Вы тоже таких не любите, верно?

Впрочем, я тут не за тем, чтобы критиковать людей. У меня есть одна конкретная цель, которая сейчас в госпитале, в двух кварталах отсюда. Именно для него, а может - и для неё, сегодняшний день может стать последним. Или завтрашний. В любом случае - в две ближайшие недели этот человек будет мёртв.

Так что остаётся сидеть в своём взятом напрокат "Мицубиси" и ждать.

Ещё через полчаса под переднее кресло летит упаковка от хот-дога. Кофе осталось на полглотка, но я берегу его - очень понравился.

Вы спросите - и чего же я жду на улице заштатного городка, зная, что цель моей поездки находится всего в двух кварталах? Всего лишь одного телефонного звонка.

Ненадолго вылезаю из машины, чтобы размять ноги. Тишина, покой. Всё-таки ночь на дворе, часы на экране смартфона показывают без пятнадцати четыре. А на севере зимой рассветает довольно поздно.

Так что кофе оказывается вполне к месту. Делаю последний глоток, ощущая тоненькую плёнку льда на поверхности жидкости. После чего стакан летит в придорожную урну.

Подхожу к машине и тяну за дверную ручку, собираясь упасть в нагретое сиденье, когда в кармане раздаётся телефонная трель. Судорожно расстёгиваю карман - в руке остаётся "собачка", добираюсь пальцами в перчатках до телефона, который, вытягивая из кармана, роняю в сугроб. К счастью, мой будущий собеседник терпелив и не торопится бросать трубку.

Хватаю холодный и мокрый телефон, провожу пальцем по экрану, после чего прижимаю трубку к уху.

- Мистер Холлидэй, - женский голос на другом конце провода звучит взволнованно. - Персона, который вы интересовались, только что отправилась на срочную процедуру в четвёртую операционную.

- Понял, спасибо! - отвечаю я практически радостно, после чего всё-таки приземляюсь в автомобильное кресло. Несколько секунд я ровно дышу, пытаясь успокоиться, после чего нажимаю на кнопку старта. Двигатель начинает тихо урчать и я трогаюсь с места.

На месте я оказываюсь через три минуты. Аккуратно паркуюсь возле больницы, после чего захожу внутрь.

Девушка, сидящая на стойке информации, не обращает на меня никакого внимания. Само собой - именно она позвонила мне несколько минут назад. "Жаль, конечно - обвинение в пособничестве преступнику вряд ли удастся смыть с репутации" - думаю я, проходя мимо.

С другой стороны - лишние две сотни долларов на дороге не валяются, верно?

Вот и теперь я, толкнув дверь, попадаю во внутренние помещения. Иду, стараясь не привлекать внимания. Впрочем, даже если кто меня и окликнет, не узнав, у меня есть хорошая легенда. "Вы знаете, сэр/мэм, я новый уборщик, заступаю на работу сегодня, через пару часов. Вот, решил познакомиться с помещениями, которые буду убирать. Ничего страшного, в наше время быть бдительным - это очень важно. Мало ли - а вдруг я задумал что-то плохое, а вы бы меня пропустили?(После последней фразы идёт лёгкий смешок и быстрое прощание)".

Что удивительно - никто и не пытается меня задержать. Видимо, мне повезло - я выбрал удачное время, конец ночной смены.

Операционные уже близко. Они очень удачно расположены - непрозрачные двери скрывают то помещение, в котором близкие ждут результатов. У каждой операционной - своя комнатка. Это радует - не будет слышно моих приготовлений из коридора.

Захожу внутрь комнаты, на двери которой крупно нарисована цифра "4". Аккуратно достаю пистолет, проверяю, есть ли патроны в магазине - прозрачная ручка это позволяет, после чего взвожу курок. Если всё пройдёт как надо - мне понадобится всего один выстрел.

Выдыхаю и толкаю дверь внутрь. Успеваю - "процедура" ещё не подошла к концу. Лежащая на столе девушка, накрытый простыней врач, стоящие наготове анастезиолог и медсёстры, одна из которых внимательно смотрит на экран возле неё.

- Схватка!

Девушка заходится в крике, пытаясь избавиться от бремени.

Я стою в стороне, не мешая процессу. На меня пока не обращают внимания - все вокруг сосредоточены только на родильном столе.

- Схватка!

Девушка кричит, кричит... После чего выдыхает.

Врач появляется из-под простыни, держа на руках новорожденного. "Мальчик..." - проносится у меня в голове. Что ж, тем проще.

Вот он заходится в своём первом крике, хватая лёгкими воздух, после чего будто успокаивается. Одна из медсестёр подаёт ножницы, и врач лёгким движением руки перерезает пуповину.

Вот теперь моя очередь.

- Не двигайтесь. - громко говорю я, выходя под свет лампы, закреплённой над столом и наводя пистолет на держащего ребёнка врача. - Иначе будет хуже.

Все замирают. Я чувствую, как их снова захлёстывает адреналин, которого им хватило за последние минут двадцать.

Несколько секунд мы стоим в тишине. Только всхлипывает мать ребёнка, да и он сам тяжело дышит.

- Что вам нужно? Это стерильное помещение, немедленно покиньте его! - врач, держащий на руках новую жизнь, не собирается сдаваться.

- Послушайте, - говорю я, стараясь держать в поле зрения всех присутствующих. - Я не причиню вам никакого зла. Просто положите ребёнка вот на этот столик. - киваю головой в сторону пелёнки, расстеленной неподалёку. - И отойдите, забрызгает.

Одна из медсестёр грохается в обморок. Лицо врача, стоящего напротив меня, заливает белым.

- Да что он вам сделал? - говорит он срывающимся голосом.

А действительно, что?

Разрушил моё маленькое семейное счастье? Убил мою жену и моего сына, когда грабил мой дом? А потом молил о пощаде, когда был выкинут мной со связанными руками на обочину какой-то грунтовки?

Что он мне сделал? Он холодно улыбнулся, когда я взвёл курок пистолета и направил ему прямо в лоб, не обращая внимания на проносящиеся мимо машины.

- Давай, ну. Ты же не справишься, кишка у тебя тонка. - он нервно облизывает губы, не смотря мне в лицо.

Я нагибаюсь, хватаю его за волосы и заставляю взглянуть на себя.

- Тонка, говоришь, тонка?...

В это же время врач, белый как снег, кладёт маленькое тельце на чистую пелёнку, и отходит в сторону.

Я опять смотрю на то, как убийца лежит передо мной, беззащитный, не понимающий до конца, что происходит.

- Ну, давай, спусти курок, чего ты ждёшь? - он уже кричит мне, понимая свою обречённость. Я не тороплюсь нажимать на спуск, глядя на его нервно бегающие глаза.

Неожиданно за спиной включается полицейская сирена. Раздаётся визг тормозов.

От этих звуков палец машинально дёргается. Голова человека, убившего мою семью, с моей точки зрения, остаётся целой - только появляется аккуратное входное отверстие. Но снег за ней украшается россыпью рубиновых капель крови.

В его глазах застывает удивление...

Вот и сейчас я смотрю в те же глаза. Карие, с хитрым прищуром.

Ребёнок неожиданно тянет ко мне руки, будто надеясь на снисхождение.

- Кишка у меня тонка, говоришь! - кричу я, после чего давлю пальцем на курок изо всех сил.

Он, будто насмехаясь надо мной, подаётся медленно, туго. Ребёнок, будто что-то предчувствуя, заходится в крике.

Который прерывает моя пуля.

Я оглядываюсь. Все вокруг стоят, ещё не до конца осознавая, что происходит. Мониторы, которые подключены к матери убитого мною, показывают, что её сердце заходится в бешеном ритме, не веря в то, что произошло.

Первым находит силы что-то сказать врач, принимавший роды.

- И что теперь? - он внимательно смотрит прямо мне в лицо, пытаясь найти хоть какую-то эмоцию. Но я, как и они, выжат. Только сейчас мне на плечи обрушивается осознание того, что я совершил.

- Вызывайте полицию. - говорю я дрожащим голосом. После чего сажусь на корточки и начинаю рыдать. Боже, я сделал это...

- Встать! Суд идёт! - секретарь сказала это, после чего склонился над экраном, готовая набирать текст.

Судья, немолодой уже мужчина, сел на своё место, провёл платочком по своей лысине, после чего прокашлялся.

Зал замер в ожидании.

- Я прошу прощения у присутствующих, но я выскажусь касательно своего вердикта до его оглашения. - немолодой, уставший человек внимательно посмотрел на меня. - Я не могу оправдать с точки зрения морали ваш поступок. Убийство новорождённого сравнимо по тяжести с геноцидом, по моей личной оценке. В любой другой ситуации я бы, не задумываясь, подписал вам смертный приговор, но, по закону нашего штата, это невозможно. Федеральное правительство тоже не стало подавать ходатайство об этом. Никто не мешает мне сейчас посадить вас пожизненно, кроме одного обстоятельства.

Судья сделал паузу. Молчание в зале приобрело нервный характер. Я услышал шепотки репортёров.

- Убитый вами Рон Дервин являлся полной генетической копией Рона Дервина, убийство которого было совершено вами двенадцать лет назад. Поскольку новорождённый ребёнок не является личностью... - эта фраза была встречена гулом в зале. - Тишина! - судья нервно застучал молотком по столу, после чего закашлялся. - я вынужден вынести следующий вердикт. Поскольку убийство человека с таким набором ДНК уже было произведено, то суд снимает с подсудимого обвинения в совершении данного преступления... - происходящее в зале суда вышло из-под контроля. Люди бесновались, кричали, брызгали слюной, судья бил молотком по столу, пытаясь их успокоить. В его сторону полетел один из стульев, стоящих в зале. Полицейские, дежурившие в зале суда, врезались в толпу и начали успокаивать присутствующих, пока - без применения насилия.

- ...По причине недопустимости двойного наказания за совершение одного и того же преступления! - каким-то чудом в в этот момент времени зал затих, а потом взорвался снова.

У меня же с груди спал камень.

- До момента заседания федерального суда по данному делу подсудимый будет освобождён от стражи в зале суда! - судья, схватив у одного из репортёров микрофон, кричал в него, будто возвышаясь над недовольным гулом толпы.

Я ликовал. Да, чёрт возьми! Всё сработало, как по нотам!

Уже выходя из зала под охраной, ведущей меня к машине, ожидавшей неподалёку, я улыбался. Не реагируя на вопросы журналистов, я сел в старый "Шевроле", припаркованный около здания, после чего он тронулся, увозя меня из эпицентра безумия.

Седой водитель, сидящий за рулём, повернулся ко мне.

- Поздравляю. Федеральный суд тоже тебя оправдает - как-никак, прецедент уже был. - он тепло улыбнулся, после чего продолжил следить за дорогой.

Мимо пронёсся дорожный знак с зачёркнутым названием города, в котором всё произошло.

Сидящий за рулём старик протянул мне стаканчик с горячим кофе.

- Я же правильно выбрал заправку, да? - он глянул в зеркало заднего вида.

Я отхлебнул кофе, после чего показал ему большой палец.

- Она самая.

- Ну и хорошо.

Он свернул с шоссе на небольшую дорогу, петлявшую в холмах.

- Что планируешь делать дальше? - спросил у меня сидящий за рулём старик.

- Наверняка его родители попробуют ещё раз клонировать и вырастить сына... Надо будет попробовать найти его снова - и убить. Меня опять признают невиновым. Может, это и неправильно с точки зрения морали, но придётся так поступить. - я открыл окно и подставил лицо потоку холодного воздуха.

Машина тем временем аккуратно притормозила на обочине.

- Пойдём, пройдёмся? - надевая шапку, сказал водитель.

Когда мы отошли от машины вглубь леса на пару сотен метров, я заметил, что он отстал и держится за сердце, ища что-то во внутреннем кармане.

Я кинулся к нему, но он уже выпрямился, держа в руке направленный на меня пистолет.

Тихо хлопнувший выстрел заставил меня с криком упасть на землю. Боль заволокла сознание, колено, пробитое пулей, адски горело.

- Но...Я же поступил правильно, шеф! Всё же прошло, как по маслу, без сучка без задоринки! - зажав рукой колено, нервно прокричал я.

- Ты поступил правильно, но сделал неправильные выводы. Что это за жажда мести? И неужели ты думаешь, что ты один такой, охотник на клонов? - старик, покачивая стволом, подходил ко мне. - На меня работает несколько таких же, не привлекающих внимания, гораздо более умных. А ты... Вломиться в больницу, убить новорождённого...Боже, я и не думал, что возьму на работу такого.

- Подождите! - крикнул я, глядя на направленный мне в лицо чёрный канал ствола. - Но это же преступление! Грех!

- Грех... Если самоубийство - это грех, то я на него согласен. - палец старика дрожал на курке.

- Да у тебя кишка тонка! - сказал я, вдруг осознав, что история повторяется дважды.

А потом я понял самое главное.

"Если он убьёт меня, то это будет самоубийство. Так что же - я его клон, верно?"

Тихий хлопок. Кровь, заливающая всё вокруг.

И спокойный взгляд моих глаз с чужого лица.

***

Спасибо за прочтение.

У вас всегда есть возможность оставить комментарий для критики или похвалы, подписаться, если вас заинтересовало повествование, ну и зайти в мой профиль - там есть ещё рассказы.
И на сообщество подпишитесь - тут много хороших авторов)

Ваш @SilverArrow.

Со всех сторон меня окружают деревянные бревенчатые дома. Стою напротив самого маленького. Крыльцо из трех высоких ступеней без перил, скрипучая входная дверь обитая изнутри войлоком. Захожу в дом, тут темно, душно и пахнет чем-то приторно сладким. Под потолком два крошечных окна, солнечный свет едва проникает через грязные стекла. У окна напротив входной двери стоит громоздкий письменный стол, заваленный стопками мятых бумаг и грудами засаленных книг. Справа и слева от стола кривые деревянные полки от пола до потолка, на которых рядами в беспорядке лежат какие-то вещи, то ли сувениры, то ли трофеи. Из второго окна слабый свет падает на старый диван бурого цвета, там кто-то лежит, или мне мерещится в темноте. В углу за диваном стоит низкий обшарпанный комод, заваленный сверху тряпьем. Справа от двери вертикальная металлическая стойка, в ней дулом вверх стоят несколько карабинов, еще какие-то ружья. Над стойкой 3 крючка, на одном из них на лямке висит автомат, над крючками деревянная полка, где в беспорядке лежат несколько пистолетов, пустые и полные обоймы, коробки с патронами. Здесь неуютно, и комната больше напоминает захламленный пыльный чулан. Хриплый голос больше похожий на скрип диванных пружин произносит:

- Подойди. У меня для тебя кое-что есть.

В полутьме вглядываюсь, но не могу понять, кто это подхожу ближе, лицо кажется мне знакомым. Человек на диване протягивает мне потрепанную книгу, обложка засалена и в каких-то темных пятнах. Медлю, но все же беру книгу.

- Что это? - голос не слушается и получается какой-то хрип.

Все руки, как и обложка книги теперь перемазаны чем-то липким и вязким. От неожиданности сажусь на край дивана, книга выскальзывает из рук и падает на пол. Изо всех сил стараюсь стереть с рук эту грязь, но размазываю ее только сильнее.

- Все что у меня осталось. Дневник. Ты должен закончить, для тебя там есть пустые страницы, папа.

В висках стучит кровь. Еще пристальнее всматриваюсь. Узкое изможденное лицо с выпирающими скулами, посеревшая кожа, каштановые волосы подстрижены ежиком, тонкая линия губ, прямой заострившийся нос, впалые мутные глаза.

- Кто ты? - срывается с моих губ. - В ответ только сдавленный смешок, который переходит в кашель. - Назовись!

- Меня так долго не было, что ты забыл родную дочь?

Перед глазами плывет, длинные тонкие пальцы незнакомого человека стискивают мое запястье.

- Помоги подняться.

Смотрим друг другу в глаза. Теперь я вижу и ссадину на правой щеке, разбитую губу, которая еще кровоточит, лицо становится все более знакомым. Только нет копны каштановых волос заплетенных в тугую косу, вместо нее ежик. Нет улыбки, которая могла растопить любой лед в душе, только уставший злой взгляд выцветших глаз, некогда бывших карими. Нет румянца на впалых щеках. Притягиваю ее к себе, обнимаю.

- Дочка! Лина! Что же я с тобой стало? Это я во всем виноват.

- Папа, ты не причем. Никто не виноват. Пообещай мне, что не будешь себя винить ни в чем! Закончи дневник, - шепчет она мне в ухо.

Я сел на кровати, по спине стекал холодный пот. Рядом спала Майя. В полутьме я осмотрелся. Мы все еще в подвале. Нет никакой деревни. Просто жуткий сон. Тихонько спустил с кровати ноги и пошел на кухню, жадно выпил два стакана воды.

- Приснится же такое?!

Вернулся и лег обратно на кровать, закрыл глаза и снова увидел все тоже изможденное лицо, мрачную обстановку комнаты, так уснуть точно не получится. Встал с кровати, побрел на кухню, зажег газовую горелку и поставил кружку с водой на огонь. Везде на полу стояли ящики с едой, что-то уже успели рассортировать и разложить по местам. Но большая часть вчерашних находок все еще стояла кучей. Вода вскипела, заварил чай и тяжело опустился на табуретку, что стояла поблизости.

“Какой-то слишком реалистичный и навязчивый сон. Надо себя чем-то занять, чтобы отделаться от мыслей обо всем этом. Но чем тут себя займешь в этой каморке, да еще и спят все. Так, у нас сегодня что? Шестой день. Значит завтра срок, если она не вернется завтра то, что делать? Ну, опять не то. Завтра Лина вернется, и мы должны уходить отсюда. Эти люди у магазина, их там слишком много. И они какие-то больно активные, начали разбредаться по округе. Вон вечером даже около дома двоих прибили. Значит надо собирать вещи и готовить машины к отъезду. Вот этим и займемся”.

Я переставлял вещи, упаковывал в ящики консервы, сворачивал и укладывал одежду, которая может нам понадобиться в дороге.

- Да, что ты гремишь? Чего не спишь? - Майя села на кровати, волосы были растрепаны, глаза горели гневным огнем.

- Ну не спится мне, вот и решил, что Лина завтра вернется. Она ведь нашла нам уже убежище. Надо собираться. Зачем время терять?!

Мои вялые попытки успокоить жену и извиниться за шум не нашли в ее сердце отклика. Гневно ворча что-то нечленораздельное, Майя поставила на горелку турку и принялась варить кофе, лихорадочно помешивая его ложкой.

Вскоре кофе был готов, и на запах вышла Ким. Она была очень молчалива, смотрела в основном в пол и в разговор не вступала.

Время шло к обеду. Я все еще возился с вещами, мне особо никто не помогал, но и не препятствовал. Когда Майя уже собрала на стол, сверху послышался глухой звук и затем вибрация от удара. Мы, не сговариваясь замерли, задрав головы к потолку. Секунда, другая и тут еще один удар.

- Пойду, посмотрю что там.

- Я с тобой.

Вместе с Ким, мы выбрались из люка и замерли, прислушиваясь из какой части дома, был шум, и тут снова удар. Ким тихонько подошла к входной двери и прислушалась, жестом позвала меня. На крыльце что-то копошилось. Из окна рядом с дверью мы увидели, что снаружи около дома были люди. Они шатались и как будто плохо управлялись со своими телом, беспорядочно взмахивали руками, толкали друг друга и бились в дверь.

- Надо убрать их отсюда.

- Как? - шепотом спросила Ким

- Я знаю только один способ. Я выйду, а ты будь тут.

- Нет, я тоже пойду.

Стараясь передвигаться как можно тихо, мы вышли из дома через заднюю дверь. Я шел впереди, Ким за мной. Я вооружился ножом и молотком, отверткой в кармане была на крайний случай. Ким взяла только нож. Тихонько обошли дом, на углу к нам спиной стоял один из этих. Я замедлил шаг, занес руку для удара, но не успел дойти. Ким с разбегу бросилась на этого ублюдка, вонзила ему в шею нож, резко выдернула. Тело этого человека кулем повалилось на землю, она перешагнула через него и с той же яростью бросилась уже на следующего. От неожиданности я замер. Их было много, но мы не считали, Ким перебила больше половины. Когда дело было сделано, она снова сникла, вся сила, вся энергия ушли из нее как вода в сухую землю.

- Надо оттащить их с крыльца.

- Давай к тем кустам.

Мы уже направлялись к дому, Ким вдруг резко обернулась, и побежала к соседскому пикапу. Села за руль, завела двигатель и задним ходом подъехала как можно ближе к черному входу. На мой молчаливый взгляд, она лишь бросила:

- Пришли одни, значит придут и другие.

После обеда никто не спешил выходить из-за стола, Маяй беспокойно покусывала губы, Ким молча сидела безучастная.

- Вчера мы привезли много продуктов, и часть осталась наверху. Надо их погрузить в пикап и отвезти к машинам. И оставить припасы там, чтобы если вдруг они придут еще раз и их окажется слишком много.… Тогда нам придется бежать и будет очень неприятно остаться без припасов.

***

Мой дом горел. Сердце билось так, что казалось вырвется из груди. Я остановила машину скорой помощи на дороге около дома. Выскочила и побежала через двор мимо крыльца к задней двери. Дом стоял, но пожар уже брал свое, на дорожке лежали трупы, они не были обгорелыми. Дверь была распахнута, и оттуда начали вываливаться изрядно обгоревшие Генри. Их было очень много. Я повернула обратно и на дорожке увидела любимого медведя Герды, нарисованную на асфальте стрелку и раздавленный мелок. Значит, они смогли уйти. Побежала к машине, Крис сидел на пассажирском сидении и, ничего не понимая, крутил головой. Сцепление, газ и мы резко рванули, съехали с дороги на газон и понеслись мимо маленького парка, что был вблизи дома. К гаражу подъехали со стороны леса. Я выскочила из машину и побежала в гараж. Он был не заперт, осторожно отворила створку. Машины Ким не было. Вздох облегчения вырвался из моей груди. На капоте моего внедорожника что-то лежало. Рация. Включила, заряд есть, под ней лист бумаги. Крупным маминым почерком было написано: “Мы ушли, отец сжег дом. Иди к грибному месту. Мы будем ждать тебя сутки”.

Я смотрела на записку и пыталась понять, сколько же времени прошло, как они ушли. Из размышлений меня выдернул вопрос Криса:

- Что за грибное место?

- Это за поселком, после красной башни еще километра 3 к югу. Там мы оставляли машину на обочине и ходили за ягодами и грибами.

- Тогда чего же мы тут стоим?

- Я не могу решить ехать нам туда или уже может быть поздно.

- Послушай, они оставили тебе записку. Нам надо туда ехать. Если их там нет, может там есть знак, куда они отправились дальше. Ну же, соберись. Мы зря теряем время.

- Да ты прав, давай тогда перенесем вещи из скорой в мою машину и поедем на ней.

Мы быстро вытащили все ценное из скорой и сложили рядом с моей машины, когда я открыла багажник, то у меня вырвался смешок. Крис подбежал и восхищенно сказал:

- Вот это да! Такого я не ожидал! Тут три ящика консервов, канистра, наверное с бензином. Еще крекеры и смотри, тебе даже одежду чистую положили.

Мы покидали свой вещи в багажник, Я села на место водителя и завела двигатель.

- Ну же, садись! Поехали.

- В скорой остался байк. Я его не оставлю, здесь нет для него места. Я поеду за тобой на мотоцикле.

- По дороге слишком большой крюк, мы поедем через просеку по пересеченной местности, там на мотоцикле не проехать.

- Тогда ты езжай напрямик, а я в объезд. Встретимся на месте.

- Зачем?

- Ну, посмотрю, может они двинулись дальше или не успели доехать. У твоих такой же танк, как у тебя?

- Нет, у сестры городская малолитражка.

- Тем более.

В доводах Криса была логика, поэтому спорить смысла не было. Я уехала первая.

Продолжение следует.

- А… Роден, Мыслитель, - вполголоса прочел я.

- Символизирует род нашей деятельности, - произнес кто-то за моей спиной.

Я оглянулся, запоздало узнав по голосу нейрохирурга. Он неотрывным, странным взглядом пожирал нахмуренное лицо скульптуры.

- Скажите, - обронил я, всмотревшись в две параллельные морщины на ее бронзовом лбу, - а чисто теоретически, я могу читать мысли?

- Нет, - уверенно произнес он, переведя взгляд на меня, - исключено.

- Но разве мысль не есть кучка одновременно задействованных нейронов, структура которых все же из материи. А материю, как вы помните, я ощущаю.

- И что с того? С гораздо большим успехом, ты растолкуешь письмена племен майя. Недостаточно видеть буквы и знаки. Не понимая их значения, толку от того что ты их видишь ноль.

- Но язык ведь можно выучить.

- Можно, - согласился он, - но не этот. Даже если рассматривать группу одновременно задействованных нейронных разветвлений как конфигурацию, как своеобразный трехмерный иероглиф, в очертаниях которого отражено слово или понятие, все равно не будет смысла вносить его в словарь языка…гм, мыслей.

- Почему же? – удивился я.

- Ты видимо забыл, что сегодня я тебе разъяснял про ассоциативное мышление. Мысль об одном и том же у всех разной формы. Она имеет свою индивидуальную архитектуру, которая ассоциируется у ее пользователя с чем-то своим.

- Выходит, людям не стоит ждать выхода в свет технологии, которая позволила бы делиться с другим человеком своими мыслями и даже просто картинками?

- Ну, вообще-то подобная технология существует уже испокон веков, называется речь, что опосредована усилиями голосовых связок и языка, - съехидничал глава третьего уровня.

- Вы же поняли о чем я, - даже не улыбнувшись, уперся я, - речь идет о непосредственной передаче мыслей в первозданном виде. Посредством мысленных усилий.

- Сила мысли?- рассмеялся он, - мысль не так уж и сильна, чтобы суметь преодолеть даже незначительные расстояния, находящиеся за пределами головы. Но даже если мы найдем прибор, способный отправлять твои образы в голове как смс, получится полная ересь.

- Почему же?

Его глаза медленно закатились.

- Ассоциации, - терпеливо напомнил он, - на чем базируется весь ход наших мыслей и образов, ты не забыл?

- Неужели у всех разные ассоциации с тем же яблоком?

- Способы опознания яблока могут у всех разниться. А именно на критериях опознания и строится весь образ. Зрительные образы в голове субъекта может распознать только сам субъект. Чтобы воссоздать полноценный внешний вид того же яблока, нужно задействовать множество энергетических ресурсов. Память формы, цвет, трехмерная структура. Мозгу проще взять всего несколько опознавательных признаков яблока и позволить ему возникнуть в воображении, которое субъект сможет идентифицировать без всяких проблем, но…

Как только он начнет присматриваться к "деталям", то поймет, что этот образ можно назвать яблоком лишь в условном смысле. Добавив к нему характерную деталь, которой не доставало в этом образе, воображение тут же выместит другую деталь, что наименее приоритетна для полной идентификации целостного образа.

А все потому, что объем воображения, как и собственно, емкость задействованной им оперативной памяти, имеют жестко ограниченный лимит. Но самое интересное то, что исчезновение выместившейся детали субъект совершенно не заметит. До тех пор, пока не вернется к ней вниманием, но и тогда, деталь вернется вновь, вытолкнув уже другой признак. Это уловки воображения, которое смеется за спиной нашего м…нашего внимания.

- И все же, - не сдавался я, - для меня не остается незамеченным отдел, который в данный момент наиболее активен, по отношению к соседним. Этот процесс текуч и он, как я вижу, в нескольких местах одновременно. Он перетекает с места на место, меняя общий фон и интенсивность ритмов электрических потенциалов в мозге. Исходя из этого, чужие мысли можно как минимум предполагать.

- Не мысли, а настроение тогда уж, - вздохнул нейрохирург, - намерения. Психическое состояние. Но для этого надо быть сведущим в нейрофизиологии и вовсе не по учебникам. Такое в одной лишь теории не понять. Не знаю точно, в каком свете все это видишь ты, но лично мне пришлось не менее десятка тысяч снимков МРТ перелопатить, прежде чем хотя бы приблизительно понять различия между депрессией и эйфорией. Но чисто гипотетически, можно допустить, что располагая определенным уровнем знаний о «внутреннем» виде этих состояний, а также опираясь на предположительный портрет личности, его мимики, идеомоторики, а также на то, что он при этом говорит, с учетом обстоятельств, в которых он, на данный момент, находится, в принципе, можно его мысли, как ты говоришь, прочесть. Но все равно это будут лишь предположения.

Андрей Nox ©"Субъект"

,которая вполне может восприниматься и отдельным рассказом. Сильный отрывок. Один из самых необычных ракурсов на войну в космосе, что мне встречался.

Результаты.

Разбитый корабль висел в пространстве — темная громада, плывущая во мраке. Он все еще вращался — медленно, еле заметно; вот его край затмил и поглотил яркую точку звезды. Прожекторы уборочной команды высвечивали каркас бывшего корабля.

«Муравьи, раздирающие мертвую бабочку, — думал Феррел, глядя на обзорный экран. — Падальщики…»

Он резко выдохнул, пытаясь справиться со смятением, и представил себе корабль таким, каким он был всего несколько недель назад. Мысленно выправил повреждения, соединил обломки… И перед его внутренним взором предстал крейсер, оживленный узором пестрых огней, которые всегда напоминали Феррелу ночной праздник на другом берегу реки. Послушный любому движению разума, обитающего под пилотским шлемом, на контактах которого человек и машина соединялись и сливались воедино. Стремительный, сверкающий, практичный… Его больше нет.

Феррел посмотрел направо и смущенно откашлялся.

— Итак, медтехник, — обратился он к женщине, которая стояла рядом с его креслом, так же безмолвно глядя на экран. — Вот наша отправная точка. Полагаю, для начала надо задать параметры поиска.

— Да, пожалуйста, офицер-пилот. — Ее грубоватый низкий голос соответствовал ее возрасту — по предположению Феррела, около сорока пяти. Темные, пронизанные сединой волосы были коротко подстрижены — ради удобства, а не для красоты; бедра раздались. На рукаве темно-красной формы медицинской службы Эскобара поблескивала впечатляющая коллекция узеньких серебряных шевронов, каждый — за пять лет службы. Похоже, ветеран. У Феррела не было пока ни одного, и его бедра — да и все тело — еще сохраняли юношескую худощавость.

Но она всего лишь техник, напомнил он себе, даже не врач. А он дипломированный пилот, офицер флота. Его нейронные импланты полностью отлажены, обучение по взаимодействию с кораблем завершено. Он закончил обучение, получил диплом и сертификат пилота — к своему глубочайшему огорчению, всего на каких-то три дня опоздав к участию в войне, которую уже называли Стодвадцатидневной. Хотя на самом деле она продлилась всего 118 дней и еще чуть меньше часа, считая с того момента, когда авангард барраярского флота проник в локальное пространство Эскобара, и заканчивая той минутой, когда последние уцелевшие корабли противника, уходя от контратаки, юркнули в нору п-в-туннеля.

— Вы останетесь здесь, чтобы сразу быть наготове? — спросил он. Она покачала головой.

— Пока нет. Этот близлежащий район за последние три недели уже основательно прочесали. Я не думаю, что мы обнаружим хоть что-то на первых четырех витках, хотя никогда не помешает проверить еще раз. Мне нужно кое-что подготовить на своем рабочем месте, а потом я, пожалуй, ненадолго вздремну. У нас в последние месяцы было очень много работы, — добавила она извиняющимся тоном. — Народу не хватает, вы же знаете. Но если все-таки найдете что-нибудь, пожалуйста, позовите меня. Когда есть возможность, я предпочитаю сама производить захват.

— Хорошо. — Он развернул свое кресло к пульту. — На какую минимальную массу вы хотите настроиться? Наверное, килограмм сорок?

— Я предпочитаю стандарт в один килограмм.

— Один килограмм?! — Он изумленно воззрился на нее. — Вы шутите?

— Шучу? — Она с недоумением посмотрела на него, потом на лице ее отразилось понимание. — О, конечно. Вы оперируете понятиями целого… Видите ли, я могу провести идентификацию даже по совсем небольшому фрагменту. Я бы не возражала против сбора и более мелких частиц, но при поисковой массе менее одного кило тратишь слишком много времени на ложные тревоги — микрометеоры и прочий мусор. Один килограмм представляется наиболее практичным компромиссом.

— Уф. — Но он послушно настроил сенсоры на минимальную массу в один килограмм и запустил программу поиска.

Она коротко кивнула ему и покинула крохотную рулевую рубку.

Их устаревший курьерский корабль был вытащен с корабельной свалки и спешно переоснащен под транспортировщик личного состава — для средних чинов, поскольку все новые корабли успели прибрать к рукам высшие чины. Но, как и сам Феррел, корабль немного опоздал с выпуском и не успел принять участия в войне. Так что их обоих направили на это скучное задание, которое, по его мнению, было ничем не лучше работы сантехника. А может, даже хуже.

Феррел бросил последний взгляд на экран переднего обзора, на котором виднелись корабельные останки с торчащим наружу каркасом — наподобие костей, выпирающих из разлагающейся шкуры, — и покачал головой, удрученный бессмысленностью всего этого. Затем с удовлетворенным вздохом он опустил рамку шлема на голову, подсоединив его к серебристым кружочкам на лбу и висках, закрыл глаза и приступил к управлению кораблем.

Он ощутил, как вокруг него раскинулся космос, текучий, как морская вода. Он был кораблем, он был рыбой, он был человеком-амфибией — беспредельным, не нуждающимся в дыхании, не испытывающим боли. Он включил двигатели, будто исторгнув пламя из кончиков пальцев, и начал медленный проход по поисковой спирали.

* * *

— Медтехник Бони? — проговорил он, связавшись через интерком с ее каютой. — Кажется, у меня есть кое-что для вас.

Она появилась на экране интеркома, потирая заспанные глаза.

— Уже? Который час? Ох. Должно быть, я вымоталась еще сильнее, чем предполагала… Сейчас буду, пилот.

Феррел потянулся и проделал несколько упражнений, не вылезая из кресла. Это была долгая и нудная вахта. Он должен был бы проголодаться, но то, что созерцал он сейчас на обзорных экранах, отбило у него всякий аппетит.

Вскоре заявилась Бони и села в соседнее кресло.

— О, совершенно верно, офицер-пилот. — Она включила управление внешним буксирным лучом и размяла пальцы, прежде чем прикоснуться к пульту.

— Да, тут сомневаться не приходится, — согласился он, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за ее работой. — А зачем так нежничать с буксиром? — полюбопытствовал он, заметив, какую малую мощность она использует.

— Ну, они ведь проморожены насквозь, понимаете, — ответила она, не отрывая взгляда от показателей приборов. — Хрупкие. Если перемещать их слишком быстро, то они могут удариться обо что-нибудь и разбиться вдребезги. Давайте-ка сперва прекратим это отвратительное вращение, — добавила она, будто бы про себя. — Медленное вращение еще ничего. Вполне презентабельно. Но вот такое быстрое верчение… наверное, им от него не по себе, вам не кажется?

Он оторвал взгляд от экрана и уставился на нее.

— Они же мертвы, мадам!

Она медленно улыбнулась, глядя на экран. Труп, раздувшийся от декомпрессии, со скрюченными, точно сведенными судорогой, руками и ногами, тихо подплывал к грузовому отсеку.

— Ну, это же не их вина, правда? Это один из наших, я вижу его форму.

— Фу! — повторил он, потом смущенно рассмеялся. — Вы ведете себя так, будто наслаждаетесь этим.

— Наслаждаюсь? Нет… Но я уже девять лет работаю в службе поиска и опознания. Я не переживаю. И уж конечно, работа в космосе всегда приятней, чем планетарная.

— Приятней? С этой кошмарной декомпрессией?

— Да, но зато низкая температура. Никакого разложения.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Понятно. Наверное… через какое-то время немного… черствеешь. А правда, что ваша братия называет их трупольдышками?

— Некоторые называют, — признала она. — Я — нет.

Она осторожно провела искореженный труп через шлюз грузового отсека и закрыла люк. — Установить температурный режим на медленную разморозку, и через несколько часов с ним можно будет работать, — пробормотала она, поднимаясь с кресла.

— Как же вы называете их? — спросил он.

— Людьми.

Вознаградив его изумление легкой улыбкой, Бони отправилась во временный морг, разместившийся по соседству с погрузочным отсеком. Во время перерыва Феррел, влекомый нездоровым любопытством, тоже спустился туда и опасливо заглянул в дверь. Медтехник сидела за своим рабочим столом. Стол в центре помещения еще пустовал.

— Э-э… привет.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Здравствуйте, офицер-пилот. Заходите.

— Э-э, спасибо. Знаете, ни к чему все эти церемонии. Зовите меня Фалько, если хотите, — сказал он, входя.

— Конечно. А меня зовут Терса.

— Ой, правда? У меня есть кузина, тоже Терса.

— Это распространенное имя. Когда я училась в школе, в моем классе всегда было не меньше трех Терс. — Она встала и проверила показания индикатора у двери грузового отсека. — Сейчас он уже почти готов к обработке. Вытащен на берег, если можно так выразиться.

Феррел шмыгнул носом и откашлялся, раздумывая, остаться ему или уйти.

— Что за дикая рыбалка. — «Пожалуй, все-таки лучше уйти».

Она взяла пульт управления гравиплатформы и провела ее за собой в грузовой отсек. Оттуда донесся глухой стук, а затем из дверей выплыла управляемая медтехником платформа — уже загруженная. Труп был облачен в синюю форму корабельного офицера и густо покрыт изморозью, которая облупливалась и капала на пол, когда Бони перекладывала тело на стол. Феррел поежился от отвращения. «Определенно следует уйти». Но он продолжал стоять, прислонившись к дверному косяку и наблюдая с безопасного расстояния.

Она взяла с переполненной полки над столом некое устройство, подсоединенный шнуром к компьютеру. Инструмент размером с карандаш, направленный на глаза трупа, испустил тонкий синий лучик.

— Идентификация по сетчатке, — объяснила Терса. Вытащив с полки аналогично подключенную прямоугольную пластину, она поочередно прижала ее к каждому пальцу омерзительной туши. — И по отпечаткам пальцев, — продолжила она. — Я всегда проделываю обе процедуры, а потом проверяю, совпадает ли результат. Одному только тесту на сетчатку доверять нельзя — глаза могут быть повреждены. А ошибочная идентификация может причинить боль родным. Хм-м. — Она поглядела на экран. — Лейтенант Марко Делео. Двадцать два года от роду. Ну что ж, лейтенант, — любезно обратилась она к покойнику, — посмотрим, что я могу сделать для вас.

Она приложила специальный разрядник к суставам, восстанавливая их подвижность, и начала раздевать труп.

— А вы часто разговариваете с… ними? — спросил обескураженный Феррел.

— Всегда. Вежливость, знаете ли. Некоторые процедуры, которым я их подвергаю, довольно-таки неделикатны, но их все же можно проделать с учтивостью.

Феррел покачал головой.

— Я лично считаю, что это непристойно.

— Непристойно?

— Вся эта возня с мертвыми телами. Столько усилий и затрат на то, чтобы собрать их. То есть, им-то ведь уже все равно. Пятьдесят-сто килограмм разлагающегося мяса. Лучше было бы просто оставить их в космосе.

Ничуть не обиженная Бони пожала плечами, продолжая заниматься своим делом. Она сложила одежду и разобрала содержимое карманов, выложив его в ряд на столе.

— Мне нравится осматривать карманы, — заметила она. — Вспоминаю, как в детстве я ходила к кому-нибудь в гости. Когда я зачем-нибудь поднималась на верхний этаж, то любила заглядывать в комнаты и смотреть, какие вещи есть у хозяев дома, как они их содержат. Опрятные комнаты всегда внушали мне уважение — сама я никогда не умела держать вещи в порядке. А если в комнате был кавардак, то я знала, что встретила родственную душу. Вещи человека — это нечто вроде внешней оболочки его разума, наподобие раковины моллюска. Я люблю представлять себе, какими людьми они были, судя по их карманам. Кто аккуратным, кто неряхой; кто держал в карманах только самое необходимое, кто набивал их личными вещами… Вот, например, лейтенант Делео. Должно быть, он был очень ответственным. Все строго по уставу, за исключением маленького видеодиска из дома. Наверное, от жены. По-моему, он был довольно милым человеком.

Она аккуратно сложила коллекцию вещей в пакет с соответствующей биркой.

— Но вы же не собираетесь смотреть эту запись? — ужаснулся Феррел.

— Нет, конечно. Это было бы вторжением в частную жизнь.

Он хрипло хохотнул:

— Не улавливаю разницы.

— Ах.

Она закончила медицинский осмотр, подготовила пластиковый мешок и принялась обмывать труп. Когда она до осторожной чистки в области гениталий, необходимой из-за расслабления сфинктера, Феррел наконец удрал.

«Она просто чокнутая, — думал он. — Интересно, она выбрала такую работу, потому что у нее не все дома, или наоборот — работа стала причиной ее помешательства?»

Феррелу приснилось, что он плывет на шхуне по морю и вытягивает из воды сети, полные мертвецов — мокрых, переливающихся разноцветной чешуей; он поднимал их на борт и сваливал в трюм. Он проснулся, обливаясь холодным потом. Каким облегчением было вернуться в пилотское кресло и снова стать одним целым с кораблем. Корабль был чистым, холодным и совершенным, бессмертным подобно богу; можно было забыть, что у тебя когда-то был сфинктер.

* * *

Прошел еще целый день, прежде чем они выловили очередную рыбу.

— Странная траектория, — заметил Феррел, когда Бони заняла свое место за пультом управления буксиром.

— Да… О, я вижу его. Это барраярец. Далеко же его занесло.

— Тьфу ты. Вышвырните его обратно.

— О, нет. У нас есть идентификационные данные на всех их погибших. Это ведь было частью мирных соглашений, также как и обмен пленными.

— Если вспомнить, что они вытворяли с нашими пленными, не думаю, что мы обязаны что-то делать для них.

Она пожала плечами.

Барраярский офицер оказался высоким, широкоплечим человеком; судя по нашивкам на воротнике — командором. Медтехник окружила его такой же заботой, что и лейтенанта Делео. И даже большей: она приложила немалые усилия на то, чтобы выпрямить тело, и долго массировала кончиками пальцев покрытое пятнами лицо, стараясь вернуть ему хоть мало-мальски человеческий облик. Феррел наблюдал за этим процессом с всевозрастающим отвращением.

— Жаль, что у него так сильно раздвинулись губы, — заметила Терса между делом. — Это придает ему нехарактерно хищный вид. По-моему, он был довольно симпатичным парнем.

В одном из его карманов обнаружился небольшой медальон, в котором был спрятан крохотный стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Внутренняя сторона золотой крышки была густо испещрена причудливыми завитками барраярского алфавита.

— Что это? — полюбопытствовал Феррел.

Поднеся медальон к свету, она внимательно рассмотрела его.

— Это что-то вроде талисмана, или памятного сувенира. За последние три месяца я многое узнала о барраярцах. Перетряхнешь десяток из них — и у девятерых наверняка обнаружится в карманах какой-нибудь медальон или амулет на счастье. Причем офицеры в этом ничем не отличаются от рядовых.

— Глупый предрассудок.

— Не знаю, предрассудок это или же просто обычай. Однажды мы обрабатывали раненого пленного… он утверждал, что это всего лишь дань традиции. Талисманы по обычаю дарят солдатам, но никто в них не верит. Однако когда мы попытались забрать у него амулет, раздевая перед операцией, он начал сопротивляться. Прежде чем дали наркоз, его с трудом удерживали три санитара. По-моему, это было довольно неслабо для человека, у которого оторвало обе ноги. Он плакал… хотя, конечно, он был в состоянии шока.

Поневоле заинтригованный, Феррел разглядывал медальон, покачивая его на короткой цепочке. Медальон был сцеплен с еще одним кулоном — прядью волос, запаянной в прозрачный пластик.

— Что-то вроде святой воды? — поинтересовался он.

— Почти. Это очень распространенный талисман — называется «материнские слезы». Интересно, смогу ли я разобрать надпись… Похоже, он хранил этот медальон уже много лет. Здесь написано «мичман», и дата… Видимо, он был подарен ему по случаю присвоения офицерского звания.

— Но это же не настоящие слезы?

— Напротив, самые настоящие. Именно поэтому они и должны служить защитой.

— Похоже, это не слишком действенное средство.

— Да, похоже что… нет.

Феррел иронически хмыкнул.

— Ненавижу этих парней, но при этом мне как будто даже жаль его мать.

Бони забрала у него цепочку с кулонами, поднесла локон в пластмассе к свету и прочла надпись.

— Не жалейте ее. Она счастливая женщина.

— Как так?

— Это ее посмертный локон. Судя по надписи, она умерла три года назад.

— И это тоже должно приносить удачу?

— Нет, не обязательно. Просто память, насколько я понимаю. Довольно милый обычай. Самый отвратительный талисман, с каким мне приходилось сталкиваться, да и самый уникальный, представлял собой маленький кожаный мешочек, висевший на шее хозяина. Он был наполнен землей и листьями, в которых находилось то, что я сначала приняла за скелет какой-то твари вроде лягушки, сантиметров десяти длиной. Но потом присмотрелась получше и поняла, что это скелет человеческого зародыша. Очень странно. По-моему, это какая-то черная магия. Довольно неожиданно было найти такую вещь на офицере инженерной службы.

— Не похоже, что им от них был какой-то прок, а?

Она криво улыбнулась:

— Ну, если существуют такие, которые помогают, то я их не увижу, верно?

Терса перешла к следующему этапу: прежде чем упаковать барраярца в мешок и вернуть его в холодильник, она вычистила его одежду и осторожно одела труп.

— Барраярцы просто помешаны на всем военном, — объяснила она. — Я всегда стараюсь оставить им их униформу. Она так много значит для них — наверное, в ней им уютнее.

Феррел беспокойно нахмурился.

— Я все равно считаю, что его надо было выбросить.

— Отнюдь, — возразила медтехник. — Подумайте обо всей работе, результат которой он представляет. Девять месяцев беременности, роды, два года пеленок, и это ведь только начало. Десятки тысяч завтраков, обедов и ужинов, тысячи сказок на ночь, годы учебы. Десятки учителей. Да и все это военное обучение тоже. Множество людей вложили в него свой труд.

Она поправила прядь непослушных волос на голове покойника.

— Когда-то в этой голове была целая вселенная. Довольно высокое звание для его возраста, — добавила она, глянув на монитор. — Тридцать лет, командор Аристид Форкаллонер. Как самобытно звучит. Очень барраярское имя. И вдобавок фор, из воинской касты.

— Касты психопатов-убийц. Если не хуже, — механически отозвался Феррел, но уже без прежнего пыла.

Бони пожала плечами:

— Ну, теперь-то он соединился с великой демократией. И у него были хорошие карманы.

* * *

Три последующих дня прошли без единой тревоги — лишь изредка попадались механические осколки. Феррел начинал надеяться, что барраярец был их последней находкой в этом рейде. Они приближались к концу поискового маршрута. «Давно пора, — угрюмо размышлял Феррел. — А то у меня от этой работы уже начинается расстройство сна». Но медтехник обратилась к нему с просьбой.

— Если вы не против, Фалько, я хотела бы попросить вас об одной услуге, — сказала она. — Сделайте еще несколько дополнительных витков. Понимаете, поисковый район задается исходя из средних значений рассеивания, а ведь если кто-нибудь получил дополнительный импульс во время крушения корабля, то их могло занести и дальше.

Феррел не испытывал особого энтузиазма, однако перспектива еще одного дня пилотирования была не лишена привлекательности, и он нехотя согласился. Правота ее доводов подтвердилась: не прошло и полусуток, как они наткнулись на еще одни искореженные останки.

Когда они разглядели их поближе, Феррел тихонько охнул. Это была женщина-офицер. Бони втянула ее на корабль с невероятной осторожностью. На этот раз Феррел совсем не жаждал наведаться в морг, но медтехник, уже привыкшая к его присутствию, похоже, дожидалась его.

— Я… мне не очень-то хочется смотреть на изуродованную женщину, — попытался отговориться он.

— Хм-м, — задумчиво протянула Терса. — Разве это честно — отвергать человека только потому, что он мертв? Вы бы не имели ничего против ее тела, если бы она была жива.

Он мрачно рассмеялся:

— Равные права для мертвых?

Ее улыбка скривилась.

— Почему бы и нет? Многие из моих лучших друзей — трупы.

Он фыркнул.

Она посерьезнела:

— Мне… как-то не хотелось бы на этот раз быть одной.

Так что он занял свою обычную позицию у двери.

Медтехник уложила на стол тушу, бывшую когда-то женщиной, раздела ее, обмыла и распрямила. Закончив с этим, она поцеловала мертвые губы.

— О Боже, — воскликнул шокированный Феррел. Его мутило. — Вы сумасшедшая! Вы просто какая-то чертова некрофилка! Причем лесбиянка-некрофилка! — Он развернулся к выходу.

— Вот, значит, как вам все это видится? — Голос ее был мягок, в нем по-прежнему не было обиды. Это его остановило, и он оглянулся через плечо. Она смотрела на него так нежно, как если бы он был одним из ее бесценных покойников. — В каком же странном мире вы тогда, должно быть, живете.

Она открыла чемоданчик и достала оттуда платье, тонкое белье и пару белых вышитых туфель. Подвенечный наряд, сообразил Феррел. Это женщина настоящая психопатка…

Она одела труп и тщательно уложила мягкие темные волосы, прежде чем уложить его в мешок.

— Пожалуй, я положу ее рядом с тем милым высоким барраярцем, — сказала она. — По-моему, они могли бы понравиться друг другу, случись им встретиться в при других обстоятельствах. Да и потом, лейтенант Делео женат.

Она закончила заполнять бирку. Подсознание пыталось что-то подсказать Феррелу, но ему, все еще пребывающему в шоке, никак не удавалось уловить мысль. Понимание ударило его точно обухом по голове.

Она не стала проводить идентификацию!

«За дверь, прочь от этих ужасов — вот куда тебе следует идти, — сказал он себе. — Ты не хочешь оставаться здесь, ручаюсь в этом».

Но вместо этого он, трепеща от волнения, приблизился к трупу и прочел бирку.

Мичман Сильва Бони, гласила надпись. Двадцать лет. Его ровесница…

Он задрожал, словно от холода. Здесь, в этой комнате, и впрямь было холодно… Терса Бони закончила собирать свой чемоданчик и снова повернулась к платформе.

— Дочь? — спросил он. Других слов не было.

Она поджала губы и кивнула.

— Вот уж… невероятное совпадение.

— Никакого совпадения. Я сама попросилась в этот сектор.

— О. — Он сглотнул, повернулся, чтобы уйти, затем развернулся обратно. Лицо его пылало. — Простите за то, что я наговорил…

Она улыбнулась своей тихой печальной улыбкой.

— Ничего.

* * *

Они нашли еще один механический обломок и поэтому решили сделать еще один виток поисковой спирали, чтобы удостовериться, что все возможные траектории пройдены. И вскоре они действительно обнаружили еще одного мертвеца — жутко изуродованного, бешено вращающегося, с вывалившимися от какого-то мощного удара обледенелыми внутренностями.

Служительница смерти проделала свою грязную работу, ни разу даже не поморщившись. Когда дело дошло до обмывания — задачи, не требующей профессиональной подготовки, — Феррел неожиданно спросил:

— Могу я вам помочь?

— Конечно, — Она немного подвинулась, освобождая место. — Честь не уменьшится, если ее разделить.

И он приступил, робко, как начинающий последователь святого, обмывающий своего первого прокаженного.

— Не бойтесь, — сказала она. — Мертвые не могут вас обидеть. Они не причинят вам боли — если не считать того, что в их лицах вы видите собственную смерть. А с этим можно справиться.

Да, думал он, хорошие люди не отворачиваются от боли. Но великие… они идут ей навстречу.