Педиатрический университет

Мы встретились с ним в сравнительно новом городском районе Санкт-Петербурга, Кушелевке. Это прекрасный и красивый район, населенный амбициозной и работящей молодежью, к которой, несомненно, относится и наш двадцатишестилетний герой.

Мы поговорили с ним обо всем важном, включая и такую острую тему, как зарплаты российских врачей.

- Как вы оказались в России?

- Я родился в Луксоре в 1999 году, в большой семье – у меня было 5 братьев и сестер. Но еще в юном возрасте мы с мамой переехали из Египта в ОАЭ, где тогда инженером работал отец. Там же я и окончился среднюю школу.

- На каком языке вы учились? Вы прекрасно говорите по-русски.

- Учился на арабском и английском. Русский я выучил позже. По окончании школы я вернулся в Египет и попытался поступить в Каирский университет, на медицинский факультет. Но в Египте сдать экзамен вроде ЕГЭ можно только один раз в жизни и пересдавать его нельзя. Я недобрал полтора балла для поступления на медицинский факультет, но решил не сдаваться. Узнал, что есть возможность поступить в Педиатрический университет в России и прилетел в Москву. Там, в аэропорту «Домодедово», меня очень строго встретили пограничники, долго опрашивали на неважном английском, что нужно семнадцатилетнему одинокому парню из Египта в России. В итоге пропустили, но я не успел получить свой багаж, его куда-то увезли как невостребованный. А я поехал в Петербург без вещей.

- И сразу поступили?

- Нет, конечно. Я приехал поздно, в ноябре, и в любом случае сначала нужно было закончить подготовительные курсы, выучить язык и адаптироваться к новой стране. Бесконечно благодарен своему учителю русского языка Вере Павловне, это благодаря ей я смог учиться и общаться в России. А по окончании курсов, летом 2018 года, я подготовился к экзаменам и поступил на лечебный факультет Педиатрического университета.

- На бюджет?

- Нет, иностранцам нельзя было на бюджет, я все шесть курсов платил за свою учебу.

- Тяжело было учиться? Вы снимали квартиру или жили в общежитии?

- Жил в общежитии, но это было очень интересно, что-то вроде клуба. Я там познакомился с массой интереснейших людей, с которыми до сих пор поддерживаю теплые, дружеские отношения.

- А на что вы жили?

- Учебу до 4-го курса мне оплачивал отец, но потом он сказал, что мне нужно быть самостоятельным, ведь я мужчина. Я начал работать с первого курса, брался за любую работу. Иногда преподаватели меня за это ругали, потому что они считали, что на первом месте у студента должна быть учеба. Но я не мог все время просить деньги у родителей, это не мужское поведение, не в наших национальных традициях, поэтому я все равно работал. С четвертого курса я уже сам оплачивал свою учебу.

- Кем вы работали?

- Сначала кем угодно, а по специальности начал с третьего курса, медбратом. Зимой 2022 года, уже на четвертом курсе, студенты СПбГПМУ откликнулись на просьбу правительства Карелии помочь республике в борьбе с COVID-19. Около сотни наших студентов тогда поехали в Карелию, и я со своими товарищами из общежития тоже.

- И как вам там работалось?

- Прекрасно. Мне очень понравился Петрозаводск – красивый, тихий город, чистый, лесной воздух. И люди там тоже очень чистые и спокойные.

- Ну, по сравнению с каким-нибудь Каиром, наверное, все провинциальные города мира выглядят чистыми и спокойными.

- Наверное. Еще мне очень понравилось, как нас там встретили, поселили в прекрасное современное общежитие. А еще больше понравилось, как нам оплатили нашу работу – я, честно говоря, не ожидал, что труд медбрата или врача может так хорошо оплачиваться.

- И вот тогда вы твердо решили стать врачом в России?

- Ну, это был один из аргументов, конечно. Я понял, что эта профессия не только интересна и важна, но может прокормить меня и мою семью.

- А потом пандемия закончилась и все вернулось на круги своя.

- Есть такое, да. Больше мне так нигде и никогда не платили.

- Кстати, насчет семьи. Где вы познакомились с будущей супругой?

- А вот в Петрозаводске и познакомился.

- Карельскую барышню увели у местных жителей?

- Нет, Марина вместе со мной приехала в Петрозаводск, она училась тоже на лечебном факультете нашего университета, но в другой группе. В Петербурге я ее не замечал, а в Петрозаводске начали вместе работать, и я ее заметил. Ну, а она – меня.

- Разные менталитеты не мешают вам общаться?

- Абсолютно нет. Я мусульманин, она православная, но мы любим и уважаем друг друга. Я ей, кстати, библию как-то подарил, она мне тоже интересные книги дарила.

- Марина тоже уже работает врачом?

- Нет, сейчас она в декретном отпуске, мы ждем девочку. Потом Марина продолжит обучение в ординатуре, ей там год остался, будет эндокринологом.

- А вы?

- Я заканчиваю ординатуру, специализируюсь на кардиологии.

- Все мальчики хотят быть хирургами, вы тоже?

- Я очень бы хотел, но посмотрев воочию на реальные операции, я понял, что не смогу физически простоять восемь-десять часов, оперируя больного. У меня есть проблемы с позвоночником, к сожалению. Поэтому я решил остановиться на кардиохирургической терапии, это тоже важная и востребованная задача в медицине.

- Чего вы хотите добиться в своей профессии?

- Я хочу заниматься не только практической медициной, но и наукой, хочу стать профессором, доктором наук.

- А сейчас?

- А сейчас я работаю в приемном отделении Госпиталя для ветеранов войн на Народной улице врачом-терапевтом.

- Нравится работа?

- Конечно, всегда приятно приносить пользу людям. Но я хочу развиваться как специалист, хочу развивать свое направление в медицине, у меня есть идеи, как это делать.

- Сейчас много частных клиник появилось, не хотели бы там работать, там зарплаты повыше?

- Нет, я в частной медицине работать не смогу, по моральным соображениям. Ведь там придется выжимать из пациента деньги, а это противоречит мои принципам как врача. В медицине есть нравственность, мораль, и, на мой взгляд, только в государственной структуре эту нравственность получится соблюдать. В частной структуре собственник хочет получать прибыль, на каком месте у него здоровье пациентов, я не знаю.

- Но зарплату побольше вам же хочется?

- Конечно, хочется. Я давно хочу купить машину, тяжело и неудобно ездить на работу с севера города на юг на общественном транспорте. Скоро родится дочка Вера, опять же нужны будут деньги. И квартиру хочется побольше, а не эту однушку. Но все в этой жизни решаемо. Я исповедую принцип: какой ты жизнь видишь, такой она у тебя и будет. Если ты вечно ноешь и страдаешь, то и жизнь у тебя будет такой унылой. А если смотришь на все с оптимизмом, значит и жить будешь легко и позитивно.

Выпускница Семипалатинского государственного медицинского института (сейчас НАО «Медицинский университет Семей») Айгерим Жуматаева прибыла в Педиатрический университет по научному обмену для прохождения стажировки на кафедре офтальмологии СПбГПМУ. Стажировка длилась месяц и, по словам гостьи из Казахстана, оказалась крайне интересной и содержательной.

- Мне очень понравилась стажировка в Петербурге, это мой первый после ординатуры экспириенс, опыт детской офтальмологии. Глаз сам по себе орган небольшой, а детский глаз еще меньше и работа с ним требует очень точных навыков, это филигранная работа.

- А вы еще и оперируете?

- Да, я хирург-катарактолог, но работала только со взрослыми. После стажировки у вас получу сертификат о прохождении стажировки, смогу работать по детскому профилю.

- Вы прекрасно говорите по-русски, но иногда забавно вставляете в свою речь английские словечки.

- Я училась в русской школе и там также хорошо преподавался английский. А при поступлении в университет на ординатуру нужно было сдавать два экзамена, один – английский язык, второй – по специальности, но на двух языках, русском и английском. Один вопрос на русском, другой на английском.

- Этот упор на английский немного удивляет.

- Так сделано специально, чтобы казахские специалисты могли пользоваться всей современной научной литературой по своей специальности, не отставали от мировых трендов, могли ездить на стажировки и конференции.

- Почему вы пошли в медицину, папа-мама были медики?

- Нет, мама у меня бухгалтер, а папа предприниматель. Я пошла в медицинский довольно случайно, а вот специализироваться на офтальмолога стала осознано. На первом экзамене по физиологии мне попался билет с вопросами по аккомодации хрусталика и я его завалила, потому что не учила. Пришла домой, стала читать и меня так эта тема захватила, что я выучила все, что полагалось по программе, и еще потом запоем читала всю научную литературу на эту тему.

- Сколько же лет вы в итоге учились?

- Я пять лет отучилась в бакалавриате, два года у меня была интернатура и потом три года резидентура. Итого десять лет.

- Вы, кроме врачебной практики, планируете заниматься наукой?

- Конечно. Сейчас я пишу диссертацию по смежной теме, наркология и офтальмология. Мы исследуем влияние наркотических препаратов на скорость проведения зрительного импульса от глаза к коре головного мозга. Мы исследовали группу людей, которую разделили на три части по типам употребляемых наркотических препаратов. И самым агрессивным изменениям подверглись пациенты, которые принимали синтетические наркотики. В основном это молодежь, к сожалению.

- И каковы результаты?

- Печальные. Зрительный импульс под влиянием наркотиков значительно замедляется. Больше того, мы доказали инструментальным методом, что если импульс от глаза проводится в горе головного мозга у таких пациентов медленнее, соответственно, можно предположить, что и нервные импульсы в самом головном мозге у них замедлены.

- То есть наркоманы тупеют, понятно.

- Ну, IQ мы у них не измеряли, только скорость реакции, но, наверное, и такие последствия тоже будут.

- Чего вы хотите добиться в жизни – получить Нобелевскую премию по медицине, разбогатеть, вылечить множество смертельно больных пациентов?

- У меня нет таких амбиций. Для меня важно просто комфортно жить, так как у меня есть маленькая дочка, ей два с небольшим годика. Хочу дать ей достойное образование, чтобы она жила хорошо, гордилась мной. Она меня ждёт уже месяц, не дождётся, когда я приеду и понять не может, куда я уехала. Хочу поскорее вернуться к ней, обнять ее.

- Спасибо вам за откровенную беседу.

- Спасибо администрации Педиатрического университета за предоставленную возможность пройти стажировку в одном из ведущих медицинских учреждений России. Также приношу слова благодарности руководителю моей стажировки профессору Владимиру Бржескому, горячо благодарю медперсонал педиатрического отделения в лице заведующей Натальи Садовниковой, молодых врачей, которые помогали мне, делились опытом и знаниями в момент стажировки. И хочу поздравить ваш университет со столетием и пожелать всего самого наилучшего.

Студенческий медицинский отряд Педиатрического университета «Пенициллин» признан лучшим среди медицинских отрядов Санкт-Петербурга. С командиром и основателем «Пенициллина» Ангелиной Акимовой мы встретились накануне ее отъезда в очередную командировку вместе со своим отрядом.

- Почему Педиатрический?

- Потому что если медицинский, то Педиатрический. Ну, а вообще-то у меня мама медик, врач-педиатр, окончила Педиатрический университет и, кстати, возглавляла студенческий строительный отряд. В 90-е она работала в поликлинике, там перестали платить зарплату и она в отчаянии пошла работать врачом в воинскую часть, там тогда еще платили. Маму взяли на работу, потому что началась Чеченская кампания, воинская часть убыла в Чечню, а в военном городке врачей не осталось. Так что я там, в воинской части, можно сказать, и выросла.

- Так вы получаетесь дочь полка.

- Ага. И я даже прописана там до сих пор.

- Итак, судьбой с вами было все уже решено – поступаете в Педиатрический и там создаете медицинский студенческий отряд.

- Да, я даже не рассматривала никакие другие вузы.

- Тяжело было учиться?

- Очень. Я же обычную школу окончила, так что первые три года пришлось сильно потрудиться.

- А как вам пришла в голову идея создать медицинский отряд?

- Еще в девятом классе средней школы мама меня отправила в лагерь «Орленок» под Туапсе, и там мне ужасно понравилось, я была потрясена тем, как там все здорово организовано, какие прекрасные люди там работали. Я решила, что обязательно вернусь туда, уже вожатой или в другом качестве. Но сначала я два года проработала вожатой в педагогическом студенческом отряде «Солярис», он был создан студентами «Военмеха», меня туда подруга пригласила.

- Понравилось?

- Это было ужасно. Мы работали в детских лагерях Ленинградской области с трудными детьми, детдомовскими, из асоциальных семей и т.п. Это было два года ада, но я набралась такого опыта, который нигде больше бы не получила.

- И куда вы отправились с таким опытом?

- На четвертом курсе университета мне позвонила вожатая из «Орленка», сказала, что приглашает меня поработать там. Я позвала подругу, мы прошли обучение и поехали в Туапсе. Прекрасно отработали весь сезон, мы были просто счастливы.

- Дети другие?

- Все другое. Обстановка, условия труда, питание, отношение к тебе, медицина. Чтоб было понятно – в одном из лагерей Ленобласти, где я работала, медпункт был закрыт на висячий замок все три смены. Просто не работал и все, не было персонала и медикаментов. Туалеты на улице, крыши протекают, жуткая еда – там не живешь, а выживаешь. А в «Орленке» своя поликлиника, своя школа, почта, магазин, изолятор в каждом отряде, дежурные врачи и медсестры, круглосуточный контроль над детьми, доброжелательный персонал, мудрое начальство.

- И вы решили, что надо повторить?

- Да, но тоже случай помог. Я привела ребенка в медпункт, а мне говорят – ты же сама врач, почему ты к нам медсестрой не идешь? Нам нужны врачи и медсестры, за смену требуется 50 медсестер и 10 врачей. И я подумала – наши студенты могут помочь. Я вернулась в Петербург, пришла к проректору, который у нас отвечал за работу со студентами, не помню уже его имени, говорю, давайте создадим медицинский отряд. Но он отмахнулся, говорит, не время. А потом он уволился, я снова пришла с той же идеей, и мне уже говорят – делай. Ну, я и сделала – мой отряд называется «Пенициллин», четвертый сезон мы едем работать.

- Мы пока с вами беседуем, к вам уже десять человек прибежали с вопросами, документами, планами… Вас не тяготит вся эта организационная суета, ответственность, отчетность?

- Мне вся эта движуха, напротив, очень нравится. Что касается ответственности, то мы, конечно, следим, чтобы репутацию Педиатрического никто из наших ребят не уронил. У нас сухой закон, тщательный отбор, обучение – все строго. Нас ценят и любят в «Орленке», и это взаимно.

- Студенты там работают по специальности, врачами?

- Медсестрами, санитарами. И делают многое сверх того, что может обычная медсестра. Например, была история с девочкой у нас в лагере, мы заметили, что она в каких-то синяках странных. Опросили ее, говорит, ни с кем не дралась, но синяки есть. И спина болит. Наша студентка заподозрила неладное. Осмотрели, взяли кровь на анализ – лейкоз! Сейчас с ней все в порядке, проведено лечение в стационаре, она в стойкой ремиссии – но это потому, что вовремя выявили. Другая история у меня была – только приехала на смену девочка, бледная, жалуется на постоянную головную боль, не хочет участвовать в конкурсах, не ходит на зарядку. Начинаю с ней разговаривать, чтобы понять, симулирует она или нет, и узнаю, что ее три дня назад выписали из реанимации, у нее был инсульт. И родители ее тут же отправили в лагерь! И таких историй много, родители зачастую специально скрывают диагнозы детей, чтобы им не отказали в путевке.

- А чем обычно болеют дети в таких лагерях?

- Чаще всего – пневмонии, бронхиты.

- Летом? Как они умудряются?

- Кондиционеры. На улице жара, в палате холод. Перепад температуры и привет.

- Вы когда студентов приглашаете в отряд, чем их привлекаете?

- Не деньгами точно, зарабатывают там мало. Во-первых, это хорошая практика для будущего врача, и, кстати, эта работа и засчитывается в университете как практика. Во-вторых, море, солнце. В-третьих, отличный коллектив, мы не только работать умеем, но и отдыхать.

- Кроме Туапсе, ваши студенты еще куда-то ездят?

- Да, к нам в штаб студенческих отрядов обращаются руководители детских лагерей из Ленобласти, из Крыма, Карелии.

- Дефицит медперсонала?

- В регионах это серьезная проблема. В некоторых лагерях может просто не быть врачей, и студентка-медсестра вынуждена принимать решения на свой страх и риск.

- Из высоких кабинетов раздаются предложения всех выпускников медицинских вузов России обязать отрабатывать в провинции, так решится проблема дефицита кадров. В социальных сетях сейчас спорят яростно по этому поводу.

- А я согласна, нужно это сделать. Только не три года, это много. Нужно сделать, как было раньше, интернатура на один год, ну, на два. Год-два после вуза спокойно можно отработать хоть в Магадане, и опыт получить, и заработать.

- Не боитесь огрести от коллег за поддержку такого предложения?

- Знаете, после двух сезонов работы в педагогическом отряде в Ленобласти я уже ничего не боюсь.

Напомним, 10 июля министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко открыл трудовой семестр медицинских студенческих отрядов России. В этом сезоне в состав медицинских отрядов вошли 15 тысяч студентов. В ходе открытия трудового семестра Михаил Мурашко подписал соглашение о сотрудничестве между Минздравом России и Российскими студенческими отрядами.

Российские студенческие отряды — крупнейшее трудовое движение российской молодежи. С 1959 года школу студенческих отрядов прошли более 20 миллионов человек. В 2024 году в составе РСО трудились более 400 тысяч студентов и школьников из 85 регионов России, которые получили свой первый опыт работы, достойную заработную плату и сделали значимый вклад в развитие страны.

Средняя школа 144 города Красноярска загадочным образом стала массовым поставщиком превосходно подготовленных абитуриентов для лучших университетов России. Только в 2024 году из этой школы в Педиатрический университет поступили три десятка школьников, в предыдущие годы числа поступивших тоже были двузначными.

Чтобы разгадать секрет этой красноярской школы, мы встретились с поступившими в университет молодыми людьми и начинаем публикацию серии интервью с ними.

Дарья Потылицына родилась в Хакасии, в селе Боград, расположенном на реке Теси, это левый приток Енисея. Оттуда семья Потылициных перебралась в Красноярск, где Даша и поступила в школу №144.

- От Красноярска до Петербурга 4 тысячи километров по прямой, пять часов лететь. Почему вы выбрали наш город для учебы?

- Я всегда хотела как-то оторваться от дома, от родителей, попробовать самостоятельную жизнь. А еще мне очень нравится Петербург.

- Трудно было поступить в Педиатрический?

- Трудно было учиться в 144-й школе, а поступить после этой учебы было как раз нетрудно.

- Как же вы учились?

- Нас учила замечательный педагог, Елена Робертовна Молчанова, учитель химии. Фактически у нас не было каникул и выходных дней, но за четыре года старших классов я прошла примерно через сотню олимпиад по химии, победив во многих из них. Также я хорошо сдала ЕГЭ, поэтому три года назад без проблем поступила в Педиатрический университет на факультет «лечебное дело».

- Почему не на «педиатрический»?

- Мне казалось, я не очень хорошо умею контактировать с детьми. Но сейчас я так уже не думаю.

- Вы учитесь и работаете?

- Пока только учусь, а практику прохожу в хосписе №1 в Лахте. Мне там очень нравится.

- Разве это психологически не тяжелое место, там же люди умирают?

- Мне очень нравится коллектив в хосписе. Все очень доброжелательные. И мне, в принципе, нравится атмосфера там: рядом церковь, батюшки ходят, сестры милосердия, и все там так спокойно, умиротворенно.

- То есть смерть вас не пугает?

- Ну, смерть это же неотъемлемая часть нашей жизни.

- Как-то вы легко это произносите, выглядит некоторой бравадой, извините.

- Ну, честно говоря, в первый год на практике было тяжело там. Ты видишь, как человек делает свой последний вздох, там же людей не реанимируют, просто они умирают. Но там стараются поддерживать их жизнь, сколько могут, облегчить их страдания. Мне нравится, что это такое философское место, там можно много о чем подумать.

- Как вы там вообще оказались?

- Мне предложил пойти туда на практику мой парень, он на иностранном факультете учится, тоже в Педиатрическом.

- Он иностранец?

- Он из Казахстана, но он русский. Он с первого курса проходил там практику и предложил мне тоже.

- После третьего курса большинство студентов начинает подрабатывать по специальности. Вы тоже?

- Да, конечно, я могу после третьего курса работать медсестрой, например. Но мне хотелось бы попробовать поработать в какой-нибудь научной лаборатории. Меня очень интересует иммунология и аллергология. Но мне кажется, я еще не готова для самостоятельной научной работы, нужно учиться. Я вообще очень люблю учиться, и счастлива, что у меня впереди еще три года учебы на факультете, потом еще два года ординатуры. Может быть, я пойду в аспирантуру. Я хочу постоянного повышения своей квалификации, хочу постоянно получать новые знания.

- А какие-нибудь хобби есть у вас, не круглые же сутки вы учитесь?

- Я закончила художественную школу в Красноярске, люблю рисовать, лепить, вышивать и делаю это в университетском общежитии, где живу все эти три года.

- У вас есть амбиции ученого-исследователя? Хотели бы вы получить Нобелевскую премию, скажем, за решение проблемы аллергии у детей, или какая у вас есть мечта?

- Моя самая заветная мечта всё-таки связана с семьёй. Хочу, чтобы у меня была своя семья, хочется иметь свой дом на земле, и хочется, чтобы, знаете, в этом доме я всё сама сделала. Вот так хочется.

Начальник Центра содействия трудоустройству выпускников Педиатрического университета Оксана Жук рассказала о текущей ситуации в приемной комиссии вуза, уделив особое внимание особенностям приёмной кампании 2025 года.

- В Петербурге действительно есть школы, где буквально готовят абитуриентов к поступлению в Педиатрический университет?

- Именно так, у нас с этими школами подписаны соглашения о сотрудничестве, таких школ пятнадцать. Дети оттуда, еще будучи школьниками, приходят к нам в университет знакомиться, занимаются на специальных курсах, даже посещают некоторые лекции. Это не подготовка к ЕГЭ, у них другие задачи: это введение в специальность, в историю вуза или в историю конкретной кафедры. Мы это делаем уже не первый год.

- Какие это школы?

- 197-я из Центрального района, 179-я, Калининский район. Ещё 77-я школа из Петроградского района активно работает с нами. А вот из 214-й школы у нас учатся уже студентами 127 человек, представляете? Только в прошлом году из этой школы поступил 31 школьник, это вообще целый класс.

- Как получается убедить детей поступать именно в Педиатрический университет?

- Тут все очевидно – в нашем городе работают пять медицинских вузов, у каждого своя специфика, но Педиатрический университет один на всю страну. Кроме того, те дети, кто уже поступил, рассказывают своим знакомым об условиях и качестве учебы, особенно первокурсники, они любят ходить в свою школу, встречаются с учителями и знакомыми. Ну, а мы, конечно, помогаем дальше школьникам, будущим абитуриентам, выяснить все формальности, правила и сроки поступления. Мы им рассказываем про порядок приема, про целевое обучение, как подать документы, на что обратить внимание, какую олимпиаду нужно выиграть, чтобы быть зачисленным.

- Мне одна из выпускниц недавно рассказывала, что золотая медаль сейчас практически не дает преимуществ при поступлении.

- Это верно, золотая медаль сейчас дает только дополнительные индивидуальные достижения в количестве 10 баллов. Остальное ЕГЭ. То есть, если у тебя, допустим, 150 баллов ЕГЭ, тебе эти 10 баллов лишь позволят набрать 160 в общей сумме. Но иногда приходят ребята троечники, а у них под 90 баллов ЕГЭ по каждому предмету набирается, такое тоже бывает. И тогда твои 10 школьных баллов за золотую медаль никак не помогут выиграть конкурс. Хотя, наверное, обидно – десять лет учился на отлично, медаль получил, но если завалил ЕГЭ, увы.

- Как вы оцениваете абитуриентов сейчас, после первых дней работы приемной комиссии?

- Я внимательно отслеживаю тех, кто подает на целевое обучение. Могу сказать, что в этом году абитуриенты стали более дисциплинированными. Раньше они могли подавать заявки хаотично, от разных регионов, не понимая, что потом ведь придется именно в этих регионах отрабатывать три года. Потом до них это доходило, начинали отзывать свои заявки, подавать новые. Сейчас наблюдаю, что осторожность и какая-то обдуманность присутствует, это радует.

- А уже известны проходные баллы?

- Нет, пока картинка еще не сложилась, потому что данные ЕГЭ еще загрузились в базы у некоторых, вступительные испытания не пройдены. С 20 июля подтянутся все результаты ЕГЭ, и тогда все абитуриенты увидят свои позиции в списках своих вузов.

- А после 20 июля ситуация уже не изменится?

- Изменится. Есть категории граждан, которые имеют право сдавать вступительные испытания в ВУЗе без ЕГЭ. Это инвалиды, это все, кто по отдельной квоту идет, участники и дети участников СВО, например, они все имеют право поступать, сдавая у нас вступительные испытания. И еще те, кто идет после среднего профобразования, они имеют право сдавать вступительные испытания профильной направленности. Они также сдают вступительные испытания с 15 по 25 июля, и их результаты оцениваются тоже по стобалльной шкале, как и ЕГЭ. Вот когда и эти результаты появятся в базе, каждому абитуриенту будет ясно, куда он проходит.

- Сейчас в соцсетях гремит очередная буря по поводу ЕГЭ. У общественности созрело предложение обязать сдавать ЕГЭ не только школьников, но и их учителей. Как вам идея?

- Сдать ЕГЭ неподготовленному человеку очень непросто, и я думаю, далеко не все российские учителя сдадут ЕГЭ на 100 баллов. А есть учителя, которые и основной материал нормально подают, и на ЕГЭ учеников прекрасно натаскивают. Но таких учителей не очень много, к сожалению, их надо беречь и лелеять, потому что они делают важнейшее дело – помогают своим ученикам идти по жизни дальше, получать высшее образование.

Заведующий кабинетом экстракорпоральных методов лечения Перинатального центра СПбГПМУ Владимир Ветров рассказал нам о своей непростой медицинской карьере и о принципиальном подходе к медицинской помощи роженицам, который дает блестящие результаты уже несколько десятков лет.

- Где вы начали медицинскую карьеру?

- Я окончил лечебный факультет Ярославского медицинского института в 1971 году.

- Трудно было туда поступить?

- Непросто. Я вырос в детском доме в пригороде Ярославля, у меня не было какой-либо поддержки, я был абсолютно один. Но успешно сдал все экзамены, поступил на лечебный факультет, жил в общаге.

- А почему решили стать врачом?

- Когда я жил в детском доме, у нас была врач, терапевт, она регулярно приходила обследовать детей. А у неё муж был акушер-гинеколог Павел Михайлович, они работали в больнице в этом же посёлке. У нас в детском доме по большим праздникам (Новый год и др.) устраивали вечера, концерты, на которые приглашали сотрудников и гостей с семьями. Павел Михайлович приходил вместе с женой, играл на рояле, хорошо пел, читал стихи, рассказывал интересные истории. И вот так он мне понравился, что я подростком решил тоже стать акушером-гинекологом. На практику после четвертого курса института я приехал в больницу, в которой работали эти супруги, и учился у Павла Михайловича общению с пациентками, осваивал азы профессии. Я считаю его своим учителем.

- Как вам училось?

- Было трудно материально, хотя я получал стипендию. Приходилось работать сторожем, дворником, пожарным, ездить в стройотряд летом, а после четвертого курса работал врачом в школе. До института я активно занимался спортом, был чемпионом области среди юношей по боксу, но в институте с карьерой спортсмена из-за занятости пришлось закончить.

- Куда пошли работать после института?

- После шести лет обучения у нас еще была интернатура, я выбрал специализацию «акушерство и гинекология». В институт на комиссию по распределению выпускников приезжали представители медицинских учреждений из близлежащих регионов, предлагали варианты учебы и затем - трудоустройства. Я выбрал для прохождения интернатуры Вологодскую областную больницу, потому что рядом с Ярославлем, в котором у моей жены были родственники. После годичной подготовки, отправился на работу в село Кубинское Вологодской области, где работал районным акушером-гинекологом.

- В селе, наверное, скучно было?

- Напротив, было много работы, роддом обслуживал большую территорию. Приходилось работать в самой больнице (прием родов, гинекологическая помощь женщинам) и много ездить на вызовы, а дороги были плохие. Зимой с чемоданчиком расходников для оказания первой помощи ездили на санях-волокушах, запряженных лошадью, летом - на тракторе. Машина при больнице была, но на ней не везде можно было проехать, особенно снежной зимой или в распутицу.

- А верхом на лошадях не ездили? Это, наверное, было бы очень круто.

- Нет, верхом не доводилось. Нам же и обратно приходилось пациентов доставлять: рожениц или женщин после выкидыша из дома в роддом. Тогда много было повторнородящих женщин и больных, кому знахарки подпольно делали аборты. И поэтому мы часто ездили оказывать помощь на месте, уже постфактум. И вот буквально в сани укладывали женщину, ее младенца и везли их в больницу.

- Это какие годы были?

- С 1971-го по 1975-й, я там четыре года отработал в таком режиме. И решил, что надо дальше учиться. Направили меня в Санкт-Петербург в ординатуру на кафедру акушерства и гинекологии в мединституте имени Мечникова. Отучившись и получив многие навыки, в 1977 году вернулся в областную больницу Вологды, в которой работал ординатором на отделении гинекологии. Приходилось часто летать на санитарной авиации на помощь женщинам по вызовам врачей районных больниц. Объездил-облетал всю глухомань Вологодской области. За эти четыре года работы в областной больнице я многому научился у опытных коллег-учителей, овладел всеми видами гинекологических операций, включая и пластику влагалища. Там же начал писать кандидатскую диссертацию по проблеме функционального состояния почек у больных с послеродовым сепсисом. Защитился в 1981 году в Ленинграде, моим научным руководителем была легендарная Маргарита Александровна Репина, тогда главный акушер-гинеколог Ленинграда. После защиты она предложила мне должность главного врача Родильного дома №1 на Васильевском острове.

- Неужели больше некому было возглавить этот роддом?

- Я тоже удивился, но потом понял – там непростая задача была, очень много запущенных дел. Этот роддом состоял из нескольких учреждений, разбросанных по району. Была тогда мода на укрупнение и из этого роддома сделали большого монстра. Обычно родильные дома в городах рассчитаны на 150- 200 коек, а тут было 520, да в разных зданиях, представляете? Старый акушерский корпус (Большой проспект, 41) объединили с гинекологической больницей (12 линия, 39). А еще на 14-й линии было шестиэтажное жилое здание, которое расселили, сделали там ремонт и поставили на баланс роддома. Но ремонт там был сделан отвратительно, вся сантехника текла ручьем, перекрытия тоже протекали, два года не могли запустить это здание в работу, и в итоге оно стояло без эксплуатации в запустении. Еще к роддому относились две женские консультации в разных местах Васильевского острова, была проблема с центральной котельной, в которой несколько лет безуспешно занимались заменой котлов на газовые, а их не было. И вот мне, как главному врачу, нужно было все это разгребать.

- И вы согласились?

- Ну, а почему нет? Я простой парень, который и в детском доме отвечал за хозяйственную деятельность учреждения (заготовка дров, картошки, кроликоферма и прочее). Что мне было терять? Я взялся за это дело с энтузиазмом. Но было очень сложно поначалу. Так, из-за того, что одно из приписанных к роддому зданий не функционировало, мы были вынуждены плановые 520 коек размещать в оставшихся помещениях, не приспособленных для этого, например, в конференц-зале, в коридорах. В целом была большая скученность пациентов, а это приводило к росту заболеваемости разного рода инфекциями. СЭС нас за это постоянно шпыняла, я регулярно получал выговоры, нас честили на каждом совещании в горздравотделе. И было за что – некоторые показатели превышали нормативные в 10 раз!

- Как же разрулили все это?

- Последовательно. Сначала добился от Смольного нормальной строительной бригады с хорошими материалами и сантехникой. Не с первого раза добился, пришлось неоднократно обращаться к Владимиру Ходыреву, председателю Ленгорисполкома. В итоге отремонтировали это здание, развернули там плановые койки и показатели заболеваемости сразу пошли вниз. Запустили и котельную с автоклавной. Была и другая сложная задача – сменить на руководящих постах роддома застрявших там пенсионеров, которые даже оперировать не могли. Мне лично приходилось ходить в операционную в перерывах между войной с бесхозяйственностью и бюрократией. Мы провели кадровую революцию в учреждении, пенсионерам предоставили работу в качестве врачей, а их должности завотделениями заняли опытные, но более молодые врачи и постепенно ситуация в роддоме изменилась, стало все работать как положено. Меня перестали поносить на совещаниях в горздраве, напротив, начали хвалить.

- Стали почивать на лаврах?

- Нет, я согласился на предложение перейти работать ассистентом на кафедре акушерства и гинекологии Педиатрического института и при этом покинул свой роддом. Никто не посоветовал сделать проще – руководить роддомом и работать по совместительству на кафедре преподавателем. Зато в институте у меня появилась возможность плотнее заниматься наукой. Меня тогда интересовала проблема эндотоксикоза у беременных, с которой столкнулся еще при написании своей первой диссертации. Тяжелые формы позднего токсикоза требуют медицинской помощи для предотвращения угрозы жизни матери и плода. Стандартной рекомендацией в тяжелых случаях тогда было досрочное прерывание беременности, так как считалось, что эта патология не лечится. Педиатрический институт в те годы был одним из пионеров изучения проблем эндотоксикоза в педиатрической практике, там были сотрудники, которые разрабатывали аппаратные технологии очистки крови, позволявшие купировать проявления интоксикации у больных детей с неотложной патологией. Мы начали заниматься этой проблемой при лечении беременных с поздним токсикозом.

- Вы решили эту задачу?

- Да, совместно со специалистами кафедры, которую возглавлял знаменитый Гирей Алиевич Баиров. Они у себя на кафедре занимались очисткой крови у детей, больных перитонитом, с помощью методик гемосорбции и ультрафиолетового облучения крови. Я изучил их методики, и мы с руководством нашей кафедры решили внедрить их применение для лечения беременных женщин с поздним токсикозом. У таких пациентов наблюдались сопутствующие заболевания почек или печени, они усложняют ситуацию с появлением у больных высокого давления, отеков, критических изменений в анализах. Именно тогда женщине предлагают прерывание беременности.

- То есть это был коллективный труд?

- Да, и мы все очень тщательно готовились. В научную группу входили я (акушер-гинеколог), врач анестезиолог (Глазман Е.К.), врач трансфузиолог (Пиргач Н.В.) и сотрудник кафедры Леванович В.В. Постепенно начали работать в дородовом отделении (применяли фотомодификацию крови больным с легкими формами болезни) и в реанимации акушерской клиники института (проводили гемосорбцию с фотомодификацией крови). И пошел результат! Вместо, скажем, рождения глубоко недоношенного, заведомо больного ребенка мы продлевали беременности и помогали женщинам рожать более зрелых и здоровых детей. За полтора года мы тогда пролечили в реанимации 19 сложнейших пациенток, причем, часть этих пациенток в связи с улучшением их состояния переводили в дородовое отделение и даже выписывали домой. При традиционном лечении из реанимации обычно путь таких женщин лишь один - на операционный стол. Активно продвигали новый способ лечения: получили патент на изобретение, серебряную медаль Выставки достижений народного хозяйства в Москве, печатали статьи в ведущих журналах.

- Но потом что-то пошло не так?

- Потом все рухнуло. Видимо, на руководителя кафедры акушерства и гинекологии было давление от коллег из города, которые считали, что мы занимаемся экспериментами на беременных. В любом случае, кабинет детоксикации закрыли. Я пытался бороться, но в итоге мне пришлось перейти на другую кафедру.

- Это какие годы были?

- Уже началась перестройка, 1987-1989 годы. Я работал в институте, занимался преподаванием, но вернуться к научной теме не удавалось. Я был вынужден вообще уйти из акушерства и даже занялся от тоски написанием стихов и песен под гитару. Однажды даже участвовал в городском конкурсе авторов бардовской песни. А в 1992 году я организовал свою фирму под названием «Детомед», которая занималась созданием кабинетов детоксикации в крупных больницах разных городов страны. К сожалению, через год-два успешной работы и эти кабинеты были ликвидированы нашими противниками. Тем не менее, в 1994 году я защитил докторскую диссертацию по теме «Гестоз с почечной недостаточностью: вопросы патогенеза, клиники и лечения».

- Но вы вернулись в Педиатрический университет.

- С 2011 года я несколько лет работал трансфузиологом в перинатальном центре Института педиатрии и перинатологии центра имени Алмазова, который тогда возглавлял профессор Дмитрий Иванов. В 2016 году я вернулся в Педиатрический университет, куда меня пригласил его новый на тот момент ректор Дмитрий Иванов, и я до сих пор продолжаю эту работу по лечению беременных с помощью плазмафереза, гемосорбции и фотомодификации крови в Перинатальном центре университета.

- Мне всегда казалось, что в науке практика – критерий истины.

- Так и есть, наши лечебные показатели в несколько раз лучше, чем в мировой практике. Мы не сдаемся и в 2022-2025 годах получили пять патентов на изобретения новых способов лечения больных с разной акушерской патологией. Публикуем научные статьи, монографии, учебные пособия для врачей, в которых описываются реальные клинические случаи у очень сложных пациенток, которым мы спасали их жизни, и их детей. Я веду каналы на Проза.ру и в Дзене, где описана вся история развития службы детоксикации в акушерстве. Туда пишут мои пациентки, присылают видео, рассказывают о судьбе своих детей, которых спасли в акушерской клинике нашего университета. Так что правда дырочку найдет, победа будет за нами, я в этом абсолютно уверен.

Посмотрите же на наших с вами детей - какие же они классные.

Дело происходит в ДК имени Ленсовета, который вообще не изменился за последние 100 лет. Выпускники Педиатрического университета получают свои заслуженные дипломы.

Учиться в медицинском вузе очень непросто, дети и правда молодцы.

Умненькие, сильные, добрые и целеустремленные.

Мечта любого государства.

А они у нас, а не у любого государства.