Мир кошмаров и приключений

Кабы не было чумы
В городах и селах,
Никогда бы не знали мы
Этих дней весёлых.

Не кружило бы воронье
Возле мёртвой бабы,
Не гнила бы малышня
Кабы, кабы, кабы,
Не гнила бы малышня
Кабы, кабы, кабы

Кабы не было чумы,
Мы бы были живы,
Нас убили бы года,
Трупы так красивы.

Занесла бы крест метель
И венок хотя бы,
Ворон бы присел на ель
Кабы, кабы, кабы
Ворон бы присел на ель
Кабы, кабы, кабы

Кабы не было чумы,
А конец бы света,
Разнесла бы этот мир
Ко всем чертям комета.

Поспешила бы Тётя Смерть
К нам через ухабы,
Чтобы жизни оборвать
Кабы, кабы, кабы
Чтобы жизни оборвать
Кабы, кабы, кабы...

Я работаю в службе расследования промышленных аварий уже пятнадцать лет. Порты – моя специализация. Но то, с чем я столкнулся в Находке... этого просто не могло существовать в реальности. Так я думал.

Читайте нас на Дзен: https://dzen.ru/id/672b199105b3524a4c405fb4

И в Телеграм: https://t.me/+5YxGvrqoysowNzAy

Всё началось с серии странных самоубийств среди портовых рабочих. За три месяца – семь случаев. Все – опытные крановщики. И все – одним и тем же способом: поднимались в кабину крана и прыгали вниз. Без предсмертных записок, без явных причин. Возраст самый разный: у некоторых дети только родились, у других – внуки уже есть.

Когда я приехал разбираться, первое, что бросилось в глаза – порт будто вымер. Рабочие молча отводили взгляд. Начальство только и делало, что твердило про депрессии и нервные срывы у персонала. Но что их всех объединяло, так это плохо скрываемый животный страх. Который без труда читался в глазах.

На второй день расследования ко мне пришёл самый старый и опытный рабочий. Механик. Трясущимися руками он достал бутылку водки, налил себе полстакана. "Я знаю, почему они прыгают. Это всё он... Петрович."

В 2013-м работал в порту крановщик по имени Григорий Петрович Савельев. И вот однажды, во время разгрузки танкера с химикатами, произошла страшная авария – лопнул трос, контейнер рухнул на палубу. Взрыв. Тринадцать человек погибли мгновенно. Савельев выжил, но химикаты превратили его лицо в месиво. Особенно пострадали глаза – их просто выжгло.

Руководство, опасаясь громкого разбирательства, перевело все стрелки на Петровича, сделав его козлом отпущения. Тросы давно износились и требовали замены, Петрович постоянно трубил об этом начальству. Но, как часто бывает — на это забили.

Пол года он пролежал в больнице, а потом, когда выписали... повесился в собственной квартире.

"Но это ещё не всё," – старик отхлебнул ещё водки. "Перед смертью он каждому, кто против него показания дал, отправил письмо. Я тогда, тоже, свидетелем был. В письме было только: "Вы не захотели рассказать правду. Я проклинаю вас! Теперь я заставлю вас смотреть вечность'. Мы решили, что это бред обезумевшего от боли человека..."

А через неделю я осознал, что слова старика-механика оказались правдой! Какой бы жуткой и не реальной бы она ни казалась.

Просматривая архивные записи системы видеонаблюдения я увидел всё своими глазами. Увидел, что на самом деле произошло. Каждый раз перед самоубийством крановщики поднимались в кабину не одни. На записях чётко видно – рядом с ними находится темная, высокая фигура. А потом я увидел её лицо... Боже, лучше бы я его не видел!

Это произошло, когда я просматривал последнюю запись. Оно появилось в кадре всего на пару секунд... И оно смотрело прямо в камеру. Смотрело прямо на меня! Там, где должны были быть глаза – только пустые провалы. А потом... оно улыбнулось. Жуткой, злобной, растянутой от уха до уха улыбкой...

Я сколько себя помню, всегда рыбачил. Считал, что каждую заводь знаю, каждую корягу в наших местах. Да только той ночью, когда со мной этот случай произошел, понял – ни черта я не знаю!

Читайте нас на Дзен: https://dzen.ru/id/672b199105b3524a4c405fb4

И в Телеграм: https://t.me/+5YxGvrqoysowNzAy

Дело было в конце августа. Погода стояла отменная. По летнему тёплая. Я, как обычно, приехал на своё заветное место ближе к обеду. Место это особенное – километров сорок от моего посёлка, в излучине реки. Там очень красиво. Ивы старые склонились над водой так низко, что на настоящий зелёный шатёр похоже. Лет тридцать туда езжу, и никому его не показываю – мой маленький рыбацкий секрет.

Поставил я мопед свой у березы, разложил снасти, наживку приготовил. В общем — знатно я в тот день порыбачил. Полный садок рыбы наловил.

А ближе к вечеру костерок развёл – люблю я это дело. Сижу, чаёк попиваю, на воду смотрю. Темнеет уже. Вода в реке чёрная-чёрная. И тишина... Только костёр потрескивает.

Не заметил я, как задремал. И вдруг будет меня – голос. Женский. Нежный такой:

"Дедушка... А дедушка... Помоги мне..."

Я глаза спросонья тру – думаю, почудилось. А нет, снова:

"Дедуля, милый, подойди-ка к воде... Помоги..."

Встал я, фонарик включил. Лучом по воде вожу... Господи, вспоминаю и до сих пор не верю! Посреди реки – девка стоит. Молодая, красивая, в чем мать родила. Стоит по пояс в воде, руки ко мне тянет. А глаза... прямо искрами горят.

"Иди ко мне, дедушка... Я тебе такое место покажу – рыба сама в руки прыгать будет..."

И голос её – как патока, сладкий. А у меня ноги будто сами пошли. Шаг, другой... Уже чувствую воду холодную, аж кости ломит, а я всё иду. В голове туман, мысли путаются.

Вдруг прям у лица рыба как плеснёт! Громко так, резко. Я и очнулся. Огляделся. Мама дорогая! Я уже по грудь в воде стою! А та... девка... улыбается. И улыбка такая страшная – от уха до уха, и зубы острые, как у щуки.

"Ещё немного, дедушка... Совсем чуть-чуть..."

Я крестным знамением осенился, и да как заору:

"Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его!"

Что дальше было – помню смутно. Визг такой раздался, что уши заложило. Вода забурлила, закружилась воронкой. И девку в неё словно смыло.

В себя пришёл только у костра. Трясёт всего, зуб на зуб не попадает. А на воде – тишина. Будто ничего и не было.

Собрал я вещи, даже снасти побросал – не до них было. На мопед – и ходу.

С тех пор на рыбалку только с крестиком хожу. И место сменил. А то, старое – пусть остаётся ей. Кто она такая – не знаю. Да и знать не хочу.

(рассказ)

Я увожу дамочку глубже в ночной парк, под цоканье каблуков еë лакированных туфель. Симметрично горят фонари вдоль аллеи, их свет, сквозь листву, отбрасывает полутени на асфальт. Через мрачную массу деревьев, отдалëнно глухо, как из скверной радиолы, доносятся твистовые мотивы Муслима Магомаева...

"И я иду к тебе навстречу,
И я несу тебе цветы,
Как единственной на свете
Королеве красоты."

Да уж... Королевой красоты мою очередную жертву не назовëшь. Еë зовут Любовь. Тëтка лет сорока, жиреющаяя, но ещë сохраняющая пропорциональную фигуру. Ширпотребное платье зелëного цвета, плотно облегает эту фигуру до талии, внизу расходится юбкой. Платье закрытое, с отложным воротом, застëгнутое до горла - именно такое и должна носить приличная советская женщина к сорока годам.

Я и "ширпотребная" Любовь с букетом цветов уходим всë дальше в парк. Украдкой рассматриваю еë шею. Шея короткая, рыхлая, пахнущая приторными духами. Ворот местами давит на неë, оставляя красноватый след на коже. Вот тут, под дешëвой бежутерной серьгой хорошее место для укуса... Но пока рано!

- Любовь, хотите анекдот? - ласково спрашиваю я, склонившись к уху спутницы.

- Хочу! - хихикает та.

- Два молодых вампира: - У тебя была женщина? - Да! - Ну и как она? - На вкус, как курица!

Тëтка глупо ржот идиотским смехом.

Вот, кажется, пришли.

Я мягко перехватив за локоток, останавливаю Любовь возле скамейки. Она откладывает букет на скамью и мы обнявшись, пылко целуемся, слюняво причмокивая губами. Я развязно лапаю еë по спине, щипаю за ягодицы, нагло сую язык ей в рот... Любовь "поплыла". Вампирским чутьëм ощущаю, как активно в еë организме заработали железы внутренней секреции, обогощая кровь гормонами. Отлично! Сейчас самый подходящий момент!
Резко и глубоко вонзаю иглы клыков в шею разомлевшей жертвы. Та коротко, по-поросячьи взвизгивает. Мы продолжаем стоять в обнимку... только Любовь нервно напрягается в моих объятиях. Еë тело под платьем покрывается холодным, липким потом. Увлечённо присасываюсь к прокушенной шее в долгом поцелуе. Поцелуе?! Немного отстраняюсь - мой рот перепачкан чем-то красным. И это отнюдь не помада Любови. В следующий миг, я грубо толкаю "возлюбленную" на лавку к букету.

– Что ты делаешь?! - возмущённо вскрикивает жертва, прижимая ладонь к укусу. - Ты меня поранил! Гад!
Покрасневшее лицо тëтки перекошено злобой. Кровь струится меж еë пальцев. Любовь испуганно отдëргивает руку и таращится на свою окровавленную пятерню.
- Помогите! Убивают! - вопит она истерично. Хочет что бы у меня перепонки лопнули что ли? Всë равно ни кто еë не услышит и не придëт на помощь. Мы сдесь совсем одни.

Я плюхаюсь рядом и снова цапаю добычу в шею. Одной рукой хватаю еë за волосы, грубо отодвигаю орущую голову подальше. Пальцами второй руки впиваюсь в еë жирную ляжку. Любовь давится визгом, морщится от боли и охватывающего страха. Теперь голос еë рыдающе-соплив - Пожалуйстаааа, не надо! Не надо, пожалуйста...

О эти мольбы о пощаде, сколько раз я их слышал. Всегда одно и тоже. Сердце Любови бешено трепыхается, активно подгоняя кровь к месту укуса, к моим алчным устам.
Кровь... Она с первого глотка, ракетой возносит мои силы вверх. Тëплая, живая, дарующая безотчëтную радость утоления древней жажды.

В организме тëтки стремительно начинается гипоксия, крови с каждым моим глотком в теле Любови становится всë меньше, как и кислорода, а вот смертоносная концентрация углекислого газа растëт. Любовь уже не верещит и не сопротивляется, а часто-часто дышит в моих нежных объятиях. Еë рот широко открыт, как у рыбы извлечëнной из воды, судороги агонии бьют тело.

Ну вот собственно и всë... Её дыхание оборвалось, сердце остановилось, мозг умер, поток крови из укуса иссяк...

Я сижу откинувшись на спинку лавки в жëлтом свете фонаря и наслаждаюсь состоянием сытости. Где-то продолжает играть джаз, не давая гнетущей, мëртвой тишине стать полноправной хозяйкой лунной ночи.

Закуриваю, с удовольствием отшвыриваю прочь лежащий на лавке букет. Какая пошлость все эти ваши букетики, конфетки... Бросаю равнодушный взгляд на обмякшее тело Любови. Щëки еë ввалились, под глазами появились тëмные круги, сами глаза глубоко запали, нижняя челюсть отвисла... Безжизненно-серая физиономия моей жертвы свидетельствует об утрате организмом всего имевшегося объёма крови. Прямым ответом на вопрос – «Куда делась кровяка?», являются несколько синюшных ран от клыков на еë шее... Румяная бабища, за какие-то десять минут превратилась в эдакую высохшую тряпичную куклу. Шея еë испачкана кровью. Багровые струи натекли за шиворот, жирно пропитав материю платья. Я усмехаюсь... Извини милочка, ты попалась в ловушку, из которой у тебя не было шансов выбраться. Не ты первая, не ты последняя.

Слизываю кровь с верхней губы. Пихнув рукой в плечо, сталкиваю труп любимой с лавки.

"И я иду к тебе навстречу,
И я несу тебе цветы,
Как единственной на свете
Королеве красоты."

Прихватив тело под мышки утаскиваю в кусты... Я не случайно завëл жертву именно сюда, тут недалеко канализационный коллектор. Сточные воды унесут труп подальше, а там уж крысы, бактерии и прочие подобные твари сделают своё дело.